Текст книги "Грешная жизнь герцога"

Лора Ли Гурк
Грешная жизнь герцога

Эту книгу я посвящаю всем моим читателям. Ваша поддержка и одобрение значат для меня больше, чем я могу высказать словами. Спасибо вам.

Глава 1

Герцог Сент-Сайрес упал еще ниже! Заглядывать под юбки молодых леди на благотворительных балах? Какой ужас!

«Все знаменитости», 1894 год

Мисс Пруденс Босуорт описала бы происшествие иначе, чем репортеры светской хроники, но в тот вечер она ничего не знала о том, что напишут бульварные газеты, и была слишком занята, чтобы ее это заботило. Образ жизни герцога, будь он развратным или добродетельным, ее не касался.

Она вместе с другими швеями, работавшими у мадам Марсо, последние недели без устали трудилась над платьями молодых леди, прибывавших в Лондон на светский сезон, и в данный момент ее задачей было срочно подшить подол одного из платьев. Если бы только леди Альберта Денвилл стояла спокойно.

– Поскорее, Босуорт! – Леди Альберта нетерпеливо дернулась, и полоска жемчужного шитья, зажатая в пальцах Пруденс, оторвалась от шелковой кружевной ткани. – Как можно быть такой нерасторопной?

Пруденс в ужасе отстранилась, рассматривая испорченное шитье. А она уже почти закончила. Откинув со лба влажные волосы, она сунула руку в корзинку, чтобы взять катушку с золотыми нитями и ножницы.

– Я стараюсь шить быстрее, миледи, – пробормотала она, силясь говорить робко и почтительно, как и следовало в ее положении.

– Вы бы лучше делали, а не старались! Следующий танец я танцую с герцогом Сент-Сайресом, и, возможно, это станет самым важным событием в моей жизни. Он только что вернулся из Италии и ищет себе невесту, знали бы вы…

Пруденс не знала, ее это не касалось. Сегодняшний бал был самым большим событием начала сезона, и последние несколько дней ей приходилось работать не покладая рук, едва выкраивая время, чтобы перекусить и немного поспать. Она ничего не имела против того, чтобы остаться без еды. Ее пышная фигурка доставляла ей немало терзаний, ведь она была старшей швеей модной лондонской портнихи и не оставляла попыток похудеть.

Однако ей отчаянно хотелось спать. Она жаждала добраться до дома, в уютные комнатки на Литтл-Рассел-стрит, и лечь в кровать, но от отдыха ее отделяли, по крайней мере, двенадцать часов.

– Да, миледи. Конечно.

Раболепный лепет не утихомирил леди Альберту. Молодая леди тяжело вздохнула, сложила ручки и топнула ножкой:

– Не могу понять, что происходит. Сначала сэр Джордж Лавертон наступил мне на платье и порвал его, осел неуклюжий. А теперь я вынуждена терпеть самую медлительную швею мадам Марсо.

Упомянутая швея считала, что она вынуждена терпеть самую мерзкую дебютантку сезона. Как жаль, что нельзя высказать это! Пруденс сжала зубы, напомнив себе, что умение сдерживаться помогает вырабатывать характер, и принялась шить как можно быстрее.

– Если из-за вашей нерасторопности я пропущу этот вальс и шанс заполучить Риса, – продолжала девица, – мадам Марсо узнает все, что я о вас думаю.

Эти слова испугали Пруденс. Ей потребовалось одиннадцать лет тяжкого труда, чтобы стать старшей швеей, а одного неодобрительного замечания леди Альберты могло оказаться достаточно, чтобы мгновенно утратить достигнутое. Лорд Денвилл был одним из немногих аристократов, способных оплачивать счета, и его дочери были ценными заказчицами мадам.

Не прерывая работу, Пруденс покорно кивнула:

– Да, миледи.

В ее поле зрения появилась другая шелковая юбка.

– Строите планы на свадьбу с Сент-Сайресом, Альберта? – раздался веселый женский голос, в котором Пруденс послышалось злорадство. – Вам не кажется, что немного поспешно перепрыгнуть от знакомства к браку после одного вальса?

– Хелен Манро, у меня куда больше шансов, чем у других, и вы это знаете. Наши имения расположены рядом, мы знакомы друг с другом всю жизнь.

