Текст книги "Скандальная связь"

Глава 6

Нет, съемку мы не отменили. Марго ведет себя, как профессионал: вежлива, собрана, тактична. Ей важен результат. Сейчас она не женщина, просто фотограф. Вначале работы с моделью она изредка поглядывала на меня с плохо скрываемым беспокойством, но когда поняла, что мне безразлично, – перестала. Я просто отлично делаю вид, что мне действительно неинтересна личная жизнь бывшего. Тимур мог заявиться сюда хоть с самой Скарлетт Йохансон, я бы и бровью не повела.

Ага, конечно. Ладно, уговариваю себя еще немного потерпеть и полностью погрузиться в процесс. В общем, все сладко-гладко. Только когда Марго щелкала Екатерину с женихом, я вышла прогуляться по красивой территории отеля. Не могу на них смотреть. Кольца на ее пальце я не заметила, но Катя в перерывах очень громко рассказывала ассистентам Маргариты, как они с Тимуром счастливы, что скоро поженятся. Я чувствовала, что невеста Тима поглядывает на меня косо. Молчала, терпела, притворялась, что не замечаю на себе ее взглядов.

Конечно, Катя обо мне знает! Возможно, она даже согласилась на фотосессию в нашем журнале, чтобы мне продемонстрировать свое счастье. Родственники Тимура уж точно постарались, создали мне не отмываемую репутацию, поэтому для Катерины я полная неудачница с позорным прошлым. К середине съемки становится совсем невыносимо от колючих стрелялок глазами… Зато когда мы заканчиваем, я едва сдерживаю вздох облегчения.

Даже самый терпкий алкоголь не сумел бы перекрыть горечь во рту от одного лишь вида влюбленных. Может, я чуточку утрирую, и влюбленной выглядит только избранница моего бывшего. Тимур же иллюстрирует эмоциональную выдержанность и не разделяет чрезмерную тактильность своей новой девушки. Она постоянно тянется к нему: то обнимет, то за руку подержит, то в скулу поцелует. Юсупов, отвечая на нежность Кати проскальзывающими улыбками, разглядывает раскинувшийся за окнами сад.

– С вас сто пять рублей, – кассир Старбакса протягивает мне кофе и второй рукой собирается принять у меня наличку.

– Я оплачу, – звучит сзади. – Мне тоже американо с молоком и сахаром.

Подумать только: за семь месяцев стали абсолютно чужими друг другу людьми, но стальной голос, прозвучавший над ухом, и напоминание о том, что мы раньше предпочитали одинаковый кофе, зарождают в моей душе какой-то трепет. Впрочем, вкусы у нас не изменились. Изменились только отношения.

Тимур прикладывает банковскую карточку к терминалу в тот момент, когда я оборачиваюсь. Он большой и высокий; я буквально оказываюсь зажата между ним и стойкой. Женщины в очереди смотрят на него как на бога, и я могу их понять.

– Спасибо, не стоило, – бросаю ему и выхожу на улицу.

Знаю, что он пойдет за мной. Чувствую. Потому достаю телефон и, попивая горячий напиток, прикидываюсь, что чем-то увлечена в телефоне. Но… в действительности мне даже не приходится ломать комедию.

«Скарлетт – ты ребенок?» – написал Тигр полчаса назад в чате. – «Потому что только дети ведут себя так. Тебе сколько лет? Исчезла, не пишешь ничего, игнорируешь сообщения. Не надо тратить ни свое, ни чужое время, если тебе неинтересно».

Темная лошадка дала о себе знать. Почему же, мне очень интересно. И вот – есть, на что обратить внимание. Я забросила своего львенка. Ради кого, чего? Ради бывшего мужа, который больше никогда не посмотрит на меня, как на женщину? Который не смог понять меня и под давлением семьи развелся? Не нужен он мне. Мне Тимур не нужен!

Я даже чувствую, как походка становится увереннее и спина выпрямляется. В груди ощущается легкость. Наверное, самовнушение, но все же какой эффект!.. Сейчас же напишу в чат и приму правила игры. Не знаю, что придумали эти парни, и почему Лев, не дождавшись моего ответа, пригласил своего друга в беседу, но… что я теряю?

