Текст книги "Падшие ангелы Мультиверсума"

Присмотревшись, можно было узнать в этом человеке барона Готфрида фон Ваденполя. А также увидеть множество крохотных колец, вросших прямо в его кожу. Через эти кольца были продеты сотни тончайших нитей, на которых барон и был подвешен.

Оглянувшись по сторонам, Камбала скривился и спросил у пустоты (было видно, что обращался он не к бессознательному пленнику):

– А нельзя было обойтись без всей этой экзотики, Юз?

Пустота ответила ему негромким смешком и предложила:

– Я могу изменить интерьер на Кабинет Безумного Хирурга. Это тебе понравится больше?

– Ты больной сукин сын, Юз, – с чувством сказал Камбала. – Ладно, это твои проблемы. Мне нужен доступ к его мозгам. Только давай обойдемся без трепанации черепа.

– Твое слово – мой приказ, – отозвался невидимый собеседник, – В центре стола лежит шприц. Можешь воспользоваться.

Камбала недоверчиво покрутил в руках то, что незримый Юз-Юсуф называл «шприцем». Приспособление действительно включало в себя стеклянный сосуд, иглу и поршень. Но, кроме этого, оно было украшено множеством мелких элементов вроде шипов, крючков и зацепок. Это делало его похожим на оторванную конечность металлического насекомого.

– И что мне с этим делать? – спросил он.

– Как там твои ангелы, Лукин?

– Работают. В отличие от некоторых.

– Ну-ну, не груби. Ты представляешь, какой у нас объем данных на входе?

– Меня больше выход интересует, Володя.

– Злой ты все-таки, Лукин. Уйду от тебя. Лови свои координаты.

В пустой переулок, всякое повидавший в это междулунье, завернул человек в широкополой рыбацкой шляпе, в рыбацкой же куртке-дождевике и сапогах, густо смазанных жиром. Безразлично скользнув взглядом по изрубленным мертвецам, он нагнулся. И, подняв с мостовой зеленую бутылку, спрятал ее под куртку.

Через пять минут после его ухода четверо стражников, чьи тени не были тенями людей, ворвались в переулок, дорогу им освещал огненный меч капитана.

На этот раз они опоздали.

– Значит, я приступаю, – сказал Камбала. Тело барона теперь было опущено ниже и висело под острым углом к полу.

– Погоди, – остановил его Юз. – Дай-ка я его просканирую. С потолка водопадом рухнул поток зеленого света. Тело пленника оказалось заключено в нем, как в прозрачной колонне. Украшение вполне в духе этого места.

Телесные покровы барона обесцветились, став похожими на стекло. Сквозь них проступила алая паутина сосудов, белизна костей и пульсирующая масса внутренних органов. Все это тоже становилось дымчатым, призрачным, пока все тело барона, купающееся в луче зеленого света, не стало как голограмма из анатомического атласа.

– Так я и думал, – торжествующе заявил невидимка Юз. – Он таскает в себе фурию. Вот дерьмо!

То, что Юз назвал фурией, жило в грудной клетке барона Готфрида. Мерзкая тварь, похожая на помесь скорпиона и сороконожки, – длинное тело со множеством когтистых лапок, вцепившихся в ребра, и длинный хвост, увенчанный шипом.

Тварь не подавала признаков жизни. Но время от времени по ее телу пробегала спазматическая дрожь, и тогда хвостовой шип покачивался в опасной близости от аорты Готфрида.

– Да, не повезло мужику, – заметил Юз. – Как бы и нам товар не попортить. Ну а ты чего встал, работай давай!

Камбала посмотрел на фурию под сердцем пленника, на шприц в своих руках, обернулся на часы. Песок уже пересыпался больше чем на две трети.

– Мы можем прикончить эту штуку? – спросил он.

– Зачем? Она по-любому успеет ударить, братишка. Клиент труп. Не тяни, вскрывай его, а то я уже нервничаю.

– Разбуди его, Юз.

– Чего?

– Я сказал, разбуди его. Попробую его уговорить.

– Слушай, это бред! – повысил голос Юз. – У нас нет времени на уговоры. Ты хочешь с местными ангелами познакомиться? А если они…

– Делай, как я сказал! – закричал Камбала. Испуганное эхо долго еще металось под сводами пещеры.

