Текст книги "Трава – его изголовье"

Ребенок будил в ней ощущения и инстинкты, о которых она раньше не имела понятия. Каэдэ думала о вассалах клана Ширакава, Амано Тензо и Шойи Киеси, однажды они приезжали с отцом в замок Ногучи. Вспомнила служанку Аямэ, с которой девочку разлучили в возрасте семи лет. Каэдэ скучала о ней почти как о матери. Жива ли Аямэ? Вспомнит ли она девочку, которую нянчила? Каэдэ возвращалась, якобы успев выйти замуж и овдоветь, на ее совести гибель человека, а сама она беременна. Как встретит ее родительский дом?

Задержка в пути раздражала воинов охраны. Каэдэ знала, что мужчинам не терпится поскорее выполнить обременительное поручение и вернуться на поля сражений, где течет настоящая жизнь. Они хотели стать участниками побед Араи над кланом Тогана в Восточном Крае, находиться в гуще событий, веселиться, волочиться за женщинами.

Каэдэ думала о том, что Араи лишь один из простых ратников. Как удалось ему достичь могущества? Он ведет за собой и держит в подчинении тысячи сильных, мужественных людей. Каэдэ вспомнила, с какой холодной жестокостью Араи перерезал горло напавшему на нее стражнику в замке Ногучи. Араи без колебаний убьет любого. Однако воины шли за ним не из чувства страха. Наверное, они верят в беспощадность военачальника, в его способность действовать немедля, не разбираясь, кто прав, кто виноват. А если женщина поведет себя точно так же? Сумеет ли она подчинить себе таких воинов, как Шойи и Амано?

Как только дождь прекратился, путники двинулись дальше. Ветер разогнал тучи, и наступили солнечные дни. Над вершинами холмов, заросших красными кленами, сияло голубое небо. Ночами стало прохладней, чувствовалось приближение осенней стужи.

Дорога вилась бесконечно, дни тянулись долго и утомительно. Наконец однажды утром Шизука сказала:

– Впереди последний перевал. Завтра мы будем в Ширакаве.

Путники спускались по крутой тропе, так густо усыпанной сосновыми иглами, что кони ступали неслышно. Шизука шла рядом с Раку, а Каэдэ ехала верхом. Под соснами и кедрами было темно, но впереди сквозь бамбуковую рощу пробивалось солнце, заливая землю пятнистым зеленоватым светом.

– Ты уже путешествовала по этой дороге? – спросила Каэдэ.

– Много раз. Даже не припомню, когда я побывала здесь впервые. Меня, совсем молоденькую, отправили в Кумамото служить семье Араи. Старый господин тогда был еще жив. Он держал сыновей в ежовых рукавицах, но старший, нареченный именем Даичи, все же находил способы уложить служанок в постель. Я долго сопротивлялась ему. Девушке, живущей в замке, это не просто, сама знаешь. Я решила, что он не должен забыть меня так же легко, как остальных. И, естественно, я получила задание от нашей семьи – Муто.

– Значит, ты с тех самых пор шпионила за ним? – пробормотала Каэдэ.

– Некоторые люди интересовались союзниками рода Араи. В частности, с кем общался Даичи перед отправлением к Ногучи.

– Некоторые люди – это Йода?

– Конечно. По договору с кланом Сейшу, который заключили после Егахары, Араи поступил на службу к Ногучи. Йода ему не нравился, он подозревал предательство, но был вынужден подчиняться.

– Йода отдавал тебе приказания?

– Ты знаешь, на кого я работаю, – тихо произнесла Шизука. – Прежде всего на семью Муто, на Племя. В то время Йода нанимал на службу людей Муто.

– Мне этого не понять, – сказала Каэдэ.

Союзы власть имущих представляли собой довольно сложную конструкцию: посредством браков налаживались новые связи, старые поддерживались с помощью заложников, нередко союзы рушились из-за нанесенных оскорблений, кровной вражды или предательства. Все это казалось слишком примитивным по сравнению с интригами Племени. Каэдэ вновь кольнула неприятная мысль, что Шизука находится рядом, повинуясь приказу семьи Муто.

– Ты шпионишь и за мной?

Шизука жестом заставила ее замолчать. Каэдэ заметила, что впереди и позади едут мужчины, но они находились довольно далеко.

