Текст книги "У наваждения красивое лицо. Роман"

Глава 5. Опасный вояж

И опять как снег на голову – внезапное письмо! Оно оказалось настолько же неожиданным, насколько и приятным. Алексей Петрович уже и забыл, когда через Ксению передал для компании свое предложение. Он уже давно носился с идеей создания микробиологического анализатора на принципиально новой основе. Однако, куда только не обращался, никто не проявлял особого интереса. Уже ни на что, не надеясь, стал постепенно охладевать к проекту, подумав, что если он хорош, то и сам пробьет себе дорогу. И вот эта новость, кажется, его предвидение сбывается. К письму были приложены приглашение на семинар для обсуждения его предложения, электронные билеты и программа пребывания в штаб-квартире компании во Франции.

Группа специалистов должна была собраться в московском аэропорту. Алексей прибыл загодя, боясь опоздать. Что-то приятное шевелилось под ложечкой, было явное предвкушение чего-то неожиданно хорошего. Терялся в догадках, возможно, это будет какое-то известие о Ксении. Уже почти целый месяц от нее ни слуху, ни духу. Вот только как узнать потенциальных спутников? В письме на этот счет ничего не говорилось. Регистрация заканчивалась, но он не спешил зайти за барьер, надеясь все-таки увидеть какое-нибудь знакомое лицо. Никого!

Что же делать, надо регистрироваться. Вероятно, будут незнакомые сотрудники компании или же, как и он – «самовыдвиженцы», ну да ладно, на месте разберемся. Прошел за стойку одним из последних. У паспортного контроля толчея. Заметил, что кроме основного потока сюда из другого коридора поступает жиденький пассажирский ручеек. Да это же ВИПы, как я про них забыл? Вот откуда могли пройти попутчики!

Это несколько улучшило настроение. Значит надо поискать знакомых в зале ожидания посадки. Алексей Петрович, так, скорее, для порядка, прошелся по всему залу. Тут объявили посадку. Его место оказалось где-то в центральной части салона, средним в ряду из трех кресел. То, что рядом с проходом было уже занято миловидной женщиной с рыжеватой короткой стрижкой. Место у окна пустовало. Алексей положил куртку и портфельчик на полку, потом устроился на своем месте. Соседка пыталась заговорить, сетуя на аэропортовские накладки, погоду, международную обстановку, но он отвечал односложно, и женщина умолкла. Алексей погрузился в тяжелые и беспокойные раздумья, а потом и вовсе задремал. А самолет все еще не трогался…

– Не позволите?

Алексей вздрогнул. Перед ним стояла Ксения и пыталась протиснуться на свободное место у окна.

– Ксения?

– О, Алексей Петрович! Вот так встреча! Рада видеть, тоже в Страсбург, в наш офис?

– Да, вроде бы…

– Так, вы меня все-таки пропустите?

– Конечно, конечно, извините!

Она села, поправив платье, взглянула в окно. Самолет наконец-то вздрогнул, готовясь к старту. Стюардессы засновали по салону, усаживая и успокаивая пассажиров. Послышались традиционные команды о ремнях, креслах, мобильниках. Самолет, ускоряясь побежал по взлетной полосе и вот они уже в небесах!

– Как поживаете? – спросила Ксения, непринужденно, как будто только вчера расстались.

– Спасибо, ничего, а вы?

– У меня все хорошо, вся жизнь в самолете… – улыбнулась, но улыбка получилась какая-то грустная.

– Надеюсь, это не из-за моего предложения затеяна поездка?

– И да, и нет. У нас там давно планировался семинар для потенциальных клиентов, а ваше предложение его ускорило – решили вместе с семинаром провести и совещание по инновациям.

– В любом случае, спасибо! Такая поездка, да еще в таком обществе… Это просто чудо!

Ксения слегка смутилась, потом улыбнулась своей неотразимой улыбкой.

– Не за что, мне тоже приятно.

Они помолчали. Алексей, наученный горьким опытом, решил не терять драгоценные мгновения.

– А я часто вас вспоминал…

– Ругали?

– Да что вы, наоборот. Представлял, какая вы красивая, воздушная, солнечная…

– А вы все тот же неисправимый романтик!

