Текст книги "Святой выходит на сцену"

– Когда я доберусь до этой свиньи, – ожесточенно проскрежетал Гэннинг, – он у меня…

Хейн оборвал его нетерпеливым взмахом руки.

– Подождешь, пока я с ним не закончу. Нельзя очертя голову бросаться на стену, если не знаешь, что за ней. Я скажу, когда будет можно, даже не сомневайся!

За это короткое время Святой, без малейшего смущения ухватившись за возможность, предоставленную отсутствием Хейна, тщательно обшарил его стол. Найденные в незакрытом ящике штук пять расписок Стеннерда отправились в карман. Какое невероятное легкомыслие! Затем взгляд упал на конверт с еще не просохшими чернилами. В глаза бросилось имя Шастеля, словно написанное огненными буквами. Саймон на мгновение застыл, как пойнтер, делающий стойку, потом молниеносно нацарапал что-то на чистом листе бумаги и вложил в пустой конверт. Используя оригинал как образец, скопировал адрес поразительно похожим почерком…

– Теперь я могу уделить вам часок, если желаете, – проговорил вернувшийся Хейн.

Святой обернулся с мягкой улыбкой.

– Я не отниму у вас так много времени, мой милый. Впрочем, не всем дальнейшее будет интересно, да и дела есть… Теперь, когда вы познакомились, вы не против, если я распущу свою команду?

– Нисколько, мистер Темплар.

В глазах Хейна блеснуло удовлетворение, но Святой, если и заметил, ничем этого не показал.

– Напра-во! Походным строем!.. и так далее, – отрывисто скомандовал он. – Проще говоря, дуйте отсюда!

После секундной заминки четверка с непроницаемыми лицами прошаркала за дверь. За все время, что они находились в кабинете Хейна, никто из них не произнес ни слова.

Забегая вперед, уместно будет заметить, что Змей Гэннинг и его ребята потратили впустую одиннадцать утомительных часов, следя за продавцом шнурков вразнос, уличным художником и парой шарманщиков из числа отставных солдат. Святой нанял их, заплатив по десять шиллингов каждому. Следует также упомянуть, что все четверо, собравшись в ближайшей молочной, чтобы отпраздновать неожиданный заработок, были в не меньшем замешательстве, чем квартет усердных ищеек, следовавший за ними по пятам до конца дня.

Со стороны Святого это была шутка – он обладал весьма незаурядным чувством юмора.

IX

– А теперь перейдем к делу, как сказал епископ актрисе, – пробормотал Саймон, выудив портсигар и постучав папиросой по ногтю большого пальца. – Я хочу задать вам крайне важный вопрос.

Хейн опустился на стул.

– Да, мистер Темплар?

– Что бы вы сказали, – осторожно проговорил Святой, – если бы я сообщил вам, что хочу десять тысяч фунтов?

Хейн улыбнулся.

– Я бы выразил солидарность с вами. Вы не единственный, кто не прочь их получить.

– Давайте представим, – настойчиво продолжал Саймон, – просто представим, что я сказал бы вам: если они не окажутся у меня прямо сейчас, то к инспектору Тилу отправится небольшое досье на вас, рассказывающее о верхних залах клуба и тайнах дома Ласерр? Этих сведений хватило бы на пять лет каторжных работ.

Взгляд Хейна упал на висящий на стене календарь, где передвижной красный кружок отмечал дату. Мозг взвыл на высоких оборотах. Вдруг нахлынула необыкновенная уверенность. Переведя глаза с календаря на часы, Хейн улыбнулся.

– Я немедленно выписал бы вам чек, – сказал он.

– И ваш текущий счет это позволяет?

– Все мои деньги находятся на текущем счете. Думаю, вы понимаете, что для человека моего положения крайне важно иметь возможность без проволочек обналичить состояние.

– Тогда выпишите, будьте любезны, – вполголоса произнес Святой.

Ни слова не говоря, Хейн открыл ящик стола, вытащил чековую книжку и, что-то записав, протянул чек. Темплар взял его, пробежал по листку глазами, и в них зажглись веселые огоньки.

– Вот хороший мальчик! Я очень рад, что мы обошлись без пререканий и торга. Всегда считал, что это чрезвычайно все огрубляет.

Хейн пожал плечами.

