Текст книги "Золотая лихорадка на рыбалке"

Золотая лихорадка на рыбалке
Леонид Шевцов

Дизайнер обложки Леонид Леонидович Шевцов

© Леонид Шевцов, 2023

© Леонид Леонидович Шевцов, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0060-8559-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Рассказ

Вот кто придумал, что «детство беззаботное»? У меня их, забот этих, была просто охапка. Каждый день появлялась куча новых. Зато точно счастье состояло в том, что все эти заморочки, или почти все, были мною разрешимые. Про большинство из которых родители даже не знали. Я сам с ними разбирался.

В этом было особое удовольствие, потому что я себя ощущал почти ничем не уступающим взрослым: самостоятельным и успешным. Разве что не целовался с девчонками у всех на виду… Да, скорее всего, в то время ещё совсем не целовался. А так, что касалось большинства остальных вопросов, то никакой разницы я не видел! Ну, как мне тогда казалось.

К тому моменту, о котором я сейчас расскажу, я был вполне зрелым пацаном: мне было двенадцать, и я тогда уже знал, откуда дети берутся. По моим наблюдениям они появлялись у тех дядь и тёть, кто много целуется. Во всяком случае, такая устойчивая взаимосвязь очень бросалась в глаза.

Наверно мне было тогда ещё не до девчонок. Но тяга к совместному общению у меня уже сильно обозначилась. И многое, что поднималось при виде симпатичной девчонки. Где-то там, глубоко внутри, что-то начинало шебуршиться и глупить… И дёргать меня как за ниточки без личного на то желания. И я был похож рядом с ними на клоуна с причудами.

Впрочем, сейчас не об этом…

Ну, так вот, был у меня очень замечательный приятель – Мишка, который младше меня на год, и считал меня «Всезнайкой». И, несмотря на свою бесшабашность и рисковые проказы, из-за чего он часто оказывался в детской комнате милиции, но именно я для него являлся большим авторитетом и ведущим заводилой многих наших подростковых начинаний.

Мы были как родные братья. Всё лето проводили вместе за играми, рыбалкой и развлечениями, и прочими важными делами. В общем, за всем тем, что и называется настоящая жизнь! Ну, если не жизнь, то летние каникулы!

В эту ночь мы планировали пойти на рыбалку.

В нашей полноводной и большой реке в основном ловилась крупная рыба. Чаще всего это были карпы, который достигали веса до двадцати килограмм. Когда такого поймаешь, то хрюкал как поросёнок, да и размером он почти как тот. Сами вытащить такого мы бы не смогли, потому как сил на подобного «кабанчика в чешуе» попросту не хватало. А вот та рыба, что была поменьше хотя бы килограмм восьми, как раз такая для нас, пацанов, уже являлась желанной и ценной добычей.

Сам я с юга России, и у нас там существовали свои какие-то прижившиеся словечки. И в нашей местности всем известного карпа именовали «ко́роп», «коропчу́к». Поэтому и я буду дальше иногда его называть именно так, а вы постарайтесь не очень строго, а, как сейчас модно говорить, толерантно (пожалуй, тут этот термин имеет самое уместное применение) отнестись к привычным в разных областях словам: Россия – она ведь большая, и всех своих людей добром и любовью привечает, и за язык и говор совершенно точно никого не осуждает.

Иногда нам с Мишкой везло. И тогда мы могли после сильной поклёвки, когда закидушка заверещит громко и радостно над рекой, выудить крупную рыбину даже до десятка килограмм. А чуть меньше, так и вообще вытаскивали постоянно. Без добычи с рыбалки редко оставались. А если приходили пустые, то, значит, продали её по дороге. От хозяек, желающих её купить, отбою не было.

Расскажу вам немного про то, что я знал наверняка лучше, чем о девчонках – это про ловлю карпа. Тут я точно клоуном не был.

Когда он клюнет и заглотит крючок, то обязательно уколется им. А уколовшись, испугается от неожиданности и метнётся куда подальше. В этот-то миг затрещит катушка. И это значит, что карп на крючке и прочно за него зацепился.

