Текст книги "With skylarks"
Автор книги: Lerysol
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
С аукциона Sotheby
Первые проталинки. Счастья стук. Переписка с фоточками. А это можно? Ну, а черешенки? Сметаем, довольные, смеемся, счастливы. Буйное лето. Сладкие губы. Нежности кроватные. Первые слова. Следующие желания остаться. Так хотела понравиться. Улыбаюсь кораллами. Так было уже, давно. Буйство красок слов. Умиление от ласк. Нравишься соскученной. Бельем кружевным. Голодной до дрожи. Что и с кем видела? Встречаешь преданностью своего. Балуемся восхищаясь.
Ну, а дыньку? Сметаем, довольные. Смеемся, счастливы. Сканируешь с утра до вечера. Контрольно перед сном. Забрасываешь сети вопросов. Молишь об улове. Притворство жаворонком. Всплывает на поверхность. Твои лепестки обмана. Твой страх. Твое любопытство. Твоя привычка. Твое существо. Твоя улыбка. Как? Так просто. Глупость уступок. Первые дожди. Поступки на эмоциях. Удары по стенам. Но так не важно, вместе шепотом повторяя строки Хокинга: «Перспектива рано умереть заставила меня понять, что жизнь стоит того, чтобы ее прожить». Эмоции трещин ожиданий. Ветер тяжелый резкостью. Первые заморозки. Таяние сосулек. Отираем губкой обиды. Перезагрузка настроений. Скомканная постель. Строки послушания. Обнажаем мотивы. Упрощаем содеянное. Смешна первобытность начала. Первые попытки сдвинуть. Скрип границ владения. Тщетные убеждения. Выше тональность голоса. Обиды от собственности. Глупая вежливость. Вино в бокале вечером. Пятницы деревенские у экрана масштабного. Сметая напыщенность. Смеясь, грызем плоды подсолнечника. Удивляемся новым открытиям. Советы в пустоту, пара зацепится. Постепенно вращая, убираем лишнее.
Ну, а абрикосы с персиками? Скупаем охапками. Сметаем, довольные. Сытые без последствий. Делимся сокровенными пошлостями. Схожие по увлечениям. Забавляемся зеркальностью. Запоминаешь персонажей от чемпионатов, взамен на из многосерийных. Переливаем из сосудов мысли. Всплывает на поверхность. Твои лепестки обмана. Твой страх. Твое любопытство. Твоя привычка. Твое существо. Твоя томная улыбка. Чуть ближе, больше доверия. Напускная пена смывается. Яснее истинные мотивы. Повторяются поступки. Окутывается агрессия теплом. Ласка воспитательницы, как в яслях. Проникаем в недосказанное. Объясняем для защиты поведение неадекватное. Огонь скачет по артериям. Расставляем поступки по полочкам. Выше взлетают требования. Упрощается сложное. Без слов действия. Тают свечи времени. Не хуже, не лучше, гораздо ближе. Фразы с уст отходят на вторые роли. Все, как всегда, с болезнями. Лечимся строгостью, капризами. Вместе к докторам, забив на сплетни. Преодолели первую дистанцию с шероховатостями. Солнечно, зашторено, смеемся от интриг поверхностных. Удивительно, встречаются в экране типажи знакомые. Даже улыбнулся, настолько схожи искрами, желанием завладеть без остатка вниманием. Улыбка, колдовские ужимки, сказочно. Пустыня фонтанирует знаками в оазисах. Нет ревности, накормлены спокойствием. Чуть мягче, чуть строже учимся обходить острое. Каждый при деле, каждый в заботах внешних, увлекаемся. Эгоистичны? Безусловно, на метры вглубь корнями, но периодически пропалываем. Всплывает на поверхность. Твои лепестки обмана. Твой страх. Твое любопытство. Твоя привычка. Твое существо. Твоя улыбка. Как?
Так просто.
