Текст книги "Знаменитый красавец Генрих пьет коньяк в центре города!"

Знаменитый красавец Генрих пьет коньяк в центре города!
Александр Староторжский
Лариса Титова

© Александр Староторжский, 2022

© Лариса Титова, 2022

ISBN 978-5-0059-4128-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЗНАМЕНИТЫЙ КРАСАВЕЦ ГЕНРИХ ПЬЕТ КОНЬЯК
В ЦЕНТРЕ ГОРОДА!

…Какой чудесный сон! Неизвестно почему, передо мной появился, старинный, красивый, европейский город! Весь в снегу! Рождество! Огни! Факелы! Витрины магазинов ошеломляют!

…Я еду в санях, по широкой улице, в теплом меховом пальто, в норковой шапке! И, с удовольствием пью коньяк из серебряной фляжки! (Коньяк бежит огнем! Веселит! Радует! И, кажется, обещает что – то!)

…Навстречу, медленно, покачиваясь, едут другие сани… В них, в развалку, сидят молодцеватые офицеры и румяные, веселые дамы… Они щедро разбрасывают мелкие монеты по сторонам… Компания явно перемещается из одного ресторана в другой… За санями бегут мальчишки с пачками газет, и кричат: « Новость! Новость! Новость! …Великий писатель, Генрих Пражский, (это я!) написал новую смешную книгу! Будете читать – лопнете от смеха! Книгу можно купить на улицах Гете, Макиавелли, и Эразма Роттердамского! Спешите, господа! Тираж крохотный! 600 экземпляров! Скоро книга станет недоступной! Охотников ее купить очень много! Покупайте наши газеты, господа! В них тайный доклад Начальника Генштаба! И свежий ассортимент наших рынков! И рыбных и мясных! Спешите, господа!»…

…Я вхожу в чей– то дворец. Нарядные люди встречают меня аплодисментами, поцелуями. И просят автограф. Мне весело и страшно. Я знаю, что от счастья иногда умирают.

…Я просыпаюсь. Напротив меня, на стене, висит красивый разноцветный листочек в тяжелой крупной деревянной рамке. На листочке этом написано, что я стал финалистом национальной литературной премии « Писатель года»…Денег не полагается… Я и не ждал… Где занять деньги на писчую бумагу, новые кальсоны и красивый шерстяной шарф?

…Я снова засыпаю. Сплю. Просыпаюсь. Меня трясет! Сон меня испугал! Пытаюсь его восстановить, но это сложно… Картинки мелькают перед глазами одна за другой. Голова кружится. Молодой Твардовский (советский поэт), в бежевом костюме, серьезный, сосредоточенный, осторожно выносит из какой —то комнаты книги, бутылки и пропуска… Куда —не ясно…

…Потом я вижу женщину, в которую был влюблен в ранней молодости. Сейчас ей лет 58, но она выглядит прекрасно. Красива и обаятельна, как никогда. Она и ее подружка, которую я тоже помню, сидят на диване между небом и землей, и курят маленькие сигаретки, вставленные в длинные лакированные мундштуки. Весело болтают, размахивают руками, смеются… Едят японский виноград… Вот – исчезли… Кажется улетели в сторону Аргентины…

…Я, съедаю тарелку жареных грибов, и делаю себе укол инсулина. Капелька крови из ранки, превращается в розовое облако и растворяется в синем небе. Я надеюсь, это к лучшему.

…Просыпаюсь. Сажусь за компьютер. Читаю. Опять одно и тоже. Коронавирус неизвестного происхождения (китайского, американского, рыбного, мышиного, военного, антивоенного) грызет мир беспощадно… Учительница истории повесила своего четырехлетнего сына на колготках. Пишут, что сошла с ума. Отец убил двух маленьких сыновей, жену и себя. Семью нечем было кормить. Крупный чиновник украл миллиард. Опять убийства, самоубийства, протесты. Войны. Хватит. Выключаю.