– Черт, он еще называет меня сумасшедшим, – буркнул себе под нос Юз. И сердце барона забилось в нормальном ритме. Прозрачные веки дрогнули, готовясь подняться.

– Это Лукин. Сигнал пользователя обнаружен, переключаю ботов на него. Как там у вас?

– Хреновина, точка входа нестабильна, кто-то перемещает конструкт. Боюсь, помочь мы не сможем.

– Ничего, теперь справлюсь. Что аппаратчики говорят?

– Пользователь подключался анонимно, так что им нужно еще минут пять-семь, чтобы засечь входящий сигнал. Источник где-то в Ядре, а там сам знаешь какая плотность.

– Да уж… А что у них с «призраком»?

– А что с «призраком»? Это, Лукин, как ловить черную кошку в темной комнате, когда ее там нет. Бесполезно.

Барон что-то пробормотал. «Наверняка спрашивает: „Где я?“ –подумал Антон-Камбала.

– Слушай внимательно, времени повторять у меня нет, – сказал он. – Ты в Виртуальной Реальности. Тебя зовут Юрген. Юрген Тиссен. Твой ЛИК – HJT78209231-12. Ты работаешь в «Глобальных Коммуникациях», отдел информационного обеспечения.

– Я барон Готфрид фон Ваденполь, – прошептал пленник, – носитель семи…

– Мужик, никакого Готфрида не существует, – раздраженно перебил его Камбала. – Как и мира, в котором ты им являешься. Это все игра, понимаешь?

Взгляд «барона» стал более осмысленным. Он шевельнулся и тут же скривился от боли, причиненной вросшими в тело кольцами.

– Кто вы? Что это за место? –спросил он.

– Уже лучше. – Камбала обвел пещеру рукой, – Это жидкий конструкт. Своего рода карманная вселенная, которую мы использовали, чтобы вытащить тебя из глобального Мультиверсума.

– Зачем?

– Чтобы доступиться к твоему персональному базису, разумеется. Ты хранишь в нем часть клиентской базы своей компании, имена, адреса, ЛИКи, коды доступа. Это чертовски ценная информация, Юрген, и нам платят за то, чтобы мы ее извлекли из твоей башки.

– Ты…ты хакер!

– Да уж, не девочка на шаре, – хмыкнул Антон. – Но, понимаешь ли, у нас возникло затруднение. Если ты опустишь глаза, то увидишь его правее и ниже твоего сердца. Не очень приятное зрелище, правда?

Ворота портового склада, заложенные брусом, содрогнулись от удара извне. Били как небольшим тараном, но створки из мореного дуба и кованые петли держали на славу.

Однако они не помогли. Полоса чистого пламени рассекла запорный брус пополам, и следующий удар распахнул двери настежь. Трое латников с алебардами и капитан, сжимающий в руках огненный меч и сигнальный рог, предстали в проеме. Нездешний ветер возвестил о них внезапным холодом.

Вдоль бревенчатых стен склада тянулись штабеля просмоленных бочек, удерживаемых вбитыми понизу клиньями. Разно-размерные бочонки, поставленные на попа у дальней стены, днем служили складским грузчикам столами и стульями. Их крышки были изрезаны неприличными надписями и замараны пролитой брагой. На одной из этих бочек, между засохшими корками и объедками, стояла бутылка из мутного зеленого стекла.

– Это фурия, – объясняет Камбала, косясь на песочные часы, – резидентная программа в твоем базисе. Она постоянно находится в режиме ожидания и срабатывает, если кто-то пытается доступиться к содержимому памяти, не вводя пароль или вводя его неправильно, для тебя опасность представляет не сама фурия, а то, с чем она напрямую связана. Как правило, это вживленный в аорту инъектор с ядовитой иглой. Вотум недоверия, выданный тебе службой безопасности «Глобалкома».

– Что за чушь, – неуверенно бормочет Юрген, не отрывая взгляда от населяющей его грудную клетку твари.

– Брось. Ты же наверняка слышал о таких штуках. Просто никогда не думал, что одна из них достанется тебе. Твои боссы решили, что потерять информацию, которую ты таскаешь в своем базисе, обойдется им дороже, чем выплатить твою страховку на случай внезапной смерти.

