Текст книги "Не взывая к закону"

ГЛАВА 14

Лешка, когда его освободили из изолятора временного содержания, радовался самым обыкновенным вещам: горячему летнему воздуху, шуму автомашин, запаху разогретого асфальта, ворчанию матери… Он был настолько поглощен всеми этими ощущениями, что вспомнил о просьбе соседа по камере только на второй день к вечеру. Поводом к воспоминанию послужило то, что, направляясь к приятелю, Лешка вышел из автобуса как раз напротив колхозного рынка. Выругав себя за бесчувственность и эгоизм, он почти бегом кинулся в павильон.

Ситникову он застал за подсчетом дневной выручки.

Елена Николаевна, не поднимая головы, почувствовала чей-то взгляд и, продолжая шелестеть купюрами, попросила:

– Подождите минуточку.

Но ждать Лешке было некогда. Он деловито придвинулся к прилавку и пробасил по-юношески ломким голосом:

– Я по поручению вашего дяди.

Ситникова оторвалась от своего занятия, пристально взглянула на него:

– Не понимаю… О каком дяде ты говоришь?

– Вас Леной зовут? – смутился парень.

– Да-а… – кивнула Ситникова.

– Тогда, значит, мне вас и надо.

– Я не поняла, – осторожно сказала Ситникова. – По чьему поручению ты пришел?

– Вашего дяди, – небрежно проговорил Лешка. – Мы с ним в одной камере сидели… Вот он меня и попросил…

– Кто попросил? – стараясь не выказать своей растерянности, негромко произнесла Елена Николаевна.

Лешка принял ее колебания за тревогу:

– Да вы не бойтесь! Аркадия Владимировича тоже скоро отпустят. Я вон по делу залетел, и то на свободе…

Выбирая манеру поведения, Ситникова молчала. Лешка не обратил внимания на нюансы поведения, солидно кашлянул:

– В общем, так… Дядя просил передать, чтобы вы сходили на почту, ему посылка с луком должна прийти, так вы упросите, чтобы вам отдали, а то протухнет… Ясно?

Елена Николаевна слушала, опустив глаза, а когда парень закончил фразу, подняла недоумевающий взгляд. Скованно улыбнулась:

– Извини… Но, наверное, ты ошибся. У меня нет никакого дяди… Тем более Аркадия Владимировича…

– Как нет?! – опешил Лешка.

– Очень просто… Не было никогда, и нет.

– Так он же сказал?! – начал было Лешка.

Но Ситникова прервала:

– Не было!

– Вы Лена? – озадаченно вытаращился парень.

– Да, – сдерживая раздражение, ответила Елена Николаевна.

– Может, с вами еще какая-нибудь Лена работает?

Ситникова демонстративно скосила глаза на деньги, от пересчета которых ее оторвали, и тихо сказала:

– Не морочь мне, пожалуйста, голову, мальчик! Иди, куда шел.

От обиды Лешка задохнулся:

– Ну ты!.. Тетенька!.. Сама иди!..

Закрыв стеклянное окошко, Ситникова перестала обращать на парня внимание, и он, ругнувшись в душе, оскорбленно удалился.

Елена Николаевна опустилась на стул. Стоять, а тем более считать деньги она была не в состоянии. Она просто тупо смотрела на затертые множеством рук засаленные купюры.

Немного придя в себя, Ситникова запрезирала всех баб, и в том числе Елену Николаевну Ситникову. Надо же было так растеряться! Даже не догадалась спросить у мальчишки, за что арестовали Ефимова… Если за лук, то… Что же делать?! Что?! Сидеть и ждать, когда заявится ОБХСС?.. Нет… Нет, нет! Этого не должно случиться, не должно! Ефимов – старый хитрец, конспиратор…

