Текст книги "Лошадь под водой (Кровавый круг)"

Глава 10Подводная лодка типа "U"

Это был тот самый Джорджо Оливеттини, человек, который поверг в панику весь Гибралтар, когда, будучи итальянским боевым подводником (военным легководолазом), действовал в заливе Альхесирас с секретной базы, расположенной на старом корабле[9]9
  См. приложение 4.


[Закрыть].

– Мы должны взять груз с подводной лодки, да? – уточнил Джорджо.

– Не с подводной лодки, а из нее, – мягко поправил я его.

– Да, – конфиденциально заявил Джорджо. – Ваш мистер Макинтош послал мне эхо-карты затонувшей подводной лодки, сделанные Кэлвином Хью. Это подводная лодка серии "U".

– Вы уверены в этом?

– МС-29 – очень точная система эхо-записи. Я работал с ней раньше. Говорю вам, это большая подводная лодка типа "U". Вот увидите.

Я действительно очень надеялся, что все станет для меня более ясным.

Меня заставили пройти элементарный курс подводного плавания и послали извлечь фальшивые деньги союзников, которые нацисты напечатали во время войны. Затем я должен передать эти деньги португальским революционерам, чтобы они могли устроить путч. Здесь все ясно, но почему за мной ехали «Англия» и «Бристоль»? Это что-то серьезное или они просто хотели нагнать на меня страху? Почему Генри Смит, член правительства, оказывается замешан в такое дело? И действительно ли он замешан? Правда ли, что Батчер, который, как мне известно, выполнял для Смита какое-то поручение два года тому назад, продолжает на него работать? Имеет ли это какое-либо отношение к нацистскому досье с документами, касающимися опытов по таянию льдов, которое Батчер продал моему агентству?

– Да, – сказал я, – посмотрим.

Впереди в секторе Севильи виднелись крыши домов. Река Гвадиана служит границей между Испанией и Португалией. На испанском берегу расположен городок Ямонте.

Моя машина двигалась по булыжной мостовой, пока медленное течение реки не преградило дорогу. Я повернул и поехал вдоль набережной, минуя разбросанные сети, груды сломанных коробок и ржавых масляных банок.

Сеньор Оливеттини достал паспорт ООН, и мы оба вошли в старое безликое здание, где размещались чиновники. Они взглянули на наши паспорта и поставили в них печати. На стене в причудливой раме висела фотография офицера в черной рубашке. На фото стояла длинная витиеватая подпись и дата – за год до начала гражданской войны. Один из служащих заглянул в мою машину, и я заволновался из-за пистолета. Это как раз то, что доставило бы Доулишу удовольствие. Гвардеец сказал что-то, обращаясь к Джорджо, и подтянул свой автомат немного выше. Джорджо быстро ответил что-то по-испански, и гвардеец громко рассмеялся. К тому времени, когда я подошел к автомобилю, гвардеец затягивался одной из сигарет, предложенных ему Джорджо.

Я поехал дальше по извилистой дамбе к большой широкой лодке, плескавшейся в маслянистой серой воде. Под тяжестью машины веревки самодельного причала натянулись, и вода просочилась через щели между досками.

Для того чтобы переправить автомобиль на берег Португалии, нужна помощь по меньшей мере двенадцати человек, которые кричали бы «Назад, налево, еще немножко...» на беглом португальском. Я попросил Джорджо, чтобы он вышел и проверил, правильно ли подложены доски под колеса. Я недостаточно хорошо знал португальский, чтобы сказать «слишком далеко». Машина стояла недостаточно твердо, и, когда колеса покатились, одна из досок отлетела в сторону. Я отпустил сцепление и нажал на акселератор. Автомобиль рванулся вперед и с грохотом натолкнулся на крутые рифленые борта лодки. Звук был такой, будто по стиральной доске провели десятью пальцами в наперстках. Я подождал Джорджо. Он поднялся на борт, стряхивая воображаемую пыль со своих безупречно чистых брюк, заглянул в окошко машины, нервно крутя на пальцах золотые кольца, бегло улыбнулся, вынул из-под мышки свой новый портфель и положил его на сиденье. Я не заметил раньше, как он его вынул.