– Всю жизнь. Вам не кажется, что вы слишком молоды для Сент-Сайреса? Ему тридцать три, а вам нет и двадцати. Вы для него ребенок.

– Совсем нет! Конечно, мне было только восемь лет, когда он уехал на континент, и он тогда считал меня ребенком, но стоило нам снова увидеться, как он пригласил меня на вальс. Это что-то значит.

– Разумеется! – сказала еще одна девица, присоединившаяся к разговору. – Не прошло и недели, как он вернулся, а уже оценил величину вашего приданого и доходов!

– Он очень на это рассчитывает, – заверила Хелен Манро своих собеседниц. – Сент-Сайресу нравится жить на широкую ногу, а он, говорят, по уши в долгах. То, что он унаследовал титул от дяди, не спасает его от кредиторов. У старого герцога долгов оказалось в десять раз больше, чем у него самого, а имения в полном беспорядке. Мы с мужем каждое лето гостим у лорда и леди Тэвисток в Девоншире, и я своими глазами видела, в каком плачевном состоянии замок Сент-Сайрес. Одни руины. В каком состоянии другие имения герцога, одному Богу известно.

– Уинтер-Парк выглядит вполне прилично, – возразила леди Альберта. – Мы живем там, земли Сент-Сайресов соседствуют с нашими. Что до долгов, они есть у большинства аристократов. Конечно, у моего отца их нет. У него достаточно денег.

– Да, но в Лондоне много хорошеньких американок, которые не прочь изловить герцога. У их отцов денег куда больше, чем у вашего!

– У американок? У тех, что без роду без племени? Рис ни за что не сделает своей герцогиней американку.

– Эти американские девушки бывают совершенно очаровательными.

Леди Альберту ничто не могло поколебать.

– Я гораздо привлекательнее любой из этих ужасных американок. – Она больно толкнула коленом Пруденс. – Бога ради, Босуорт, вы все еще не закончили?

– Почти закончила, миледи, – отвечала Пруденс, крепко взявшись за юбку на случай, если девица снова дернется.

– И помните, платье должно выглядеть совершенно безупречно, так, словно я надела его в первый раз. Если кто-нибудь заметит изъян, вы головой поплатитесь за…

– По-прежнему обижаете служанок, Альберта? – раздался позади Пруденс веселый мужской голос. – Как приятно знать, что есть вещи; которые никогда не меняются.

Неожиданное появление мужчины вызвало ропот среди дам, потому что этот закуток и соседняя комната предназначались исключительно для женщин. Но леди Альберта нисколько не смутилась.

– Рис! – радостно приветствовала она вошедшего. – Что вы здесь делаете?

– Ищу вас, конечно, – отвечал герцог Сент-Сайрес, и хотя Пруденс не отрывала глаз от работы, она поняла, что, разговаривая, он подошел ближе. – Мы ведь должны танцевать вальс, или это мне только пригрезилось?

– Не пригрезилось. – Леди Альберта засмеялась, с появлением герцога ее настроение изменилось в лучшую сторону. – Но вы должны уйти отсюда. Будет скандал.

– Неужели? – Сент-Сайрес подошел еще ближе и оказался рядом со стоявшей на коленях Пруденс. Он заслонил ей свет, поэтому Пруденс перестала шить и бросила на герцога быстрый взгляд. В свои двадцать восемь лет она никогда не видела герцогов, а такой славный лорд не мог не вызвать любопытства у любой женщины. Но она мало что увидела. Свет от газовых ламп падал на него сзади, так что Пруденс рассмотрела только очертания фигуры в черном, снежно-белое пятно рубашки и светлые волосы.

Возвращаясь к шитью, она с ужасом обнаружила, что широкие плечи герцога лишили ее остатков света, при котором еще можно было работать. Однако просить его подвинуться было бы дерзостью, а она не хотела обрушить на себя еще больший гнев леди Альберты, вызвав неудовольствие ее будущего мужа. Пруденс еще ниже склонилась над шитьем, однако дело продвигалось медленно.

– Рис, вам надо уйти, – повторила леди Альберта, все еще смеясь. – Вам не следовало заходить сюда, вы понимаете.

– Почему же?

– Это не принято.

– Именно потому я здесь. Еще потому, что не нашел вас в бальном зале и в своих поисках отважился вторгнуться на женскую территорию. Хотя боюсь, что слишком поздно, потому что уже слышу звуки Штрауса.

