Текст книги "Святой выходит на сцену"

Хейн сидел молча, замерев на стуле. В основании черепа разливалось покалывающее ощущение предчувствия чего-то нехорошего. Ясные голубые глаза Святого сверлили его.

– Если я был не прав относительно этого, – мягко продолжал он, – то мог заблуждаться и в другом. Чего мне очень не хотелось бы, поскольку я терпеть не могу тратить время впустую. Я потратил несколько дней, отыскивая возможность встретиться с вами и поболтать немного – мне показалось, что нам пора завязать более близкое знакомство, – и был бы крайне огорчен, если бы все это оказалось напрасно. Не говорите так, Эдгар, дорогуша. Не заставляйте меня думать, что не стоило мне интересоваться подробностями вашей дружбы с милым малюткой Джерри. Что я зря завязывал знакомство с упомянутым Джерри, лишь бы устроить эту непринужденную беседу тет-а-тет. Не говорите так, мой милый!

Хейн облизал пересохшие губы, борясь с подступившей безумной, безрассудной паникой. Его удерживали на месте, будто гипнотизируя, только спокойный, ровный голос Святого и его насмешливые глаза.

– И не говорите мне, наконец, что вам не понравится маленький фокус, ради которого я специально пришел сюда, – проговорил тот еще мягче, чем прежде.

Он вдруг протянул руку и выхватил сданные карты из обессиленных пальцев Хейна. Тот уже догадывался, что увидит, когда Саймон размашистым жестом выложил их на стол рисунком вверх.

– Не говорите мне, что вам не по нраву наши визитные карточки, презентованные собственноручно! – провозгласил тот.

Его белые зубы сверкнули в улыбке, в глазах, смотревших на Эдгара Хейна, плясали огоньки безрассудной смелости и азарта. На столе лежали пять аккуратных образчиков фирменного знака Святого.

VII

– И если все это чушь и бред, – продолжил Святой тем же бархатистым голосом, от которого странным образом по коже бежали мурашки, – если все это чистейший навет, я и тогда не посмеюсь над тем, что хотел вам поведать.

Жил-был человек по имени Хейн, злодей с душой акулы, родившийся в амбаре во время бури.

После его смерти выяснилось то, что он всю жизнь скрыть хотел, – мозг у него весь заплесневел.

Этому моему последнему рассказу рукоплескали все сразу;

и для меня не будет хуже ничего, если вы, дорогуша, не оцените его!

С грохотом опрокинув стул, Хейн вскочил на ноги. Как ни странно, теперь, когда убийственный удар был нанесен и прошел первый шок, в голове у него как будто просветлело, и справиться с угрозой казалось легче.

– Значит, это ты тот щенок, которого мы ищем! – прохрипел Хейн.

Саймон успокаивающе поднял руку.

– Меня зовут Святой, – негромко откликнулся он. – И не надо так драматизировать, дружок. Последнего, кто вел себя со мной подобным образом, повесили в Эксетерской тюрьме полгода назад. Поверь, это не прибавляет здоровья!

Хейн огляделся. Ужинавшие парочки уже ушли, и места пока пустовали. Однако грохот перевернутого стула привлек внимание трех официантов, которые застыли, непонимающе глядя в направлении их столика. Впрочем, вид возможного подкрепления, казалось, нисколько не беспокоил Святого, расслабленно развалившегося на стуле – руки в карманах, на лице доброжелательное выражение.

– Полагаю, ты в курсе, что полиция уже охотится за тобой, – проскрежетал Хейн.

– Нет, не в курсе, – ответил Святой. – С чего бы это, интересно?

– Ты встретил в брайтонском поезде нескольких попутчиков и сел играть с ними в покер. Мухлевал налево и направо, а когда они тебя поймали на этом, напал на них и забрал деньги. Полагаю, этого достаточно, чтобы упрятать тебя за решетку.

– И кто же меня опознает?

– Все четверо!