– Ценность, – сказал он.

Португалия – субтропическая страна; ухоженная, культивированная и разбитая на геометрические участки. Это не Испания с ее гражданскими гвардейцами в кожаных шляпах, размахивающими на каждом шагу хорошо смазанными автоматами. Это изящная страна без единого следа Салазара, который смотрел бы на вас с плакатов или почтовых марок.

– А как со снаряжением? – спросил я. – Если вы собираетесь посмотреть на эту подводную лодку, то неужели думаете, что сможете без него действовать на глубине сорок метров?

– Во-первых, мистер Макинтош доставит мне кое-что на корабле; во-вторых, да, я могу работать на глубине сорок метров. Я буду использовать сжатый воздух. Это просто. Я большой специалист по работе под водой и могу погружаться на шестьдесят метров.

* * *

Эстакада Принсипаль, номер 125, шла из Лула на запад, продолжая заброшенную дорогу, которая прокладывалась еще во времена С. Браза. Маленький полицейский автобус дважды просигналил и обогнал нас. Дорога от перекрестка вела только к небольшому рыболовецкому городку Албуфейре; мы повернули налево и проехали мимо консервной фабрики.

Албуфейра – город, построенный на склоне горы. Улицы поднимаются круто вверх. Дома, расположенные вдоль улицы, прижимаются своими белыми стенами к склону восьмидесятифутовой отвесной скалы.

Дом номер 12 на Прака-Мигель-Бомбарда – один из немногих домов, имеющих собственный спуск к берегу моря. С большого патио позади дома на пару сотен ярдов открывается вид на запад, а в другую сторону – на две мили, вплоть до мыса Санта-Мария, где ночью сверкает маяк. В передней части дома маленькие окна, врезанные глубоко в стену, как шкафчики, глядят на треугольник глинистого пространства между согнутым деревом и высоким фонарным столбом.

Когда я припарковал машину под деревом, Джо Макинтош выглянул из двери. Церковный колокол пробил девять часов вечера. Был четверг. Ночной воздух влажно прижимался к оконному стеклу. Океанский песок и вода непрерывно смешивались, бесконечно перемещаясь, и где-то на глубине, там, внизу, находилась затонувшая посудина, из-за которой мы здесь обосновались.

Глава 11Помощь

В пятницу утром черный «ситроен» прибыл из посольства в Лиссабоне. Его вел коротко стриженный белокурый парень в шортах до колен и кремовой рубашке фирмы «Эртекс». Он постучал в дверь. Я открыл.

– Лейтенант Клив Синглтон. Помощник военно-морского атташе, британское посольство, Лиссабон.

– О'кей, – сказал я, – не нужно так кричать, я всего лишь на расстоянии восемнадцати дюймов. Какая муха их там укусила?

– У меня сообщение для вашего начальника.

– А у меня новости для вас, Эррол Флинн. Я – мой собственный начальник. Теперь поднимай якорь и отчаливай. – Я начал закрывать дверь.

– Послушайте, сэр, – проговорил он в оставшуюся щель, при этом его большие голубые глаза повлажнели от волнения. – Это по поводу... – Он помолчал и затем шепотом произнес: – Подводной лодки.

К этому моменту дверь уже закрылась настолько, что он говорил через нее, будто играл на деревянном духовом инструменте.

– Вы должны найти вахтенный журнал.

– Входите.

Я пропустил его в холл, где пол был выложен плитками. Сквозь двойную толщину тюлевых занавесок проникало достаточно света, чтобы я мог рассмотреть его. Около двадцати шести лет, прямые светлые волосы, крепкая фигура, пять футов и одиннадцать дюймов, кожаные сандалеты, синие носки «Остин Рид», черный кейс с кодовым замком. Этот мальчик принадлежал к числу тех, кто носит синие блейзеры с этикетками.

– О'кей, вы здесь. В чем заключается сообщение?

