Текст книги "Дао дэ Цзин. Книга о Пути и Добродетели (сборник)"

Кто, имея знания, делает вид, что не знает, тот выше всех. Кто, не имея знаний, делает вид, что знает, тот болен. Кто, будучи больным, считает себя больным, тот не является больным. Совершенномудрый не болен. Будучи больным, он считает себя больным, поэтому он не болен.

Когда народ не боится могущественных, тогда приходит могущество. Не тесните его жилища, не презирайте его жизни. Кто не презирает [народа], тот не будет презрен [народом]. Поэтому совершенномудрый, зная себя, себя не выставляет. Он любит себя и себя не возвышает. Он отказывается от самолюбия и предпочитает невозвышение.

Кто храбр и воинствен – погибает, кто храбр и не воинствен – будет жить. Эти две вещи означают: одна – пользу, а другая – вред Кто знает причины того, что небо ненавидит [воинственных]? Объяснить это трудно и совершенномудрому.

Небесное дао не борется, но умеет побеждать. Оно не говорит, но умеет отвечать. Оно само приходит. Оно спокойно и умеет управлять [вещами]. Сеть природы редка, но ничего не пропускает.

Если народ не боится смерти, то зачем же угрожать ему смертью? Кто заставляет людей бояться смерти и считает это занятие увлекательным, того я захвачу и уничтожу Кто осмеливается так действовать?

Всегда существует носитель смерти, который убивает. А если кто его заменит, – это значит заменит великого мастера. Кто, заменяя великого мастера, рубит [топором], повредит свою руку.

Народ голодает оттого, что власти берут слишком много налогов. Вот почему [народ] голодает. Трудно управлять народом оттого, что власти слишком деятельны. Вот почему трудно управлять. Народ презирает смерть оттого, что у него слишком сильно стремление к жизни. Вот почему презирают смерть. Тот, кто пренебрегает своей жизнью, тем самым ценит свою жизнь.

Человек при своем рождении нежен и слаб, а при наступлении смерти тверд и крепок Все существа и растения при своем рождении нежные и слабые, а при гибели сухие и гнилые. Твердое и крепкое – это то, что погибает, а нежное и слабое – это то, что начинает жить. Поэтому могущественное войско не побеждает и крепкое дерево гибнет. Сильное и могущественное не имеют того преимущества, какое имеют нежное и слабое.

Небесное дао напоминает натягивание лука. Когда понижается его верхняя часть, поднимается нижняя. Оно отнимает лишнее и отдает отнятое тому, кто в нем нуждается. Небесное дао отнимает у богатых и отдает бедным то, что у них отнято. Человеческое же дао – наоборот. Оно отнимает у бедных и отдает богатым то, что отнято. Кто может отдать другим все лишнее? Это могут сделать только те, которые следуют дао. Поэтому совершенномудрый делает и не пользуется тем, что сделано, совершает подвиги и себя не прославляет. Он благороден потому, что у него нет страстей.

Вода – это самое мягкое и самое слабое существо в мире, но в преодолении твердого и крепкого она непобедима, и на свете нет ей равного.

Слабые побеждают сильных, мягкое преодолевает твердое. Это знают все, но люди не могут это осуществлять. Поэтому совершенномудрый говорит: «Кто принял на себя унижение страны – становится государем, и кто принял на себя несчастье страны – становится властителем».

Правдивые слова похожи на свою противоположность.

После успокоения большого возмущения непременно останутся его последствия. Как можно назвать это добром? Поэтому совершенномудрый дает клятву, что он не будет никого порицать. Добрые стремятся к соглашению, а недобрые – к вымогательству. Небесное дао относится ко всем одинаково, оно всегда на стороне добрых.

Пусть государство будет маленьким, а население редким. Когда [в государстве] имеются различные орудия, не надо их использовать. Пусть люди до конца своей жизни не уходят далеко [от своих мест]. Если [в государстве] имеются лодки и колесницы, не надо их употреблять. Даже если имеются воины, не надо их выставлять. Пусть народ снова начнет плести узелки и употреблять их вместо письма. Пусть его пища будет вкусной, одеяние красивым, жилище удобным, а жизнь радостной. Пусть соседние государства смотрят друг на друга, слушают друг у друга пение петухов и лай собак, а люди до самой смерти не посещают друг друга.

Верные слова не изящны. Красивые слова не заслуживают доверия. Добрый не красноречив. Красноречивый не может быть добрым. Знающий не доказывает, доказывающий не знает.

Совершенномудрый ничего не накапливает. Он все делает для людей и все отдает другим. Небесное дао приносит всем существам пользу и им не вредит. Дао совершенномудрого – это деяние без борьбы.

Лецзы
Перевод Л. Д. Позднеевой

Власть природы[11]11
  За этим идеалистическим толкованием названия первой главы, впервые введенным в VIII в., следуют многие синологи-переводчики: Р. Вильгельм «Откровения невидимого мира» («Offenbarungen der Unsichtbaren Welt», – см. Wilhelm, Liu Dsi, S. 1) и Л. Грэй «Дары небес» («Heaven's Gifts», – см. Graham,p. 14) – Споры о философском понимании термина тянь все еще продолжаются (см. сообщение о дискуссии на кафедре истории китайской философии в Пекинском университете, – «Гуанминжибао», 18.VII.1962 г.).