Наступает вечер. Засыпаю. Сон! Швейцария. Маленький горный городок, совершенно сказочного вида. Иду в гости к пастору Александру. У него меня ждут читатели. Человек 30…Половина русские. Пастор тоже русский. Потомок князя Долгорукого. После чтения – швейцарский обед. Интересно, что будет… Горячий сыр? Водка? Овощные фокусы? Может быть… Дорогу мне перегораживают коровы. Такие сытые, ухоженные и всем довольные, что хочется какую – нибудь шлепнуть по заднице. Звонко! Весело! По дружески! Нет, нельзя. Что обо мне скажут? Я уверен, что корова без напряжения поймет, что я просто симпатичный русский шутник, общение с которым не лишено удовольствия! Но коровы и читатели, тем более иностранные, не одно, и тоже… Коровы уходят. Жаль. Иду дальше. И натыкаюсь на афишу: « Балет Братья Карамазовы»…Какая глупость! Это тоже самое что стрелять из пушек не снарядами, а мороженным или клубничным вареньем!

…У пастора меня расспрашивали о России… Каюсь, я был осторожен… Поэтому мою писанину слушали не так как я ожидал… Но обед был превосходен! Я слегка перепил, и многое рассказал совершенно искренне. Меня поняли, меня простили… Одна дама даже нарисовала мой портрет губной помадой…

…Улетаю! Лечу над городами, реками, лесами… Рядом со мной летит моя собачка Шера, пудель, самочка. Ну, кончились города и прочее… Где мы? А, понял! Африка! Шера, ставшая огромной, берет меня за шиворот, и мы опускаемся на берег озера. Оно большое, окружено банановыми пальмами, сгибающимися под тяжестью плодов, вода в озере странная, красного цвета. А, ясно! В озере не вода, а вино! Конечно, в озере много пловцов. Среди них Чайковский, Даргомыжский, Мусоргский, Куприн, Бунин, Паустовский, Репин, Гендель, Сен – Санс, Равель, Гайдн и прочие… Им хорошо! Они непрерывно пьют вино, болтают, и на берег не собираются. Как я их понимаю!

…На берегу тоже кто– то есть. Подлетим, посмотрим! Ах, Господи! Какая счастливая встреча! Под банановым деревом сидит мрачный Лев Николаевич Толстой и с удовольствием ест банан. Сзади него стоит высокая, почти голая красавица, негритянка с черными зубами и серебряным кольцом в носу. Конечно, она охраняет нашего гения. И есть от кого! Молодой Тургенев, одетый дервишем, крадется к Толстому, поскольку бананы Толстого самые вкусные… Негритянка улыбается, вынимает из своих узких одеяний огромный нож…

…Все! Улетаем! Шера засмеялась, выпустила меня из пасти, и я плавно полетел вниз. Странный сон! Может быть он вещий?

…Просыпаюсь. Как хочется вина, шоколада, жареной картошки! Но нельзя. Диабет не разрешает. Да и денег на них нет. Да! Надо заплатить за квартиру! А где взять деньги? Не у кого! Ужасно это! Читаю новости. Так! Сгорели три дома престарелых. Количество жертв уточнить не удалось. Какой– то министр в командировке заплатил пять миллионов за два дня пребывания в отеле. Молодец, вписался в рынок. (Утверждают, что вписаться в рынок, это значит потерять совесть.) Читаю дальше. Какие —то артисты поставили спектакль о Горбачеве. Есть поговорка: берешь деньгами, отдаешь судьбой. Дальше! Известную певицу поклонники заставляют похудеть. Не слушайте их, актриса прекрасная! Ваша красота и чудесный голос удивляют весь мир! Обидно это потерять!

…Хочется уснуть, но не получается! К счастью повезло. Что-то в очередной раз сочинил, наболтал влиятельный министр, и я уснул. Естественно, сон не заставил себя ждать! Опишу его!

…Ночь! Румыния! Бухарест! Я иду по широкой улице. Толпы веселых, счастливых людей! Я заворачиваю в тихий переулок и иду к известному монастырю. Архитектурно он изумителен. Навстречу тихо едет машина с полицейскими. Я останавливаю ее, полицейские выходят из машины, и я прошу их одолжить мне пистолет. Просто так! Ну, просто по человечески! Полицейские улыбаются, приглашают меня в машину, и подвозят к красивому зданию европейского вида. Это сумасшедший дом. Меня встречают медсестры, вводят в какую– то комнату и укладывают на кушетку. Я смеюсь, рассказываю анекдот. И в этот момент входит врач, похожий на Грига. Он делает мне укол и хочет уйти. Я умоляю его сделать еще два. Он делает и все вокруг исчезает. Где я был? Где гуляет мой мозг? А где хочет! Это обычная жизнь писателя! Бег за собственным мозгом!