– Они сказали, это будет обычный трейсер службы персонального наблюдения. Для моей же безопасности…

– Они всегда так говорят,

Рука капитана была готова сомкнуться на горлышке бутылки, но…

С потолка рухнула сеть – крупноячеистый «паук» со свинцовыми шариками по углам. Толстые грубые веревки надежно спутали капитана, не давая ему шевельнуться. Человек в рыбацком дождевике, выскочивший из темноты, ударом гибкого шеста выбил у него из рук огненный клинок. И тычком в грудь отправил на пол. Взмахнул рукой, хватая бутылку, и тут же присел, складываясь пополам, – лезвие алебарды горизонтально рассекло воздух прямо над его шляпой.

В ответ он перекрутил шест «мельницей» и, подбив ближайшему стражнику ноги, обрушил другой конец шеста на его шлем. Стальной салад отозвался глухим звоном, его владелец рухнул. А бойкий рыбак немыслимым изгибом тела просочился между двумя кромсающими пустоту алебардами к стене.

Несколькими ударами он выбил заранее ослабленные клинья из-под шеренги полных бочек. И, бросив шест, совершенно нечеловеческим прыжком взлетел к самому потолку, повис там, уцепившись руками за опорную балку.

Бочки прокатились, грохоча и подминая людей, оставив их шевелиться на полу горсткой раздавленных мокриц. Рыбак отпустил балку. Его сапоги взбили пыль возле головы распростертого латника.

Стражник вел себя на удивление живо для человека, чьи ножные кости в лучшем случае были переломаны, а в худшем превратились в кашу. Он даже пытался сесть.

Рыбак присел над ним и достал крюк из блестящего металла. Широкий на изгибе и хищно суженный к концу в подобие птичьего клюва.

– Я изгоняю тебя, – громко произнес он.

Острие крюка с хрустом вошло под подбородок стража. Кричащая беззвучно, но оглушительно крылатая тень рассталась с его содрогающимся телом, метнулась по полу, стене, потолку и сгинула в ночи.

Антон продемонстрировал «барону» шприц.

– С помощью этой утилиты я могу подключиться к твоему базису напрямую, минуя процедуру идентификации. Но если я это сделаю, фурия ужалит. Твое сердце умрет. От недостатка кислорода приблизительно через минуту погибнет мозг. Базис прекратит функционировать еще раньше. Я не знаю, успею ли я слить нужную мне информацию до этого, и если успею, то в каком она будет виде. Но тебя это к тому моменту уже не будет волновать, Юрген. Тебя ничего уже не будет волновать.

– Что тебе нужно?

– Вот. Это правильный вопрос. Мне нужен твой персональный код доступа. Назови его, и фурия уснет.

–А что потом?

– Потом – ничего, – с трудом сдерживаясь, сказал хакер. – Ты проснешься в своей квартире. Не зная, который час, с головной болью, сильнейшей жаждой и полным мочевым пузырем. Но твое сердце будет биться.

Пленник ничего не сказал. Сквозь ставшую прозрачной лобовую кость можно было разглядеть серое вещество его мозга, но нельзя было прочитать мысли. Даже в Виртуальной Реальности люди пока не научились этого делать.

– Послушай, я понимаю, это непростое решение, ты мне не доверяешь и все такое. Но я не занимаюсь благотворительностью. – Камбала постучал указательным пальцем по стеклу песочных часов. – Когда уровень песка опустится вот досюда, а это случится секунд через тридцать, я выпотрошу тебя, невзирая на последствия.

«Иначе завтра утром мальчики Баграта невиртуально проделают это со мной».

– Это Сомов из отдела аппаратного наблюдения. Где там Мотыжный?

– Привет, Сомов. Есть новости?

– Мы его отследили. Тиссен Юрген, сотрудник «Глобалкома». Проживает в закрытом секторе Ядра, принадлежащем компании. Входил из дома, там распределительный узел где-то на полторы тысячи ячеек. Нам понадобится еще минут десять для селективного отключения.

– Не надо. Оповести их службу безопасности, пусть они его сами вытаскивают. Издержки мы покроем.

