Текст книги "Глубже к солнцу"

Лера Сабирова
Глубже к солнцу

[если выпить всю горечь из своего сердца, на дне можно обнаружить счастье]

Книга издана при поддержке Группы Компаний «Новаметалл» и дополнена виртуальной реальностью от компании ARVIZOR.

© Лера Сабирова, 2018

© Алексей Олдин, фото, 2018

© Олеся Стеценко, иллюстрации, 2018

© Dream Management, 2018

Дополненная реальность

Дорогой читатель 21 века, это не простая бумажная книга, она звучит и танцует.

У Леры была мечта, чтобы стихи можно было не только читать, но ещё слышать и видеть. Благодаря технологии дополненной реальности, это стало возможно.

Чтобы книга ожила:

1. Установите на смартфон бесплатное приложение ARVIZOR через App Store или Google Play (подробнее на www.arvizor.com).

2. Откройте приложение и направьте камеру на обложку этой книги.

Вы попадёте на первую виртуальную страницу книги и узнаете, какие стихи можно прослушать или посмотреть. Вы также можете сканировать страницы книги в процессе чтения и самостоятельно находить спрятанные в них материалы.

Виртуальная реальность книги будет обновляться и дополняться новыми поэтическими аудио и видеозаписями в течение года.

Узнать о новых выпусках можно в социальных сетях:

facebook.com/lerapoet

vk.com/dancingpoetry

instagram.com/dancing_poetry

От автора

СТИХИ

Я тоже их не люблю.

Но с полным презрением, читая их, в конце концов обнаруживаешь какую-то крупицу подлинного.

Марианна Мур (перевод Г.Кружкова)

Это стихотворение американской поэтессы Марианны Мур уже много лет остаётся для меня любимым и важным. Когда передо мной лежит отпечаток чувств, которые я бы, возможно, никогда не осознала, если бы поэт не нашёл для них слова, я ощущаю чудо. Волшебство поэзии для меня – именно в этом моменте узнавания.

Чтение стихов не кажется мне развлечением, это тонкий труд, который приносит удивительные дары. Труд в том, чтобы открыться другому человеку, другому миру и пройти по его непривычным незнакомым дорогам. Это совсем не просто, и поэтому я благодарю читателя, который решается нырнуть. Погружение на глубину не может быть долгим, возможно, воздуха хватит всего на одну страницу. Но дело не в количестве, а в том, чтобы прожить это погружение всей кожей.

Поэзией не становится то, что я могла бы рассказать за чашечкой кофе. Незримый тонкий мир, туманный, ускользающий, словно сон, который невозможно взять в руку. Так хочется ухватить его! Хочется открыть это прозрачное измерение, ведь им ощутимо пронизана вся жизнь вокруг. Это невозможно сделать за чашкой кофе, но возможно в мире поэзии. Туда я и приглашаю читателя.

Эта книга получилась похожей на бусы из цветных стёклышек. В ней собраны стихи разных форм и размеров, казалось бы, непохожие и не связанные. Но есть прозрачная нить, которая их соединяет – это путешествие к внутреннему свету, наполненное открытиями. События не важны. Важно то, что невозможно заметить и зафиксировать в других обстоятельствах – волшебство сродни превращению гусеницы в бабочку. Мы никогда не увидим, что происходит в коконе. А можем ли узнать, что чувствует гусеница, у которой появились крылья?

Вот сидит за столиком знакомый, кажется, человек. Знакомой рукой подносит кофейную чашку к знакомым губам. И лишь необъяснимый тёплый свет и шелест воздуха за его спиной намекают, что с этой вселенной мы ещё совсем не знакомы.

О чём поведём разговор?

открытие

невеста

 
ты обязательно полюбил бы меня
мои тонкие запястья так легко сломать
ты полюбил бы меня
моя грудь умещается в ладонь
ты полюбил бы
часто я улыбаюсь и молчу
 
 
на небе каждый день
открывают тысячи новых звёзд
посмотри на меня
мои губы налиты густым вишнёвым соком
плечи покаты
колени белы и упруги
 
 
да
ты обязательно полюбил бы меня
дорогой бог
 

2010

язык

 
я думаю о тебе на русском
ты обо мне на неведомом мне
что же нам остаётся?
высунув языки
любиться
скалиться
миловаться
позволь
я оближу тебе ухо
ведь для того мне и дали
этот
шершавый
острый
искусный
русский
язык?
 

