Текст книги "Ранчо одиноких сердец"

– Тогда пойдем.

Согнув два пальца, он жестом поманил меня за собой в конюшню. Мы вместе подошли к стойлам Мэйпл и Фрайди. Моей лошади не было.

– А где Мэйпл? – спросила я.

– Выпустил ее с утра на пастбище.

Что за дела?

– Значит, сегодня я не сяду в седло?

Он совсем сбил меня с толку. Ведь моя лошадь – Мэйпл. Как же я могу на нее сесть, если лошади здесь нет?

– Сядешь. Только мы вернемся к основам.

– И?

– Ты поедешь на Муншайн.

Ага. Вообще-то при мысли о езде верхом я всегда представляла только Мэйпл, однако предложение Брукса имело смысл. Муншайн была безопасной, а значит, прекрасно подходила для начинающего.

Ведь сейчас я вновь скатилась к разряду новичков.

И почему я о ней не подумала?

– Ладно, – согласилась я. – Пусть будет Муншайн.

– Я поставлю их с Фрайди на развязки, и начнем. Согласна?

– Да.

Сердце вдруг заколотилось, и на меня стала накатывать паника – теперь я без труда узнавала ее первые признаки. Брукс не сводил с меня взгляда, похоже, наблюдая за моей реакцией. Стараясь не обращать внимания на разраставшиеся внутри щупальца паники, я сосредоточилась на нем: вспомнила, насколько защищенной чувствовала себя в его объятиях.

Если он со мной, все будет хорошо.

Я загнала панику поглубже, не давая ей одолеть меня и вырваться наружу, и направилась седлать лошадь. Внутри болезненно кольнуло, но я только отмахнулась. Я могу справиться. И хочу.

Пока Брукс закреплял лошадей, я сняла со стены скребницу, и мы занялись делом, за последнюю неделю ставшим для нас уже привычным. Я начала чистить Муншайн, и, похоже, ей понравилось. Она даже стала махать хвостом.

– Ну, о чем будем говорить сегодня? – спросил Брукс.

Ему интересно. Вполне возможно, что он получал такое же удовольствие от наших бесед, как и я.

– Хм-м… – протянула я, на миг задумавшись. Что мне хотелось знать о Люке Бруксе? – С кем ты впервые поцеловался?

Брукс качнул головой и с улыбкой произнес:

– Любопытный вопрос…

– Так ответь на него, – парировала я. – Или ты уже не помнишь всю ту длинную череду женщин, чьи сердца разбил?

Он рассмеялся глубоким искренним смехом.

– Мой первый поцелуй был с Клаудией Уилсон.

Это имя – точнее, фамилия – тут же отдалось у меня в голове колокольным звоном.

– Ты ведь спал с ее матерью? – выпалила я.

– Ты следишь за мной, Райдер? – с ухмылкой спросил Брукс.

– Нет.

– Ну, конечно. – Брукс по-прежнему ухмылялся, и меня это даже не бесило. Что само по себе раздражало. – Впервые я поцеловался в тринадцать лет, на каком-то танцевальном вечере в средней школе. Из тех, где включают Yeah Ашера, потом вдогонку Open Arms группы Journey и просят не обжиматься, – пояснил Брукс. И я отлично поняла, о чем он говорил. – А несчастным учителям приходится следить за комнатой, полной подростков, которые в любой момент готовы липнуть друг к другу.

Не в силах удержаться, я хихикнула. Эти танцевальные вечера стали частью жизненного опыта всех жителей Мидоуларка.

– Короче говоря, все случилось во время танцев. Пока играла медленная песня, мы пробрались в раздевалку для мальчиков, и я ее поцеловал. У меня не слишком хорошо получилось. Я чуть не выбил нам обоим передние зубы и сразу попытался сунуть язык ей в рот.

Услышав это признание, я рассмеялась еще громче.

– Что касается другого, несколько более личного вопроса… Да, я в самом деле спал с ее матерью, – поморщился он. – Тогда мне было уже за двадцать. Мы переспали только раз, и я лишь несколько месяцев спустя узнал, кто она такая.