– Последний романтик… Ну, а как рядом с вами и не быть романтиком? Я уже говорил, что после нашего знакомства стал совершенно другим человеком. И это не слова…

– Не смущайте меня. Я не всегда понимаю, когда говорите серьезно, а когда – шутите…

– Какие шутки, я никогда не говорил так серьезно, как сейчас! Ну, извините, если что не так. Я же не виноват, что с вашей легкой руки стал другим. Как-то видел документальный фильм про раскопки Помпей. Там в толще пепла нашли пустоты на месте гибели двух влюбленных. Так вот, в момент того страшного извержения Везувия, они были вместе, так и остались, обнявшись на сотни лет вместе. И я бы так хотел…

– Нет, нет, я не хочу так умирать…

Тут она осеклась, поняв, что сказала лишнее. Так, как будто уже подразумевалось, что, если бы такое случилось в наше время, рассказчик мог так закончить свой путь только вместе с ней. Вот ты голубушка и попалась, – думал довольный Алексей, не показывая вида.

– И не надо умирать… Это я к тому, что, вот это настоящая, вечная любовь, даже смерть не смогла разлучить влюбленных!

– Да, интересная история, только очень уж жуткая…

– Меня тоже впечатлило. Даже захотелось рассказ написать о последнем дне этих счастливых-несчастных влюбленных, что они делали, что говорили, о чем мечтали…

– А откуда вы знаете, о чем они мечтали?

– А воображение на что, да и все влюбленные мечтают и говорят примерно об одном и том же…

При этом он особо выделил слово «влюбленные», но Ксения сделала вид, что ничего не заметила.

Ксения помолчала, о чем-то напряженно думая, потом спросила:

– То, что несчастные – понятно, а почему счастливые, в чем здесь счастье, что-то я не совсем понимаю?

– Как же, это же мечта всех влюбленных – умереть вместе и в один день!

– А нельзя написать рассказ о чем-нибудь более жизнеутверждающем, что-нибудь оптимистическое?

– Конечно, можно. Но именно в такие переломные моменты, человек проявляется полнее всего, обнажая суть. И потом, что может быть более жизнеутверждающим, чем вечная любовь?

– Ну, не знаю, возможно, вы и правы…

– Кстати, это не первая моя попытка написать о вечной любви. У меня уже есть рассказ по мотивам мифа об Орфее и Эвридике, но действие перенесено в современные условия, почти…

– И что, опять все умирают?

– К сожалению… Но уверен, они обязательно встретятся на небе и никогда уже не расстанутся!

– Признаться, слабое утешение…

Они молчали, каждый думая о своем. Непроизвольно Алексей положил руку на руку Ксении. Ее пальцы были холодны. Он осторожно накрыл их ладошкой как домиком, пытаясь согреть. К удивлению, она не убрала руку. То ли не заметила, то ли ей было это приятно…

А жизнь в салоне шла своей чередой. Началась раздача, сначала напитков, а потом и завтрака. Ксения сказала, что будет только кофе.

– Но может немного сухого вина за встречу?

– Знаете же, что не пью…

– Думал, что раньше не пили, потому что были за рулем?

– И это тоже… Ну да ладно, немного выпью, а то что-то разволновалась после ваших жутких историй.

Алексей непринужденно нащупал ее пульс, посмотрел на часы:

– Действительно, частит. Сердце не болит?

– Нет, все в порядке, сейчас пройдет. Такая уж я впечатлительная.

– В самом деле, все в порядке? Тогда, как врач, вино бы вам не рекомендовал, да и кофе…

– Ерунда, я без кофе, сама не своя, а вино сами предлагали за встречу, или уже передумали?

– Ну, что вы, просто вспомнил главную врачебную заповедь: не навреди!

– Вы мне уже так навредили… так навредили… Шутка!

– Неужели? В каждой шутке, говорят, есть доля правды. Ксения, признавайтесь, чем я навредил, тут же, не отходя от кассы постараюсь загладить свою вину? Говорю абсолютно серьёзно!

– Сказала: шутка, значит, шутка, все, тема закрыта!

Алексею показалось, что она даже топнула ножкой. Он в испуге отдернул руку от Ксении.

– Ну и где вино? Я уже в полном порядке!

– Я заметил… А что будете: мясо, рыбу?

– Ничего! Я же сказала: кофе, ну и капельку вина!

– Тогда, тоже не буду, из солидарности.

