Текст книги "Знак Козерога. Сборник рассказов"

Чуть позже в этот день. Переговорный пункт города

Она: Девушка, ой, простите… пожалуйста, две минуты…

Диспетчер: Минимальное количество – три минуты.

Она: Ну, а мне надо две.

Диспетчер: Сотовый телефон покупайте!

Она: У меня на него денег нет.

Диспетчер: Тогда пишите письма.

Она: Спасибо вам за совет. Десять минут!

Собирает последние деньги, переписывает бланк заказа.

Мужчина молодой: Пять минут до Павлова. Скажите, вы всегда такая весёлая или…

Она: Или! (Не находит нужных денег). Извините, я не буду звонить, их всё равно нет дома. (Обращаясь к очереди). Всем пока!

Она выскакивает с переговорного пункта. На улице ноябрь образца 2003 года: и снег, и дождь, и лужи, и не зима, и поздняя осень, и ранняя весна. Частные извозчики жмутся к своим машинам.

Частный извозчик: Куда?

Она: (показывает рукой в сторону). Туда!

Частный извозчик: Без вопросов! Садитесь!

Она садится в голубую «девятку» на заднее сиденье. Водитель поворачивается к ней с самодовольной улыбочкой.

Она: Значит, 30 минут по городу, и на меня не смотреть.

Частный извозчик: Как скажете!

Машина трогается с места и, круто развернувшись, проскакивает на уже мигающий зелёный свет. Она тихо плачет.

Двое мужчин, оставленных героиней

Лейтенант ГАИ: Ну что будем делать?

Он: Сколько?

Лейтенант ГАИ: Стольник по-родственному!

Он: А полтинник по-братски!

Лейтенант ГАИ: Ладно. По-мужски: телефончик этой девушки, и расходимся, как добрые приятели.

Он: А хо-хо не ху-ху. Она моя невеста!

Лейтенант ГАИ: Не надо врать, товарищ водитель. Вы женаты, у вас сын, около одного года. Жену зовут…

Он: Как?

Лейтенант ГАИ: Какая разница! Ваши права, товарищ!

Он даёт 100 рублей.

Лейтенант ГАИ: Не надо. Ну, если честно – нет её телефончика?

Он: Нет. Мне её в новые кондукторы предложили. Познакомиться не успел.

Лейтенант ГАИ: Жалко. Хорошая девушка! Езжай, пока не передумал… А всё же вдруг узнаешь? Не в службу, а в дружбу. Я здесь каждый понедельник. Сообщи?!

Он внимательно на него смотрит.

Лейтенант ГАИ: Пол-литра с меня!

Он: Хорошо, товарищ-щ-щ!!!

***

Прозябать свою жизнь, это и есть наша карма. Вечно чего-то ждать, что вот ещё чуть-чуть и начнётся подлинное бытиё, стоит только тумблер повернуть, щёлкнуть выключатель и ты вернёшься к проживанию своей жизнью, да вот щёлкнуть этим тумблером большое искусство. Включиться – это не нажать кнопку ON после кнопки OFF… И к тому же вероятность того, что нужная тебе «маршрутка» только что уехала, всегда больше, чем то, что она вот-вот подъедет, когда ты её так сильно ждёшь.

Воскресный день какого-то дня

Падал большой, какой-то не причёсанный там, на небе, мохнатый снег. Он ложился на гладь озера в парке. На скамейке у озера сидел он, Эля, рядом синяя коляска на мягком ходу. Он пил пиво и глядел на падающий снег. Она следила за его взглядом. На том конце озера, в шашлычной играла бодрая музыка: тянуло запахом жареного мяса и уксуса с луком. Человек-азиат танцевал зажигательный танец с выходом, с приседанием на одну коленку и странным вращением кистей рук.

Эля: Весной надо съездить к маме. Она спрашивает, мы будем копать под картошку усад или нет. В этом году даже не всю картошку продали. Цены по три рубля за килограмм. Капусту вообще даром отдали, да и к новому году надо помочь зарезать телёнка.