– И все же?

Шизука положила руку на гриву коня. Каэдэ задержала взгляд на ее бледном лице, обрамленном черными волосами. Шизука отвернулась и продолжала шагать рядом с конем. Раку осторожно спускался по склону, покачивая крупом, чтобы сохранять равновесие. Каэдэ наклонилась и тихо произнесла:

– Скажи мне правду.

Внезапно конь вздрогнул и бросился вперед. От резкого движения Каэдэ скользнула вниз.

– Я падаю, – изумленно подумала она и рухнула на землю вместе с Шизукой.

Испуганный конь едва успел отскочить в сторону. Поднялась суматоха, и Каэдэ почувствовала приближение опасности.

– Шизука! – крикнула она.

– Не вставай, – ответила женщина и прижала ее к земле, но Каэдэ хотела рассмотреть, что происходит.

Дорогу преградили вооруженные люди, двое из них обнажили мечи. Каэдэ услышала, как вибрирует тетива. Рядом с ухом коня пролетела стрела, и он снова встал на дыбы. Девушка пыталась нащупать нож, найти хотя бы палку, но безрезультатно.

Кто-то вскрикнул, и рядом упал один из бандитов. Стрела пронзила его шею, из раны хлестала кровь.

Второй всадник медлил. Конь отпрянул, разбойник чуть не потерял равновесие. Он взмахнул мечом, отчаянно стараясь дотянуться до Шизуки, однако удар перехватили. Длиннорукий действовал с немыслимой скоростью, казалось, его меч сам нашел путь к горлу бандита.

Остальные разбойники в панике бросились наутек, обгоняя друг друга. Шизука поймала коня за узду и попыталась его успокоить.

Длиннорукий помог Каэдэ подняться на ноги.

– Не беспокойтесь, госпожа Отори, – выговорил он с грубым акцентом и обдал девушку запахом перечного масла. – Это всего лишь разбойники.

– Вот как? – подумала Каэдэ. Они погибли слишком быстро и кроваво. Может быть, и разбойники, но кто их нанял?

Оружие убитых собрали и поделили, а тела оттащили в подлесок. Каэдэ с любопытством наблюдала за поведением людей Араи. Было ли это нападение неожиданным, и что чувствуют охранники теперь, после окончания схватки? Воины с почтением поглядывали на Длиннорукого. Видимо, их тоже впечатлила его мгновенная реакция. В остальном охранники вели себя так, будто не произошло ничего необычного – просто возникла на пути рядовая опасность. Некоторые подшучивали над Шизукой, намекая на то, что бандиты собирались взять ее в жены, а она в том же шутливом тоне отвечала, что в лесу полно отчаянных мужчин и у них больше шансов добиться взаимности, чем у любого из эскорта.

– Я никогда бы не догадалась, кто придет нам на помощь, – сказала Каэдэ Шизуке. – Напротив, я боялась, что именно он задушит тебя своими ручищами.

– Он умный человек и безжалостный боец, – рассмеялась Шизука. – Хорошего воина часто недооценивают или неверно о нем судят. Ты не единственная, кого он удивил. Испугалась?

Каэдэ задумалась:

– Нет, не успела. Жаль, не оказалось под рукой меча.

– Тебе мужества не занимать, – отметила Шизука.

– Неправда. Я многого боюсь.

– Верится с трудом, – пробормотала Шизука. Женщины остановились в городской гостинице на границе с владениями семейства Ширакава. Каэдэ искупалась в горячем источнике и в ожидании ужина облачилась в ночное платье. В гостинице принимали плохо, да и сам городок не приглянулся Каэдэ. Местные жители казались хмурыми и неприветливыми.

Каэдэ ушиблась при падении с коня и боялась за ребенка. Кроме того, ее беспокоила предстоящая встреча с отцом. Поверит ли он, что дочь вышла замуж за господина Отори? Отец придет в ярость, если узнает правду.

– Неважно себя чувствую, – призналась она.

– Давай помассируем виски, – предложила Шизука. – Ты выглядишь усталой.

Каэдэ ощутила приятное прикосновение пальцев и немного расслабилась, однако дурное предчувствие не отступало. Она вспомнила о неожиданно прерванном разговоре.