Вот теперь-то и начиналось то трудное дело, что и называется «рыбалка» – вытянуть этого упёртого как осёл «речного кабанчика» до себя. И только когда карп оказывался в рыбнице, тогда он и считается пойманным. А это у рыбаков получалось вовсе не каждый раз.

И чтобы подвести, подтянуть его к себе, приходилось с ним бороться и поступать по-умному. Нужно его потаскать вперёд-назад пока он вдалеке. То подтянуть, то попустить немного. И стараться только так, не торопясь, её вываживать, чтобы дать ей измотаться.

А когда подтаскиваешь, а она ведь строптивая, упирается, поэтому нужно быть сильными пацанами, чтобы с ней справиться. И знать, что надо делать, чтобы её изнурить, и как с ней обращаться при вываживании.

Но короп тоже с головой. А вы что думали? Это уж поверьте мне. Точно вам говорю, что ума у него поболее, чем у мишкиной собаченции будет. И что только Мишка держит эту «визглю-писклю»? Да, ладно…

И она – не собака Михина, а рыба – прикидывается и показывает, что устала и тянется после такой борьбы тяжёлой колоша-колошей.

С ней так «бодаться» можно целую вечность. Уж все десять минут – это точно, а то и двадцать, пока ты её к мостику подведёшь и на него поднимешь.

А когда подтащишь коропа к своему мостику, вот тут-то предстоит самое ответственное дело – захватить его в подсачник и вытащить на настил.

Когда эта хитрюга оказывался совсем рядом, и стоило ему только приподнять морду и дать вздохнуть глоток воздуха, короп, как пришпоренный коняка, становился на дыбы, начинал бить хвостом и рваться, и улепётывал в обратную от мостика сторону, причём с неимоверной скоростью, утягивая за собой удилище.

Часто карпу удавалось, и он срывался с крючка. Такой вот «облом». Хорошо знакомое всем рыбакам ощущение. Мне даже один раз на эту тему строчка стиха в голову пришла:– «Близка́ была рыба, да ты не рыбацкого пошиба», когда у кого-то из ближайших к нам рыбачков добыча сорвалась с крючка возле самого мостика.

Дальше, правда, стих писать не стал. Не моё. Там, в стихах, люди про «шуры-муры» сочиняют, «любовь-морковь» всяко-разную. А я что? Стал бы писать про «рыбалку на русалку» что ли? Как-то, на мой взгляд, так подставляться при нашем-то основательном опыте было бы совсем глупо. Ведь нас, даже ещё совсем мальцов, а уже тогда наши старшие мужчины: братья, отцы наши с Мишкой и дядьки, и дед, частенько брали с собой на рыбалку. А стихи писать вот никто не учил. Да и кто будет деньги тратить на всякие плаксивые стишки? Только девчонки, да и то вряд ли!

Так вот. Если короп большой, то иногда мог та-а-ак дёрнуть, что вырвать спиннинг из рук. И тогда тот, торча в воде как поплавок, на стремительной скорости начинал уплывать к противоположному берегу.

Но, где-то на середине широкой реки, удилище останавливалось и плавало на воде. Это значит, что умная рыбка, пока она удирала, то, невероятным образом, сумела освободиться от крючка. И вот ведь фокус в чём – в этом необычайном умении освобождаться во время той борьбы и выплёвывать вонзившиеся во рту крючки! А такой способностью обладают все эти коропчуки…

Я же говорю вам – головастая рыбина! Умная и с поразительными умениями! В общем, таких ловить – это совсем непростое занятие, как некоторые думают!

А бывало иногда, когда какой-либо рыбачок так крепко держал своё удилище, что от неожиданного рывка крупного» кабанчика», он сам резко слетал в воду под громкий хохот всех окружающих «специалистов», которые наблюдали его борьбу с добычей.

– Кто ж так делает, рыбоед? – было самой мягкой фразой, которую можно в тот момент услышать, после такого фееричного полёта.

Ну, и естественно, «добрые» и своевременные советы:

– Хватай его… вон он… вон он, к другому берегу рванул, только пятки сверкают… За ноги хватай, за ноги!.. – И прочие небезразличные рекомендации «болельщиков».