Три неподвижных тела на полу. Рыбацкая сеть, разорванная, как паутина, в которую попала летящая градина. Двое – рыбак и капитан ночной стражи,

В руках стражника огненный меч. Его растерзанный на полоски плащ шевелится клубком придонных водорослей. Кольцо нимба синевато отсвечивает вокруг непокрытой головы.

Рыбак держит в одной руке обагренный кровью стальной крюк. В другой зеленую бутылку. На голове у него плоская широкая шляпа, надвинутая по самые глаза.

Секунды их выжидающего противостояния – черный песок в морщинистой руке Владыки Бремен, Создателя Архипелага. Сочится тонкой струйкой между пальцев. И с каждым ударом сердца его все меньше.

Вот-вот закончится,

– Ну? – сказал Антон, взвешивая на ладони шприц, – Что решил, барон?

– Я…я не знаю.

– Какого хрена ты не знаешь?! – Камбала шагнул вперед и, схватив пленника за плечо, затряс его подвешенное тело. – Скажи мне этот долбаный код! Боишься, что тебя уволят?

– Я…

– А сдохнуть ты не боишься?! – закричал Камбала еще громче. – Проснись, мужик, эта штука убьет тебя быстрее, чем пуля! Давай, я считаю до пяти и все! Раз! Два! Три! – Он замахнулся шприцем, как кинжалом. –Четыре! Пя…

– Код доступа: 6042015, – неживым голосом сказал Юрген. – Это день моего рождения.

Членистая тварь зашевелилась, втягивая хвост в себя, и замерла. Уснула.

Антон-Камбала глубоко, с облегчением вздохнул. – Ты молодец, Юрген, – от души сказал он. – А теперь мне надо поработать. Извини, будет больно. Извини.

Его занесенная для удара рука опустилась, с размаху вонзая шприц в середину лба пленника.

Через прозрачную кость видно, как игла проходит сквозь мозг. Сжав зубы, Антон тянет за поршень, набирая в колбу прозрачную жидкость с кровавыми завихрениями. «Потерпи, – бормочет он. – Еще чуть-чуть».

Юрген кричит.

– Слышишь?

Возившийся с замком оперативник кивнул. В доме была отличная звукоизоляция, но доносящийся из-за бронированной двери крик все равно был слышен. Глухо, как из-под воды, исступленно, без слов и призывов о помощи.

– Твою мать! – с чувством сказал офицер службы безопасности «Глобалкома». – Долго там еще?

– Минуты три-четыре, – отозвался оперативник, – у него здесь интеллектуальный замок «Сименс-Ваулт» с флэш-памятью.

– Тогда к черту. – Офицер достал баллончик-спрей для напыления пластиковой взрывчатки. Протянул оперативнику ярко-красную упаковку взрывателей. – Поставь запал на десять секунд.

Потрескивает огонь, струящийся по мечу. Тот, кто был капитаном стражи, шагает вперед.

Размахнувшись, рыбак кидает бутылку в сторону. Она летит, переворачиваясь в воздухе, и страж провожает ее глазами, лишенными белка и радужки. Его разорванный плащ вздымается сонмом атакующих щупальцев. Невероятно удлинившиеся полоски ткани бросаются следом за бутылкой. Перехваченная на лету, она оказывается в их тугих объятиях.

Взгляд стража возвращается к рыбаку.

Нет. На то место, где только что стоял рыбак. Теперь там пусто и вроде курится дымок. А может, это взметнувшиеся пылинки танцуют в лунном свете, падающем из открытого потолочного люка.

Неподвижное лицо стража не выражает ни малейшего удивления. Он недолго еще смотрит в пустоту. Его больше интересует пузатая бутыль из мутного стекла, ради которой он оказался в это время в этом месте.

И в этом теле.

Далекий голос трубы. Нереальный, как и все здесь.

Обмякшее тело Юргена в переплетении нитей. К счастью для себя, раньше, чем сойти с ума от боли, он потерял сознание,

Но Антону кажется, что он до сих пор слышит его крик. – Эй, – голос Юза, – песок высыпался. Нам пора, братишка.

Песок? Какой песок?

В руке Антона-Камбалы полный шприц. Только это сейчас имеет значение. И еще приближающийся трубный глас.

Труба означает опасность. Настоящую опасность в ненастоящем мире.

– Алло? – Это точно Юз. – Приди в себя, ковбой. Переливай данные, и поехали. У меня нехорошие предчувствия.