С головой на острова
Все по кругу, все банально. Встретились взглядами за тяжелыми сороковыми бокалами односолодового. Нестандартность, бракованные среди фейерверка пятницы. Выделялся, сидел один в компании, взглядом чуть отрешенным от щебечущих, отсвечивал. Зрачками кивнули, не до девичьих стеснений, придвинулись, молча столкнув стекло, обменялись каплями напитков, обоюдной тишиной. Без звуков употребляя, прищурившись поглядывали за мимолетными бабочками, вперемешку с трутнями. Вечер с ровными сторонами фигур, с искаженными красками внутри. Усталость бесконечности от Дня Сурка, все уже было, все уже неоднократно перечитано, рассказано. При желании можно повторить фразы любого ночного персонажа, еще не озвученные, переплетения. Игры в обычном узоре цикличности завершатся следующими наслаждениями. Голодные неугомонные еще, без зависти, просто фон. Но это там, в шумихе праздника. Тут тишина с напитком. Обменялись понимания шутки Эйнштейна: «Если теория относительности подтвердится, то немцы скажут, что я немец, а французы – что я гражданин мира, но если мою теорию опровергнут, французы объявят меня немцем, а немцы – евреем». Чокнулись. За пределами, пахнет ночным океаном.
Начал он. Каким бы ты сильным ни был, приходит в дверь тоска под ручку со слабостью и тянет, тянет каплями. Кому поделиться, как не тебе? Друг вечера, завтра снова в костюмы. Монетки дают исключительно возможность менять действительность, если превышают потребности удовлетворения похоти и сытости, но абсолютно сами по себе без запуска маховика мало кому приносят счастье от неподвижного обладания. Имея свойство, постепенно просачиваясь в сознание, захватывать власть над обладателем, неся разрушение личности. Абсолютное всемогущее большинство раздавлено желанием участия в значимом, творении истории, смешны в сокровенных желаниях, обычны, балуемся. Циничны до тысячного сосудика, неоднократно преступали полоску человечности, не называется цена сразу, позже, позже, величие. Жадно, уже гораздо после, пытаясь восстановить равновесие весов, жменями вычерпывая злато, набрасывают в чашу, мало, мало, бесконечно мало. Раскисли странички поверхности. Спасибо, кому как не схожему слова исповеди. Подбородок вертикально соглашается.
Взамен слова и у меня. «Сможем выстоять с ИИ?» Вздрогнул железный человек, замер от неожиданного нарушения перемирия тишины. Медийный красивый овал, сам себе на уме с мыслями направляющие слова, действия. Вот забавно, не учел заметных ссадин внутри. Привык серым маскировать, картинками пестря чужими, умница, прошел градусы, выстоял ураган контента, добился преклонения. А вдруг? Не ответил, улыбнулся лишь странною улыбкой, даже не раскачал маятника подбородка. Очевидность, зачем нарушать глупостями? Вжался чуть ладонями в отполированную барную, изменился, ощетинился маской вежливости. Монолог уже не остановить. Взялся хвалить систему правосудия, возможно, оставивших на тканях тела тысячи повреждений, поэтому и смягчает комплиментами к ним, дабы не злить и так кипящее отношение. Взошел на привычную сцену для речей, на миллионники рассчитанную. Включил защитные фильтры. Играет с вопросами, задает себе – отвечает себе, гений, жонглирует фразами, впускает воздух, переваривает, выдает продукт из сложно сплетенных слов, именующихся ответами. Произносят нечто губы, сговорившись с языком, челюстью, но глаза, зрачки пляшут свой огненный танец, просто не соответствуют характеру произнесенного. Сканирует, вживляет иглы первоначального исследования собеседника, его монолог очарователен. Стремительны слова сказанные, отсели лишние, чуждые скучным непонятным разговорам, остались вдвоем, мы странные. Забавляюсь, жду, когда выдохнется от своего красноречия, продолжаю потягивать крепость жидкости. Выдает себя между глотками воздуха, безусловно, капканами увешанный обязательств, бежит, подгоняемый беспощадными ямщиками. Достойный, привык к коротким дистанциям, но не готов к тишине восприятия.
Выдохся. Показалось, снова готов вернуться к первоначальному, без напускной защитной агрессии.
Нет, показалось, уши прижаты, стрижет волны воздуха, впитывает ноздрями запахи джунглей, взял тайм на восстановление.
Пора, пора, кивком благодарности, за минуты настоящего…
Только зачем? Ведь…
Альпийские сны
Вечер за городом, отключены мобильники. Запах сирени первый острый, соскученность без вдохновения. Весна очаровательная, в гримерке готовится к убранству лета, располагает к восторгам безмятежности. Ноздрями глубоко вовнутрь, лепестки ласкают кожу, пахнет свободой и другими океана волнами. Пару цветков фиолетово с проседью сорваны.