Но губам Ситниковой скользнула горькая усмешка, и вместе с ней пришло убеждение, что все-таки Ефимов не должен ее выдать. Не должен!.. Хотя бы потому, что ему не выгодно. Зачем он сообщил через мальчишку о посылке?.. Ясно, что это вагон… Ефимов просит его перехватить. Но каким образом она может это сделать, каким?.. Нет, в отчаяние впадать рано, да и нельзя. Надо взять себя в руки, сосредоточиться, подумать… Раз, два, три, четыре, пять… Если он просит «получить посылку», значит, сел не за это. Это уже хорошо. Видимо, боится, как бы вагон не попал в чужие руки, а из них – в ОБХСС… Надо что-то предпринимать… Вызволить вагон. Пролет вышел, ой, какой пролет!.. Как заполучить этот проклятый лук?.. Что она может?.. На данном этапе должна сделать одно – хотя бы узнать, поступил ли он. Но ведь ей неизвестен грузоотправитель. Ефимов, будучи верным своему принципу строжайшей конспирации, ни разу не проговорился, откуда к нему идет лук. Впрочем, она и не спрашивала. Она и так видела, что лук среднеазиатский, уж в чем в чем, а в сельхозпродукции она разбирается, хотя и закончила институт по промышленным товарам… Положим, она выяснит, что вагон поступил. Дальше-то что? Кто ей его выдаст?.. Надо искать выходы на работников товарной конторы.

От чувства бессилия и давящей безысходности на глаза Елены навернулись слезы… Что делать? Что делать?.. Всю жизнь она рассчитывала только на себя, а этот внезапный и страшный арест Ефимова заставил понять, что наступило время, когда она сама ничего сделать не может. Ничего… Елена Николаевна ощутила себя слабой, одинокой женщиной… Не обращаться же к бывшим мужьям. Плевать они на нее хотели… Ефимову хорошо! Сидит себе спокойненько в камере и в ус не дует! А ей теперь расхлебывать заваренную им кашу! Черт старый! Втянул, а сам в кусты! И без него неплохо жила, не на одну зарплату перебивалась. Имелся верный доходец… Так нет, нарисовался, насулил золотые горы. Дура набитая, а еще считала себя умной и ловкой деловой женщиной! Дура, дура, дура… Хотя, конечно, с лука доход приличный… Можно работу бросить и жить в свое удовольствие лет пять-восемь… Но ведь деньги такая вещь, что сколько ни есть, все мало, мало… Вот и ввязалась в ефимовский бизнес… Вагоны, вагоны… Нет, надо срочно искать человека… Такого, чтобы смог отыскать проклятый вагон. Чтобы смог его заполучить… А если?.. Так, так… Кажется, тепло… Даже горячо…

От пришедшей мысли лицо Елены Николаевны оживилось. Она поднялась, нервно шагнула к окошку, отдернула занавеску, словно надеясь, что у прилавка стоит тот самый улыбчивый снабженец, который все может, но пока не в силах избавиться от своего лука… Специалист по луку! Отлично, Елена, отлично!.. Господи! Но ведь она дала ему от ворот поворот!

Елена Николаевна закусила губу, стиснула руки… Нет, нет… Он придет, он должен прийти. Он даже хотел заглянуть. Он определенно заглянет. Раз обратился с такой просьбой к ней, незнакомому человеку, значит, иных выходов для реализации товара не имеет… Придет. Обязательно придет.

ГЛАВА 15

Землянский пришел в понедельник. Три дня, разделяющие визит парня и это появление Землянского, прошли для Ситниковой в тягостном ожидании. Она стала раздражительной, резкой с покупателями. Когда кто-нибудь желал воспользоваться услугами бюро, она с холодной злостью отвечала, что у нее забит склад и принять хотя бы грамм винограда или арбузов просто не в ее силах. Раз пять подходил Рафик, надеясь подкормиться за счет бюро, и всякий раз, озадаченный ее свирепым видом, возвращался ни с чем. Пожимая плечами, с язвительным сочувствием говорил соседям по прилавку: «Совсем Элен с ума сходит. Злая, как свора сучек… Мужика ей двужильного надо, тогда отойдет».

Ситникова уже начинала подумывать обратиться за помощью к Рафику, но, надеясь на появление улыбчивого снабженца, сдерживала себя. Все-таки Рафик был не той фигурой, кому можно поручить столь ответственное дело. Мелочен и недалек. Да и физиономия чересчур говорящая, доверия не вызывает. Достаточно мимолетного взгляда, чтобы заподозрить, что живет Рафик на нетрудовые доходы, а про трудовые и слыхом не слыхивал. Один перстень-печатка чего стоит! Разве здравомыслящий человек нацепит такую шайбу? С его наглой мордой только и всовывать с дешевыми комплиментами и прибаутками цветочки в руки обалдевшим студенткам, скинувшимся по полтиннику на букет для преподавательницы.