– У меня свои методы, у вас свои. Прошу вас только не забывать о времени. – Показав свои наручные часы, он постучал по циферблату коротким и толстым указательным пальцем. – Сейчас суббота, половина первого. Вы не сможете обналичить чек до девяти утра понедельника. А там – кто знает, что может случиться? Заранее предупреждаю: ничего у вас не выйдет. Я не боюсь – до того времени вы не станете натравливать на меня полицию, потому что рассчитываете победить. Рассчитываете, что в понедельник утром будете сидеть на крыльце банка и ждать открытия. Так вот, это зря. Или вы правда верите, что я позволю вам шантажом вытянуть у меня подобную сумму – почти все, что я скопил за пять лет?

Долгожданный момент истины настал. Единственное, что заставляло Эдгара Хейна недоумевать, – почему Святой столько дней тянул, прежде чем выдвинуть требования? Буря, собиравшаяся бесконечно долго, наконец разразилась, однако Эдгар Хейн чувствовал себя до странности спокойно.

Святой искоса взглянул на него, тоже понимая, что маски сброшены.

– Ваша проблема в том, что вы слишком серьезны, – проговорил он. – Вы проиграете эту битву, потому что у вас нет чувства юмора – как у всех второсортных жуликов. Вы не умеете смеяться.

– Мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним, Темплар.

Святой с улыбкой отвернулся и взял шляпу.

– Не обманывайте себя, дорогуша. Это будете не вы. – Он подхватил тросточку и легонько крутанул ее в пальцах. В его голубых глазах сверкал боевой задор. – Полагаю, вы не против, если я анонимно перешлю ваше доброхотное даяние в лондонскую больницу, дружочек?

– В понедельник и решим, – откликнулся Хейн.

Святой кивнул.

– Интересно, понимаете ли вы, в чем моя цель? – серьезно проговорил он. – Возможно, вы считаете меня простым налетчиком – жуликом, который обчищает карманы других жуликов? Ничего подобного, дорогуша. Я не зарабатываю, а теряю деньги. На самом деле я прирожденная боевая машина, и спокойная жизнь с приносящей доход постоянной работой для меня чистый ад. Я не служу в полиции, потому что терпеть не могу ограничения и канцелярскую рутину, но мы с ней на одной стороне. Я занят тем, чтобы давить отвратительных насекомых вроде вас. Да, это может делать и полиция. Но я оправдываю свое существование тем, что заставляю упомянутых насекомых жертвовать немалую часть преступно заработанных средств на благотворительность, – полиция, как вам известно, этим не занимается. Мне всегда казалось неправильным, что вредным микробам вашей породы позволено жульничеством зашибать огромные деньги, потом посидеть месяц-другой в кутузке – и выйти, чтобы наслаждаться богатством. Моя задача исправить это. Из того, что мне удалось стрясти со Змея, я вернул Томми Майтеру его законные деньги плюс компенсацию за ущерб. Однако Змей – всего лишь мелкая букашка, а вы крупная, и я прослежу, чтобы и ваш взнос был соответствующим.

– Посмотрим, – ответил Хейн.

Святой пристально взглянул на него и хладнокровно произнес:

– Ночь понедельника вам предстоит провести в полицейском участке на Мальборо-стрит.

С этими словами Святой исчез. У него была способность так ловко и внезапно растворяться в воздухе, что противная сторона далеко не сразу осознавала, что его больше нет рядом.

Хозяин кабинета некоторое время сидел неподвижно, глядя на закрытую дверь, потом опустил глаза и увидел лежащий на промокательной бумаге конверт, адресованный его собственной рукой М. Анри Шастелю. Словно загипнотизированный, Хейн смотрел на надпись – хотя она и обманула бы многих, кто знал его почерк, ему самому было очевидно, что конверт вовсе не тот.

Прошло несколько минут, прежде чем Хейну удалось выйти из транса и заставить себя дрожащими пальцами вскрыть письмо. Рука расправила на столе сложенный лист бумаги, и в голове все померкло. Словно из густого тумана наркотического опьянения выплыл один твердый, непреложный факт – он, Хейн, загнан в угол. Приподняв на несколько секунд завесу мнимого легкомыслия, Святой показал, насколько на самом деле серьезны его намерения и велика решимость, а противнику была предоставлена возможность оценить его истинную отвагу.

Хейн вспомнил последние слова перед расставанием: «Ночь понедельника вам предстоит провести в полицейском участке на Мальборо-стрит». Он буквально слышал голос Святого – голос судьи, выносящего приговор. Лицо Эдгара Хейна посерело от страха.