…Господи! Ну почему мы так долго живем, как идиоты! Не получив ответа, лечу куда-то вниз… Постепенно становится тепло и солнечно. Что это значит? Где я?

…Средиземное море. Голубое, зеленое, теплое! А вот и пляж! Песок белый, мельчайший! По нему с трудом ходят старики европейцы, пенсионеры. Они смеются и пьют легкое вино и ледяное пиво. Своих страшных, обвисших тел совершенно не стесняются. Они объездили весь мир и видели все, что украшает его. Мне горько, обидно, но за них радостно! Я улетаю! В полете плачу! Я делаю сравненья и плачу!

…Манхеттен! Отель « Бархатная кожа»! Год не ясен: пятидесятый, шестидесятый, тридцатый… Великолепный зал ресторана! Поют молодая Джо Стаффорд, и Перри Комо! Поют знаменитую песенку Винсента Юманса « Чай для двоих!». Успех сумасшедший! Зал ревет! Я, естественно, в оркестре. Я играю на саксофоне, который всегда ненавидел, а сейчас люблю. Я счастлив! Вдруг все переворачивается! Все летит кувырком! Я в другом ресторане! В Чикаго! Я молод, красив, строен! Я танцую буги– вуги с гибкой, стремительной, легкой как пушинка, Ритой Хейворт! Мы танцуем яростно, с восторгом! Пот летит с нас дождем! Я не хочу просыпаться! Не хочу!!!

В БОСТОН, САШЕ ТРЮФЕЛЮ

Саня, привет! Сегодня утром я выпил лекарства, не совсем те, что нужно…То есть, совсем не те… (С диабетиками, видавшими виды, это бывает). И у меня возникла интересная идея. (Откуда она взялась… Ну ладно. Ясно.)… Так вот! Я решил пролететь над твоим Бостоном и поздравить всех вас с Рождеством…Что бы ты понял, что я – это я, объясню, как я буду выглядеть.

Может быть, я появлюсь над городом в виде бескрайней, дымчатой  елочки, медленно уплывающей за горизонт…Может быть – в виде прозрачной испанской груши, похожей на грозовое облако…А может быть, я притворюсь колоссальным, поражающим мир, пушистым крымским яблоком…Но главное, вот что! Я точно знаю, что в любых вариантах, я буду бирюзово– зеленого цвета! И займу собой весь небосклон над городом!

Сегодня вечером я буду пить Кагор за Россию, за Америку, и за весь Мир, который в скором времени или исчезнет, расплавится в атомном вихре, или превратится в цветущий, весенний сад! Обнимаю! Жди! С Рождеством!

1998 год. ДЕФОЛТ

Бабах!!! Молись, Россия! Огромный камень, неизвестно с каких небес, рухнул в лужу с головастиками! Откуда прилетело это чудовище?! Обещали мир и благоденствие… А на самом деле что?! Обвал! Катастрофа!

Несчастные головастики миллионами мечутся, ища спасения! Тонкий, отчаянный, жалкий визг стоит над лужей! Сколько сдохло? Статистика молчит. Она оцепенела. В горло ей забит каменный кляп. А может быть просто её время ещё не пришло… Но она когда-нибудь раззявит со скрежетом свою ржавую пасть!

Один политик лет через десять рассказал, что сразу после дефолта кто-то из руководства страны быстро улетел отдыхать, ловить рыбу в Австралию. На золотые пляжи, к зелёной, прозрачной воде, под ласковое солнышко! Смылся, то есть…

Но что один политик не может сказать про другого политика? Всё что угодно может сказать. Иногда, даже правду… Далее!

Прошёл август, сентябрь, октябрь… Всё тоже месиво… Никаких надежд… А вранья! Ужас!

Ноябрь. У нас с Ларисой появилось немного денег. Продали десяток старинных разноцветных бокалов из богемского хрусталя. Бокалы были дедовские, чудо красоты! —словно вырезанные из драгоценных камней… Отдали за копейки… Но сейчас и это деньги…

Идём в наш магазин. Волнуемся. Там венгерская колбаса с перчиком, немецкое варенье, швейцарский сыр, свежий, хрустящий хлеб, финское масло, фрукты, овощи… Сладкое вино из Греции! Ах – ах!