– Завтра ты будешь дома, – сказала Шизука, заметив ее напряженность. – Путешествие подходит к концу.

– Шизука, скажи честно. По какой причине ты осталась со мной? Ты выполняешь задание? Кому теперь служит семья Муто?

– Сейчас нам никто не платит. Падение Йоды привело к смуте. Араи грозит уничтожить Племя. Мы не знаем, насколько продуманно это решение. Возможно, он образумится и начнет с нами сотрудничать. В столь сложное время мой дядя Кенжи, который глубоко почитает госпожу Ширакаву, должен располагать сведениями относительно ее действий и намерений.

И моего ребенка, подумала Каэдэ, но ничего не сказала.

– Моих намерений? – переспросила она.

– Ты наследница одного из самых богатых и могущественных доменов в Западном Крае – Маруямы, не говоря уже о собственных владениях. За кого бы ты ни вышла замуж, твой избранник будет играть заметную роль в судьбе Трех Стран. Все полагают, что ты сохранишь союз с Араи, тем самым укрепив его положение на Западе, и поможешь решить вопрос с Отори. Между тем твоя судьба тесным образом переплетена с кланом Отори и со Срединным Краем.

– А что если я вообще не выйду замуж? – прошептала Каэдэ.

И в этом случае, подумала она, сама стану основной фигурой?

3

Постепенно стихли песнопения монахов в храме Тераямы, умолк возвещавший полночь колокол. Я удалялся прочь, следуя за новыми хозяевами – Кикутой Котаро и Муто Кенжи – вниз по крутой и заросшей тропинке, вьющейся вдоль ручья. Мы шли быстро, шум воды заглушал наши шаги. По пути не встретилось ни души.

Когда мы добрались до Ямагаты, уже светало, кричали первые петухи. Улицы города были пустынны, хотя комендантский час отменили, и люди из клана Тогана больше не патрулировали кварталы. В центре, недалеко от гостиницы, стоял дом торговца, где мы уже останавливались в день праздника поминовения предков. Когда-то мне довелось исследовать город по ночам, и я хорошо запомнил улицу. Казалось, с тех пор прошло полвека.

Дочь Кенжи, Юки, открыла ворота, словно ждала нас всю ночь, а мы ведь подкрались так бесшумно, что даже собака не залаяла. Она ничего не сказала, но я заметил в ее взгляде тревогу. Лицо, оживленные глаза, изящная стройная фигура напомнили мне об ужасных событиях той ночи в Инуяме, когда умер Шигеру. Я не удивился, увидев Юки в Тераяме, поскольку именно она ехала день и ночь, чтобы привезти голову Шигеру в храм и возвестить о его смерти. Мне хотелось узнать обо всем: о поездке в Тераяму, о восстании в Ямагате, о падении клана Тогана. Когда отец Юки и мастер Кикута прошли в дом, я задержался с девушкой на веранде. У двери горел тусклый свет.

– Не ожидала увидеть тебя живым, – сказала она.

– Чудом удалось уцелеть. – Вспомнив ловкость и отвагу Юки, я добавил: – Я в огромном долгу перед тобой. Мне никогда не расплатиться.

Она улыбнулась:

– Ты мне ничем не обязан. Я выполняла свой долг. Надеюсь, мы будем друзьями.

Юки принесла мне меч Шигеру – Ято и помогла отомстить. Это был самый важный и отчаянный поступок в моей жизни. Я проникся к ней благодарностью и восхищением.

Юки ненадолго вышла и вернулась с водой. Я умылся, прислушиваясь к разговору в доме. Котаро и Кенжи собирались отдохнуть несколько часов, затем мне предстояло ехать дальше вместе с Котаро. Я устало встряхнул головой: утомился вслушиваться.

– Идем, – сказала Юки и проводила меня в дом. Как и в Инуяме, там оказалась тесная, наподобие норы, потайная комната.

– Я снова пленник? – спросил я, оглядываясь на стены без окон.

– Нет, это для твоей же безопасности. Отдохнешь несколько часов, а потом отправишься в путь.

– Знаю, слышал.

– Ах, да, – произнесла она. – Забыла, ты же слышишь все.

– Слишком много, – отметил я, опускаясь на тюфяк, который уже постелили на полу.