Под шатром кресла диваны с подушками разбросаны. Вечер карамельно-сладостный, тешат хмельным вниманием, роскошью убранства слов витиеватых, запутался. Паутинка стальная хищно обволакивает. Плетут не торопясь колдовские озера глаз девичьих. Не торопясь каждый вопрос взвешивают, тягостное молчание подвешивают до созревания. Подстраиваются, незаметно зеркалят движениями, фантастические. Чуть за гранью вежливости сказанное сплетение из букв, имеет несколько толкований. Произнесено, и снова пауза, внимательно за реакцией, прекрасные. Комплименты, комплименты ночными бабочками на огонек. До следующего глотка вина теребит, кто чуть неуверенней, двусмысленность происходящего, волнуют изображения избалованного воображения, притягательные. Новая сценка, репетируют, мимолетно оброненные серебряные, дефицит капель виноградного, волшебные охотницы. Чудо, как приятно наблюдать за штрихами искусности при создании творения будущего преклонения, обольстительные. Миг тишины, безветрия и лавиною капризы легкие, тешатся, бьют в барабаны капризами, кажутся громкими, на самом деле дольки миража колдовского. Ближе ко времени движения стрелок златых минут, и мрачнения таинственных ночных сводов со сапфирами, повышается градус. От свободы выбора создают яркие фейерверки, могут сжечь запросто, желают развлечений и раскрасить радуги красками. Бездарно просто соблазнить, без особого труда, дешево и нелепо, дороже в сотни – дуновением, запахами, загадками. Вечер с поволокой таинственной пахнет мистикой, мастерство, свойственное ночным обольстительницам. Крутят колесо эмоций, развлекаются. Цветочный запах испарился, пахнет сытостью, итальянским вином, черной икрой, швейцарским маслицем желаний. Забавляются в рулетку желаний, красавицы. Раз, и колесо вертится, шарик безнадежно прыгает по впадинкам. Скорость сумасшедшая, скачет шарик от выбора к выбору. Надежда? Нет, далее. Ближе еще? Нет, продолжает скакать, озорной. Разгадать как? Немыслимо, веселится над дрожью сухожилий. Прикрыта шелковым капюшоном от ветра пошлости диадема гордости, скрывает игру действительности. Вприпрыжку веселит хозяйку, свергая все на пути напыщенное, соблазняя ароматом предвкушения. Смех, шутки своеобразные, чуть выше, чуть ниже пояса, прощупывают фразами пламя настроения. Заходят? Глубже лопату с ростками будущими. Ночь плавно пьяно вкрадывается, недопито даже то, чем стол украшен изначально был до недавнего. Возможно, чуть позже, спустя в топку столетия, пройдем мимо друг друга не здороваясь. Незнакомы вовсе, проще. Отстраненными для чужих голодных глаз, как и раньше, делая вид сосредоточенно-рассеянный. Это так далеко, далеко от сцены серого амфитеатра с гримасами.
Уединившись же, прижав к скалам всеми венами, бесцеремонно утоляя жажду хищника, осыпая поцелуями бархатное тело, клыками чуть надкусывая томное, соскучились. Так бывало и ранее, не вспоминая этого вечера, но так для Вселенной через мгновения, а для нас? Останется минута на искренность, испещренная секундами, родным шепотом: «Как ты? Чем дышишь? Чем увлекаешь себя в джунглях?» Улыбнусь, смешно от происходящего, не повышая тональности отвечу словами Хокинга: «Моя настоящая мечта – написать такую книгу, которая будет продаваться в ларьках в аэропорту. Но для этого, похоже, издателю нужно будет поместить на обложку голую женщину». Прикоснешься нежно губами, и снова расстанемся на столетие.
Тягучее прокисшее время тянется не торопясь, похрамывая. Возвращаясь в круг покинутый, ничего лишнего, высота звука не изменилась, игры чуть глубже, но вылепленная наживка еще не до конца заглочена. Обновлен бокал вина заживо. Какая же прекрасная погода со звездами безупречными. Не важно, важно сейчас, в моменте развлечения. На чем остановились? Ах, да, продолжаем развлекаться наблюдениями за поцелуями на расстоянии, стриптиза взглядами, ласками от волн энергии, фантазиями. Плед из шерсти для тепла, волшебная.