Труба пропела рядом, над головой. Размывающая волна вибрации прошла по стенам пещеры. Еще один оглушительный аккорд, и сеть мелких трещин разбежалась по потолку.

– Это ангел, – неестественно спокойным голосом сказал Юз. – Он ломится сюда. Дерьмо-о…

Правильнее было сказать «вломился». Огромный кусок кристаллической субстанции, из которой состояла пещера, рухнул на пол. Мельчайшие осколки разлетелись во все стороны. Антон шарахнулся, прикрывая голову руками.

Сверху, в ослепительном луче белого света, струящегося через пробитую им в потолке дыру, спускался Он. С мечом и горном, крылатый воитель в сверкающих доспехах – прямо как на рождественской картинке из забытого детства.

– Вытаскивай нас отсюда! – срываясь на хрип, заорал невидимый Юз. – Чего ты ждешь?!

– Придержи его пару секунд! – крикнул в ответ Антон. – Сделай это, Юз!

Порыв ураганного ветра задержал нисхождение ангела. Огромные крылья забились чаще, но ветер усилился в ответ. На мгновение воцарилось равновесие – страж Небес опускался на несколько пядей, и его тут же сносило обратно.

Перестав следить за этой борьбой, Камбала нацелил иглу шприца себе в лоб. И одним точным ударом вогнал ее над переносицей.

Извлечение – это очень болезненный процесс. Но он ничто рядом с ускоренной закачкой информации в переполненный базис. Это страдание чистое, как огонь, в котором сгорают твои нервные окончания. Нашествие голодных термитов, выгрызающих себе гнезда в переплетениях твоих извилин.

К этому невозможно привыкнуть, даже проделывая каждый день. И если стереть этот каждый день из памяти, забыть это все равно нельзя.

Такое не забывают никогда.

Но рука Антона, постепенно утапливающая поршень шприца, не дрожала. Из его рта не вырывалось ни звука. Он знал, что кричать бесполезно. Никто не придет тебе на помощь. Ни здесь, ни в том, настоящем мире.

Крохотную прихожую заполнял густой, молочного оттенка дым. Осколки многослойного бронепластика, из которого была сделана взорванная дверь, хрустели под ногами вооруженных людей в черно-желтых униформах.

Хозяин квартиры оставался в полном неведении относительно их вторжения. Он лежал в дальней комнате, на диване со встроенным ВР-модулем. И одновременно висел без сознания на тысяче паутинок в несуществующей пещере из зеленого кристалла.

– Подключайте его, – приказал офицер двум сопровождающим медтехникам, разворачивающим полевой комплекс жизнеобеспечения «Харон». –Через минуту мы его выдернем.

Шприц опустел. Бледный Камбала вырвал его из своего лба и с усилием помахал рукой посланцу Небес, все еще сражающемуся с упругой воздушной преградой.

– Свидимся в другой раз! – крикнул он. И добавил тише, себе поднос: – Держись крепче, Юз. Поехали!

Тело маленького человека в грязных лохмотьях истаяло облаком льдисто сияющих корпускул. Меч освободившегося ангела рассек смеющуюся над ним пустоту. Напрасно. Здесь больше некого было преследовать и карать.

Остался пыточный инструмент из железа и стекла, лежащий на полу. И так и не пришедший в себя пленник этого места. Огненный меч перерезал нити, на которых он был подвешен. Раскинувшее руки тело упало на крылатую тень.

И сгинуло в ней, как брошенный в стоячую воду камень.

– Приходит в себя, – сказал медтехник. – Давление повышенное, пульс в норме. Мы ввели ему полтора кубика успокоительного и кардиостимулятор.

– Мозги у парня не спеклись? – поинтересовался офицер. – Спросите у него что-нибудь.

Медик осторожно прикоснулся к плечу лежащего человека.

– Все в порядке, не надо волноваться, – успокаивающе сказал он. – Вы помните, как вас зовут?

– Тиссен Юрген, – сипло ответил пострадавший. – Кто вы такие?

– Спасательная бригада «Глобалкома», – медик продемонстрировал нашивку на рукаве белого халата. – Вы помните ваш личный код?

– Да. ШТ… 7820… 9231 тире 12. – Юрген с силой зажмурился. Открыл глаза. – «Глобалком».., значит, я не в Мультиверсуме?

