Текст книги "Всё плохо, но это хорошо"
Автор книги: Лев «12 человек»
Жанр: Личностный рост, Книги по психологии
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]
«Стало очевидностью, что никто во всем свете обо мне не заботится: ни под землей, ни на земле, ни над землей; я погибал от равнодушия небес, которое глаголило: он гибнет, да будет так.»
Франц Кафка, «Исследование одной собаки».
Глава 1. Философия «в кубе».
Понимаю. Никто не любит, когда из-за сущего пустяка трясёт словно маразматика; впрочем, не важно из-за чего тебе плохо, главное, что плохо. К примеру, у меня под рукой находится история студента-медика, который страдал приступами неукротимой рвоты. Приступы наступали раз в три-четыре месяца и длились порядка двадцати часов. Парня рвало без остановки: когда содержимое желудка заканчивалось, его крючило в конвульсиях, пока изо рта не выходила желчь в виде зеленоватой пены или вода, которую он пил из-за жажды.
Разумеется, уснуть он не мог; рвотные позывы напоминали о себе каждые двадцать минут и – (удивительно) – не прекращались даже после «литички», смеси из анальгина, димедрола и папаверина. Спустя какое-то время студент перестал вызывать скорую и переживал приступ в одиночку, на карачках в ванной, под звуки бьющейся струи из-под крана. Сперва подозревали панкреатит, потом гепатит, отравление, холецистит, язву, рак, лимфому, несварение, грыжу, гастрит, колит, эзофагит, пока фантазия не кончилась, как и желание. Но анализы были идеальными.
Любопытно, но в итоге всё прошло само собой, как только студент закончил медицинский. «Лол, что?» Приступы прекратились. Никаких таблеток, никаких диет. Оставалось сделать простой вывод: причиной послужил хронический стресс. И если еще неясно, тот студент – я. Медицинский не был единственным рычагом стресса, скорее, финальным. Первым же было изнасилование, когда мне исполнилось пять. Сначала я не рассказывал об этом родителям, потому что не хотел, чтобы меня ругали, а потом – потому что не хотел их расстраивать.
Так, до двадцати трех лет я жил зажатым юношей в компании со стрессами, которые сменяли друг друга, как солдаты на карауле: изнасилование, переезды, девяностые, школа, дерьмовые друзья, а потом еще и мед, который стал последней каплей в уже до краев заполненной – идиотскими попытками сохранить видимое спокойствие – чаше. «Смотрите, я нормальный», – говорю я и думаю, как бы не обделаться в штаны, потому что каждое утро меня пучило от одной только мысли о школе. Если я и улыбался, то только с закрытым ртом. Всё потому, что однажды к нам пришел мужчина, чтобы сделать снимки в военных фуражках.
«Не стесняйся! Улыбнись же», – сказал он мне. Я широко улыбнулся. «Нет, верни как было». Комплекс улыбки преследовал еще долго, – «спасибо, мужик». Стрессов было достаточно, но сейчас я смотрю на них как на даты в истории, без каких-либо эмоций. Людям ничего не стоит обидеть тебя, обмануть и использовать, но со временем – если захочешь – ты достигнешь такого состояния, при котором будешь адекватно реагировать на любые стрессы. Сейчас даже на пережитое изнасилование я смотрю как на всего-то разбитый стакан, это просто произошло.
Конечно, в детстве мне часто снились кошмары, – приходилось выдумать дебильные истории, чтобы не рассказывать, что снилось на самом деле, – но однажды я вдруг подумал: «Чем плохие дни отличаются от плохих снов?» Я часто представлял, как встречу его и буду бить лицо так долго и сильно, пока оно не превратится в кашу из крови и костей. В каждом втором прохожем я узнавал его густые брови и черные, как ночь, глаза. Люди, которые перенесли нечто подобное, наверняка знают это чувство.
Думаю, он был несовершеннолетним, лет шестнадцати, но я узнавал его во всех: в детях, в подростках, в мужчинах. Затем мы переехали в другой город. Родители считали, что я плачу из-за друзей, но я плакал из-за того, что не смогу его найти и отомстить, я словно не знал о своем возрасте, ненависть была много старше меня. Тем не менее, через какое-то время я смог отпустить это чувство, фантазируя, что это был просто кошмар, который закончился.
На память о том дне на ноге у меня осталась болячка, которую врачи называют нейродермитом. Она появилось примерно в течение года после изнасилования; видимо, организм нашел свой способ бороться со стрессом, потому что чесать эту штуку было неописуемо приятно. Вылечить ее не удавалось, но и больше она не становилась. Примерно в то же время, как прекратились приступы рвоты, перестал зудеть и нейродермит; след остался, но, скорее, как шрам. Тогда до меня и дошло, насколько расшатана была нервная система. Именно с тех пор для всех знакомых я стал человеком «тебя не узнать».