Загадочные, непонятные, бесцеремонные альпийские сны.
С нежной королевой
Время без двадцати трех минут пять утра. Время пробуждения с переполненными баллонами энергии для светового обитания. Время знакомства с обитательницей ночи, вымотавшейся от безумства ночи, его веселья и тысяч невероятных потоков рассуждений, голодной по стейку с кровью, из энергии. Сказки восточные просачиваются персонажами, несущимися вверх-вниз, вверх-вниз. Время смены героя внутри нотками человечности, вязкой усталости, тяги ко сну, успев пару фраз из вежливости.
Первое «Вы». Забавно, нравится «Вы», оно возможное. Сперва на вытянутую руку, как товарная модель 3D вращая, рассматривая, прикасаясь к сенсорам. На таком расстоянии для проститься за день, за мгновение, без всяких лишних, закрыв двери без причинения больших неудобств. Все возможно. Не те растения, не те взгляды, поступки, время чистки кораллов, выдуманные правила опущенного стульчака. Приобретенный писсуар, по случаю, снять напряжение чуточку. Лишнее произнесено, но отрезана часть пирога влюбленности, и в мусорке с отходами, не вежливые. Мир внутренний с выращенной фауной может не в пору, может минус на минус отталкивать, не плохой, другой. Время для возможности прикрыть створки и отойти в сторону по-английски, не разрушив розовое восприятие. «Приходите ночью, я там буду в белом с белоснежно-черной улыбкой, там поговорим». Время темноты и смены декораций, смены образа, стирание границ смирения, скованности, свержения напитками ограничений.
Утро балованное, самое раннее, тишина без гула любых колес, кто спит, кто выветрился. Отключено движение ног, резкость рук, тысяч взглядов, мнений словами вслух, спят. Лишь перешепот птиц или ящерок, кто где сейчас балуется, забавляющихся с листвой созданием своей классической умиротворяющей мелодии, особенные.
Ты снова еще не спишь. Я снова уже не сплю. Абсолютно разные по наполнению внешне, соприкасаемся обнаженностью утренней. Ты уже раздета от черствости. Я еще не одет сарказмом. Соприкосновение губами пришельцев из разного времени, мимолетно, так сладостно она прижимается прелестями. Перелистываем папирусы со строками Камю: «Если людям, снедаемым глубокой тоской, улыбается счастье, они не умеют скрыть этого: они набрасываются на счастье, словно хотят сжать его в объятиях и задушить из ревности». Не нарадуемся в баловстве времени, позволительно. Забавляемся со скипетром повелений, игра в «Картошку горячую». Нравится властвовать, глотками жадными впитывать его-ее покорность мимолетную, предвкушая развороты, успевая насладиться случаем. Он в охапку до ее первых минут посапывания в сновидениях, любуясь творением, вдыхая запах загулявших волос. Сложно разомкнуть пальцы, тянет желанием заботой окутать, разные лепестки распускающиеся. Кошмарная цена быть услышанным, понятой, подарок с неба подбородка небритого с минутными кивками согласия, слушает, соглашается. Вечность глупая.
Просачиваемся в друг друга, в кровеносные, навязываем привычки, взгляды совестные, минута, за секундой, стягиваемся веревками на стальные.
Снежные, из другой реальности, такие нежные.
Погода с дождем
«Она аномалия», – повторял, забавляясь представлениями. Родная, но не я. Говорил, что заменит, заменил без сомнения.
Истоптана рана, это не я, сомнения, они проклятущие, взвешивающие. Алые паруса на берегу спущены, все проще, табурет во френдзоне навсегда зафрахтован. Ненавижу, голую голову утром, тишину смятой постели. Разорванные записи, ревнивые движения, на ровном, на ровном. Закрываю глаза и снова ощущаю прикосновения тебя рядом. Я же девочка, проверяла, точно девочка. Танцуем, молча в себя, рыщу по принцам от ста восьмидесяти трех, с задатками хищника. Все, что надо, закрыв глаза в ночном клубе в секунду данную, просто танцевать. Лопаются органы внутри, каплями ртути растекаюсь по уголкам, разбитые. Плохо, плохо мне, когда не гордая. Плохо, плохо, когда под вином обнаженная. Я хочу с тобой вперемешку ладонями, голенями, переплетаясь ресницами. Зацепило. Снова не приду в бреду на одинокую деревянную, в тени деревьев проще, снова будешь делать вид, что не замечаешь меня ночную озябшую. Май меняет нас, сигаретка за сигареткой сломаны, никотин не успокаивает.
