Текст книги "Театр, Фея и Бездельник. Робкие истории"

Почти всю дорогу сидел, повернувшись к ней, рассматривая маленькую головку, профиль, глаза, ресницы, губы, руки, не стесняясь попутчицы. Когда девушки разговаривали между собой, просто слушал голоса, нащупывая в ситуации, что ещё могу в ней получить. По мере приближения к центру, появилось беспокойство, кто из пассажиров будет высаживаться первым.

Машина припарковалась.

– Спасибо, Катюш, что подвезла, я бы так не успела, – и, взяв деньги, пассажирка вышла.

«Ну, хотя бы попрощаемся наедине», – облегченно пронеслось в мыслях. Мы проехали ещё квартал и остановились в оживленном месте.

Я повернулся к Кате и молча любовался.

– Старая стала. Смотри, какая я стала, старею, – она смотрела в салонное зеркало заднего вида.

Я подтянулся к ней головой и, смотря ей в глаза через то же зеркало с интонацией влюбленного киногероя проговорил:

– Не правда. Ты ещё женственнее и ещё прекраснее.

– Да ты один так и думаешь. Хоть ты такой. Спасибо, – прозвучало с благодарной улыбкой.

Левой рукой коснулся её плеча, впервые сам.

– В дела бегу. Бегаю всё, бегаю, – задумчиво смотря куда-то вперёд, тихо сказала она.

– Бежишь от чего-то?

Она повернулась ко мне и, широко улыбнувшись, громко увлеченно ответила:

– Конечно, бегу. Сцены нет, театра нет!

– Вернёшься?

– Не компанийский я там человек, не желанный. Слушай, сделай приятное, зайди в театр и скажи им, что без неё, Катерины, театр ваш ну полное… не театр уже и… вообще.

– Я напишу им письмо от народности твоих поклонников.

– Точно! Давай посмеёмся, – и, подавшись ко мне лицом, продолжила – Распиши, что спектакли без моего участия скучны, что потерян верный и преданный зритель, попроси вернуть меня хоть по контракту на разовые работы.

В интонации было много игры, озорства, легкости.

«Совсем, как раньше у театра, только ярче, честнее».

Мы вышли из машины, я пристально осматривал красавицу.

– Какой сценический плащик, – так я назвал длинную серую накидку крупной вязки.

– Не на сцене, так в жизни.

– Будешь ещё сиять. На будущей сцене. Петицию организуем. Лучом в царство придешь.

– На копейки. Подзаработаем сейчас и не только лучом вернемся.

Катя поправляла пучок волос, слегка наклонив голову вперёд. Очень мило и трогательно.

– Ты укоротила их?

– Нет. Они ещё длиннее теперь, – и, сняв заколку, резким движением головы высвободила свою волшебную красоту.

Я онемел.

– Отвези меня в дурку, Катён. Такие виды бесследно не проходят, – как-то хрипло вырвалось из меня. Упорно и настойчиво смотрел ей в глаза.

– Красивая ты.

– Да ладно тебе.

Кто-то позвонил ей, я закурил.

Закончив разговор, она притянулась ко мне обняться на прощание, а я ещё не раскрыт, не закончен и обнял её, сильно.

Отталкиваясь от моих плеч, она начала, словно почувствовала мои мысли:

– Лёшка, а что же ты один? Отбор, наверное, зарядил непроходимый, да?

– Да выбрал я, да… – а глаза продолжили «Тебя».

– Ну, есть человек вдохновляющий и радующий, и пусть не твой. Но одному-то зачем? Найди кого-нибудь. Через десять лет в одиночестве пустой квартиры белочку призывать?

– Так пришла уж… – начал я сникать.

– Гони её, гони. Приезжай, звони, пиши, будем видеться, но ищи, ищи кого-то.

В мыслях эхом звучали эти слова. Тело наполнялось тяжестью, тяжестью правды несбыточной, наверное, любви. Я погрустнел, девушка стала красивее. Мои глаза блуждали взором по её волосам, считая неровные пряди. В мыслях – три заветных.

– Да, у меня новая страничка в сети. Со старой я рассталась, отстранилась, – она отвела глаза, а я понимающе кивал. – Найди меня там, добавляйся и пиши.

Катя смотрела на меня уставшим взором, я неловко молчал, затем движением тела предложил попрощаться. Левой рукой гладил её волосы, лежащие на спине, правой прижимал женщину к себе.

– Я тебя люблю, – сказал я громко и, прижавшись к её голове, пошевелился, чтобы ощутить щекой движение ароматных локонов.

Отпустил её, она молча подошла к машине и, улыбнувшись мне через крышу, сказала:

– Я знаю.

За стеклами в бликах разглядеть девушку уже не мог, развернулся и пошел против движения транспорта. Упругие страницы моей открытой жизни колыхались на потоках воздуха проезжавших автомобилей.

Конец