Текст книги "Грешная жизнь герцога"
Автор книги: Лаура Гурк
Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Сто тысяч фунтов? Какая хорошая шутка! Он не может заплатить даже за бифштекс в «Кларендоне». Рис откинулся в кресле и закрыл глаза. Даже бурная музыка Вагнера не заглушила звучавший в его голове голос Летиции, голос, в котором за рафинированным глянцем воспитанности скрывался страх, тот же страх, который засел у него где-то в кишках.
«Что ты собираешься делать?»
Он думал о том, что скоро предстоят огромные платежи. Правительству ее величества нужно будет заплатить налог на наследство старого Ивлина. В июне предстоит платить проценты по закладным на земли Де Уинтеров за первый квартал. Нужно платить аннуитеты, вдовью долю, слугам, по счетам лавочников – список был бесконечен. Откуда взять деньги? Он мог бы обратиться в банк за кредитом, да кто ему даст?
Волна отчаяния затопила Риса. Он не хотел этого, ни титулов, ни имений, и уж точно не хотел ответственности. Черт, если бы он хотел стать следующим герцогом Сент-Сайресом, он бы давным-давно прикончил Ивлина, чего тот и заслуживал. Вместо этого он даже не стал ждать, когда высохнут чернила на его экзаменационных работах в Оксфорде, взял деньги, оставленные ему отцом, деньги, которые Ивлин не мог трогать, и бежал в Италию, где и потратил их с большим шиком. Он никогда не навещал дом, никогда не оглядывался назад. До сих пор.
Теперь нищета, как старуха с косой, придвинулась совсем близко. Хотя, если начистоту, до нее всегда было рукой подать. Разве не поэтому он так долго жил на широкую ногу, не думая о последствиях, не заглядывая вперед. Во Флоренции у него гостило множество пэров, и Уэстон среди них. Это они острили насчет увиливания от оплаты счетов в ресторанах, жизни за счет друзей и отъезда за границу с целью избежать неотвратимого будущего – будущего существования без всяких средств, но с абсолютной убежденностью в своем превосходстве в силу происхождения, пусть без гроша в кармане, чтобы заплатить за еду. Он знал, что его ждет то же самое, и эта горькая правда побуждала его тратить вдвое больше после того, как очередной приятель, живший за его счет, вынужден был вернуться домой.
Однако несмотря на свои нынешние обстоятельства, Рис нисколько не раскаивался. Если бы он был благоразумным и осмотрительным все последние двенадцать лет, это не уменьшило бы долги, накопленные его предками. Подобно ему, полдюжины предшествующих герцогов Сент-Сайресов проживали свое состояние, тратя деньги на свои причуды и извлекая из этого удовольствие.
Но кончен бал. Он оказался тем герцогом, которому приходится платить по счетам. «Что ты собираешься делать?»
Рис открыл глаза, тихонько хмыкнул. Зачем задавать вопрос, на который существовал только один ответ?
Он, конечно же, собирался жениться на деньгах. Он давно знал, что это единственный выход. Отчеты, с которыми он ознакомился сегодня, только подтвердили неизбежность такого решения.
Пора бы приступить к делу. Он вынул из нагрудного кармана театральный бинокль, чтобы начать охоту на будущую герцогиню Сент-Сайрес.
Рис попытался развеять уныние, занявшись подсчетом своих плюсов. Он герцог, а это, как сказал Уэстон, еще имеет значение. Он также хорошо знал, что нравится женщинам, а когда необходимо жениться на деньгах, это самый счастливый талант. Кроме того, он сидел рядом с Корой Стэндиш, женщиной, которая знала весь лондонский свет и могла описать ему финансовое и социальное положение каждой потенциальной невесты. Когда он останавливался на хорошеньком личике, Кора могла тут же сообщить ему имя и приданое его обладательницы.
Он начал рассматривать ложи напротив, и почти сразу же его глаза остановились, но не на наследнице, а на гораздо более интригующей особе. В платье из розового шелка с восхитительно низким вырезом сидела очаровательная девица, которую две недели назад он увидел за починкой платья. Ее шею обвивала простая нитка жемчуга, вторая нитка была вплетена в ее темные волосы.