– Вы меня удивляете, – протянул Саймон. – Вроде бы припоминаю, что в тот день, прямо за воротами ипподрома, эти самые бездельники избили бедного простофилю Томми Майтера, неудачно занявшегося букмекерством, и ограбили его. Полисмена рядом не оказалось – все было спланировано довольно ловко, – а остальных Змей, вероятно, слишком запугал, чтобы свидетельствовать против него. Однако ваш покорный слуга и еще пара человек тоже видели эту заварушку. Мы были далеко и пока добрались туда, Змей с ребятами давно исчезли, но мы можем опознать их всех и еще нескольких, кого там не было, – и не побоимся сделать это со свидетельской трибуны. Нет, дружочек, не думаю, что вы вмешаете в это полицию. Та стычка должна войти в историю исключительно как частная разборка между Змеем и мной. Если хотите, можете послать кого-нибудь из своих молодцов за фараоном и сдать меня ему, но не обижайтесь, если потом ваши же подручные обратятся против вас. Зная их репутацию, предположу, что вдобавок к полугоду строгого режима они получат порку «кошками», а это вряд ли прибавит им любви к вам. Хотя, конечно, как угодно.

Аргумент был железобетонный, и Хейн понемногу начал остывать. Сказать было нечего – Святой прижал его как следует, практически вдавил в грязь. Однако непонятно было, какая ему с того выгода. Хейну уже казалось, что все это просто блеф. Разум подсказывал, что горячиться бессмысленно. По сути дела, таков был воодушевляющий эффект от того, что враг наконец стал зримым и осязаемым, уязвимым для ответной атаки. Хейн все больше и больше склонялся к тому, что именно демонстративная бравада может стать причиной проигрыша Святого.

Тот явно не желал видеть полицию – даже учитывая, что его осведомленность о делах Хейна вполне могла бы ее заинтересовать. Святой был сам по себе и не хотел, чтобы сюда вмешивался кто-то еще. Очень хорошо. Так и будет.

Хейну оставалось тянуть время и не дать себя запугать. Если бы еще Святой не держался так насмешливо и самоуверенно, как будто у него в кармане оставались припрятаны еще несколько козырей! Это здорово портило настроение. Святой вел себя как глупец, но каким-то неуловимым, приводящим в замешательство образом ухитрялся при этом со снисходительным видом отметать естественную в таких случаях грозную серьезность и валять дурака.

Хейн поднял стул и медленно опустился на него. Напрягшиеся было официанты расслабились. Это были крутые ребята, которых нанимали на работу скорее по уровню крутизны, чем по чистоте ногтей или умению виртуозно жонглировать тарелками и бокалами. Однако Хейн, сев, опустил правую руку и подал несколько знаков пальцами стоявшим у него за спиной официантам. Один из парней тут же незаметно исчез.

– И что ты собираешься делать? – спросил Хейн.

– Уйти, – благожелательно откликнулся Святой. – Знаю, вы не виноваты, что у вас такая отвратительная физиономия, но я уже насмотрелся на нее вполне достаточно. Я сделал то, за чем приходил, и теперь вполне могу оставить вас поразмышлять, каков будет мой следующий шаг. Пока, мои хорошие, еще увидимся.

Он поднялся и не торопясь пошел к лестнице. К этому моменту у ее подножия стояли в ряд уже пять человек, всем своим видом показывавшие, что никого не пропустят.

– Нам было бы жаль так быстро лишиться вашего общества, мистер Темплар, – проговорил Хейн.

Ленивые шаги Святого замедлились. Руки скользнули в карманы. Секунду он стоял, оглядывая пятерку официантов с ангельской улыбкой, потом развернулся.

– Что это? – радостно осведомился он. – Почетный караул? Или кордебалет из варьете?

– Полагаю, вам лучше снова присесть, мистер Темплар, – посоветовал Хейн.

– Неужели, – откликнулся Святой.

Он вдруг зашагал обратно – так стремительно, что Хейн инстинктивно привстал с места, а пятеро мужчин подались вперед. Однако это была еще не атака. Святой остановился перед столиком, держа руки в карманах. И хотя на губах по-прежнему мелькала та же выводящая из себя улыбочка, осанка вдруг стала как-то строже.

– Я сказал, что собираюсь уйти, и так я и сделаю, – проговорил он негромко мягким голосом, резко контрастировавшим с предельной напряженностью позы. – Ради этого я и приходил, дорогуша, – чтобы уйти. Весь смысл в том, чтобы продемонстрировать полное свое превосходство. Вы думаете, что сможете меня остановить, – что ж, посмотрим! Я докажу вам, что ничто на свете мне не помешает. Ясно, дружочек?