[Закрыть]

Учитель[12]12
  Такое обозначение Лецзы показывает, что записи речей принадлежали не ему самому, а кому-то из учеников или последователей его школы.


[Закрыть] Лецзы[13]13
  Лецзы, или Ле Защита Разбойников (Юй-коу), – по-видимому, ученик ученика Лаоцзы. См. прим. 10,11.


[Закрыть] прожил на болотах [царства][14]14
  В квадратные скобки здесь и ниже заключены добавления от переводчика, связанные с лаконизмом древнего текста и требованиями русского языка; в угловые скобки – варианты перевода, текста и отдельных знаков в особо сложных случаях.


[Закрыть] Чжэн[15]15
  Чжэн – родина Лецзы, одно из многих царств Китая до объединения страны в III в. до н. э., находилось на территории современной провинции Хэнань.


[Закрыть] сорок лет, пребывая в неизвестности. Царь, сановники, благородные мужи не выделяли его [из] толпы. В голодный год [он] собрался уйти в зятья <переселиться>[16]16
  Уйти в зятья – здесь в значении «переселиться в дом жены», поскольку родной дом Лецзы остался в царстве Чжэн.


[Закрыть] в [царство] Вэй[17]17
  Вэй – одно из древних царств Китая, находившееся на территории современных провинций Хэнань и Хэбэй.


[Закрыть].

Ученик его спросил:

– Преждерожденный[18]18
  Преждерожденный (сяньшэн) – в древности почтительное обращение к старшему, позже приобрело значение «учитель», «господин».


[Закрыть] уходит, не назначив срока возвращения? Что преподаст [мне] Преждерожденный? Дозвольте [мне], ученику[19]19
  «[Мне], ученику» – в древности вместо употребления местоимений собеседники чаще называли себя и обращались друг к другу по имени или званию.


[Закрыть], задать вопрос: не слышал ли Преждерожденный речей учителя Лесного с Чаши-горы[20]20
  Учитель Лесной с Чаши-горы (Хуцюцзы Линь, или Хуцзы) – учитель Лецзы, родом из того же царства Чжэн. Фамилия его, по-видимому Шан, так как далее он называется еще Старым Шаном (Лао Шан). В «Чжуанцзы» (171–172), о нем говорится также, как об учителе Лецзы; в «Весне и осени Люя» (цз. 15, VI, 167) – как об учителе Цзычаня (Гунсунь Цяо). Зафиксированные в «Исторических записках» (цз. 42) даты жизни Цзычаня (начало его деятельности как сановника царства Чжэн – 554 г. и смерть – 496 г.) дают возможность определить и время жизни Хуцюцзы, современника Цзычаня.


[Закрыть]?

Учитель Лецзы улыбнулся и ответил:

– Какие же из речей учителя с Чаши-горы? Хотя попробую тебе поведать, что я слышал, когда учитель [Лесной] говорил Дяде Темнеющее Око[21]21
  Дядя Темнеющее Око (Бо Хуньмоужэнь), или Дядя Высокий (Бо Гаоцзы), – также ученик Хуцюцзы, учитель и друг Лецзы. В «Чжуанцзы» (157–158) имеется вариант имени – Бо Хуньужэнь, он – также учитель, т. е. современник Цзычаня. Эти данные позволяют уточнить и время жизни самого Лецзы (примерно конец VI в. – начало V в. до н. э.) и поставить под сомнение традиционные даты (V в. – начало IV в. до н. э.).


[Закрыть]. Вот его слова:

«Существуют рожденный и нерожденный, изменяющийся и неизменяющийся[22]22
  Фрагмент посвящен философскому понятию материи и ее формам, как конечному и бесконечному в их противоположности и взаимосвязи.


[Закрыть]. Нерожденный способен породить рожденного, неизменяющийся способен изменить изменяющегося. Рожденный не может не родиться, изменяющийся не может не изменяться. Поэтому всегда рождаются и всегда изменяются. Всегда рождающиеся, всегда изменяющиеся все время рождаются, все время изменяются. Таковы жар и холод[23]23
  Жар и холод (ян и инь) – основные силы в древней китайской космогонии, которые обозначали энергию тепла.


[Закрыть], четыре времени года.

Нерожденный как будто единственный, неизменяющийся [движется] то туда, то обратно. Время его бесконечно, путь[24]24
  Фрагмент посвящен философской категории «путь» – дао, лежащий в основе учения даосизма и давшей ему название.


[Закрыть] единственного как будто беспределен».

В преданиях о Желтом Предке[25]25
  К преданиям о Желтом Предке здесь отнесено изречение Лаоцзы («Дао дэ цзин», § 6). Неточности в указании источника, как и в цитировании, объясняются устной передачей произведений в ту эпоху.


[Закрыть] говорится:

«Пустота – бессмертна, назову ее глубочайшим началом.

Вход в глубочайшее начало назову корнем неба и земли.

Китай нач. XX в.

[Глубочайшее начало] бесконечно, как существование, и действует без усилий».

Поэтому-то порождающий вещи[26]26
  Философскому термину «вещи» соответствует китайское словом, означающее предметы неодушевленные и одушевленные.


[Закрыть] не рождается, изменяющий вещи не изменяется. [Вещи] сами[27]27
  «Сами» – прием повторения, необходимый для того, чтобы подчеркнуть тезис о саморазвитии всех существ, направленный против идеалистического учения о сознательной воле небес.


