Текст книги "Клятва верности"

Лифт быстро доставил их на следующую движущуюся дорожку. Они были на внешней периферии и двигались мимо квартир, через открытые участки, ведущие к открытым балконам. Было очевидно, что это многолюдная часть.

– Хорошо, – сказал сэр Джордж, – мне не удалось определить, что именно создает в людях такое… сходство?… Они одеты не так ярко, как ожидаешь от жителей Южной Калифорнии, но дело не только в этом.

Стивенс ухмыльнулся.

– Термиты, правда? Но вы заметили, как везде тихо, даже на Аллее, где эти люди?

– Пожалуй, да. Совсем не тот уровень шума, который ожидаешь. Это какое-то правило?

– Привычка. Привычки здесь очень могущественны. Кстати, я не удивлюсь, если какой-нибудь полицейский Корпорации подслушивает нас через эти значки.

Сэр Джордж посмотрел на свой значок, будто разглядывая на нем ядовитого паука.

– И жители с этим мирятся?

Стивенс пожал плечами.

– Значки жильцов разные. По крайней мере, так говорят. Однако, сэр Джордж, жильцы сами хотят, чтобы за ними наблюдали. Это еще одна привычка. Традиция Закона и Порядка здесь очень сильна. Сознание вроде как у осажденных…

– Паранойя?

– Ну, у них есть причины. У параноиков тоже бывают враги, – сказал Стивенс. – Нам туда, выход впереди. Вы следите за новостями? ФРОМАТЕС, Друзья Человека и Земного Общества продолжают свои попытки саботажа Тодос-Сантоса. Не говоря о нескольких других группах ненавистников. Просто обычные гангстеры, пытающиеся вымогать деньги. Газовые бомбы. Осиные гнезда. Обычно в этом роде, но иногда появляются террористы с чем-то действительно мерзким, вроде той гранаты, что убила дюжину людей в аркологе Краун Сентер в Канзасе. – Он беспомощно пожал плечами. – Моей полиции не удается поймать их снаружи, поэтому Компания имеет собственную полицию.

– Но не играет ли это на руку террористам? – спросил Риди. – Одна из целей террора – спровоцировать ответные действия. Ухудшить положение настолько, чтобы люди приветствовали любые изменения.

– Любые изменения, которые их защитят, – добавил Стивенс.

Экскурсия закончилась на другой лифтовой площадке, и они отправились в офис администрации, войдя в двигающийся вверх лифт. Они вышли в коридор с толстыми коврами и панелями орехового дерева. Сэру Джорджу показалось, что они заблудились.

Каждый житель Тодос-Сантоса испытывал подобный момент потрясения, за исключением лишь детей и Тэда Рэнда. Люди могут заблудиться на городских улицах, но заблудиться в Тодос-Сантосе – это то же самое, что заблудиться в Карлсбадских пещерах. Заблудиться в трех измерениях, в лабиринте, занимающем кубические милю!

Момент прошел. Не важно, что сэр Джордж прошел по невообразимо запутанному пути. У него были провожатые, и он не попал в ловушку, но это потрясение пережил и он.

Маклину Стивенсу было около тридцати пяти, у него хорошая атлетическая фигура, в то время как Арт Боннер на десять лет старше и после службы в армии ходил прихрамывая. Волосы Стивенса рыжеватого цвета, а волосы Боннера – темные и редеющие на макушке, с небольшой лысиной, которую его парикмахер скрывал все с большим трудом. Оба высокие, выше шести футов. Боннер примерно на дюйм выше и на двадцать фунтов тяжелее Стивенса.

Эти два человека совсем не походили друг на друга, однако те, кто их знал, а иногда даже посетители, которые видели их вместе, более поражались их сходству, чем различию. Это невозможно объяснить. Конечно, вы не могли принять одного за другого. Однако оба они смотрели на людей одинаково, и оба говорили одинаковым тоном: тоном команды, тоном человека, настолько привыкшего, чтобы ему подчинялись, что ему не надо повышать голос или прибегать к угрозам.

– Рад видеть вас снова, Мак, – сказал Боннер.