Ну а рыбачку-растяпе опять оставалось лишь плыть совсем неблизко за своей снастью.

Так что нам с Мишкой доставалась добыча помельче, которая, к тому же и вела себя не столь своенравно и не обладала подобной силищей. Тогда мы с такой рыбой, поменьше размером и весом, могли отлично справляться. На нашу долю её хватало. И ловилось её нами даже больше, чем у многих других рыбаков.

Дома улову были всегда рады, потому как рыба ещё живая, и мясо «на пожарить» у неё молодое, нежное, чуть сладкое и без мелких косточек, которыми приходилось бы плеваться.

Тот кто как, а мы с Мишкой только так и делали, если не в гостях. Ну а как ещё, чтобы мелкие кости в горле не застряли, пока ты там с ними возюкаешься? А с этой рыбой всё получалось культурно: засунул пальцы в рот и быстро вытащил крупную косточку.

Очень важно ещё и то, что домой она доставалась совершенно бесплатно. А это тоже имело большущее значение. Известное дело – когда детей в семье много, то зарплатных денег всегда мало! А у нас на юге даже соседские дети как свои, и кормить приходилось всех и каждого, когда в чьём-то доме обед заставал детвору во время игры.

Я зачем вот так подробно это всё рассказываю? Да затем, чтобы было понятно, что мы с Мишкой к тому моменту были серьёзными и ответственными в этом деле пацанами, и старательно зарабатывали либо почёт и уважение сверстников и сверстниц, а также их родителей, либо небольшие, но честные «пиастры» на мороженое или лимонад. Или на то и другое сразу: на всё хватало, и на семечки в придачу. Если поймаем, то будем дома в почёте, как добытчики. Ну, или продадим, пока возвращаемся, по пятьдесят копеек за кило рыбы. Определять вес своей покупки хозяйки, особенно молодые, умели, как правило, «на глаз». И мы им верили и не торговались.

А ещё, с вырученных денег, нашим мамкам и на молоко хватало, краюху пышного свежего белого хлеба и на Докторскую колбасу. Даже на это можно было им подкинуть, чтобы показать, что мы тоже не «фу-ты ну-ты, местные шалопуты». Полтора-два рубля раз-другой в неделю всегда можно было потратить за счёт нашего рыболовного промысла.

Я вот вам сейчас рассказал, как надо карпа ловить. А теперь быстро расскажу, как надо собираться на рыбалку! Серьёзное дело требовало ответственной подготовки.

Традиционные вечерние сборы состояли из многих дел: проверка снастей, копанье червей на огороде под свет фонарика (вот почему бы засветло их не накопать?), отваривание яиц и картофана себе – на воде всегда есть хочется. Приготовление приманки из пшёнки. Ну и яблоки-грушы надо бы немного собрать, чтобы было чем заниматься между клёвом. Потом укладка вещей и снастей по сумкам.

Закончив с этим, мы с Мишкой «расползлись» по своим домам. Мишка имеется в виду, «расползся». Хорошо, что они у нас, дома наши, стояли напротив. И Мишке от меня надо только дорогу перейти до своей визгливой мелкой собачки в будке, которая постоянно заходилась неврастеничным лаем, когда кто-то к ним во двор входил. Выворачивало ей, такое было впечатление, почти наизнанку от собственного истошного тявканья. Это то ли от испуга, то ли от обиды, что не выросла и такой мелочью осталась. «Звонок» она, конечно, был знатный. Не услышать её было невозможно.

Ночь перед рыбалкой проходила, как всегда, в беспокойном сне-ожидании:– «Что день грядущий, нам готовит?», когда снится непрерывно дёргающийся кивок спиннинга, или срывающийся в самый последний момент с крючка короп. Или огромный сом, который как бревно подтягивается к мостику и ты, спрыгнув в воду, и, сам ошарашенный этим уловом, и даже во сне не доверяющий такой удаче и всему происходящему, тянешь огромного сома на берег.

Рано утром я просыпался легче, чем Мишка, и мне зачастую нужно было идти к нему, чтобы его разбудить. На будильники он не реагировал и, после прозвона начинал спать только крепче… Или реагировал?… Наверное, всё же, реагировал, но с противоположным, как бы, результатом.