С каких это пор швеи носят жемчуг и посещают оперу? Рис наклонился вперед, уверенный, что ошибся.
Но, вглядевшись, он понял, что ошибки не было. Это была та самая швея.
В глубине его тела начало разгораться желание, совсем как в ту минуту, когда он впервые увидел ее, стоявшую на коленях в обманчиво смиренной позе. Он вообразил ее теперешнюю в той же позе, вообразил, как проводит рукой по ее волосам…
Рис скривился и заерзал на месте. Такие эротические видения, какими бы восхитительными они ни были, никуда не ведут, не с этой женщиной и определенно не в этот момент. Тем не менее, он обнаружил, что не в силах оторвать взгляд.
«Как она оказалась в опере?» – недоумевал он. Шелковое платье она позаимствовала, это ясно, а жемчуг, вероятно, был произведен в Манчестере, а не вырос внутри раковин, но и это не объясняло ее присутствие в ложе «Ковент-Гарден». Может быть, маленькая швея решила заняться более прибыльным делом? Его взгляд скользнул по гладкой белой коже ее высокой груди. В который раз Рис проклинал свое настоящее безденежье.
– На кого это вы так смотрите? – спросила Кора, ударив веером по его бедру. – Я должна знать, что настолько поглотило ваше внимание, что вы забыли не только меня и ваших друзей, но также и оперу.
Рис тяжело вздохнул, стараясь справиться с возбуждением, но не смог отвести глаз от соблазнительного видения напротив.
– Я игнорирую представление, потому что ненавижу Вагнера. Валькирии всегда вызывали у меня головную боль. А вас я игнорирую потому, что вы, моя прелесть, уже замужем и относитесь к тем редким созданиям, которые влюблены в собственных мужей. И муж ваш с другого бока сидит с видом утомленного обладателя. Кроме того, поскольку Стэндиш сейчас практикует строгую экономию, вы не сможете мне даже дать взаймы.
– Так вы нацелились на нечто более выгодное? Полагаю, какая-нибудь богатая наследница?
– Увы нет. – Рис с усилием перевел взгляд с великолепной груди мисс Босуорт на ее лицо. Его нельзя было назвать красивым, оно было милым, с пухлыми щечками, вздернутым носиком и ротиком, который хотелось целовать, Но это ее глаза большие, добрые карие глаза, влекли бы к ней, если бы она решила стать кокоткой. – К моему сожалению, эта женщина не наследница.
– Вы заинтриговали меня. Покажите мне ее.
– Прямо напротив, – уступил Рис, – и две ложи вправо. Темные волосы, розовое шелковое платье и жемчуга.
Леди Стэндиш поднесла к глазам бинокль, рассматривая ложи, и с триумфом воскликнула.
– Вы издеваетесь, Сент-Сайрес, утверждая, что смотрите не на наследницу, тогда как перед вами самая богатая наследница из числа здесь присутствующих!
Рис стал весь внимание.
– Прошу прощения?
– Девушка, на которую вы уставились, – мисс Пруденс Абернати, дочь того самого американского миллионера.
Рис засмеялся:
– Вы что-то путаете, Кора. Она не Абернати. Она Босуорт, и она не дочь американского миллионера, а швея.
– Она была швеей, мой дорогой. Но она также незаконная дочь Генри Абернати. Уверена, вы слышали про универсальные магазины Абернати?
Рис решил подыграть ей:
– Откуда у вас такие сведения?
– Я своими глазами видела эту девушку у мадам Марсо сегодня днем.
– Неудивительно. Она работает у мадам Марсо.
– Что меня удивляет, Сент-Сайрес, так это откуда нам известно, какая швея на какую портниху работает.
Он улыбнулся:
– Я всю жизнь посвятил изучению женских нарядов.