Забывай, забывай, все, пока, отключаю, может, в следующей жизни. Так хотела доверять, не хватило простоты восприятия. Конечно, ангел, ангелов любить просто, попробуй такую, как есть, папой избалованную. Забирай, забирай уже поскорей из коробок спальных, забирай, забирай уже скорей из ночи пьяной. Говори, говори молча со мной серыми глазами. Темнота, тишина, сама кисточкой вывожу алую улыбку на тебе, мне нравится, когда улыбаешься искренне. Ничего не прошу, пройдено, но что мне делать, когда проверяю на наличие сообщений от тебя, отслеживаю присутствие в сети, распорядок твой, до встречи, каменный.
Помню, ставил перед выбором движа, или хочешь со мной? Горела пламенем, все желала объять, балованная. Ночью тонула, прости, не могла удержать лаву бурлящую. Помада сломана, заболела, пожалей мои сосуды, сколько можно? Верная. Верная. Чуть верно, ветрена. Давно послала, одна из меня, но остальные, неуравновешенные тянут тросами на скамейку. Горячие танцы, в забытие двигаюсь, отторжена, так просто одна, дай выше звук, одна в себе. Бродяга. Полюбила. Половина. Обижена, поняла уже, гордая, хочу с тобой уснуть под утро выбившись, уставшей, ласковой. Дураки, поступали, как маленькие. Повторяя не из нашего словарного запаса выуженные, не отдавая себе отчет о значении, пренебрегая порезами от лезвий слов. Я хочу с тобой.
Помнишь? Сундуки друг друга вскрывали вместе, перебрали, вытрясли до донышка, разбивая в процессе десятки фарфоровых, децибелы скандалов наружу вынесли, растормошили воспитанных терпением соседей, притирались. Все хорошо, все хорошо. Память не стирает серые глаза, искры ласкают подкорку, зависаю в прошлом сезоне на минуты, тревожу пустых окружающих. Ложь просочилась, яд сплетен, больше не верила, продано, сама выставила на аукцион распродажу отношений. Ничего не пишу, чаще молчу о тебе, никто не запрещал читать без десяти четыре ночи, так в одиночке разговариваю с тобой. Что сказать? Связана, холодно, никак. Внешняя балуюсь, разыгрываю окружающих, ночью не спится, дышу с трудом, просыпаюсь мокрая. Дым, дым, дым мыслей стелется, укрывает волнение. Понимаю, не светит, но как? Как выбросить, посоветуешь? Подсмотрела, вечно молодой, красивый. Подглядываю, мое дело, порчу рейтинги свои, знаю. Помню, говорил мне словами Бегбедера: «Этому чуваку и впрямь очень плохо! Но мне не ставили тогда диагноз и не лечили, разве что я сам себя лечил…» Только сейчас дошло, что творит терпение. Забрал бы уже давно… Половина окружения советовала, нашептывала, ревновала безудержно, бесило любое дуновение, кто писал, кто давал буквы склеенные бесплатные, держала внутри, раскладывала для будущих вулканических.
Слышишь, отпускай. Кончено. Не забывает туман памяти, воспроизводя ролики из сумасшествия поцелуев на заднем.
Мальчик, ведь влюбилась? Без стеснения, как быть? Осадки выплаканы, высохли оазисы в пустыне, кирпичи крепости гордости треснули, солнце нещадное выжгли цветение.
Игры забавные
История из истории. О спасении поколения из подвалов, голода, несчастья, слез, разрухи, унижений. Истории о горячих за всю историю и их желании взять ответственность, изменить. Не понимая, каких сил и поступков это потребует в будущем. Решение сделать шаг действием, начать путь, насыщенный двойными стандартами, жесткостью, цинизмом и волей к достижению конечной точки, результата.