Все эти дни взгляд Ситниковой то и дело обращался в сторону входа. И когда Землянский появился, она не смогла сдержать радостной улыбки. Однако тут же сделала вид, будто и не заметила его.

Землянскому показалось, что продавец бюро посмотрела на него как-то по-особенному, однако этот взгляд был столь мимолетен, что он отнес его за счет хорошего настроения женщины. Не все же стоят за прилавком с кислыми физиономиями. Борис Игоревич давно уже сделал для себя вывод: дела гораздо легче решать, когда партнер в добром расположении духа. Поэтому его походка стала еще более легкой, и к окошечку «Бюро добрых услуг» он приблизился с самой располагающей улыбкой.

– Добрый вечер, – склоняясь к окошечку, проворковал он, намеренно избегая обращения «Элен», которое, как он помнил, в прошлый раз несколько покоробило женщину.

Елена Николаевна с деланным удивлением подняла голову, некоторое время смотрела на него, словно не узнавая и пытаясь припомнить, где видела.

Землянский сокрушенно развел руками:

– Вот вы и забыли меня! Хотя немудрено, мы же так и не познакомились! Меня зовут Борис Игоревич… Мимо пробегал, решил заглянуть.

Ситникова улыбнулась:

– Ну что ж, раз вы появились, давайте знакомиться… Елена Николаевна.

Землянский огляделся по сторонам, заговорщическим шепотом, но с самой милой улыбкой поинтересовался:

– Можно Леночкой?.. От отчества я так устаю на службе… И вы меня запросто Борисом зовите. Лады?

Ситникова не была сторонницей столь быстрого сближения и в другой ситуации осадила бы его, однако сейчас она боялась одного – как бы улыбчивый снабженец не испарился.

– Если вам так удобно… – негромко ответила она.

Хотела спросить, не изменились ли планы насчет лука, но воздержалась и лишь мягкой улыбкой дала понять, что они уже почти друзья.

Землянский чутко отреагировал на несколько неожиданное для него изменение в отношении к нему этой красивой женщины. От мысли, что он понравился ей, Борис Игоревич был далек, поэтому сразу стал искать другое, более приемлемое и прозаическое объяснение подобной метаморфозы. Понимая, что одного хорошего расположения духа для столь разительной перемены явно недостаточно, он здраво рассудил, что ее заинтересовало предложение насчет лука.

– Леночка, я ведь так и не сходил поужинать, – проговорил Землянский. – Одному не с руки, грустно… Пошел домой и съел целую сковороду яичницы. С тех пор только ею и питаюсь… Может, все-таки составите компанию?

Ситникова взглянула на часы:

– Рабочий день еще не кончился…

Это не было отказом. Землянский оживился:

– Прекрасно! Я съезжу, договорюсь насчет столика, отгоню машину в гараж, и за вами… Идет?

Не желая показаться навязчивой, Ситникова неопределенно приподняла плечо. Борис Игоревич торопливо проговорил:

– Решено! Через час двадцать я подбегу.

ГЛАВА 16

Гремела музыка, дурашливо повизгивали девицы за соседним столиком, сновали официантки.

Елена Николаевна почти не слушала того, о чем рассказывал Землянский. Он говорил много, смешно, и ей даже удавалось вовремя улыбнуться его очередной шутке. Но нечто подобное, хотя и из других уст, она слышала много-много раз… Чтобы искренне веселиться, ей не хватало беззаботности, без которой невозможно быть благодарной слушательницей таких вот никчемных и при этом совершенно необходимых бесед, когда уже выпито определенное количество коньяка и бутылка шампанского…