– Несомненно, учились, как быстрее избавлять от них, – сухо возразила Кора и, не дав герцогу шанса ответить, продолжила: – В любом случае девушка была в салоне не для того, чтобы работать, поверьте мне. Она со своей тетей выбирала платья, и мадам так хлопотала вокруг нее, как мне еще не приходилось видеть, изо всех сил старалась, чтобы девушка осталась довольна. С ними была моя подруга, леди Марли, – она немного знакома с тетей наследницы и знает их кузена – сэра Роберта как-его-там. Он, кажется, баронет. Как бы то ни было она представила меня, и позже, когда девушка уже уехала, рассказала мне ее историю. – Кора наклонилась к Рису, горя желанием поделиться последними лондонскими сплетнями: – Генри Абернати, отец девушки, не всегда был богачом. Изначально он был йоркширским фермером по фамилии Босуорт, и у него был роман с дочерью местного сквайра.
– Как безнравственно с его стороны!
– Очень безнравственно. – Кора придвинулась ближе и зашептала: – Девушка забеременела.
– А-а… Нашей наследницей, полагаю? – Когда Кора кивнула, он продолжил: – Я так понял, что у сквайра не нашлось наследства для своей беременной дочери?
– Вот именно. Доход от земли сквайра Федергилла составлял не более нескольких сотен в год. Поэтому вместо того, чтобы поступить как честный человек и жениться, Босуорт бежал в Америку и женился там на некой женщине из Нью-Йорка, у которой водились денежки.
– Умная бестия, – понимающе сказал Рис.
– Мать нашей наследницы рано умерла, и девушка стала жить в семье дяди. Дядя, сын сквайра, унаследовал его имущество, но все же семья была в трудном положении, и девушка приехала в Лондон, сняла квартирку и начала сама зарабатывать себе на жизнь, став швеей.
– Звучит как роман, написанный женщиной.
– Верно. Но в наше время очень многие девушки поступают подобным образом. Их еще называют холостячками. Презрительное прозвище. Как бы там ни было, ее отец в Америке разбогател на этих своих универсальных магазинах. Недавно он умер, оставив завещание, по которому все отходит этой девушке.
Рис скрестил пальцы.
– И сколько это, Кора?
– Ежегодный доход, говорят, составляет более миллиона фунтов в год.
Пораженный, Рис с трудом сглотнул.
– Боже мой! Даже я затруднился бы потратить такую пропасть денег.
– Но есть одна загвоздка. Она может заинтересовать вас, дорогой мой. Чтобы получить наследство, девушка должна выйти замуж.
В воображении Риса возникли большие карие глаза, смотревшие на него с явным обожанием, Уныние, в котором он пребывал, начало рассеиваться. Он снова поднес к глазам бинокль, чтобы бросить еще один взгляд на мисс Босуорт-Абернати, и на этот раз нашел ее еще более соблазнительной.
– Более миллиона фунтов в год, говорите? – пробормотал он. – Представить трудно.
Глава 4
Некоего герцога и некую наследницу застали в опере тет-а-тет. Что бы это значило?
Неужели в «Ковент-Гарден» расцветает любовь?
«Все знаменитости», 1894 год
Пруденс не была уверена, что ей нравится опера. Ей, как и всем, нравились популярные веселые оперы Гилберта и Салливана, но то, что она слушала сегодня, не было похоже ни на одну из них. Эта опера была мрачной, тяжелой, какой-то надрывной. Антракт принес облегчение.
Когда занавес скрыл сцену и зажегся свет, Пруденс подалась вперед и стала рассматривать открывшуюся перед ней картину. Между хрустальными канделябрами, сверкавшими электрическим светом, в роскошных ложах сидели элегантно одетые леди и джентльмены.
Так вот как живут богатые люди, думала она в изумлении. Было все еще трудно поверить, что теперь она одна из них. Вот уже два дня она жила в «Савое», спала в роскошной белой с золотом спальне, на простынях, которые меняли каждый день. Она ходила в шелках, обедала в лучших ресторанах, покупала драгоценности и разъезжала по Лондону в карете с красными кожаными сиденьями, нанося визиты, как выражалась тетя, «тем, кому нужно». Несмотря на это, Пруденс продолжало казаться, что все это происходит не с ней.
Публика внизу двинулась в фойе, и Пруденс решила сделать то же самое.
