Текст книги "Скандальная связь"

– В мои планы не входит тяжелое отравление паршивой едой.

– Может, входит в мои?

Недовольно супит густые красивой формы брови и кивает коротко на бардачок.

– Можете угоститься шоколадным батончиком.

Отказываться не собираюсь и лезу за перекусом в белой обертке. Финики, изюм и орехи.

– Спасибо.

– Мне больше нравится со вкусом кокоса, – говорит Аскаров, глядя перед собой на дорогу. – Но ореховые тоже неплохи.

Я надкусываю батончик.

– Это очень вкусно, – оцениваю я, с аппетитом съедая полезный десерт меньше чем за минуту.

Забегаловку мы проезжаем, катимся по ровной дороге, обрамленной густой зеленью с двух сторон. В салоне машины царит тишина, но находиться в ней комфортно. Мне даже удается отвлечься от мыслей о Тимуре. Правда, ненадолго.

– Вы добились, чего хотели?

Я непонимающе смотрю на обладателя вьющихся темно-русых волос. Обвожу вопросительным взором идеальный профиль лица.

– О чем вы?

– Мужчина, перед которым выставили нас парочкой. Надеялись вызвать в нем ревность?

Я вдруг осознаю, что так вымоталась за день, и у меня элементарно нет энергии на то, чтобы нервничать или беситься из-за упоминания о глупом инциденте.

– Вроде того, – отвечаю честно.

– Получилось?

– Нет.

– Вы встречались?

– Были женаты.

Аскаров выдерживает паузу.

– Вот как. Чувства не прошли, значит?

Я провожу рукой по волосам, прижавшись затылком к подголовнику и уставившись в крышу автомобиля.

– Вы запутались. Я понимаю, –  тихо проговаривает Игнат Артурович.

Я недоверчиво кошусь на него.

– Правда?

– Раз уж мы откровенничаем, то давайте договоримся оставить этот разговор и не вспоминать о нем в будущем, идет?

Я киваю в знак солидарности.

– Вы влюблены в кого-то, Игнат Артурович?

Мужчина убирает руку с руля и потирает подбородок. Уголок его рта дергается вверх в жесткой ухмылке.

– Скажем так, меня напрягает ситуация с одной девушкой. Она не выходит у меня из головы. Я не влюблен, нет, – он смеется себе под нос, – еще слишком рано. Но меня бесит, что не могу ее добиться. Кажется, я ей не очень-то и нравлюсь…

Вмиг я выпрямляюсь на сидении, вытягиваюсь в струну. Дыхание затрудняется, но стараюсь держаться, чтобы не выдать своего волнения. Он говорит обо мне. Игнат говорит обо мне. О Скарлетт. И даже не догадывается, что мы с ней – один человек.

– Наверняка есть способ добиться, – говорю пискливо. Да что с моим голосом!

Но не пытаюсь убедить в том, что он ошибается насчет чувств к себе. Той девушки. Я не хочу лгать. Несмотря на то, что, кажется, будто несколько часов вместе нас немного сблизили, душой и сердцем я с Тимуром.

– Возможно, – отвечает Игнат уклончиво.

Он не собирается полностью раскрываться, понятное дело. А потом внезапно:

– Хотя нет. Нет. Ей нравится мой друг, поэтому без шансов.

– Непростая ситуация, – комментирую, сглотнув.

Ладони вспотели. Пальцы впиваются в ремень безопасности. Такое ощущение, что меня можно просканировать и все-все узнать.

– А он ее продинамил, потому что посчитал несерьезной маленькой девочкой. – Он вновь отрывает руку от руля и глухо усмехается. – И – цитата: “Игры в кошки-мышки не интересуют”.

Аскарову, вероятно, просто нужно выговориться. Я молчу, он тяжело вздыхает.

– Вот вроде бы почти не знаю эту… – поджимает губы, двигая ими беззвучно, словно пытается подобрать слово понеприятнее. – Но зацепила чем-то. Энергетикой, что ли?

