Текст книги "Робкая магия"

– Да, папа, я этого действительно хочу, – торжественным тоном промолвила она.

Мистер Деламор впился взглядом в Иверага.

– Берегите ее, черт бы вас побрал, – процедил он сквозь зубы. – Иначе вы ответите мне за все.

Родди ощутила, как дрогнула рука графа, лежавшая у нее на плече.

– Конечно, я буду беречь ее, – негромко промолвил он. Отец отошел к гостям, и Родди затрепетала, со страхом ожидая, что сейчас к ним подойдет ее мать. Больше всего на свете она боялась этого момента. Но миссис Деламор все еще находилась в оцепенении. Она стояла, не сводя глаз с дочери и чужака, сделавшего Родди предложение. Слезы выступили на глазах Родди, когда она ощутила, какой беспомощной и растерянной чувствует себя ее мать. «Прошу тебя, мама, пойми меня», – мысленно умоляла она.

В душе миссис Деламор возобладала гордость, и это спасло ее от скандала. Она не хотела демонстрировать окружающим те эмоции, которые испытывала сейчас. Подойдя к Родди, она поцеловала ее в щеку и заставила себя улыбнуться. Правда, улыбка у нее получилась довольно вымученной.

– Будь счастлива, моя дорогая, – громко сказала миссис Деламор.

Поздравив графа и Родди, гости начали поспешно разъезжаться по домам. Лорд Ивераг задержался, чтобы попросить у Родди разрешения навестить ее завтра. Родди дала свое согласие.

Родди не знала, как ведут себя просватанные девушки и их женихи. В ее окружении не было знакомых невест, и она не имела возможности наблюдать за ними. Поэтому она решила действовать, как подскажет сердце.

На следующее утро Родди приняла жениха в маленькой гостиной. Она так и не смогла заставить себя улыбнуться, однако вежливо протянула ему руку в кружевной перчатке. Граф не взял ее. Остановившись у дверей, он долго молча смотрел на невесту.

– Доброе утро, – сказала Родди, стараясь не отводить взгляд. Но ей было очень трудно смотреть в синие бездонные глаза графа. Родди натянуто улыбнулась. – Рада видеть вас.

Приподняв темную бровь, Ивераг усмехнулся.

– Какая храбрая девушка, – промолвил он и, наконец подойдя к ней, взял ее руку и галантно поцеловал. – Хватит ли у вас смелости прокатиться со мной в экипаже?

Взглянув еще раз на него, Родди вдруг с удивлением осознала, что действительно рада видеть этого человека. Она чувствовала себя маленьким жеребенком, которого впервые в жизни отпустили погулять одного. Его восхищали новые звуки и картины природы, но он шарахался от любой тени.

– Я с удовольствием поеду с вами, но мне сначала надо предупредить отца, – сказала она.

Граф отпустил ее руку.

– Нуда, конечно.

Разговор с отцом был коротким. Она просто заявила о своем желании покататься с графом и предупредила, что, возможно, не вернется к завтраку. Взглянув на ее упрямо поднятый подбородок, мистер Деламор кивнул. Когда Родди вышла из кабинета, он начал лихорадочно размышлять над тем, что ему делать, чтобы до конца дня не попадаться на глаза жене.

Лорд Ивераг помог Родди сесть в фаэтон и взял в руки вожжи. Свежий утренний воздух и резвые лошади привели Родди в хорошее расположение духа. Свобода пьянила ее. Родди весело засмеялась, когда Ивераг щелкнул кнутом по крупу серой лошади и экипаж тронулся в путь. Ивераг искоса посмотрел на нее.

– Куда поедем? – спросил он.

Родди нервным движением раскрыла кружевной зонтик.

– Вы когда-нибудь были в Ист-Райдинге[1]1
  Райдинг – административная единица в графстве Йоркшир. – Примеч. пер.


[Закрыть], милорд? – спросила она.

– Нет, ни разу, – ответил граф. – Кстати, меня зовут Фэлен.

– Фэлен, – произнесла Родди.

Это ирландское имя показалось ей экзотическим. К тому же граф произнес его с гэльским акцентом. В воображении Родди возникли картины туманных гор и диких ландшафтов.

– Фэлен Савигар, – промолвил граф.