«Хм, как интересно».

– Кстати говоря, хочу заметить, что слухи о моих сексуальных подвигах с участием чужих матерей, как и моей сексуальной жизни в целом, преувеличены.

Забавно, что он вообще знал о существовании этих слухов, поскольку никогда не обращал на них внимания, а просто продолжал в том же духе, не заботясь, кто и что о нем думает.

– Со многими матерями ты на самом деле переспал?

– Лишь с одной, всезнайка.

А мне говорили, что их был как минимум десяток. Наверное, не стоило верить досужим сплетникам Мидоуларка. В городке уже глубоко укоренились предания о похождениях Люка Брукса. Раньше меня бесило, что все окружающие спокойно принимали его таким, как есть.

– Ты в буквальном смысле снял пелену у меня с глаз, Брукс.

– И тебе нравится то, что ты видишь?

Он поинтересовался вроде бы шутливо, однако я ответила совершенно серьезно:

– Да.

Брукс, осматривавший копыто Фрайди, поднял голову. Я не смогла понять, что именно отразилось на его лице, но определено заметила мелькнувшее на нем напряжение. Которое исчезло так же быстро, как и появилось.

– А кто был у тебя? – полюбопытствовал он, возвращаясь к своему занятию. – Я имею в виду первый поцелуй.

– Колтон Клиффорд, второкурсник. Во время фейерверка на родео в честь четвертого июля.

Мысленно я перенеслась в тот день. Мне тогда исполнилось пятнадцать, и я думала лишь о том, что через три года смогу уехать из Мидоуларка. Интересно, та пятнадцатилетняя девочка была бы разочарована тем, что я сейчас вернулась именно к тому, с чего начала?

– Приятно было? – По голосу Брукса я поняла, что он улыбается.

– Да, – ответила я, счищая прилипшую грязь с копыта Муншайн. – Пока я не узнала, что позже, тем же вечером, он целовался с другой девушкой.

– Без шуток? – Кажется, Люк сильно удивился. Как будто бы не верил, что какой-то парень мог так со мной поступить.

Сердце вдруг снова быстрее забилось в груди, однако вовсе не из-за паники.

– Ага, – кивнула я. – Сама застукала его под трибунами с первокурсницей.

– Я знаю, где он живет. Давай я съезжу туда и надеру ему задницу.

Серьезно? Я рассмеялась и покачала головой.

– Тедди уже позаботилась об этом много лет назад, – с улыбкой пояснила я.

Закончив чистить лошадей, мы дружно направились за снаряжением, и сердце вновь ускорило свой бег. Однако Брукс, видимо, почувствовав это, положил руку мне на поясницу и повел обратно к Муншайн.

– Все хорошо, Эмми, – проговорил он.

От его прикосновения по телу пробежал жар, отвлекая меня от беспокойства по поводу того, что мне предстояло.

Я седлала Муншайн, безотчетно проделывая все нужные движения, давно ставшие для меня второй натурой. Потник. Седло. Подпруга. Уздечка, начиная с удил. По мере работы я мысленно повторяла эти слова, стараясь сосредоточиться на текущей задаче, а не на том, что будет после.

Когда Брукс закончил седлать Фрайди, мы отвели лошадей из конюшни в загон. Брукс привязал своего жеребца к одному из столбов и подошел ко мне.

– Что ж, вперед, Райдер. Поддержать?

Честно говоря, поддержка мне бы не повредила. Особенно если его прикосновение сможет отвлечь меня, как случилось чуть ранее в конюшне, когда он положил ладонь мне на спину. Так что я кивнула.

И ощутила, будто сам воздух между нами стал другим. Словно это разрешение прикоснуться ко мне каким-то образом изменило наши отношения.

– Хорошо.

Брукс встал у меня за спиной и положил ладони мне на талию. Мы оба знали, что это никак не помогло бы забраться в седло, но мне было все равно. На лошадь я могу сесть и сама.

– Левую ногу в стремя, сладкая, – скомандовал он. Обращение с легкостью слетело у него с языка. Вероятно, Брукс называл так всех женщин, но мне оно больше не казалось унизительным. – Руку на луку седла.