Он резко устремляет на меня взгляд, и я вздрагиваю. В очередной раз в голову приходит сумасшедшая мысль, что Игнат в курсе.

– Так бывает? – спрашивает босс обреченным тоном.

Хоть бы не начать заикаться.

– Я-а… не знаю.

Он кивает головой, хмурится, подпирает щеку языком. Кивает и кивает, обдумывая что-то в мозгу. Терпения не хватает находиться с ним в замкнутом пространстве так долго.

– Ну да, ну да, – констатирует он отрешенно. А затем: – Да я уверен, если она поманит, первый побежит! – с его губ слетает несколько ругательных слов. На дороге нас подрезает белый Лексус, поэтому не все из них адресованы Тимуру. – У него секса сто лет не было… – добавляет тише, а затем чертыхается и выдавливает сквозь смущенную улыбку: – Элла, простите.

– Все в порядке, – говорю я, а сама сжимаю ремень безопасности еще крепче.

У него не было секса? У Тимура не было секса? Как это? Как так?! В каком смысле? Он не спит с Катей? Она что, девственница, не подпускает к себе? Возможно… Сусанна Георгиевна о ней ведь такого хорошего мнения… Мне так хочется спросить! Приходится чуть ли не прикусить язык зубами, чтобы не ляпнуть ничего лишнего.

Мы подъезжаем к зданию бизнес-центра в половине четвертого. Рабочий день скоро закончится, мне нужно еще успеть доделать презентацию, но я совсем не уверена, что у меня это получится до шести вечера. В холле офиса Игнат Артурович благодарит за поездку и помощь. Женские взгляды царапают, выжигают дыры в моей одежде. Я как голая стою в центре приемной, слышу тихие разговоры, которых совершенно не замечает Аскаров. По пути в свой кабинет встречаюсь с откровенно лицемерными улыбками коллег, но это все становится неважным, когда, зарядив телефон, обнаруживаю на экране сообщение от банка о начислении зарплаты.

На эмоциональном подъеме делаю то, о чем, наверное, потом пожалею. Но я как будто опрокинула стакана два вина! Не соображаю. Щеки горят. Через двадцать минут пренебрежения должностными обязанностями все готово. Я открываю переписку со Львом в приложении “Эйфории” и отправляю туда скрин с предварительно замазанными личными данными. Я бы могла выбрать любой отель, но у этого сайта знакомств свои помещения – специальные, затемненные, с особенной атмосферой. И денег стоит немаленьких, конечно, и все-таки мне так морально легче. Да и отзывы в интернете отличные, я читала вчера полночи.

“Жду вас обоих в эту пятницу, в девять вечера. Не опаздывайте”, – набрала, а палец завис над дисплеем.

Не знаю, придут ли они, зная, что “банкет” оплатила женщина. Может, из гордости не придут? Должна попытаться, попробовать. По крайней мере, Скарлетт позволит себе то, что никогда не позволяла Элла.

Задерживаю дыхание и… отправляю.

Глава 10

Сколько себя помню, всегда отрицательно относилась к спонтанным действиям. Я проектировщик, не мечтатель. Футболку не куплю прежде, чем не проведу детальный анализ качества материала, из которого она выкроена.

Все изменилось в ночь после корпоратива, когда я решилась на нечто дикое, что до сих пор поражаюсь: почему не прекращу? Лишь твержу сама себе, что поставлю точку, но каждый раз нахожу повод остановиться.

Я достигла апогея сумасбродства и назад уже не повернуть. Но колени подкашиваются от будоражащего чувства, трепещущего в грудине. Волнительное предвкушение встречи с партнерами по переписке лишает сна и покоя.

