Текст книги "Святой выходит на сцену"

– Когда я доберусь до этой свиньи, – ожесточенно проскрежетал Гэннинг, – он у меня…

Хейн оборвал его нетерпеливым взмахом руки.

– Подождешь, пока я с ним не закончу. Нельзя очертя голову бросаться на стену, если не знаешь, что за ней. Я скажу, когда будет можно, даже не сомневайся!

За это короткое время Святой, без малейшего смущения ухватившись за возможность, предоставленную отсутствием Хейна, тщательно обшарил его стол. Найденные в незакрытом ящике штук пять расписок Стеннерда отправились в карман. Какое невероятное легкомыслие! Затем взгляд упал на конверт с еще не просохшими чернилами. В глаза бросилось имя Шастеля, словно написанное огненными буквами. Саймон на мгновение застыл, как пойнтер, делающий стойку, потом молниеносно нацарапал что-то на чистом листе бумаги и вложил в пустой конверт. Используя оригинал как образец, скопировал адрес поразительно похожим почерком…

– Теперь я могу уделить вам часок, если желаете, – проговорил вернувшийся Хейн.

Святой обернулся с мягкой улыбкой.

– Я не отниму у вас так много времени, мой милый. Впрочем, не всем дальнейшее будет интересно, да и дела есть… Теперь, когда вы познакомились, вы не против, если я распущу свою команду?

– Нисколько, мистер Темплар.

В глазах Хейна блеснуло удовлетворение, но Святой, если и заметил, ничем этого не показал.

– Напра-во! Походным строем!.. и так далее, – отрывисто скомандовал он. – Проще говоря, дуйте отсюда!

После секундной заминки четверка с непроницаемыми лицами прошаркала за дверь. За все время, что они находились в кабинете Хейна, никто из них не произнес ни слова.

Забегая вперед, уместно будет заметить, что Змей Гэннинг и его ребята потратили впустую одиннадцать утомительных часов, следя за продавцом шнурков вразнос, уличным художником и парой шарманщиков из числа отставных солдат. Святой нанял их, заплатив по десять шиллингов каждому. Следует также упомянуть, что все четверо, собравшись в ближайшей молочной, чтобы отпраздновать неожиданный заработок, были в не меньшем замешательстве, чем квартет усердных ищеек, следовавший за ними по пятам до конца дня.

Со стороны Святого это была шутка – он обладал весьма незаурядным чувством юмора.

IX

– А теперь перейдем к делу, как сказал епископ актрисе, – пробормотал Саймон, выудив портсигар и постучав папиросой по ногтю большого пальца. – Я хочу задать вам крайне важный вопрос.

Хейн опустился на стул.

– Да, мистер Темплар?

– Что бы вы сказали, – осторожно проговорил Святой, – если бы я сообщил вам, что хочу десять тысяч фунтов?

Хейн улыбнулся.

– Я бы выразил солидарность с вами. Вы не единственный, кто не прочь их получить.

– Давайте представим, – настойчиво продолжал Саймон, – просто представим, что я сказал бы вам: если они не окажутся у меня прямо сейчас, то к инспектору Тилу отправится небольшое досье на вас, рассказывающее о верхних залах клуба и тайнах дома Ласерр? Этих сведений хватило бы на пять лет каторжных работ.

Взгляд Хейна упал на висящий на стене календарь, где передвижной красный кружок отмечал дату. Мозг взвыл на высоких оборотах. Вдруг нахлынула необыкновенная уверенность. Переведя глаза с календаря на часы, Хейн улыбнулся.

– Я немедленно выписал бы вам чек, – сказал он.

– И ваш текущий счет это позволяет?

– Все мои деньги находятся на текущем счете. Думаю, вы понимаете, что для человека моего положения крайне важно иметь возможность без проволочек обналичить состояние.

– Тогда выпишите, будьте любезны, – вполголоса произнес Святой.

Ни слова не говоря, Хейн открыл ящик стола, вытащил чековую книжку и, что-то записав, протянул чек. Темплар взял его, пробежал по листку глазами, и в них зажглись веселые огоньки.

– Вот хороший мальчик! Я очень рад, что мы обошлись без пререканий и торга. Всегда считал, что это чрезвычайно все огрубляет.

Хейн пожал плечами.

– У меня свои методы, у вас свои. Прошу вас только не забывать о времени. – Показав свои наручные часы, он постучал по циферблату коротким и толстым указательным пальцем. – Сейчас суббота, половина первого. Вы не сможете обналичить чек до девяти утра понедельника. А там – кто знает, что может случиться? Заранее предупреждаю: ничего у вас не выйдет. Я не боюсь – до того времени вы не станете натравливать на меня полицию, потому что рассчитываете победить. Рассчитываете, что в понедельник утром будете сидеть на крыльце банка и ждать открытия. Так вот, это зря. Или вы правда верите, что я позволю вам шантажом вытянуть у меня подобную сумму – почти все, что я скопил за пять лет?