– Увидим, – проговорил Хейн.

Улыбка Святого стала еще более ангельской, если это только возможно. Почему-то именно она в сочетании с максимальной боевой готовностью больше всего беспокоила Эдгара Хейна. Он знал, что это просто бравада – Святой откусил больше, чем мог проглотить, – и шансов на повторение разгрома в брайтонском поезде никаких. И все же на душе было неспокойно. В ленивой позе Святого чувствовалась напряженная мощь, вызывавшая ассоциации с натянутой струной, сжатой стальной пружиной, каучуковой резинкой, взрывчаткой страшной силы…

– Через несколько минут, – сказал он, – вы увидите образцовую потасовку, после которой от ваших третьесортных головорезов останется только труха. Однако перед этим я хотел бы кое-что вам сказать – можете передать своим друзьям. Готовы?

Хейн сделал приглашающий жест.

– Тогда слушайте. Мы, Святые, обычно настроены к людям миролюбиво и доброжелательно. Но мы не любим жуликов и паразитов, торгующих злом и пороком, пухнущих на них отвратительной опухолью, – словом, таких, как вы. Мы разгромим вас и смешаем с грязью, сокрушим и обдерем, и сотрем вас с лица Европы. Нас не волнует соблюдение буквы закона – мы действуем так, как считаем нужным, мы сами определяем меру наказания, и никто от нас не уйдет. Гэннинг уже получил свое, но это вас не убедило. Вы в списке следующий, и когда я покончу с вами, ваш пример станет уроком для остальных. И на вас все не закончится. Именно это я хотел сказать. Можете отправляться с этой благой вестью к дружкам. А теперь я ухожу!

Неожиданно нагнувшись, Святой взял стул Хейна за ножку и сильным движением рванул на себя. Потом, не давая подняться, немилосердно пнул того в лицо и обрушил сверху стол.

Пять крепких официантов толпой ринулись вперед. Саймон схватил еще один ближайший стул и запустил его им навстречу, низко над полом. Размах был таким мощным, что приданный импульс мог бы сравниться с атакой буйвола. Снаряд с сокрушительной силой врезался в колени и голени переднего официанта, и тот с воплем повалился на пол.

Оставались четверо. Когда следующий оказался рядом, Святой уже держал наготове очередной стул. Официант вскинул руки, прикрывая голову, и бросился на противника. Однако Саймон, отступив на шаг, резко поменял направление замаха. Жестокий удар, пройдя под защитой, пришелся на нижние ребра. Трое…

Еще один налетел на сокрушительный хук слева, отбросивший его на несколько шагов. Двое оставшихся заколебались, но Святой не дал им передышки. Подскочив к ближайшему, он нанес три стремительных таранных удара – левой-правой-левой – в солнечное сплетение. Официант со стоном согнулся, хватая ртом воздух.

Какое-то шестое чувство предупредило Святого об опасности. Он отпрыгнул в сторону, и стул, нацеленный на его голову сзади, просвистел мимо, не причинив ни малейшего вреда. Хейн, размахнувшийся слишком сильно, потерял равновесие; подставленная подножка довершила дело, и он полетел головой вперед.

Последний из нападавших продолжал наступать, но действовал осторожно. Поднырнув под первый удар, он ответил правым свингом в голову. Это только раззадорило Святого. Чувствуя, что на кон поставлена его репутация, он сделал великолепный ложный выпад левой и, когда гангстер открылся, молниеносным хлестким выпадом угодил ему прямо в переносицу.

Тот рухнул. Резко обернувшись назад, Святой ухватил Стеннерда и прошипел ему в ухо:

– Дерись, идиот! Не отступай от местных обычаев!

Тот попытался сделать захват. Святой освободился и с сожалением, но твердо вмазал Стеннарду в ответ по уху. Удар был не из сильных, однако его хватило, чтобы вполне убедительно уложить юношу на пол. Святой с надеждой огляделся в поисках еще какой-нибудь цели. Хейн с трудом поднимался на ноги, как и некоторые из пятерки официантов, кто еще был в состоянии это сделать, но явного желания продолжить схватку никто не выказывал.