2015

предвкушение

 
от пупка до затылка
натянута струнка
тонко
как голосок ребёнка
он её дёргает
она дребезжит
сладко
слегка тревожно
что невозможно
очухаться
каждый раз
натяжение всё сильнее
дрожь рассыпается
от пупка и куда-то вниз
ты говоришь себе: соберись
а дитя улыбается
 

2012

прозрачная

 
я обнаружила её в объятьях кинокамер
кинокамеры любят драму
и жадно скользят по её коже
выдвинув объективы
насколько это возможно
так что кожа становится прозрачной
и сквозь ершащиеся чешуйки
почти очевидно
проступает светящийся купол
медуза испуганно сокращается
прожигая холодным током
до кончиков пальцев
и уходит в тень
она прикусывает губу и улыбается
привычно и ослепительно
потому что никто на свете не знает
отчего у русалок зеленеют глаза
 

2012

если бы не танец

 
если бы не ты
разве я могла бы станцевать кровь
которой умывается моё сердце
 
 
если бы не ты
разве я смогла бы танцевать жизнь
пронизавшую каждую мою клетку
 
 
если бы не ты
разве я научилась бы танцевать смерть
у черты где замирает дыхание
 
 
если бы не ты
разве я станцевала бы благодарность
в конце это славной песни
 
 
если бы не танец
как бы я смогла подарить миру
свою любовь
 

2017

огонь

 
гори
гори проклятое солнце
гори и не требуй тепла
раз уж ты – огонь
 
 
дари
всё что есть у тебя
знакомым и незнакомцам
неистово и свободно
не экономь
 
 
гори дотемна
до края до дна дотронься
чтобы кипело
от встречи с твоей строкой
 
 
живи широко
никогда ничего не бойся
я буду дышать глубоко
чтобы ты горело
 

2012-2018

моресоль

 
она появляется с каплей солёной воды.
и даже от тихого всплеска может родиться.
её никто никогда не ловил,
находили следы:
то обточен крючок, то вовсе оборвана леска.
кто-то бросался в пучину её с головой.
а кому-то она так ни разу и не показалась.
ко мне она по-хозяйски, словно домой
приходит без стука.
молю её, чтобы осталась.
а после всего, растворившуюся без следа
ищу её в каждой капле, сорвавшейся с неба.
но в небе нет соли, только сырая вода.
и я тщетно бросаю в окно крошки тёмного хлеба.
 

2009

когда дыхание глубже

 
когда дыхание глубже
сердце тише
в этом подвздошье
можно услышать
кое-что важное
как день от дня
жизнь струится
внутри меня
 
 
2018
 

зов

море волнуется

 
вагон метро приносит с собой
влажный запах моря
волна незнакомцев
уносит всё дальше от берега
на губах проступает соль
не смотри что мутны мои глаза
это море выплёскивается во мне
тихо-тихо зовёт своё дитя
надо идти
 

2012

дальнее плавание

 
судёнышко к далёким берегам
весенним ветром гнало от причала.
и сколько бы досады не встречала
его измена, ржавым якорям
оно попутно цепи отгрызало,
зализывало бреши по бокам,
ещё не тёртым, но побитым малость.
а следом по воде струилась жалость,
змеился страх. на йоту на одну,
отчаливая, судно колебалось.
последний якорь уходил ко дну
и море переливом амальгам
в свои объятья путника вбирало.
стряхнув клочки прибрежного тумана,
судёнышко к далёким берегам
отправилось на поиск капитана.
 

2009

адочка

 
прелестная адочка
сидит на моей ладони.
есть не просит.
– а чего, – говорю, – хочешь?
она щебечет:
– “не знаю
как будто я не там
очутилась
где должна была”
– а где? – говорю.
она тыкает пальчиком в побелённый потолок:
– “там”
там ничего нет.
за окном аплодисменты,
капли хлопаются об асфальт.
а на моей ладони сидит адочка.
есть не просит.
чего хочет – не знает.
свалилась на мою голову.
 