Неужели тон его голоса стал ниже? По спине пробежала дрожь.

Прекрасно зная, что делать, я покорно повиновалась. Возможность слепо следовать инструкциям, не задумываясь о дальнейшем шаге, дарила некое ощущение свободы.

И это отвлечение сработало. Когда я оказалась в положении, в котором мне якобы могла потребоваться его поддержка, Брукс подался вперед и проговорил:

– Ты сама сумеешь сесть на эту лошадь, Райдер. – Его дыхание щекотало затылок. Он крепче стиснул ладони, все еще лежавшие у меня на талии, а потом отстранился. – Вперед.

И я послушалась. Даже не осознавая, что делаю, я оторвала правую ногу от земли и перекинула ее через круп Муншайн.

Миг спустя я уже сидела в седле.

«Черт».

Я села на лошадь. И ничего не случилось.

Брукс рядом со мной широко улыбался, и его улыбка наполняла меня теплом.

– Молодец, – похвалил он и, как мне показалось, с трудом отведя взгляд, направился к Фрайди.

Люк Брукс многое делал сексуально, и меня это хоть и раздражало, но все меньше. Однако я никогда не думала, что, садясь на лошадь в безрукавной футболке и бейсболке, надетой задом наперед, он будет выглядеть настолько соблазнительно.

«Черт! Черт!»

– Не будем торопиться, ладно? – предложил Брукс, устроившись в седле. – Несколько кругов шагом по загону, и на сегодня хватит.

Я кивнула. Брукс слегка сжал Фрайди икрами, понукая идти вперед. Глубоко вздохнув, я проделала то же самое с Муншайн. Лошадь послушалась.

– Дыши, Эмми. Муншайн о тебе позаботится. Как всегда.

Брукс был прав. Глубоко вдохнув, я чуть ослабила хватку на поводьях, – а то сжимала их так, что побелели костяшки пальцев.

Муншайн послушно двинулась следом за Фрайди.

Брукс через плечо наблюдал за мной, с его лица не сходила улыбка.

Мы сделали три круга по загону, потом Брукс остановил Фрайди. Я осторожно потянула за поводья Муншайн, но она уже сама встала. Спешившись, Брукс снова привязал Фрайди к столбу и подошел ко мне. Он улыбался так заразительно, что я, не сдержавшись, улыбнулась в ответ.

– Как ты себя чувствуешь?

– Потрясающе, – честно призналась я.

– И выглядишь потрясающе. – Как же раздражало, что этот мужчина заставлял меня краснеть.

– Заткнись, Брукс, – бросила я, но он по-прежнему улыбался.

– Мы сегодня уже сделали шаг вперед. Пора заканчивать, чтобы все не испортить. Готова спешиться?

Я сама ловко слезла с лошади; меня просто распирало от радости. Привязав Муншайн к столбу рядом с Фрайди, я повернулась лицом к Бруксу и, не удержавшись, обняла руками за шею.

Он сперва ошеломленно застыл, потом тоже обнял меня и на миг приподнял над землей. Мы дружно рассмеялись.

– Спасибо, Люк, – немного отстранившись, проговорила я.

– Ты справилась, Эмми. Молодец.

– Без тебя я бы не смогла.

Да, сесть на лошадь и проехать несколько кругов пешком – не то же самое, что скакать вокруг бочек, и все же это прогресс. Долгое время я вообще не могла подойти к лошади; теперь, ясное дело, я была на седьмом небе от счастья.

– Ты все равно преодолела бы себя. Я знаю.

Брукс поднял руку и заправил мне за ухо выбившуюся прядь волос. Задержав ладонь у меня на лице, он бросил быстрый взгляд на мои губы, как в тот вечер в хижине. Но на этом не остановился и провел большим пальцем по моей нижней губе. Мне тут же захотелось взять его в рот.

Ну и дела.

Я желала его поцелуя. И с трудом сдерживала это желание.

Однако не случилось.

Брукс отстранился, отвязал лошадей и вместе с ними направился в конюшню.