– Звучит довольно свирепо… – помолчав, смущенно заметила Родди.

– В переводе с гэльского «фэлен» означает «волк». Родди потупила взор.

– Юные леди обычно боятся волков.

– И вы тоже?

Нервно вращая свой зонтик, Родди украдкой посмотрела на графа. Он внимательно наблюдал за ней.

– Немного, – не стала лукавить Родди. Фаэтон остановился.

– В таком случае скажите, в каком направлении мы должны ехать, чтобы не встретить их? – с улыбкой спросил граф. – На запад или на восток?

Родди на мгновение растерялась.

– На восток, – наконец ответила она, стараясь говорить беззаботным тоном. – Я хочу кое-что показать вам.

И лошади снова весело побежали по дороге.

Глава 4

Глядя, как ветер треплет ее кружевной зонтик, Родди лихорадочно придумывала тему для разговора. Для нее это было новым и непривычным занятием. Обладая даром читать чужие мысли и живя в замкнутом мирке семьи и близких друзей, она легко находила темы для общения. О чем она могла вести беседу со знанием дела? О погоде, лошадях, ценах на шерсть… Однако ей казалось, что эти темы вряд ли заинтересуют графа Дьявола.

В конце концов молчание начало тяготить ее, и она решилась заговорить со своим спутником.

– Может быть, вы расскажете о своем имении Ивераг, милорд? – спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал бодро, однако в конце фразы он предательски дрогнул, выдав ее волнение. Родди смутилась.

Граф усмехнулся.

– Нет, я не стану ничего рассказывать вам о своем имении до тех пор, пока мы не подпишем брачный контракт. Мне не хочется, чтобы вы расторгли нашу помолвку.

Родди решила, что он шутит.

– Расскажите мне лучше о себе, – попросил он.

– Мне особенно нечего рассказывать, – извиняющимся тоном промолвила она. – Я даже ни разу не была в Лондоне.

– Вот как? – серьезным тоном произнес граф, но Родди показалось, что уголки его губ дрогнули в усмешке. – Мы это исправим, если вам будет угодно. Но вообще-то меня интересуете вы, а не Лондон. Чем вы занимаетесь обычно, когда одеты в женское платье, а не наряжаетесь конюхом?

Родди закусила нижнюю губу.

– Вы, наверное, до конца жизни будете припоминать мне эту проказу! – с досадой воскликнула она.

– Еще бы! – Граф бросил на Родди такой взгляд, от которого у нее бешено забилось сердце. – Вы произвели на меня тогда неизгладимое впечатление. Вы так грациозно вывели из строя своего противника! Да я это буду помнить до гробовой доски!

Родди пожала плечами, стараясь скрыть свое смущение.

– Любая девушка овладела бы приемами самообороны, если бы росла вместе с четырьмя старшими братьями.

Ивераг расхохотался.

– О Боже! Надеюсь, вы не применяли этот прием во время ссор с ними! – Граф поднял глаза к небу, изображая ужас. – С вами надо быть всегда начеку, дорогая моя. У вас, наверное, вспыльчивый характер.

– Я бы не сказала. Просто я не выношу, когда жестоко обращаются с животными.

– Понятно.

Граф снова посмотрел на нее, и Родди обдало огнем его смеющихся синих глаз.

– Расскажите мне о лошадях, которых разводит ваш отец, – попросил Ивераг.

Просьба графа удивила ее, но Родди было всегда приятно говорить на эту тему. Ободренная тем, что собеседнику интересно слушать ее, Родди с энтузиазмом начала описывать методы выездки лошадей, которые применял ее отец, и секреты разведения чистокровных пород. Она долго увлеченно рассказывала о конюшнях в имении Деламоров, однако, подняв глаза и взглянув на горизонт, вдруг осеклась.

– Смотрите! – воскликнула она, указывая зонтиком на простирающуюся впереди водную гладь.

– Море, – промолвил Фэлен.

Фаэтон в это время въехал на пологий холм и остановился. Дорога, по которой они ехали, заросла травой и была едва различима. Во время прогулки Ивераг и Родди были со всех сторон окружены только небом и унылыми серо-зелеными просторами болот. И вот словно по мановению волшебной палочки пейзаж изменился. Впереди в безоблачном небе кружили чайки и тянулась гряда утесов. Вдали на мысе, омываемом морскими волнами, возвышались здания средневекового монастыря. Некоторое время путники молчали.