2012

бабочка

 
на моём балконе жила бабочка
я выходила покурить
на моём балконе было большое окно
и я выходила покурить
бабочка билась в мутное стекло
я выходила
а бабочка била крыльями
что с нею стало потом я не знаю
однажды я не вернулась домой
 

2009

сон

 
так странно, я пью воду,
а кажется, что вино.
каждая капля наполняет меня
каким-то глупым счастьем.
и пустота в моей груди
вдруг сменила имя
и зовётся теперь отсутствием.
я видела тебя во сне.
мы целовались.
это был сон, лишь сон,
а кажется,
будто моя душа
целовала твою душу.
 

2009

рыба-вулкан

 
я хотела бы стать
рыбой-вулканом
хранить священное молчанье
в прозрачной толще воды
слышать
как дрожит трава на берегу
видеть
прозрачных ночных гадов
дышать
ощущать
знать обо всём кожей
внимать
всё что есть
с холодной кровью
и накопив достаточно
извергнуть нужное слово
в нужный момент
 

2017

нырнуть в осень

 
осень
нырнуть бы в тебя с балкона
в твоё шелестящее жёлтое море
в течение утра
и к сердцу заката
поплыть перламутровой
рыбкой крылатой
сыграть
в зеркалах проплывающих окон
в небесные салки
чешуйками-солнцами
и два позолоченных рыбьих ока
нам обручальными станут кольцами
 

2009

устричный дом

московское

 
ты спрашиваешь как она?
стоит
умытая подземными ручьями
а дни текут стремительно
теряясь
как крошки хлеба
в длинных переходах
где взгляд порой интимней поцелуя
и где улыбки обнажают зубы
что ноги проститутки в божьем храме
она шумит
из форточек
как море
врываясь в квадратуру тихой спальни
в ней тонут слишком длинные признанья
и всё что тяжелей стеклянной тары
об остальном
я ничего не знаю
я судорожно пью солёный воздух
пускаю в свои двери незнакомцев
и всё ещё бросаю на пол крошки
которые съедают в переходах
бездомные молящиеся рыбы
 

2011

запятые

 
в промёрзшем бельме троллейбуса
прорубают окошки озябшие пассажиры
в надежде узнать в темноте свою остановку.
 
 
обнажённые пальцы рождают чёрные дыры,
только их залатают
холодный расчёт и сноровка
декабрьской вьюги.
 
 
снаружи порхают снежинки,
искрятся глупые, ослеплённые фонарями,
врываются в форточку
открывателями, бунтарями
и тихо тают под звуки печатной машинки.
 
 
а вороны, крикливые запятые,
исчеркав снежное полотно
чернильными лапками,
сгрудились за окном тополиными шапками
на острых вершинах, виднеющихся в тумане.
 
 
и некому прочитать предсказания их кривые.
и некому точку поставить
 

2009

всё в порядке

 
я знаю, доктор
к вам все приходят и плачут
но я не такая, доктор
со мной иначе
со мной всё в порядке, доктор
мне даже совсем не больно
только по вечерам
как будто соль разъедает горло
я её не сплёвываю, глотаю
слушаю как она вниз проникает, тая
заполняет грудь
прожигает внутри живот
поднимает желчь
по утрам меня ею рвёт
а всё что осталось
стеклом оседает в пятки
но я вам признаюсь, доктор
со мной всё вполне в порядке
если ходить на носках
то почти не больно
анализы в норме,
пульс пробивается ровно…
зачем я тогда пришла сюда, говорите?
не знаю, доктор,
просто рядышком посидите
 

2015

и чем тебе москва невзлюбилась

 
и чем тебе москва невзлюбилась мама
она же совсем как ты
обо мне радеет
она меня мокрым снегом в щеки целует
она меня редким солнцем
весенним
греет
она меня каждое утро в метро обнимает
тысячей рук
выбирай – какие теплее
она меня мама
знаешь
всегда понимает
и если я улыбаюсь – подыгрывает
веселеет
а если нет
если вой подступает к горлу
отводит глаза
участливо
терпеливо
я громко пою
и гулко шумят вагоны
грохочут шоссе
обескровленные бульвары
вокруг меня поднимают тугие волны
и терпят всё
чего бы я не сказала
и знаешь мама
пусть холодно и угрюмо
она всегда встречает меня с вокзала
 