Так реагировал, что поднять его после звонка будильника можно было, вылив на голову литр холодной воды. Но иногда и этого было мало. Нужно было литра три! А вот если без будильника его поднимать, то он вставал совсем легко – где-то с тридцатого раза, если его потрясти и проорать: – «Мишка, проснись!».

Так начинались все наши рыбалки!

Раннее утро было совсем обычным, и ничто не предвещало последующих событий. Таких событий, которые если случаются, то надолго запоминаются.

Мы «загрузились», взяли снасти и сумки, и «почапали» на свой рыбацкий мостик.

Почему я его называю «на свой»?

Ну, просто эти мостики в реке нужно было устанавливать самостоятельно каждому настоящему любителю рыбной ловли. Причём каждую же весну после ледохода, который выворачивал эту постройку сковавшим её льдом. И из года в год её нужно было обновлять заново. Дело, скажу я вам, кропотливое и трудное!

В том месте, где недалеко от дома, в километре от него, мы ловили, рельеф дна у реки был таким, что метров сто нужно брести по колено или по пояс в воде. А потом на дне появлялась такая граница, за которой резко начинался обрыв, и увеличивалась глубина. Это была та яма в реке, где водится крупная рыба.

На том водоразделе взрослые мужчины договаривались об установке рыболовного мостика. Затем такие вот «добровольные стройотряды» устанавливали в реке металлические трубы и вбивали их глубоко в дно.

Потом делался настил.

Всё вот так не очень сложно, если не считать ранней весны, мокрого промозглого ветра и длительного нахождения в холодной воде и больших физических усилий. Бесспорно – это была работа для настоящих любителей рыбалки! Ну а мы с Мишкой наблюдали с берега, смотрели за их работой и запоминали! Ученье – свет, а неученье – тьма! Поэтому и мостик был «наш»! – мои дядьки, вместе с нами, его сами устанавливали. Мы ведь с берега им тоже помогали, чем могли.

Когда дядья уходили на рыбалку, про то, в какой это будет компании, их дома, как правило, не спрашивали. А если что и спрашивали, то мужчины честно называли того, которые туда отправлялись, и не говорили про тех, кто там уже окончательно могли насобираться. Ведь могут подсобраться, а могут и нет. Хотя такие сборища были редки, но подобные ночные рыбалки часто проходили у них памятно и забавно.

Вот согласитесь, что родни много, и мог ведь ещё кто-то подъехать, вроде «порыбалить», или чем ещё весёлым заняться типа ночного купания. Не будешь же родственников гонять.

Мы сами с Мишкой иногда слышали на мостиках подобные купания с ахами и криками, которые всю рыбу пугали. Больше всего, в тех гульбищах молодых мужчин, раздражали молодухи, от которых было особенно много шума и охов: видимо, плавать им было ночью очень непросто, вот они и ахали, и кричали истошно. Темень. Толком ничего не видно, только визги и ахи переодически слышно.

Но что странно, это даже слышалось как-то радостно и счастливо немного: пугали парней наверное, слабость свою девчачью показывали. Что плавают плохо (хотя плавали все местные девчонки как русалки). Или вода им казалась холодная… либо тёплая слишком… Кто их разберёт, почему они визжат?. Но кричали и ахали, бывало, очень сильно.

А днём нам, молодым пацанам, на нём тоже весело можно было отдыхать, купаться и нырять весь день – замечательная база для развлечений на воде. Поэтому, на таких мостиках часто могла образоваться совершенно незнакомая компания, и находится люди, о которых ты ничего не знаешь.

В то раннее утро мы добрели до своего мостика и как обычно, громким и твёрдым по-пацански голосом, сообщили каким-то незнакомым силуэтам на мостике, проступающим на фоне пока цепляющейся за воздух темноты, что мостик – наш!

Парни, которые там пристроились, пробовали было нас, как «мелочь несолидную», шугануть, но весь окружающий люд на соседних мостиках им сообщил, что: – «Сворачивайтесь! Хозяева пришли! Мы вас предупреждали, что они каждый день ловят!»