Сначала перехожу в аккаунт Тигра, посмотреть на его фотографии. В «Эйфории» ценится полная анонимность, фото лица, конечно, не увижу, но хоть что-то. Чистая эстетика, как и у Льва: несколько снимков накаченного крепкого торса, один из которых – явно из спортзала, парочка фотографий с чувственными пухлыми губами, по которым видно и щетинистый подбородок. Значит, парень у нас с бородой?..

– Элла! – позади слышу голос Тимура, и как раз в ту секунду приложение загружает последний снимок профиля Тигра. – Элла?

Смотрю в экран смартфона, как застывшая. Моргаю, но изображение не пропадает. Оно реальное. Всего лишь фотография запястья, золотых запонок на рукавах белой рубашки и дорогих наручных часов. Всего лишь часть мужской руки. Если бы не одна маленькая деталь – татуировка в виде прописной буквы Э. Я ее знаю, ее нельзя перепутать с другими. Тимур попросил набить ее себе по пьяни в Петербурге. Я помню, как долго отговаривала его. В итоге ночью мы нашли мастера, который за бешеные деньги согласился набить Тиму наколку. Мастер, как позже выяснилось, оказался полным профаном в каллиграфии, сделал не так, как хотел Тамерлан, поэтому букву пришлось обводить еще раз. А на конце буквы мы, пьяные и очень веселые, уже в отеле обнаружили хвостик.

Это тату – в честь меня. Заглавная буква моего имени. Элла.

Может ли это быть обычным совпадением?

Но голос разума шепчет, что далеко не все случайности – случайны. Подобного рода тождества сравнимы с чудом, или, как в моем случае, с насмешкой судьбы.

Третий в чате – мой бывший?

Мне хочется разразиться истерическим смехом, но я держусь из последних сил. Приходится собирать самообладание по крупицам, чтобы не выставить себя абсолютной дурой.

Это невозможно.

– Элла, – мое имя звучит вновь на шумном выдохе.

Тимур догоняет меня, блокируя собой дальнейший путь. Я так глубоко забралась в омут спутанных мыслей, что содрогаюсь от неожиданности. Что ему нужно?

Непроизвольно опускаю растерянный взор к его запястью, которое он прячет в кармане брюк. Я предпочту назваться свихнувшейся, чем допустить реальность, в которой Юсупов зарегистрирован в «Эйфории», и мы состоим в одном чате под видом незнакомцев.

Ну конечно… Господи! Теперь, когда я смотрю на него, вспоминая те фото с аккаунта Тигра, все встает на свои места. Эти губы, подбородок, которые я целовала миллион раз. Это аккуратно стриженая короткая борода. И его торс… Как я могла сразу не провести аналогии с Тимом? Это Тамерлан – там на сайте знакомств. Это он.

– Как ты? – спрашивает он.

Я моргаю, размышляю, не послышалось ли мне? С чего бы ему интересоваться моими делами? С чего вообще гнаться за мной?

– Я… э-э-э, – мямлю, пытаясь слепить членораздельный ответ, но мысли заняты перевариванием шокирующего результата после только что проведенного анализа совпадений.

Я не в порядке. Тимур это видит, но вряд ли догадывается, какие теории заговора сменяют друг друга в чертогах моего разума.

– Слушай, надеюсь, не возникнет сложностей с Катей?

– В каком смысле?

– Знаю, прошло достаточно времени с тех пор, как мы разошлись… – он проводит широкой ладонью по твердому подбородку, устремляя на секунду взор к проезжей части. – Прости, не уверен, что наши отношения остались для тебя в прошлом. Разрыв был болезненным, как ни крути. Но я бы не хотел, чтобы это мешало нашему… моему настоящему. Понимаешь меня?

Я смотрю на него, как будто вижу впервые. Перед глазами: профиль Тигра в Эйфории. Тигр писал в общий чат. Вероятно, ему понравилась Скарлетт. Если так, то, очевидно, он не в шахматы собирается с ней играть. Я ощущаю такую спутанность сознания, что даже мышцы слабеют. Какой же ты хороший будущий муж, Тамерлан. Еще не успел жениться, уже изменяешь? Но, говоря откровенно, он не смотрит на Катю так, как когда-то смотрел на меня.

Разумеется, я должна покинуть чат в «Эйфории». Это даже не обсуждается. Тимур – больше не мой мужчина. Он принадлежит другой. Любят они друг друга или нет – не мое дело.