– Пойду пройдусь, – сказала она и встала с места. Тотчас все ее родственники тоже поднялись с мест.
– Превосходная мысль, кузина, – сказал Роберт, подавая ей руку. – Нам всем нужно поразмять ноги.
Спускаясь по лестнице с Робертом и в сопровождении его матери, тети Эдит и дяди Стивена, идущих сзади, Пруденс с раздражением размышляла – неужели ее родственники будут так опекать ее весь сезон? Уже после двух дней их неустанного внимания Пруденс чувствовала, что задыхается.
– Не хотите ли чего-нибудь освежающего? – спросил сэр Роберт, когда они вошли в переполненное людьми фойе. – Я буду рад принести вам стакан лимонада.
– Благодарю вас, но я не хочу лимонада. Я бы выпила шампанского.
– Шампанского? – послышался удивленный голос тети Эдит. – О нет, Пруденс, дорогая! Не привыкай к алкогольным напиткам, и я не хочу, чтобы ты проснулась наутро с головной болью. Лимонад – это то, что надо, спасибо, Роберт.
Пруденс почувствовала еще большее раздражение. Она ведь не была зеленой девочкой шестнадцати лет от роду. Она открыла было рот, чтобы настоять на шампанском, но тут ее взгляд упал на человека в толпе, и готовые вырваться слова вылетели у нее из головы.
Это был он.
Широкоплечая фигура, непослушное золото волос – не узнать герцога Сент-Сайреса было невозможно. Он смотрел на нее, стоя в компании друзей менее чем в двух дюжинах футов от нее.
Рядом тетя Эдит говорила что-то о посещении дамской комнаты, и хотя Миллисент согласилась на это предложение, Пруденс твердо решила остаться там, где была.
– Конечно, идите, – убеждала она двух других женщин. – А я постою здесь.
Тетушка и Миллисент удалились. Дядя Стивен выразил надежду, что они будут отсутствовать не слишком долго и он успеет выкурить трубку до возобновления представления.
– Вам нет надобности дожидаться, их, – сказала ему Пруденс, не сводя глаз с герцога. – Идите курите. Я ничего не имею против.
– Нет, нет, – запротестовал дядя Стивен, но без большой убежденности. – Я не оставлю тебя одну.
– О, вам не следует беспокоиться, – поспешила сказать Пруденс. – Скоро вернется Роберт. А пока я постою у этой колонны. Я не отойду ни на дюйм, обещаю. Идите.
Дядю Стивена не пришлось убеждать долго, он отправился в курительную комнату, оставив Пруденс одну. Она продолжала наблюдать за герцогом, разговаривавшим с приятелями, а когда один из них сказал что-то, что заставило герцога улыбнуться, у нее возникло странное ощущение. Словно в ней появилась какая-то невесомость, как если бы она поднималась на лифте.
Вдруг Сент-Сайрес посмотрел в ее сторону и увидел ее. Его взгляд задержался на ее лице, и Пруденс застыла на месте. Она не могла двигаться, не могла дышать, не могла отвернуться. Разве мог он запомнить ее? Нет, конечно. Герцог не может помнить простую швею. Но он не отвел взгляда, только слегка поднял бровь.
Когда он, сказав что-то друзьям, оставил их и двинулся через толпу в ее направлении, Пруденс охватила радость, которая тут же сменилась паникой. К тому времени когда он подошел к ней, сердце в ее груди стучало с такой силой, что было больно.
До этого момента Пруденс не осознавала, каким высоким он был. Она считала, что ее рост равнялся пяти футам и трем дюймам. Несмотря на эту достаточно оптимистическую оценку и тот факт, что она была на каблуках, ее макушка едва достигала его подбородка, к тому же само его физическое присутствие действовало ошеломляюще.
– Как чудесно, мисс Босуорт! – приветствовал он ее. Прежде чем она сумела собраться с мыслями, чтобы хоть что-то произнести в ответ, он взял ее руку, склонился над ней и поднес ее пальцы к своим губам, как и положено, не коснувшись губами перчаток.