– Взаимно, – автоматически ответил Стивенс. – Арт, это почтенный сэр Джордж Риди, заместитель министра экономического развития и градостроительства канадского правительства. Извиняюсь за небольшое опоздание, но я взял на себя смелость показать сэру Джорджу торговую аллею…

– Конечно, я знаю, – ответил Боннер. – Входите, прошу вас, садитесь. Хотите выпить? У нас есть почти все, что вы можете попросить, и множество того, что вы не попросите.

– Это похоже на пустое хвастовство, – сказал Риди и широко улыбнулся. – «Пиммз Кап», пожалуйста.

– Конечно. Мак? Как обычно?

– Да, пожалуйста.

Боннер указал им на кожаные кресла и сам сел в одно их них, чтобы поговорить с ними, оставив свой стол позади. Свет в кабинете был отрегулирован таким образом, что освещена только зона для совещаний.

Где-то рядом раздавалось низкое жужжание, но больше не было слышно не звука.

– У вас тут интересное место, – сказал канадец. – Произвело на меня огромное впечатление. – Однако было видно, что он чувствует себя стесненно. Слишком много странного здесь… и он до сих пор помнил момент, когда почувствовал, что заблудился.

– Спасибо, – сказал Боннер. – Не хотите ли посмотреть еще? – Он указал рукой на стену, и работы декоративного искусства исчезли. Вместо них возникло схематическое изображение с частичным вырезом – Тодос-Сантоса в трех измерениях. Цветные точки, казалось, ползли сквозь голографическое изображение. Оно было полностью схематично, со слишком реалистичными линиями архитекторского рисунка. Изображение исчезло, сменившись рядом цветных изображений, размытых в движении: магазины, люди, входящие на движущуюся дорожку, буйство красок.

Сэр Джордж нахмурился.

– Как, это же путь, по которому мы пришли сюда…

Боннер улыбнулся.

– Правильно. – На экране вновь возникла схема. – Вы видите движущие точки? Это работники моего штата, за которыми мы хотим следить. На ваших значках есть отметки «ОВП» – «очень важные персоны», поэтому я мог смотреть, где вы идете. Не то чтобы я уделил этому много внимания, но маршрут был все-таки записан…

Жужжание стало чуть громче.

– Готово, – сказал Боннер. Он веселился. Черный прямоугольник кофейного столика в зоне для совещаний открылся, и показались три стакана. Боннер протянул руку вниз и достал поднос.

– «Пиммз Кап». «Талискер». И «Ройял Джин Физз» для Мака. Не понимаю, как он может пить эту смесь. Ура!

Сэр Джордж засмеялся, и остальные к нему присоединились.

– Здорово. Признаюсь, я подумал, что вы забыли… – Улыбка на его лице превратилась во что-то другое. – Только скажите, кому вы поручили нас подслушивать? – спросил он.

– Никому, – ответил Арт. – О, мои извинения, сэр Джордж. Я люблю проделывать это с напитками и с заказом блюд, но поверьте мне, никто не подслушивает нас. Я воспользовался своим имплантатом, чтобы сообщить МИЛЛИ наш заказ, и она о нем позаботилась.

– Понимаю. – Сэр Джордж на секунду уставил взгляд куда-то в пустоту.

Боннер улыбнулся.

– Попробуйте еще раз. В качестве ключа используйте свою фамилию.

– А, спасибо.

– Пожалуйста. Я дал вам свободный доступ как высокопоставленному гостю. Мак, есть продвижение по внедрению тебе имплантата?

– Ты думаешь, у города есть лишний миллион долларов? – поинтересовался Стивенс. – Черт, да мы не можем оплатить пять часов сверхурочной работы водителю мусоросборочной машины. – Стивенс настороженно смотрел на сэра Джорджа. – Я не знал, что вы один из элиты.

Риди сочувственно посмотрел на Стивенса.

– Не следует так считать. Моя семья однажды помогла фирме «Сайкик Лтд.», и те отплатили таким образом. – Он остановился, подыскивая слова. – Очень полезное приспособление, однако, знаете ли, вы можете общаться с компьютером таким же образом и при помощи хорошего портативного компьютера в чемоданчике.