Молодым парням ничего не оставалось, как свернуть свои пожитки и перейти на другой свободный мостик, которых было видно один или два. И которые вряд ли уже кто-то из хозяев до вечерней зорьки теперь займёт, раз уж с утра, во время самого клёва, не пришли.

Пока молодые парни, которые, судя по аккуратному виду, то студенты наверно, собирались, мы поставили свои снасти и вещи на мостике, а сами, не желая им мешать, бродили среди зарослей водяной травы. Тёмная вода была тёплая, приятная, живая. Иногда получалось ногой наступать на раков, которые прятались в маленьких донных ямках.

Вот я что-то ни одного случая не помню, чтобы мы за всё время рыбалок и купаний раздавили хоть одного рака, пока, бывало, таким способом охотились на раков. А вот они цапали нас своими клешнями частенько. Прилично так хватали…

В это утро, то я, то Мишка, присаживались, доставали из-под ноги нащупанного рака и хвалились друг другу. Но сегодня охота была не на них, и мы их отпускали. Пусть живут. Они, если по-честному – очень полезные речные обитатели.

Когда парни, недобро бурча себе что-то под нос, наверное, про погоду, собрались и освободили наше место, мы, важные от собственной значимости – как же, «хозяева» как-никак, залезли на мостик и привычно там расположились. Достали снасти, нацепив на них наживку, закинули в разных направлениях метров на тридцать вперёд. Там уже глубина достигала с десяток метров, и это было нам в самый раз, потому что на этой глубине поклёвки были частые, а рыба плавала таких размеров, который нас устраивал.

И мы принялись жевать яблоки в предвкушении первого клёва. Это точно должна быть крупная желтопузая рыбина с испуганными выпученными глазами, которая, пойманная нами, будет силиться что-то там угрожать, так это будет выглядеть со стороны, но получаться у неё будет лишь пищать со скрипом и хрюкать по-особому. Рыбина при этом билась так, что порой нам вдвоём с Мишкой приходилось крепко её держать, чтобы она не вырвалась и не выпорхнула с мостика обратно в воду. И, главное – закинуть её в рыбницу.

Именно за эти несколько сантиметров, отделяющих свободу от несвободы, ко́роп очень часто и совершал свой последний, самый судьбоносный рывок. Напряжение и драматизм события достигали в такие моменты огромного накала!

Ну а сейчас, мы, ожидая поклёвки, доели по яблоку…

Но клёва нет…

Взяли по груше… Может рыба тоже поесть захочет?..

Клёва, как-то, по-прежнему всё не было…

Леска даже не шелохнётся. Даже мелкой поклёвочки не видно… Даже ветерок не баловался и не раздувал в нас обманчивую надежду колыханием лески.

Не наш, видимо, день. Точно, наверное, что те чужие парни нам всю рыбу распугали.

Мы ещё какое-то время пялились на безмолвные снасти.

Потом решили зря не сидеть, а полежать…

Потом заснули, как подобает опытным рыбакам, которые «умеют рассчитывать свои силы по дистанции»…

Потом проснулись, и солнце уже ярко светило. Было самое-присамое то время великолепного утра, которое плавно скоро перетечёт в жаркий знойный день.

Покупались, чтобы не так было жарко. Опять начали грызть яблоки…

И вдруг!…

Трещотка ка-а-ак за-тре-щит! – через сопротивление тормоза выматывала леску какая-то очень, ну, точно – огроменная рыбина.

Но нас так расслабил короткий сон, что мы всё прозевали. Поэтому сразу было не понять, какая из нескольких закидушек трещала. Тем более что умная рыба, почувствовав сопротивление от катушки и уколовшись жалом крючка, всегда, после первого порыва «дать дёру», испуганно останавливалась и переставала вырываться и драпать, а пыталась выплюнуть крючок. Вот тут-то её и надо подсекнуть! А мы же, в такой важнейший момент, совершенно не знали, какой из спиннингов заверещал!

Но тут кончик одного из них завибрировал, и это помогло определить наше «орудие добычи». Мишка был к нему ближе, и как маленький Маугли метнулся к снасти, и что есть сил, от переизбытка чувств, если вам дано это понять, резко дёрнул удилище. И оно своим гибким концом описало вверху большую дугу.