Тимур открывает рот, чтобы сказать еще что-то, но я спешно перебиваю:

– Твои отношения с невестой меня не касаются.

Обхожу его, и как бы тяжело ни было, удаляюсь в сторону бутик-отеля. Не хочу оставлять его. Хочу остаться, но не могу. Не должна. Это неправильно. Он больше не мой.

***

Мне до сих пор стыдно за произошедшее и, безусловно, вопиющее недоразумение с Евой Васильевной. Впервые я допустила непростительную оплошность и готова пахать с двойной… тройной отдачей, чтобы очистить свое доброе имя от пятна этой ошибки.

Перед окончанием рабочего дня в пятницу Аскаров следует по протоколу и вызывает меня «на ковер». Протягивает листок с длиннющим списком – перечень наименований услуг и цифры. Сумасшедшие суммы, в которые приходится вглядываться снова и снова, чтобы убедить себя – они не плод пошатнувшегося от стресса воображения.

Растерянно блуждаю по строкам и догадываюсь, к чему ведет босс.

– Как вы видите, Элла Евгеньевна, эти суммы необходимо возместить, – с нарочитой строгостью обращается новый издатель, восседая на директорском кресле, положив руки на подлокотники. – Из вашего кошелька, безусловно.

Я теряю способность к речи от комментария Аскарова. Он выносит вполне справедливый вердикт, и к огромному облегчению, накопления на моем банковском счету позволяют покрыть расходы. Не зря я копила. Правда, не на компенсацию, а на новую машину. Тимур был прав, подаренный им когда-то «Опель» починили очень быстро, и я уже могу без проблем на нем передвигаться. Но все равно хотелось другой автомобиль, который не будет служить напоминанием о бывшем. А теперь вот…

– Учитывая предыдущую вашу выходку, – молодой бизнесмен откашливается в кулак, на секунду потупив взор к полированной поверхности рабочего стола, выполненного по заказу Веры Геннадьевны в скандинавском стиле, как и интерьер кабинета в целом, – я имею полное право заикнуться об увольнении.

Нет! Только не увольнение. Я же окончательно тронусь умом, если лишусь последнего оплота, связывающего меня с нормальной жизнью.

– Мне очень жаль, – раскаиваюсь, прилагая максимальную искренность. – Игнат Артурович, правда. Я…

– Было бы странно, если бы вы не чувствовали вину, – словно ястреб вонзается в меня острым взором. Я терплю, сжимая бумаги в руках чуть сильнее, чем следовало бы, продавливая пальцами. – На этот раз обойдемся штрафом, лишением премии и стопроцентным возмещением финансового ущерба.

Я лихорадочно провожу расчет убытков, и увольнение уже не кажется мне армагеддоном.

– Я мог бы потребовать с вас и моральную компенсацию за то, что оказался впутан в ваши личные неурядицы, – продолжает издеваться Аскаров. Вдруг я преисполняюсь неописуемым раздражением к его расслабленной позе и надменности, проскользнувшей на губах микроскопической ухмылке.

– Я же извинилась…

– Я бы не добился успехов, уважаемая Элла Евгеньевна, – растягивает уголки губ в язвительной улыбке, – если бы довольствовался простыми извинениями от людей, с которыми веду дела.

Я кусаю себя за кончик языка. Тоже справедливо подметил.

– Я не терплю подобных игр. Вы отдаете себе отчет, какой урон могли нанести моей репутации, если нас кто-то услышал, сфотографировал?

Этот тип гораздо, гораздо приятнее, когда держит рот закрытым.

– Вы ничего не знаете обо мне. Вдруг у меня жена, дети?

Я тактично молчу, опустив голову. Не знаю, что ответить на это.  Об этом я реально не думала, полагалась только на интуицию. Да и о личности нового гендира чего-то только в офисе не рассказывают уже больше недели, про семью – ни слова не было. Все бы знали, если бы такой красавчик был окольцован.

– Идите-работайте, – в своей манере произносит Игнат Артурович и, вздохнув, погружается в чтение документов на столе.