Бросаю быстрый взор на экран смартфона и в контрольный раз сверяю адрес тату-салона. Судорожно втягиваю прохладный воздух и шагаю к крыльцу с навесом двухэтажного кирпичного здания. Мой план по преображению себя больше не в разработке: я купила линзы, договорилась с аквагримером на выезд, а сейчас пришла за еще одним изменением на своем теле. Мастер Наталья оперативно наносит со специальной пленки-патч на мое бедро татуировку дракона. Мы с Натальей договаривались еще позавчера, что она закажет для меня лучшие переводные рисунки из органических чернил, и которые будут смотреться, как настоящие татуировки. Дракон – потому что это олицетворение уверенности, величия, власти. И лотос на спине – потому что символ красоты и женственности. В конце мастер дает инструкцию по уходу и уверяет, что держаться это великолепие будет не меньше трех недель. Но мне нужно хотя бы одну ночь.

Ощущения от перемен не поддаются описанию – под их мощным влиянием я даже проваливаюсь в беспамятство по пути домой. Паркуюсь у многоэтажки, как в тумане.

Отражение в зеркале манит. Я примеряю купленные комплекты белья, предварительно надев парик. Невероятно, я смотрю на совершенно другого человека!

Черно-белый рисунок мистического создания выглядит выигрышно в сочетании как с красным цветом белья, так и с белым. Трение о кружево бюстгальтера заставляет соски затвердеть. Мне хочется сделать фото, чтобы раззадорить и выразить серьезность своего намерения увидеться лично, и… я так и делаю, но надеваю поверх белья легкий атласный халатик, скрывая татуировки. Кручусь перед зеркалом, подбирая соблазнительный ракурс, и делаю серию снимков. Выбираю наилучший, с замиранием сердца выкладываю в беседу.

Я уговариваю себя не думать о Тамерлане, но соблазняясь буквально каждые двадцать минут, лезу на сайт. Сообщение в чате помечается как прочитанное, однако ребята заставляют меня ждать не меньше двух часов. Но когда Тигр возвращается в беседу, понимаю, что ожидание того стоило. Верещу и прыгаю чуть ли не потолка! Настроение до пятницы обеспечено.

– О чем с Аскаровым говорили? – слышу за ухом голос Марины, когда я стою жду кофе у автомата. Подруга приобнимает меня, двигает недовольную очередь за моей спиной. Я оборачиваюсь и смотрю на пятерых позади людей с извиняющейся улыбкой. – Ну вы ж разговаривали? – с любопытством спрашивает.

Мне кажется, или в ее голосе – ревностные нотки? Я думала, она до сих пор страдает по своему Олегу.

– Где? – не сразу доходит до меня.

Автомат пикает, сообщая о том, что я могу забрать стакан. Дую на горячий напиток, отходя от заждавшейся очереди, и Маринка следует за мной. Она закатывает глаза.

– В машине. Вы вместе ездили турбазу выбирать, я знаю, слухи дошли уже, – она щурит глаза, корчит гримасу и ворчит, что не я ей об этом рассказала.

Недоверительными взглядами исследую всех, кто попадается на глаза. Вот же сплетницы. Но все-таки не могу понять блеска в глазах подруги. Она теперь и смотрит на меня по-другому. Так, будто я ее мужика увести собираюсь. Хорошо тогда, что Марина не была свидетельницей той сцены на крыльце бизнес-центра.

– О работе, о чем же еще, – придаю своему тону непринужденность, выдавая подруге пояснение.

Глаза ее и вовсе превращаются в микроскопические щелки.

– Точно?

Я отпиваю кофе и угукаю.

– Ладно, – раздается вздох с ее стороны. – Как думаешь, мне стоит за ним приударить?

Собираюсь вновь промычать равнодушное “ага” но, вдумавшись в промолвленные Маринкой слова, давлюсь горячей жидкостью и выплевываю ее… На кого-то.

Блин!.. Как можно было не заметить высокого Аполлона, завитки которого отдают на свету бронзовым переливом? На его богатырском теле вплотную сидит темно-синий пиджак, а идеально-белоснежная рубашка теперь запятнана коричневыми брызгами кофе.