[Закрыть] рождаются, сами развиваются, сами формируются, сами окрашиваются, сами познают, сами усиливаются, сами истощаются, сами исчезают. Неверно говорить, будто кто-то <намеренно> порождает, развивает, формирует, окрашивает, [дает] познание, силу, [вызывает] истощение и исчезновение.

* * *

Учитель Лецзы сказал:

– В старину мудрые люди считали жар и холод общей основой вселенной[28]28
  Тяньди – небо и земля, вместе взятые, у даосов чаще всего обозначали вселенную или природу.


[Закрыть]. Откуда же появилась вселенная, если обладающий формой возникает из бесформенного?

Оттого и говорили:

– Существует первонепостоянство, существует первоначало, существует первообразование, существует первоэлемент[29]29
  Фрагмент посвящен космогонии Лецзы, разработанной более подробно и конкретно, чем у Лаоцзы.


[Закрыть]. При первонепостоянстве еще нет воздуха[30]30
  Воздух, эфир (ци) Лецзы (а за ним Чжуанцзы и Ван Чун – I в. н. э.), как и древнегреческий философ Анаксимен, принимал за первовещество, отождествляя таким образом материю в целом и отдельный ее вид.


[Закрыть], первоначало – начало воздуха, первообразование – начало формы, первоэлемент – начало свойств [вещей]. Все вместе – воздух, форма, свойства – еще не отделились друг от друга, поэтому и называются хаосом. Хаос – смешение тьмы вещей, еще не отделившихся друг от друга. «Смотрю на него, но не вижу, слушаю его, но не слышу, следую за ним, но его не обретаю»[31]31
  «Дао дэ цзин», § 14.


[Закрыть]. Поэтому и называется [перво]непостоянство, что [перво]непостоянство не имеет наружных очертаний. [Перво]непостоянство развивается и превращается в одно[32]32
  Ср. «Дао дэ цзин», § 42: «Дао рождает одно, одно рождает два, два рождает три, а три – все существа. Все существа носят в себе инь и ян, наполнены ци и образуют гармонию».


[Закрыть], одноразвивается и превращается в семь, семь развивается и превращается в девять[33]33
  Семь, девять – числа, означавшие «множество», возможно, имеют нечто общее с символикой чисел в «И цзине». См. Ю. К Шуцкий, Китайская классическая «Книга перемен», стр. 22.


[Закрыть], девять – предел развития, снова изменяется и становится одним. Одно – начало развития формы. Чистое и легкое поднимается и образует небо, мутное и тяжелое опускается и образует землю. Столкновение и соединение [легкого и тяжелого] воздуха образует человека. Оттого что во вселенной содержатся семена[34]34
  «…семена» [цзин, а также цзи в двух вариантах знаков). Ср. «Дао дэ цзин», § 21: «В нем заключены семена». Мельчайшие семена, из которых формируются живые существа, растения и пр. «вещи» и на которые они снова распадаются, – это, возможно, древняя догадка о существовании атомов.


[Закрыть], порождается и развивается [вся] тьма вещей.

* * *

Учитель Лецзы сказал:

– Небо и земля не всетворящи, мудрецы не всемогущи, тьма вещей не удовлетворяет все нужды. Дело неба порождать и покрывать сверху, дело земли – формировать и поддерживать снизу, дело мудрых – обучать и просвещать, [каждой из] вещей присуще [ее] дело. Однако и у неба есть недостатки[35]35
  «И у неба есть недостатки» – этот атеистический тезис Лецзы разделяется и другими философами (Пэн Мыном, Тянь Пянем, Шэнь Дао).


[Закрыть] там, где у земли – преимущества; и вещи постигают то, в чем мудрецы терпят неудачу. Отчего? Оттого, что порождающее и покрывающее [небо] не способно формировать и поддерживать, формирующая и поддерживающая [земля] не способна обучать и просвещать, обучающие и просвещающие [мудрецы] не способны действовать вопреки тому, что присуще [вещам, а вещи] – не способны выйти за пределы того определенного, что им присуще. Поэтому путь природы – либо жар, либо холод, учение мудрых – либо милосердие, либо справедливость, у тьмы вещей – либо мягкость, либо твердость. Все они следуют за присущим [им] и не способны выйти за его пределы.

Поэтому есть обладающий жизнью, есть и то, что порождает обладающего жизнью[36]36
  Фрагмент посвящен противоположности и взаимосвязи между сущностью (материей) и ее многообразными формами, а также между субъективным (чувственным, человеческим) восприятием и объективной действительностью.