2013

у лета мужские руки

 
у моего лета
совершенно мужские руки
горячие и настойчивые
не успеешь согреться
как с тебя уже спущены брюки
а ещё немного – и кожа
и ты нежишься
обездвиженный
обезвоженный редким солнцем
знаешь что лето
скоро кончится
и зачем-то тоскуешь
о тонких декабрьских пальцах
что холодком пробираются
под кромку свитера
аккуратно и вглубь
в мякоть
до горького
хватаешь
целуешь
отогреваешь глупые…
открываешь глаза
сгорела
опять сгорела!
 

2013

корни

 
если взять это место на карте города
и отметить меня на нём столько раз
сколько раз я прошла здесь
то получиться много начал
для многих историй
которые я могла бы теперь рассказать
 
 
и каждый раз опять и опять оставляя
шаги свои на асфальте знакомых мест
я боюсь встретить себя
ту которая шла когда-то
и тут же сворачиваю за угол
маршруту наперерез
 
 
и неплохо бы жить на станциях
в путь – по-английски
только с каждым днём всё сильнее путаясь
в паутине своих следов
я чувствую как пускаю корни
они такие живые
что мне жаль их обрывать…
 

2009

устрица

 
как гружёная баржа щекочет пузом
дно песчаной косы
в обмелевшей реке
 
 
как пчела в молоке
крылья вымочив мёдом
тяжелеет пуская тугие круги
 
 
так и женщина
губы до нити жемчужин
разжимает и шепчет ему: продолжай
 

2014

деликатесы

 
случаются дни когда прокисает вино.
и кто-то неспешно вливает бутылку белого
уксуса
прямо в ушные раковины.
становится горячо.
тогда ты пускаешь ногти
в мокрую мякоть ладоней
идёшь домой
утыкаешься в божье большое плечо
и ждёшь ужина.
 

2012

а я никуда

 
мама
позволь я сегодня
не буду вставать
позволь полежать
с этим небом в окне
ещё пять минут
мама ты знаешь
всю ночь не могла уснуть
всё мерещилось мне
что я снова твой маленький-аленький
утро скатится с крыши
созреет над облаком день
я не буду вставать
притворюсь
что горло болит
облака в квадрате окна
птицы на юг
самолёт летит
а я никуда
мама
я здесь
с тобой
 

2015

пчела в молоке

 
я лежу в реке
из тёплого молока
вижу звёзды на потолке
в этой тёплой нежности
тает память моя
как мёд
как пчела в руке
жалит
ей жаль
она умирает
а я сплю в реке из тёплого молока
мёртвое тело бережно греет рука
 

2009

нирвана

 
это так поздно тают снега января
или авансом октябрь льёт осеннюю воду
только всё это зря
я плюю на прогноз
и погоду
и живу наизнос
выгрызая у мира вчера
оставаясь на завтра
в кокетливом графике плана
только в скромном сегодняшнем “я”
нерушимая
подмокает моя
нирвана
 

2009

утро в оконной раме

 
безвкусные поцелуи наверное снятся к дождю
открываешь глаза – закрываешь
невмоготу
пятно чёрной кошки на изжелта мокрой траве
напомнило мне
как мурашки бегут по спине
тонкой плёночкой обволакивая наготу
и я чувствую
как течёт в глубине
волшебная энергия чу…
чёрная кошка на изжелта мокрой траве
она не ворчит
и я стало быть не ворчу
 

2010

самая тёмная ночь

 
хочешь верь хочешь нет
я не знаю как это бывает
эта тёмная зимняя ночь
обнимает меня
твоими руками
и твоими глазами
в моих зажигает свет
 
 
может быть, эта тёмная ночь
нам случилась затем,
чтобы мы перестали смотреть вперёд,
а смотрели вглубь?
чтобы мы, зажигая свечи, топили лёд?
падая, выбивали глупь?
находили руки друг друга,
чтобы встать в полный рост,
или чтобы без шума
стоваттных ламп
мы пошли наконец на свет
путеводных звёзд?
 