– Мне понравился ваш сюрприз, – наконец промолвил граф.

Родди покраснела.

– Дорога проходит мимо монастыря? – спросил Ивераг.

– Да. До него отсюда около мили.

– Отлично. Там мы можем остановиться и перекусить. – Граф снова взялся за кнут. – Вы хотите есть?

– Да, но… – пробормотала Родди, не зная, что ответить. Она, конечно, проголодалась, но вряд ли в заброшенном монастыре можно было найти хоть какую-то пищу.

– Что вас смущает? – с улыбкой спросил граф. – Загляните в корзинку, которая стоит под сиденьем.

К тому времени, когда они подъехали к монастырю, Родди успела изучить содержимое корзинки. Все съестные припасы выглядели очень аппетитно. Пока Фэлен привязывал лошадей, Родди расстелила на плоском валуне небольшую скатерть и выложила на нее сыр, копченого лосося и хлеб, а потом попыталась открыть бутылку с вином. Но у нее из этого ничего не вышло.

Взяв бутылку из ее рук, Ивераг одним ловким движением откупорил ее. Родди села на камень рядом с валуном, служившим столом, лицом к морю. Граф опустился рядом с ней на траву, прислонившись спиной к другому камню и вытянув одну ногу. Он наполнил вином стаканы, а Родди протянула ему бутерброд. Они начали есть, наслаждаясь окружавшей их тишиной. Родди было приятно сидеть рядом с человеком, не проникая в его тайные мысли. Лошади с аппетитом ели овес из своих торб. В лицо Родди дул легкий ветерок с моря, играя перьями шляпки, которую она сняла и положила рядом с собой. Им никто не мешал. Сюда не долетали даже чайки, не надеявшиеся найти пропитание на этом диком безлюдном берегу.

Закончив есть, Родди огляделась вокруг. Живописные руины старинного монастыря и морские просторы настроили ее на лирический лад. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Родди стала напевать песенку. Ветер далеко разносил звуки ее голоса, и Родди казалось, что ее слушают морские феи, покачиваясь на сапфировых волнах.

Внезапно она осознала, что счастлива, и удивилась этому. От ее страхов и сомнений не осталось и следа. Ею теперь владели совсем другие чувства. В этот прохладный осенний день Родди ощущала тепло, исходившее от человека, который находился рядом с ней. Его плечо было в полу дюйме от ее колена. На фоне лазурного неба волосы Иверага казались иссиня-черными. Родди посмотрела на его руки в тот момент, когда он снова стал разливать вино. У Иверага были длинные пальцы, скорее сильные, чем изящные. Какой красавец, смущенно подумала Родди. От этой мысли ее бросило в жар, и она вынуждена была напомнить себе, что они заключают брак по расчету, в котором не будет места любви. Графу нужны ее деньги, а не она сама.

Эта мысль угнетала Родди. Она, конечно, не надеялась, что муж будет хранить верность ей, но все же…

Впрочем, это была минутная слабость. Родди хотела детей. А ее деньги должны были пойти на обустройство имений, которые потом перейдут к ним по наследству. Вот и все, о чем Родди могла мечтать и что хотела получить от брака. А ее муж мог распоряжаться собой по своему усмотрению. Он будет рассказывать ей только то, что пожелает. В этом заключается одно из преимуществ их брака. Во всяком случае, так говорила себе Родди.

Искоса посмотрев на свою спутницу, граф поднял стакан.

– За мою невесту! – провозгласил он неожиданный тост. – Я хочу, чтобы вы всегда были счастливы!

Он залпом выпил вино и встал.

– Пойдемте погуляем, – предложил Ивераг и протянул Родди руку. – Нам надо поговорить.

Он крепко сжал ее руку, и Родди не оставалось ничего другого, как только повиноваться ему. Когда они двинулись вдоль берега, он привычным жестом положил ее руку на сгиб своего локтя, и Родди подумала о том, что у графа до нее было много женщин.

– В чем дело? – вдруг строго спросил он, и Родди удивленно посмотрела на него.

Ивераг остановился и пронзил ее взглядом своих синих глаз.