[Закрыть]; есть обладающий формой, есть и то, что создает обладающего формой; есть обладающий звуком, есть и то, что дает звук обладающему звуком; есть обладающий цветом, есть и то, что дает цвет обладающему цветом; есть обладающий вкусом, есть и то, что дает вкус обладающему вкусом. То, что порождается рожденным, – смерть; но то, что порождает рожденного, никогда не кончается; то, что формируется в форму, – это сущность, а то, что формирует форму, никогда [формой] не обладает; произведенный звучащим звук слышен, а то, что порождает звучащее, никогда не звучит; порожденная цветом окраска ясно видна, а то, что порождает цвет, никогда не заметно; порожденный вкусом вкус ощущается, а то, что порождает вкусовое ощущение, никогда не обнаруживается: все это дело недеяния[37]37
  Недеяние, как полагают комментаторы, – «высшая [форма] небытия, поэтому способно служить основой для тьмы изменений». Ср. «Дао дэ цзин», § 2: «…Бытие и небытие порождают друг друга… длинное и короткое взаимно оформляются…»; 37: «Дао всегда в недеянии, но нет ничего, чего бы оно не делало». Категория, по-видимому, подобная «пустоте» у древнегреческих атомистов. В социально-этическом учении даосов под недеянием подразумевалась жизнь человека в соответствии с законами природы в противовес деяниям правителей осуществлявшимся вопреки этим законам, см. «Чжуанцзы», 259.


[Закрыть]. [Недеяние] способно быть жаром и холодом, способно быть мягким и твердым, коротким и длинным, круглым и квадратным, живым и мертвым, горячим и холодным, способно плавать и тонуть, способно быть первым и вторым тоном гаммы, способно появляться и исчезать, быть пурпурным и желтым, сладким и горьким, вонючим и ароматным. [Недеяние] не имеет знаний, не имеет способностей, но нет того, чего бы оно не знало, нет того, чего бы оно не могло.

* * *

Учитель Лецзы, направляясь в Вэй, решил закусить у дороги. Его спутники заметили столетний череп[38]38
  Фрагмент, близкий к притче, посвящен проблеме жизни и смерти как форме движения материи. Позже он вошел в «Чжуанцзы» в более лаконичном варианте: Лецзы беседует не с учеником, а с черепом.


[Закрыть] и, отогнув полынь, показали учителю.

Посмотрев [на череп, Лецзы] сказал своему ученику Бо Фыну[39]39
  Бо Фын, по-видимому, также ремесленник, появляется и в другом фрагменте, но уже в окружении своих учеников.


[Закрыть]: – Только мы с ним понимаем, что нет ни рождения, ни смерти. Как неверно печалиться [о смерти]! Как неверно радоваться [жизни]!

* * *

Есть мельчайшие семена, подобные [икре] лягушки[40]40
  В этом фрагменте излагается догадка Лецзы о единстве органического мира и его многообразии, о возникновении растений и животных и их развитии от простейших организмов к сложным, включая человека. Соединяя процесс самозарождения с влагой и гниением, Лецзы, а за ним Чжуанцзы в какой-то мере перекликаются с Демокритом и другими древнегреческими философами. См. А О. Маковельский, Древнегреческие атомисты, Баку, 1946, стр. 101.


[Закрыть], [яйцу] перепелки. Попадая в воду, [они] соединяются в перепончатую ткань; на грани с сушей приобретают покров лягушки, раковину [моллюска]; на горах и холмах становятся подорожником. Подорожник, обретя удобрение от гнилого, становится [растением] воронья нога. Корни вороньей ноги превращаются в земляных и древесных червей, а листья – в бабочек; бабочки также изменяются и становятся насекомыми[41]41
  Чунь – этот термин обозначает как класс насекомых, так и отряд пресмыкающихся, хотя для последних встречается и особое название э.


[Закрыть]. [Когда насекомые] родятся у соляного поля, то будто сбрасывают кожу и называются [насекомыми] цюйдо[42]42
  «цюйдо…» – это и другие названия, данные в транскрипции, не поддаются отождествлению с современными.


[Закрыть]. Цюйдо через тысячу дней превращается в птицу, ее имя – ганьюйгу. Слюна ганьюйгу становится сыми, сыми превращается в [насекомое] илу в пищевом уксусе. Илу пищевого уксуса порождает [насекомое] хуанхуан пищевого уксуса. От хустхуан пищевого уксуса родится [насекомое] цзюю, от цзюю [насекомое] моужуй, от моужуй вошь на тыквах.

Баранья печень превращается в дигао, кровь коня превращается в блуждающие огоньки, и кровь человека превращается в блуждающие огоньки[43]43
  «…блуждающие огоньки» – народное поверье.


[Закрыть]. Сокол становится ястребом, ястреб – кукушкой, кукушка много времени спустя снова становится соколом. Ласточка превращается в устрицу, крот – в перепела, сгнившая тыква – в рыбу, переросший порей – в петушиный гребешок, старая овца – в обезьяну, рыбья икра – в червяка.

[Животное] Даньюань само себя оплодотворяет и рождает, это называется лэй. Водоплавающая птица родит от взгляда, называется птица-рыболов. [Есть породы] только самок – называются гигантские черепахи; [есть породы] только самцов – называются осы. В [стране] Дум[44]44
  Страна Дум (Сы) – страна сказочная.


[Закрыть] мужчина не [соединяется], а чувствует, женщина без мужа, а зачинает. Царь Просо[45]45
  Царь Просо (Хоу Цзи) – основатель земледелия, герой одного из мифов, сохранившихся в гимне «Рождение народа» (см. «Хрестоматия по истории Древнего Востока», с. 429).


[Закрыть] родился от огромного следа, Найденный на Реке Инь[46]46
  Найденный на реке Инь (И Инь) – легендарный советник основателя так называемой династии Шан-Инь, по традиции, относится к XVIII в. до н. э.


[Закрыть] родился в дупле шелковицы.