– Как, не будете, к чему этот шантаж? Хотите, чтобы пострадала моя фигура? Если не будете есть, тогда, я буду, и пусть вам станет стыдно!

– Я не настаиваю… А что будет с моей фигурой?

– Не кокетничайте…

– Не буду, не буду… Я уже ем!

Вино немного преобразило Ксению, она стала еще красивее, раскраснелась, злато-карие глаза заблестели, алые губы стали еще притягательнее. Алексей смотрел и, как всегда, не мог насмотреться. Не верил счастью, неужели она рядом, можно дотронуться рукой, можно слышать ее дыхание, разговаривать, и это не сон…

Потом девушка задремала, склонив голову на его плечо. Он аккуратно накрыл ее пледом, поправил подушку и замер, боясь шелохнуться, чтобы не спугнуть это чудо. С нежностью смотрел в родные черты лица, на непослушный золотистый локон на лбу, неотразимую родинку на правой щеке… И так ему было хорошо и так хотелось, чтобы это блаженство продолжалось вечно. Потом тоже задремал.

Вывел из забытья неожиданный шум в салоне. По проходам сновали взволнованные стюардессы, пытавшиеся успокоить пассажиров. Слышались крики и плач детей. Явно происходило что-то экстраординарное. Но что, было непонятно. Алексей, стараясь не разбудить Ксению, стал оглядываться по сторонам и прислушиваться к крикам и разговорам. Тут соседка слева сама пришла на помощь и бесстрастно сообщила, что самолет захвачен террористами и всем грозит неминуемая гибель. Алексей испугался, но не за себя, за Ксению. Что будет с ней? Почему так происходит, только-только стало вроде бы все налаживаться, только-только встретились, и все, придется прощаться и может быть навсегда. Шум усиливался, вот и Ксения открыла глаза и вопросительно посмотрела на Алексея.

– Что случилось?

– Только не беспокойся, сейчас все образуется…

– Что происходит?

Она откинула плед и тоже стала оглядываться, становясь все испуганней.

– Мы падаем?

– Нет, нет, что ты, ложная тревога, вроде как была попытка захвата самолета, но обошлось…

– Все, мы погибнем? Я не хочу умирать! Это все ты виноват, накликал беду своими жуткими историями… Что теперь делать?

Алексей отметил, что в пылу паники они неожиданно оба перешли на «ты». Подумал: словно выпили на брудершафт. Но некогда рассуждать, надо срочно успокаивать подругу.

– Ксения, дорогая, успокойся, уверен, все образуется. Извини, никогда не буду больше рассказывать истории, только не расстраивайся. Все будет хорошо!

Девушка молчала, только слезы весенним ручейком бежали по прекрасному лицу. Вытирала их рукой, не обращая внимания на поплывшую тушь. Алексей приобнял ее за плечи, прижал к себе и стал целовать в щеки, ощущая сладковато-соленый вкус. Она не отстранялась, а как-то обмякла и потянулась к нему, ища защиту. Непроизвольно пронзила мысль: вот так, сбылась мечта идиота, сейчас рухнем, и главное, успеть взять Ксению в объятия, чтобы умереть вместе, как в тех историях про вечную любовь. Жаль только, что такой романтический конец явно не входил в ее планы…

Между тем паника несколько поутихла, хотя никакой ясности не наступило. Видимо, как-то удалось договориться с террористами. Ксения тоже немного отошла от шока, успокоилась, на сколько это было возможно, промокнула слезы платочком, слегка поправила макияж и виновато улыбнулась.

– Алексей Петрович, простите за несдержанность, сами понимаете, такая ситуация… Вы не сердитесь?

– Ну что вы, Ксения. Я такой вас никогда не видел, вы так очаровательны в гневе.

– Все шутите.

– На самом деле. Ничуть не сержусь. Скорее мне надо извиняться, нагородил всякой чуши. Хотя, конечно, идеи иногда материализуются, но, поверь, это не тот случай. Какое-то досадное недоразумение, уверен, все благополучно разрешится, потом еще смеяться будем, детям и внукам рассказывать. Может быть, даже одним и тем же…

Последние слова она ожидаемо оставила без внимания, по крайней мере, никак на них не прореагировала. А вдруг она согласна, – с надеждой подумал Алексей.