10

Люк

Меньше чем за две недели я уже дважды чуть не поцеловал младшую сестру своего лучшего друга. Я так сильно хотел прикоснуться губами к ее губам, что меня это даже умиляло.

Сам себе я внушал, что все дело в привлекательности Эмми, к тому же у меня давно не было женщин – как-то не нашлось подходящей. Впрочем, между нами явно существовало какое-то особое притяжение. К тому же я не назвал бы Эмми просто привлекательной; она была необыкновенно красивой.

В какой-то миг этих последних двух недель Эмми начала смотреть на меня другими глазами – так, словно я чего-то стою, и я упивался ощущениями, которые рождало во мне это ее новое отношение. Вчера с каждым сделанным по загону кругом она все увереннее держалась в седле. И к концу поездки джинсы стали мне немного тесноваты в области паха. А уж когда после Эмми бросилась мне на шею…

Я пропал окончательно.

На следующий день я отправил ей сообщение. Написал, что не смогу заняться верховой ездой из-за дел в баре. Я не лгал. Обычно по пятницам я не работал на ранчо, поскольку весь день готовил «Сапог дьявола» к предстоящим выходным.

Я предложил ей вернуться к занятиям во вторник, когда разберусь с текущими делами. Надеюсь, к тому моменту мне удастся привести в порядок мысли и перестать думать о том, каково было бы прикасаться к ней… везде. Мне требовалось время, чтобы взять себя в руки. В противном случае при следующей встрече я наверняка не сдержался бы и ее поцеловал. Или зашел бы еще дальше.

Мне хотелось обладать Эмми во всех смыслах. И узнать о ней все. Даже как в моменты страсти звучит в ее устах мое имя.

Прежде я считал, что мы ступили на опасную территорию. Где же мы теперь? Даже думать страшно.

Вздохнув, я тряхнул головой – накопилась уйма дел, а я сижу и грежу об Эмми!

Сегодня утром Джо заметил мою рассеянность и спросил, в чем дело. А я не нашелся с ответом. Трудяга Джо работал в «Сапоге дьявола» дольше, чем я жил на свете. И лишь благодаря ему бар в бытность собственностью Джимми Брукса держался на плаву. Когда отец завещал бар мне, я хотел сделать Джо совладельцем в равных долях. Джо сполна это заслужил. Но он отказался, и мы сошлись на отношении сорок пять к пятидесяти пяти. Похоже, ему это пришлось по душе. Я же получил чертовски хорошего партнера.

К тому же, переложив на него часть обязанностей, связанных с баром, я мог по-прежнему помогать Райдерам на ранчо «Ребел блю», что было для меня важно.

Я с трудом согласился принять этот бар. Больше тридцати лет я не нуждался в подачках отца, и с его смертью ничего не изменилось. Но в банке мне объяснили, что в таком случае бар, вероятнее всего, закроется. А он, пусть даже будучи всего лишь местом, где горожане распевали во все горло классику кантри, играл очень большую роль в жизни жителей Мидоуларка. И я решил взять на себя заботу о «Сапоге дьявола».

В наследство также входил дом – одноэтажное бунгало, приютившееся среди деревьев, недалеко от бара. Конечно, этот клочок земли был не сравним с «Ребел блю», и все же сто акров, на которых стояли дом и бар, для человека с моим прошлым не казались совсем уж ничтожными.

Я не очень понимал, как вся эта собственность попала в руки Джимми, тем не менее – к чему лукавить – был ему благодарен.

В дверь кабинета постучали. На пороге стояла Тедди Андерсен.

Что она забыла в баре в пятницу в десять утра? Почему Джо вообще впустил ее внутрь?

– Ты занят? – поинтересовалась она.

Тедди по обыкновению собрала волосы в хвост, но на ее лице застыло незнакомое выражение. Казалось, она на что-то злилась. А из всех людей планеты мне меньше всего хотелось злить Тедди. Ну и еще Густа. В этом отношении они были на равных. Вчера, когда Эмми рассказала мне о своем первом поцелуе и упомянула, что Тедди «позаботилась» об обидчике, у меня мелькнула мысль, что она вполне могла отрезать парню член и заставить его съесть свой же орган.