Он слушает, но на самом деле вспоминает тот загадочно-праздничный день.

Полдень этого дня

Она плачет, они мчатся с частным извозчиком по городу.

Частный извозчик: Куда прёшь! (Сигналит все сильнее, ударяя по звуковому сигналу.) Блин! Борзота не местная! Колёса потные!

Он на маршрутке. На одной из остановок влезает пьяный, но не сильно агрессивный.

Он: Передаём за проезд!

Пьяный: Счас шеф… Включи погромче… На!

Он: У нас шесть рублей!

Пьяный: Почему?

Он: Потому что. Давай живее ещё рубль!

Пьяный: Да ладно, шеф, билет не надо.

Он: Будем платить!

Пьяный: Чё, крутой? Бери сколько дают.

Красный свет светофора. «Маршрутка» останавливается; открывается входная дверь; он перелазит с водительского места в салон; берёт за шиворот пьяного; тот начинает сопротивляться.

Женщина в годах: Да оставьте вы его, пьяный, что вам, рубля жалко?

Другая женщина: Да они оборзели, на вино хватает! Правильно, товарищ водитель!

Он выволакивает пьяного пассажира на улицу. В это время светофор переключается на «зелёный» свет. В хвосте «маршрутки» гудят автомобили.

Он: Ну что! Рубля жалко!

Пьяный: Да ладно, чё… так психовать.

Он: Заколебали потому что!

Пьяный: Я заплачу, хочешь, больше дам. Ну, правда, я ведь сам водила.

Он: А чё же ты тогда ё…

Пьяный что-то объясняет ему про то, что разбил машину, про то, что на ремонте, что денег потому нет ни фига, что завидно даже на тех, у кого такой хороший «мотор», и прочее.

Но в это время из второй машины, которая стоит в хвосте «маршрутки», из голубой «девятки» выскакивает Она и бежит к нему; за ней выбегает частный извозчик.

Частный извозчик: Девушка, блин, деньги!!!

Она подбегает к нему. Пьяный, понурив голову, что-то тихо бормочет. Она смотрит на него. Он смотрит на неё.

Он: Вы решили?

Она: Да!

Частный извозчик: Девушка… Из любви к вашему нежному возрасту – сто рублей.

Он отдаёт ему деньги. Они впрыгивают в «маршрутку». Пьяный глупо моргает своими большими карими глазами у дверей «маршрутки». Он возвращается, втаскивает его в салон машины, быстро заводит двигатель, и машина еле-еле успевает проскочить на уже переключающийся с «зелёного» на «красный» свет. Она садится на место кондуктора и улыбается всем.

Она: Здравствуйте, люди!

Пьяный: (в недоумении)?????!!!!

Частный извозчик подходит к своей машине, около неё двое крепко сложенных в кожаных куртках и наголо обритых молодых ребят, сзади его синей девятки стоит джип; он без разговоров отдаёт деньги, которые ему заплатил Он за Неё, молодые бритые ребята недоуменно пожимают плечами.

Частный извозчик: Надо шустрее рулем крутить. А не распальцовывать на барабанах.

Молодой человек в кожаной куртке: Я не понял?!

Голубая «девятка» срывается с места, лихо развернувшись на встречной полосе.

Частный извозчик: И не поймешь, урод!

Вечер первой встречи

«Маршрутка» с нашими героями возвращается в гараж. Рабочий день окончен. Ночной город: безлунный, беззвёздный – такой светло-жёлтый от уличных фонарей, такой бесконечно одинокий и неуютный, словно мы не жители этого города, а колонисты на Марсе.

На капоте шампанское, водка, хлеб, букет роз, торт, маслины, лимон, сыр, майонез – всё, что необходимо для праздника. Она смотрит на него, Он смотрит на этот город. На последнем сиденье отсыпается, уткнувшись лицом в стекло, тот самый пьяный водитель-пассажир.

Ночь. Уже ночь. Люди разбредутся по кроватям, по диванам; люди лягут вместе или порознь. Соединятся руками, переплетутся ногами, накроются телами, а может, и нет. А может быть, и не будет вообще ничего, кроме одной бархатной мглы, укладывающейся на стонущие ноги бегущей во Вселенной Земли.