– Звуки чего?

– Штрауса, дорогая, – терпеливо сказал герцог. – Вальс начался без нас.

Девица издала испуганный вопль.

– Нет смысла заставлять дрожать стекла, Альберта, – сказал Сент-Сайрес, и Пруденс улыбнулась про себя, подумав, что, возможно, джентльмен совсем не настолько очарован Альбертой, как она им. – Это всего лишь вальс. Потанцуем в другой раз.

– Мы должны танцевать сейчас, но эта Босуорт, кажется, не способна справиться с пустяковой починкой платья.

Улыбка исчезла с лица Пруденс, ее охватило желание вонзить иголку в ногу леди Альберты. Всего лишь слегка уколоть, оправдывала она себя. А потом можно долго извиняться за свою неловкость.

Как ни заманчива была эта мысль, Пруденс знала, что не может осуществить желание. Эта молоденькая особа была дочерью богатого графа, а она сама – жалкой швеей. Она не могла позволить себе мимолетное удовлетворение, рискуя потерять место.

Отчаянно стараясь ускорить работу и избавиться от ужасной девицы, Пруденс локтем легко толкнула ногу джентльмена, чтобы привлечь его внимание.

– Если позволите, сэр, – произнесла она, не отрывая глаз от работы, – не могли бы вы отойти немного в сторону? Вы заслоняете мне свет.

Леди Альберта зашлась в негодовании:

– Какая дерзость!

– Берт, что это вы? – Джентльмен казался более удивленным, чем рассерженным, но если Пруденс понадеялась, что ей удастся избежать гнева дочери графа, то она ошиблась.

– Перед вами герцог Сент-Сайрес, – заявила леди Альберта, как если бы Пруденс еще не знала этого, и ногой отшвырнула рабочую корзинку Пруденс, содержимое которой рассыпалось по ковру. – Как вы смеете указывать ему, что делать?!

Пруденс испуганно смотрела на разбросанные принадлежности для шитья, в страхе сознавая, что, несмотря на все ее попытки, преодолевая отвращение, быть угодливой, ей все же предстоит потерять место прежде, чем закончится ночь. Если она не найдет другую работу, придется вернуться в Суссекс и жить у дяди Стивена и тети Эдит. Ужасная перспектива.

– Но это всего лишь оправданная просьба, я неудачно встал между леди и ее портнихой, – доброжелательно сказал герцог, вызвав у Пруденс вздох облегчения. – Будет лучше, если я ей последую.

К ее удивлению, вместо того чтобы отойти в сторону, он опустился на колени. Пруденс видела, как его руки перевернули опрокинутую корзинку и потянулись за коробочкой с булавками.

– О, не надо, сэр, – прошептала она смущенно. – Не беспокойтесь.

– Никакого беспокойства, уверяю вас.

Протягивая нить через шелк, Пруденс глянула в сторону герцога и увидела, что он рассматривает ее. Их взгляды встретились, сердце у Пруденс дрогнуло, на миг она забыла о шитье.

Сент-Сайрес был необыкновенно хорош собой. Так хороша бывает осень в Йоркшире, когда буковые леса приобретают все оттенки золота, а луга, еще зеленые, морозец трогает серебром. Пруденс уловила исходивший от него запах, сложный запах, вызывающий на память землю, торф, дымные лесные костры и ароматный яблочный сидр ее детства.

Губы у нее приоткрылись, и она, втягивая в себя воздух, потянулась к нему. Он чуть насмешливо улыбнулся, отчего Пруденс стало казаться, что он прочитал ее мысли и теперь посмеивается над ее деревенской непосредственностью. Но ей было все равно. От него исходил божественный запах.

Серо-зеленые глаза герцога изучали ее лицо с обезоруживающей открытостью, и Пруденс не смогла отвести взгляд. Все еще чуть улыбаясь, он наклонился и оказался совсем близко. Его запястье коснулось ее колена – она вздрогнула, лишаясь присутствия духа, но он только поднял с пола ее ножницы и бросил их в корзинку. Вслед за этим его густые ресницы опустились, улыбка стала шире, открыв зубы, которые оказались удивительно ровными и такими же белоснежными, как его рубашка.

– Умоляю вас, вернитесь к шитью, – проговорил он так тихо, чтобы услышала только она. – Я не вынесу, если Альберта снова начнет вопить.