– Таланты утомляют. Но лучше уж с ними, чем без них. Я принесу тебе поесть, чай готов.

Юки скоро вернулась. Я выпил чай, но не мог смотреть на еду.

– На сей раз горячей воды для ванны нет, – сказала она. – Извини.

– Ничего страшного.

Юки мыла меня уже дважды. Первый раз в Ямагате растирала мне спину и массировала виски, а второй раз – в Инуяме, когда я едва передвигался. Нахлынули воспоминания. Наши взгляды встретились, и я понял, что мы думаем об одном и том же. Она отвела глаза.

– Мне пора идти. Отдыхай.

Я положил нож около циновки и, не раздеваясь, скользнул под одеяло. Юки упомянула о талантах. Мне казалось, что я никогда не буду так счастлив, как в родной деревне Мино. Однако Мино я покинул ребенком, селение ныне разрушено, моя семья погибла. Я знал, что бессмысленно ворошить прошлое, и согласился стать членом Племени. Конечно, прежде всего этих людей интересуют мои необычные способности, но только Племя поможет мне научиться управлять ими.

Я подумал о девушке, которую оставил в Тераяме. Безнадежность сменилась щемящей грустью. Я никогда не увижу Каэдэ. Мне придется забыть ее.

Город постепенно просыпался. Наконец, когда за дверью забрезжил солнечный свет, я заснул.

Разбудили меня громкие голоса и топот конских копыт во дворе. В комнате стало светлее, наверное, солнце поднялось над крышей, но я понятия не имел, который теперь час. Кричал какой-то человек, ему сердито отвечала женщина. Я уловил суть слов. Это были люди Араи, они ходили из дома в дом и искать могли только меня.

Я отбросил одеяло и нащупал нож. Дверь отодвинулась, в комнату тихо вошел Кенжи. Потайная стена закрылась за ним. Он взглянул на меня, покачал головой и сел в позу лотоса на пол в узком закоулке между тюфяком и дверью.

Голоса показались мне знакомыми – воины появлялись в Тераяме вместе с Араи. Юки принялась успокаивать рассерженную женщину, предложила мужчинам чай.

– Теперь мы с вами заодно, – сказала она и рассмеялась. – Неужели вы думаете, что если бы Отори Такео находился здесь, мы стали бы прятать его?

Воины выпили чай и ушли. Когда шаги стихли, Кенжи фыркнул и одарил меня характерным для него уничижительным взглядом.

– В Ямагате не принято притворяться, будто ничего не слышали о Такео, – сказал он. – После смерти Шигеру стал божеством, а гибель Йоды сделала тебя всенародным героем. Люди без умолку говорят об этом.

Кенжи опять фыркнул и добавил:

– Не задирай нос. Положение крайне серьезное. Араи объявил всеобщий розыск. Он воспринял твое исчезновение как личное оскорбление. К счастью, ты никому здесь незнаком, и все же придется изменить твой облик. – Он хмуро осмотрел мое лицо. – Взгляд, как у Отори… надо будет поработать.

Послышался шум отодвигаемой двери. Вошел Кикута Котаро, а за ним молодой человек по имени Акио, один из тех, что захватили меня в плен в Инуяме. Следом появилась Юки с чаем.

Я поклонился мастеру Кикуте, тот ответил мне кивком.

– У Акио свежие новости из города.

Акио опустился на колени перед Кенжи и едва наклонил голову, приветствуя меня. Я ответил тем же. Во время похищения в Инуяме люди Племени старались усмирить меня, не причинив вреда. Я же дрался со всем неистовством, хотел убить Акио, но только ранил. На левой руке до сих пор остался не затянувшийся шрам, красный и воспаленный. Тогда мы успели перекинуться парой слов, Кенжи упрекал меня в отсутствии манер и обвинял в нарушении законов Племени. Симпатии он ко мне явно не питал. Я встретил его взгляд и прочел в нем открытую враждебность.

– Господин Араи вне себя от гнева. Некий человек покинул его без позволения и отказался вступить в желаемый брак. Господин Араи издал указ о его аресте и намеревается расследовать дела организации, известной как Племя, которую он считает незаконной и недостойной существования. – Акио снова поклонился Котаро и быстро добавил: – К сожалению, имя исчезнувшего человека мне неизвестно.