А я же, потому как остался не у дел, всего то и мог, что подбадривать его мотивирующим криком:

– Мишка, подсекай! Тяни, Мишка! Не медли! Да не щёлкай ты клювом!!.. Тяни, тормоз!.. Дай мне, ты не умеешь!

Но Мишка цепко держался за спиннинг и уверенно вываживал коропа.

Ну что там говорить?! Поэтому мы и напарники в этом серьёзном деле, что понимали друг друга с полуслова и уважали!

Краем глаза в пылу схватки я видел, что рыбачки с других мостиков активно глазели, наблюдая, чем же дело кончится. А кто-то, кто поопытней, стал вытаскивать снасти и «переснаряжать» их, меняя червей на свежие. А те извивались и всем видом показывали, что могут быть необычайной вкуснятиной для серьёзной, знатной добычи.

Как верно поняли опытные рыбаки, скорее всего так сложились водные и погодные дела, что к нашему месту подошла какая-то стая крупных коропов. И этот наш первый утренний клёв был для всех многообещающим. Во всяком случае, многие на это надеялись.

Мишка подтащил уверенно и показательно, на зависть публике, эту крупную рыбину к мостику. Я уже взял подсак и ждал её, когда она будет плавать внизу, прямо под мостиком, на коротком поводке, чтобы не металась и не сорвалась от своей же дерготни, когда я буду аккуратно заводить её в сетку подсака.

Мы были звёздами в глазах завистливых зрителей, на которых сейчас обращены все взгляды.

Мы знали себе цену. Рыбу «заарканить» – это вам ни «хухры́-мухры́»!

Рыбина успела сверкнуть тёмно-жёлтым толстым пузярой, и всем было понятно, что это знатный «поросёнок». Многие рыбаки в напряжённом ожидании пялились на развязку этой схватки… Как вдруг!..

А вдруг рядом, на том мостике, где расположились ловить те «залётные» молодые парни, у них на одной из закидушек зазвенел колокольчик, затем вызывающе хвастливо затрещала трещотка. Мишка от неожиданного резкого звука вздрогнул, непроизвольно рванул спиннингом в руках, и…

Эта рыба одборолась до конца и получила свою свободу! Ударив хвостом, встрепенулась, бросила прощальный взгляд, полный укоризны. Наша «законная» добыча, которая уже бултыхалась совсем рядом, сорвалась… на мгновение замерла от неожиданности, и рванула куда-то в глубину.

Было до боли обидно. Старики всякие-разные, и не очень старики, и совсем не старики весело «ржали».

А Мишка молча заплакал… Он помладше… Может быть, и я утирал скупую слезу… Сам-то не видел… А так, то не помню… Ну, как «плакал»? Мужчины не плачут! Но слёзы обиды точно выступили: я их сам у Мишки видел!

Вот такое дело… Первая рыбка от нас ушла… Из-за «студентов». Скажете, нет, что ли?

Мы в душе остались наедине со своей трагедией, и что-то там говорили в пустоту, что: – «Такую мелочь не берём, что стыдно такую брать настоящим рыбакам». А ещё: – «Это был сыночек, а нам нужно семеро дочек» … Ещё несли какую-то ерунду, чтобы скрыть свой прилюдный позор.

А чуть раньше у тех «рыбоедов-студентов», из-за того резкого рывка для подсечки удилищем, от него в воду сорвался сигнальный колокольчик.

(Ну не так же нужно делать! А аккуратно и не торопясь снять ценный колокольчик, а не бросаться, как дикарь, за удочкой. И не дёргать её как сумасшедший в разные стороны!)