Я немного поднимаю глаза и застываю столбом, уставившись на знакомый выдающийся щетинистый подбородок. Маринка рядом со мной не шевелится; боковым зрением замечаю, как ладонь ее взлетает ко рту.

– И снова здравствуйте, Элла Евгеньевна, – нарочито процеживает Аскаров.

Помяни черта, называется.

Он смотрит вниз, на уничтоженную безупречную белизну элемента одежды, затем снова на меня. Вперивается немигающе и выжидательно замолкает.

Я в абсолютной дезориентации и обескураженности.

– Здравствуйте… простите… –  блею в ответ.

Подаюсь вперед и зачем-то принимаюсь водить ладонью по рубашке босса, только размазывая впитавшиеся капли. Игнат перехватывает мою руку и тянет на себя, сталкивая наши тела. На глазах у прохожих сотрудников!

– Остановись, Элла, – басит, не опуская из хватки.

Еще и на “ты” при Марине! Что она теперь надумает себе…

– Х-хорошо, – я сглатываю нервно комок, застрявший в горле, и пытаюсь отстраниться…

Однако снова цепенею, ощущая твердый внушительный бугор в области брюк босса. О господи. У него стояк? На меня?!

Размыкаю губы, не имея представления, что сказать, но звуки застревают в груди, чертыхаются слабой вибрацией.

– Поработайте над вниманием и координацией, – советует беззлобно и отводит глаза от моих.

Аскаров смущен? Должно быть. Он мягко отпихивает меня, кивает Марине в знак приветствия и разворачивается на пятках, чтобы уйти.

Я наблюдаю, как босс вынимает левую руку, которую все это время прятал в кармане. Жест влечет неприятные последствия в виде выпавшего телефона, но Игнат так увлечен тем, чтобы как можно скорее увеличить между нами расстояние, что не обращает на потерянную вещь внимания.

Любопытство затыкает совесть, и я, плотно сжав рот, подбегаю к чудом уцелевшему мобильнику. Экран не на блокировке, и это вызывает у меня улыбку. Кто, черт возьми, в наши дни не использует пароли? Поднимаю последнюю модель айфона и едва не роняю повторно.

На экране – моя вчерашняя фотография в нижнем белье и халатике.

***

– Ну значит, не подруги мы никакие! – за обедом в пятницу Марина сидит с надутыми губами, как ребенок.

Я цокаю языком, продолжаю есть свой цезарь. Ее голодовки не хватает даже на минуты три. Сдается, выбрасывая вместо белого флага голубую салфетку. Точнее, просто машет ей у меня перед носом.

– Элл, расскажи, в конце концов, что такого ты увидела в телефоне Аскарова, что вся раскраснелась? Ну пожалуйста, – Марина выпячивает нижнюю губу и складывает ладони в молитвенном жесте.

– Я тебе в стопятьсотый раз повторяю: тебе показалось, ничего такого не было, просто я смутилась…

– … как и всегда смущаешься в его присутствии, да-да! – недовольно бурча, заканчивает подруга.

Я улыбаюсь ей и шлю воздушный поцелуй.

– Ну вот, умница. Дошло, наконец.

– Вообще он не отходит от тебя целыми днями! Общаетесь постоянно, что он тебе говорит? Ты ничего мне не рассказываешь.

– Это по работе, Марин.

– Ага, конечно, – подруга закатывает глаза. – А когда я прошу немного ему намекнуть, какая я у тебя милая, добрая, красивая, ты отказываешь!

Набираюсь спокойствия.

– Ну что он, не видит, что ли, какая ты? Перестань, я сводничеством не занимаюсь.

Я смеюсь, а Марина снова обижается. Какая она забавная. Я, пытаясь ее развеселить и отвлечь, делюсь утренней комичной историей: как Лилия Николаевна закатила скандал на весь отдел, потеряв один из снимков с фотосессии Кати и моего бывшего; искала в каждом кабинете, обвиняя других в том, что сама профукала. Марина демонстративно не слушает, но я продолжаю, едва сдерживая широкую улыбку:

– Представляешь, она так орала, а мы рты позакрывали и сидим. Никто не осмелился сказать главреду, что у нее фотография, – на этих словах я начинаю хохотать, прикрыв рот, – к попе прилип… прилипла! Та самая, недостающая! Боже!.. Когда Лилия Николаевна обнаружила пропажу, она… она… – опять хохочу, не в силах говорить.