Землянский видел грустные глаза женщины. Это немного озадачивало. Один раз у него даже мелькнула шальная мысль – не влюбилась ли Ситникова в него. Но он тут же отогнал эту мысль как вздорную и излишнюю, учитывая, что его жена весьма болезненно реагировала на любые задержки супруга после работы… И вообще, он давно взял себе за правило не вступать в близкие отношения с одинокими женщинами. С ними всегда сложнее. Только и жди, что начнутся намеки на какие-то мифические беременности, а то и того хуже – на создание совместного очага. С замужними проще. Как правило, они находятся под бдительным присмотром мужей, и если идут на связь с приглянувшимся мужчиной, то довольствуются малым: встречами в обеденный перерыв, на часок, но не больше, после работы… Им еще в магазин надо успеть! Но самое главное, что нравилось Землянскому в таких интрижках, это то, что замужние дамочки никогда не помышляли о коренных изменениях в своей судьбе. Семья есть семья. Ячейка общества… Тут никуда не денешься… Ситникова же, как Борис Игоревич понял, была как раз той женщиной, с которой всяческие интимные отношения могли оказаться чреваты последствиями. Поэтому он вел разговор легкий, безо всякого нажима и намеков на что-то большее, нежели деловые дружеские связи.

Ситникова никак не решалась перевести надоевшую беседу в нужное русло. Мешали гремящая музыка, продолжавшие повизгивать девицы, неутомимо курсирующие от кухни к столикам официантки.

– Душно здесь, – сказала она, когда Землянский замолчал и стал разливать по рюмкам коньяк.

– Есть немного, – согласился он. – Но эти старые рестораны я люблю. Дискотеки и новомодные бары – дрянь! Мне нравится, чтобы оркестр, чтобы помещение сумрачное, чтобы закуточки всякие за колоннами… Опять же балкон, куда выйти можно, воздуха глотнуть… Я уж не говорю, что все эти молодежные кафе-рестораны лишились главной достопримечательности – алкогольных напитков… Ей-богу, я не то что танцевать, я есть в ресторане на сухую не могу!

Землянский задорно расхохотался. Елена Николаевна пригубила коньяк, подняла глаза:

– Борис, вы, кажется, хотели помочь приятелю сдать лук?

Он сделал виноватое лицо:

– Мне неловко просить вас об этом… Решите еще, что пригласил сюда не из чувства симпатии, а из деловых и своекорыстных соображений…

– Не берите в голову, – отмахнулась Ситникова. – Сколько у вас, извините, у вашего приятеля лука?

– Толком и не скажу, – слукавил Землянский. – Знаю только, привез изрядное количество… Но сколько?

– Приму… хоть завтра, – задумчиво сказала Елена Николаевна и внезапно посмотрела в глаза собеседнику: – Борис, трудно перехватить вагон?

Землянский внутренне подобрался, насторожился. Теперь наконец до него дошло, что, помимо интересов, связанных с получением определенного процента за сданный лук, Ситникова, согласившись поужинать вместе, преследовала какие-то собственные цели. Ему до зуда в руках захотелось узнать, куда она клонит.

– Вы, Леночка, никак хотите железнодорожным пиратством заняться? – игриво осведомился он.

Решив поддержать его тон, Ситникова улыбнулась:

– Разве я похожа на мадам Вонг?

– Во всяком случае, одно несомненное сходство имеется – вы обе очень привлекательны.

– Допустим, я железнодорожная пиратка, – продолжала улыбаться Ситникова. – Как я должна действовать, чтобы завладеть вагоном с персидскими коврами или японской радиоаппаратурой?

– О!.. Очень просто, как и все в нашей жизни! Надо подобрать нескольких надежных, влюбленных в вас и желательно дюжих молодцов. На каком-нибудь перегоне накинуть на светофор черную тряпку и посадить на столб молодца с красным фонарем. Когда состав остановится, а одураченный машинист высунется из тепловоза с разинутым ртом, подгоняйте к вагону «КамАЗ», вытряхивайте товар и – ходу. Желательно сообщников убрать, чтобы не продали. С товаром прийти к знающему снабженцу, и он превратит их в чеки Внешпосылторга, на которые вы сможете в магазине «Березка» приобрести такие французские духи, что достаточно будет одинокому мужчине прикоснуться губами к вашей руке, как тут же он свалится замертво… И тогда весь мир у ваших ног!

– Ужасную картину вы нарисовали! – кокетливо отозвалась Ситникова. – Мне совершенно не нужен весь мир, путающийся у меня под ногами… Я бы хотела захватить вагон без кровопролития…

– Это проще, но не совсем романтично…

– И все же?