– Нет, мы вас отключили. – Медтехник покосился на индикаторы «Харона». – Вы подверглись «крысиной атаке». В настоящий момент ваша жизнь и здоровье вне опасности. Сейчас вас доставят в клинику «Глобалкома», где вы будете тщательно и всесторонним образом обследованы. С настоящего момента вы находитесь в оплаченном отпуске по временной нетрудоспособности, господин Тиссен.

– Я…

– Не надо, не надо вставать, лежите. Сейчас мы вас перенесем в кар.

– Можно мне воды? – попросил Юрген. – И в туалет. Я, наверное, сутки здесь провалялся.

– Вы находились в виртуальности меньше четырех часов, – сказал медик. – Сейчас вам нальют попить и установят катетер, вам еще нельзя двигаться. А пока вам зададут пару вопросов.

– Каких вопросов? Кто задаст?

– Я. Вопросы буду задавать я. – Офицер наклонился над Юргеном, – Майор Климентов, служба безопасности. – Вы помните, что с вами произошло?

Юрген потер лоб рукой. Вопреки словам хакера, голова не болела, но было такое ощущение, будто его глазами смотрел кто-то еще. Кто-то посторонний.

– Да, – ответил он, – кое-что я помню.

– Что интересовало взломщиков?

– Этого я знать не могу. – Юрген медленно покачал головой. – Они, знаете ли, со мной не разговаривали.

Медтехник подал знак, видимый только майору Климентову. Точнейшие датчики реанимационного комплекса «Харон», датчики пульса, давления и кровяных примесей делали его великолепным аналогом детектора лжи. Во время последней фразы Тиссена в его кровь поступила избыточная порция адреналина, а пульс участился. В переводе с тайного языка тела Юргена это значило одно.

Ложь.

Свечение люминофорных полосок на стенах туннеля, соединяющего удаленные сектора Ядра. Упругое покачивание кара на несущей воздушной подушке. Дрожащие капли стекают по лобовому стеклу – на въезде в туннель машина пробила густую пелену снега, нежного, как детское дыхание.

«Круиз-контроль активирован, – сказал кар бесполым голосом сервисной программы. – Точка назначения: клиника Седова»,

– Блокировать ручное управление, – приказал водитель и откинулся на спинку сиденья. Ему редко приходилось делать большее, чем менять маршрутные программы кара, а это было делом сколь необременительным, столь и скучным. Он покосился на своего соседа, чье лицо то пропадало в полумраке кабины, то выхватывалось из него встречным светом фар. Этому-то точно с работой повезло больше, и на месте он не сидел. По виду еще нет тридцати, а уже майор.

– А почему в «Седова»? – спросил водитель. –У него с головой неладно?

– С памятью, – ответил майор. – Он у нас кандидат на полное сканирование.

– Вспомнить что-то не может?

– Может. – На лице майора мелькнула усмешка. – Но пока не хочет.

«Вас вызывают по общегородской линии, – сказал кар. – Запрос по личному коду. Абонент Андреева Марта».

Антон вскинулся, сбрасывая подкравшуюся дрему. Сказывалась бессонная ночь и двойная доза болеутоляющего вдогонку. Голова казалась очень большой, прозрачной и обложенной ватой, как елочная игрушка в упаковке. Неприятное ощущение.

– Я отвечу, – поспешно сказал он. – Изображение, звук и ограниченный эффект присутствия.

«Для оптимального качества симуляции, пожалуйста, приведите голову в соприкосновение с подголовником вашего кресла, – попросил такси-кар. – Соединение установлено».

Антон откинулся затылком на подголовник, в который был встроен тактильный нейроинтерфейс. Закрыл глаза. В последнем не было необходимости, сенсорный сигнал шел прямо на зрительные и слуховые нервы.

– Привет, Марта.

– Здравствуй, кот. Я получила цветы.

– Какие цветы? – спросил он и почувствовал, что против воли расплывается в глупой улыбке. – У тебя появился новый поклонник?