Он заговорил очень быстро:

– Я направлен работать с вами, поскольку у меня есть опыт ныряльщика, в машине мое снаряжение.

– Я вижу. – В машине сидела молодая блондинка.

– Да, сэр. – Он пригладил рукой волосы и нервно улыбнулся. – Шарлотта Лукас Маунтфорд, дочь адмирала Лукаса Маунтфорда.

Я промолчал.

– Лондон сообщил нам, что мы должны направить сюда человека с опытом подводной работы и кого-то, кто мог бы заниматься хозяйством. Шарлотта бегло говорит по-португальски, а я...

Закрыв дверь, я взглядом заставил его замолчать. Не торопясь закурил сигарету, но ему закурить не предложил.

– Сядь, сынок, – сказал я, – сядь и остынь, проветри свои мозги. Ты думаешь, что это милая увеселительная прогулка? Не так ли?

– У меня есть удостоверение ныряльщика, выданное военно-морским флотом Великобритании. Для этой работы вам необходим эксперт-подводник.

– Нужен, конечно, – подтвердил я. – Не знаю, что ты имеешь в виду под наименованием «эксперт-подводник», но человек, которого мы уже пригласили, провел почти четыре года, работая в качестве боевого легководолаза на итальянском флоте. Однажды он провел ночь, стоя в кромешной темноте на дне гавани Гибралтара, занимаясь починкой таймера в то время, как с кораблей все время бросали гранаты. Они прекратили это только утром, потому что сочли, что там, внизу, никто уже не мог остаться в живых. Затем этот человек поднялся на поверхность около Северной дамбы, прикрепил груз весом в пятьсот пятьдесят фунтов к танкеру и уплыл назад в Альхесирас. Он сделал это двадцать лет тому назад, когда ты еще играл с Микки Маусом в противогазе и собирал купоны для бара «Марс». Если ты намерен работать с нами, то тебе придется действовать серьезнее, чем до сих пор. И для леди тоже не будет никаких поблажек. Почему, ты думаешь, Лондон послал это сообщение в посольство зашифрованным? Почему, ты думаешь, Лиссабон не мог послать мне, телеграфное сообщение? Они передали его с тобой, так как хотели быть уверенными, что его не перехватят. И однако, как только я позволю себе послабление в отношении тебя, ты тут же раззвонишь о нем. – Я отмахнулся от его возражений. – Иди и приведи свое «снаряжение», – приказал я.

Джорджо сделал несколько спокойных замечаний по поводу ярко-зеленого водолазного костюма Клива, но его экипировка оказалась значительно более профессиональной, чем я ожидал. Что касается Шарлотты, то я никогда не встречал ее раньше, а всякому, кто видел ее впервые, бросились бы в глаза две детали, которые забыть нельзя. Как бы то ни было, она взялась за работу на кухне и вскоре удивила меня. Они оба старались изо всех сил доказать, какие они высококвалифицированные и крутые.

После завтрака мы провели совещание. Джо расстелил карту морского министерства на столе и показал нам, как лежит затонувшая подводная лодка. Карты записи эхолотов представляли собой полоски электролитной бумаги шириной примерно шесть дюймов. В нижней части каждой проходила неровная толстая черная линия – дно океана, – разделенная белыми, шириной в четверть дюйма полосками, обозначавшими косяки рыбы или различные предметы, лежащие на дне. На одной карте можно было различить очертания какого-то предмета. Я был готов услышать от эксперта, что это похоже на подводную лодку серии "U".

По словам Синглтона, военно-морская разведка очень хотела бы получить лаг с вахтенным журналом, поскольку эта лодка принадлежит серии "U", о которой у них очень мало сведений.

Я спросил Джо и Джорджо, каковы наши шансы.

– Если лаг с вахтенным журналом не выкинули за борт еще до того, как лодка затонула, это легко сделать, – заметил Джо.

– Ты знаешь, где найти лаг с вахтенным журналом? Я могу запросить Лондон о порядке хранения...

– Думаю, что это не потребуется, – решил Джорджо. – Я имею некоторое представление о жизни экипажа на немецкой подводной лодке.