Потрясение, связанное с возвращением в мою жизнь Тамерлана, слишком велико, чтобы сейчас я по-настоящему была подавлена из-за собственных убытков.  Беру себя в руки, и когда тетя Люда, мамина родная сестра, приезжает за своими вещами, уважительно приглашаю ее к столу. Быстренько, пока ждала тетю, приготовила горячее и салат, заварила чай. Мы с ней долго не сидим, болтаем о том о сем. С тетей Людой мне всегда было легче, чем с матерью или даже другими членами семьи, но даже ей я не могу рассказать про творящуюся в моей душе неразбериху.

– Ну, не торопись, – накрывает ладонь своей теплой тетя, – не слушай мать. Как полюбишь – так и выходи снова замуж. Или если захочешь, может, не по любви… – она пожимает плечами, кривит губы. Явно ей такой вариант не нравится, но говорит без осуждения. Как и всегда. – Эллочка, ну ты своих родителей тоже пойми! Единственная дочь не пристроенная. Они же переживают. Твоя мама, – тетя хихикает, – знаешь, и обо мне беспокоится: что я на старости лет решила снова замуж выскочить.

– Да, – соглашаюсь я со вздохом, – в чужие жизни она любит лезть.

Тетя понимающе и утешающе хлопает меня несколько раз по ладони.

– Ну, не злись на маму. Она тебе лучшего хочет. Она просто с детства за всех любила брать ответственность, – смеется моя собеседница, попивая чай с ромашкой.

С этой привычкой мама до сих пор не рассталась.

Когда тетя собирается у зеркала напротив входной двери, я настаиваю, что сама отвезу ее домой. Зачем ей поздно вечером идти к метро, когда у нее племянница за рулем? При возвращении домой паркуюсь у супермаркета: дома закончился кофе и лимонов больше нет. Чем только ни пытаюсь изгнать из своих мыслей все то, что на меня свалилось за считанные дни. Почему со мной? Почему снова я? Неужели мало того, что я уже пережила? Господи, как же надеюсь, что дороги с Тимуром нас больше не сведут. Не хочу смотреть, как он женится – не на мне, заводит детей – не со мной. Я держалась больше полугода и на его странички в социальных сетях не заходила. А теперь… Боже, какой соблазн! Зачем? Чтобы снова увидеть его потрясающе красивую невесту? Я ведь точно наткнусь на ее фото в его профиле, перейду по ссылке на ее страничку… А я этого не хочу, мне это не нужно.

О чем это я… Адреса Катиных аккаунтов в соц.сетях были присланы мне на э-мейл ее агентом. Помню, что не переходила по ссылкам тогда. Не помню, почему. Надо же. Всего-то и нужно было с утра узнать, кто такая эта Катя, и я просто не поехала бы на съемку. Раньше подобных промахов я не совершала.

В очередной раз обещаю себе удалить к черту «Эйфорию» со своего телефона, и больше никогда никаких сайтов знакомств в моей жизни не будет! В ночь корпоратива по поводу дня рождения Лилии Николаевны я просто перепила, почувствовала себя всесильной, крутой, смелой. Но я не такая. Я не буду общаться ни со Львом, ни с Тигром. И мне уже наплевать, кто этот Лев в жизни. Главное, что Тигр – мой бывший муж, и теперь он принадлежит другой женщине. Будем подлым начинать играть в эту игру, зная об обмане со стороны Тимура. Но… это так на него не похоже. Он не был таким. Не игрался, не забавлялся. Не изменял, я уверена. Да, всегда был скуп на эмоции, однако оставался честным и порядочным.

Что произошло за эти семь месяцев без меня в его жизни? Тогда, в нашем общем прошлом, Тим говорил, что никогда не позволит женить себя на девушке, которую не хочет и не любит. С Катей он не выглядел влюбленным и счастливым. Я понимаю интуитивно, что здесь что-то не чисто, но копаться в их грязном белье желания никакого нет.

– Так и не научилась лимоны выбирать, – внезапно слышу знакомый голос во фруктовом отделе супермаркета. – Без впадин, без морщин, говорила же…

Да не может такого быть.

Бывшая свекровь, Сусанна Георгиевна, протягивает мне сочно-желтые цитрусы.

– Вот хорошие! И какой аромат, понюхай…

Глава 7

Скрипучий меццо-сопрано звучит спесиво, без малейшего намека на искренность в помощи. Густой тембр этой нарциссической женщины вибрирующим эхом прокатывается через все мое тело, заставляя каждую мышцу натянуться гитарной струной.