– Если кто-нибудь из вас, вонючек, захочет взять пару уроков боевых искусств, – чуть запыхавшись, протянул Святой, – только пришлите мне открытку, и я тут же буду.

На этот раз никто не пытался преградить ему дорогу. Забрав из гардеробной шляпу, перчатки и трость, он миновал холл на первом этаже и у двери встретил возвращавшегося Брэддона.

– Хэллоу, мой милый! – радушно поприветствовал его Святой. – Советую спуститься вниз и послушать шутку, над которой там смеются местные парни.

Брэддон, сбитый с толку, терялся в догадках, чем вызвано такое необычное обращение совершенно незнакомого человека и что оно означает. И даже не успел понять, что происходит, когда тот, без лишней поспешности или горячности, одним ловким стремительным движением схватил шляпу Брэддона за поля и, рванув вниз, натянул ее тому на глаза. Напоследок, игриво дернув остолбеневшего Дэнни за нос, Святой весело махнул ему рукой и удалился.

Подставной владелец клуба не был скор на ногу, и пока Брэддон, с трудом освободившись от шляпы, выскочил на улицу, та уже опустела. Исчерпав свой словарный запас по этому поводу, Брэддон скатился по лестнице, чтобы отыскать босса, и застыл с открытым ртом при виде явившегося его взору разгрома.

Мистер Хейн, совершенно вне себя от триумфального исчезновения Святого, не получившего ни единой царапины, распекал Стеннерда. По всему залу, казалось, целая армия крепких официантов в разных стадиях развинченности поднималась с пола под непременный в подобных случаях аккомпанемент изрыгаемых ими страшных ругательств. Ну, может, не армия, но все же пять человек, крепышей-тяжеловесов, которых должно было хватить, чтобы утихомирить любого даже при самых вольных допущениях. Однако Святой просто разметал их, побил как младенцев, да еще и посмеялся, удалившись совершенно невредимым. Хейн готов был побиться об заклад, что к концу схватки у того даже галстук ни на миллиметр не сбился набок. Святой, не моргнув глазом, оставил их всех в дураках.

Свой гнев Хейн излил на Джерри, пострадавшего чуть ли не больше всех из их компании. Даже его попытка помочь справиться со Святым не смягчила ярости босса.

– Идиот чертов! – бушевал тот. – Как ты мог не понять, что он что-то замышляет?! Или ты готов поверить любой сказочке, которую тебе расскажут?!

– Я говорил вам, что не могу за него ручаться, – протестовал Стеннерд. – Когда мы познакомились, в нем и близко ничего похожего не было. Право же, мистер Хейн, откуда мне было знать? Я и до сих пор не понимаю, чего он хотел. Те карты…

– Его южноафриканские бабки, – проворчал Хейн.

– Да кто вообще был этот джентльмен? – вмешался Брэддон. Разумеется, на самом деле он использовал другое слово.

– Раскрой глаза, болван! – взорвался Хейн, указывая на стол.

Когда Брэддон увидел карты, рот у него так и раскрылся.

– Здесь был тот самый парень?!

– А кто еще, черт побери?! Ты должен был встретить его в дверях. И судя по словам Змея и тому, что я увидел своими глазами, человек наверняка серьезный – может быть, даже сам Святой.

– Так вот это кто! – воскликнул Брэддон, вновь прибавив весьма цветистый эпитет.

Хейн фыркнул.

– И этот дурак Стеннерд притащил его сюда!

– Я вам говорил, что мало его знаю, мистер Хейн, – вновь заспорил тот. – И предупреждал, что не отвечаю…

– Малыш прав, – кивнул Брэддон. – Уж если этот тип Змея обвел вокруг пальца, то и любого мог.

В его аргументации была логика. Наконец Хейн немного успокоился.

– Мы поговорим попозже, Брэддон. У меня есть идея, как покончить со всей этой чушью. Ему не удалось исчезнуть с концами – я послал Келда следить за ним. К вечеру мы будем знать, где он живет, и тогда ему недолго останется.