– Как дела? – спросил я.

Тедди вошла в кабинет и закрыла за собой дверь.

– Что происходит у вас с Эмми?

Вот черт.

– О чем ты? – отозвался я, пытаясь сохранять спокойствие.

– Не придуривайся, Брукс! Она рассказала мне о несостоявшемся поцелуе в хижине. А теперь ты даешь ей уроки верховой езды? Она профессионал, зачем ей твои советы?

Эмми рассказала ей о хижине? Если бы случившееся для нее ничего не значило, она вряд ли стала бы делиться этим с лучшей подругой.

«Да не в этом суть, придурок».

– Ты можешь подцепить любую девушку, какую захочешь! Зачем ты связался с Эмми? – настойчиво продолжала Тедди, явно не купившись на мое спокойствие.

– Я с ней не связывался, – честно ответил я.

У меня и в мыслях этого не было. Скорее уж она сама влезла в мою жизнь. Несколько недель назад Эмми пришла в мой бар – и с той секунды как будто впечатала свой образ у меня в мозгу, заставляя целыми днями о ней думать. Я-то не горел желанием эмоционально связываться с кем-либо, не говоря уж о младшей сестре лучшего друга.

– Мы с Эмми друзья.

Боюсь, мой ответ прозвучал не очень убедительно. Да, мы с Эмми сдружились, но лишь потому, что все прочие отношения между нами были попросту невозможны.

– Друзья? – переспросила Тедди.

– Мне нравится проводить с ней время.

– А уроки верховой езды?

– Скорее уж повышения квалификации. Лучше спроси у нее.

Я занялся лежащими на столе бумагами. Вовсе не мне следовало рассказывать, что происходит с Эмми.

– Ну да, несостоявшийся поцелуй, разлитое в воздухе напряжение… У тебя так со всеми друзьями?

«Разлитое в воздухе напряжение?» Неужели Эмми так описала ту сцену?

Я постарался скрыть улыбку и на всякий случай поднял руку, чтобы прикрыть рот. Не хотелось бы давать Тедди пищу для размышлений.

Возможно, Эмми тоже не осталась равнодушной к тому, что происходило между нами. Впрочем, не стоило так думать; кто знает, куда могли бы завести меня подобные мысли.

– Нет, – коротко ответил я. Никогда и ни с кем я не ощущал разлитого в воздухе напряжения. Только с Эмми.

– Хватит ухмыляться как дурак, Брукс. Объясни, что происходит.

– Слушай, Тедди, я не собираюсь играть с Эмми. Обещаю. Я бы никогда не причинил ей боль. Мы друзья, мне нравится проводить с ней время. Вот и все. Довольна?

Эти слова были правдивы лишь наполовину, но, похоже, Тедди поверила. С минуту она обдумывала услышанное, потом злость на ее лице сменилась весельем.

– В чем дело? – поинтересовался я.

– Ни в чем. Теперь я понимаю, – она растянула губы в легкой улыбке.

– Что понимаешь?

– Не бери в голову, – Тедди улыбалась все шире. – Спасибо, что прояснил ситуацию.

– Тедди, о чем ты, черт возьми?

– Забей.

Боже, что за противная девица!

Тедди направилась к выходу.

– Увидимся, Брукс, – бросила она, открыла дверь и прежде, чем скрыться из виду, добавила невзначай: – Если ты причинишь боль моей лучшей подруге, я отрежу твой член и заставлю тебя его съесть.

У меня вдруг возникло нехорошее предчувствие, что Тедди каким-то образом догадалась о моих чувствах к Эмми.

11

Эмми

Телефон зазвонил в несусветную рань. Решив, что это Тедди – поскольку лишь она одна звонила мне в последнее время, – я взяла трубку, даже не взглянув на экран.

Большая ошибка с моей стороны.

– Алло, – сонно проговорила я.

– Привет. Эмми Райдер? – Этот голос явно не принадлежал моей лучшей подруге. Даже Тедди по утрам не бывала настолько оживленной.

– Она самая.