В общем, звоночек у них ожидаемо улетел куда-то рядом в воду. Затем, почти сразу, туда плюхнулось ещё что-то…

Да что с них взять – студенты же. Удочку, наверно, всего второй – третий год в глаза видят и в руках держат. Не то, что мы! С рождения! А поэтому то, что у нас получилось по горькому недоразумению, то у них произошло вполне закономерно, и их рыба, которая клюнула, и они её вываживали, тоже сорвалась. Вот так вот. Студенческий «облом» называется. А, с учётом утопленного колокольчика, то сразу уже два. Это очень обидно. Я их понимал. Но этому делу тоже учиться надо!.. Студенты…

Мы продолжили ловить, но точно помню, что был не наш день: раз не заладилось с самого начала, то так оно и дальше пошло…

Видимо, тот «карась», который у нас с крючка сиганул на глубину, успел своих предупредить, чтобы на наших червей умная рыба не велась!

Там, мол, на мостике, сидят «пацаны безрукие», которые только и могут, что рыбу пугать. Я знал, знал точно, что эти «желтопузые поросята» умели друг друга предупредить.

Солнце уже стало напекать, еда кончилась. Тут ещё детвора из дома купаться пришла и пристала с расспросами: – «Ну что, много рыбы поймали?»

«Вот они сюда купаться ходят?, или своими вопросами нас отвлекать?, или рыбу пугать?» – подумал я и турну́л их от нашего «рабочего места» на общий пляж неподалёку. Метрах в пятистах. Может быть, можно было и поласковей с ними обойтись, но эта ватага даже не удосужилась нам на обед принести борща в банке. Вот как тут ловить добычу на всю семью с таким к нам отношением?

Невесело озираясь по сторонам, я заметил, что особой активности «ловцы» не выказывали, а некоторые, кто думал вновь прийти с ночёвкой, уже сматывали закидушки и собирались. Недотёпы-студенты, почему-то перестав следить за снастями, залезли в воду и активно топтались вокруг мостика. И ныряли…

В такой их деятельности, далёкой от рыбной ловли, прошло минут тридцать. В начале поисков я думал, что они ищут свой улетевший в воду сигнальный звоночек.

Это особо ценное для рыбаков приспособление, так как всяких-разных рыбачков слишком много, а колокольчики нужны всем.

Но увидев, как они и через час дрожат в воде, как посинели их губы, а «студенты» продолжают как заведённые нырять, я понял, что дело тут не в колокольчике.

Мы с Мишкой это сразу «просекли», да какой бы он ни был ценный, звоночек этот, ну кто же будет так долго рисковать своим здоровьем ради него?

Вдруг случится что-то там такое, о чём бабушки предупреждают с самым суровым видом, что нельзя ни в коем случае застудить. Что-то там такое особенное, что им, видимо, хорошо известно и особо ценно. А это было очевидно по тому, как они об этом чём-то беспокоились и всегда предупреждали долго в воде не сидеть. А оно возьмёт, да застудится? Вот что тогда эти студенты будут делать?

Кстати, что оно бабулькам так сдалось? Насморк, что ли, там где-то начнётся? Ну не нос же, в самом деле! Или судорогой сведёт? Да и вообще, почему бабулек это так беспокоит нешуточно? Возятся с этим, как у нас говорят в народе, «как дурень со ступой»…

Все вещи, связанные со здоровьем такие непростые, больших знаний требуют. Тут нужно долго и очень хорошо учится и вот тут-то точно нужно быть студентами, чтобы разбираться. Вот тут от тех студентов хоть прок был бы, если бы они на врачей учились!

Про судорогу я как раз слышал и страшно её боялся, судороги этой. Но не понимал, что это за штука такая, хотя её существование от бабушки знал. Но из её слов понятной картины не складывалось. Только общие путанные объяснения и страшилки… И ещё то, что бороться с этой судорогой нужно булавкой, специально прицепленной на плавках. Колоть ей куда-то… В общем, страшновато, но сталкиваться с ней мне самому ни разу не приходилось. И даже не видел, когда она к другим прицеплялась…

Говорят только, что судорога может ногу свести в воде, или руку, или ещё там что. И это очень опасно! Судорога может утянуть на дно. А что это за судорога? Как она выглядит? Откуда берётся? И почему эта гадость иголки боится?, то объяснений у меня не было. Хорошо только помнил, что бороться с ней надо уколами иголки в то место, где она «схватит».

Но эти наши «студенты» были упорные. Точно с судорогой хотят встретиться. Всё ныряли и ныряли как заведённые.