Он повернулся к Джерри. Парень нервно поеживался, и Хейн сменил тон. Не стоит настраивать против себя полезного человека.

– Извини, что вышел из себя, старина. Я понимаю, ты не виноват. Просто нужно быть осторожнее. Должен предупредить тебя насчет этого Святого – он опасен! Вот, возьми сигару.

Стеннерд взял предложенный примирительный дар.

– Я не в обиде. Простите, что подвел.

– Ладно, забудь, старина, – сердечно проговорил Хейн. – Я оставлю тебя, не против? Нам с мистером Брэддоном нужно обсудить одно дело. Полагаю, ты найдешь для себя развлечение наверху. Только больше не играй, хорошо?

– Не имею ни малейшего желания, – откликнулся Стеннерд. – Но, мистер Хейн…

Тот остановился.

– Да, дружище?

– Могу я получить тот чек?..

– Я позабочусь, чтобы ты получил его до ухода.

– Так великодушно с вашей стороны, мистер Хейн, – извиняющимся тоном пробормотал Стеннерд. – Речь шла о трех тысячах фунтов…

– Я помню, – коротко бросил Хейн.

Он зашагал прочь, ругательствами разгоняя официантов с пути. Стеннерд задумчиво глядел вслед. До сих пор все шло хорошо, даже слишком, но долго ли это продлится?

Джерри наблюдал, как зал постепенно наполняется ранними танцующими парочками, когда перед ним появился официант, у которого чуть не половина лица была залеплена пластырем. В руке он держал конверт. Стеннерд вскрыл его, взглянул на чек, нацарапал свою подпись на приложенной долговой расписке и отослал обратно Хейну с тем же официантом.

Хотя перед ужином молодой человек прикончил несколько коктейлей, за едой не отказывал себе в вине, а после отдал должное ликерам, в дальнейшем он проявил поразительную воздержанность. Стеннерд сидел с нетронутым бренди с содовой, когда оркестр забился в первых приступах синкопы, и около часа с отвращением наблюдал за кружащимися парами. Потом наконец осушил бокал, поднялся и прошел к лестнице.

Хейн и Брэддон все еще сидели в кабинете, погруженные в серьезный разговор. Стеннерд стукнул в стеклянное окошко, и босс, подняв взгляд, кивнул. Потайная дверь отворилась перед молодым человеком и тут же закрылась за ним. Он побродил по игорным комнатам, поздоровался с несколькими знакомыми и некоторое время без энтузиазма понаблюдал за игрой. Ушел из клуба рано, при первом же удобном моменте.

На следующее утро Стеннерд взял напрокат машину и молнией вылетел из Лондона. На ньюмаркетской дороге, возле условленного мильного столба уже ждал Святой.

– За мной был «хвост», – радостно поведал тот. – Я незаметно сошел со своего автобуса, а он ехал следом на такси. Интересно, сдался уже или все еще надеется на что-то, накручивая счетчик где-то в эдмонтонской глуши?

Он угостил Стеннерда сигаретой и взял протянутый взамен чек.

– Тысяча фунтов, как и обещал.

Святой аккуратно убрал чек в бумажник.

– Сам не знаю, зачем отдаю его вам, – вздохнул Стеннерд.

– Это первый шаг на пути к мудрости, – провозгласил Святой. – Оставшихся двух хватит, чтобы оплатить твои долги и дать возможность начать все сначала. А твои расписки я верну тебе в течение одного-двух дней. Тысяча фунтов – не такая уж большая плата за это.

– Если не принимать в расчет того, что я мог бы оставить деньги себе и продолжать работать на Хейна.

– Ты исправился, – мягко заметил Святой. – И, уверен, увиденное вчера вечером поможет тебе не сойти с прямого, хоть и трудного пути. Если бы ты остался у Хейна, тебе пришлось бы иметь дело со мной.

– Что вы станете делать с деньгами? – спросил Стеннерд. – Я думал, вы против жульничества.

– Так и есть, – добродетельно кивнул Святой. – Они пойдут на благотворительность. За исключением моей десятипроцентной комиссии за хлопоты. Я свяжусь с тобой, когда ты мне снова понадобишься. Оревуар, как говорят французы. Или аста ла виста, по-испански. Или, если предпочитаешь немецкий, ауфидерзейн!