X

Святой прочел письмо Шастелю в коктейль-баре на Пикадилли. Бокал мартини был сейчас как нельзя кстати, однако долгое время он стоял нетронутым: очень скоро стало понятно, что Эдгар Хейн – дичь куда более крупная, чем виделось в самых смелых мечтах.

Затем Святой вдумчиво выкурил две сигареты, строя дальнейшие планы с вниманием к мельчайшим деталям. Стратегия была выработана за каких-то полчаса, еще четверть часа и еще одна сигарета ушли на всесторонние прикидки – не упущено ли что-то. Только убедившись в полной надежности планов, Святой пригубил свой напиток.

Первый шаг привел его в почтовое отделение на Пикадилли, где он написал и отправил длинную кодированную телеграмму некоему Норману Кенту, находившемуся в Афинах по его поручению. Слава божкам фортуны, что по счастливому стечению обстоятельств на месте был свой человек!

Далее Святой переместился от стойки в телефонную будку, набрал номер и минут десять вел серьезный разговор с неким Роджером Конвеем, давая тому обстоятельные указания. И удовлетворился, только когда тот в точности все повторил, показывая, что понял и запомнил.

– Сейчас Хейн уже должен быть в курсе, что мне известно о его связи с Шастелем, – заключил Святой, – если только он не отправил письмо не глядя. Исходить нужно из предположения, что Хейн все знает, – соответственно, связь со мной по-прежнему держать только по самому безопасному из всех безопасных каналов и удвоить бдительность. Не стану от тебя скрывать: полагаю, в течение последующих сорока четырех часов меня будут весьма усердно пытаться устранить. Если до утра понедельника я не окажусь на кладбище, то уж точно не по вине нашего дорогого Эдгара.

Конвей было запротестовал, но Святой тут же пресек это.

– Ты будешь куда полезнее для меня, если останешься в тени. Нет никакого смысла нам обоим подставляться под пули. Не волнуйся, я пока еще ни разу не играл в жмурика и теперь не собираюсь начинать!

Он был в превосходном настроении, как и всегда в ожидании жестких и решительных действий. Кровь быстрее бежала в жилах, глаза неутомимо стреляли по сторонам. Он не уставал благословлять отличную форму, в которой поддерживал свои нервы и мускулатуру. Тот факт, что взнос за страхование его жизни любая сколько-нибудь осторожная компания подняла бы сейчас процентов на пятьсот, не смог бы ни на йоту поколебать решимость Святого. Так уж он был устроен.

Следующие несколько часов Саймон ничего не мог сделать для достижения поставленной цели, поэтому он решил потратить их на себя и как следует поразвлечься. Его совершенно не беспокоило, что за этим кратким антрактом последует время, полное опасностей и лихорадочных действий, – приближение решительного часа скорее даже придавало всему дополнительную пикантность.

Конечно, Святой не мог быть уверен, что Хейн обнаружил подмену письма, однако такая возможность оставалась вполне реальной, несмотря на великолепный экспромт с подделкой почерка. Но даже без этого полученный от Хейна чек и его уверенность служили залогом того, что до утра понедельника Святому предстоит пережить немало весьма напряженных моментов. Руководящим принципом Саймона Темплара, который в прошлом чудесным образом выводил его невредимым из бесчисленных отчаянных авантюр, был принцип всегда предполагать худшее и не надеяться на удачу.

Святой не торопясь перекусил, после чего приятно провел время в ближайшем кинотеатре до половины седьмого. Затем вернулся домой переодеться и был слегка разочарован, что ответ на телеграмму еще не пришел. Потом последовал ужин. Вечер прошел в клубе, где Святой танцевал с прелестной и совершенно очаровательной Патрисией Холм – ничто человеческое не было ему чуждо, и именно к ней он питал тогда слабость.

Погода стояла теплая, и они возвращались по Риджент-стрит пешком, дыша свежим воздухом. На Хановер-сквер, возле пересечения с Брук-стрит, Святой заметил первое предзнаменование грозы. Бесцеремонно схватив Патрисию за плечи, он дернул ее обратно за угол, пока их не успели заметить. Мимо как раз проезжало такси. Святой остановил его и затолкал девушку внутрь, прежде чем она успела сказать хоть слово.