– Почему вы хмуритесь? – спросил он. – Я надеялся, что вам будет хорошо со мной.

Сделав над собой усилие, Родди улыбнулась. И они снова зашагали вдоль берега.

– Я люблю, когда вы улыбаетесь, – промолвил граф.

– Милорд…

– Зовите меня Фэлен. Родди вздохнула:

– Фэлен, давайте говорить начистоту, не будем притворяться. Я хорошо понимаю, что вы женитесь на мне только из-за приданого. И меня это вполне устраивает. Вам вовсе не нужно изображать какие-то чувства, когда мы находимся наедине.

Ивераг взглянул на волны, накатывавшие на берег.

– Правда? Вы очень трезвы и практичны, мисс Деламор.

– Можете называть меня Родерикой, – великодушно разрешила Родди.

– Я предпочел бы называть вас Родди, как это делает Джефф. Могу я просить о такой чести, или вы позволяете это только… – граф сделал паузу, а потом продолжал с кривой усмешкой: – своим старым друзьям?

– Мне не нравится, когда меня называют Родди, – возразила она. – Это похоже на кличку конюха.

– Да? Но, как выяснилось, я испытываю особые чувства к молодым конюхам. Давайте договоримся так. Я буду называть вас Родерикой до свадьбы. А когда мы поженимся, я сам решу, какое имя вам больше подходит.

Некоторое время они молча шли по усеянному сухими водорослями берегу.

– Вы хотели о чем-то поговорить со мной, милорд, – наконец напомнила Родди.

– Да. – Наклонившись, он сорвал полевой цветок с бледными лепестками и рассеянно протянул его своей спутнице. – Мы оба хорошо знаем, какую выгоду я могу извлечь из нашего брака. Но мне пока неясно, зачем все это надо вам?

Потупив взор, Родди взглянула на цветок в своих руках.

– Это трудно объяснить. Для вас это действительно важно? – Да.

– Мне нужна семья, милорд. Дети. Ивераг окинул ее испытующим взглядом.

– Простите, если мои слова покажутся вам вульгарными, но могу заверить вас, что в мире существует множество мужчин, которые с радостью подарили бы вам детей. Мои способности в этом плане вряд ли можно назвать уникальными.

– И тем не менее я хочу выйти замуж именно за вас. Мне кажется, мы подходим друг другу.

Граф недоверчиво усмехнулся.

– Вы тешите себя иллюзиями, деточка! – Он остановился, и, обернувшись, Родди увидела, какое мрачное у него лицо. Взяв Родди за плечи, он сильно тряхнул ее. – Разве никто из близких не рассказывал вам обо мне? О Боже, неужели ваши родные и друзья не просветили вас!

Родди выдержала его взгляд.

– Если за вами водятся какие-нибудь грехи, я предпочла бы услышать о них из ваших собственных уст, милорд. Вы же человек чести.

Он отдернул от нее руку, как будто ее слова обожгли его.

– Честь… Какой абсурд. Большинство ваших знакомых считают, что я не достоин даже произносить это слово, – с горечью заметил он.

Родди промолчала. «Он хочет запугать меня, – подумала она. – Но ему не удастся сделать это». Ивераг сорвал еще один поздний осенний цветок и растер его в ладонях. То, с какой яростью он это сделал, насторожило Родди.

– Значит, вы хотите, чтобы я рассказал вам о себе? – резко спросил он и вдруг отвел взгляд. – Ваши глаза пугают меня… Иногда мне кажется, что вы мудры, как богиня Афина, и видите меня насквозь.

У Родди перехватило дыхание, и она потупила взор, чтобы не смущать своего собеседника.

– Итак, с чего начать? – небрежным тоном спросил он и, взяв Родди под руку, повел ее снова вдоль берега. – Думаю, прежде всего мне надо рассказать о моих недавних грехах. Я их лучше помню. Вы не будете возражать, если я скажу о них в целом, не вдаваясь в подробности? Я предавался пороку всю жизнь, и теперь мне просто не хватит времени, чтобы поведать обо всех моих преступлениях.