– Какой замечательный сюрприз! – добавил он, выпрямляясь и отпуская ее руку. – Я думал, что больше никогда вас не увижу.
Он думал о ней? Приятная теплота начала разливаться по телу Пруденс в добавление к уже обуревавшим ее эмоциям.
– Как поживаете? – спросила она, сожалея, что не придумала ничего оригинальнее, – но только такое короткое и простое приветствие она смогла из себя выжать. Дальнейшие слова, казалось, застряли у нее в горле и удерживались там, потому что было так славно просто смотреть на него и думать, что он в самом деле рад ее видеть.
– Надеюсь, сегодня вам не придется терпеть приступы гнева Альберты, – сказал он с веселым блеском в глазах, наклоняясь ближе. – Если вы скажете мне, что она снова обижает вас, я буду вынужден прийти и спасти вас.
Из его приветствия и всего остального, что он сказал, выходило, что он не знает о наследстве. Восхитительная теплота стала еще ощутимее и распространилась по всему телу.
– Какое галантное предложение, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал ровно, как если бы она каждый день разговаривала с герцогами всю свою жизнь, – но в нем нет необходимости. – Она сделала жест в направлении лестницы. – У моего кузена ложа.
– Ложа? Но как швея… – Сент-Сайрес замолчал как бы в замешательстве.
– Швея, пусть она и пришла в оперу, конечно же, должна сидеть на дешевых местах? – закончила Пруденс за него.
Герцог теребил свой шейный платок, словно смущенный школьник.
– Простите, – пробормотал он и снова посмотрел на нее. – Виноват. Я веду себя как сноб?
– Нет, это легко объяснимо, если учесть, при каких обстоятельствах мы познакомились. Но, видите ли, мое положение изменилось… – Она умолкла, не зная, что говорить. Узнав о полученном ею наследстве, он узнал бы и о том, что она незаконнорожденная дочь… В конце концов, он герцог. Законность брака – все для высшего сословия. Хотя, скорее всего, в конце концов, он узнает правду, однако Пруденс решила отодвинуть этот неизбежный момент на как можно более длительное время. – Я не очень ладила с семьей моей матери, – сказала она, обходя неприятную тему. – Теперь мы пытаемся помириться.
К ее облегчению, Сент-Сайрес не стал любопытствовать.
– Странная вещь семьи, однако, я желаю вам всяческого успеха, мисс Босуорт. Хотя не думаю, – добавил он с видом нерешительности, – что Вагнер мог бы настроить меня на терпимость и всепрощение. А вы как считаете?
Пруденс состроила гримаску, и герцог засмеялся:
– Я вижу, вы тоже не в восторге от Вагнера.
Ей понравилось, как он смеялся. От всей души и так заразительно, что Пруденс тоже засмеялась.
– Наверное, потому, что я не понимаю, о чем поют, – сказала она ему. – Я не говорю по-немецки.
– А итальянский вы знаете?
– Увы, нет. Но я говорю по-французски. Мама учила меня французскому, когда я была маленькой девочкой.
– Я только потому спросил, что, мне кажется, итальянская опера понравилась бы вам куда больше немецкой. – Сент-Сайрес придвинулся немного ближе. – Сегодня последний раз дают Вагнера. Через два дня начнется «Аида» Верди на итальянском. Если вы планируете быть в опере, я с удовольствием стану вашим переводчиком.
Сердце Пруденс подпрыгнуло от радости.
– Благодарю вас. Я…
– Пруденс!
Она почти застонала при звуках тетушкиного голоса. Вот уж не вовремя.
Сент-Сайрес, однако, только улыбнулся и шагнул назад, освобождая пространство для набросившихся на них тети Эдит и Миллисент.
– Что это? – потребовала ответа тетя. – С каких это пор, сэр, джентльмены в Лондоне пристают к женщинам, оказавшимся без сопровождающих? Я никогда не видела, чтобы…
– Тетя Эдит, – остановила ее Пруденс, – могу я представить герцога Сент-Сайреса? Ваша светлость, это моя тетя, миссис Федергилл, и еще одна моя родственница, леди Огилви.