Мы обменялись незаметными улыбками.

– А если они выбросили его за борт?

– В этом случае все будет зависеть от: первое, – Джорджо загнул указательный палец, – насколько далеко лодка отплыла с момента, когда лаг был выброшен за борт, и до момента, когда она затонула; второе – сумеет ли эхолот обнаружить такой маленький плоский предмет, который скорее всего засосало в ил; и, наконец, третье, – золотое кольцо на его пальце блеснуло на солнце, – если лодку отнесло на значительное расстояние подводными течениями, которые, я полагаю, здесь довольно сильные.

Затем Джорджо спросил Джо о приливах и отливах, о длительности перерывов между ними, о времени абсолютного штиля, и они обсудили вопрос о составлении графика погружений с учетом вышеуказанных факторов.

Шарлотта принесла большой кофейник и тарелку черного инжира.

– После кофе я пойду и подготовлю спальню, – сказала она.

Некоторое время мы оставались наедине с нашими мыслями.

Не было никакого смысла начинать установление местонахождения лодки так поздно. Я попросил всех пойти отдохнуть, а вечером принять участие еще в одном совещании, чтобы утром отправиться на разведку.

Доулиш очень умно придумал: для того чтобы помешать человеку сбежать от необходимости решать сложную задачу, надо поручить ему возглавить это решение.

Море лениво плескалось о берег в этот послеобеденный час. Была пятница. Шарлотта в своем белом купальном костюме хлопала в ладошки и ойкала, когда Синглтон делал стойку на руках и выпрыгивал из воды как попрыгунчик. Я попросил Джорджо поплыть в море с Синглтоном и проверить, насколько он вынослив.

– Проплывите примерно двести пятьдесят ярдов, а потом еще столько же. Не торопи его, но пусть он видит, что за ним наблюдают.

– Хорошо. Понял, – кивнул Джорджо и пошел звать Синглтона.

Я наблюдал за тем, как они пробежали по мягкому влажному песку, оставляя извилистые арабески следов. Потом Джо заговорил об эхолоте.

– Я включил эхолот, когда мы впервые обсудили с тобой это дело, три, нет, почти четыре недели тому назад. До тех пор мы пользовались им во время рыбной ловли. Он чертовски здорово устроен, и некоторые рыбаки поговаривали о том, чтобы приобрести такие для себя.

– А не случится, что они последуют за нами, чтобы определить, где рыба?

– Нет, я отключил его вчера и попросил старика сказать, что он сломался.

Он замолчал, тщательно составляя фразу, чтобы она не прозвучала дерзко.

– Почему Лондон не проводит эту операцию по официальным каналам и не ищет сотрудничества со стороны местных?

– Понимаешь, Джо, вся эта история дурно пахнет. По правде говоря, у меня такое неприятное чувство, будто мы сидим здесь и блеем как овцы в западне для тигра. Послание, которое Синглтон привез по поводу вахтенного журнала, звучит не очень правдоподобно. Нацистскими подводными лодками серии "U" теперь может интересоваться разве только исторический департамент. Как это может представлять интерес для современной разведывательной службы?

Я рассказал Джо, как меня преследовали две автомашины и что одна из них принадлежит Генри Смиту – министру кабинета; я сообщил ему о Батчере, который в свое время продал нам документы о таянии льда и теперь исполнял для Смита грязную работу. И заметил, что, по моему мнению, все это связано между собой.

– А что этот Джорджо? – закончил я. – Почему он должен был встретить меня в таком пустынном местечке, как Лос-Паласьос?

– Он выполняет подводные работы внутри газометра в Севилье.

– А где его снаряжение? – сейчас же спросил я.

– Он оставил комплект там, – ответил Джо. – Это работа по контракту. Он, правда, в порядке. Его проверяли и перепроверяли, но здесь в деревне живет один американец, в отношении которого я совсем не уверен, что он...

