Текст книги "Дорога длиною в жизнь. Третья книга воспоминаний (жизнь в Израиле)"

Стиральная машина

Большую «заботу» проявила о нас одна из соседок дома. У неё от старости и ржавчины потекла стиральная машина. Пришлось ей купить новую. Что делать со старой машиной? Для того, чтобы выбросить её, нужно взять рабочего и ему заплатить. Она с большой «заботой» о нас предложила нам забрать себе старую машину. Мы, советские граждане, в лучшем случае видели стиральную машину «Золушка». Пишу специально для молодёжи. Машину «Золушка» нужно было внести в ванну и с помощью шланга из крана залить в неё воду. Затем следовало вложить бельё для стирки, насыпать сверху стиральный порошок и включить вращение специального устройства (покрытых резиной лопастей вентилятора). Вентилятор (его лопасти) будет вращаться, перемешивать бельё в воде с порошком. Затем, по вашему усмотрению, через некоторый период времени, выключить это устройство. Далее бельё следовало переложить в ванну и там уже вручную отстирать и прополоскать.

Вывесив бельё сушиться, нужно было вылить с помощью шланга воду и поставить машину сушиться. Такая стирка занимала весь день. Это были первые образцы советских стиральных машин. Такую машину нельзя было купить. Её нужно было «достать» на определённых условиях через зав. складом или знакомого продавца. А тут подаренная машина – просто шик. Может сама всё стирать. Жила соседка на втором этаже, а мы на четвёртом. Вот так, не зная машину, не проверив её содержание, доверившись соседке, наш зять Толя с большим трудом, взвалив машину на спину, принёс её на четвёртый этаж в нашу квартиру. Начали разбираться. Оказалось, что машина была заполнена водой, которую Толя притащил на четвёртый этаж. Печально. Однако, это ещё не всё. Машина течёт, не подлежит ремонту и не годна для эксплуатации. Но мы-то этого не знали! Первая стирка и первое включение – и вся квартира оказалась в воде.

Все работы в почете

Радио и газеты непрерывно толковали нам, что все работы в почёте. То, что мы и такие же репатрианты как мы подготовлены для более значимых и более эффективных дел, не обсуждалось. По радио различные журналисты рассказывали, что Стране не нужно такое количество учёных и инженеров. Стране были нужны рабы. Грубо! Да, такие были у нас ощущения. В Стране была часть населения, которая радовалась репатриантам, потому что было кому сдавать по всё более и более растущим ценам квартиры и помещения в аренду. Работал принцип рынка. Страна насыщалась дешёвой рабочей силой для выполнения уборок, строительства, охраны и т. д.

А что же делать учёным и специалистам, врачам, инженерам, учителям и т. д.!!! Страна этих людей (драгоценности, штучный товар для любой экономики) отправила на рынок труда. На рынок труда был отправлен ШТУЧНЫЙ ТОВАР. Об этом в последующих рассказах. А сейчас главное. Рынок труда для учёных и специалистов оставался прежним, рассчитанным на условия жизни до большой алии. Рынок потребления товаров и услуг вырос в десятки и сотни раз. Такой разбаланс между спросом и предложениями на рынке профессионального и научного труда должен был стать стимулом развития экономики и науки в Стране, должен был привести к созданию множества высокотехнологичных производств и новых научно-исследовательских структур. Такой рост профессиональных предложений должен был быть сохранён до того момента, пока каждому учёному и специалисту было бы найдено его место в Стране. Ничего этого не произошло.

Нет, очень большую «рыбу» (500 учёных, получивших возможность профессиональной работы на программе КАМЕА), Страна всё таки выловила. Ещё примерно 30 особо востребованных учёных были приняты на статусные должности в университетах. Может быть, ещё тысяча специалистов профессионально устроились в промышленности. Вот и всё. Это из 14 тысяч учёных с дипломами ВАКа, приехавших на новую родину. Кто виноват?

Возвращаюсь от рассуждений к тем дням первых месяцев приезда. Были дни, когда мы с женой вынуждены были по дороге из ульпана заходить в столовую для бедных, где нам давали совсем даже неплохой обед. Там были такие же как мы интеллигентные репатрианты.

Иногда мэрия Тель-Авива на небольшой садовой площадке возле рынка раздавала нам пакеты с овощами и фруктами. Там собиралась большая очередь. Это было для нас унизительно. Однако, мы тоже ходили пешком 30 минут в одну сторону за этими пакетами. А что было делать? Кушать же нужно было.