Она засмеялась, и от нахлынувшего желания у него побежали мурашки по шее и спине, к счастью, она связалась с ним не в своем служебном аналоге, который он терпеть не мог с самого дня их знакомства. Неопределенно-симпатичная блондинка с пустыми глазами, похожая на говорящую силиконовую куклу. Настоящая Марта была темноволоса, красива необычно и обжигающе. А в глазах ее можно было утонуть, захлебнуться, особенно когда их наполняли нежность, покой и любовь.

– А ты ревнуешь? – спросила она. – Признавайся.

– Очень. Ты же знаешь.

– Знаю. Но слышать приятно. – Она тепло улыбнулась. – А теперь ты мне должен сказать, почему цветы. Иначе я не смогу нормально работать.

– Потому что я люблю тебя, – сказал он. – И еще потому, что сегодня ровно двадцать семь месяцев, как мы знакомы.

– Антон, милый…

Двадцать семь было ее магическим числом.

– Я помню, ты был в этом своем гадком аналоге. Маленький грязный человечек.

– Камбала.

– Да, Камбала. Я спрашивала, почему его так зовут, а ты не сказал.

«Ты помнишь не все, любимая, – подумал Антон. – Я рассказал тебе, что камбала – это такая рыба, совсем плоская, серая и незаметная. Она лежит себе тихонько на дне, и ее не замечают проплывающие сверху акулы, спруты и мурены. И рыбаки».

Сегодня в шесть часов утра Камбала прекратил свое виртуальное существование. Антон стер его из своего персонального базиса и уничтожил все резервные копии.

– А еще ты спрашивала у меня, тяжело ли это – жить без воспоминаний.

– Ты ответил, что тяжело. И спросил, что я делаю вечером в реале. Я сказала, что ничего, и ты пригласил меня в «Хрустальное небо».

Той ночью, когда они первый раз лежали в одной постели, сбив простыни в горячий и влажный комок, он долго рассказывал ей про мудрую рыбу камбалу. В темноте то разгорался ярче, то тускнел багровый уголек сигареты.

Дослушав, она прижалась щекой к его животу и сказала, щекоча дыханием и кончиками рассыпавшихся волос: «Теперь я, наверное, в тебя влюблюсь». И ее полуоткрытые губы, скрывающие сладкое жало подвижного языка, поставили в этой фразе долгое многоточие.

– Мне надо идти, – виновато сказала Марта, – меня ждут клиенты.

Ее протянутая рука прошла сквозь Антона.

– Опять? – обиженно спросила она. – Я же тебя просила, Антон.

– А я тебе объяснял, что на общественных линиях это небезопасно. – Она нахмурилась, и Антон поспешил сдать позиции: – Все, все, я знаю, я старый параноик. Сейчас все исправлю. Такси, – сказал он в сторону, – полное присутствие.

И тут же она оказалась в его объятиях. Живая и осязаемая. Смешанный запах розмарина и мускуса ударил ему в голову. Они целовались так, что оба начали задыхаться. Она отодвинулась, сжимая его руки выше локтей, и сказала осипшим голосом:

– Сегодня ночью, Зверев, спать я тебе не дам. Понял?

В ее глазах танцевали бешеные искорки, отражения той ночной сигареты, одной на двоих. И Антон, не ответив, опять потянулся к ней. Марта отрицательно покачала головой и чуть-чуть оттолкнула его.

– Мне пора, – твердо сказала она, – До вечера, милый.

– До свидания, – ответил он, зная, что вечером они не увидятся. Но не находя сейчас сил сказать Марте об этом.

Она улыбнулась ему на прощание. И он остался один в такси, подъезжающем к стоянке дневного рейв-клуба «Молоко». Часы на голографической панели показывали 11 часов 34 минуты. С Небес неторопливо падал снег.

Во всем Ядре нельзя было найти второе такое удивительное место. Сладко-гнилостный аромат беззакония притягивал сюда разномастных падалыциков – от со вкусом разлагающихся обитателей верхних уровней до элегантных торговцев пороками всех мастей. Эти, хоть и стремились смешаться с пестрой толпой первых, расплывались по ней, как радужные пятна бензина по воде. Красивые, но делающие воду непригодной для жизни и питья.

В других местах дело обстояло так – когда «бензина» становилось слишком много, происходило самовозгорание и пожар. Он мгновенно испепелял тех, кто оказался в эпицентре, и болезненно обжигал сопричастных. Вольные и невольные его жертвы наносили серьезный удар по своей посмертной репутации.