Сдержав смех, Пруденс заставила себя сосредоточиться на работе, а он продолжил собирать раскатившиеся катушки ниток. Никогда раньше Пруденс не приходилось оказываться рядом с таким великолепным мужчиной, и она продолжала украдкой поглядывать на него во время работы.

Она отметила, что его вечерний костюм был безупречен и сшит по последней моде. Однако он не во всем следовал моде. Его густые волосы, в свете газовых ламп вспыхивающие рыжеватыми бликами, слегка вились, что свидетельствовало о нежелании усмирять их с помощью масла для волос. Лицо было чисто выбрито, что не соответствовало моде, но, по мнению Пруденс, отсутствие усов и бороды шло ему. Бородка исказила бы линии худощавого лица, скрыла бы мужественный подбородок, а усы отвлекали бы от прекрасной формы рта и римского носа. Никогда в жизни Пруденс не приходилось видеть такого красивого мужчину.

– Рис, что вы там делаете внизу? – Смеющийся голос леди Альберты прервал наблюдения Пруденс. – Не верю своим глазам – вы на коленях любезничаете со швеей?

Сквозь смех явственно проступали нотки обиды, и Пруденс насторожилась. Она умоляюще посмотрела на герцога и слегка покачала головой.

Он издал звук, явно выражающий раздражение. Было ли оно вызвано ею или леди Альбертой, Пруденс не поняла. Подняв голову, он обратился к стоящей перед ним швее.

– Я любезничаю? – манерно протянул он с презрительной ноткой в голосе, – Что за мысль!

– Тогда как же назвать ваше поведение?

Одной рукой он бросил еще одну катушку ниток в корзинку Пруденс, а другой взялся за шелк починяемого платья.

– Заглядываю под ваши юбки, конечно, – ответил он и приподнял подол платья на несколько дюймов от пола, заставив прочих дам задохнуться от такой дерзости. – Что еще я могу делать внизу?

Леди Альберта пискнула, выражая сразу протест и удовольствие, а Пруденс смогла расслабиться.

– Какие прелестные у вас лодыжки! – добавил герцог, оценивающе рассматривая ноги леди Альберты и не обращая внимания на негодующие ропот и взгляды остальных дам. – Что ж, маленькая Альберта стала взрослой.

Теперь леди Альберта глупо захихикала, но после предшествующих возмущенных воплей эти звуки принесли Пруденс желанное облегчение. Она, наконец, закончила работу. Потянувшись за ножницами, она оказалась ближе к герцогу и в последний раз вдохнула исходящие от него запахи земли.

– Спасибо, сэр, – шепнула она, обрезая нить.

– Не стоит благодарности, – промурлыкал он ей на ухо. – Я получил удовольствие. – Он оправил юбку леди Альберты и поднялся с колен.

Пруденс отошла в сторону.

– Я закончила, миледи.

– Наконец-то! – Леди Альберта взяла герцога мод руку, и они вышли. Пруденс смотрела им вслед, испытывая облегчение от того, что избавилась от капризной леди, и легкое разочарование при виде исчезающего из виду герцога. Вряд ли она когда-нибудь еще столкнется с таким мужчиной.

А, пусть! Пруденс пожала плечами и воткнула иголку и подушечку, поднятую и положенную в корзинку герцогом. Приложив руку к пояснице, она потянулась, расправляя затекшие мышцы, и в этот момент заметила Марию, которая делала ей знак подойти, оставаясь в коридоре.

Мария Мартингейл была ее самой лучшей подругой. Они вместе снимали квартирку. Мария днем работала в булочной-кондитерской, а по ночам подрабатывала, помогая обслуживать многолюдные балы, такие, как этот.

Быстро глянув вокруг, Пруденс подхватила корзинку и подошла к подруге, стоявшей в коридоре с тяжелым серебряным подносом в руках.

– Кто был тот мужчина? – спросила Мария.

– Герцог.

– Не может быть! – не поверила Мария. – В самом деле?

Пруденс кивнула:

– Леди Альберта, чье платье я чинила, называла его герцогом Сент-Сайресом.[1]1
  Сент – святой, праведник, ангел (англ.). – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть]

– Ну, он и правда вел себя как ангел, – смеясь, сказала Мария. – Если бы я оказалась на твоем месте, я не смогла бы сделать и стежка!