Входим. Действительно – прилавки ломятся. Сразу бьёт в нос ошеломляющий, пронзительный запах копчёностей, ванили, свежемолотого кофе… Сбивает с ног… Голова кружится… Не понимаешь, куда попал… Может быть это рай?

Лариса встала в маленькую очередь. Я отошёл в сторону и отвёл на секунду взгляд от ярких коробок и бутылок.

Недалеко от меня, всем телом навалившись на прилавок, изо всех сил пытаясь приблизить лицо к запахам, в страшном напряжении застыла красивая, высокая женщина в оренбургском платке и дорогой меховой шубке из разноцветных шкурок. Она вся превратилась в обонянье. Вся – с головы до ног. Она поворачивала голову то вправо, то влево, медленно водя взглядом по продуктам на прилавке, и пытаясь понять, почему ей всё это недоступно. Ноздри её точёного носа жадно раздувались, глаза стали безумными, лицо посинело… Она НИЧЕГО не могла себе купить! Она могла только втягивать в себя эти запахи, завладевшие ей безраздельно! ИЗВЕСТНАЯ АРТИСТКА КИНО!

В двух шагах от неё, опустив голову в изодранной кроличьей шапке, в лёгком, насквозь промокшем плаще – мешком, беспомощно стоял мужчина лет сорока, видимо муж обезумевшей актрисы, самый несчастный человек на свете. Он смотрел в пол. Лицо его сморщилось и повисло, как набрякшая от воды тряпка. Он хотел одного, немедленной смерти – на его глазах жена сходила с ума… Удивительно, что позор и страданье не убили его тут же, на месте. А может быть и убили. Потом, через час. Или два. И его и её…

Ко мне подошла Лариса, румяная, вспотевшая, явно не в себе… Я взял у неё сумку, приятно тяжёлую, полную райских даров, и мы быстро пошли домой.

Люди, в густых, синих сумерках, медленно идущие нам навстречу, так смотрели на нашу сумку, раздутую вкусной жратвой, что становилось страшно. «Пистолет! Надо пистолет купить!» – совершенно серьёзно

думал я. —А иначе как в магазин ходить? Убьют! Мы же все сошли с ума! Кокнут и глазом не моргнут!»

Пошёл снег. Окна домов тепло светились оранжевым, жёлтым, зелёным… Как будто ничего не произошло… Я шагал по снежной каше и продолжал бормотать: « Коллапс! Банковская система рухнула! Экономики нет! Зачем они врали, что дефолта не будет? Чего они этим добились? Ведь в этом вранье не было никакого смысла! Дефолт был неотвратим! Даже обмануть толком не могут, бездари! (Стоп! Понял! Осенило!) А что если они врали со смыслом?! Ведь в неожиданно образовавшейся панике можно украсть сколько угодно денег! Миллиарды! Да! Так и было! От них можно ожидать что угодно!»

Идём дальше… Мимо нас на бешеной скорости пронёсся огромный, серый джип… Облил грязью с головы до ног… Но нам только смешно… Разве можно испортить настроение людям, у которых полная сумка всякой вкусноты? Попробуйте, не получится! Ну, наконец и дверь в наш подъезд… Лифт, тепло… Скоро сядем за стол… Греческое вино янтарного, медового цвета… Наверно густое, ароматное!

Что мы будем делать, когда деньги и еда закончатся – мы не думали… И правильно делали.

РЫЖИЙ… (СОН)

…Я умер. И сразу понял, что я должен сделать. Я полетел в Турцию и через несколько секунд оказался во дворце Рыжего. (Дворец в прессе назывался дачей).

Рыжий, с женой, 23 летней красавицей Ритой Мармеладкой ели фрукты, пили легкое вино и беседовали.

Рита. Какой ты молодец, Рыжик! Как ловко ты облапошил наших российских дураков! Я от тебя балдею! Сколько у тебя миллиардов? 10, 20, 30?

Рыжий. Рита, я не люблю говорить на эту тему… Я просто работал! И все!

Я подлетел к Рите и дунул ей в ухо. В ее голове сразу все преобразилось.