– Но, милорд…

– Итак, совсем недавно, – перебил ее Ивераг, – я совратил дочь Джорджа Комптона Эшерби. Кажется, ее звали Джейн. Впрочем, кто их упомнит, все этих Мэри, Джейн, Элизабет! Сейчас эта девушка беременна от меня. Вот видите, Родерика, вы действительно выбрали человека, способного подарить женщине ребенка. Поэтому можете быть уверены хотя бы в том, что не останетесь без детей. Но вернемся к Джейн… – Граф на мгновение задумался, как будто что-то припоминая. – Ах да! Я заставил Эшерби с помощью шантажа поселить дочь в охотничьем домике, расположенном вдали от людского жилья. Там я смогу навещать ее до тех пор, пока она мне не надоест. Но прежде чем распрощаться с этим семейством, я заставлю ее отца хорошо заплатить мне за молчание. Этот бедняга не захочет раздувать скандал, поскольку занимает высокий пост в правительстве и имеет еще пять незамужних дочерей.

Граф так сильно сжал предплечье Родди, что она чуть не вскрикнула от боли. Она не сомневалась, что на ее теле завтра проступят синяки.

– Я не раз поступал подобным образом, – продолжал Ивераг. – Не буду утомлять вас ненужными подробностями, скажу лишь, что я совратил не менее восьми невинных девиц и обобрал их родителей, вынужденных заплатить мне за молчание;

Он все еще продолжал сжимать ее руку, его пальцы были словно тугой жгут и могли остановить кровообращение. Однако граф, казалось, не замечал, что причиняет боль своей спутнице.

– Да, вымогательство – мой конек, в этом деле мне нет равных, – небрежным тоном продолжал граф. – Обычно я фабрикую ложные свидетельские показания, уличающие в преступлениях богатых молодых щеголей, которые часто посещают злачные места Лондона. Выманить у них деньги на удивление просто. Я подкупаю их слуг, и те готовы рассказать о своих господах сотни ужасных историй, способных навсегда погубить их репутацию. Иногда игра становится опасной, поскольку некоторые молодые люди не робкого десятка. Бывает, что эти наглецы наносят мне оскорбление в общественных местах – дают пощечины и обвиняют в шантаже. Меня вызывают на дуэль, и я, конечно, принимаю вызов. Ведь я человек чести, вы сами назвали меня так, не правда ли?

Родди открыла было рот, чтобы положить конец его ужасной исповеди, но граф не дал ей произнести ни слова.

– Меня не страшат дуэли, – снова заговорил он. – Я меткий стрелок. На поединке я всегда стремлюсь убить своего противника, дорогая моя. Это является предостережением всем тем, кто хочет сразиться со мной. Если бы окружающие надеялись, что я пощажу своего противника, я бы получал во много раз больше вызовов на дуэль. Я горжусь тем, что отправил на тот свет троих знатных молодых людей, исполненных доблести и имевших отличные задатки, и при этом избежал суда, хотя мои подвиги стали хорошо известны в высших кругах общества. Однако у моих врагов нет достаточно улик против меня. – Граф презрительно фыркнул. – Иначе, без сомнения, со мной давно бы расправились, и у меня не было бы возможности предложить вам руку и сердце как человеку чести. – Граф так внезапно разжал пальцы, что Родди чуть не потеряла равновесие. – Вы испугались?

– Нет, – ответила Родди, потирая предплечье. —А вы, по-видимому, хотели напугать меня.

Граф приподнял темную бровь.

– Вы не верите тому, что я рассказал?

– Я сама не знаю, чему мне верить, а чему нет, милорд. – В эту минуту Родди впервые в жизни пожалела, что не может применить свой дар. – Мне кажется невероятным то, что вы ни за что ни про что убили троих молодых людей.

Ивераг криво усмехнулся:

– Людей всегда убивают ни за что ни про что, деточка.

– И все-таки я не верю, что вы из-за какого-то пустяка застрелили несколько человек, – решительно заявила Родди. – В вас нет жестокости. Вы даже сняли со скачек лошадь, когда я сказала вам, что она может умереть.

Граф прищурился.

– В таком случае спросите Кэшела, – сказал он. – Джефф не раз был моим секундантом. К тому же он подтвердит вам, что обвинение в шантаже отнюдь не является пустяком.

В его голосе звучали стальные нотки.

– Хорошо, я так и сделаю. Не сомневаюсь, Джеффри скажет мне правду. Это все, или у вас припасено еще несколько рассказов, способных напугать маленьких девочек?