– Мне досталось, – призналась Пруденс, усмехнувшись, – но я справилась. Посмотреть на него – уже удовольствие, да?

– Еще бы! Ты бы видела, как смотрели на него остальные леди, пока он помогал тебе. А потом заглянул под юбки этой девицы, шокировав всех, такой бесстыдник!

Приятное волнение охватило Пруденс. Он сделал это из-за нее, она знала, но как удивительно, что аристократ решил помочь ей.

– Той девице это не понравилось, очень не понравилось, – сказала Мария. – Она все время пронзала тебя взглядами. Ну а он не обращал внимания. – Мария скривилась: – Ой, ноги болят…

– Могу представить. Ты всю ночь ходишь туда-сюда, из кухни в столовую и обратно с тяжелыми подносами.

Гримаса боли на лице Марии сменилась ухмылкой, осветившей ее личико эльфа.

– Я получаю некоторую компенсацию. Снимаю пробу с разных блюд. – Мария подняла повыше почти пустой поднос: – Эти штучки с крабами невозможно сказать, какие вкусные.

Пруденс издала стон, внезапно почувствовав голодный спазм в желудке. Рот ее наполнился слюной.

– Не надо! Я почти ничего не ела последние несколько дней.

– Послушай. Ты вечно стараешься похудеть, а эти твои тугие корсеты! Мне трудно даже зашнуровывать их на тебе. Не понимаю, зачем ты так мучаешь себя? – Мария оглянулась, чтобы убедиться, что их никто не видит, взяла с подноса последние три «штучки» с крабами и сунула их в руку Пруденс: – Вот.

Пруденс не смогла удержаться, чтобы сразу же не положить в рот одно из украденных канапе, и снова издала стон, с благодарностью глядя на подругу.

– Не знала, что может быть так вкусно, – сказала она, не переставая жевать. – Как дела на кухне?

Мария подняла глаза к небу.

– У Андре невозможный темперамент. Если что-то на подносах не так, он страшно гневается. Эти повара-французы все одинаковы. Вечно закатывают скандалы. Что до прислуги… – она презрительно хмыкнула, – разрази меня гром, если Салли Макдермотт не самая легкомысленная девчонка! Она слишком много болтает с лакеями, вместо того чтобы работать.

– Она ужасная кокетка, – согласилась Пруденс. – Хотя, если бы я была такой же хорошенькой, я бы тоже кокетничала.

– Салли Макдермотт заходит куда дальше кокетства.

– Этого мы не знаем.

Подруга издала негодующий возглас:

– Ты слишком добрая, Пру, в этом твоя беда. Веришь каждому. Кроткая, как ягненок, и зарываешь свои таланты. Временами мне так и хочется повздорить с тобой.

Пруденс запротестовала:

– Я не добрая! Каждый раз при взгляде на Салли Макдермотт мне хочется вцепиться в ее белокурые кудряшки и хорошенько дернуть их. То же самое с леди Альбертой. Мне так захотелось уколоть ее иголкой. Вот видишь, – добавила Пруденс, пока они обе смеялись, – я совсем не добрая.

– Разве? Если бы я попала в такую ситуацию, я бы не выдержала. Я могу вынести Андре, потому что он не против, если я не остаюсь в долгу. Ему это даже нравится на самом деле. Но эти женщины, для которых ты шьешь? Я не продержалась бы и одного дня. Я видела, как эта особа отшвырнула твою корзинку, она поливала тебя грязью с головы до ног, а ты продолжала шить и только говорила: «Да, миледи». Тебе следовало бы уколоть ее.

– Радуйся, что я этого не сделала. Я потеряла бы место, и тебе пришлось бы одной платить за жилье. – Пруденс посмотрела на окно и увидела, что снаружи все еще было совсем темно. – Бал еще не скоро кончится?

– Часа через два, не меньше. Сейчас нет и трех.

У Пруденс даже плечи опустились при этих словах. Возбуждение после встречи с красавцем герцогом улеглось, и она не чувствовала ничего, кроме крайней усталости.

Мария с беспокойством наблюдала за ней.

– Ты еле жива, Пру.

– Со мной все в порядке. Просто здесь слишком жарко, а от газовых ламп у меня разболелась голова.