Мастер кивнул, поглаживая подбородок, однако ничего не сказал. Он как-то заводил разговор об именах и велел мне и далее зваться «Такео», хотя в Племени так детей не называют. Должен ли я теперь взять семейную фамилию Кикута? Я не хотел отказываться от имени «Такео», которое дал мне Шигеру, но если я больше не Отори, то какое имею на него право?

– Араи предложил награду за любые сведения, – сказала Юки, поставив чашки чая на циновку перед каждым из нас.

– Никто в Ямагате не посмеет выдать нас, – сказал Акио. – В противном случае мы быстро разделаемся с доносчиками!

– Мне не нравится, – обратился Котаро к Кенжи, – что Араи не хочет иметь с Племенем никаких дел. Похоже, его пугает наше могущество.

– Уничтожить Араи? – с готовностью предложил Акио. – Мы…

Котаро поднял руку. Юноша замолчал и снова поклонился.

– С уходом Йоды утрачена стабильность. Гибель Араи повлечет за собой полную анархию.

– Не думаю, что Араи представляет собой большую опасность, – сказал Кенжи. – Одни угрозы, но ничего конкретного. Так получилось, что с ним связаны надежды на установление мира. – Кенжи взглянул на меня. – Именно мира мы добиваемся прежде всего. Для успеха начатого дела необходима определенная степень порядка.

– Араи вернется в Инуяму и сделает город своей столицей, – отметила Юки. – Замок в Инуяме легче оборонять, и он расположен ближе к центру, чем Кумамото. Араи заявил права на земли Йоды как победитель.

– Ох, – проворчал Котаро и повернулся ко мне: – Я планировал, что ты вернешься со мной в Инуяму. У меня там дела на несколько недель, а ты начал бы тренировки. Однако тебе на некоторое время лучше остаться здесь. Затем мы отвезем тебя на север, за пределы Срединного Края, в один из домов семьи Кикута, где никто не слышал об Отори Такео. Там ты начнешь новую жизнь. Умеешь жонглировать? Я покачал головой.

– Даю тебе неделю на учебу. Акио тебе поможет. Юки и другие актеры будут сопровождать тебя. Встретимся в Мацуэ.

Я молча поклонился и украдкой посмотрел на Акио. Тот хмуро уставился в пол, на лбу наметилась вертикальная складка. Акио всего на три-четыре года старше меня, но уже можно представить, каким он будет в старости. Так значит, он жонглер. Сожалею, что повредил проворную руку жонглера, но у меня есть оправдания. Все же между нами возникло напряжение. Взаимные претензии до поры остались невысказанными.

Котаро сказал:

– Кенжи, вы впутали нас в историю с господином Шигеру. Слишком многие знают, где вас можно найти. Араи, несомненно, не откажется от поисков, если вы останетесь здесь.

– Уйду на некоторое время в горы, – ответил Кенжи. – Навещу стариков, поиграю с детьми.

Он улыбнулся, и его лицо снова стало безобидным, как у старого учителя.

– Извините, но как называть новичка? – спросил Акио.

– Пока ему можно дать любое актерское имя, – ответил Котаро. – А то, как юношу будут называть в Племени, зависит…

В его словах скрывалось нечто мне непонятное, зато Акио сразу догадался.

– Отец этого человека отрекся от Племени! – выпалил он.

– А сын вернулся со всеми талантами Кикуты, – отметил мастер. – Однако ныне поручаю его тебе. Такео будет подчиняться Акио и учиться мастерству.

На губах Котаро заиграла улыбка. Видимо, он догадывался, какие трудности меня ожидают. Лицо Кенжи помрачнело, словно он предвидел неприятности.

– Акио одаренный юноша, – продолжил Котаро. – Но ты должен развивать свои способности.

Мастер дождался моего согласия, а затем отослал Акио и Юки.

Юки перед уходом наполнила чашки, и старшие мужи стали шумно прихлебывать напиток. Только теперь я понял, что уже несколько дней не ел. Напрасно я отказался от ужина прошлым вечером – так недолго и потерять сознание от голода.