Долгожданный момент истины настал. Единственное, что заставляло Эдгара Хейна недоумевать, – почему Святой столько дней тянул, прежде чем выдвинуть требования? Буря, собиравшаяся бесконечно долго, наконец разразилась, однако Эдгар Хейн чувствовал себя до странности спокойно.

Святой искоса взглянул на него, тоже понимая, что маски сброшены.

– Ваша проблема в том, что вы слишком серьезны, – проговорил он. – Вы проиграете эту битву, потому что у вас нет чувства юмора – как у всех второсортных жуликов. Вы не умеете смеяться.

– Мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним, Темплар.

Святой с улыбкой отвернулся и взял шляпу.

– Не обманывайте себя, дорогуша. Это будете не вы. – Он подхватил тросточку и легонько крутанул ее в пальцах. В его голубых глазах сверкал боевой задор. – Полагаю, вы не против, если я анонимно перешлю ваше доброхотное даяние в лондонскую больницу, дружочек?

– В понедельник и решим, – откликнулся Хейн.

Святой кивнул.

– Интересно, понимаете ли вы, в чем моя цель? – серьезно проговорил он. – Возможно, вы считаете меня простым налетчиком – жуликом, который обчищает карманы других жуликов? Ничего подобного, дорогуша. Я не зарабатываю, а теряю деньги. На самом деле я прирожденная боевая машина, и спокойная жизнь с приносящей доход постоянной работой для меня чистый ад. Я не служу в полиции, потому что терпеть не могу ограничения и канцелярскую рутину, но мы с ней на одной стороне. Я занят тем, чтобы давить отвратительных насекомых вроде вас. Да, это может делать и полиция. Но я оправдываю свое существование тем, что заставляю упомянутых насекомых жертвовать немалую часть преступно заработанных средств на благотворительность, – полиция, как вам известно, этим не занимается. Мне всегда казалось неправильным, что вредным микробам вашей породы позволено жульничеством зашибать огромные деньги, потом посидеть месяц-другой в кутузке – и выйти, чтобы наслаждаться богатством. Моя задача исправить это. Из того, что мне удалось стрясти со Змея, я вернул Томми Майтеру его законные деньги плюс компенсацию за ущерб. Однако Змей – всего лишь мелкая букашка, а вы крупная, и я прослежу, чтобы и ваш взнос был соответствующим.

– Посмотрим, – ответил Хейн.

Святой пристально взглянул на него и хладнокровно произнес:

– Ночь понедельника вам предстоит провести в полицейском участке на Мальборо-стрит.

С этими словами Святой исчез. У него была способность так ловко и внезапно растворяться в воздухе, что противная сторона далеко не сразу осознавала, что его больше нет рядом.

Хозяин кабинета некоторое время сидел неподвижно, глядя на закрытую дверь, потом опустил глаза и увидел лежащий на промокательной бумаге конверт, адресованный его собственной рукой М. Анри Шастелю. Словно загипнотизированный, Хейн смотрел на надпись – хотя она и обманула бы многих, кто знал его почерк, ему самому было очевидно, что конверт вовсе не тот.

Прошло несколько минут, прежде чем Хейну удалось выйти из транса и заставить себя дрожащими пальцами вскрыть письмо. Рука расправила на столе сложенный лист бумаги, и в голове все померкло. Словно из густого тумана наркотического опьянения выплыл один твердый, непреложный факт – он, Хейн, загнан в угол. Приподняв на несколько секунд завесу мнимого легкомыслия, Святой показал, насколько на самом деле серьезны его намерения и велика решимость, а противнику была предоставлена возможность оценить его истинную отвагу.

Хейн вспомнил последние слова перед расставанием: «Ночь понедельника вам предстоит провести в полицейском участке на Мальборо-стрит». Он буквально слышал голос Святого – голос судьи, выносящего приговор. Лицо Эдгара Хейна посерело от страха.

X

Святой прочел письмо Шастелю в коктейль-баре на Пикадилли. Бокал мартини был сейчас как нельзя кстати, однако долгое время он стоял нетронутым: очень скоро стало понятно, что Эдгар Хейн – дичь куда более крупная, чем виделось в самых смелых мечтах.

Затем Святой вдумчиво выкурил две сигареты, строя дальнейшие планы с вниманием к мельчайшим деталям. Стратегия была выработана за каких-то полчаса, еще четверть часа и еще одна сигарета ушли на всесторонние прикидки – не упущено ли что-то. Только убедившись в полной надежности планов, Святой пригубил свой напиток.