Истории о первом шаге, о начальных миллионных заемных траншах, первых запросах о необходимости возврата съеденного, уступки дольками, сперва крошечными, незначительными. Заводик с технологией не желаете? А если в каждом городочке? Нет? Ну, пусть пока только в каждой волости, паутинкой. Золото? После, после, не торопимся. Потом больше, больше, строже, безусловно, попытки сбросить ошейник, вернуть независимость, но уже все так на тоненького. С одной стороны обнажилось истинное лицо благотворительности, с другой – растущие аппетиты челяди, простите, родные с аплодисментами. Когда перешел черту? Когда не заметил в овациях грань? Ведь все давно уже было описано историками, в каждом столетии примерно подобное. Фараон, те же грабли испытывал, ничего другого, кроме окровавленного меча, не придумали, прощение долгов огнем. Ничего не меняется. Торжественные завоевания, одобрение соратников. Вместе с невероятными ужасами глубоко внизу. Все на карту, ради цели, ради ощущения свободного воздуха без ошейника. Такой же человек, с простыми желаниями, быть счастливым, обласканным. Все сверхвозможности от разрушения, захвата влияния, перераспределения потоков. Дело лишь в компании твоей, с кем в коалиции в монополии, против кого дружите, помните, в дворовом детстве? Особенно шутят над гордыми, желающими изменить к лучшему окружающих, взваливают, возносят, подбадривают, смеются над круглым, балуются за кулисами. Милые восхитительные замыслами, искренние в идеи светлые, сломя голову, напролом, питаются энергией встречающих аплодисментов. А внизу вечно голодные, употребив добытое, вскидывают руки вверх в желании еще, еще, еще… Такие преданные, увлеченные…
У каждого во дворе были мамины конфеты для угощений, помните? Раздаривали? А потом они заканчиваются, а где любовь бескорыстная? Только спины, нет ожидаемой продолжительной благодарности, на доли секунды, а как без конфет? Пробуют, невозможно не попробовать, уменьшить аппетит потребления, и за мгновения восхищение забыто, чем пожертвовал – не важно, еще, еще, еще… Просят. Топают ножками. Волнуются. Словно ветреные дуновения южным теплом, секунда, и северные нотки с льдинками, холодные, безучастные, отбирающие… Не обладая опытом пару шагов, слов, обязательств, и ловушка захлопнулась, так незаметно, так вежливо, так навсегда. Выбор, остановиться, переложить на плечи желающих или дальше с лямками, или дальше глубже, и глубже безвозвратно… Принимают решения безрассудные, история учит – глупость, уже не один пробовал, плохо заканчивалось. Но так выстроили, не оставили вариантов. Безусловно, у каждого свой выбор об ответственности, у каждого свои игрушки. Конструкторы здания, успешные мужчины, программы, звука переливы, земли, гаджеты, продукты, заводы, творения. Ведь дети просто меняют размер игрушек и выбирают игры разные, но по сути правил – абсолютно одинаковые. Финиш – косточка, финиш – косточка – новые возможности, финиш – косточка – признание. Герои из истории, недолговечен их путь, словно один и тот же лабиринт осваивают, забавляются. Гибнут, восхвалят на пару десятилетий и снова в пропасть сбрасывают, растаптывают в пыль. Вертится шарик на одном месте. Пока не придумаем Игру настоящую, важную для всего разумного, глобальную. Вдохновляющего каждого почувствовать значимым, влюбиться в себя, в свои сверхспособности. Ощущая важность роли своей, творя в общей Игре частичку единого грандиозного, вкладывая всю энергию себя без остатка. Дядюшка Эзоп неоднократно советовал, сильнее солнце – ласкою, чем ветер – силою. Непослушные, а кто был послушным? Правильным. Интересно, сколько тысячелетий ее еще будут придумывать, толкаться локтями, творя несчастья, разрушения. Заглянем в научные исследования титулованных ученых: «Любой конфликт с применением насилия прикрывает интересы капитала. Цель игры: экспроприация признанных на мировом пространстве ценностей, обесцененный трудовой ресурс, расширение рынка потребления, использование накопленных военных разработок для обновления, а главнейшая потребность – удовлетворение амбиций всевластия». Ощущения игры с солдатиками. Ведь так просто. Открыть пару страниц из давно написанной научной фантастики и выбрать любую игрушку качественную. Завертится. Закрутится. Заструятся капли пота физического и росинки от вклада сознания. Пятая колонна взвизгнет от наличия материала для творчества. Может, просто дело в уважении? И желании?
Ведь мы не плохие при рождении, зачем нас портить?
Ведь гораздо качественнее, когда счастливы…
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?