– Доброе утро, Эмми. Это Венди из женской профессиональной ассоциации родео. – В списке людей, с которыми я не хотела разговаривать утром в понедельник, члены ассоциации занимали довольно высокое место. Особенно Венди с ее приторно-сладким голоском. – Я звоню, чтобы узнать, будешь ли ты участвовать в соревнованиях, когда мы в следующем месяце приедем в Мидоуларк.

– Э-э… не знаю. Пока я решила сделать перерыв в скачках.

– Да, мы в курсе происходящего. – Отлично. – Мы понимаем, некоторые ситуации трудно преодолеть, и надеемся, что ты справишься. Однако будем счастливы, если ты присоединишься к нам в Мидоуларке. Это ведь твой родной город, верно?

– Да, – ровным голосом ответила я.

– Прежде мы никогда не проводили там соревнования. И твое имя в списке может здорово нам помочь. И принесет пользу твоему городу.

А о пользе для меня кто-нибудь подумал?

– Ладно, посмотрим.

– Отлично! Я позвоню через пару недель, чтобы узнать ответ. И еще, Эмми…

– Да?

– Если мы чем-нибудь в состоянии помочь, не стесняйся обращаться к нам. Мы ценим тебя и хотели бы иметь в составе команды. Ты отличная наездница.

– Спасибо.

«Вот только где вы были, когда я целый месяц отсиживалась у себя в квартире?» – мысленно поинтересовалась я.

В ассоциации Венди много лет отвечала за скачки вокруг бочек. И мы давно были знакомы. Нет, я ни в чем ее не обвиняла. Однако после несчастного случая Венди сразу же поставили в известность. И за все это время она удосужилась позвонить мне только сейчас.

Чтобы первым делом спросить, хочу ли я участвовать в соревнованиях.

– Ладно, созвонимся позже. Хорошего дня! – пожелала Венди. Ее голос – особенно в такую рань – походил на скрежет гвоздей по классной доске.

Ничего не ответив, я повесила трубку. Вовсе не так я мечтала начать свое утро.

После возвращения домой из Денвера мне удалось проехать на лошади всего несколько кругов по загону. О том, чтобы, к примеру, прокатиться на Муншайн по тропинкам ранчо, пока и речи не шло. С чем, скажу честно, было трудно смириться, поскольку я с малых лет каталась на лошади по территории ранчо.

Вчера вечером за ужином, на котором отсутствие Брукса заметно бросалось в глаза, Уэст попросил меня помочь ему с проектом. И я согласилась.

Хотя Брукс не появлялся уже пару дней, я по-прежнему каждое утро выводила Муншайн из конюшни и каталась на ней по загону. И вполне справлялась, хотя без Брукса приходилось на порядок сложнее. Удивительно, насколько успокаивали меня наши банальные беседы во время седлания лошадей.

Я пока не осмеливалась пускать Муншайн рысью; надеюсь, помогая Уэсту, мне не придется слишком много времени проводить в седле. Иначе сегодняшний день сулит кучу неприятностей.

Я заставила себя вылезти из постели и встала под теплый душ. Сейчас, ближе к концу лета, в хижине по утрам становилось все прохладнее, но пока не настолько, чтобы разжигать в камине огонь. Обычно через несколько недель после дня рождения Тедди, до которого осталась всего пара дней, вечерами начинало холодать довольно рано, и воздух прогревался только к середине утра, хотя днем по-прежнему стояла адская жара.

Пережить три времени года за один день в Вайоминге было вполне обыденным делом.

После душа я влезла в джины, надела черную майку и безразмерную толстовку, а волосы заплела в косу. Не успела я натянуть ботинки, как в дверь постучал Уэст.

– Эмми, ты готова? – раздался из-за двери его приглушенный голос.

– Да, заходи! – откликнулась я.

Брат открыл дверь, и в хижину ворвался прохладный утренний воздух. Толстовка точно не помешает.

– Доброе утро. Не возражаешь, если мы возьмем квадроцикл?

О, я была в восторге от этой идеи.

– Конечно, без проблем.

Мы вышли из хижины, и я плотно закрыла входную дверь. «Привет тебе, Густ».