Риди и Боннер обменялись понимающими взглядами. Эти взгляды отодвигали Маклина Стивенса. Таким взглядом обмениваются зрячие в присутствии слепого.

– Итак, что бы вы хотели посмотреть, сэр Джордж? – спросил Боннер. – Как вы уже догадались, мы очень гордимся Тодос-Сантосом. Я назначил наш обед немного рано, в 19–00, но у нас до этого еще много времени. Да, и мистер Рэнд, наш главный инженер, присоединится к нам.

– Мы будем обедать в «Коммонз»? – поинтересовался Стивенс.

– Я думаю, у Шрамма. Лучшая венгерская кухня в стране.

– Хм.

– К черту, Мак, не буду ничего скрывать, – сказал Боннер и улыбнулся. – В «Коммонз» совсем не подают алкогольные напитки, и в блюдах нет ничего особенного, но там их много. Мне отказаться от «Шрамма»?

– Только «Коммонз», – сказал Риди. Он отчетливо понял, что Стивенс засчитал себе очко в какой-то сложной игре.

Наступила неловкая тишина, и сэр Джордж произнес:

– Как вы знаете, мы обдумываем строительство зданий, подобных этому. Мы должны вести жилищное строительство в любом случае, и правительство интересуется, не должны ли мы вести его так же рационально, как вы. Как я понимаю, здесь проживает четверть миллиона человек.

– Около того, – ответил Боннер. – МИЛЛИ может вам сказать. Но нужно, чтобы нас слышал Мак, и поэтому мы не можем… – Мгновение он выглядел задумавшимся, и по экрану на стене поползли слова.

Общее количество присутствующих: 243782

Посетители без ограничений на Аллее: 129

Посетители со специальными пропусками: 18811

Не проживающие здесь рабочие: 144

Посетители, не имеющие разрешения: 7

Находящиеся в тюремном заключении: 1

– Кто находится в тюрьме? – спросил Стивенс.

Боннер снова задумался, затем ответил:

– Прыгун. Его держат в Центре Безопасности. Арестован три часа назад. Его выпускают в полночь, если не окажется никого свободного, чтобы поговорить с ним. Мы, случайно, не держим в заточении одного из твоих друзей, Мак?

– Нет.

По экрану снова поползли слова. Сколько людей проживает здесь:

Проектное количество: 275000

Проживающих в настоящее время: 247453

Проживающих во внешних зданиях: 976

– Значит, примерно четверть миллиона, – сказал сэр Джордж.

Боннер кивнул.

– В здании на четырех квадратных милях, или примерно на десяти квадратных милях зданий и площадок. Это почти наивысшая плотность населения, достигнутая где-либо на земле. Вы помните появившиеся несколько лет назад исследования, доказывавшие, что если поместить множество людей на небольшой площади, то все они сойдут с ума? Кажется, этого не произошло.

Маклин Стивенс кашлянул. Боннер метнул на него угрожающий взгляд, а потом улыбнулся.

– Где вы хотели построить здание, сэр Джордж? – спросил Боннер.

Риди пожал плечами.

– Есть несколько возможных мест. У нас столько неразвитых территорий…

– Не сработает, – пробормотал Стивенс. Боннер не сказал ничего, и оба администратора обменялись многозначительными взглядами.

Боннер над этим смеется, думал Риди. Почему? Мне кажется, Стивенс относится отрицательно ко всей этой идее, бог знает почему он ненавидит весь комплекс. Неужели все жители Лос-Анджелеса думают так же? Но что за шутками они обмениваются?

И почему, когда три из этих аркологов оказались в общем неудачными, Тодос-Сантос – очевидный успех, несмотря на то, что окружен десятью миллионами врагов – жителями большого Лос-Анджелеса?

4: КОРОЛИ И ВОЛШЕБНИКИ

Есть ли человек, который не обязан ничем стране, в которой живет? Какая бы ни была это страна, он обязан ей самым драгоценным, что есть у человека – моралью в поступках и любовью к добродетели.

Жан Жак Руссо.

Охранник обернулся с удивленным выражением на лице.

– Кажется, в туннеле 0–8 была вспышка, капитан.

– Какого рода вспышка?