– О… Я не… то есть… – Тетя запнулась, потом неловко кашлянула. – Я не знала, что ты знакома с герцогом, Пруденс, дорогая. В какие высокие круги ты начинаешь входить.
Они с Миллисент, трепеща, низко присели. Герцог в ответ поклонился, плутовато подмигнув Пруденс.
– Я впервые познакомился с вашей племянницей на балу, миссис Федергилл.
– Вот как? Как мило. Пруденс, где твой дядя? Скорее всего курит свою ужасную трубку. Не могу поверить, что он бросил тебя здесь одну.
Пруденс могла только мечтать, чтобы ее остальные родственники последовали его примеру.
– Ваша светлость, – сказала она, отчаянно возвращая разговор к прежней теме, – мы, кажется, обсуждали итальянскую оперу?
– Вот и мы, вот и мы, – прежде чем герцог мог ответить, вклинился голос Роберта. – Прохладительное для леди.
Пруденс с раздражением взглянула на четыре наполненных до краев стакана с лимонадом, которые Роберт неловко держал в руках, и взяла тот, что был ближе.
– Спасибо, Роберт.
– Мне это доставило удовольствие, Пруденс. Для вас все, что хотите. – Он взглянул на герцога, и выражение его лица изменилось, как если бы он почувствовал дурной запах. – Сент-Сайрес, – сухо приветствовал он его, едва кивнув. – Я не знал, что вы знакомы с моей кузиной.
– Сэр Роберт. – Рис кивком указал на стаканы, которые все еще оставались в руках Роберта: – Осторожнее, старина. Вы проливаете лимонад на перчатки. Лучше передайте стаканы леди, пока не пролили больше.
– О, так и есть. – Роберт отвернулся, и герцог занял место сбоку от Пруденс, успешно отделив ее от остальных.
– Ну вот, так на чем мы остановились? – продолжил он.
– На итальянской опере.
– Ах да. Об опере. Увлекательная тема. – Он наклонился ниже, и камелия в его бутоньерке коснулась ее обнаженной руки, щекоча кожу и посылая импульсы возбуждения по всему телу. Взволновавшись, Пруденс сделала глоток из стакана и скривилась. – Так любите лимонад, да? – спросил герцог, тихонько смеясь.
– Я его ненавижу, – призналась она. – Особенно такой теплый, как этот. Я хотела шампанского, но тетя настояла на лимонаде. Я думаю, она побоялась, что я опьянею и ей будет неловко за меня.
– Мне бы хотелось увидеть это.
– Вы бы хотели увидеть мою тетю в неловком положении?
– Нет. – Его ресницы, густые, золотисто-каштановые, немного опустились, потом поднялись. – Я бы хотел увидеть вас опьяневшей.
Он произнес это мягким тихим голосом, в котором чудилось что-то недозволенное. Без всякой причины Пруденс зарделась.
Звуки гонга известили о скором окончании антракта. Не успел гонг стихнуть, как тетя Эдит подошла к Пруденс с другой стороны.
– Нам лучше вернуться в ложу, – сказала она и взяла Пруденс под руку, чтобы увести ее.
Однако Пруденс не двинулась с места.
– У нас еще есть немного времени, – сказала она, надеясь продлить драгоценные минуты в обществе Сент-Сайреса.
– Я так не думаю, дорогая. Вы простите нас, ваша светлость?
– Разумеется. – Рис показал на лестницу с другой стороны фойе: – Мне тоже нужно вернуться на место прежде, чем мои друзья начнут недоумевать, куда я подевался.
Пруденс пронзило острое чувство разочарования, и она наклонила голову, чтобы скрыть это.
– Конечно, – пролепетала она и подняла голову, прилагая усилия, чтобы ее голос и выражение лица не выдали овладевших ею чувств. – Было приятно увидеть вас снова.
– Это мне было приятно, мисс Босуорт. – Рис поклонился. – Леди Огилви, мистер Федергилл, сэр Роберт. Всего хорошего.
Сент-Сайрес повернулся и отошел, а Пруденс некоторое время смотрела ему вслед, после чего с неохотой позволила тете Эдит увести себя.