– Тебя отвезут в «Савой», – сообщил он. – Закажешь там номер и будешь сидеть в нем, не высовывая даже кончик своего хорошенького носика, пока я за тобой не приду. Не верь никому другому, никаким посланиям. Жди только меня, собственной персоной. Я появлюсь в понедельник около полудня. Если нет – связывайся с инспектором Тилом и ребятами и поднимай шум, но не раньше этого времени.

Патрисия нахмурилась, глядя на него с подозрением.

– Святой, – проговорила она тоном, который он знал и любил, – ты опять пытаешься вывести меня из дела!

– Дорогая старушка, – негромко откликнулся тот, – я давно отказался от такого намерения, как и от того, чтобы убедить тебя жить спокойной, респектабельной жизнью. Я знаю, что это невозможно. Ты можешь встревать в любую игру, и меня не волнует, если нам придется сражаться с целыми бандами негодяев в Нью-Йорке, Чикаго, Берлине или Лондоне. Но сейчас предстоит именно такая грязная работа, в которую я не хочу тебя впутывать. Понятно, старушка Пат?.. Тогда пока!

Он захлопнул дверцу такси, дал шоферу указания и проводил отъезжавшую машину взглядом. В этот момент Святому как никогда хотелось жить. Задние габариты авто, а с ними и Патрисия Холм, исчезли за углом. Саймон Темплар со вздохом развернулся, невольно расправил плечи и зашагал по Брук-стрит.

Он заметил стоявшую у тротуара напротив входа в свою квартиру закрытую машину, даже на вид весьма скоростную. Рядом, сбившись в небольшую кучку, с самым невинным видом переговаривались четверо. Все это заставляло предположить худшее. Обманчиво безобидные детали явно свидетельствовали о заговоре со стороны Хейна – такое впечатление сложилось у Святого с его привычкой к дьявольской подозрительности.

Он продолжал идти все тем же неспешным шагом. Левая рука, нырнув в карман брюк, нащупала на связке ключ от входной двери; в правой Темплар крутил трость, с которой в последнее время не расставался. Черная фетровая шляпа была сдвинута назад. Вся его внешность буквально излучала модную элегантность и святую безвредность – он никогда не выглядел таким спокойным, как в моменты, когда внутри загорались красные сигналы опасности.

Он приблизился к группке мужчин, и те вдруг замолчали и разом повернулись в его сторону. Святой мурлыкал что-то вполголоса. Пока все выглядело чересчур просто – легкая приятная разминка перед настоящим делом. Он снял найденный ключ со связки и переложил в боковой карман пиджака, чтобы проще было отыскать в спешке.

– Прошу прощения… – проговорил самый высокий из стоявших на тротуаре, делая шаг навстречу.

– Боюсь, я не могу простить тебя, Змей, – с сожалением откликнулся Святой и качнулся назад, уходя от удара налитой свинцом трости.

По лицу пронеслась волна воздуха. В тот же миг молниеносный левый апперкот снизу угодил Гэннингу в челюсть, и он отлетел на руки своим подручным. Прежде чем кто-либо из них успел оправиться от изумления, Темплар легко взбежал по ступеням крыльца и сунул ключ в замочную скважину, однако трое уже бросились следом, оставив своего босса валяться в канаве.

Святой развернулся, встречая их лицом к лицу. Взяв свою трость обеими руками, он повернул рукоятку и потянул. В правой руке возник длинный и тонкий стальной клинок, поблескивавший в тусклом свете. Первый же выпад проткнул одному из нападавших плечо. Двое других остановились. Белые зубы Святого сверкнули в нехорошей улыбке.

– Вы – трое гадких мальчишек, – проговорил он, – и, боюсь, мне придется пожаловаться вашему учителю из воскресной школы. Убирайтесь-ка подальше и никогда в жизни больше не подходите ко мне!

Рапира заблистала и засвистела, гибкое лезвие захлестало по лицам, и ребята Змея отступили с криками боли. Когда же они снова вслепую бросились в атаку, Святой нырнул за дверь и захлопнул ее у них перед носом.

Вложив клинок в трость, он не торопясь поднялся по лестнице в свою квартиру на втором этаже. Выглянув в окно, Саймон увидел, что все четверо собрались вместе и яростно что-то обсуждают. Один из них, прикрывшись полой пальто, вытирал лицо грязным носовым платком. Сам Змей, бессильно привалившись к машине, потирал челюсть. Мужчины ожесточенно жестикулировали, то и дело показывая на окна квартиры. Наконец они забрались в автомобиль и уехали.