Землянский вздохнул, показывая всем своим видом, что раз ему приказывают, он подчиняется, потом сказал:

– Нужно дождаться, когда вагон поступит на станцию. Запудрить мозги работникам этой станции. Вывезти вагон и, как ни в чем не бывало, перечислить за него деньги предприятию, в чей адрес он прибыл… Маленький нюанс! Частным лицам при любом запудривании вагоны не выдают… Кроме того, должно иметь место суперневероятное стечение различных обстоятельств… Поэтому вариант с нападением на перегоне предпочтительней.

– Значит, никак? – не выказывая досады, уточнила Ситникова.

– Видите ли, Леночка, если говорить серьезно, мне несколько раз приходилось поступать подобным образом. Именно подобным, потому что, если не произойдет какой-нибудь путаницы, никто вам чужой вагон не выдаст. Но иногда случается, что его засылают по ошибке. У нас слишком много организаций с похожими названиями. И когда такой случай подворачивается, главное – не зевать. Предположим, вашему предприятию нужна импортная эмаль. Где ее взять? Дефицит… Фонды нужны, разнарядки. И вдруг, на ваше счастье, к вам ошибочно засылают целый вагон… Надо его быстренько вывезти, оприходовать и по-джентльменски перечислить деньги на счет поставщика. Естественно, обманутый получатель поднимет шум, забросает вас письмами и претензиями, даже в арбитраж сунется… А толку? Пока то да се, краска ушла на производственные нужды. Оштрафуют предприятие, заплатим штраф, и вся недолга. Повздыхают все, да на том и успокоятся… Это я вам рассказываю, чтобы вы поняли: ваш вариант с перехватом вагона – вещь, конечно, абстрактно возможная, но очень трудная в исполнении. Даже для матерого снабженца, коим является ваш покорный слуга…

– И даже за приличное вознаграждение? – прищурилась Ситникова.

– И даже за приличное, – печально подтвердил Борис Игоревич. Потом, словно спохватившись, добавил: – Кругом танцуют, а мы сидим! Непорядок!

– Не хочется, – покачала головой Ситникова. – Пойдемте ко мне. Я кофе сварю… Здесь хорошего не подадут…

– А что?! Мысль! – воскликнул Землянский.

Голос его прозвучал бодро, но в душе он испытывал двойственное чувство. С одной стороны, дело уже было сделано, и не хотелось лишний раз нарываться на семейный скандал. С другой – его приглашала очень недурная собой женщина, и он до сих пор не удовлетворил своего любопытства. Расспросы о перехвате вагона ничего не прояснили. Землянский понимал – Елена намерена о чем-то просить…

Переступив порог однокомнатной квартиры, Землянский как бы невзначай коснулся руки женщины. Она словно и не заметила этого прикосновения; попросила его включить какую-нибудь запись и проскользнула на кухню.

Внешне раскованно, однако с внутренней дрожью, вызванной сумраком мягкой и тихой августовской ночи, витающими в этой квартире легкими запахами хороших духов и женского одиночества, присутствием совсем рядом притягательной Елены Николаевны, Землянский плавными шагами прошел по мягкому, как приозерная трава, паласу, остановился перед блестящей квадратной колбасой «Шарпа», вежливо улыбнулся ему, как улыбаются людям, занимающим весьма солидный пост и держаться с которыми запанибрата не рекомендуется.

Магнитофон отозвался бархатной вкрадчивой мелодией.

Землянский присел на краешек широкой тахты, в задумчивости вынул пачку сигарет. Ситникова словно уловила его желание и крикнула с кухни, хотя и не могла видеть Землянского:

– Курите, Борис, курите! Пепельница на журнальном столике. Там же сигареты!

– Спасибо, Леночка! Я уже сориентировался, – щелкнув зажигалкой, отозвался Землянский, скосив глаз на циферблат наручных часов.

Газовый язычок пламени плавно, будто бы в такт музыке, покачивался из стороны в сторону, освещая лицо Бориса Игоревича призрачным синеватым светом. Лицо от этого казалось еще более размытым, как на портретах импрессионистов. Закругленный нос, маленький подбородок, плохо очерченный рот, бесцветные брови. Даже глаза, обычно острые, перескакивающие с предмета на предмет, сейчас казались блеклыми и равнодушными.