– Я уже говорил, что прихожусь двоюродным братом твоему отцу, – сказал Котаро. – Должен признаться, он был старше меня и стал бы мастером после смерти нашего деда. Акио – мой племянник и прямой наследник. В связи с твоим возвращением вновь возникают вопросы о наследии и старшинстве. Как они решатся, зависит от твоего поведения в ближайшие несколько месяцев.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы понять, о чем он говорит.

– Акио воспитан в Племени, – медленно сказал я. – И он, и многие другие обладают знаниями, недоступными мне. Я не хочу занимать чужое место.

– Да, претендентов хоть отбавляй, – согласился Котаро, – они покладисты, хорошо обучены и достойны самого высокого поста. Но из наследственных талантов Кикуты необычайная острота слуха досталась только тебе. К тому же никто из них не посмел бы войти в одиночку в замок Ямагата.

Казалось, события в Ямагате происходили в прошлой жизни. Я уже не помнил, что подвигло меня забраться в замок и помочь уйти в мир иной Потаенным, которых посадили в клетки и подвесили с высоких стен. Так я совершил первое убийство. Не стоило этого делать: я необдуманно привлек к себе внимание Племени, меня захватили в плен и лишили свободы выбора. Нет смысла распутывать нити, которые сплелись в узел после смерти Шигеру.

– Несмотря ни на что, – продолжил Котаро, – ты должен знать, что я не вправе относиться к тебе иначе, чем к остальным юношам твоего поколения. У меня нет любимчиков. Какими бы ты ни обладал талантами, нам от них не будет проку без твоего содействия. Вряд ли стоит напоминать, что ты поклялся служить Племени. Останешься здесь на неделю. Показываться наружу нельзя, никто не должен знать, что ты здесь. Все это время ты должен без устали тренироваться, чтобы приобрести навыки настоящего жонглера. Я найду тебя в Мацуэ до наступления зимы. От тебя зависит, как ты пройдешь испытание.

– Кто знает, когда мы увидимся снова, – сказал Кенжи, пристально глядя на меня. На долю секунды мне показалось, что он сожалеет о расставании и раздражен этим. – Моя часть работы закончена, – продолжал он. – Я нашел тебя, по мере сил обучил, позаботился о сохранности твоей жизни и привел к Племени. Боюсь, Акио окажется более строгим наставником. – Он улыбнулся, обнажив редкие зубы. – Но за тобой присмотрит Юки.

При этих словах я невольно покраснел. Мы даже не прикасались друг к другу, но между нами завязались теплые отношения, и Кенжи почувствовал это.

Оба учителя поднялись и обняли меня. Кенжи с улыбкой потрепал меня по плечу.

– Делай, что тебе велят, – сказал он. – И научись жонглировать.

Мне хотелось поговорить с Кенжи наедине – между нами многое осталось неразрешенным. Он попрощался со мной, как любящий учитель, которого я перерос, и, наверное, поступил правильно. К тому же мне предстояло учиться, а люди Племени не тратят времени на прошлое и не привыкли оглядываться назад.

После ухода наставников комната показалась мне еще более мрачной и душной. Я слышал, как они удалялись. Долгие сборы и прощания не для них. Кенжи и Котаро несли все необходимое в руках: легкие вязанки из грубой ткани, запасные пары сандалий, рисовые лепешки с подсоленными сливами. Я задумался о дорогах, которые они истоптали, путешествуя по Трем Странам. Племя сплело обширную паутину во многих деревнях и городах. Куда бы они ни пошли, везде найдутся родственники. Люди Племени никогда не останутся без крова и защиты.

Я слышал, как Юки пообещала проводить путников до моста, а женщина, которая недавно бранилась на солдат, крикнула им вслед:

– Будьте осторожны. Звуки шагов стихли.

Как невыносимо одиноко и тоскливо, а ведь мне предстояло провести здесь целую неделю. Плохо соображая, что делаю, я принялся строить планы, как выбраться отсюда. Я смирился с тем, что останусь в Племени, и не собирался спасаться бегством. Хотелось просто выйти наружу, посмотреть на ночную Ямагату, наконец, проверить, по силам ли мне обмануть бдительность сторожей.

Вскоре я услышал чьи-то шаги. Дверь отодвинулась, и внутрь скользнула женщина. Она принесла еду: рис, маринады, небольшой кусок сушеной рыбы, чашу супа. Незнакомка опустилась на колени и поставила поднос на пол.