Мы на новом для нас языке, показывая прекрасно оформленные рисунки в книгах о Москве, Одессе, Киеве, Кишинёве, рассказывали соседям об этих городах, а они, безразлично слушая нас, спрашивали знаем ли мы что такое лифт!!!! Так было!!!

Шёл 1991 год

Вот почти на таком восприятии местных израильтян начинали складываться наши отношения почти во всех областях. Нам были рады, воспринимая нас как рабочих, солдат, уборщиков и работников по уходу. Однажды мой товарищ, в то время по ульпану, предложил мне пойти с ним в магазин мужских рубашек. Он там подрабатывал. Хозяйка магазина попросила его привести помощника для складывания рубашек. Хозяйка высокомерно посмотрела на меня, задала несколько вопросов и сказала, что я ей не подхожу. Почему я ей не понравился? Не знаю.

Моё личное ощущение того времени – это унижение, унижение и унижение. Нет, нет. Так ощущали себя не все. Было множество примеров других. Однако, я ведь пишу личные свои воспоминания и ощущения. Какие-то организации проявляли о нас заботу. К примеру, несколько раз водили нас на местные концерты и даже в театр. Однако, эти местные концерты были на таком любительском уровне, что создавали ложное впечатление о культуре Страны и народа. Нам часто пели песню АЛИЛУЯ и ещё несколько подобных и мы думали, что это и есть вершина творчества Страны.

Очень недобрые впечатления были от наших ульпанов. К нам в класс приходила симпатичная, улыбчивая, добродушная, толстая претолстая девушка солдатка, садилась одной половиной попы на стол и разговаривала с нами на иврите. Уже этот поступок вызывал у меня удивление. По моему воспитанию он был вершиной бескультурья. Русский язык она не знала. Все пояснения слов были на пальцах. Этот метод назывался погружением.

Погружение в язык

Погружением в язык. Однако, им следовало заниматься специалистам, а не случайным солдаткам (вчерашним школьницам). Метод требует долговременного общения в среде в различных часто повторяющихся ситуациях. В данном случае его превратили в насмешку. Вот так проходило наше первое знакомство со Страной.

Моё сознание всё время искало разницу в развитии нашей Новой и оставленной нами Страны. Эта разница в моём сознании оказывалась далеко не в пользу Израиля. Лишь в одном израильтяне выигрывали. Они бесконечно любили и гордились своей Страной.

Они с гордостью рассказывали, как преодолевали карточную систему питания, как осушали болота на севере, превратив эту местность в полигон для мигрирующих птиц, как создавали своё сельское хозяйства и промышленность. Нам было трудно назвать заводом то, что выглядело ремесленной мастерской. А они гордились.

Наши друзья репатрианты

Скрашивали наши настроения, безусловно, ранее приехавшие друзья. Пару раз к нам в Яффо приезжали на машине из Иерусалима Володя, Анюта и их сын Игорь Шнайдеры.

Мы очень благодарны им за дружескую заботу в наши первые годы репатриации. Они сами были недавними репатриантами. Видимо в них был более сильный репатриантский дух.

Они даже возили нас на море. Заботилась о нас семья Сониного брата Ромы. Такие же репатрианты, как и мы. Они оказались более стойкими в новой реальности. Ромин тесть, т. е. отец его жены Ларисы, принялся учить меня ивриту. Он изучал его в молодости. Даже Сонина сестра Рима с мужем Юрой приезжали из Сдерота. Юра – профессиональный парикмахер, и он всех нас подстриг.

Появились новые друзья – Фрадкины Фира и Феликс. Она, Фира, врач (ухо-горло-нос), он – инженер-электрик. Феликс несколько раз настойчиво предлагал мне создать свою партию. Идеологию такой партии мы с ним много раз обсуждали. Однако я эти предложения и рассуждения, как правило, переводил в шутку.

Партийное строительство

В тот период под партией я понимал нечто подобное тому, что было создано Лениным. Под партией я понимал классическое идеологическое объединение людей, которые ставят перед собой общенациональные цели. Только после многих лет жизни в Израиле я понял, что был неправ.

Вернее, наоборот. Я был прав, но Израильская политическая система строилась иначе. Наши партии Ликуд, Шас, Еврейство Торы, Авода и т. д. – вовсе не идеологические образования. Они создаются только на основе либо секторальных запросов избирателей, либо личных стремлений к власти. Я не замечаю в этих партиях общенациональной идеологии. Иногда эта открытая борьба за депутатское кресло, а тем более, за кресло в Правительстве, обретает форму откровенного шоу и издевательства над чувствами и верой людей.