– Изображения не было.

Дежурный капитан нахмурился.

– В восьмом? Это важный участок. Нам не нужно вторжение в восьмой… – Он яростно застучал по своей клавиатуре и почувствовал облегчение. – Милли показывает, что там ремонтные работы, – сказал он. – Разрешенное сверхурочное время еще не кончилось, счастливчики. Набери запрос на немедленный обзор ремонтных работ на экране.

– Черт, уже почти обед. Они не успевают закончить сегодня.

– Капитан пожал плечами.

– Если не закончат, мы пошлем патрульного. Хотя дадим им шанс. Они уже там, и может быть смогут об этом позаботиться. – Он снова посмотрел на свой экран и кивнул. – Кажется, все в порядке. Никто не открывал дверей ведущих наружу. Дай мне знать, когда изображение появиться снова.

– Конечно. – Охранник снова устроился в кресле и стал продолжать наблюдать за калейдоскопом изображений, потягивая кофе.

Энтони Рэнд с гримасой опустил телефонную трубку. Ему было неприятно всегда, когда звонила Женевьева, и еще неизвестно, что хуже – когда они были в ссоре или когда она пытается помириться. Какого черта она не выйдет замуж и не уберется из его жизни? От нее не было никакого толку, когда он пытался сделать карьеру, и когда ему не удавалось расти достаточно быстро, чтобы удовлетворить ее запросы, она ушла, забрав с собой Закери и две трети его скромного дохода. Сейчас, конечно, она хотела вернуться.

Она хочет жить не со мной, а в Тодос-Сантосе, подумал Тони. И будь я проклят, если она не хочет сюда только чтобы жить как чертова принцесса в соответствии с моим положением.

Конечно, у нее есть приманка – одиннадцатилетний малыш Зак. И несколько хороших аргументов. Ребенку конечно нужен отец, но у Тони Рэнда не было времени, чтобы воспитывать сына – он с трудом находил время брать сюда мальчика погостить – и кто-то ведь должен заботиться о Заке, так пусть этим занимается его мать. И возможно их разрыв не был таким уж очень простым и односторонним. Было кое-что и с ее стороны…

Он напрягся, вспомнив, как ощущал тело Женевьевы, внезапно и против воли. Джин была чудесна в постели. С тех пор прошло слишком много времени. Он уже давно не занимался сексом – некогда заводить подружек. А это очень плохо, когда нет возможности содержать любовницу. Правда, он слышал, что существуют женщины, которые с радостью будут изображать влюбленность, будут внимательны и нежны, когда вы того захотите и ненадоедливы, когда у вас не будет для них времени. Хотел бы он знать, где можно найти такую женщину. Он не то чтобы боялся спросить, просто не мог решить, о ком же спрашивать.

Почему же не Женевьева? Она предлагает почти то же самое. Нет, или будь я проклят.

Его квартира не походила на другие в Тодос-Сантосе. Она была большая, потому что его положение давало ему право на большую площадь, однако большая часть площади приходилась под одну огромную комнату. В квартире была маленькая спальня, но он редко ей пользовался, потому что она слишком далеко от чертежной доски. Однажды он забыл хорошую идею, пока брел, спотыкаясь, из спальни к чертежной доске. И этого больше никогда не повторится.

Чертежная доска занимала почти полностью одну из сторон его комнаты. Ее широкая металлическая поверхность была усыпана чертежными приспособлениями, по краям находились кнопки и переключатели. Когда он на ней чертил, изображение передавалось заодно и в его компьютер и было доступно в его кабинете и на месте работ. Другую стену занимали награды, письма в рамках и призы за участие в спортивных соревнованиях. Следующую стену занимали книги. Места для всех нужных ему книг не хватало, и где же он тогда должен был хранить их, здесь или в кабинете своего офиса? Лучше поместить их в электронные мозги Тодос-Сантоса. Однако почему-то хранение его книг в компьютерной памяти не уменьшило беспорядок – комната по-прежнему была переполнена подносами для писем, полными бумаг, журналами (в основном не прочитанными, но полными важных статей, которые он не хотел пропускать), лежащими на шести полках стеллажа красного дерева, неотвеченными письмами, высыпающимися из выдвижных ящиков. Он тонул в бумаге.