Примерные отцы семейств, ответственные работники, занимающие высокие посты или подающие серьезные надежды на средних. Их находили в окровавленных и заблеванных сортирных кабинках, умерших от передозировки легроинового стимулятора или оттого, что кто-то засунул плоскостной нож: им в печень. А то, что плохо для репутации клиентов, плохо и для клуба. Суровые ребята из Полиции Полиса опечатывали его двери.

Меньше чем через неделю вывеска над ними менялась на какой-нибудь пункт по наладке кибернетических протезов.

С «Молоком» никогда не происходило ничего подобного, вот что было удивительно. Регулярные одно время облавы завершались ничем – дюжина наглотавшихся «джампа» тинейджеров и торговцев нелегальным мнемософтом. Слишком мало для серьезных санкций. А «Молоку» подобные безуспешные рейды служили дополнительной рекламой.

Если что-то серьезное происходило в окрестностях клуба, то за его стенами. Пара неизменных охранников у входа пожимали плечами в ответ на расспросы. «Понятия не имеем о том, что случилось. У нас приличное заведение».

А еще это был единственный в городе дневной клуб. Он открывался ровно в пять часов утра и работал до полуночи, каждый день, без выходных. Разве это нельзя было назвать удивительным?

Антон кивнул охраннику справа, ответившему ему прозрачным взглядом без малейшего проблеска интереса. Его челюсти равномерно двигались, перемалывая розовую пластинку гормонального стимулятора. Безмозглая гора наращенных мышц, синаптических акселераторов и усиленных текстолитом костей, с треском натянувшая на себя черный костюм. Глаз его напарника вообще не было видно, их скрывала узкая зеркальная плоскость головного дисплея медиаприставки. Губы охранника шевелились, вторя неслышной постороннему уху песне. «Никто, никто, никто не любит тебя-а-а-а», – беззвучно пропел он, когда Антон, шагнув сквозь подсвеченную завесу из застывших в А-поле водяных капель, оказался внутри клуба.

Давление. Растущее давление на барабанные перепонки – ты погружаешься под воду. Кости черепа мелко вибрируют, добавляя неудобства, и в такт им вздрагивают зеркальные стены.

Это музыка.

Острые красные иглы, нанизывающие твои глазные яблоки, щекочущие твои зрительные нервы. Ползающие по телу разноцветные пятна. Белые водопады, обжигающие сетчатку.

Это свет,

Извивающиеся тела, полуголые, блестящие от пота и кондиционирующей пленки. На коже хаотично изменяющаяся вязь анимированных татуировок, как стая обезумевших иероглифов. Те, кто в одежде, выглядят еще больше обнаженными; прозрачные и имитирующие кожу ткани – мода этого сезона. Лица искажены макияжем, причудами косметических хирургов и повышенным содержанием эндорфина в крови. Движения рук и ног подчинены общему ритму дисгармонии. Разделенные на фазы белыми вспышками стробоскопа, они напоминают судорожные сокращения лягушачьей лапки, через которую пропущен ток. Время от времени кто-то падает и корчится в эпилептическом припадке, а стоящие вокруг отбивают ладонями такт неслышных ударов головы об пол.

Это танец.

А теперь собери все это вместе, сожми в кулаке так, чтобы жарко потекло сквозь пальцы. И швырни с размаху этот раздавленный комок плоти вниз. Туда, где, скрыв глаза за темными очками (овальные стекла, оправа тонкая, как гнутая титановая спица), раздвигая плечом беснующихся посетителей, Антон продвигается к известной ему цели.

Это танцпол клуба «Молоко», и веселье здесь в самом разгаре.

Новый трек обрушился пульсирующим грохотом, тягучим электронным воплем. Гибкое тело, на ощупь женское, но пахнущее самцом, прижалось к Антону. Чужая рука уверенно зашарила у него в паху. Он болезненно отпихнулся локтем. Шагнул вперед, явственно ощущая собственное возбуждение, подчинившийся мелодии ускоренный ток крови, медный привкус во рту. Психотропная музыка, самый безопасный из современных наркотиков, и «Похоть», самый модный трек этой зимы, – давай же! расслабься! дай волю инстинктам! Дай! Дай! Дай!