Вот прошло уже много лет как я живу в Израиле, но до сих пор так и не понял каковы объединяющие граждан Страны скрепы.

Ныне порой мне кажется, что в борьбе за секторальные интересы различные группы людей (таких групп много) готовы расстаться с любыми базовыми основами государства, разорвать их в клочья, добыв для себя наиболее весомую часть. А в те первые дни приезда я, конечно, этого всего не видел и даже однажды мой мало знакомый товарищ из ульпана привёл меня на собрание партии МЕРЕЦ. В комнате было примерно 10 арабов и мы с товарищем. Все говорили по-русски. Нас угощали кофе, печеньями и говорили о необходимости мира. Слово Мир меня вполне устраивало. Оно предполагало то, что я нахожусь среди друзей и единомышленников.

Общение

Наше общение с друзьями в первые дни приезда скрашивало дни нашей жизни. К тому же Фира и Феликс оказались из Уфы и были в родственных отношениях с семьёй нашего зятя. Мы познакомились с ними в ульпане и очень хорошо относились друг к другу.

К сожалению, их уже нет на нашем свете. Часто приходила к нам Толина мама. Она старалась быть успокоителем. Её главной заботой было обустройство её сына. Это правильно и даже здорово, если только под заботой о сыне подразумевается забота о его семье. Именно так в то время мы и понимали эти беспокойства и заботы.

Однажды на радио РЭКА была передача, которая называлась: «если бы я был директором». Набравшись смелости я позвонил и что-то говорил, отвечал на вопросы, в том числе на вопрос: «Кто Вы?» Ко мне на мой телефон посыпались звонки. Среди звонков был и звонок от главного инженера израильского водовода. Он пригласил меня приехать к нему домой в Нацерет.

Хороший дом, хорошие слова

Я приехал. Хороший дом, хорошие слова и связь на короткое время. Он желал воспользоваться моими связями в Молдове для того, чтобы заработать миллион. Мне казалось, что он проявляет ко мне интерес не только в своих интересах, но и пытаясь помочь мне. Однажды, зная, что у меня будет встреча с Премьер-министром Молдавии, он попросил меня его с ним познакомить. Я познакомил. Он на встречу не принёс никаких предложений. Однажды я поехал в Молдавию решать вопрос приобретения радиолокатора. Он попросил меня привезти образцы минеральной воды, вина и предложения по поставкам цемента. Для Молдавии в то время ещё моё имя было достаточно авторитетным. Все эти образцы я получил с помощью очень высоких руководителей Республики. Они были уверены в том, что там где я, всё решается продумано. Я привёз всё и передал этому товарищу. На этом наши отношения завершились. За вино я слов благодарности, конечно, не получил. Мнение о моей серьёзности в статусе репатрианта у руководства Молдавии было разрушено. К сожалению, я не бизнесмен, и наш контакт ничем полезным не завершился.

Верные водители

Вскоре из Одессы приехала мамина родная сестра с семьёй дочери. Им со всеми вещами помогли из Одессы приехать в Кишинёв к поезду Москва-Бухарест мои замечательные верные водители Жора Никорич и Павел Дода. Спасибо им за многолетнюю и верную службу. Поселились моя тётя с семьёй дочери на съёмной квартире в Холоне. Хотя Яффо и Холон два разных города, они расположены так близко, что мы пешком медленным шагом ходили друг к другу в гости не более 20 минут. В августе приехал мой брат со своей семьёй. Поселился он в кибуце близ Нетании. Так без ясности в завтрашнем дне проходили для нас первые два месяца.

Предшественники

Так, в серых красках, я рассказал о первых впечатлениях о моей теперь новой исторической Родине. В то время я не принимал во внимание то, что эта Страна была построена для нас, репатриантов, нашими предшественниками. Мы ничего не знали об их героическом труде и трагических боевых годах сопротивления, отстоявшего еврейскую государственность. Честь им и вечная память защитникам, отдавшим свои жизни за еврейскую землю. Ныне серость моих восприятий покрыта цветной вуалью моих чувств и любви к людям этой героической Страны. Однако это теперь.

Тем не менее, я пишу свои воспоминания и стараюсь, читатель, быть перед тобой честным. Таковы были мои личные восприятия.