Из согретой сырости рождается папоротник, из вина [насекомое] сицзи. [Растение] янси, соединяясь со старым бамбуком, не дававшим ростков, порождает темную собаку, темная собака – барса, барс – лошадь, лошадь – человека. Человек, состарившись, уходит в мельчайшие семена. [Вся] тьма вещей выходит из мельчайших семян и в них возвращается[47]47
  В этом фрагменте у Лецзы нет границы между предметами одушевленными и неодушевленными, однако ниже он выделяет существа, «обладающие кровью» (сюэ ци). Этот термин см. также у Ван Чуна («Лунь хэн», VII, 203).


[Закрыть].

* * *

В преданиях о Желтом Предке говорится:

– Движение формы [тела] порождает не форму, а тень[48]48
  Абзац посвящен отличию явления от сущности, а также проблеме конечного и бесконечного, в частности – материалистическому объяснению смерти.


[Закрыть]; движение звука – не звук, а эхо; движение <действие> небытия порождает не небытие, а бытие. Форма [тело] – это то, чему непременно придет конец. Придет ли конец небу и земле [вселенной]? Всему [ли] настанет конец вместе с нами? Не знаем, наступит ли полный конец. Наступит ли конец пути, который, собственно, не имеет начала? Истощится ли [путь], который, собственно, не имеет <бытия во времени>? Обладавший жизнью становится снова неживым; обладавший формой становится снова бесформенным; неживое, собственно, не то, что не жило; бесформенное, собственно, не то, что не обладало формой. Живому, по закону природы[49]49
  «Закон природы», ли, в отличие от дао, всеобщего закона развития мира, обозначал, видимо, закон развития отдельных вещей.


[Закрыть], непременно придет конец; как конечное не может не прийти к концу, так и живое не может не жить. Те, кто хочет жить постоянно, без конца, не знают границ естественных законов[50]50
  Из того факта, что Лецзы отрицал бессмертие, можно заключить, что поиски возможности бессмертия велись и в то время.


[Закрыть]. Жизненная сила[51]51
  Жизненная сила (ниже – энергия, душа) – цзиншэнь, по Лаоцзы, Лецзы и Чжуанцзы, состояла, как и плоть, из материи, лишь иного свойства.


[Закрыть] – это часть, [полученная] от неба; скелет [тело] – это часть от земли; чистое относится к небу и рассеивается, мутное относится к земле и соединяется [с ней]. Жизненная сила покидает форму и каждая из них возвращается к своему подлинному [состоянию]. Вот почему [душа умершего] называется гуй. Гуй означает возвращение, возвращение в свой подлинный дом.

* * *

Желтый Предок сказал:

– Как [могу] я еще существовать, [когда] душа проходит в свою дверь, а тело возвращается к своему корню? Человек от начала и до конца четырежды переживает великие изменения: младенчество в детстве, возмужание в юности, одряхление в старости, исчезновение в смерти. В младенчестве только воздух [энергия] приводит желания к единству и достигается высшая гармония. Вещи не наносят вреда [человеку, к полноте его] свойств[52]52
  Свойства (дэ) – атрибуты.


[Закрыть] нечего добавить. Во время возмужания в юности воздух [энергия] в крови[53]53
  Лецзы говорит о возрастных особенностях человека с естественнонаучных позиций. Ср. Конфуций о том же с точки зрения морали («Изречения», гл. 16.1, 359).


[Закрыть] переливается через край, [человека] переполняют страсти и заботы, [он] подвергается нападению вещей, и поэтому свойства [его] ослабевают. Во время одряхления в старости страсти и заботы смягчаются, тело готовится к отдыху, вещи [С ним] не соперничают. Хотя [свойства его] и не обладают той полнотой, что во младенчестве, но [они] более спокойны, чем в юности. Исчезая в смерти, [человек] идет к покою, возвращается к своему началу.

* * *

Странствуя по Горе Великой[54]54
  Горa Великая (Тайшань) – одна из священных гор Китая, на территории современной провинции Шаньдун, другое название – Гора Преемства (Дайшань).


[Закрыть], Конфуций[55]55
  Конфуций (Кунцзы, Кун Цю, Цю, Чжунни) – VI–V вв. до н. э. Полемике с идеалистическим социально-этическим учением Конфуция, воспринятым позже господствовавшей в Китае религией, посвящен данный фрагмент, как и многие нижеследующие.


[Закрыть] заметил Юна Открывшего Сроки[56]56
  Юн Открывший сроки (Цицзи) – приверженец даосизма, о нем см. также «Хуайнаньцзы», цз. 11, VII, 184–185.


[Закрыть], который бродил по пустынным окрестностям Чэн[57]57
  Чэн – город в Лу, одном из древнекитайских царств, находившемся на территории современной провинции Шаньдун.


[Закрыть]. Одетый в оленью шкуру, подпоясанный веревкой, [он] играл на цине[58]58
  Цинь – струнный музыкальный инструмент.


[Закрыть] и пел.

– Чему радуетесь [вы], Преждерожденный? – спросил Конфуций.