Марина вдруг прерывает меня резким замечанием, из-за которого становится не по себе.

– Приятно, что рожа бывшего пристала к чьей-то заднице? – Больше расстраивают не слова, а тон. – Хоть какая-то отместка за то, что бросил, да?

Я не узнаю свою подругу. И от внутреннего ступора даже губы размокнуть не могу. Чувствую, как пересыхает во рту, как к горлу подкатывает гигантский ком, а в висках стучит.

– Не знаю, Эллка, – Марина снова берется за вилку и начинает ковыряться в своем салате, – я бы за Тимура держалась. Красивый мужик, статусный. При деньгах еще. От таких мужчин, как он, такие девушки, как ты, обычно не отказываются. Цепляются крепко и… – она сжимает кулак свободной ладони, поднимает на меня глаза, замолкает, теряется.

Складывается ощущение, будто Марина только сейчас очнулась. Словно она не собиралась говорить всего этого вслух. Она смотрит на меня своими большими глазами, хлопает длиннющими ресницами и смыкает-размыкает идеальные инстаграмные губы. Такие девушки, как я.

Хорошо, что мы оплатили счет заранее, не нужно ждать официанта. Марина беспомощно шепчет:

– Эллка…

Но мне нет дела, я ухожу. До конца рабочего дня я пытаюсь поднять себе настроение представлениями о предшествующей ночи, но душевная пылкость куда-то исчезла. Я снова придираюсь к своему отражению в зеркале: то нос большой, то со ртом что-то не так, то новый прыщ выскочил. Почти передумываю идти и всерьез намереваюсь удалить профиль  на сайте знакомств. В этот раз точно. Да гори оно все синим пламенем!

И Марина, преследующая меня по всему офису и поджидающая у туалетов, совсем не способствует улучшению моего внутреннего состояния. Она действительно очень изменилась после расставания с Олегом, а я думала, мне показалось. В который

раз подруга специально меня задевает. Но до этого я не просто прощала, я забывала! Честное слово, уже и не вспомню, что было в прошлые разы. А теперь снова… Хватит с меня.

– Элл, – зовет меня то и дело Марина. – Эллка. Ну Элла!

Я избегаю ее, оправдываясь загруженностью работой. Впрочем, это абсолютная правда. Устала оббегать кабинеты коллег.

– Элла, – в очередной раз в спину. А затем подруга, кажется, вконец рассердившись, выдала всю “истину”: – Что я такого сказала-то? Весь журнал в день вашей свадьбы был в шоке: “Как она его отхватила?!” да “Как она его отхватила?!”. Только и говорили об этом, ты как будто не знаешь.

Застыв на месте на пару мгновений, заставляю себя обернуться, пока Марина храбро продолжает:

– И как будто сама не видишь, в чем ходишь.

От неожиданности я даже смотрю вниз, оглядываю свой прикид и обувь. Да нормальный у меня стиль! Может, не супер-секс, но я даже туфлями на шпильке не брезгую. Только собираюсь начать отстаивать себя – тем более, что свидетелей нашей с Мариной дружеской беседы хватает, – но вдруг голос за спиной меняет мои планы.

– Слава Богу, в одежде, – раскатывается по этажу стальной голос босса. – Элла Евгеньевна приходит на работу в одежде. Марина Викторовна, в чем претензия? Или вы тоже фантазируете о нашем пиар-менеджере? Проблема в том, что она по офису не раздетая расхаживает?