Сторож подходит к «маршрутке» в которой горит свет. Лают собаки.

Сторож: Тук-тук-тук. Заканчиваем праздник. Мне собак надо выпускать. И начальник звонил, спрашивал, мол, все ушли.

Он: Дядя Вить, заходи. Праздник у нас сегодня, понимаешь? Настоящий. Это тебе не новый год! А такой, какой бывает раз в жизни.

Сторож: Понимаю ребятки. Понимаю. Я и сам молодым был. Но порядок. Да и то, у вас праздник, а у меня наказник.

Он: Мы тихо, дядь Вить! Ты же знаешь, я когда-нибудь оставался в гараже, гулял?

Она: Мы тихонечко, пожалуйста?.. А хотите, мы за вас подежурим?!

В сторожке слышно, как зазвонил телефон. Залаяли собаки и засигналила подъехавшая к воротам гаража машина.

Он:???

Она: Пожалуйста, мы же тихо!

Сторож: Ладно. Только двери плотнее закрывайте. Джек – дурак!.. Иду! Иду! Ишь, как сигналит, словно у райских врат. Иду! Раствори вас в осень.

Я не представляю, где и как в автобусе можно заниматься любовью, но наверняка для двух страстно любящих сердец это не проблема. Сколько есть мест, которые кажутся ну никак не приспособленными к этому. И знаю, что всё равно есть такие настоящие страстные, которые и этот неудобный уголок земли обратят в любовное ложе. Для настоящей любви нет неудобных мест… Почему – спросит читатель, автор не соединил своих героев в каком-нибудь романтическом месте? Даю вам слово, что не от недостатка воображения. Один мой знакомый рассказывал, что занимался любовью на рояле. И как гудел этот огромный белый зверь, когда любовники подошли к самому сладкому мгновенью.

Я знаю, я точно знаю, что и эта бездушная, железная машина вибрировала своими внутренностями и пела железной кожей своих частей.

А в луче прожектора две большие чёрные овчарки, затаив дыхание, охраняли это – не звериное.

Бывшая кондукторша в этот вечер набирала ЕГО номер. «Сотовый» звенел, а они целовали друг друга. «Сотовый» звенел и звенел, и поэтому Он, не отрываясь от поцелуя, искал рукой этот телефоно-глаз, присматривающий всегда за нами. Было слишком нежно, чтобы его найти.

Бывшая кондукторша кусала ногти и ждала, ждала ответа.

А они вслушивались в дыхание друг друга. Она случайно легла на телефон, «сотовый» включился, и бывшая кондукторша услышала ответ.

Это встревожено-высвобождающееся дыхание сладости и муки.

Бывшая кондукторша отпрянула от этой чёртовой коробочки, но потом, наоборот, жадно прильнула. Но на том конце пространства, где были Он и Она, продолжалась сладкая борьба. Телефон соскользнул вниз, ударился об пол. Бывшая кондукторша зажмурила глаза, а потом услышала ровный шум теплонасоса.

Маленький Ваня тихо спал, за окном была негромкая ночь. Женщина в слабом свете ночника набирала один и тот же номер, который был занят…

На следующий день. После случившегося

Бывшая кондукторша:– Легла, легла, актриса фиговая… фиговая! Тебе же не нравится рано вставать? Ты же не любишь ездить на автобусах. А сама в первый же день легла… (Трясёт сотовым телефоном). Бывшая кондукторша продолжала размахивать «сотовым» телефоном: «Я всё, всё слышала. Как ты дышала. Как ты дышала и стонала. Вот что надо было читать на вступительных экзаменах…

Бывшая кондукторша заплакала и пошла от своей подруги, обметая свои колени полами шубы.

Она: Света! Света!.. Прости!

Света махнула безнадёжно рукой с «сотовым» телефоном.

Разговор перед первым расставанием на 3-и дня

Она: Не спеши, побудь сколько надо! Я тоже не на день. Дня три– четыре надо побыть.