– Когда бал закончится, мы возьмем кеб и поедем домой, хорошо?

Пруденс покачала головой:

– Я не поеду домой. Мадам приказала к семи быть в салоне. Мы должны успеть приготовить все для нескольких леди из Австрии, которые заказали платья для бала в посольстве. Они приедут в девять, так что мне нет смысла возвращаться в Холборн.

– Рабыня мадам Марсо. – Мария поставила пустой поднос на пол, прислонив к стене, и протянула руку, чтобы взять у Пруденс корзинку. – Ступай на воздух, проветри голову. Я подменю тебя, если потребуется.

– Ты не сможешь!

– Смогу! – Мария засопела, притворяясь оскорбленной. – Уверяю тебя, я смогу пришить пуговицу или подшить подол. У меня это получится. Не так хорошо, как у тебя, но…

– Я не это имела в виду. Кто-нибудь заметит, что вместо меня ты.

– Никто не замечает слуг и швей, – беспечно уверила Мария. – Мы – часть обстановки, ты разве не знаешь?

– Я имею в виду мадам. Она заметит.

Они одновременно посмотрели в сторону хозяйки Пруденс. Портниха сидела в другом конце комнаты спиной к ним, надзирая за швеей, приводящей в порядок порванное платье леди Уоллингфорд. Портниха с ужасным французским акцентом восхищалась прекрасной фигурой маркизы и ее превосходной прической.

– Она так занята подлизыванием, что ничего не заметит.

– Мы не можем рисковать. Иначе обе лишимся работы и некому будет платить за жилье, – покачала головой Пруденс. – Кроме того, если я сейчас позволю себе отдыхать, я просто свалюсь.

Мария неохотно кивнула и отпустила корзинку.

– Ладно, только найди меня, когда бал закончится. Мы возьмем кеб до Нью-Оксфорд-стрит. Ты сойдешь у салона, а потом он отвезет меня до Литтл-Рассел-стрит.

– Хорошо. Я зайду на кухню. И еще… Мария… – Пруденс колебалась, а потом выпалила: – Не осталось ли еще тех канапе…

– Девушки? – раздался рядом повелительный голос. Пруденс и Мария повернули головы и увидели дородную женщину, упакованную в льдисто-голубое платье, такое тесное, что делало ее похожей на сардельку.

– Да, мадам? – одновременно ответили подруги, почтительно приседая в реверансе.

Тучная леди поднесла к глазам лорнет и вперилась в Пруденс взглядом, словно та была насекомым.

– Вы ведь швея мадам Марсо, не так ли? – Не дожидаясь ответа, она поманила ее рукой, затянутой в белую перчатку. – Идите со мной, – приказала она. – У меня разошелся шов на платье. Зашейте его поскорее. Я не собираюсь оставаться здесь всю ночь.

Подруги обменялись многозначительными взглядами.

– Да, мадам, – пробормотала Пруденс и, пользуясь тем, что дама прошла вперед, обернулась к Марии со словами: – Я передумала. Иди вместо меня.

– Слишком поздно, – подмигнув, ответила Мария. – Ты упустила свой шанс, душечка. Но я сберегу для тебя столько канапе с крабами, сколько смогу. – Она пошла на кухню, оставив Пруденс зашивать леди-сардельку в ее платье.

Как и ожидала Мария, бал закончился только через два с половиной часа. Когда гости начали разъезжаться, уже светало. Пруденс отправилась искать подругу. Но когда она пришла на кухню, Мария еще не освободилась.

– Я подожду тебя на улице, – сказала Пруденс, снимая пальто с крючка у входа в кухню. – Мне надо выйти на воздух.

– Я мигом, – отозвалась Мария. – Несколько минут, и я выйду.

Направившись к выходу, Пруденс на ходу надела пальто и застегнула пуговицы. Открыв дверь, она вышла в переулок, с удовольствием вдыхая холодный весенний воздух после спертого, наполненного парами газа воздуха комнаты, в которой ей пришлось находиться. Она пошла по переулку, намеренная в ожидании Марии прохаживаться по нему туда и обратно, но почти сразу же остановилась.

На углу в конце переулка стояла парочка, и хотя Пруденс видела только спину мужчины, загораживающего женщину, было понятно, что парочка погружена в любовную игру. В полном смятении Пруденс решила вернуться к дому, но ее остановил голос женщины:

– Нет, сэр! Нет!