Краткая стычка нисколько не взволновала Святого. Если бы кто-нибудь проверил сейчас его пульс, то обнаружил бы, что тот ни на йоту не отклонился от обычных семидесяти пяти ударов в минуту. Святой прошелся по комнате, включил свет и отложил шляпу и трость, по-прежнему продолжая мурлыкать песенку.

На столе, на видном месте ждала ответная телеграмма. Без малейшей спешки Святой плеснул себе скромную порцию виски, закурил сигарету и извлек из тайника за картиной маленький черный блокнот. Вооружившись всем этим, присел на край стола, разорвал конверт и достал листок.

Сообщение начиналось словами: «Слон сбросил». Чуть дальше упоминалась фамилия Чендлер, и почти в конце убористо заполненного бланка стояла фраза: «Гусеница десятка бубен четверка пик некозырный червовый валет перебивает».

«Слон» было кодовым словом для Хейна, «Гусеница» означала Шастеля. «Сбросил» – «передумал». Что касается предложения, содержавшего «некозырный» и «перебивает», его суть Святой уловил тут же.

В маленьком черном блокноте напротив изображения каждой карты колоды и каждого термина из бриджа и покера стояли короткие фразы, подходившие почти для всего, о чем братство флибустьеров могло сообщать друг другу. С помощью этого ключа Святой перевел все послание и записал его смысл между строк карандашом. Полученная информация подтверждала выводы, сделанные после прочтения похищенного письма к Шастелю.

С чувством удовлетворения Святой открыл портативную пишущую машинку и начал печатать. Это было его первое официальное коммюнике.

Главному инспектору Тилу,

Департамент уголовного розыска,

Скотленд-Ярд

Сэр, рекомендую вашему вниманию Эдгара Хейна (ранее Хейне), проживающего по адресу: Хэмпстед, Португал-мэншнс, 27. Этот человек заправляет клубом «У Дэнни» в Сохо. Своевременный обыск заведения (особенно помещений за потайной дверью, открывающейся дистанционно электрической кнопкой из кабинета Хейна в подвале, в панели холла на первом этаже) даст интересные сведения о карточных махинациях высшего класса.

Что еще более важно, Хейн также стоит за парфюмерным магазином «Ласерр» на Риджент-стрит – с той разницей, что в этом случае управляющий, Джордж Эдвард Брэддон, является не подставным лицом, а активным соучастником. Тщательное наблюдение за предстоящими поставками с континента предоставит достаточные доказательства, что основа существования этого предприятия – кокаин. Наркотик переправляется в Англию в упаковках для косметики, отправляемых зарубежными агентами Хейна и вполне открыто декларируемых как облагаемые пошлиной товары. Однако в каждом случае среди коробок с пудрой спрятаны такие же, только с кокаином.

Европейский агент Хейна – французский гражданин левантийского происхождения Анри Шастель. Приложенное письмо, собственноручно написанное Хейном, служит доказательством того, что оба глубоко погружены в общеевропейскую сеть наркоторговли.

Шастелем, находящимся сейчас в Афинах, займется мой тамошний агент. Сожалею, что не могу передать Шастеля в руки правосудия; боюсь, этому помешают осложнения с гражданством и экстрадицией.

К тому времени, как вам доставят это послание, я получу от Хейна щедрый взнос на благотворительность, который изначально предполагал взыскать с него до наказания по закону. Можете немедленно приступать к аресту. У Хейна имеется частный самолет на аэродроме в Эджвере, постоянно поддерживаемый в готовности на случай срочного бегства его самого или кого-то из ценных агентов. Таким образом, за взлетной площадкой необходимо вести наблюдение.

В будущем ожидайте от меня дальнейших сообщений. Остаюсь вашим покорным слугой на все времена и т. д.

Святой.

Помимо письма Хейна, Темплар приложил к посланию свой фирменный знак. Бумагу, на которой тот был нарисован, Стеннерд специально вынес из игорных залов клуба «У Дэнни», чтобы замести следы.

Святой написал адрес на конверте. Предварительно оглядев в окно улицу и убедившись, что Змей или его подручные не вернулись, он вышел наружу и бросил письмо в ближайший почтовый ящик. Доставка произойдет не раньше утра понедельника – времени еще предостаточно.

Вернувшись в квартиру, Темплар позвонил третьему из своих помощников, некоему Дикки Тремейну, и велел тому охранять Гвен Чендлер. Затем, набрав еще один номер, разбудил Джерри Стеннерда и отдал ему несколько распоряжений.