Обсудив с Мишкой ситуацию, мы предложили им бескорыстную помощь, в надежде на маленькую их благодарность, но «студенты» отказались. Так, с короткими перерывами, они ныряли ещё пару часов, но всё, по-видимому, без толку, потому что ближе к трём – четырём часам дня, они собрались, и без особого энтузиазма потянулись к себе до хаты.

Кошелька парни так и не нашли.

Это мы́ так решили, что по ротозейству они профукали кошелёк, который, наверно, был спрятан у одного из них в кармашке плавок. И, видимо, ротозей его не застегнул…

Нет! Ну а что ещё?.. Что можно так упёрто искать?

Мы так долго торчали там и наблюдали за этой бесполезной вознёй, несмотря на отсутствие клёва, и вместо того, чтобы свернуться и идти домой, потому что ожидали развязки поискового процесса.

Мы были на своей земле! Отлично плавали и ныряли, знали все здешние мостики, потому что под настроение ловили на каждом из них. И сами тоже лазили под мостики и ныряли за своими колокольчиками. Так что вполне ожидаемо, могли рассчитывать на успех в таких поисках.

Как поступить с кучей денег в кошельке (а там обязательно должна была быть охапка денег, раз они так упорно ныряли), мы с Мишкой пока точно не решили. К чему «делить шкуру неубитого медведя»? Но, во всяком случае, как-то промежду прочим упомянули, что кошелёк нужно бы отдать, и довольствоваться заслуженной известностью в районе. И хочется верить, что всё оно так и было бы. Насчёт, «отдать кошелёк», я имею в виду…

Парни ушли, и мы мгновенно, лишь только они скрылись за взгорьем, метнулись нырять на их мостик. И искать вокруг…

Минут через пять что-то нащупал я и поднял руку с добычей – там был колокольчик, и, по-видимому, их. Новый, свежий, недолго провёл в воде. Сделан для рыбалки удобно и со знанием дела. Они его так и не нашли, хотя проторчали в воде до посинения.

Вскоре победно вскинул руку Мишка. И у него тоже оказался зажат в кулаке колокольчик. Тот был уже подзаржевевший. Ещё минут через пять мы нашли опять по звоночку. Да их тут, видимо, за последнее время целое «кладбище» образовалось.

Мы хоть рыбы сегодня и не поймали, но ценных звонков себе уже понаходили. А вот кошелёк, как и сами студенты, так и не нашли.

Но вот не привыкли мы с Мишкой опускать руки! Вот, «кто, если не Мы»?! И это нас настраивало на результативные поиски. Во всяком случае, пока шли домой, то именно об этом разговаривали, что лучше нас ныряльщиков в округе нет!

Пару дней мы ходили ловить рыбу, и если тот мостик был пуст, то целыми днями ныряли за кошельком.

А через три дня мы увидели наших «студентов», которые приехали на машине и с аквалангами. Несколько часов они заныривали, обвешанные всеми последними достижениями науки и техники. Так основательно, как, прям, Жак-Ив Кусто… «Аквалангисты», блин…

И, видать, опять не нашли ничего, потому что уехали без радости и восторгов.

Шила в мешке не утаишь. И до нас, по слухам и сплетням, которые, как правило, оказываются близкими к правде, дошло, что у парня, студента этого, в первые дни после свадьбы, когда он, оставив одну оденёшеньку молодую красавицу—жену, погнал с другом на рыбалку, с собой был дорогущий свадебный подарок.

И там… ну, то есть, здесь, на той рыбалке, он сразу же его потерял – золотые часы на крупном золотом браслете… Опять же, по разговорам, стоили они целую тысячу рублей – просто огромные деньги.

Новый мотоцикл «Ява» дешевле стоил. Так ведь то «Ява», а не часы какие-то! В общем, мы могли рассчитывать в случае успеха на хорошую благодарность. Может быть, на целых двадцать пять рублей… Надеялись, что парни не жадюги окажутся и отблагодарят нас, как следует: ведь мы молодую семью спасём от поругания и порицания за их полнейшую безалаберность и безответственность.