Я поворачиваю голову к нелюбимой бывшей свекрови и стискиваю зубы с такой силой, что едва не превращаю их в эмальную крошку. Москва же так огромна, но почему мы встретились  именно в этом чертовом супермаркете?!

Мать Тимура, облаченная в брючный костюм цвета слоновой кости, смотрит на меня свысока. Она, должно быть, очень собой гордится, ведь сумела пристыдить из-за гребаных лимонов. Ее очерченные плоские губы чуть вытянуты, словно она зажимает между ними невидимую коктейльную трубочку, через которую высасывает мой мозг. Предположу, что таким образом она омолаживается, пожирая чужую энергетику. В свои пятьдесят Юсупова выглядит роскошно, свежо и привлекательно. Блестящие крепкие волосы, подтянутое благодаря еженедельным фитнес-занятиям тело, на лице минимум морщинок.

– И вам доброго вечера, – бурчу я, не прилагая и толики усилий для того, чтобы изобразить радушие.

Ни к чему притворство. Мы терпеть друг друга не можем. Лично у меня есть веские для этого причины. Во-первых, Сусанна Георгиевна с самых первых минут знакомства не питала ко мне нежных чувств и систематически напоминала об этом: срабатывала, точно таймер, повторяя снова и снова, что мы с Тимуром существуем на разных социальных орбитах. Она открыто демонстрировала рвение женить драгоценного сыночка на другой девушке, а меня выставить прочь из его жизни.

Потому что я неподходящая. Моя семья не влиятельная и не богатая, я шумная, наглая, амбициозная. А для Тамерланчика она хотела покладистую и тихую, в совершенстве владеющую способностью держать все, что думает, за зубами и улыбаться, несмотря ни на что.

Перехотела я лимоны. Чувствую, словно цитрусовым кислым соком наполнен рот.

Молча отворачиваюсь от статной черноволосой женщины и бреду, куда глаза глядят. Разумеется, она считает это высшей степенью хамства.

– Я с кем разговариваю? – пискляво ворчит змея. Каждое ее слово вонзается мне в затылок острым наконечником стрелы, пропитанным ядом. – Только посмотрите на эту мерзавку!..

Ускоряю шаг, задаваясь вопросом, почему не отвечу ничего на оскорбление. По привычке, наверное. Ведь смысла терпеть больше нет. Раньше я топталась на собственной гордости – и этой женщине позволяла, – чтобы не тревожить конфликтами Тамерлана.

Руки чешутся от желания громить и кромсать все вокруг. Сусанна Георгиевна устроила танцы на костях нашего с Тимом брака и трезвонила всем, кому не лень, о том, какая я редкостная дрянь, опорочившая доброе имя их семьи.

Блуждание по магазинным отделам не приносит удовольствия, а скованность движений усиливается с каждым шагом. Не могу избавиться от ощущения, словно свекровь следит за мной, притаившись за каким-нибудь стеллажом, и наговаривает всяких проклятий. Я беру совсем не то, что планировала, и иду к кассам. Настраивалась употреблять меньше лактозы, тем не менее, корзина заполнена творожной массой, йогуртами и пудингами… У меня странный способ преодоления стресса – я объедаюсь молочкой.

– За фигурой бы последила, – раздается за плечами пренебрежительное цоканье.

Я отшатываюсь в сторону, от испуга схватившись за сердце. Разворачиваюсь и снова вижу Сусанну Георгиевну. Ее тележка забита с горкой.

– Вы преследуете меня? – хмуро гляжу на нее.

– Не придумывай, – закатывает глаза и фыркает вяло.

Очередь перед нами двигается, но впереди меня еще человек шесть, не меньше. Собираюсь спросить увязавшуюся за мной Сусанну, что же она забыла в моем районе, но она опережает:

– Если ты еще помнишь, двоюродная бабушка Тамерлана живет неподалеку. Вот, – напыщенно стреляет глазами на товары в своей тележке, – везу старой одинокой женщине продукты. Ты, я надеюсь, не мелькаешь перед ее глазами, не портишь настроение? У нее сердце…

Какая ж она наглая! Не стоит с ней продолжать разговор, но внутри такой пожар, что я едва ли могу удержаться.

– А, по-вашему, я должна из квартиры не выходить?