Я моментально вспыхиваю. Еле стою на ногах. Хочется сквозь землю провалиться сию же минуту! Игнат Артурович быстро меняет интонацию с ироничной на строгую и суровую, поэтому возникает непонимание: шутил ли он только что или нет.

– Устроили бабские разборки на рабочем месте! – в гневе возмущается Аскаров. – Идите-работайте! – шипит на сотрудников, скопившихся возле нас, точно зеваки.

Марина убегает; краем глаза вижу, что у нее тоже, как и у меня, пылают щеки. Я нервно приглаживаю волосы и с благодарностью смотрю на Игната. Мы проходим в его кабинет под, я однозначно могу ощущать, прицелом нескольких пар глаз. Игнат сам кивнул на стеклянную дверь, пропустил меня внутрь первой, а, зайдя следом, закрыл жалюзи.

– Вы что?! – протестую я мгновенно. – Представляете, что о нас сейчас подумают! Игнат Артурович, пожалуйста…

– Какая вам разница, что о вас подумают, – отрезает босс; настроение у него явно приподнятое. – Элла, перестаньте заботиться о таких вещах. Поговорят – и забудут, а  вы себе голову забиваете. И, – он впивается в меня взглядом, не терпящим никаких возражений, – больше никому не позволяйте говорить с вами в таком тоне. Даже друзьям.

Я сглатываю, киваю головой. Хоть и нервничаю, но мне легче. Рядом с Игнатом. Он оказался не таким плохим, каким я его себе представляла. И почему мы, работники журнала, поначалу мечтали от него избавиться?.. Да, Вера Геннадьевна умела нас сплочать, но и Аскаров вскоре наловчится. Похоже, у него уже неплохо получается. По крайней мере, одного сотрудника он на своей стороне точно имеет.

– Спасибо, – благодарю его я за вмешательство. – Вы не должны были, но спасибо.

– Не стоит. Это мне следует поблагодарить вас за телефон, Элла.

Я сцепляю пальцы за спиной, невинно изображая невовлеченность в увиденное на экране его айфона. Прикусываю себя за кончик языка, чтобы ненароком не сболтнуть в насмешливой манере об отсутствии у него пароля. Он ведь меня на месте испепелит силой мысли.

– Я обычно осмотрителен, – с тихой усмешкой уверяет Аскаров, – но в этот раз… –  вдруг осекается; светло-зеленые глаза расширяются, глядя на мое лицо, затем резко устремляются вниз, как будто их обладатель чем-то сконфужен.

Может, испугался, подумав, что в момент нашего столкновения я почувствовала его стояк и приняла на свой счет, раз якобы не видела изображения, которое стало причиной его твердости?

– В этот раз?.. –  вторю я, вопросительно приподняв бровь.

Стоит ли намекнуть и подтвердить опасения босса? Интересно, как изменится тогда его лицо?

От осознания, сколького Аскаров не знает обо мне, легкая улыбка касается губ. Увидев ее, Игнат Артурович и сам начинает улыбаться краешком рта.

– Знаете, вы, кажется, заразили меня неуклюжестью, – в шутливо-укоризненной манере он машет указательным пальцем.

На этой неделе мы много с ним разговаривали, спорили, обменивались мнениями, и это нас сблизило. Словно вспомнив о том же, Игнат произносит:

– Не знаю, почему откровенничаю с вами. – Он выдерживает недолгую паузу, а потом: – Кажется, что все остальные мои подчиненные уступают вам в искренности.

– Вы ошибаетесь, Игнат Артурович, – смущенно отвечаю.

Босс наставляет на меня палец и сощуривается.

– Так и знал, – говорит он с улыбкой, – что вы будете защищать коллег.

Не могу сдержаться от ответной улыбки. Включив большого начальника, Аскаров кивает на рабочий стол:

– Раз уж вы здесь, – он поднимает толстую папку, отдает мне, – передайте это Лилии Николаевне. Моя секретарша так и не вернулась с обеда, три часа прошло, – негодует Игнат. – Уволю к чертовой матери, обещаю!