Его лицо стало похоже на маску.

– У меня их много. И самый известный рассказ давно превратился в легенду, которую передают из уст в уста. В возрасте десяти лет я убил своего отца.

Если бы Родди не прочитала мысли Джеффри о каком-то убийстве, связанном с графом, она сейчас не поверила бы своему спутнику и не вздрогнула так сильно, услышав его слова. Граф заметил ее реакцию и удовлетворенно улыбнулся.

– Моя милая, невинная девочка, можно я поцелую вас? Это был вызов. Граф сознательно выставил себя настоящим монстром и теперь хотел, чтобы она приняла его таким, каким он представал в своих рассказах. Родди колебалась. Она и верила, и не верила ему. Однако, набравшись храбрости, Родди потянулась к нему, и это было разрешением поцеловать ее. Улыбка моментально исчезла с лица графа.

Он крепко обнял Родди и со стоном скорее боли, чем наслаждения, припал к ее губам. Его поцелуй был одновременно грубым и нежным и поверг чувства Родди в полное смятение. У нее закружилась голова, и, если бы не сильные руки Иверага, она рухнула бы на землю.

– Черт возьми, – прошептал он, прерывая долгий страстный поцелуй, – ваши проклятые колдовские глаза преследуют меня день и ночь.

И он стал осыпать поцелуями ее лицо и шею. У Родди перехватило дыхание. Ивераг прижал ее бедра к своим, как будто стремился превратиться с ней в единое целое. Родди испытывала то же желание и всем телом прильнула к нему. Ее ладони проникли под его сюртук и рубашку. Родди хотелось ощутить живое тепло его тела.

Она с упоением гладила его по спине и груди, ощущая выпуклые упругие мышцы и горячую гладкую кожу. Хриплый стон наслаждения вырвался у нее из груди. Внезапно Родди отшатнулась от графа так, словно обожгла ладони. Однако он снова привлек ее к себе, несмотря на протесты. Он долго держал Родди в своих крепких объятиях, и она чувствовала, как по его телу пробегает дрожь. Положив голову ему на грудь, она слушала, как бьется его сердце. Ивераг зарылся лицом в ее мягкие волосы, тяжело дыша.

– Девочка моя, – шептал он. – Еще не поздно. Скажи, что ты не хочешь быть моей женой.

Но Родди не могла сказать этого. Она хотела иметь свою жизнь, свою семью, детей, любовь.

Еще день назад, час назад, минуту назад она, пожалуй, послушалась бы его. Но вкус его поцелуя, жаркие объятия и ощущение близости все изменили. Родди покачала головой, и граф крепче сжал ее в своих сильных руках.

– В таком случае да поможет вам Бог, – промолвил он. – Я постараюсь, чтобы вы были счастливы. Но я так мало могу вам дать…

Родди замерла у него на груди. Она решила верить только собственным глазам, а не словам графа и слухам, которые ходили о нем. Граф явно ненавидел того человека, грехи которого описывал. Кто это был – он сам или, может быть, порождение сплетен? Родди пока не могла ответить на этот вопрос.

Они были уже на полпути к дому Родди, когда в ее сознании вспыхнуло ощущение, что с пасшейся где-то неподалеку кобылой стряслась беда. Фаэтон быстро катился вперед. Родди надеялась, что лошадь пасется вблизи дороги и будет находиться в поле их зрения, тогда можно помочь ей, не вызывая подозрений и недоуменных расспросов.

Ощущение боли тем временем все усиливалось. Чувствуя внутренний дискомфорт, Родди сжала зубы, стараясь подавить рвущийся из груди крик, который был ответной реакцией на боль животного. Родди вонзила ногти в кожу рук. Она не поставила заслон на пути болезненных ощущений, а теперь уже было поздно подавлять их. Ее страдания с каждой минутой увеличивались. В конце концов из ее груди вырвался сдавленный крик.

– Что с вами? – спросил граф.

Его голос доносился как будто издалека. Фаэтон остановился, и Родди, подняв голову, взглянула на графа, едва узнавая его. Она была не в силах произнести хотя бы слово. Граф повторил вопрос, с тревогой глядя на свою спутницу, изменившуюся вдруг в лице. Родди не знала, как объяснить ему, что с ней! Отведя глаза в сторону, она вдруг увидела кобылу. Животное лежало на траве у подножия холма.