Моё первое интервью в Израиле

Газета «Вести», примерно через два месяца после репатриации. Один мой новый случайный знакомый из репатриантов семидесятых годов решил направить ко мне журналистку. Почему-то я в тот период не понимал, что журналистам нужна сенсация.

Ну а как же!!! В Страну в качестве репатрианта приехал генерал-лейтенант, руководитель большой организации в статусе одного из министров агропромышленного комплекса республики Молдова.

Объясняю, что я действительно генерал-лейтенант в системе Государственного Комитета СССР по Гидрометеорологии и контролю природной среды (Госкомгидромет СССР).

Этот государственный комитет в советское время был особо значимым. Достаточно сказать, что без консультации с его организациями не взлетал ни один самолёт, не отплывал ни один корабль, не запускалась ни одна ракета, не формировались ни одни государственные планы, не планировалось строительство ни одного значимого объекта, не формировались планы боевой операции.

Обычно после написания статьи журналисты её мне показывали, чтобы сверить правильность понимания журналистами высказанных мной мыслей. И это, с моей точки зрения, правильно. В таком случае в статье точно отображается высказанная мысль. Во время интервью человек может волноваться, может не точно выразить свою мысль.

Делать на неточности выражения мыслей сенсации, «подлавливать» человека на этом в Израиле нередко стало журналистским хобби.

Оказывается, что свободную журналистику в Израиле правило чести не касается. Чихнул человек в процессе интервью, журналист отобразит это событие так, как захочет это обстоятельство представить. Одним словом, журналистка своей кошачьей мягкостью сумела вытащить из меня искренние переживания первых дней репатриации по поводу необустроенности и отсутствия ясности будущих жизненных перспектив.

Прежде всего всех интересовал вопрос: «как могли выпустить из СССР человека столь значимого и высокопоставленного, да ещё и возглавлявшего военизированную организацию?» Объясняю, что в государственном хаосе 1991 года практически все ограничения на выезд, тем более евреев, были сняты.

Создавалось впечатление, что русским, украинцам, молдаванам, азербайджанцам и гражданам всех остальных советских республик было желательно, чтобы евреи уезжали. Ведь, при этом, им доставались наши места работы, должности, квартиры и всё, что было в этих квартирах. Мне, человеку заслуженному, депутату Кишинёвского Совета, лауреату государственной премии СССР в области науки и технологии, руководителю самой большой в Стране, известной в мире организации по активным воздействиям на атмосферные процессы, на пленарном заседании Кишинёвского Совета депутаты дважды со своих мест в зале кричали, что бы я уезжал в свой Израиль. Подчёркиваю слова в «свой Израиль».

Такова была обстановка в разваливавшейся Стране и, соответственно, поведенческая философия людей, подобная философии грифов и шакалов, слетавшихся и собирающихся стаями на «жертвы». Они без стыда, совести и профессиональной готовности стремились, как можно быстрее захватить квартиры, остающееся имущество и места работы. Страна разваливалась. Я ещё не успел отъехать от дома, как двери моей квартиры пытались открыть.

В Стране наступил хаос.

Правила жизни изменились.

«Хочу быть полезным»

Я не сомневался в искренности журналиста по отношению ко мне и, как профессор Плейшнер из фильма «17 мгновений весны», потерял чувство осторожности и открыл душу своих переживаний первых дней прибытия в Страну.

Ведь я приехал в свою, желавшую меня, Страну. Для меня это значило: «Открывай душу, кругом свои и они все тебя любят». Да, я был плохо подготовлен к психологическим проблемам человеческих отношений. Как это могло случиться со мной, создателем и многолетним руководителем большого коллектива!!! Как???

А как это случилось с проф. Плейшнером? Вот так случилось и потом ещё много раз случалось со мной. Мои суждения и восприятия первых дней абсорбции обидели родственников со стороны моего бывшего зятя. Они хотели бы слышать от меня восторги, а моя голова всегда настроена на реальность восприятия и ответственность за будущее всей семьи. Впрочем, мы выросли в разной ментальной среде и по-разному воспринимали новые условия жизни. Эти восприятия почти сошлись, но не скоро. Эта сходимость происходила медленно. На фото – запуск ракеты «Кристалл» с пусковой установки «Молдова» и мой портрет. Она напоминает мне моё прошлое (см. книгу первую и вторую).

Здравствуй, новый период жизни

В общем, «ЗДРАВСТВУЙ НОВЫЙ ПЕРИОД ЖИЗНИ!!!»