– Ха! Из квартиры, которую тебе оставил мой сын! – брезгливо морщит она губы. Никогда не устанет меня этим попрекать. – Если бы он послушал меня и купил жилье в хорошем районе, я бы ни за что не позволила тебе оставить его себе, – Сусанна, как всегда, не щадит.

Она, конечно, понимает, что унижает сильнее, намекая на подачки. Но просто молчать не буду! Я ей выговариваю, напоминая, что эту квартиру мы с Тимуром купили вдвоем. Да, он вложил денег больше, чем я, но собственность – общая! Я предлагала Тиму обменять нашу двухкомнатную на однушку, но он сам не захотел. А съезжать из квартиры, которая по праву и моя тоже, я не собираюсь.

– Ты еще смеешь мне все это высказывать… Да я бы на твоем месте глаза стеснялась поднимать на мать человека, которого предала! Я бы из города уехала, чтобы о себе лишний раз не напоминать! О своем позоре!

Сусанна говорит громко, эмоционально, активно жестикулируя. Любому было бы очевидно, как сильно она ненавидит меня. Я сжимаю кулак свободной руки и вдруг застываю, когда приходит понимание, что люди вокруг перестали шуметь, говорить о своем, только касса попискивает характерными звуками. Оборачиваюсь, сгорая со стыда: все покупатели действительно уставились на нас с интересом, кое-кто – с раздражением. Моя очередь подошла. Положив выбранные продукты на конвейерную ленту и, извинившись, буквально выбегаю из супермаркета.

Зря я думала, что все закончилось. Зря надеялась. Не проходит и минуты, как Сусанна Георгиевна догоняет меня невдалеке от парковочных мест. Я слышу за спиной озлобленный на меня голос.

– Сбегаешь, да? Совестно?!

– Ничего мне не совестно, – поворачиваюсь к ней, гордо вздергивая подбородок. Да и плевать, что и здесь у нас появятся зрители.

Напротив маркета городские власти организовали небольшой фонтан и детскую площадку, так что зеваки однозначно подтянутся. Я пытаюсь говорить потише, но бывшая свекровь не бережет голосовых связок. Мне просто хочется восстановить справедливость и свое честное имя.

– Я не сделала ничего плохого.

– Ах, ты не сделала ничего плохого?! Все-таки как же тебя защищал мой сын, а я оказалась права! Не женился бы на проститутке – не пришлось бы потом разводиться.

Я почти задыхаюсь от гнева, который поднимается во мне.

– Как вы смеете… – шиплю я, готовая накинуться на нее. – Как. Вы. Смеете.

Сусанна беспечно отмахивается.

– Ой, заткнись, на том видео…

– То видео было снято давно и ничего не доказывает! Я была глупая, что сохранила его на телефоне! Я была глупая, что вообще решила его снять.

– Не рассказывай мне сказки. Для кого ты его снимала? Кто лучше моего сына? – Сусанна выдает это так, словно получила удар по своему самолюбию.

Я хоть вскипаю от обиды и ярости, но в двести восемьдесят первый раз объясняю бывшей свекрови, как было: тот ролик, где я совсем голая, попал в Интернет полтора года назад, но снимала я его целых шесть лет назад! У меня украли тогда телефон, я не успела удалить видео. Мы с моей университетской подружкой, будучи не целованными девственницами, экспериментировали. Нам было интересное многое, связанное с интимом. Дурочки были, но пострадала я одна. Вся семья Тимура абсолютно уверена, что я, будучи замужем за ним, сняла неподобающий ролик для своего любовника! Чушь! Там, в видео, за спиной у меня стена с отклеивающимися обоями. Где я ее взяла, по их мнению? Уехала обратно в общагу, чтобы порно снять для другого мужика?! Да и по качеству самого ролика понятно, что оно снято в моей юности. Я не собиралась себя кому-то показывать. Тамерлан был моим первым мужчиной и остался единственным. Я никогда не изменяла ему.

Сусанна Георгиевна не унимается:

– А зачем же ты раздевалась на камеру? – она щурится и улыбается, по глазам видно, что нисколечко мне не верит, просто издевается. – И все это там… делала, – ехидный смешок. – Или вы с подругой, что, вместе… это… что ли?