Он завидовал спокойной эффективности в работе Престона Сандерса, Арта Боннера или Франка Мида. Их помощники почти незаметно заботились о деталях. Тони никогда не удавалось устроить все таким образом. Дело не в том, что у него не было хороших работников. Элис Стралер хороший инженер и исполнительный помощник, и Том Голден, возглавляющий отдел поставок, и…

Но даже хороших работников, какие имелись в его штате, недостаточно. Они могли защитить его от мелких деталей, однако слишком часто он обнаруживал, что детали – ключ к проблеме. Приходилось самому следить за поставками оборудования, потому что не знал, какое из них окажется необходимым.

Это привело его к созданию роботов-контролеров – небольших устройств, снабженных видеокамерами и звуковым оборудованием, которые могли свободно передвигаться по Тодос-Сантосу под его прямым управлением. Отправляя два или три маленьких телеуправляемых устройства (он называл их Р-2 по имени маленького робота-андроида из «Звездных войн»), можно с эффективностью присутствовать в нескольких местах одновременно, наблюдая за оборудованием и деталями конструкции в реальном времени сразу сверху и снизу, чем Тони обычно занимался, не покидая своей спальни.

Как бы ни были хороши Р-2, с их двусторонней связью и телевизионным экраном, демонстрирующим лицо Рэнда, он считал необходимым встречаться с техниками и плотниками, с монтажниками трубопроводов и ремонтниками и говорить с ними лично, потому что большинство строительных рабочих не любили разговаривать с Р-2 даже с изображением лица Рэнда на экране.

Поэтому он должен был идти сам. Его подчиненные, даже самые лучшие, как будто не были способны держать в памяти важный пункт, когда о нем слышали. А ходьба по Тодос-Сантосу требовала времени, и это значило, что технические и прочие журналы и письма копились до тех пор, пока полностью не устаревали.

Зазвонил телефон. Опять Женевьева, подумал он. Какого черта ей нужно сейчас?

– Алло, – рявкнул он в пустой комнате.

– Это Сталлер, шеф, – сказал голос в трубке.

О-О, Элис не будет звонить по пустякам.

– А, да, алло.

– Извините, что беспокою вас в обеденное время. У нас проблема с упрочняющей решеткой из углеводородного волокна. Мидланд не может поставить вовремя.

– Ч-ч-ч…

– Что вы сказали?

– Ничего. Нам нужен этот материал.

– Еще бы, нам он будет нужен всегда, и это совершенно невозможно проконтролировать, будь все проклято! Как мы с этим справились бы, будь мы на космической станции или на звездолете?

– Элис, график поставки очень сложный, и…

– Поэтому я и позвонила, – ответила Стралер. – Я проверила альтернативные источники. У «Фарбенверке» самый лучший график поставки, но все равно получится четырехнедельная задержка. Но я нашла кондоминиум в «Даймонд Бар», где достаточно материала, чтобы обеспечить нас на месяц, и у них сейчас забастовка, поэтому он им не нужен сейчас. Мы можем купить у них, а потом вернуть «Даймонд Бар» нашей поставкой от «Фарбенверке», но они хотели бы получить премию.

– Кажется, вы справились с вашей домашней работой, – сказал Тони.

– Да, но это будет нам стоить, – сказала она. Переделка графика с четырехнедельной задержкой стоит одна целая шесть десятых миллиона долларов. Сделка с «Даймонд Бар» стоит девятьсот тысяч. Я не могу найти другого варианта.

– В общем, ясно, что мы должны делать, – сказал Рэнд.

– Да. Мне сообщить об этом инспектору?

– Да, сообщи. Слушай, эта работа Тома, а не твоя.

– У мистера Голдена юбилейный вечер, – сказала Стралер. – Его жена уйдет от него, если он его пропустит. Поэтому я взялась за это.

– Спасибо, Элис. Хорошо, займись этим делом.