В голосе невидимой женщины звучал неподдельный протест и страх, который сразу же понимает всякая другая женщина. Решив, что она неправильно оценила происходящее, Пруденс повернула обратно и еще больше разволновалась, когда увидела, что мужчина схватил женщину за запястья и прижал их к стене над ее головой.

– Не надо, сэр, пожалуйста, отпустите меня! – рыдала женщина, извиваясь, изо всех сил стараясь освободиться. – Отпустите меня.

– Спокойно, моя девочка. После получишь шиллинг. – Одной рукой удерживая ее запястья, второй мужчина начал задирать женщине юбки.

Пруденс с бьющимся сердцем бросилась вперед, но не успела она сделать и трех шагов, как ее оттолкнули в сторону. Она взглянула вверх и увидела красавца герцога, того самого, который собрал с пола ее принадлежности для шитья.

– Стойте, – бросил он, проходя мимо. – Отойдите в сторону.

Она облегченно вздохнула, видя, что герцог быстро зашагал к борющейся на углу паре. Не сказав ни слова, он схватил мужчину и оттащил его в сторону. Теперь Пруденс могла видеть рыдающую женщину. Это была Салли Макдермотт.

Пруденс от удивления открыла рот, но едва она успела узнать девушку, как Салли метнулась в сторону, спеша скрыться. Тем временем герцог развернул мужчину лицом к себе.

– Сент-Сайрес? – удивленно воскликнул тот. – Вы с ума сошли? Какого черта? Что вы делаете?

– Судя по всему, спасаю девицу, оказавшуюся в бедственном положении.

– О чем это Вы? – Мужчина повел плечами, пытаясь освободиться. – Побойтесь Бога, она служанка, помогает на кухне.

– Служанка, которая сказала «нет», Норткот.

– Какое это имеет значение?

Пруденс не могла бы сказать, этот ли вопрос или сопровождающий его смешок привели герцога в ярость. Он отшвырнул негодяя к стене.

– Для меня имеет значение, – сказал он, занес кулак и ударил Норткота в челюсть.

Голова у Норткота дернулась, но Сент-Сайрес, видимо, не был удовлетворен. Он еще несколько раз ударил мерзавца, не давая тому возможности уклониться. Когда он, наконец, остановился, Норткот упал на землю и не двигался.

Сент-Сайрес какое-то время смотрел, на него, как бы желая убедиться, что тот был полностью обезврежен, потом повернулся, чтобы уйти, но к нему кинулась Салли.

– О, сэр, спасибо вам, сэр! – плакала она, бросаясь ему на шею. – Огромное спасибо!

Позади Пруденс открылась выходящая в переулок дверь, хлопнув о кирпичную стену особняка.

– Пру, я закончила, – радостно сообщила Мария, выходя на улицу. – Идем скорее, пока еще не все кебы… Что это? – Последнее восклицание вырвалось у нее, когда она остановилась возле Пруденс и заметила неподвижно лежащего на земле человека, а рядом – Салли Макдермотт, рыдающую на груди великолепного герцога. – Что здесь произошло? – спросила Мария.

Пруденс не ответила. Она прошла до конца переулка и положила руку на плечо Салли.

– Как ты? Мы можем чем-то помочь?

– Ничего не нужно, – сказала Салли, уткнувшаяся лицом в грудь герцога. – Со мной все в порядке. – Она стряхнула руку Пруденс, подняла голову и посмотрела на своего спасителя: – Нельзя ли мне присесть где-нибудь?

– Разумеется. – Сент-Сайрес посмотрел вокруг, осторожно высвободился из объятий девушки и вытащил из кучи всякого хлама большой деревянный ящик. Сняв с себя фрак, он набросил его на ящик. – Это подойдет? Улочки в наши дни не обставляются мебелью, такая жалость!

Салли неуверенно засмеялась и опустилась на ящик, ухватившись за руку герцога.

– Спасибо, сэр, – повторила она, не выпуская его руки, как будто от этого зависела ее жизнь.

Сент-Сайрес посмотрел на Пруденс.

– Для вас и вашей подруги будет лучше, если вы отправитесь домой, – посоветовал он. – После того как обошлась с вами Альберта, – с улыбкой добавил он, – вы, должно быть, порядком измучены. А здесь так холодно. Если останетесь дольше, можете простудиться.