2017

в путь

 
только ветер качнётся в седых парусах
мы отправимся в путь
мой корабль печален
я ничем не владел
всё что нёс на плечах
жизнь назад
у причала оставим
побледневшие сны
и отправимся в путь
не затем чтоб сначала
а затем чтоб в биении тишины
твоя нота ясней прозвучала
 

2017

попутчики

я тебя впущу

 
когда-нибудь
ты положишь большую свою ладонь
на мою тревожную грудь
и она словно в масло
в меня войдёт
я тебя впущу
раздвину хрупкие ребра
обниму тебя
всем горячим и мягким своим существом
ты принесёшь мне огонь
я напою его дыханием
но тебе придётся стучать
и ждать
пока я растоплю клубок у себя в груди
ты пожалуйста приходи
я тебе обязательно открою
 

2016

невозможность

 
мне нравится, что вы больны не мной
но оголяясь до полосок кожи
становимся отчаянно похожи
и можем заниматься теплотой.
 
 
мне нравится, касаясь по ночам
восторженно, с ребячьим любопытством
и пристальным вниманием врача,
вскрывать друг другу души словно письма.
 
 
что зелень прорастает сквозь туман
неспящих глаз, хотя в грудном кармане
пронзительный портрет твоей спины
дрожит двумя сигнальными огнями.
 
 
и каждый день лелея невозможность
картины в виде двух счастливых «нас»,
целуя каждый раз последний раз,
мне нравится, что я больна не вами.
 

2013

когда ты умрёшь

 
а когда ты умрёшь
я наверное все пойму
потому что проснусь
от свинцовой такой печали
оттого что во сне
в стороне
все отчаянно больно молчали
и лишь я разбивала ладони
об пол – тишину
 
 
только пол тишины
       мира пол
       пол страданья
       пол страха
       пустоты пол
                но
                  ты
никогда уже больше не будешь
       никогда
ты меня на рассвете разбудишь
и я буду в руках твоих
              всё ещё полная
                     плакать
 

2010

целовать её

 
целовать её
словно коснуться губами зеркала
она холодна лишь мгновение
а потом теплеют прикосновения
замирает дыхание
вырываясь горячим шёпотом
продолжая твои движения
распускаются пальцы
на мраморной тонкой коже
неужели ты тоже
нет это просто танцы
ты спускаешься в реверансе
и точно знаешь
вот сейчас она встрепенётся
засмеётся
цвет на щеках оплавится
и так и случается
 

2012

генриета

 
прощай генриета
я закрываю за собой дверь
плотно
чтобы сквозняк не пронзил тебя
и это мой последний акт любви
 
 
я застёгиваю
застреливаю эту дверь
чтоб недайбог не прилетела вслед
забытая мною шляпа
или чего хуже
твоя ласковая кошка
что так и норовит сделать меня своей
хозяйкой
 
 
я ухожу с любовью
пожалуйста спи хорошо
в своей тёплой кровати
и не открывай эту дверь
я так боюсь сквозняков
 

2016

одиночество

 
моё одиночество носит твоё лицо.
пьёт из твоей кружки, надевает твои рубашки,
у него тонкие черты и королевские замашки.
 
 
и я понимаю, конечно, ты вовсе не виноват,
что внутри меня протекает тысяча киловатт
теплоёмкого электричества,
и что тебе оно не нужно в таком количестве.
 
 
оно ведь сначала ~бнет, а только потом согреет,
пока ты меня любишь, всегда немеют
пальчики на твоих ногах.
 
 
говорят, проводить эту мощность,
не обуглившись на проводах, способны лишь птицы.
но они улетают с приходом зимы за границы.
одиночество остаётся, надевая твоё лицо.
но как жить, если даже оно
меня сторонится?
 