Наконец по радио прозвучал голос командира судна, он сообщил, что все в порядке, самолет совершит вынужденную посадку в Стамбуле, и после технического осмотра продолжит рейс. В салоне наступила тишина, многие молились и благодарили бога за спасение, стюардессы разносили воду и успокаивающие препараты. Вскоре самолет пошел на посадку. Потом коснулся взлетной полосы, все зааплодировали, восторженно закричали, стали обниматься. Ксения тоже радостно обняла Алексея и поцеловала в щеку. Алексей подумал, что готов ежедневно попадать в такие переделки, если они будут заканчиваться также – объятиями и поцелуями Ксении.

После приземления самолет еще долго стоял без движения, потом подогнали буксировочную машину и отогнали куда-то на задворки аэродрома. Вокруг съехались полицейские машины, пожарные и скорая помощь. По периметру самолет оцепили автоматчики. Ксения опять запаниковала.

– Что это делается, смотрите, сейчас начнут стрелять, пожар, взрыв… и все… финита ля комедия!

– Ксения, перестаньте, все самое страшное уже позади. А давайте сегодняшний день считать нашим вторым днем рождения и каждый год отмечать его в самолете!

– Извините, совсем не смешно. Еще неизвестно, чем все это закончится…

К самолету подкатили трап, открыли дверь и в салон ворвались военные с автоматами и выстроились в проходе. Несколько бойцов направились к пилотской кабине, потом пошли обратно, ведя за собой пилотов и мужчину в наручниках. Потом по команде по одному начали выпускать пассажиров. Затем многочасовая проверка, личный досмотр, проверка багажа и салона. Продолжение рейса отложено на неопределенное время. Ксения расстроилась, это явно не входило в ее планы. Алексей как мог, успокаивал. Хотя в глубине души был рад задержке рейса. Ведь это продлевало их общение.

Они сидели в транзитном зале, ожидая приглашение на посадку. Но вылет все отодвигали и отодвигали. Девушка уже не на шутку разволновалась.

– Ксенечка, ну что же вы? Все нормально. Мы вышли из катастрофической ситуации практически без потерь, радоваться надо, а вы?

– Да, радуюсь, я, радуюсь. Вы не понимаете, мне уже возвращаться надо. У меня только на два дня командировка: вас доставить, обсудить ваше предложение и обратно. Но вы останетесь, занятия еще будут, культурная программа. А мне надо возвращаться!

Известие очень огорошило Алексея. А он так радовался, строил далеко идущие планы, мечтал, как проведет эти семь дней с Ксенией… Не судьба! Возможно, это тоже повлияло на ее настроение? Хотелось бы так думать…

– Ксения, может попробовать позвонить шефу, попросить продлить командировку, все-таки – форс-мажор?

– Не получится, у нас жесткий график встреч с клиентами. Мне эти два дня с трудом удалось выкроить… Хотелось вас уже довести до цели. Очень понравилась ваша идея.

Да, уж, вот так и рушатся все мечты и надежды… Очень жаль! Может быть, мне с вами улететь?

– А вот это уж совсем ни к чему. Специально будет рассматриваться ваше предложение, а автора не будет, каково? И меня подведете, все-таки я за вас поручилась…

– Вас подвести? Да ни за что на свете! Все сделаю, как скажите. Очень тронут вашей заботой.

– Причем здесь моя забота? Просто, идея замечательная!

– Очень хочется верить…

Алексей проводил Ксению до самого входа на посадку. Они обнялись и обменялись прощальными поцелуями в щеку. Он задержал ее руки в своих, пытаясь согреть напоследок. Потом посмотрел в неотразимые злато-карие глаза, словно хотел найти в них ответы на сокровенные вопросы.

– Спасибо за драгоценные минуты общения и извините, если что не так. Видит бог, я хочу вам только добра.

– И вам спасибо, была очень рада общению. А наше приключение не забуду никогда!

– А как мое предложение: каждый год этот день отмечать в воздухе?

– Не знаю, что-то меня оно не очень вдохновляет, мазохизм какой-то, наоборот хочется забыть побыстрее.

– Возможно, вы и правы. Но я это буду помнить, как самое яркое впечатление, потому что рядом были вы!

– Спасибо, что были рядом, иначе, я бы сошла с ума.

– Еще увидимся?

– А зачем?