– Обязательно. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – ответил Рэнд. – Разговор окончен. – Дорогой звонок, подумал он. Девятьсот тысяч зеленых – не маленькая сумма. Да ладно, Элис и Том позаботятся об этом. Вот то, что он считал важной деталью. Неважно, сколько денег может быть потрачено – с этим может справиться кто-то другой. Но если бы он не испачкал руки, осматривая систему очистки канализационных стоков, то до окончания монтажа так и не узнал бы, что рабочие мостки для обслуживания приборов не подходят для работы. Он содрогнулся от мысли о том, что им пришлось бы снести бетонную стену, что привело бы к задержке завершения строительства нового жилого крыла…

Только множество деталей позволяло обнаружить что-нибудь подобное, однако совершенно неясно, каким образом эти детали соединяются друг с другом, скорее всего это означает отсутствие рациональной системы их накопления. В свою очередь это создает беспорядок в его квартире (в его кабинете поддерживался относительный порядок), когда приходилось искать нужную старую записку или статью…

Возможно, думал Рэнд, если бы у меня был имплантат? Может, поэтому Боннеру удается быть в курсе всего? Однако Прес обходится без имплантата, как и Мид.

Он надел свежую рубашку. Подошло время встречи с Боннером, Стивенсоном и – как его там? – Риди…

Зал ресторана был настолько большим, что мог вместить шесть тысяч человек и занимал целый уровень. Голографические панели вдоль стен создавали впечатление, что он окружен морем – в заливе скользили парусники и вдалеке мигали огоньки погрузившегося в сумерки во время захода солнца на острове Каталина. В гавани Санта-Моника на фоне закатного света вырисовывалась громада айсберга – похожего на гору острова, который сверкал слишком ярко, чтобы быть каменным.

– Восхитительно, – сказал сэр Джордж, – и очень реалистично.

– Как же иначе, ведь они передают сюда изображение, – объяснил ему Маклин Стивенс.

– Ага, в реальном времени, – гордо подтвердил Рэнд. – Это обошлось дешевле, чем передвижка обеденного зала. Всегда не достает пространства для вида наружу, и… – он резко оборвал себя. Он пришел сюда не говорить, а слушать. Это означало, что он должен тщательно контролировать себя, потому что ему не раз намекали, что он слишком много говорит, и Рэнд полагал, что это правда, хотя ему не говорили ничего, чтобы он не хотел услышать, если не знал информации.

Конечно, у него были причины почувствовать гордость при словах Риди. Последовала оценивающая тишина, и за ней следующий пристальный взгляд голограммы.

– Жаль, что потолок так низок, – заключил наконец Риди, – но и в этом случаи иллюзия почти полная.

Арт Боннер засмеялся коротким вежливым смехом. Тони Рэнду не требовалось читать мысли Боннера – он знал, что стоимость голографических стен была достаточно высока и без того, чтобы использовать ценное пространство для поднятия потолка в «Коммонз». Рэнд предлагал это, и ничего не добился. Арт был против и голографических стен, однако Тони настоял – и он же уместил их в бюджет. Этим он гордился. «Коммонз» наверняка не был бы настолько хорош без этой иллюзии морского вида…

Зал был наполнен жужжанием голосов и звяканьем тарелок. Отсутствовали звуки случайных передвигающихся людей.

– Намного меньше шума, чем я ожидал от такого количества обедающих, – заметил Риди.

Рэнд собирался рассказать ему о специальном акустическом проекте: стены немного не параллельны, индентации в ключевых местах, и все остальное, однако Риди не слушал.

– Опять привычка, – сказал Маклин Стивенс, глубоко укоренившаяся привычка. И очень быстро выработавшаяся к тому же.

– Несомненно, существует избирательность, – сказал Риди. – Те, кто не могут адаптироваться, долго здесь не задержатся.

– Идея состоит в адаптации жителя к нуждам других жителей, – сказал Арт Боннер.

– Кажется, вам это хорошо удалось, – ответил Риди.

Столы в зале были узкие и длинные, к центру тянулись две двигающиеся ленты. Грязные тарелки двигались справа от них, а слева от них из какого-то рога изобилия двигался непрерывный поток блюд, напитков и чистой посуды.

– Прошу садиться, – сказал Арт Боннер. – Вы можете сами выбрать какую-нибудь компанию или подождать, пока кто-нибудь не выберет вашу.