Первым делом я отказался работать врачом. «Ты дурак?»; «ты в своем уме?»; «ты столько учился». О, да. Я просто кретин, но впервые мне стало плевать, что говорят другие. Независимо от того, нервничаешь ли перед экзаменом, расстраиваешься из-за отношений или проблем на работе – любой стресс напрямую влияет на здоровье. И большинство переживаний происходят от того, что ожидания не соответствуют реальности. Ты покупаешь машину и воображаешь, как едешь с друзьями в тур по Европе, а на деле получаешь массу проблем с парковкой, техническим обслуживанием и неадекватными водителями на дороге.
Ты ожидаешь, что мир будет приветлив и добр, а он снова и снова подкидывает под ноги навозные кучи. Важно понимать, что всё, что с нами случается – просто случается. Мы сами решаем, что из этого хорошо, а что – плохо. Никто не запрещает тебе менять отношение к тому, что произошло, уже после, постфактум. Представь, что какие-то хулиганы сбросили на тебя пакет с водой. Что ты можешь с этим сделать? Позлиться, покричать, сочувственно посмотреть на прохожих? Или развести руками и опасливо ими потрясти? Но что это даст?
Эти реакции возникают ровно потому, что среди списка дел на день не было «получить пакетом воды по башке». Но это не значит, что следует воспринимать неожиданную ситуацию с таким гневом, несмотря на очевидность неприятности. Помимо штатных оправданий в стиле «будет что рассказать», я бы подумал другое: хорошо, что меня одернули от серости дней и тошноты одномерной жизни. Пилюля горькая, но нужная.
Возможно, день за днем ты выполняешь одну и ту же работу, ходишь по одной и той же дороге в одно и то же время; возможно, твоя жизнь стала настолько предсказуемой, что мозг начал переходить в состояние анабиоза «включусь, когда будет что-то интересное». Всё это необязательно про тебя, но знай, что согласно статистике, логике и придумай чему еще: чем более предсказуема (скучна) жизнь человека, тем сильнее его бесит непредсказуемость.
Конечно же, если ты можешь (и хочешь) дать сдачи хулиганам, то в большинстве случаев сделать это необходимо, но отнюдь не всегда представляется такой шанс. И тем не менее любая гипотетическая ситуация, которая случается, может стать выгодной с той или иной стороны – даже если ты просто узнаешь о себе что-то новое. Философия, о которой идет речь в этой книге, призывает в каждом стрессе находить хорошее и использовать его как материал для саморазвития.
Каким бы тёмным и всепоглащающим не было событие, важно уметь найти в нем плюсы. В рамках данного принципа не важна моральная сторона вопроса; когда случается что-то очень плохое, мораль перестает быть для тебя важной. При всем уважении к моралистам, я предлагаю использовать ситуации – какими бы неприятными они не были – в свою пользу.
Мораль безусловно должна быть путеводной звездой, – если ты заблудился, то следуй за ней, – но если на тебя напал медведь, то нет времени смотреть на звёзды, важно думать о выживании, думать о себе. Чтобы дойти до той самой точки, когда ты становишься в меру спокойным и счастливым человеком, – насколько это возможно, – необходимо хорошенько себя узнать и открыть глаза на мир.
Недостаточно просто прочитать, что стрессы, конфликты и даже трагедии могут приносить пользу, необходимо это осознать, а осознание приходит только через опыт. Ты можешь знать, что находиться зимой на улице без шапки опасно, но лишь заболев однажды, ты действительно поймешь почему. Говорят, что знание – сила, но знание – это информация; настоящая сила – это опыт. Этим и хороша литература: текст обладает способностью погружать читателя в состояние первичного опыта, словно всё, что описано в книге, он пережил на собственной коже – но легонько, не полностью.
Однако, чтобы получить этот опыт, придется прочитать больше, чем несколько строк. Именно поэтому цитаты великих людей в отрыве от контекста оказываются бесполезным мусором. Хочешь просветления – будь терпеливее. Чтобы помочь тебе защитить нервную систему с помощью этой книги, – впрочем, я был так краток, как только мог, – мне потребовались долгие, но приятные годы рефлексии, чтения и опыта. За последние десять лет я попробовал так много, что на фоне сверстников чувствую себя стариком; я провел в одиночестве тысячи часов, но еще больше времени я провёл в путешествиях и исследованиях.