– Я радуюсь многому, – ответил тот. – Природа рождает Тьму существ, самое же ценное из них – человек. И мне удалось стать человеком. Такова первая радость. Мужчины и женщины отличаются друг от друга, мужчин уважают, женщин презирают, поэтому мужчина ценится выше. И мне удалось родиться мужчиной. Такова вторая радость. Человеку случается не прожить дня или месяца, [он умирает] не освободясь даже от пеленок А я дожил уже до девяноста лет. Такова третья радость. Быть бедным – правило мужа; смерть – конец человека. Зачем же горевать, если я обрету конец, оставаясь верным правилу?

– Прекрасно! – сказал Конфуций. – Как умеете [вы] утешать самого себя!

* * *

Подобный Лесу[59]59
  Подобный Лесу (ЛиньЛэй) – приверженец даосизма, см. также «Хуайнаньцзы», цз. 11, VII, 184–185.


[Закрыть] достиг почти ста лет. В конце весны, [еще] одетый в шубу, он шел и пел, подбирая колоски, оставшиеся на заброшенной полосе. Его заметил на равнине Конфуций, который направлялся в Вэй и, обернувшись к ученикам, сказал:

– С тем старцем следует поговорить. Попробуйте подойти и его расспросить.

Попросив разрешения, Цзыгун[60]60
  Цзыгун (Дуаньму Сы) – ученик Конфуция, см. «Изречения», 1,I,14.


[Закрыть] отправился навстречу. [Встав] в конце межи лицом к старцу, [Цзыгун] со вздохом спросил:

– [Вы] распеваете, подбирая колоски. Неужели Преждерожденного не мучает раскаяние?

Подобный Лесу не остановился и не перестал петь. Но Цзыгун [продолжал] спрашивать без конца, пока тот не поднял голову и не сказал:

– В чем же мне раскаиваться?

– С какой радости Преждерожденный поет, подбирая колоски? [Быть может]

 
В юности не трудился,
В зрелости не боролся,
В старости [остался] без жены и сыновей,
А смертный час уж близится![61]61
  Четверостишие заимствовано, по-видимому, из народных песен того времени, хотя в своде песен («Ши цзин») оно отсутствует.


[Закрыть].
 

– То, что меня радует, у всех людей, напротив, вызывает печаль, – с улыбкой ответил Подобный Лесу. – «В юности не трудился, в зрелости не боролся»[62]62
  «…нe поборолся» – один из тезисов даосов, направленных против конфуцианского идеала («благородного мужа»), обязанного добиваться «славы», т. е. почестей и богатства (см. «Изречения», гл. 15,1, 342).


[Закрыть] – поэтому-то и сумел прожить столько лет. «В старости [остался] без жены и сыновей, а смертный час уж близится!» – этому я и радуюсь.

– Как можете вы радоваться смерти? – спросил Цзыгун. – [Ведь] смерти люди боятся, а долголетию радуются.

– Смерть и жизнь подобны возвращению и отправлению[63]63
  Этот фрагмент позже стали толковать в буддийском духе.


[Закрыть]. Откуда мне знать, что умерев в этом [случае], не родишься в другом [случае]? Ведь я знаю [только], что они [жизнь и смерть] не походят друг на друга. Откуда мне знать, не заблуждается ли тот, кто добивается жизни? Откуда мне также знать, не будет ли моя нынешняя смерть лучше, чем прошедшая жизнь? – Таков был ответ Подобного Лесу.

Цзыгун выслушал его, но не понял. Вернулся и сообщил [обо всем] учителю.

– Я знал, что с ним следует поговорить, – сказал учитель. – Так и оказалось. Он обрел [мудрость], но не до конца.

* * *

Цзыгун устал учиться и сказал Конфуцию:

– Хочу отдохнуть.

– В жизни нет отдыха, – ответил Конфуций.

– Значит [мне], Сы, негде отдохнуть?

– Есть где. Взгляни вот туда и узнай, где найдешь отдых. И простор и высота!

И могильный курган! И заклание скота! И жертвенный треножник!

– Как величественна смерть! – воскликнул Цзыгун. – Для благородного мужа – отдых, для ничтожного человека – падение ниц.

– Ты познал ее, Сы! Всем людям понятна радость жизни, но не всем – горечь жизни; всем понятна усталость старости, но не всем – отдых в старости; всем понятен страх перед смертью, но не всем – покой смерти[64]64
  «Покой смерти» – даосский тезис, который провозглашается устами противника даосизма (один из полемических приемов).


[Закрыть].

* * *

Яньцзы сказал:

– Как прекрасна была смерть для древних! Для достойных[65]65
  «Для достойных» (жэнь) – очень сложный термин, обычный перевод которого – «гуманный» – не отвечает его содержанию. Здесь для даосов принимается значение «достойный», для конфуцианцев – «милосердный».


[Закрыть] она – отдых, для недостойных – падение ниц. Смерть – конец свойств. Древние называли мертвого вернувшимся. Если мертвого называть вернувшимся, то живого – странствующим. Если странствующий забывает о возвращении, [он] становится бездомным. Когда один становится бездомным, его порицают все. Когда же [все] в Поднебесной становятся бездомными, разве найдется мудрый, чтобы их порицать!

Что за человек тот, кто уйдет из родных мест, покинет всю свою родню[66]66
  «Вся родня» (лю цинь) – шесть степеней родства – термин, который в узком смысле обозначает родственников в пределах одной семьи и в широком – большую семью и свойственников.