– Не знаю, но очень хочется…

Она улетела, а он остался. Совершенно опустошенный, без единой светлой мысли. Хотелось все бросить, улететь домой, забиться в угол, никого не видеть и не слышать, впасть в спячку до тех пор, пока не найдется выход из тупика. Но не мог и этого сделать, потому что обещал Ксении полететь в Страсбург и продолжить командировку, чтобы не расстроить и не подвести.

Как на автопилоте выполнил все, что полагалось. Побывал на семинаре и поучаствовал во встрече по поводу своего предложения. Оно вызвало живой интерес, но Алексей не показывал особого энтузиазма. Менеджеры компании заметили это и принятие окончательного решения отложили. Но Алексею было уже все равно, хотелось только одного – быстрей закончить формальности и уехать зализывать раны.

Алексей летел в самолете в каком-то забытьи, и ни явь, и ни сон. Перед глазами хаотично пролетали фантасмагорические картинки, иллюстрирующие все перипетии вояжа и неожиданной встречи с Ксенией. Мысли были более чем сумбурные и никак не хотели повиноваться элементарной логике, причинно-следственной связи, да просто здравому смыслу. Это было неприятно, беспокоило и лишало хоть какой-нибудь точки опоры. Скоро даже стал сомневаться, а был ли мальчик, то есть, была ли вообще эта встреча, уж не приснилось ли это все. Нет, такое, пожалуй, не могло присниться. Отчетливо вспомнил горько-сладкий вкус ее слез, аромат духов, нежность рук… Что может быть реальнее этих воспоминаний? Потом пошарил по карманам, пытаясь отыскать еще хоть какое-то подтверждение своих доводов.

– Так вот же! – вслух сказал Алексей, разворачивая копию электронного билета на имя Ксении на тот злополучный рейс. Какие еще могут быть сомнения?

Самый короткий день, самая длинная ночь (Первая история о вечной любви, рассказанная Ксении)

Утро нарождалось замечательное, предвещая не менее чудесный и безоблачный день. Квинт вспомнил о Коре, и сердце забилось в предвкушении предстоящего свидания. С тех пор как они познакомились, он уже не мог ни о ком, и ни о чем другом думать. Что, впрочем, и не мудрено: высокая, статная, с рыжеватыми, слегка вьющимися волосами, карими сияющими глазами и обворожительной улыбкой, она была неотразима. Сегодня он окончательно объяснится и скажет, что не может без нее жить!

Молодой человек наскоро поел и устремился на главную торговую площадь. Несмотря на утро, здесь уже было людно и шумно. Ему стоило немалых трудов в толпе у базилики отыскать Кору. Она сделала вид, что сердится:

– Уже думала, что не придешь, сколько можно спать?

– Долго не мог уснуть, потом снились какие-то кошмары, огонь, и как мы будто падаем в бездонную пропасть…

– Какой ужас, хорошо, что это только сон.

– А потом, уже к утру приснилось, что мы целуемся и обнимаемся, и ты шепчешь мне что-то ласковое…

– Обманщик! Это ты сейчас придумал?

– Нет, на самом деле!

– Это плохо…

– Почему?

– Сны обычно сбываются. Если сбудется второй сон, то должен сбыться и первый. Если не сбудется первый, не сбудется и второй. Я запуталась, мне страшно!

– Глупенькая, это только твои фантазии, не надо было ничего рассказывать. Успокойся, не все сны сбываются. Один может сбыться, а другой – нет. Мне вот кажется, что второй сон уже сегодня сбудется, прямо сейчас.

Он увлек девушку за дальнюю колонну и попытался поцеловать. Она сделала вид, что вырывается, но потом сдалась, и сама начала осыпать юношу поцелуями. Потом вдруг отстранилась.

– Ну, хватит, не ровен час, знакомые увидят, тогда нам не поздоровится.

Квинт засмеялся:

– Не могу ничего поделать с собой, вижу тебя и просто теряю голову!

– Если бы сейчас нас увидел мой отец, ты бы точно потерял голову. Но тебе повезло, отец с рабами по делам отправился в Рим. Дома только мама с младшими братьями да раб-привратник.

– Ну, тогда я спокоен.

– Что будем делать? Куда пойдем?

– Сегодня же гладиаторские бои, пойдем в амфитеатр!

– Я не очень люблю такие развлечения… Может быть лучше в Одеон?