Он курит и молчит.

Она: Давай посмотрим, так ли мы всё делали… (Улыбаясь). Может, что-нибудь, где-нибудь и не так? А?

Он: Я люблю тебя!

Она: Я тоже, водитель мой!

Он: Хорошо! Давай… К тому же отцу дачу подломали, а он сам не в силах починить, хорошо, до…

Она: До 10 января. С наступающим Рождеством, любимый! Это тебе.

Он: А это тебе! Не опаздывай, как обычно, в 5—30 на углу! 10 января. Я люблю тебя и буду ждать, я очень буду тебя ждать…

Она: Я тоже люб-лю тебя! И я тоже буду ждать встречи с тобой!

Герой у родителей. Отец

Он со своим отцом в зимнем январском саду; в холодном замерзшем саду; устраивают сломанную дверь.

Отец: Руки и ноги бы вырвать и местами поменять, гадёныши!

Он: Надо не закрывать; или так, формально; а если новую железную дверь поставить, спалят весь дом?!

Отец: Вот, довели народ! Раньше хоть и при коммунистах, и без попов, а воровство за грех принимали! А сейчас! Тьфу!

Нет удивительней и прекрасней места, чем зимний сад; это не мёртвое безмолвие, это затаившееся затишье жизни. Спящая красавица!

Отец: Вон смотри, снегири! Ой, до чего-же красивая птица… Ну, сделал дело – выпей смело! Давай под огурчик, с сальцем! Прямо здесь, на столе, на снегу – выпить. Смерть! (Наливают). Ну, за дверь – чтоб стояла!

Он: Что это у тебя за водка, прошлого века, что ли?

Отец: Заначка с твоей свадьбы. Мать спрятала, я нашёл. Я тут на днях перебирал старые вещи, чтоб сюда это барахло снести. Так вот сунул руку в грудной карман своего старого пиджака, а там у меня четыре «четвертных», сто рублёв, по самым старым, до перестройки этой хреновой. Так вот, смекаешь – 100 рублей по тем временам заначка знатная… Вот так и по жизни, может, чё когда ценное, нужное запрятал, а потом вспомнил, сыскал. А это-то уже и не годится, и не нужно!

Он: Давай, бать, по второй, и домой. А то холодно. «Шо-то я змёрз». Ну, за Рождество!

Отец: Да, чудно! За все пьём: за конституцию, за рождество, за 8 марта, за день пограничников. Вот чьё время-то настало – водки!

Он: Пошли!

Отец: Погоди, дай еще посмотрю… Ты мать слушайся, если чего со мной, помогай.

Он: Отец, да ладно…

Отец: Слушай, слушай… Я на тебя все написал…

Он: Отец!?

Отец: Тихо! Сестру не забывай, сам держись. Как у тебя с Элькой дела?

Он: Нормально!

Отец: Вроде она ничего у тебя. А малой хорошенький, продолжит наш род, а то у Игоря одни девки! Ладно, пошли.

Отец оглядел спокойным внимательным взглядом сад, дом, вздохнул и пошёл, опираясь на лыжную палку, по узенькой в один след протоптанной дорожке среди сугробов. Над ним пролетела стая снегирей и опустилась на ближней сливе. Отец снял большие варежки, засунул руку в карман, собрал крошки, что там были, сдул мусор и бросил крошки на снег. Потом надел варежку и пошёл, аккуратно пробираясь меж сугробов.

Героиня у своих родителей в деревне

Мать: Алена приехала, радость моя, милая моя, слава богу, дождалась! Ну, раздевайся, раздевайся!!! Сейчас я тебя покормлю. Молочка может?

Она: Спасибо. Я не голодная.

Мать: Ну, проходи, проходи… Повзрослела…

Она: А где отец? Варя?

Мать: Отец у Печенеговых. У них там трубу прорвало. А Варька бегает где-то…

Она: Как у вы тут, как здоровье?