[Закрыть], бросит свой дом, свое достояние, уйдет бродить на все четыре стороны и не вернется? Все непременно назовут его безрассудным, безумным. А что за человек тот, кто ценит [свое] тело и жизнь, хвастается своими способностями и мастерством, создает себе имя и славу, кичится перед живущими и забывает о [своем] конце? Все непременно назовут его умным, дальновидным мужем. Оба они ошибаются, однако все похвалят второго и осудят первого. Только мудрый человек ведает, кого одобрить, а кого осудить.

* * *

Некто спросил учителя Лецзы:

– Почему ты ценишь пустоту?

– В пустоте нет ценного, – ответил Лецзы и продолжал: [Цело] не в названии. Нет ничего лучше покоя, нет ничего лучше пустоты. В покое, в пустоте, обретаешь свое жилище, [в стремлении] взять, отдать теряешь свое жилище. Когда дела пошли плохо, [прежнего] не вернешь игрой в «милосердие» и «справедливость»[67]67
  «Милосердие» и «справедливость» (жэнь, и) – эти термины часто служат синонимом конфуцианского учения. Ср. «Дао дэ цзин», § 38.


[Закрыть].

* * *

Вскармливающий Медведя[68]68
  Вскармливающий Медведя (Юй Сюн, Юйцзы), по преданию, – наставник чжоуского царя Прекрасного (Вэньвана, XII в. до н. э.), автор «книги» в 22 главы. Его устами в данном фрагменте передаются догадки даосов о сохранении вещества и о переходе количества в качество.


[Закрыть] сказал:

– Движение и вращение не имеют конца. Но кто ощутит тончайшие изменения неба и земли [вселенной]? Ведь из-за утраты вещей там – изобилие здесь, из-за полноты здесь – недостаток там. Утраты и изобилие, полнота и недостаток следуют то за жизнью, то за смертью. Кто ощутит то неуловимое мгновенье, когда смыкаются друг с другом приход и уход? Воздух <эфир> у каждого нарастает не сразу, форма [тело] у каждого утрачивается не сразу. Не ощущаешь, [когда] они созревают, [когда] они утрачиваются. Так же с каждым днем, от рождения и до старости меняются внешний вид человека, цвет, разум, поведение. Кожа [у него] изменяется, ногти, волосы то вырастают, то отпадают. Ведь они со времени младенчества не останавливаются [в росте], не остаются неизменными. Но этот миг [перехода] ощутить нельзя, понимают его много позже.

* * *

Некий цисец[69]69
  Притча Лецзы об этом цисце осталась жить в Китае и доныне в виде поговорки «опасения цисца», означающей беспочвенный страх.


[Закрыть] не мог ни есть ни спать: опасался, что небо обрушится, земля развалится и ему негде будет жить. Опасения эти опечалили другого человека, который отправился к нему и стал объяснять:

– Зачем опасаешься, что обрушится небо? Ведь небо – скопление воздуха[70]70
  Материалистическое понимание неба, как и общего строения мира, ясно выраженное Лецзы, не позволяет думать, что он верит в миф о починке небосвода Нюйва. Поэтому критика данного мифа у Ван Чуна («Лунь хэн», – VII, 105), развивавшего учение Лецзы о ци, направлена не против Лецзы.


[Закрыть], нет места без воздуха. Ты зеваешь, дышишь и действуешь все дни в этом небе.

– [Если] небо действительно скопление воздуха, то разве не должны упасть солнце, луна, планеты и звезды? – спросил цисец.

– Солнце, луна, планеты и звезды – это [та часть] скопления воздуха, которая блестит. Пускай бы даже упали, никому бы не причинили вреда.

– А если земля развалится?

– Зачем опасаться, что земля развалится? Ведь земля – это скопление твердого [тела], которое заполняет [все] четыре пустоты Нет места без твердого [тела]. Ты стоишь, ходишь и все дни действуешь на земле.

Успокоенный цисец очень обрадовался, а объяснявший ему, также успокоенный, очень обрадовался.

Услышал об этом учитель Высокий Тростник[71]71
  Высокий Тростник (Чан Луцзы), как и Подобный Лесу, – персонаж с прозвищем в даосском стиле (настолько познал природу, что стал ей подобен). О нем см. также Сыма Цянь (Исторические записки, цз. 74, т. I, стр. 813). Его объяснения носят атеистический характер, ибо небу, горам, рекам тогда приносились жертвы, а радуга н другие явления считались знамениями небес. Высказывается также одна из догадок даосов о множественности миров, которая встречается и в дальнейшем (как догадка о макро– и микрокосме).


[Закрыть], усмехнулся и сказал:

– Радуга простая и двойная, облака и туман, ветер и дождь, времена года – эти скопления воздуха образуют небо. Горы и холмы, реки и моря, металлы и камни, огонь и дерево – эти скопления формы [тел] образуют землю. Разве познавший, что [небо] – скопление воздуха, познавший, что [земля] – скопление твердых [тел], скажет, что [они] не разрушатся? Ведь в пространстве небо и земля – вещи очень мелкие, [хотя] самое крупное в них <в небе и земле> бесконечно, неисчерпаемо. Это очевидно. Трудно [их] измерить, трудно изучить. Это очевидно. Опасность их разрушения [относится] действительно к слишком далекому будущему, но слова о том, что они [никогда] не разрушатся, также неверны. Поскольку небо и земля не могут не разрушиться, [они обязательно] разрушатся. Разве не будет опасности, когда придет время их разрушения?