– Вот, поешь. Ты, должно быть, голоден.

Я умирал от голода. От запаха пищи закружилась голова. Я набросился на еду, как волк. Она сидела и наблюдала за мной.

– Так значит, это ты доставил моему бедному мужу столько хлопот, – сказала она, когда я добирал последние зерна риса.

Жена Кенжи. Я поднял глаза и поймал ее взгляд. У нее была гладкая кожа, столь же бледная, как у него. Когда люди долго живут в браке, они становятся похожи друг на друга. Густые волосы сохранили черноту, только на макушке появилось несколько седых прядей. Она была коренастой и крепкой, настоящая горожанка с ловкими натруженными руками. Из рассказа Кенжи я запомнил только то, что она хорошо готовит. И правда, еда оказалась вкусной.

Я похвалил угощение, и ее лицо озарилось улыбкой. Я тотчас узнал в ней мать Юки. Тот же разрез глаз, та же форма губ.

– Кто бы мог подумать, что ты появишься после столь долгих лет, – продолжила она с материнской болтливостью. – Я хорошо знала Исаму, твоего отца. Никто не подозревал о твоем существовании до происшествия с Шинтаро. Невероятно, как тебе удалось перехитрить самого опасного наемного убийцу в Трех Странах! В семье Кикуты обрадовались, когда узнали, что Исаму оставил сына. К тому же мальчика с такими талантами! Мы все были очень довольны.

Я ничего не ответил. Она казалась добродушной пожилой женщиной, но ведь и Кенжи некогда выглядел безобидным стариком. Во мне проснулся отголосок того самого недоверия, которое я ощутил, впервые увидев Кенжи на улице в Хаги. Я старался наблюдать незаметно, а она открыто рассматривала меня. Жена Кенжи словно бросала мне вызов, но я не собирался вступать в противоборство, пока не узнаю больше о ней и ее возможностях.

– Кто убил моего отца? – вдруг спросил я.

– Доподлинно установить не удалось. Прошли годы, пока мы убедились, что он мертв. Он скрывался в уединенном месте.

– Это сделал человек из Племени?

Она рассмеялась, что меня изрядно разозлило.

– Кенжи сказал, что ты никому не доверяешь. Это правильно, но на меня ты можешь положиться.

– Как и на него, – пробормотал я.

– Замысел Шигеру привел бы тебя к гибели, – кротко сказала она. – Для Кикуты, для всего Племени важно сохранить тебя живым. В последние годы очень редко встречается такой кладезь талантов.

Я усмехнулся, пытаясь уловить тайный смысл слов сквозь завесу лести. Она налила чаю, и я выпил его одним глотком. От духоты разболелась голова.

– Ты напряжен, – сказала она, забирая из моих рук чашку, отодвинула поднос в сторону и подошла ко мне вплотную.

Опустившись на колени, жена Кенжи начала массировать мне шею и плечи сильными гибкими пальцами. Она размяла мне спину, затем сказала:

«Закрой глаза» и перешла на затылок. Ощущение было необычайным. Я едва не застонал от удовольствия. Пальцы словно жили собственной жизнью.

С шорохом скользнула дверь. Я резко открыл глаза. В комнате никого не было, но я все еще чувствовал прикосновение рук. По спине пробежала дрожь. Безобидная на вид женщина обладала не меньшей силой, чем сам Кенжи.

Она унесла мой нож.

Мне дали имя Минору, но продолжали называть по-разному. Когда мы оставались наедине с Юки, она обращалась ко мне «Такео», словно преподносила великий дар. Акио свысока бросал: «ты». Наверное, он имел на это право. Акио был старше меня, лучше тренирован и обучен, к тому же мне велели подчиняться. Поведение Акио раздражало, ведь я привык, что ко мне относятся с уважением, как к воину Отори и наследнику Шигеру.

Тренировки начались сразу после обеда. Я и не знал, что мышцы рук могут так сильно болеть. Правое запястье еще не окрепло после первой схватки с Акио. К концу дня в нем пульсировала каждая клеточка. Мы начали с упражнений для развития реакции. Даже с поврежденной рукой Акио без труда опережал меня. Мы сидели друг против друга, и он снова и снова шлепал меня по рукам, а я не успевал убрать ладони.