– Кора, дорогая, а я совсем не воспринимаю эту музыку. Давай так: немного посмотрим на гладиаторов и уйдем!

– Если только немного…

Они чуть-чуть успели к началу. Народу было не пробиться, кое-как нашли место на самом верху. Коре к ее неудовольствию пришлось устраиваться в женской ложе, но Квинт держал девушку в поле зрения. После торжественного открытия и парада участников на арене появилась первая пара гладиаторов. Зрители подбадривали их криками:

– Убей его! Выпусти ему кишки!

Все эти призывы предназначались высокому, хорошо сложенному гладиатору Феликсу. Он был известен многочисленными победами, и у него была армия почитателей, особенно почитательниц. Соперником оказался новичок, смуглый юноша с кучерявыми волосами по имени Маркус. Возможно, это был его первый поединок. Чтобы скрыть и подавить страх, он пытался атаковать. Феликс делал вид, что боится и отступал. Все это напоминало игру кошки с мышкой. Так они бегали по арене, не показывая особой борьбы. Это скоро надоело публике, жаждущей крови. Послышались крики:

– Феликс, не трусь! Нападай! Покажи ему!

Феликс не обращал внимания на призывы, он знал свое дело. Гладиаторский бой – это, когда одна ошибка может стоить жизни. Он стремился измотать противника, усыпить бдительность, чтобы в нужный момент нанести решающий удар. Нет, не смертельный, а именно, решающий. Чтобы причинить серьезный урон, пустить кровь и потом спокойно не спеша на радость публике довести дело до логического конца. А вот и подходящий момент: соперник попытался прямым ударом меча попасть в грудь. Феликс щитом отклонил меч в сторону, и на мгновение открылось незащищенное правое плечо Маркуса, и тотчас на него обрушился рубящий удар меча. Брызнула кровь, рука обмякла и уже не так уверенно держала меч. Противник перешел в глухую оборону. Следующий удар поразил правое бедро, и неприятель потерял свободу перемещения. Потом было еще несколько точных ударов. Стала сказываться и потеря крови. Пот застилал Маркусу глаза, он бродил по арене, не видя противника и нанося удары по воздуху. В то время как Феликс, опьяненный кровью, близкой победой и подбадривающим воем трибун, с удвоенной энергией наносил удары в шею, грудь, ноги… И вот обессиленный и обескровленный неудачник рухнул на колени. Феликс толкнул его ногой, опрокидывая на спину. Потом наступил на горло и вскинул руки, обращаясь к публике за решением участи поверженного. Ревущий хор:

– Убей! Кончай его! – не оставил надежд Маркусу. Ударом меча в сердце Феликс прекратил его страдания. Под овации и восторженные крики триумфатор исчез в туннеле под трибуной.

Квинт на мгновение оторвал взгляд от арены и увидел Кору, направляющуюся к выходу из сектора. Еле нагнав беглянку, спросил:

– Тебе совсем не понравилось?

– Ну как это может нравиться? Прав Сенека: «Человек священен для человека, а его убивают на забаву и потеху». Квинт, мне страшно, когда-нибудь боги разгневаются и накажут нас…

– Пойдем тогда на набережную, там красиво и весело…

За разговорами они даже не заметили, как прошли почти через весь город к Морским воротам. Жизнь на пристани кипела. Прибывали и отплывали корабли, лодки, сновали грузчики, матросы, продавцы и покупатели, и просто, как наши герои, праздные горожане. Молодые люди, погуляв по причалу, спустились к морю. Они шли по колено в приятно-прохладной воде. Крупный песок и ракушки приятно покалывали ступни, рыбья молодь игриво покусывали голени. Было так хорошо, что не хотелось выходить на сушу. Квинт зачерпнул воду руками и плеснул на Кору, она засмеялась и выскочила на берег. Он за ней, поймал за руку. Они рухнули на горячий песок и сплелись в не менее жарких объятиях. От девушки вкусно пахло морем, солнцем, свежим хлебом и какими-то пьянящими благовониями.