Когда он говорил это, Джорджо и Синглтон вышли из воды. Джорджо, темно-коричневый от загара, двигался так, будто он только что побывал под душем. Он поглаживал свою грудь тем же движением, что и серебристый галстук. Синглтон же широко открытым ртом большими глотками хватал воздух, откидывая голову и приглаживая рукой свои белокурые волосы. Они медленно направлялись туда, где сидели мы с Джо, в ожидании похвалы.

– Как вы себя чувствуете, Синглтон? – спросил я.

Его незагорелая грудь вздымалась.

– О'кей, сэр, абсолютно... первоклассно, сэр.

– Тогда я хочу, чтобы вы совершили еще один заплыв, в половину короче первого, но под водой – туда и обратно. Вынырните, когда вам это потребуется, я вовсе не жажду, чтобы появилась полоса пены и пузырьки. Если почувствуете затруднение, немедленно скажите Джорджо. Я не коллекционирую мертвых героев, а предпочитаю живых трусов. И, Джорджо, держись близко.

Они оба кивнули.

– Джо и я поднимемся наверх, чтобы наблюдать оттуда за вами и сосчитать, сколько раз вы будете выныривать, чтобы набрать воздух. И еще одно, Синглтон, ты не на параде, поэтому постарайся выглядеть как английский турист. – Они повернули к морю. – То есть немного несчастным! – крикнул я им вслед.

– Вам не кажется, сэр, что вы слишком суровы с Синглтоном? – спросил Джо; Мы поднялись по белым ступеням в патио.

– Возможно, – согласился я. – Он напоминает мне одного из тех, кто поет на вечеринках в Челси «В моем букете чего-то нет».

Мы помолчали. Затем Джо произнес:

– По-моему, вы зря беспокоитесь, сэр, все может оказаться и на самом деле так легко и просто, как кажется.

Я так не думал.

Глава 12Первое погружение

Огромная серая атлантическая волна пригнала деревянную лодку. Старый рыбак с помощью весел старался держать ее под правильным углом к берегу. Джо стал тянуть за стропы двигателя, который находился за бортом. Следующая волна подняла нас высоко вверх, подержала некоторое время на своей открытой ладони, а затем швырнула назад, на песок. Меня подняло высоко, а Джо оказался подо мной, я увидел, как он выбросил руку, и тут же услышал шум мотора, напоминавший звук швейной машинки. Мы вышли в Атлантический океан. Винт рассекал морскую воду.

Рыбаку с лицом орехового цвета было лет восемьдесят. Он улыбнулся мне, показав свои темные зубы, когда я стал помогать ему грести, и поковылял к эхолоту, чтобы подсоединить его. Из больших сумок для пикников Джорджо и Синглтон вынули прозрачные полиэтиленовые пакеты, извлекли сложенные резиновые костюмы и начали одеваться. Мы, пыхтя, двигались на запад.

Зеленое полотно моря прерывалось у желтых скал пышными оборками, как у гофрированной юбочки. Скалы таили опасность, и каждая имела свое название – «Замок», «Свинья».

Длинная череда вертикальных столбов называлась «Библиотека». Когда мы проплывали мимо, старик выкрикивал эти названия, указывая, где что. Палец его напоминал согнутую сигару. Я повторял названия, и он улыбался мне широкой темнозубой улыбкой. Самые опасные – это скалы, совершенно скрытые под водой: большой плоский камень «Татарин» или два похожих на пальцы монолита – «Волки».

Я прислушался к эхолоту. Он потрескивал, царапая дугообразные линии на полоске бумаги, воспроизводя картину океанского дна. Джорджо курил одну из своих любимых сигар с обрезанным концом. Старик тоже курил, улыбаясь и подергивая себя за мочку уха, что означало выражение удовольствия. Он направлял лодку так, что на севере все время виднелась вершина горы Пенья-де-Альте, а на востоке вдалеке – пролив Санта-Мария.

Джо, наблюдавший за царапавшей иглой эхолота и за компасом, что-то крикнул, обращаясь к Джорджо, который пожал плечами, и Джо пошел по лодке ко мне, а мы развернулись на 180 градусов.