2018

х + y

 
они встречаются с трепетом
грудь к груди
механизмы с кукушкой
коробки с сюрпризом
заведённые на
одному богу известные
X и Y оборотов
и хромосом
 
 
раз – два – три…
они слушают и гадают
сколько ещё ударов
нанесут друг другу
словно мячи для гольфа
безобидные
смотря на каком расстоянии
 
 
он вдавливает большой палец
в её запястье
и обнаруживает стекло
острая бритва кромсает подушечку
безжалостно
в её бледном лице сожаление
в её глазах:
 
 
три – два – раз…
она отбрасывает руку
до предплечья
стряхивает пальцы собравшиеся в кулак
ему на колени
складывает губы спасательным кругом
 
 
он кончает ей на лицо и уходит
сегодня ночью никто не умрёт
 

2016

кошки-мышки

 
давай поиграем
я буду белой мышкой
буду пощипывать сыр из твоей тарелки
буду невинно спать в твоих мягких лапах
и буду даже не против залезть в бутылку
 
 
а когда захрустят мои косточки
на твоих белоснежных зубках
мы поменяемся
и я буду водить
 

2012

механизм обеспечения жизни

 
когда я думаю о тебе
то присгибаю колени
но мой механизм
обеспечения жизни
выходит из строя
бежать или сражаться?
 
 
магнитная стрелка ходит кругами
не в силах остановиться
уйти или остаться?
произнести вслух
то что вертится на языке?
это дающее силы
или смертельно опасно?
 
 
с очередным кругом
я перестаю разбирать слова.
 

2016

триумф

 
я проснулась от судорог
будто бы сердце
пронизало меня насквозь
будто оно – канат
из туго сплетённых жил
 
 
я покорно склоняю голову
ты выиграл: шах и мат
да здравствует победитель
который меня…
 

2012

четверть жизни в интерьере

 
стоит
сутулится
четверть жизни моей в интерьере
он держит руку на пульсе
я на ручке входной двери
порог между нами —
эволюция шва на постели
вот так случилось
огонь и воду удачливо обходили
трубы ржавые —
не сумели
 
 
и вроде много с тех пор утекло
а он всё при виде меня хмурится
теперь кажется – великан
но если зажмуриться
всё ещё можно сыграть на память
по пальцам исколотым
все беззащитные родинки на его теле
 
 
стоим
а ведь мы любили когда-то
и хотели
друг друга до дрожи
но похоже
видеть невесту
с другим женихом – плохая примета
и теперь при встрече хочется лишь сигарету
и взъерошить волосы на затылке
панибратски (точнее, сестрински)
 
 
только кудри его острижены
мои – тоже
и никто уж теперь не скажет
что мы похожи
что телки одного вымени
стоим
и делить даже больше нечего
кроме разве что имени
 

2012

убить атланта

 
когда он говорит что устал
или слишком стар
небо придавливает меня
я не знаю сколько живут атланты
но точно дольше
он вдыхает
и грудь его словно гавань
распахивается
белоснежными парусами
гнездящихся здесь кораблей
и лодочек
а с выдохом опадает
частокол их мачт
не даёт ему опустить локтей
они не решатся сказать
он не сможет поверить
что небо больше не надо держать
что небу он больше не нужен
а пока он впивается пальцами
в вязкие грозовые тучи
они хмурятся
просыпаются ледяным градом
в седые кудри атланта
он выдержит эту вечность
и однажды уйдёт домой
а прозрачное лёгкое небо
по-прежнему будет парить
над его головой
 

2015

американцем

посвящено С. Кафтанову

 
если бы ты уехал тогда в штаты,
стал бы таким неправильным американцем
и ещё более неправильным русским.
курил бы нервно на станциях,
очаровывал дам, целовал руки им,
а они на тебя в суд – за домогательство.
 
 
но в тюрьме, к своему удивлению,
ты не встретил бы ни одного земляка.
из трёх лиц – двое тоже издалека,
и они понимают – в чём суть твоего преступления.
 
 
и покуда чужой язык, улыбчивый и округлый,
в кровь не исцарапает тебе небо,
а родной – лёгкие и горло,
ты будешь писать ночами верному своему другу,
у которого в это время уже рабочее утро.
 
 
и когда тебя в очередной раз назовут снобом
соседи с тремя обнаглевшими сорванцами,
ты, поддавшись слабости своей сиюминутной,
а точнее, накопленной годами,
пойдёшь, купишь узи в ближайшем магазине,
благо, там это просто, как пачка чипсов,
и выпустишь всю обойму кривым пунктиром
в тех, перед кем, если б мог, потом извинился…
 
 
и станешь очередною мятой страницей
в деле об этих загадочных самоубийствах.
ты мог бы желать никогда на свет не родиться,
а можешь просто никогда не уезжать в штаты.
 

2009