Услышал об этом учитель Лецзы, усмехнулся и сказал:

– Говорящие, что небо и земля разрушатся, ошибаются; говорящие, что небо и земля не разрушатся, также ошибаются. Разрушатся или нет, я не могу знать. Хотя одни [утверждают] первое, а другие – второе, но ведь живые не знают, что такое мертвые, а мертвые не знают, что такое живые; приходящие не знают ушедших, а ушедшие – приходящих. Что нам тревожиться, разрушатся [небо и земля] или нет!

* * *

Ограждающий[72]72
  Ограждающий (Шунь) – мифический правитель Китая, позже обожествлявшийся конфуцианской религией. 2285–2258 гг. – традиционные даты его соправления с Высочайшим (Яо), до 2208 г. до н. э. он правил самостоятельно.


[Закрыть] спросил своих помощников:

– Могу ли обрести путь и им владеть?

– Собственным телом не владеешь[73]73
  Фрагмент, повторенный почти дословно в «Чжуанцзы», отражает даосское отрицание любой собственности, включая и верховную, царскую, а также власть отца над сыном, т. е. одного из основных тезисов конфуцианства.


[Закрыть], как же можешь обрести путь и им владеть! – ответили ему.

– Если я не владею собственным телом, [то] кто им владеет?

– Это скопление формы во вселенной. Жизнью [своей] ты не владеешь, ибо она – соединение [частей] неба и земли. Своими свойствами и жизнью ты не владеешь, ибо это случайное скопление во вселенной; своими сыновьями и внуками ты не владеешь, ибо они – скопление сброшенной [как у змеи] кожи во вселенной. Поэтому [ты] идешь, не зная куда, стоишь, не зная на чем, ешь, не зная почему. Во вселенной сильнее всего воздух и [сила] тепла. Как же можешь [ты] обрести их и ими владеть?

* * *

В царстве Ци[74]74
  Царство Ци – одно из древнекитайских царств, находилось на территории современной провинции Шаньдун.


[Закрыть] жил Богач из рода Владеющих, а в царстве Сун[75]75
  Царство Сун – одно из древнекитайских царств, находилось на территории современной провинции Хэнань.


[Закрыть] – Бедняк из рода Откликающихся. Бедняк пришел из Сун в Ци выспросить секрет [богатства]. Богач сказал:

– Я овладел [искусством] похищения. С тех пор как начал похищать, за первый год сумел прокормиться, за второй год добился достатка, за третий год – полного изобилия. И с тех пор раздаю милости в селениях области.

Бедняк очень обрадовался, [но] понял он лишь слово «похищение», а не способ кражи. И тут [он] принялся перелезать через отрады, взламывать ворота и тащить все, что попадалось под руку, что бросалось в глаза. В скором времени, осудив [его] в рабство[76]76
  За воровство наказывали осуждением в рабство (цзанхо, на диалекте – цзин и хуай) с конфискацией всего имущества.


[Закрыть] за кражу, конфисковали то имущество, что было у него прежде.

Подумав, что Богач его обманул, Бедняк отправился его упрекать.

– Как же ты грабил? – спросил Богач из рода Владеющих.

И Бедняк из рода Откликающихся рассказал, как было дело.

– Ох! – воскликнул Богач. – Как ошибся ты в способе воровства! Но теперь я тебе [о нем] поведаю.

Я узнал, что небо дает времена года, а земля – прирост. Я и стал грабить у неба погоду, а у земли – прирост; влагу у туч и дождя, недра у гор и равнин, чтобы посеять для себя семена, вырастить себе зерно, возвести себе ограду и построить себе дом. У суши я отбирал диких зверей и птиц, из воды крал рыб и черепах. Разве это мне принадлежало? Все это было [мною] награблено. Ведь семена и зерна, земля и деревья, звери и птицы, рыбы и черепахи порождены природой. Я грабил природу и остался невредим. Но разве природой дарованы золото и нефрит, жемчуг и драгоценности, хлеб и шелк, имущество и товары? Они собраны человеком! Как же упрекать осудивших [тебя], если ты украл?

Решив в смятении, что Богач снова его обманул, [Бедняк] отправился к Преждерожденному из Восточного Предместья[77]77
  «Преждерожденный из Восточного Предместья» (Дунго сяньшэн) – прозвание по месту жительства. Заключение фрагмента, как и вся притча о Бедняке и Богаче, представляет собой иллюстрацию к высказанному ранее положению – отрицанию собственности вообще.


[Закрыть] и спросил у него [совета].

Преждерожденный из Восточного Предместья ответил:

– Разве не похищено уже само твое тело? Ведь, чтобы создать тебе жизнь и тело, обокрали соединение [сил] жара и холода. Тем более не обойтись без похищения внешних вещей! Небо, земля и тьма вещей воистину неотделимы друг от друга. Тот, кто думает, что ими владеет, – заблуждается. Грабеж рода Владеющих – это общий путь, поэтому [Богач] и остался невредим; твой грабеж – это личное желание, поэтому [ты] и навлек на себя кару. Захват общего и частного такой же грабеж, как и утрата общего и частного. Общее в общем и частное в частном – таково свойство природы [неба и земли]. Разве познавший свойства природы сочтет кого-то вором, а кого-то не вором?!