– Места не заказывают? – спросил Риди.

– Нет, вход свободный. – Боннер повел их к свободному участку на длинном столе. – Расписание подачи блюд никуда не годится, если этот участок свободен. – Он замер на секунду, глядя в никуда.

Вот в чем ценность имплантата, подумал Рэнд. Он только сделал заметку, подробно, во всех деталях, а завтра Милли напомнит, что ему нужно обдумать расписание.

Риди подождал, пока Боннер снова вернулся к окружающему, и сказал:

– Но как вы можете планировать без заказов?

Боннер пожал плечами.

– Справляемся.

Стивенс тщательно контролировал свой голос, когда сказал:

– Жители должны съедать определенное количество блюд в «Коммонз». Они не только платят за них как за часть услуг, но еще и платят дополнительно, если пропустят слишком много обедов. С таким регулированием это легкая задача для математической теорий очередей.

– Совсем не такая легкая, – возразил Рэнд.

Риди нахмурился:

– Мне кажется, это очень приятно.

Они сели, Риди и Боннер по одну сторону стола, Рэнд и Стивенс по другую. Двигающиеся тарелки и блюда, казалось, отвлекали Риди и мешали ему разговаривать через стол. Боннер этого вроде бы не замечал.

– Чистые тарелки прибудут через секунду, – сказал Боннер. – Надеюсь, блюда вам понравятся, к тому же это эффективно. – И после паузы: – Сегодня вечером обед стоит семь долларов двадцать восемь центов с человека, и мы предлагаем это, используя наше право планирования. Если увидите блюдо, которое вам нравится, просто берите его, а после того, как закончите еду, поставьте тарелку на конвейер.

– А это гигиенично? – спросил Риди.

– Конечно. – Боннер поймал закрытое блюдо куриного фрикасе. – Начнем с того, что готовится не больше четырех порций каждого блюда. К тому же у нас есть эмпирические доказательства. Проверьте количество отсутствующих из-за легких заболеваний…

Риди задумался.

– Довольно низкое, – сказал он.

– Проверьте для сравнения то же число в Лос-Анджелесе. Дело не в том, что у них не такие хорошие данные, как у нас, это дает вам представление.

Рэнд внимательно наблюдал за ними. В своем кабинете он мог получить эти же данные точно так же быстро, но и здесь ему нужно достать карманный связывающий терминал, набрать вопросы и прочитать ответ, переданный прямо в их головы, не перерывая разговора.

– Есть еще одна причина готовить не более четырех порций каждого блюда, – сказал Рэнд. Если ФРОМАТЕС удастся пробраться сюда и отравить некоторые блюда, они не убьют много людей…

– Боже мой. Велика ли вероятность этого? – спросил Риди. Казалось, он потерял аппетит.

– Почти никакой, – заверил его Рэнд. – Агенты безопасности непрерывно ведут наблюдение. – Он указал рукой на низкий потолок.

Риди нервно оглянулся, будто почувствовав на затылке чужой взгляд, затем показались тарелки и столовое серебро, и он взял их. Боннер передал ему венгерский гуляш, за ними быстро последовали хлеб и овощи. Затем также чай, кофе, молоко, вода и фруктовый сок. Гуляш был горячим и распространял восхитительный аромат паприки.

Рэнд ел с аппетитом, однако Риди все еще колебался.

– Действует на вас, не правда ли? – мягко заметил Маклин Стивенс, начиная есть. – С этим ничего не поделаешь, потому наслаждайтесь своим блюдом.

– С чем ничего не поделаешь? – спросил Рэнд.

– С постоянным наблюдением.

– Но за нами не наблюдают постоянно, – возразил Рэнд. – Охранники используют систему случайного наблюдения.

– Что вы делаете с теми, кого поймаете? С саботажниками или просто карманниками, – спросил Риди.

Боннер фыркнул.

– Это больной вопрос. Что происходит? Мы передаем их полиции Мака, а она их отпускает.

Сэр Джордж поднял брови.

– Это правда, мистер Стивенс?