Квадроцикл стоял прямо возле хижины. Обойдя его, я устроилась на пассажирском сиденье.

– Итак, что это за большой проект?

– Сама увидишь, – улыбнулся Уэст, не сводя глаз с грунтовой дороги.

Доехав до развилки, он свернул налево. Эта дорога вела в более старую часть «Ребел блю», туда, где в большинстве своем еще стояли первоначальные строения. Поскольку они практически не использовались, в той стороне бродило много скота. Который вполне мог преградить нам путь.

– Ну как тебе дома?

– Хорошо. Я даже не понимала, как сильно скучаю. – С Уэстом было легко откровенничать. Ну, на некоторые темы.

– По Мидоуларку? Или по «Ребел блю»?

Я на миг задумалась, а потом честно ответила:

– И по тому, и по другому. Сперва я думала, что соскучилась лишь по ранчо, однако и в Мидоуларке не так уж плохо.

– Неужели медведь в лесу сдох? – усмехнулся Уэст, и я не сдержала улыбку. – Кстати, что с тем парнем, о котором ты упоминала, когда мы в прошлом месяце разговаривали по телефону?

– Забудь о нем, – ответила я. Грубо, но правдиво.

– Понимаю.

Мне нравилось, что брат на меня не давил. Подобно Густу, я не любила говорить о своих чувствах. Но Уэст умел слушать, и с ним я могла обсуждать почти все на свете. Причем он не требовал каких-то признаний, пока я сама не была готова открыться.

– Чем ты занималась здесь все это время?

– В основном торчала в конюшне.

Действительно, я не ездила в Мидоуларк и не бродила по территории «Ребел блю». Однако пряталась вовсе не от Уэста, а скорее уж от парня, который составлял мне компанию, и от зарождающихся во мне чувств.

– Разве Густ не отправил туда Брукса?

– Э-э… да. Я просто ему помогала.

– Что ж, у него куча дел в баре. Поэтому, наверное, он рад твоей помощи.

Уэст остановил квадроцикл перед зданием, в котором когда-то давно, еще до нашего рождения, жили владельцы ранчо. Этот дом, называвшийся некогда Большим, по размеру превосходил тот, где жили мы сейчас, и был несравненно более старым. Современный Большой дом выстроил отец больше сорока лет назад, обеспечив семью беспроблемными водопроводом и канализацией.

В отличие от нашего, этот дом был построен в традиционном колониальном стиле и больше походил на главный дом ранчо. Несмотря на поблекшую синюю краску на стенах и заколоченную досками дверь, он по-прежнему производил впечатление.

– Зачем мы здесь? – спросила я.

Уэст широко улыбнулся. От него почти осязаемо исходило возбуждение. Этот золотистый ретривер явно задумал что-то грандиозное.

– Здесь будет центр нашего гостевого ранчо.

– Подожди, постой, – проговорила я, пытаясь осмыслить его слова. – Папа с Густом согласились?

– Пока нет, но это лишь вопрос времени, – пояснил брат. – Когда они вернулись из Айдахо, Густ спросил, интересует ли меня еще эта идея. Само собой, да. Так что как-нибудь на неделе за ужином проведем голосование.

– Ну мое мнение ты знаешь.

– Знаю. Спасибо.

Я окинула взглядом прежний Большой дом. Мы по мере сил старались содержать его в приличном состоянии. Однако забота о старом доме никогда не стояла для нас на первом месте, поскольку вряд ли кто-то намеревался в будущем его использовать. Если бы нам понадобилась эта земля, отец вероятнее всего попросту бы его снес.

– Что ж, поведай мне, как ты собираешься превратить эту развалюху в жилое сооружение, где люди захотят на время остановиться?

– Ну, пройдет, наверное, по меньшей мере года полтора, прежде чем мы сможем принять первых гостей. Само строительство, как я надеюсь, займет от полугода до девяти месяцев, – ответил брат, который уже несколько лет мысленно прорабатывал этот план. – Весь дом придется переделать и усовершенствовать. А что касается планировки… В западной части дома есть шесть спален. Две из них превратятся в большие апартаменты, остальные четыре – в номера-люкс с ванными комнатами. Сделаем просторную кухню и столовую, а также гостиную, где люди смогут отдохнуть после долгого дня.