Мать: Подруга твоя, Маша, замуж выходит: «невеста-то с приданым»; никак нынче молодежь не дождётся, чтобы всё по закону, как надо… А теперь и венчаться надумала. Всё прибегала и спрашивала, приедешь али нет… если б я знала… Григорьев умер. А Пашка Голубев руки отморозил. Под Новый год поросёнка зарезали, продали, он с радости напился… да вот она радость-то как обернулась… Ну проходи, проходи!

Она: Здоровье-то как?

Мать: Нормально! Живем! Мы же тут все вместе, нам легче. Ты-то как? Работаешь?

Она: Работаю.

Мать: Где?

Она: … в школе, лаборантом по химии.

Мать: А живёшь где?

Она: В общежитии, у нас там хорошая компания…

Нет ничего светлее того чувства, когда приезжаешь к старым родителям. Раньше, намного раньше, когда мы были безнадежно молодыми, нас радовал НАШ приезд; приезд меня – горячо любимого. А теперь, когда родители стали старенькими, нельзя врываться, как ветер, нужно входить мягким тёплым ветерком, потому что важен ПРИЕЗД К НИМ – испуганный трепет птичьего сердечка, возвращающегося весной в свой такой новый и незнакомый старый сад…

На следующий день в деревне у героини. Венчание

Удивительное всё таки дело – венчание. Неверующие наши сердца всё равно стремятся под эти арочные своды, пред лица тёмных от времени икон. Почему?… а потому, что в глубине меня всегда над золотым крестом сине-голубое, с белыми облаками нежное небо и голуби над золотым крестом. И стройны наши колоколенки как церковные свеченьки. И есть удивительная уютность пространства, где расположены наши церкви.

Утро было морозное, свежее, лёгкое, как тело после хорошего сна. Во дворе гудела старенькая «копейка».

Парень со стороны жениха (вбегая в дом): Здравствуйте, баба Кать. А Алёнка проснулась. А то вчера договорились на 12 часов, а сегодня я поутру сгонял, оказывается, записано на 11 утра, так что надо быстрее… Батюшка Алексей у нас «строгай, но справедливый».

Алёна: Сейчас, я почти готова!

Мама: Вы там с Серёгой аккуратнее, скользко, дорога плохая. Да и много не пейте.

Парень со стороны жениха: Да вы что, баб Кать, мы же не пьём.

Мама: Свобода то вам сегодня какая – венчание…

Отец: Ладно, мать. Выпить сегодня не грех. Это можно, но аккуратно.

Варя: Алён! Алён! Возьми меня с собой!

Алёна: Ну, как я возьму тебя с собой? Где ты в машине сядешь? Машина не резиновая.

Варя: А я пешком тогда пойду!

Алёна: Варька!

Варя: Чего?

Алёна: Не вздумай, получишь!

Варя: Мам, можно мне с ними. Надо присматриваться, нравы изучать.

Мать: Лучше бы уроки изучала. Ишь как вас туда тянет…

Варя: А я всё равно пойду!!!

Парень со стороны жениха: Алён, давай возьмём Варю. Она у вас худенькая. Уместимся!

Варя: Алён! Алён, Алён, ну, Алён! Будь человеком, не будь упрямым ослом. Алён! Алён…

Алёна: Отстань! Ты же всё равно не успеешь собраться.

Отец: Она то не успеет. Плохо вы её знаете.

Варя, как молния, исчезает в комнате сестры.

Алёна: Ну врорде всё, поехали мы!

Варя (вслед за ней): Алёна, я уже почти готова!

Алёна: Ладно! А то и вправду по сугробам, как конь, поскачешь.

Варя: Сеструха, я тебя люблю! Правда-правдочка!

Алёна: Ну, пока! К вечеру ждите. А Варьку сразу после венчания.

Варя: Так точно, товарищ старший научный лаборант.

Парень со стороны жениха: Ну, пойдемте. А то не успеем. До свидания, баба Катя, дядя Ваня. Вернём в целости и сохранности.

Мама: Да уж постарайтесь.

Дверь в сени захлопнулась. Быстрый весёлый разговор молодёжи рассыпался в сенях, потом на крыльце. Залаял Дружок, потом заскулил, за ластился. Потом снова залаял. Мать и отец стояли посреди вдруг опустевшей избы с влажными от слёз глазами…

Жених сел в машину, хлопнув дверкой.