Как это мило, что он повторяется в своих фразочках. Я шутливо поддеваю босса, почувствовав атмосферу между нами, – сейчас можно:

– “Идите-работайте”?

Он качает головой, усмехнувшись.

– Элла… – опять пряча руки в карманы.

– Поняла, – смеюсь тихо, – до свидания. Хороших выходных.

Наверное, перед тем, как дверь закрылась за моей спиной, я испытала слуховую галлюцинацию. Не мог Аскаров проронить: “О да”, не мог!

***

В такси еду смятенная, возбужденная и вся растревоженная. Раньше я не меняла своих решений по несколько раз на дню. К середине пятницы, после того, что выдала Марина, я уже не была уверена, что моя авантюра – идея хорошая. И вообще я казалась себе самой настоящей уродиной. Но Игнат волшебным образом немного меня воодушевил. А дома, трансформировавшись в Скарлетт, все сомнения отпали сами собой. Гример ждал уже у подъезда. Талантливая художница нарисовала на моем лице принт гепарда – но так ярко, с проработкой всех деталей, с пятнами грациозной кошки, переходящими на шею. Оливковый оттенок кожи подчеркнула бронзером, сделала акцент на глазах, нарисовав растушеванные стрелки и дымчато-коричневый смоки, придала роскошность взгляду накладными пушистыми ресницами. Я себя в зеркале не узнала, особенно, когда надела линзы.

Да и зря я, что ли, клеила те татуировки?.. У меня не будет другого шанса. Если решусь потом, Тимур больше не поверит.

Мы редко попадаем в пробки на пути к заветному адресу, но если встряем где-то, я уже паникую молча, что могу опоздать. Из-за накатывающего волнения желудок сжимается в комок. Сердце так и колотится. Звонок Лилии Николаевны совершенно некстати. Я долго борюсь с собственной ответственностью, побеждаю. Первые два раза, пока телефон вибрирует, не отвечаю. Но в третий раз, когда главред беспокоит снова, не могу ничего поделать – снимаю трубку.

– Да, Лиля Ник…

– Элла! – озабоченно выкрикивает; у меня чуть уши не закладывает. – Господи, – она выдыхает, но так же громко и взбудоражено, – хоть ты трубку взяла! Звонила я, представляешь, и Юле Титовой и Вере Гончаровой, но эти стервы вне доступа!..

Чтобы главред не четкие распоряжения мне отдавала, а рассказывала, что да как, да еще и на трезвую голову? С чего бы это?

– А остальные: одна – в Питер улетела, другая – заболела. У Сережки нашего так не вовремя ребенок руку сломал!

– Лилия Николаевна… – подвожу ее ближе к делу.

– Элла, вся надежда на тебя. Прямо сейчас вызванивай свою Марго, садись в машину и поезжай в поместье Евы Васильевны. Я адрес смс-кой скину. Игнат Артурович звонил, писал, молил эту старую идиотку об интервью. Ведь она же на выставке избегала журналистов, – победно голосит главред. Я обреченно закрываю глаза. – Мы возьмем эксклюзив, Элла! Мы. Давай, быстро собирайся и поезжай. И Марго! Маргариту обязательно с собой возьми.

Хватаюсь за здравый смысл.

– Я ведь не интервьюер, Лилия Николаевна.

Она злится молниеносно.

– Ты слышишь, что я тебе говорю?! Мне некого послать! Ни фотографов, ни журналистов. Стукнуло этой бабке старой. Сказала: есть у нас шанс, но чтобы приезжали сейчас, пока не передумала. Ты понимаешь или нет?! – наседает она. – Она же на голову больная, сумасшедшая. Нельзя терять времени, Элла! Я прошу тебя, немедленно. Игнат Артурович хлопотал сам. Лично!

Почему я не сказала, что тоже улетела в Питер? Лев написал в чате, что они ждут меня.

– Лилия Николаевна…

– И слышать ничего не хочу, – беспощадно заявляет главред и вешает трубку.