Страсть охватила молодых людей, с готовностью отдавшихся ей в полон. Они снова и снова припадали друг к другу, как пустынные путники, случайно обнаружившие живительный родник. Совсем обессилевшие, лежали на спине и смотрели в небо, наблюдая за плывущими облаками. Им казалось, что и они также плывут куда-то в неизведанные чудесные края…

Вдалеке возвышался величественный Везувий, его обычно легкий сероватый дымок, сегодня был явно темнее и гуще, и казалось, поднимается выше обычного. Кора испуганно прижалась к юноше:

– Что это?

– Милая, не волнуйся, ничего страшного. Подымит, подымит, да и успокоится…

– Но он не успокаивается!

– Всё будет хорошо…

– Я боюсь… Мне холодно, пойдем уже в город.

– Да ты вся дрожишь, давай я тебя закутаю в тогу.

– Не надо, ты что, в тунике пойдешь? Всё, всё, уходим…

Вернувшись в город, они ощутили явное беспокойство. То тут, то там слышались истеричные женские крики, яростный собачий лай, тревожное лошадиное ржание. Прогремел мощный взрыв и тут же появился все усиливающийся непонятный гул, неприятная дрожь и толчки под ногами, как будто сама земля трясется в испуге перед неминуемой бедой. Прохожие с опаской поглядывали на Везувий. И не зря. Столб дыма над ним становился все выше и выше. Поднимаясь в небо, дым собирался в огромное уплощенное серо-грязное облако, тяжело и неумолимо наползающее на город.

– Квинт, пойдем скорее, мне надо домой, там мама и братья, как бы чего не вышло…

Волнение Коры передалось и Квинту. Он молча кивнул, и они ускорили шаг. Встречный поток горожан, направляющийся к пристани, рос и ширился. С неба сыпались хлопья пепла и мелкие камни. Несмотря на полдень, солнце исчезло, словно наступили глубокие сумерки. На дороге уже лежал толстый слой пепла, но Кора почти бежала, увлекая Квинта. Вот и знакомая улица, дом… Входные двери приоткрыты. Кора вбежала в дом – никого, на втором этаже – никого… Квинта осенило:

– Посмотрим в подвале!

Они спустились в подвал. Там у входа слегка мерцал светильник. В его тусклом свете они не сразу заметили в углу съежившуюся человеческую фигуру. Кора вздрогнула:

– Ты кто?

– О, госпожа, я Галл!

– А где мама, дети?

– Не волнуйся госпожа, они пошли на пристань, с ними все в порядке. И с тобой будет все в порядке, я позабочусь…

Тут он увидел за Корой молодого человека и осекся. Квинт вышел вперед:

– А ты что здесь делаешь? Почему не с хозяевами? Им наверняка нужна помощь!

– Хозяйка сама меня оставила, чтобы я охранял дом и дожидался Коры.

– Всё, теперь ты здесь не нужен, беги скорей на пристань, разыщи хозяйку с детьми и будь при них…

– Но я не могу ослушаться госпожу, она приказала заботиться о Коре.

– Ты, что не понял? Я сам о ней позабочусь!

Кора вышла из оцепенения и вмешалась в спор.

– Галл, Квинт прав, поторопись, помоги госпоже, мы здесь сами управимся…

Раб нехотя повиновался и вышел, хлопнув дверью.

Кора бросилась на грудь Квинту:

– Я должна тоже идти на пристань, там мои родные…

Квинт обняв девушку, прошептал:

– Неужели ты думаешь, что я тебя оставлю… Я с тобой до конца. Хотя не думаю, что нам стоит сейчас идти на пристань. Уверен, что твои родные уже в безопасном месте.

– Но я не могу сидеть и ждать… И чего ждать? Когда нас завалит пеплом и камнями? Ты чувствуешь, как земля ходит ходуном? Это гнев богов за наши грехи, за невинную кровь…

– Любимая, успокойся, раб найдет твоих родных, и они вместе переберутся в тихое место. Пойду, проверю, что там происходит, потом и решим, что делать дальше.

Квинт подошел к двери, толкнул, она не поддалась, надавил плечом – никакого движения. Молодой человек стал бить в дверь кулаками и ногами, но все было тщетно.

У Коры округлились от ужаса глаза:

– Что это?

– Пока не понял… Может быть, дверь перекосилась от землетрясения, или ее чем-то завалило. Еще надо попробовать. Нет, не получается. Как будто, нас кто-то запер снаружи…

– Мы в западне? Что же делать? Мы погибли!