Родди указала на нее, и граф обернулся.

– Помогите, – сдавленным от боли голосом прохрипела она.

Граф удивленно посмотрел на свою спутницу и нахмурился.

– Вам плохо? – спросил он. Родди покачала головой.

– Не мне, а кобыле.

Граф снова взглянул туда, где лежала кобыла, чертыхнулся и, выйдя из фаэтона, зашагал к больному животному. Родди, собравшись с силами, двинулась за ним.

Животное лежало на боку у подножия холма, вытянув ноги. Боль несколько притупилась, но Родди знала, что вскоре начнется новый приступ.

– Приподнимите ее голову, – распорядился граф, и Родди тут же повиновалась ему.

Кобыла вздрогнула от страха, когда Родди опустилась рядом с ней на колени. Однако у Родди был большой опыт общения с лошадьми, и она сумела быстро успокоить встревоженное животное ласковым голосом.

– У нее начались роды, жеребенок идет вперед ногами, – сообщил граф, и Родди снова показалось, что его голос звучит откуда-то издалека. – Надо заставить ее встать.

Родди находилась в полном оцепенении. Не понимая, что происходит, она взглянула на графа, который уже успел снять рубашку. Его торс был перепачкан кровью. Кобыла заржала и зашевелилась. Родди всхлипнула, почувствовав новый приступ мучительной боли.

Фэлен схватил ее за руку и заставил встать на ноги. Резко повернув Родди лицом к себе, он прошипел, не сводя с нее горящих глаз:

– Не вздумайте потерять сознание. Вы не должны поддаваться слабости. Слышите?

Родди кивнула.

Фэлен заколебался, прежде чем отпустить ее, как будто опасался, что она упадет. Родди собрала последние силы и попыталась улыбнуться.

– Все в порядке, – задыхаясь, прошептала она. – Давайте поднимем ее.

И им удалось это сделать. Используя рубашку Фэлена в качестве веревки, они с помощью силы и уговоров подняли кобылу на ноги. Фэлен заставил лошадь идти, а когда она попыталась снова лечь, сильно ударил ее по крупу палкой.

Он был непреклонен в достижении своей цели. Когда удары палкой перестали помогать, он стал неистово вопить и размахивать руками перед мордой испуганной кобылы. Родди шла рядом, едва переставляя ноги. Она не сомневалась, что, если остановится, Фэлен и к ней применит палку, чтобы заставить идти дальше.

Они шли и шли. Боль то накатывала на Родди, то отступала. Казалось, что эта пытка будет длиться вечно. Кобыла испытывала родовые муки. Схватки становились все сильнее. Несмотря на свой огромный опыт ухода за лошадьми и работы в конюшнях отца, Родди впервые в жизни присутствовала при подобных трудных родах. Она понимала, что жестокость Фэлена оправданна. Необходимо было дождаться нужного момента, а потом уже помочь кобыле быстро разрешиться от бремени.

И вот этот момент наступил. Кобыла жалобно заржала и упала. Родди почувствовала дикую боль во всем теле и, закрыв глаза, закусила нижнюю губу, стараясь не закричать. Она ощущала во рту солоноватый привкус крови. В ноздри ей бил запах лошадиного пота. Кобыла тяжело дышала. Внезапно она пронзительно заржала, и в этот момент Фэлен что-то крикнул. Голоса животного и человека слились воедино, и Родди не смогла разобрать слова Фэлена. Боль во всем ее теле сменилась слабостью, и Родди поняла, что все закончилось. По ее лицу текли слезы.

Родди шатало из стороны в сторону точно так же, как и новорожденного жеребенка, которого Фэлен вытирал своей рубашкой. Смертельно усталая, она наблюдала за его действиями. Закончив ухаживать за жеребенком, Фэлен подошел к сидевшей на земле у морды кобылы Родди и помог ей подняться на ноги. Они отошли подальше от лошади и ее детеныша, чтобы не тревожить их звуком своих голосов.