Простудиться? Пруденс удивилась. Непонятно почему, но от улыбки этого мужчины тепло разлилось по всему ее телу.

– Вы очень добры, но…

– Я позабочусь, чтобы девушку в целости и сохранности доставили домой, – уверил герцог. – Вам не о чем беспокоиться.

– Благодарю вас. – Пруденс почувствовала, что Мария тянет ее за пальто, и, повернувшись, пошла за подругой. Дойдя до угла улицы, она не удержалась и оглянулась. Герцог хлопотал вокруг Салли с почтительностью истинного джентльмена.

Он потрясающий, подумала Пруденс. Смелый, деликатный и совершенно потрясающий.

«Низко же я пал, – подумал Сент-Сайрес, – дошел до служанок».

Рис Де Уинтер водил ладонью по голой ягодице Салли Макдермотт, и ему пришло в голову, что большинство мужчин испытывали бы укоры совести, соблазнив служанку через несколько минут после ее спасения, по крайней мере после удовлетворения похоти. Но Рис не страдал такими приступами, способными испортить удовольствие. Если плод падает вам в руки – или, если быть точнее, бросается вам в объятия, – надо быть дураком, чтобы не воспользоваться моментом. Рис не был дураком, а Салли оказалась лакомым кусочком. Сюрпризом, потому что поначалу он нацелился не на нее. Он положил глаз на прелестную маленькую швею. В женщинах он ценил некоторую округлость форм, и когда Альберта ногой отшвырнула корзинку с принадлежностями для шитья, у него появился шанс хорошенько рассмотреть малышку. Его ждало приятное открытие, что у нее прекрасный цвет лица, красивые карие глаза, а темные волосы пахнут лавандой – он всегда любил этот запах. Но ему тут же пришлось отказаться от своих планов относительно нее. Эти большие добрые глаза смотрели на него так, словно он был сказочным принцем, и все потому, что он собрал и бросил в ее корзинку несколько катушек ниток; но она отпрянула, стоило ему слегка дотронуться до нее, так что ему стало ясно, что его маленькая швея невинна, как дитя. Невинность никогда особенно не привлекала его.

Какая разница, сказал он себе. На бал он поехал совсем не для того, чтобы подцепить там юбку, он охотился за наследницами. Вернувшись в бальный зал с Альбертой, одной из самых богатых невест во всей Британии, он до конца вечера вел себя как примерный мальчик, стараясь предстать добродетельным, настроенным на женитьбу и ответственным прежде всего перед ее отцом.

Герцог перевернулся на спину и уставился на нарисованных ангелочков и золоченую лепнину над своей головой. «Боже, какой у Милбрея отвратительный вкус!» – подумал он. Однако дурно обставленный городской дом, который он позаимствовал на время сезона у старого школьного товарища, был лучше, чем ничего: По крайней мере, район приличный. Пусть без всяких средств, но он герцог, и если хочет найти богатую невесту, должен обосноваться в доме, достойном его положения в обществе.

У Альберты богатое приданое, которое вытащило бы его из долгов, но несколько часов в ее обществе отбило у Риса всякую охоту жениться на ней. У него не было желания отправляться в ад, прежде чем он умрет.

Хотя леди Альберта Денвилл не стала решением проблемы, он не мог пожаловаться на то, как закончился для него этот вечер. Образовалась обычная толчея гостей, ожидавших, когда подадут экипажи, и Рис, не желая стоять в толпе, покинул ее с намерением лично отыскать свою карету на заднем дворе. В результате неудачный вечер закончился для него на весьма удовлетворительной ноте.

Повернув голову, Рис посмотрел на голую девицу, которая лежала на животе рядом с ним, положив голову на его согнутую руку.

Да, он дошел до крайности, если ему по карману были только служанка или швея, желающие заработать лишние несколько шиллингов. Он сторонился уличных проституток, а о том, чтобы содержать любовницу, не могло быть и речи. Он давно лишился такой роскоши, и маловероятно, что в ближайшем будущем обстоятельства изменятся к лучшему. Хотя он вернулся в Англию всего пять дней назад, каждая куртизанка, знающая себе цену, была осведомлена, что новоиспеченный герцог Сент-Сайрес не может наскрести денег на содержание собственного дома, не то что на нее.