Квинт молчал, уставившись в одну точку. Светильник еле тлел. Через вентиляционные отверстия в потолке все гуще пробивался и падал пепел. Кора тихо плакала в углу, о чем можно было судить по едва слышным всхлипываниям. Квинт сел рядом на пол и обнял ее за плечи.

– Не плачь, милая, клянусь Юпитером, нас обязательно спасут. Наверняка, скоро все успокоится, твои вернутся и освободят нас.

Однако в голосе не ощущалось былой уверенности. Он гладил ее по волосам и ласково шептал:

– Милая, все будет хорошо, все будет хорошо, я люблю тебя…

Дышать становилось все труднее и труднее, светильник потух. Кора постепенно успокоилась и как будто задремала в объятиях Квинта. Потом встрепенулась и спросила:

– А когда нас спасут, ты женишься на мне?

– Конечно, дорогая, я же люблю тебя! Мы будем жить долго и счастливо и у нас будет много детей… Ты, сколько хочешь малышей?

Но Кора не ответила, сквозь неспокойное забытье она что-то шептала, можно было лишь с трудом разобрать отдельные несвязные слова: мама, кровь, я знала, знала… От пепла и едкого воздуха першило в горле и хотелось кашлять. Квинт сдерживал себя, боясь разбудить любимую. Скоро мысли стали путаться, перед взором хаотично мелькали картинки прошедшего дня: вид вздыбившегося Везувия, бегущие люди и среди них ухмыляющийся Галл. Потом появилось лазурное море, и они с Корой, безмятежно плывущие на маленькой лодочке под ярким ласковым солнцем и им необыкновенно хорошо…

Но вернемся к Галлу как раз в тот момент, когда он по приказу Коры выскочил из подвала и направился якобы к пристани догонять хозяйку с детьми. На самом деле он пошел к ипогею – подземному семейному святилищу, который находился в саду, позади дома. Именно сюда по совету коварного Галла перебрались родственники Коры, чтобы переждать катастрофу. Он убедил, что молитвами к богам можно отогнать беду. Но это была ловушка. Раб своим звериным чутьем понял, что оставаться в доме смертельно опасно. Но бедствие – его единственный шанс получить долгожданную свободу, разделаться с ненавистными хозяевами, да еще и поживиться за их счет. Разместив несчастных в ипогее, пообещал найти Кору, а затем уже всем вместе определиться с планом действий. Потом закрыл тяжелую дверь на засов, обрекая бедняг на мучительную гибель. Собрал в доме все драгоценности и деньги в мешок, и уже вознамерился было бежать, но увидел Кору со спутником и решил разыграть свой спектакль.

Заперев влюбленных в подвале, Галл проверил сохранность пленников в ипогее, и уже без помех с припрятанным мешком направился к пристани. Но передвигаться в темноте, почти по колено в пепле было очень трудно. К тому же он постоянно натыкался на лежащих людей, и было непонятно, живы ли они еще или уже мертвы. Поток горожан, спешащих к морю, почти иссяк, вероятно, все кто хотел найти спасение в гавани, уже достигли цели, а оставшиеся рассчитывали переждать несчастье за родными стенами.

Камнепад усилился, люди падали под ударами камней как подкошенные. Угодили небесные «дары» и в Галла, из разбитой головы текла кровь, застилая глаза. Он попытался найти укрытие и прижался к ближайшей стене какого-то дома. Вдруг обнаружил, что, защищаясь от камней, потерял бесценный мешок. В редких огненных всполохах грохочущего Везувия попробовал отыскать пропажу, но безуспешно. Присел и стал руками ощупывать пепел вокруг себя. Неожиданно, стена, служившая ему укрытием, затрещала, стала рушиться и с нее упала какая-то статуя, придавив незадачливого грабителя. Галл потерял сознание, очнувшись, закричал, но кто его услышит в этом кошмаре? Под грудой камней он не мог даже шевельнуться, тут еще пепел, забивающий нос и рот. Бедолага стонал от боли и безысходности, а свобода была так близка! Но нет, боги покарали за кражу и убийство хозяев. Пусть они будут все прокляты, лучше умереть, чем так жить… Это была последняя мысль Галла. Скоро и он, и место его гибели, и улица, по которой бежал, и дом, в котором оставил умирать господ, и весь город накрыл толстый, очень толстый слой пепла, став и могилой, и саваном.