«ХОЧУ БЫТЬ ПОЛЕЗНЫМ» – это те намерения, с которыми я приехал в Израиль. Вероятно, это та часть пути, горизонт которого я видел в своём четырёх-летнем возрасте – день Победы, шагая солдатским шагом и распевая песню: «Мать сыночка провожала…» (см. мою книгу первую воспоминаний из детства и сон из книги второй). Это не лозунг. Это действительно одна из целей приезда и моя уверенность в том, что я буду очень востребован.

Как всё было – читайте в дальнейших моих размышлениях.

Картинка из памяти, и сон оказались очень пророческими. Мне 50. Мой профессиональный опыт и международный авторитет в области активных воздействий на атмосферные процессы признан в мировой науке. Крупнейшие учёные разных Стран хотели со мной общаться, признавали меня одним из лидеров в этой научной тематике.

Этот опыт должен быть использован в Израиле. Так я думал. Однако, я не учитывал менталитет своего народа. А может быть это общий порядок признания тебя в новой научной среде. «Что было, то было. Мы тебя послушаем, но наши места заняты», такова суть ситуации.

На пути к моей цели нужно было пробиваться, преодолевая сопротивление тех, кто уже выдавал себя за великих специалистов. Жизнь заставила меня пройти свой путь в профессии в новой Стране заново. Мне пришлось в возрасте 50 лет в 1991 году продолжить свою жизнь с нулевого статуса. Принцип такой. «Ты велик? Докажи!!! Однако, будь готов преодолеть сильнейшее сопротивление людей и значимых в твоей области, и начинающих, и просто тех, кто в тревоге за своё место в университете будет тебя унижать.» Далее был длинный путь преодоления, от 1991 по 2019 год.

Премия

В 2019 году в большом заполненном зале театра «Габима» в Тель-Авиве от имени министерства интеграции и министерства обороны Израиля за достижения в науке и общественную активность я получил самую высокую награду для учёных-репатриантов.

Ныне министерство интеграции называет её государственной премией. Я её получил. А в 2021 году в честь учёных репатриантов создана специальная роща, где в честь меня растёт на израильской земле моё дерево!!! Представляете себе, что это моё дерево, корни которого питаются влагой и средствами жизни из еврейской земли!!!.

Я преодолел. Среди гостей этого мероприятия в театре были лауреат государственной премии в области экологии проф. Йосси Лешем, прославленный в танковых сражениях генерал-танкист Хаим Эрез, министр интеграции Софа Ландвер и вся её канцелярия, ректор Холонского института технологии проф. Эдуард Якубов со своей канцелярией и членами комиссии по награждению, профессора разных университетов, офицеры и солдаты военной авиации, мои родные, главный учёный и генеральный директор министерства интеграции проф. Зеев Ханин и Алекс Кушнир, близкие, друзья и, конечно, мои дочь и внучка.

Я был счастлив тем, что в зале моя жена, дочь с мужем Романом, внучка с мужем Даниэлем и его мамой, одна из племянниц Ира, Таня Манусова, дочь ушедшей из жизни очень авторитетного профессора Нонны Манусовой и очень общественно активная сотрудница музея Яд Вашем.

К сожалению, министр обороны Авигдор Либерман по служебным обстоятельствам не смог прийти на это инициированное им мероприятие. Однако потом по телефону он меня тепло поздравил.

Большой зал главного театра Страны был на 100% заполнен гостями. Созданная министерством интеграции обстановка располагала к хорошему настроению.

В фойе театра и на первом, и на втором этажах было много столиков. На них было вино красное и белое, прохладительные напитки, всякие пирожки, фрукты и другие закуски и, важно, доброжелательные, обслуживающие мероприятие, улыбающиеся девушки и молодые ребята. Всего награждаемых было 4 человека. Один человек от спорта, по одному из области культуры и медицины и один от науки. Конечно, все эти люди пришли со своими родными и друзьями. Награды должны были вручать министр обороны, он же Председатель межправительственной комиссии по алие и абсорбции Авигдор Либерман и министр интеграции Софа Ландвер.

Однако обстоятельства не позволили министру обороны прийти. Награду вручали министр интеграции Софа Ландвер и все члены отборочной комиссии во главе с ректором Холонского института технологии Эдуардом Якубовым и генеральным директором министерства интеграции Александром Кушниром. Перед вручением награды о каждом награждаемом был показан небольшой фильм, предварительно снятый на месте работы.