Родди оперлась о плечо Фэлена, ей было трудно идти, колени подкашивались. Только теперь Родди заметила, что ее платье было измято и измарано. Прижавшись щекой к обнаженной груди Фэлена, Родди следила за трогательной сценой. Кобыла встала и, подойдя к жеребенку, стала разглядывать и обнюхивать его.

Боль отошла на второй план. Теперь животное было охвачено любопытством. Маленькое существо, пахнущее ею самой, вызывало интерес у лошади. Она начала лизать новорожденного, время от времени опасливо поглядывая в сторону людей.

– Спасибо, – пробормотала Родди, разглядывая мыски своих перепачканных грязью ботинок.

Фэлен искоса посмотрел на нее, и ей показалось, что уголки его рта насмешливо дрогнули.

– Я думал, что вы упадете в обморок, – признался он. Она снова потупила взор.

– Вы испортили сапоги. Боюсь, вам придется теперь выбросить их.

Он наклонился и взглянул на свою щегольскую обувь.

– Да, одни убытки, – согласился он. – Это же можно сказать и о моей рубашке.

Жеребенок попытался встать на тонкие ножки, но тут же упал. Фэлен улыбнулся.

– А чьи это лошади?

– Не знаю.

Ее ответ рассмешил Фэлена.

– Вы просто чудо, мисс Деламор. Я не устаю поражаться вам. Вы ощущаете то, что чувствует лошадь, не правда ли?

Кровь отхлынула от лица Родди.

– С чего вы взяли? – испуганно спросила она.

– Эта история с моим жеребцом в Ньюмаркете. А теперь еще и кобыла, которую мы едва спасли… Я знавал одного человека, у которого был такой же дар. Вы узнали о страданиях кобылы задолго до того, как увидели ее.

– Что за чушь! Конечно, нет, – попыталась возразить Родди. – Я…

– Не лгите! – перебил ее Фэлен. Родди попыталась обмануть Фэлена.

– Мне просто стало нехорошо. Может быть, я отравилась лососем, а потом еще эти волнения… Сейчас мне намного лучше.

Фэлен внимательно посмотрел на свою спутницу. Родди выдержала его пристальный, испытующий взгляд. Фэлен долго задумчиво молчал, а потом на его губах заиграла насмешливая улыбка.

– Несмотря на недомогание, вы держались молодцом, – похвалил он.

Родди улыбнулась ему в ответ.

– Я боялась, что, если я не выполню ваше распоряжение, вы побьете меня палкой.

Фэлен кивнул.

– Я так и сделал бы, – согласился он. Нагнувшись, Фэлен сорвал травинку и стал жевать ее, однако через секунду выплюнул. – Дикая пшеница. Как она могла здесь посеяться?

Родди посмотрела на стебель, который он держал в своей ухоженной руке, перепачканной сейчас грязью и кровью. Он, не раздумывая, пожертвовал своей дорогой белоснежной рубашкой ради спасения жизни чужой кобылы. Фэлен, несомненно, хорошо знал, как ухаживать за лошадьми, он наверняка был опытным заводчиком.

– Нет, вы вовсе не отпетый негодяй и распутник, – заявила она. – Вы, черт побери, обыкновенный фермер!

Его синие глаза заискрились смехом.

– Следите за своей речью, деточка, и не употребляйте бранные слова. А что касается негодяя и фермера, то одно не исключает другого. Или вы думаете иначе?

– Я вообще не знаю, что думать, – пробормотала Родди.

– В таком случае я скажу вам, что думаю я. – И Фэлен вдруг снова заключил Родди в объятия. Она зарделась от его поцелуя, и граф усмехнулся, заметив ее смущение. Не сводя с нее синих глаз, он произнес серьезным тоном: – Я думаю, что мы отлично подходим друг другу.

Неделю спустя Марк и Эрнест вернулись с охоты на куропаток с пустыми руками. Родди выбежала встречать их, и, пока слуги выгружали из экипажа багаж и заносили его в дом, Эрнест сгреб сестру в медвежьи объятия. Он был искренне рад видеть ее.

Марк был настроен не так приветливо, как брат. Он начал ворчать, жалуясь на то, что охота была неудачной. Видя, что он находится в дурном расположении духа, Родди решила не сообщать пока братьям новость о сватовстве графа и принялась вместе с родителями расспрашивать их о поездке в Шотландию.