– Боюсь, что мы потеряли ее, – покачал головой Джо. – Пройдем там еще раз. Я мог установить буй для маркировки, но...

– Нет, ты поступил правильно. Будем осторожными.

Джо услышал, как изменился звук записывающего устройства, и ржавый многозубчатый якорь – большая роскошь в районе, где большинство лодок используют в качестве якоря просто кусок бетона, – шлепнулся за борт. Старик стоял, держа якорь за канат, пока он не коснулся корпуса подводной лодки, и установил нас в положении над ней. Джорджо прикрепил свои баллоны со сжатым воздухом. Я похлопал его по руке. Под резиновым костюмом мускулы его были твердыми как камень. Неравномерные пятна талька, оставшиеся от упаковки, подчеркивали странность этого нечеловеческого одеяния.

– Сразу как спустишься, проверь якорный канат. – Джорджо внимательно выслушал и кивнул. Я продолжал: – Синглтон должен подчиняться твоим командам; он спустится, только если тебе это потребуется.

– Парень хороший. Говорю тебе искренне, очень хороший, – сказал Джорджо. И передал свою выкуренную наполовину сигару старику, который с удовольствием задымил ею.

Он натянул круглую маску, сунул ноги в гигантские резиновые ласты и осторожно перекинул одну ногу через борт лодки. Несмотря на яркое солнце, Атлантический океан в октябре бывает очень холодным. Джорджо стряхнул тальк с руки и мягко скользнул вниз. Вода сомкнулась над его плечами, и он оттолкнулся от голубого бока лодки, взмахнув своими черными ногами. Его плотный силуэт рассыпался на дюжину черных движущихся кусочков. По мере того как он погружался, поток белых пузырьков поднимался на поверхность.

В некоторых частях Тихого океана можно легко видеть сквозь воду на глубину до двухсот футов, а в Средиземном море нередко видимость бывает до стометровой глубины. Но Джорджо быстро исчез.

Старик выключил мотор. Он погас как свеча, и наступила короткая тишина прежде, чем стала слышна музыка моря. Маленькая лодка перелетала с волны на волну, как богатый пациент от специалиста к специалисту. При самом высоком положении я различил на горизонте сильно дымивший танкер.

Синглтон попытался закурить сигарету, но ветер и движение лодки каждый раз не позволяли ему сделать это и в конце концов он отбросил длинную белую трубочку, заставив ее кувыркнуться в воде. Старик наблюдал за ним с молчаливым недоверием. Множество пузырьков продолжало подниматься вверх, лопаться и исчезать. Старик осматривал места скопления устриц, на которые он трижды просил Джо совершить для него налет. Я видел, что он примеривается к Синглтону с тем, чтобы поговорить об этом с ним.

Я позвал Джо.

– Если Джорджо получит определенное представление о том, что за лодка там лежит, хорошо бы дать сегодня ночью сообщение Лондону: «Контакт установлен». Ты в порядке?

Джо выглядел сегодня несколько возбужденным.

– Я не очень доволен нашей связью, – заметил он.

– Прибор в порядке?

– О да. Я легко соединяюсь с Гибралтаром, но между Гибралтаром и Лондоном существует какая-то задержка. Вчера, например, я попросил о чеке для Синглтона и девушки, как вы сказали, но сегодня утром мне пришлось ждать, пока связь установится. Дело не в том, что мы переговаривались через воду, но такие вещи...

– Ты прав, Джо. Следующий раз прерви сообщение.

– Ну, сегодня вечером я собираюсь выйти в эфир на час раньше. Я подумал, что, может быть, лучше вести передачу через посольство в Лиссабоне, потому что Гибралтар, возможно, оставляет для нас время в самом конце?

– Не надо. Между нашей деревней и Лиссабоном слишком много ушей – пограничная застава республики, полицейское радио, вооруженные силы. Рискованно. Будет безумием загреметь из-за этой дурацкой работенки. Продолжай поддерживать связь через Гибралтар, и мы устроим Лондону скандал, если у нас будут какие-нибудь осложнения. Передай сегодня депешу срочности ТА-8 и сообщи: «Одна чашка кофе девять сорок. Желтый».