За стремительными движениями Акио мне не удавалось даже уследить. Терпеливый сначала, с приближением вечера, устав от моей неловкости, он рассердился не на шутку.

Вскоре к нам присоединилась Юки.

– Если ты наставишь Такео синяков на руках, дело быстрей не пойдет, – тихо заметила она.

– Пожалуй, стоит украсить синяком его лицо, – пробормотал Акио, и, не успел я опомниться, как он стиснул мои ладони правой рукой, а левой двинул в челюсть.

Это был настоящий удар, от которого брызнули слезы из глаз.

– Не такой уж ты и смельчак без ножа, – отметил он, отпуская мои руки.

Юки промолчала. Во мне все кипело. Просто возмутительно, он позволил себе ударить наследника клана Отори. Заточение, намеренное издевательство, безразличие Юки – чаша терпения переполнилась, и я потерял контроль над собой. Акио моментально повторил тот же трюк, на сей раз правой рукой. Удар получился еще сильней, а уклониться я не сумел. В глазах потемнело. Во мне закипела ярость, как уже было в случае с Кенжи. Я бросился на Акио.

Лет до семнадцати меня частенько охватывало неуправляемое бешенство. Я до сих пор помню те приступы, когда на свободу вырывались самые низменные чувства. Словно что-то ослепляло, делая меня безразличным к опасности, и я твердо знал лишь одно: терпеть насилие или издевки я не буду.

После короткого замешательства я схватил Акио за горло, но силы были неравны. Вдвоем они с легкостью усмирили меня. Юки сдавила мне шею так, что я начал терять сознание. Сильнейший удар в живот окончательно добил меня. Я согнулся, хватая ртом воздух, а подоспевший Акио скрутил мне за спиной руки.

Мы сидели в обнимку на тюфяке и тяжело дышали. Наверное, со стороны нас можно было принять за приятелей. Схватка длилась не больше минуты. Я думал, что Юки на моей стороне, и никак не ожидал, что она нанесет мне такой сокрушительный удар. Я злобно уставился на нее.

– Ты должен научиться контролировать свои чувства, – спокойно сказала она.

Акио отпустил мои руки и опять присел на колени:

– Давай начнем заново.

– Не смей бить меня по лицу, – заявил я.

– Юки права, синяки на руках тебе ни к чему, – ответил он. – Так что будь проворней.

Я поклялся, что не позволю снова ударить себя. Мы приступили к тренировке. Отомстить не получилось, но я увернулся и спрятал руки до удара. Наблюдая за Акио, я начал ловить любой намек на движение. В итоге мне удалось задеть кончики его пальцев. Акио молча кивнул, и мы перешли на шары.

Так шли часы: шары перелетали из одной ладони в другую, изредка падали на циновки. К концу второго дня я жонглировал тремя шарами в древнем стиле, а к вечеру третьего дня – четырьмя. Акио иногда заставал меня врасплох и шлепал по рукам, но в целом я делал успехи в изысканном танце с шарами.

На четвертый день шары стали мерещиться мне, как только я закрывал глаза. Занятия жонглированием невыразимо наскучили. Необъяснимая одержимость или стремление достичь совершенства заставляют фанатиков вроде Акио усердно развивать мастерство. Я быстро понял, что не принадлежу к подобному типу людей. Жонглирование меня не интересовало, я не видел смысла в этом искусстве и ненавидел тренировки. Приходилось стараться по простой причине – чтобы избежать побоев. Акио обращался со мной грубо, но я ничего не мог поделать. Дважды его провокации приводили меня в ярость, но они с Юки научились предвидеть мои вспышки и успевали связать меня, пока никто не пострадал.

На четвертую ночь, как только дом погрузился в сон, я решил совершить вылазку. Все надоело, я не мог заснуть, очень хотелось вдохнуть свежего воздуха, но прежде всего проверить, сумею ли я выйти отсюда. Чтобы убедиться в справедливости закона Племени, необходимо его хотя бы раз нарушить и посмотреть, что будет. Покорность по принуждению бессмысленна, как и жонглирование. Они могли с тем же успехом посадить меня на цепь, как собаку, я бы рычал и кусался по команде.