VIII

Примерно через неделю после бурного появления Святого в клубе Гвен Чендлер случайно столкнулась с мистером Эдгаром Хейном на Риджент-стрит. Для него, однако, встреча вовсе не была нечаянной – он приложил немало усилий, чтобы она состоялась.

– Мы так редко видим вас в последнее время, моя дорогая, – проговорил он, беря ее за руку.

На Гвен было простое скромное летнее платье из набивного шифона. Из-под широкополой украшенной шляпки выглядывали светлые волосы, оттенявшие васильковую синеву ее глаз.

– Как, мы с Джерри ведь совсем недавно ужинали с вами, – возразила девушка.

– С тех пор прошла целая вечность, – потупился мистер Хейн. – Общество столь очаровательной особы, как вы, моя дорогая леди, едва ли может наскучить.

За ужином, к которому Гвен нехотя вынуждена была присоединиться, Хейн показал себя безупречным хозяином. Его учтивая сердечность во многом растопила первую инстинктивную неприязнь, испытанную ею при знакомстве. Сейчас он вернулся к тому преувеличенному дружелюбию, и мисс Чендлер не знала, как к этому относиться. Игривые ухаживания проводились с поистине слоновьей грацией.

Мистер Хейн, однако, был столь же толстокож, как и животное, чьи любезности он взял на вооружение, и не замечал легкой холодности и смущения девушки.

– Вам известно это имя, мисс Чендлер? – Он небрежно махнул зонтиком в сторону витрины магазина, возле которого они стояли.

Та бросила взгляд в указанном направлении.

– Ласерр? Да, разумеется, я его слышала.

– Ласерр – это я, – значительно проговорил Хейн. – Я все ждал возможности ввести вас в нашу скромную обитель. Как удачно, что мы встретились как раз у ее дверей!

Гвен не горела желанием идти туда, однако прежде чем она успела изобрести подходящий предлог для отказа, мужчина уже затащил ее в сверкающее, застеленное красным ковром помещение. Здесь, в тихой и благоговейной атмосфере, напоминающей церковную, была представлена продукция фирмы. Навстречу им поспешила девушка-продавец, но на смену ей тут же явился сам Брэддон – в элегантном сюртуке, вкрадчивый и елейный, беспрестанно потирающий ладони, словно моя руки.

– Мой управляющий, – представил Хейн.

Мужчина в сюртуке поклонился.

– Мистер Брэддон, будьте добры, покажите мисс Чендлер несколько образцов нашей продукции – только самой лучшей!

Вслед за этим, к замешательству девушки, перед ней стали появляться один за другим выложенные бархатом поддоны из красного дерева. Снятые с полок по стенам зала, они любовно и бережно выстраивались на прилавке вплотную друг к другу, пока в глазах не зарябило. Здесь были целые ряды сверкающих хрустальных флаконов с духами, золотистые шеренги тюбиков губной помады, легионы маленьких алебастровых баночек с румянами, стройные колонны эмалированных коробочек пудры… От вида всего этого многочисленного воинства во славу роскоши и тщеславия голова шла кругом.

– Выбирайте, что пожелаете, – предложил Хейн. – Все, что только придется вам по вкусу, моя дорогая мисс Чендлер.

– Но… я… я не могу, – заикаясь, проговорила та.

Мужчина только отмахнулся.

– Я настаиваю! Что толку владеть подобным местом, если не можешь порадовать своих друзей? Неужели я не могу преподнести вам скромный, пустячный подарок и не быть при этом неправильно понятым? Сделайте милость, примите его, моя дорогая. Я буду чрезвычайно расстроен, если вы откажетесь.

Несмотря на всю нелепость этих ухаживаний, заставить остановиться его в таких обстоятельствах было невозможно. Гвен не могла понять, что стало причиной столь бурного к ней внимания. День был знойным, и мистер Хейн, как, к несчастью, и любой мужчина его сложения в таких обстоятельствах, обильно потел. Гвен, находившаяся на грани истерики, гадала, не помутился ли у него от жары рассудок. Сквозило что-то неуловимо тревожное в этой щедрости.