Рита. Работал он! Ты убил страну, и 10 миллионов человек! Ты преступник! Негодяй! Тебя повесить мало! Из тебя надо суп сварить и отдать нашим собакам!

Рыжий. Рита! Что ты говоришь! Ты с ума сошла! Я вызову доктора!

Рита. Себе вызови доктора! Импотент сраный! Вонючка!

Рыжий подошел к Рите и дал ей пощечину.

Рита. Ах, ты так?!

Рита подскочила к стене, сорвала с нее ятаган, и, взвизгнув, одним ударом разрубила голову Рыжего пополам. От лба и затылка до основания шеи. Рыжий рухнул на пол. Вбежали пушистые домашние еноты, и стали вылизывать с пола его кровь, которая на глазах чернела…

Рита (отбросила ятаган). Вот так! Отчитайся перед Богом за свою работу! Чертова игрушка!

Рита засмеялась, превратилась в прекрасную золотую птицу, и через мгновенье переместилась в 12 век, в должность старшей жены иранского шаха, который полюбил ее за уменье бросать ножи точно в цель.

…Я понял, что мне здесь делать больше нечего и полетел к ДРУГИМ.

…В полете я неожиданно встретил свою старинную подружку, Маргарет Тетчер, отдыхающую среди оранжевых облаков и любующуюся красотой Англии. Я все ей рассказал, и она по– дружбе пообещала, что этот мой сон сбудется. И не только этот.

НЕСЧАСТНАЯ, МИЛАЯ ДОКТОР СЕРОГЛАЗОВА

«Черт! Дрянь! Ведьма! И это московский врач! Не могу!» – такие обжигающие мысли носились у меня в голове, пока я бродил по Елисеевскому. Наконец поняв, что ничего нового нет, цены такие– же сумасшедшие, я направился в единственное место, которое мне в этом магазине нравилось– в винный зал… Красивый, уютный, народу нет… Вино такое, какого нет в других магазинах… Куда-то исчезло итальянское полусладкое, и я надеялся его там найти и купить, хотя пить мне вредно, мне это запрещено. Впрочем, я диабетик, мне запрещено все, что я люблю.

Ну вот и вход в зал, вхожу и сразу завернул направо… И на высокой, многоэтажной винной полке, которую знаю и уважаю много лет, увидел вино, которое надеялся найти! Итальянское, полусладкое, красное! Мысли сразу успокоились, сердце тоже, и я, очарованный радостной встречей, встал напротив бутылки, и стал на нее смотреть, как на старого друга, с которым случайно встретился через много лет разлуки!

…Что-то произошло… Стало тепло и светло… Оранжевые облака… Музыка… Совершенно удивительная… Я боялся пошевелиться… Наконец решился: справа и слева от меня стояли Элла Фицжеральд и Луи Армстронг… Они были выше меня на голову, они были светло-коричневого цвета, они улыбались…

Элла сказала:

– Саша, не сердись на доктора Дарью Сероглазову… Она только что закончила институт… Она покорно выполняет требования главных шкуродеров, тебе известных… Но если она, бедная Даша, эти жесточайшие указания не выполнит– ее уволят! И что делать? Ты знаешь, что ее ждет… Это правда, Саша, что она нарушила твои договоренности с врачом, которая тебя лечит… Она выписала тебе инсулина меньше, чем твой врач, Эльза Донатовна Лифляндская, которую Даша заменила на один день… Она, Даша, выписала тебе инсулин в обрез, буквально считая капли… Она лишила тебя маневра, возможности подготовиться к поездке! Ну вот пришло время, инсулин заканчивается и тебе нужно срочно лететь за ним! Срочно! А ты внезапно заболел, и встать с кровати не можешь! А ты вынужден! Ибо если инсулина у тебя не будет– ты умрешь! И от поездки в такси, тоже можешь умереть, поскольку у московских таксистов средне-азиатского происхождения, обычно не работают кондиционеры! И понятно, почему! Ты уже, задыхаясь, выскакивал из такси и, прогнав таксиста, сидел на скамейке, надеясь отдышаться…

Хриплый голос Армстронга гулко заполнил весь зал:

– Элла, прости… У нас мало времени, мы должны объяснить Саше, зачем мы здесь… Саша! (Сотни бутылок звякнули, люстры закачались, воздух стал горячее.) Даша не слишком виновата… Мозги врачей окаменели, перестали выполнять свои функции. При таких условиях, в какие они попали, равнодушие и безразличие – единственное спасение… Врачи не понимают, что они сломлены, что их нужно спасать… В них гаснет творческая искра, они становятся счётными машинами… Мозги забиты министерским, удушающим дерьмом, мозги повреждены, и их нужно прочистить, чтобы вернуть к жизни… Вот именно для этого, мы и находимся здесь… Кому-то из людей мы обязаны объяснить свой визит… И мы выбрали тебя! Ты близкий нам человек, ты музыкант, ты часто слушаешь нас, ты понимаешь, что и как мы делаем, поэтому процесс очищения произойдёт в твоём присутствии… Смотри!

В зал медленно вошла эндокринолог Дарья Сероглазова. Было видно, что она находится как бы в полусне, и совершенно не понимает, что с ней происходит.

– Она тоже нужна! —сказал Армстронг. – Начали!

В руках у него появилась труба, он приложил её к губам, и нежнейшие звуки полетели к Небесам! Грянул мощный, пробуждающий жизнь тела и мозга, оркестр! Запела Элла! И всё это сплелось в такое поразительное, потрясающее явление искусства, призывающее к очищению, правде, чести, и любви, – что мы восторженно ему подчинились и поднялись выше самых высоких гор мира! Очищение– здесь! Поднялись и огляделись: синий бескрайний простор! Город внизу… И неожиданно, совершенно ошеломив нас, весь он покрылся белыми, жёлтыми, розовыми цветами! Они росли, поднимались к солнцу, и, наконец, с нежностью и благоговением растворились в нём!

– Всё! – крикнул Армстронг, и мы очутились в Елисеевском, в винном зале, рядом с моей любимой бутылкой…

Доктор Сероглазова плакала:

– Луи, что ты сделал со мной! – захлёбываясь, и едва держась на ногах, сказала она. – Мне стыдно за всё! Я не хочу больше быть врачом! Возьми меня с собой, Луи! Ты даришь людям счастье, а я нет! Я больше так не хочу! Луи! – Даша заплакала ещё сильнее, ещё отчаяннее, и случайно, до крови, оцарапала себе щёку ногтями.

Фитцджеральд подошла к Даше, обняла её, и сказала:

– Я забираю тебя к себе! У тебя есть душа, талант, ты привлекательна внешне, мы будем выступать с тобой на Небесных концертах! Но всё! Больше не плачь! Луи этого не любит!

Армстронг, улыбаясь, и вытирая пот, подошёл ко мне, и сказал:

– Саша, сегодня мы сделали не слишком сложное, но важное дело! Мы прочистили мозги двумстам тысячам врачей! Вашим, американским, французским, английским, африканским, азиатским, немецким, японским, австралийским… То есть, всем кто подвернулся! Всем, кто в этом нуждался! Прощай, мой дорогой! И когда ты придешь домой, ты найдешь в интернете мой новый концерт! Это просто! Солистками там будут Элла Фицжеральд и Даша Сероглазова!

Бесшумно они все исчезли. Я один стоял напротив любимой бутылки. Я чуть не умер от тоски. Через полчаса я был дома, пил долгожданное вино, смотрел обещанный удивительный концерт и плакал от восторга. Концерт был гениален. Даша потрясла меня. Луи и Элла были как всегда недосягаемы. Я допил бутылку, дослушал концерт и уснул.

Ночью мне плохо спалось. Какие– то дикие сны и боли во всем теле мучали меня. Приснилось, будто бы я, мальчишкой, избил прекрасного толстого флейтиста Аркашку Мотылькова, моего однокурсника… Зачем? Почему? А просто так! От избытка жизнерадостности! Я заплакал и проснулся… Окно было открыто… В нем сияли луна и звезды… Но не только они обрадовали меня! Прекрасная тихая музыка лилась с Небес! Я всмотрелся и увидел гигантскую, заоблачную, чудесно красивую Дашу… Она сидела на лунном серебре и с невидимым оркестром пела Колыбельную… Все боли меня мгновенно оставили, сердце расцвело нежной радостью, я лег в кровать и мгновенно уснул… Я знаю, что Даша пела не только для меня! И это меня согревает!