Я закрываю лицо руками, бубню:

– Да ну нет же, Господи!.. Конечно, по отдельности. Каждая в своей комнате. Мы даже видео не обменивались никогда!

– А зачем? Зачем?

– Что вы спрашиваете меня об этом все время?! – взрываюсь. – Девушка, что, не человек, что ли?! Мне интересно было, – снижаю голос почти до шепота. – Всем девочкам интересно. Не понимаете? Мне стыдно с вами говорить об этом. Мне стыдно, что вы вообще все видели, Сусанна Георгиевна.

До нее будто только сейчас доходит, что нас могут слышать. Она оглядывается то в одну сторону, то в другую. Подходит ближе не спеша. Да так это делает, что хочется отшатнуться. Я никогда не любила маму Тима.

– Слушай, девочка моя, перестань мне вешать лапшу на уши. У нас никто так себя не ведет.

Разумеется, она не может обойтись без разделений: я – не такая, отличаюсь, не их, не для них.

– Да и впрочем, – выпрямив спину и чуть отстранившись, Сусанна прочищает горло, – я тебе все равно звонить собиралась. Хорошо, что встретились. С глазу на глаз скажу.

Я вдыхаю воздуха в грудь. Чувствую, что его мне скоро будет очень мало.

– Не звони моему сыну, не пиши, не ищи встреч с ним. Я знаю, что ты с ним виделась, поэтому и забеспокоилась, – черство произносит Сусанна. – Откуда, спросишь? Удивляешься? – она растягивает губы в легкой недоброй улыбке, пока я во все глаза смотрю на нее. – А мне Катенька все рассказала. Она мне все-все рассказывает, – заявляет довольно бывшая свекровь. – Наконец-то Тамерланчик правильный выбор сделал, – Сусанна вздыхает облегченно, прикрывает глаза. – Больше не будет страдать. У них прекрасный союз будет, слышишь? Не лезь, не порть, – теперь ее тон изменяется до ядовитого. – Не мешай им. Они друг другу подходят по всем критериям, – сообщает категорично и, сведя ладони, резко разводит их. – Катюша хорошая, милая и приличная девочка.

Я тут же вспоминаю о поручении Лилии Николаевны уговорить Катю на топлес. Если бы начальница не передумала, согласилась бы раздеться «хорошая, милая и приличная девочка»?

– Не чета тебе, – добивает Сусанна Георгиевна. Она даже ни разу меня по имени не назвала. – Катины родители – отличные люди, да и она сама юная, хрупкая, утонченная, красавица просто.

Ее слова задевают, не буду спорить. Мне не понравилось и то, как Сусанна в супермаркете посоветовала следить за фигурой, но тогда я промолчала. А сейчас… слушать этого больше не могу.

– До свидания и спокойной ночи, – говорю и отворачиваюсь от нее, не думая, как это выглядит со стороны и в ее глазах.

Я ведь поступаю неуважительно по отношению к бывшей свекрови. А она ко мне со всем уважением? Вслед мне долетают слова Сусанны, которые та выкрикивает:

– Они скоро поженятся, поняла?

Меня разрывает от эмоций, от чувств. Я не помню, как добираюсь до дома. Постоянно плачу и успокоиться не могу. Да что такое… С ума схожу от слов Сусанны, от того, что думает обо мне… нет, не она… Тамерлан! Да все равно, как меня представляет его семья. Но ведь он от их мнения напрямую зависит. Ни за что он больше со мной не свяжется. Конечно, женится на своей Катюше, куда денется. Ведь его мать только спит и видит это. Ничего, я и это переживу.

Тишину квартиры, в которую вхожу, прорывает звонок телефона.

– Да, тетя Люда? – говорю спокойно, вытираю слезы со щек.

Главное не всхлипывать и звучать спокойно, чтобы не возникло вопросов.

– Дозвонилась, наконец, Эллка, – журит тетя. – В пакете был парик. Платиновый такой, каре, с челочкой. Не видела?

Я моментально вспоминаю, что забыла положить парик обратно в вещи тети Люды. Он остался у меня в шкафу – вместе с чулками и нижним бельем. Но бессовестно вру:

– Нет, но я поищу, теть Люд.

– Ну хорошо, – слышу в ее голосе улыбку. – Сообщи, если найдешь. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Смотрю в одну точку, отключая вызов, опуская трубку. И мне страшно от того, что я решила.