В конце концов девушка скромно выбрала небольшую косметичку и маленький флакон духов. Разочарованный такой неподатливостью, Хейн принялся буквально навязывать ей другие вещи и в итоге вынудил принять еще пару больших коробок пудры.

– Упакуйте все это красиво для мисс Чендлер, мистер Брэддон, – распорядился он, и управляющий унес товары в глубь магазина.

– Право, вы слишком добры, мистер Хейн, – смущенно произнесла девушка. – Не знаю, чем я заслужила…

– Красота – ваше богатство, – ответил тот, явно пребывая в прекрасном настроении.

У Гвен возникло кошмарное подозрение, что сейчас последует приглашение на обед, и она поспешно сообщила, что ей уже пора, у нее назначена встреча (выдуманная только что, разумеется).

– Не сочтите за невежливость, что вот так убегаю, но я правда ужасно опаздываю.

Хейн был явно удручен.

– Как можно вам чего-то не простить? – нравоучительно провозгласил он. – И все же для меня это непоправимая утрата!

Гвен потом сама не помнила, каким чудом выдержала последующий обмен банальностями; наконец появление Брэддона с аккуратным свертком в руках дало ей возможность сбежать. Хейн, со шляпой в руках, проводил девушку до дверей.

– По крайней мере обещайте, что, если я в ближайшее время позвоню и попрошу назначить встречу, вы не откажетесь. Мне было бы невыносимо думать, что мое общество вам противно.

– Да, конечно… с радостью… и большое спасибо за пудру и остальное, – почти в отчаянии ответила Гвен. – Но сейчас мне надо бежать!

И исчезла так быстро, как только могла.

Мужчина долго смотрел ей вслед со странным блеском в блеклых глазах, неподвижно стоя посреди тротуара, потом надел шляпу и зашагал прочь, не заходя в магазин.

В клубе его ждал Змей Гэннинг со своими ребятами. Хейн, узнав об этом, не стал принимать их сразу, а сел писать письмо, адресованное некоему Анри Шастелю, Афины, до востребования. Закончив, он уже собирался вызвать посетителей, когда в дверь постучали. Вошел Дэнни.

– Эти пришли. Пять человек, – услужливо сообщил он.

– Что еще за «эти»? – терпеливо переспросил Хейн.

– Один из них – тот, который натянул мистеру Брэддону шляпу на глаза. Сказали, что хотят немедленно вас видеть.

У мистера Хейна засосало под ложечкой. Разлившееся чувство тупой дурноты теперь было неразрывно связано с любым напоминанием о буквально искрящей током личности Святого. Каждое утро с того первого предупреждения у тарелки с завтраком его ждал уже знакомый конверт с неизменной визитной карточкой, и каждый день в заведении «У Дэнни» среди писем на столе обнаруживался такой же.

Возможности забыть о Саймоне Темпларе не было никакой, даже если бы Хейн того захотел. Собственно говоря, Змей с ребятами в данный момент как раз дожидались инструкций в соответствии с разработанным планом по устранению угрозы.

Однако поведение Святого все больше и больше действовало на нервы. Воздерживаясь от передачи известной ему информации Скотленд-Ярду, он, очевидно, рассчитывал получить куда больше за молчание. Но никаких попыток шантажа не было, только ежедневные мелодраматические напоминания о непрекращающемся интересе к делам Хейна.

Тот начинал чувствовать себя мышью, которую до безумия замучил не в меру игривый кот. Без сомнения, Святой по-прежнему что-то замышлял и плел интриги, однако самые отчаянные попытки сосредоточиться и понять, куда будет направлен следующий удар, не принесли ни малейшего результата. После семи дней и ночей недоуменного бездействия Эдгар Хейн был на грани.

И вот наконец Святой – а с ним, судя по всему, и остальная его банда – решил нанести второй визит. Начинался следующий раунд, а Хейну приходилось действовать в неизвестности – большей, чем когда-либо.

– Пригласи их, – едва узнавая собственный голос, проговорил он.

Согнувшись над каким-то письмом, Хейн старался справиться с нервами – спасти сейчас мог только искусный блеф. Усилием воли мужчина заставил себя не поднять головы, когда услышал звук отворяющейся двери и негромкие шаги входящих один за другим в комнату людей.