– Видишь, Пруденс? Как раз об этом я предупреждала тебя на днях, – говорила Эдит, когда они поднимались по лестнице. – Стоило нам оставить тебя одну на минутку, как тут же налетели искатели богатых невест.
– Едва ли так, – решительно возразила Пруденс. – Я знаю герцога как идеального джентльмена.
– Разумеется, ты и должна так думать, дорогая. Ты так невинна. Но я замужняя женщина, и я знаю этот тип мужчин. Высматривает, чем можно поживиться.
– Тетя права, – вторил ей Роберт за спиной Пруденс. – Он самый настоящий распутник. Мы с мамой встречали его в Италии несколько лет назад. Вы помните, мама?
– О да, – отвечала Миллисент, несколько задыхаясь от усилий переместить свое тучное тело на три лестничных пролета вверх. – Вы не поверите, каких только историй мы не наслушались о нем. На его вилле пьянствовали, голыми купались в фонтане вместе с русскими графинями, сплошное бесстыдство.
Пруденс подумала, что, если бы она была хорошей девушкой, ей следовало бы порицать такое ужасное поведение, но на самом деле она бы тоже искупалась голой в фонтане, будь у нее такая возможность. Это казалось таким заманчивым.
– И он весь в долгах, – продолжал Роберт. – Тысячи и тысячи фунтов, как я слышал.
– Как и другие пэры из его окружения, – возразила Пруденс. – Смею заметить, у вас тоже есть долги, Роберт.
Ее кузен скривился и замолчал.
Однако тетю Эдит не так легко было отвлечь от темы.
– Едва ли ситуация Роберта годится для сравнения, – сказала она, когда они вошли в ложу. – Он думает о семье. Вот, Стивен, что вы наделали, – добавила она, поворачиваясь к мужу, который поднялся со своего места. – О чем вы думали, оставляя Пруденс одну там внизу? – Прежде чем он смог ответить, она снова обратилась к племяннице: – Если не брать в расчет финансовые соображения, стоит подумать о положении в обществе. Сент-Сайрес – герцог, для тебя птица слишком высокого полета. Это неподходящая партия в любом смысле.
– При чем здесь герцог? – спросил Стивен, непонимающе глядя на жену.
– Спросите свою племянницу. Она его уже знает. Встречала его на балу, видите ли!
– Так получилось, что я познакомилась с герцогом Сенг-Сайресом несколько дней тому назад, – объяснила Пруденс, пробираясь вокруг столика к своему месту и садясь. – И он только что ухаживал за мной внизу.
Стивен присвистнул:
– Быстро же он.
– Вот именно, – произнесла Эдит и заняла свое место около Пруденс. – Он явно заинтересовался ее деньгами.
– Конечно, невозможно, чтобы его интерес ко мне объяснялся моей привлекательностью! – выпалила уязвленная Пруденс. – Вы приписываете ему самые низкие побуждения, но я не желаю делать поспешные выводы!
– Успокойся Пруденс, – сказал дядя Стивен. – Мы твоя семья, мы заботимся о тебе. Сент-Сайрес – дурной человек, плохая компания для молодой леди. Что до замужества, то Эдит права. Это невозможно.
– Мне кажется, это я должна решать, за кого мне идти замуж!
– Не надо повышать голос, дорогая, – сказала Эдит, ставшая похожей на обиженного спаниеля. – Наше единственное желание – чтобы ты была счастлива.
Пруденс приложила пальцы ко лбу и напомнила себе, что уже через двенадцать недель наступит июнь.
– Давайте не будем ссориться. Кроме всего, слишком рано говорить о том, за кого мне выходить замуж.
Слава Богу, больше никто не касался этой темы, но мысли о герцоге не выходили у Пруденс из головы. Она знала, что ее родственники правы, скептически оценивая возможность романтических отношений между, ней и Сент-Сайресом. Герцог едва ли выберет в герцогини женщину, родители которой никогда не были женаты, женщину, которая еще несколько дней тому назад была швеей в салоне модной портнихи. Однако он вспомнил ее, он подошел, чтобы побеседовать с ней. Он и не знал о наследстве. Ведь он обратился к ней как к мисс Босуорт. Кроме того, герцог уже доказал на деле, что он благородный и галантный джентльмен. Ее семья настроена против него в силу предубеждения, а она способна видеть в нем как плохое, так и хорошее.