Джо поднял бровь.

– Я вызову их в семь из автомобиля...

– Быстрее, быстрее! – позвал старик.

И я увидел, что канат якоря дергается вверх и вниз. Черные контуры в волнах вырисовались в один силуэт – чернорезиновая голова Джорджо прорезала поверхность воды. Он отстегнул большой фонарь, висевший у него на груди, и передал его Джо, стащил свои темно-зеленые ласты под водой и тоже бросил их в лодку. Они упали с мокрым шлепком. Затем Джорджо ухватился за планшир своими белыми опухшими руками, одним сильным рывком вырвался из волн и перевалился через борт. Джо держал наготове термос с горячим красным вином. Джорджо осушил кружку залпом и протянул, чтобы налили еще порцию, затем достал из пакетика антисептик и высыпал его на свои распухшие руки. Из его сильно порезанной левой руки текла кровь, и он потоптался по дну лодки от боли, когда антисептик попал в рану и коричневая жидкость потекла с его пальцев.

Стянув резиновый костюм, он обтер себя камфарным маслом, потом растерся жестким полотенцем, аккуратно расчесал волосы перед маленьким карманным зеркальцем, натянул тщательно отутюженные синие хлопчатобумажные штаны, белую рубашку и кашемировый свитер и только после всего этого повернулся ко мне, чтобы сказать:

– Это не очень трудно.

Далее он объяснил, что в погружении Синглтона необходимости не возникло, и достал свои черные сигары. Старик включил мотор, втащил якорь, и мы начали гадать, что же Шарлотта приготовила на обед.

После обеда Джорджо извлек маркировочный карандаш и начал рассказывать о расположении и состоянии подводной лодки.

– Это обрыв скалы. Я полагаю, что там течение в пять узлов, оно и прижимает к скале корпус лодки... – Джорджо гораздо лучше говорил по-английски, когда делал такого рода доклад. Он нарисовал стрелки на белой бумаге и продолжил: – Вот лодка серии "U" XXI. К счастью, я знаю ее по чертежам, хотя вижу впервые. В длину она метров восемьдесят, в ширину около семи, – словом, большая подводная лодка. Но все это... – На рисунке, изображавшем субмарину, Джорджо провел теперь линию посредине и подчеркнул участок под этой линией. – Заполнено снарядами – ящиками с боеприпасами и баллонами со сжатым воздухом. В кормовой части – кубрик и камбуз. Далее там двигатели и моторы. Перед рулевой рубкой помещение для экипажа. На борту такой лодки почти шестьдесят матросов. За этой переборкой заканчивается помещение, где находятся снаряды. Следующий отсек – очень большой, во всю глубину корпуса – это склад торпед. Передвигаясь по нему, нужно соблюдать осторожность. Там полно заряженных торпед, и в корпусе в этом месте большая дыра. – Он показал на заднюю часть отсека, где размещались торпеды. – Здесь три цилиндра. Все крышки закрыты. – Я заметил, что порезы на тыльной стороне руки Джорджо начали снова кровоточить. – Лодка лежит слегка наклонно. Этот участок совершенно разрушен. Главные двигатели выпали из корпуса лодки под давлением и прилипли вместе со сломанным гидропланом к трещине в скале. К счастью, нас не интересует отсек с двигателем – самая задняя часть совершенно разорвана и открыта. Внутри множество разлагающихся трупов. Корпус в этом месте имеет острые края, и из-за трупов здесь существует опасность заражения. Каждый, кто будет здесь погружаться, должен немедленно обрабатывать малейший порез.

Отсек с пультом управления можно обыскать за двадцать часов погружения, если только не обвалится пол. Пол может обрушиться, и тогда искать под ним будет невозможно без подъемного механизма. Другая опасность заключается в том, что корпус перекатывался по дну океана из-за разрушения пола в отсеке управления. Это хуже всего. Завтра, если сохранится хорошая погода, я проникну внутрь корпуса.