Когда наш мечтатель Уэст загорался какой-нибудь идеей, казалось, что она обязательно воплотится в жизнь. Вот и сейчас я словно воочию увидела все, о чем он рассказывал. Ни Густ, ни я так не умели.

– Мне нравится, фантастическое получится место! Я тобой горжусь, – призналась я.

– Спасибо, Эм.

– Не за что. Так зачем мы сюда приехали?

– Нужно войти в дом и оценить его состояние. Как только папа с Густом официально согласятся, я хочу сразу начать поиски дизайнера и подрядчика.

– Тогда вперед, – подбодрила я, и мы направились к двери.

– Ты когда-нибудь бывала здесь внутри? – спросил Уэст.

– Нет. В отличие от тебя, у меня нет привычки лазить по заброшенным зданиям.

Уэсту нравился адреналин. Именно эта черта порой доставляла ему кучу неприятностей.

– Как скучно, – заявил Уэст, отрывая лист фанеры от проема.

Я заглянула внутрь. Господи, какое плачевное состояние! Уэсту и тем, кого он наймет, придется изрядно потрудиться.

В доме мы обнаружили кучу грызунов, как живых, так и мертвых. После того как на нас чудом не рухнул кухонный потолок, мы с братом вышли на улицу и вновь заколотили дверь.

– Уэст, ты, конечно, справишься, я не сомневаюсь. Но, может, проще здесь все снести? – спросила я, качая головой. Теперь, увидев эту развалюху изнутри, я решила, что легче построить дом с нуля, чем отремонтировать этот.

– Ну нет, – улыбнулся мой брат, которого вовсе не смутило состояние дома. – Густ управляет ранчо, – продолжил он. – Ты уехала из Мидоуларка и сама нашла свой путь в жизни. А это мое.

Уэст сунул руки в карманы и вновь окинул взглядом дом. Он смотрел так, словно видел перед собой будущий дворец. Я всегда восхищалась его способностью замечать заложенный в вещах потенциал.

– Он будет прекрасным, Эмми.

– Знаю. Если кто-то и сможет привести его в порядок, то только ты.

И правда. Ни я, ни Густ ни за что не справились бы с подобной задачей. Более того, даже не стали бы пытаться.

Уэст обнял меня за плечи, и мы пошли обратно к квадроциклу.

– Кстати, о мечтах. Ты собираешься участвовать в соревнованиях, которые состоятся в Мидоуларке в следующем месяце?

Черт возьми. Неужели в этом городе ничего нельзя утаить?

– Откуда ты об этом знаешь?

– Писали в газете.

Конечно, кто бы сомневался. Наверное, только в Мидоуларке из всех городов по-прежнему процветала местная пресса. Выпуск газеты финансировался государством, и каждый получал по экземпляру – независимо от того, сколько жертвовал на ее развитие. А Амос Райдер был крупнейшим спонсором нашей газеты.

– Хочешь услышать правду?

– Разумеется.

– Понятия не имею. Честно, Уэст, я уже не понимаю, чего хочу от жизни.

Уэст остановился. Я сделала еще несколько шагов, а после развернулась к нему.

– Ты разберешься. Как и всегда, – кивнул брат.

Да, обычно так и бывало. Увы, сейчас я не представляла, как отказаться от части себя и начать сначала.

– На этот раз я сомневаюсь.

– А я нет, – возразил брат. По его лицу я отчетливо видела, как сильно он за меня переживает. – Всему рано или поздно приходит конец, Эмми. Но независимо от того, решишь ты дальше участвовать в скачках или нет, мне бы хотелось, чтобы ты выступила в последний раз. В этом городе, который нас взрастил.

По пути назад он высадил меня возле семейной конюшни, и я занялась обычной дневной работой. Старательно гоня от себя мысли о том, как мне хотелось обсудить слова Уэста с Бруксом. И о тишине, царящей без него в стойлах.