Конечно, играет роль то, что он так невероятно привлекателен. Пруденс закусила губу и, уставившись в стакан с теплым лимонадом, вспоминала его слова, сказанные несколько минут назад: «Я хотел бы увидеть вас опьяневшей».
Она не могла сообразить, почему ему этого хотелось. Ясными ночами, возвращаясь домой из салона, она видела пьяных, нетвердо шагающих по тротуарам или выходящих из дверей кабаков и возбужденно орущих песни. Опьянение не представлялось ей приятным состоянием.
Но, вспоминая его слова, Пруденс подумала, что хорошо было бы иметь граммофон и пластинку с записью их разговора, чтобы она могла, когда захочет, снова услышать эти странные, мягкие нотки в его голосе, которые заставили покраснеть ее всю – до кончиков пальцев.
– Позвольте, сэр? – произнес кто-то у двери, врываясь в мысли Пруденс.
Она обернулась и увидела ливрейного лакея, остановившегося у входа в ложу. В руках его был поднос, на котором стояли высокие хрустальные бокалы и набитое льдом серебряное ведерко с бутылкой шампанского.
– Это для гостей Огилви.
– Должно быть, какая-то ошибка! – воскликнул Стивен, когда лакей поставил поднос на столик. – Мы ничего не заказывали.
– Любезность его светлости, герцога Сент-Сайреса, – объяснил лакей, раскупоривая шампанское. Он разлил искрящееся вино по бокалам и первой подал бокал Пруденс, протянув ей также маленький белый конверт: – Для мисс Босуорт, от его светлости.
Пруденс схватила конверт прежде, чем тетя смогла перехватить его. Отставив бокал, она сломала печать и вынула записочку.
Мисс Босуорт, единственная вещь, более безрадостная, чем немецкая опера, – это лимонад.
Ваш слуга Сент-Сайрес.
Она прочитала записку трижды, водя пальцем чуть ниже написанных уверенной рукой строк, затем неохотно убрала записку в сумочку.
«Как он внимателен!» – поднимая бокал с шампанским, сказала она с радостной улыбкой в ответ на кислое выражение лица тети. Она сделала глоток шампанского и нашла, что оно настолько приятно, насколько принято считать, но вино только временно отвлекло ее от еще более приятных мыслей.
Пруденс вынула из кармана бинокль и стала смотреть на ложи напротив.
Герцога она нашла почти сразу, как если бы знала, где он, как если бы между ними существовала таинственная связь, и открытие, что он тоже смотрит на нее, взволновало ее еще больше. Он сидел, откинувшись на спинку стула, в одной руке он держал бинокль, в другой – бокал с шампанским и смотрел прямо на нее через разделяющее их пространство; голову он чуть склонил набок, губы чуть изогнулись в намеке на улыбку. Зрелище это принесло Пруденс наслаждение, острое, как боль.
Она опустила бинокль и подняла бокал с шампанским в знак признательности. Сент-Сайрес ответил тем же. Они одновременно пригубили вино, и у Пруденс закружилась голова, как если бы она выпила бутылку шампанского, а не сделала два глотка.
Свет погас, на сцене запели, положив конец восхитительному моменту. Пруденс откинулась на спинку стула и стала смотреть на сцену, но мысленным взором она видела только Сент-Сайреса. По залу гремела мрачная немецкая музыка, а Пруденс слышала только свой внутренний голос, голос надежды, выдающий желаемое за действительное.
Если бы только… Она прижала пальцы к губам. Невозможно, чтобы потрясающе красивый герцог мог влюбиться в пухленькую, обыкновенную и не очень молоденькую девушку, у которой на пальцах мозоли от постоянного шитья, а в жилах течет кровь простых сельских жителей Йоркшира. Невозможно, и все же, сидя в темноте, Пруденс воображала это.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?