– Поживее, ду́ши! – бодро приказал безошибочно узнаваемый голос Святого. – Вот так… Вставайте вдоль той стены в одну шеренгу. Вольно!

Хейн наконец поднял глаза и увидел нависшего над столом Святого, любовно смотревшего на него в ответ.

– Доброе утро, Эдгар, – приветливо поздоровался тот. – Как поживают Аллан и По?

– Доброе утро, мистер Темплар, – откликнулся Хейн.

Он перевел взгляд на четверых человек, выстроившихся возле двери. Они казались ничем не примечательными – вовсе не такими, какими виделись Хейну в его смутных попытках представить напарников Святого. Только один выглядел моложе тридцати, а одежда остальных знавала лучшие времена.

– Остальная часть нашей шайки, – пояснил Святой. – Я заметил, что за мной следят, когда последний раз приходил сюда. Решил, что избавлю вас от лишних хлопот, если приведу всех парней и представлю вам.

Он повернулся.

– Команда, смирно! Друзья, это наш дорогой Эдгар, о котором вы столько слышали. Я буду называть вас по одному, слева направо. Вы делаете молодцеватый шаг вперед, коротко кланяетесь всем корпусом – шея прямо, руки по швам, – потом становитесь обратно в строй. Итак, Эдгар, представляю вам первого – Святой Уинстон Черчилль. Подними шляпу, Уинни… Следующий – Святой Джордж Роуби[5]5
  Джордж Роуби (1869–1954) – английский комедийный актер и певец, один из самых известных актеров мюзик-холла на рубеже XIX–XX вв.


[Закрыть]. Шею прямо, Джордж! Далее, Святой Герберт Гувер, президент США, – не путать с одноименной маркой пылесосов. Помаши платочком джентльмену, Герб! Последний – по счету, но не по значению – Святой Ханнен Суоффер[6]6
  Ханнен Суоффер (1879–1962) – английский журналист и театральный критик.


[Закрыть]. Улыбайся шире, Ханнен, я никому здесь не позволю дать тебе пощечину… Вот и все, Эдгар, – помимо меня. А вот и я собственной персоной!

Хейн кивнул.

– Весьма предусмотрительно с вашей стороны, мистер Темплар, – проговорил он. Голос слегка дрогнул – в голове вдруг мелькнула идея. – Вы только ради этого пришли?

– Не совсем, дорогуша, – ответил Святой, присаживаясь на край стола. – Я пришел обсудить дела.

– Тогда, думаю, вам не нужна лишняя спешка. Меня ждут другие люди. Вы не против, если я пойду попрошу их вернуться позже?

Святой улыбнулся.

– Ну разумеется, мой милый. Но предупреждаю – посылать Змея с его ребятами в засаду, чтобы перехватить нас, когда мы будем уходить, бесполезно. Один наш друг ждет в квартале отсюда с письмом к инспектору Тилу, которого мы оба хорошо знаем. И если мы не появимся там целыми и невредимыми через десять минут, послание будет доставлено!

– Вам не о чем беспокоиться, – заверил Хейн. – Я бы не стал недооценивать ваш интеллект!

Хейн вышел – об этой ошибке он позже пожалеет. Никогда прежде он не оставлял в своем кабинете без присмотра даже союзников, не говоря уже о заклятом враге. Однако внезапное озарение на секунду вытеснило из головы все остальное. Самый умный преступник тоже рано или поздно допускает промах, причем зачастую настолько детский, что со стороны только диву даешься. Так случилось и с Хейном, но не стоит забывать, насколько загнанным в угол он себя чувствовал.

Обнаружив Змея с тремя избранными подручными в баре, Хейн поманил их к себе, подальше от ушей бармена.

– Святой и остальная его банда у меня в кабинете.

Гэннинг издал злобный вопль.

– Нет, пока обойдемся без стычки! Я хочу выяснить, что за игру он затеял. Но когда уйдут остальные четверо, сядьте им на хвост и выясните о них все, что только сможете. Возвращайтесь сюда в полночь и обо всем доложите – тогда я дам вам инструкции относительно самого Темплара.