Парень о стороны жениха: Маша… Маша… после, после… в такой день нельзя…

Жених открыл дверку машины, что-то хотел сказать, но потом вышел из машины. Взял невесту за руку, она посмотрела сердито, но потом улыбнулась и пошла к «копейке».

Невеста: И куда я сяду! Вы бы ещё Дружка захватили.

Алёна: Машка, не выёживайся. Варя сядет ко мне на колени. А ну

садись. Блин, матом бы не ругаться!

Захлопнулись все дверцы. Машина тронулась. Шофёр Серёга включил музыку.

Синее море, только чайки за кормой.

Синее море, и далёк наш путь домой.

Там за туманами, горькими, вечными, пьяными,

Там за туманами берег наш родной…

Невеста: Выпьем водки!

Жених: Не дури, в церковь едем!

Невеста: Да! А что не пустят!? Я хочу!

Алёна: Давайте! А то что-то холодновато.

Варя: И я буду. Надо же, надо всё узнать!

Она: Сейчас кто-то куда-то пойдет пешком. Сергей, притормози.

Варя: Дядя Серёжа, жмите. Я всё, молчу, мумия.

Парень со стороны жениха: А чё, маленько можно, праздник ведь…

В едущей машине разлили по маленькой, выпили, закусили, немного помолчали, погрустили, но потом засмеялись и подпели Коле Расторгуеву, проникновенно и хором.

Там за туманами, вечными, пьяными,

Там за туманами любят нас и ждут!!!

Праздничный стол у героя. Рождество

Стол к Рождеству собирали скоро. Так как-то у нас получается, что Новый год – праздник, а Рождество – похмелье! Мама пекла пироги. К пирогам доставались солёности: помидоры, огурчики, квашеная капуста, аджика по-среднерусски по собственному рецепту, овощное ассорти с крупными кольцами лука. Мужчины ставили стол, ставили в холодильник водку, пиво, открывали банки. Жена Владимира – Эля «строгала» салат. Ждали в гости сестру с мужем и младшего брата с его девушкой. Звонок.

Он: А, привет, привет!

Сестра: Приветик! С Рождеством!

Мама: Не успеваю, старая стала. Вот и не спорится дело-то. С Рождеством всех!

Он: Проходите.

Отец: Младший-то не звонил, убежал с утра, а куда не сказал. С Рождеством!

Он: Ну, давайте ваши новые дублёнки.

Муж сестры: Ёлки! На улице морозец!

Отец: На Рождество всегда прихватывает.

Разговаривая о том о сём, проходили по комнатам стандартной квартиры. Я всегда удивляюсь, как преображается стандартная обстановка наших малолитражных квартир, когда праздник и когда гости. Какой свет в этих простых комнатах с одним окном и с двумя коврами: один на полу, другой на стене, со стенкой и зеркалом.

Какой покой переживает душа. А застолье, как костёр, то вспыхивает, то затихает, то пламенеет общей песней, то тлеет неспешным закусыванием.

Мама: Вот и пироги с картошкой!

Он: Ну, под картошечку по маленькой.

Сестра: А этот карапуз-предводитель клана, будет есть пирог с картошкой?

Раздаётся звонок во входную дверь.

Муж сестры: Не бойтесь, не гости!

Эля: Ванечка, Ванечка… смотри, какой костюмчик. Ну-ка примерь.

Он у нас любит наряжаться.

Мама: Положите ему капустки, чтоб аппетит был.

В комнату с мороза молодые и здоровые, счастливые и весёлые вваливается младший сын, со своей дквушкой….

Младший сын: Поздравляю всех с Рождеством! А то бишь с Днем Рождения! Это нам всем.

Мама: Вот так да!

Сестра: Ну ты, Санёк, даёшь!

Огромный преогромный букет роз, живых, жадно дышащих и смотрящих на вас своими топлёно-молочными глазищами поставили в красивую голубую вазу.