– Не совсем…

– Достаточно близко, – сказал Боннер. – Предположим, мы поймали жителя Лос-Анджелеса с рукой в кармане нашего акционера. Предположим, мы взяли его по всем правилам, с дюжиной свидетелей. Мы вызываем лос-анджелесскую полицию. Они приезжают, чтобы забрать его. Один из людей окружного прокурора собирает показания. Пока все хорошо.

– Но тут в дело вступает общественный защитник. Это будет какой-нибудь сообразительный юнец только что с юридического факультета, жаждущий приобрести репутацию. Поэтому мы получаем проволочки, затяжки. Каждый раз, когда появляются пострадавший и свидетели общественный защитник отсутствует. Не позволяет расписание или еще что-нибудь. До того дня, когда не может присутствовать пострадавший, и, бац, это как раз тот день, когда они настаивают на проведении скорого судебного разбирательства.

– А вот это, черт побери, нечестно, – настаивал Мак Стивенс.

– Это достаточно близко к правде, Мак, и ты это знаешь. Если мы захотим добиться осуждения, то должны провести в судебном зале часы и дни, и во имя чего? Даже если мы это сделаем, виновный получит испытательный срок и выйдет на поруки.

– Что же в таком случае вы делаете, мистер Боннер? – спросил Риди.

– Скрежещем зубами и продолжаем игру, – ответил Боннер. – И стараемся, чтобы сюда не попадали рецидивисты. У нас есть право ограждать наших людей от любителей жить за чужой счет.

«А как мы будем поступать на звездолете? – подумал Тони Рэнд. – Хм-м. Нам будет нужен уголовный закон. Юстиция, если хотите. Которую трудно автоматизировать… и это не касается моего отдела».

Блюда были вкусными, и несколько минут они ели в тишине. Большинство взяли добавку. Рэнд начал им рассказывать о проблемах правильной работы системы ленточных конвейеров, какие ему пришлось решить, но заметил, что это никому не интересно.

Наконец сэр Джордж посмотрел на них и сказал:

– Конечно, имеется много отходов? Вероятно, вы не можете прогнозировать, сколько будет съедено.

– Мы поступаем лучше, чем вы думаете, – сказал Боннер.

– Да, они посылают остатки в благотворительные заведения Лос-Анджелеса, – сказал мрачно Стивенс. – В церкви, к миссионерам в гибнущие районы и так далее. Отходов нет, потому что бедные Лос-Анджелеса живут, питаясь кухонными отходами Тодос-Сантоса.

– А вот это ложь, – сказал Рэнд. – Кухонные отбросы поступают на свинофермы…

– Он имеет в виду, что для потребления людьми продаются только нетронутые порции, – сказал Боннер. – И он прав, настоящими отбросами кормят животных. Да, Мак, тебе может не нравиться, что ваши живущие на пособия люди питаются тем, что у нас осталось, но я заметил, что ты не жаловался на воду, которой мы вас снабжаем.

Солнце садилось в море, и айсберг у берега отражал мигающие навигационные огни. Было приятно смотреть на темноту голограммы, но от этого казалось, что потолок над головой нависал еще ниже. Сэр Джордж снова оглянулся.

– Не думал, что американцам нравится, когда за ними наблюдают во время еды.

– Корпорации тоже не очень нравится тратить деньги на организацию наблюдения, – сказал Боннер. – Но скажите мне, что делать? Учитывая то, что члены ФРОМАТЕС проносят в Тодос-Сантос. И они действительно пытались отравить людей…

– Они не считают это ядом, – сказал Стивенс.

– ЛСД – это яд, – возразил Боннер. – И если мои люди хотят себя одурманить, они могут сделать это сами. Они не нуждаются в помощи от едоков. К тому же подсыпание наркотиков в пищу еще не все, чем занимаются почтенные Друзья Человека и Земли. Они также пытались взорвать кухни и другие части Тодос-Сантоса. Они пытались… ну, их больные умы изобретают хитрые трюки.

– Вот поэтому нам следует наблюдать за ними, и мы не можем исключить из наблюдения «Коммонз». Мы бы не наблюдали, если могли. Большинству наших жителей нравится «Коммонз». Некоторые едят только здесь. В конце концов, это наше самое демократическое заведение.