Когда наконец все необходимое было сделано, удовлетворенный Святой подошел к окну, осторожно, на полдюйма отодвинул занавеску и снова выглянул на улицу. Чуть дальше по Брук-стрит, на противоположной стороне дороги, уже стоял припаркованный синий спортивный «фурийак». Святой одобрительно улыбнулся.

Выключив свет в гостиной, он прошел в спальню и начал раздеваться. Из-под закатанного левого рукава показались небольшие кожаные ножны, прикрепленные к предплечью. Внутри таился отлично отбалансированный нож для метания – шестидюймовое острое как бритва листовидное лезвие и трехдюймовая рукоятка из резной слоновой кости. Это был любимый нож Святого, он называл его «Анна» и мог попасть им в летящую пробку от шампанского с двадцати шагов. Сочтя нынешнее положение довольно рискованным, он переместил ножны на правую лодыжку. Затем убедился, что в портсигаре есть сигареты особого вида…

Снаружи послышался автомобильный гудок – сам по себе ничем не примечательный, но в странном ритме. Даже не подходя к окну, Святой понял: вернулся Гэннинг. Почти сразу раздался звонок – судя по индикатору на кухне, от входной двери.

– Они что, меня за дурака держат?! – вполголоса пробормотал Святой.

Однако все было не так просто – он забыл о пожарной лестнице, выходящей на площадку за дверью квартиры.

Секунду спустя из маленькой прихожей донесся приглушенный треск и звук ломающегося дерева. Связав их с предыдущим звуком, Святой понял, что не он один подумал об условленных сигналах. Звонок должен был показать тем, кто вошел с другой стороны, что их напарники уже наготове у входной двери. Приходилось признать – недооценка организаторских способностей Эдгара Хейна загнала Святого в ловушку.

Огнестрельное оружие Темплар легкомысленно оставил в спальне. Он быстро вышел в прихожую, и на звук шагов тут же обернулись несколько человек, взломавшие дверь фомкой. Среди них оказался и Хейн, державший в руке пистолет с глушителем.

– Так, так, так! – протянул Святой, даже в критические моменты сохранявший феноменальное спокойствие, и благоразумно поднял руки.

– Вы отправитесь со мной в одну маленькую поездку, Темплар, – проговорил Хейн. – Причем немедленно, и боюсь, что я не могу назвать дату вашего возвращения. Будьте добры, повернитесь и заведите руки назад.

Запястья тут же опутали веревкой, немилосердно затянув узлы.

– По-прежнему настроены оптимистично, Святой? – поддразнил Хейн, проверяя их крепость.

– Более чем когда-либо, – неунывающе откликнулся тот. – Такая ночная прогулка совершенно в моем вкусе, как епископ сказал актрисе.

– Отведите вниз, – приказал Хейн.

Молчаливая процессия спустилась по лестнице. Святой покорно шагал между двумя мужчинами. Входная дверь была открыта. Из-за нее донесся негромкий сиплый голос:

– Все чисто. Фараон прошел десять минут назад, будет не раньше чем через полчаса.

Святого передали с рук на руки ждавшим снаружи, те провели его через тротуар и запихнули в стоявшую наготове машину. Хейн и еще двое влезли следом, третий забрался на место рядом с водителем. Автомобиль тут же тронулся.

В тот же момент скорчившийся на полу стоявшего в двадцати ярдах «фурийака» мужчина распрямился и сел на сиденье, слегка пригнувшись. Он прятался там без слова жалобы на неудобства уже три четверти часа. Со стороны казалось, что машина пуста, а хозяин находится в доме, у которого она стоит. Под ногой раздалось жужжание стартера, и мощный двигатель, проснувшись, хрипловато загудел.

Автомобиль, в котором ехали Святой с Хейном, мчался по улице, быстро набирая скорость. Тронувшийся следом синий спортивный «фурийак», урча, двинулся в том же направлении, держась на благоразумном расстоянии. За рулем находился Роджер Конвей. Карман его безупречно сидевшего костюма оттопыривал автоматический пистолет, на лице было решительное выражение, немало удивившее бы тех, кто видел этого милого молодого человека в его обычно куда более легкомысленном настроении.

Саймон Темплар, ехавший в передней машине, заметив мелькнувший в зеркале заднего вида двигавшийся следом «фурийак», мысленно улыбнулся.