Елена Николаевна неторопливо поставила на журнальный столик фужеры, рюмки, вазу с янтарным виноградом и истомленными от обилия сока грушами, коробочку конфет и чашки для кофе. Землянский невольно следил за каждым ее движением, и лишь вновь оживший взгляд выдавал, как неспокойно и напряженно он себя чувствует. Он уже напрочь забыл о том, что привело его сюда любопытство чисто делового свойства, и видел стройные, чуть полноватые ноги Елены, ее просвечивающее сквозь легкую кофточку темное от загара тело. Ситникова ощутила этот взгляд, не оборачиваясь, тихо спросила:

– Коньяк? Сухое?..

– Давайте пить кофе! – энергичным тоном, отбрасывая все сомнения, провозгласил Землянский.

Но вместо того, чтобы потянуться за чашкой, довольно властно обхватил женщину за талию, потянул к себе. Елена Николаевна послушно опустилась рядом с ним, прикрыла глаза. Руки Землянского стали ласкать ее более смело. Она и сама не смогла бы сейчас ответить, приятно ли ей это, нужно ли… Наплывала слабость, хотелось всплакнуть… Как ей перехватить этот проклятый вагон? Как?! Тут нужен мужик, мужик хваткий, который не побоится обвести вокруг пальца ОБХСС. А может, и нет тут особого риска? Может, Ефимова посадили совсем за другое?

Не отталкивая подрагивающую руку Землянского, совсем уже завладевшую ее грудью, Елена приподняла веки:

– Боря… На днях арестовали моего знакомого. Вы не могли бы выяснить, за что? Старый человек, жалко… Самой идти к нему на работу неудобно…

Пальцы Землянского замерли на мгновение, но тут же он, придав голосу игривость, полюбопытствовал:

– Поклонник?

– Что вы? – улыбнулась Ситникова. – Просто хороший человек…

Она чуть откинулась, приваливаясь горячим телом к плечу Землянского. Их лица сблизились, но Елена Николаевна не прикрывала глаза. Лукаво глядя на нее, Землянский добродушно проговорил:

– Конечно, узнаю. Хорошим людям я всегда стараюсь помочь…

– Он тоже снабженец… Работал в МНУ Сибспецмонтаж…

Прошептав эти слова, Ситникова привлекла Землянского к себе, но он уже не ощущал пряного запаха помады, и если бы она в этот момент открыла глаза, то увидела бы на его лице не к месту сосредоточенное выражение. Мозг Землянского лучше всякой электронно-вычислительной машины просчитал огромное количество вариантов и выдал информацию, которая сделала его руку тяжелой и постыдно неподвижной… Выходит, судьба, созвучие наименований и невнимательность работников товарной станции вручили ему именно тот вагон, который так страстно жаждет перехватить Леночка! Но тогда… Тогда ему нечего опасаться! Вывод напрашивается сам собою: Леночка и тот старый мудрила Ефимов из одной, надо полагать, частной фирмы, или, как говорят юристы, из одного преступного сообщества!.. Раз так, совершенно ясно, что ни одна подобная группа никогда и ни за что не обратится за помощью в отыскания лука к компетентным государственным органам… Это просто отлично! Землянский и раньше чуял, что с луком в вагоне с кабельными барабанами не все чисто, а теперь окончательно в этом уверился. Убедился он и в том, что может спокойно спать, как тот семикрылый херувим, если они, конечно, водятся… Здорово!

Землянский был на седьмом небе. В голове, заглушая льющиеся из магнитофона мелодии, торжествующе звучало не очень складное, зато прекрасное двустишие: «УПТК Союзпроммонтаж – МНУ Сибспецмонтаж, и вагончик с луком наш!!!» Непременно надо узнать, за что сел Ефимов.

Внезапное охлаждение партнера было не совсем понятно Елене Николаевне. Она даже решила, что Землянского оттолкнула ее необычная просьба, но тут же отбросила свои сомнения, так как пальцы Бориса Игоревича ожили. Елена ощутила, как они заскользили по спине… На душе стало не так тревожно. Если Борис и не в силах ей помочь, то, во всяком случае, попытается что-то сделать. К тому же он имеет и свой коммерческий интерес. А союз нежных чувств и расчета куда как надежней голой меркантильности или пусть даже и сильного, но ничем не подкрепленного чувства.