Первый шаг привел его в почтовое отделение на Пикадилли, где он написал и отправил длинную кодированную телеграмму некоему Норману Кенту, находившемуся в Афинах по его поручению. Слава божкам фортуны, что по счастливому стечению обстоятельств на месте был свой человек!

Далее Святой переместился от стойки в телефонную будку, набрал номер и минут десять вел серьезный разговор с неким Роджером Конвеем, давая тому обстоятельные указания. И удовлетворился, только когда тот в точности все повторил, показывая, что понял и запомнил.

– Сейчас Хейн уже должен быть в курсе, что мне известно о его связи с Шастелем, – заключил Святой, – если только он не отправил письмо не глядя. Исходить нужно из предположения, что Хейн все знает, – соответственно, связь со мной по-прежнему держать только по самому безопасному из всех безопасных каналов и удвоить бдительность. Не стану от тебя скрывать: полагаю, в течение последующих сорока четырех часов меня будут весьма усердно пытаться устранить. Если до утра понедельника я не окажусь на кладбище, то уж точно не по вине нашего дорогого Эдгара.

Конвей было запротестовал, но Святой тут же пресек это.

– Ты будешь куда полезнее для меня, если останешься в тени. Нет никакого смысла нам обоим подставляться под пули. Не волнуйся, я пока еще ни разу не играл в жмурика и теперь не собираюсь начинать!

Он был в превосходном настроении, как и всегда в ожидании жестких и решительных действий. Кровь быстрее бежала в жилах, глаза неутомимо стреляли по сторонам. Он не уставал благословлять отличную форму, в которой поддерживал свои нервы и мускулатуру. Тот факт, что взнос за страхование его жизни любая сколько-нибудь осторожная компания подняла бы сейчас процентов на пятьсот, не смог бы ни на йоту поколебать решимость Святого. Так уж он был устроен.

Следующие несколько часов Саймон ничего не мог сделать для достижения поставленной цели, поэтому он решил потратить их на себя и как следует поразвлечься. Его совершенно не беспокоило, что за этим кратким антрактом последует время, полное опасностей и лихорадочных действий, – приближение решительного часа скорее даже придавало всему дополнительную пикантность.

Конечно, Святой не мог быть уверен, что Хейн обнаружил подмену письма, однако такая возможность оставалась вполне реальной, несмотря на великолепный экспромт с подделкой почерка. Но даже без этого полученный от Хейна чек и его уверенность служили залогом того, что до утра понедельника Святому предстоит пережить немало весьма напряженных моментов. Руководящим принципом Саймона Темплара, который в прошлом чудесным образом выводил его невредимым из бесчисленных отчаянных авантюр, был принцип всегда предполагать худшее и не надеяться на удачу.

Святой не торопясь перекусил, после чего приятно провел время в ближайшем кинотеатре до половины седьмого. Затем вернулся домой переодеться и был слегка разочарован, что ответ на телеграмму еще не пришел. Потом последовал ужин. Вечер прошел в клубе, где Святой танцевал с прелестной и совершенно очаровательной Патрисией Холм – ничто человеческое не было ему чуждо, и именно к ней он питал тогда слабость.

Погода стояла теплая, и они возвращались по Риджент-стрит пешком, дыша свежим воздухом. На Хановер-сквер, возле пересечения с Брук-стрит, Святой заметил первое предзнаменование грозы. Бесцеремонно схватив Патрисию за плечи, он дернул ее обратно за угол, пока их не успели заметить. Мимо как раз проезжало такси. Святой остановил его и затолкал девушку внутрь, прежде чем она успела сказать хоть слово.

– Тебя отвезут в «Савой», – сообщил он. – Закажешь там номер и будешь сидеть в нем, не высовывая даже кончик своего хорошенького носика, пока я за тобой не приду. Не верь никому другому, никаким посланиям. Жди только меня, собственной персоной. Я появлюсь в понедельник около полудня. Если нет – связывайся с инспектором Тилом и ребятами и поднимай шум, но не раньше этого времени.

Патрисия нахмурилась, глядя на него с подозрением.

– Святой, – проговорила она тоном, который он знал и любил, – ты опять пытаешься вывести меня из дела!

– Дорогая старушка, – негромко откликнулся тот, – я давно отказался от такого намерения, как и от того, чтобы убедить тебя жить спокойной, респектабельной жизнью. Я знаю, что это невозможно. Ты можешь встревать в любую игру, и меня не волнует, если нам придется сражаться с целыми бандами негодяев в Нью-Йорке, Чикаго, Берлине или Лондоне. Но сейчас предстоит именно такая грязная работа, в которую я не хочу тебя впутывать. Понятно, старушка Пат?.. Тогда пока!

Он захлопнул дверцу такси, дал шоферу указани