Моими наставниками были книги по физике, медицине, философии и беллетристики. Моими проводниками были самые разные профессии от кассира и руководителя до художника и режиссера. Моими сумасбродными друзьями были путешествия автостопом, вечеринки и множество необычных знакомств. Теперь же я – умиротворенный – наслаждаюсь днями в «солнечном» Петербурге, создавая музыку, живопись и текст. Если бы ко мне подошла девочка и попросила совета, как стать счастливой, я бы приподнял подбородок и сказал:
«Представь, что твое сознание – это кубик Рубика. Каждая из шести граней является частью твоей личности: чем выше целостность каждой из граней, тем выше целостность твоего я. Хочешь быть счастливой? Сделай так, чтобы каждая из граней твоего сознания следовала одному главному принципу, как цвет стенок у собранного кубика Рубика».
Едва ли девочка поняла бы, о чем я, но уверен, ты понимаешь. Каждой из шести граней в этой книге отведена одна глава. Ты можешь собрать эти грани по-своему, я лишь предлагаю то, что помогло мне. Предупреждаю, многое из того, о чем мы будем говорить, может тебе не понравиться. Мы будем разрывать шаблон за шаблоном, стереотип за стереотипом, пока границы твоих ожиданий от мира и реальной действительности окончательно не размажутся в мутную жидкость.
Ведь именно из-за непонимания природы мира бесит несправедливость, а из-за непонимания природы любви страдаешь в отношениях или их отсутствии. Мы будем смещать квадратик за квадратиком, чтобы грани кубика стали целостными и непроницаемыми, но при этом всегда были открыты новому опыту и удовольствиям жизни. Желательно после каждой главы делать небольшой перерыв на осмысление прочитанного. Если после прочтения книги у тебя останется послевкусие, словно всё вокруг стало каким-то другим, то будем считать, что я справился.
Глава 2. Первая грань: мироощущение.
Основная масса стрессов связана с детским пониманием мира. Я не сомневаюсь в твоей осознанности, – у тебя наверняка есть приличный жизненный опыт, – но если ты часто сталкиваешься с разочарованием и бессилием, то это значит, что ты продолжаешь видеть мир таким, каким его учат видеть родители: справедливым, логичным, стабильным. Но мир другой.
Чтобы не сломаться под грузом проблем и обстоятельств, важно подготовить мозг к реальной сущности окружения. Мир не существует для нас, он просто существует, и главный его закон – насилие, но в более широком и глубоком смысле, чем ты думаешь. Славой Жижек в книге «О насилии» писал:
«Субъективное насилие – это лишь наиболее зримая вершина треугольника, который включает также два других вида насилия. Есть “символическое” насилие, воплощенное в языке и формах, в том, что Хайдеггер назвал бы “нашим домом бытия”. […] Помимо него существует еще и то, что я называю “системным” насилием, под которым понимаются нередко катастрофические последствия спокойной работы наших экономических и политических систем».
По-другому: помимо насилия, о котором все говорят, есть насилие, о котором молчат. С субъективным насилием все понятно: тебя ударили – это насилие. Символическое подразумевает моральное насилие: оскорбления, булинг, слив интимных фото, ущемление прав, так далее. Системное проявляется в финансовых и юридических системах, за счет которых ведутся скрытые войны между странами и внутри них. Но и это не всё. Я предлагаю погрузиться еще глубже, чтобы доказать, что насилие является чуть ли не физическим законом нашего мира.
Давай представим насилие как константу – нечто, что проявляется всегда, везде и во всем, с одним и тем же значением, но в разном количестве. Чтобы лучше друг друга понимать, дадим насилию подходящее определение: насилие – это грубое взаимодействие с позиции силы. Пойдёт? Пойдёт. А теперь подумай о любимой музыке. Можешь ли ты сказать, что это насилие? Между тем, это так.
Атомы воздуха бьются о твои рецепторы слуха, и ты получаешь удовольствие, если интенсивность ударов соответствует нотам и аккордам. Я понимаю, что тебе трудно назвать это насилием, но если бы рецепторы имели свои мозги, то даже после одного хлопка в ладоши они бы сказали «ауч!» и написали заявление об уходе.
Со зрением то же самое: чтобы увидеть всего одну картинку, сетчатку атакуют целые полчища – миллионы – фотонов света. По этой причине нам бывает больно смотреть на белый снег, ведь белый для человека является цветом, который отражает наибольшее количество фотонов. К черту, давай спустимся к основам. Мышление! Нейроны твоего мозга прямо сейчас – и не только сейчас, а вообще – подвергают друг друга нескончаемым ударам электричества. И это не дружеское общение, это коллективное насилие на внутриклеточном уровне: один нейрон передаёт боль другим, а те – остальным, и так по всей сети. Как бы не абсурдно это звучало, но это так.
Почему же нам не больно от этого насилия? Потому что мозг устанавливает ровно тот порог боли, который необходим для выживания. Ты выходишь из дома и щуришься из-за сияющего снега, – иногда это отчетливая боль, а иногда легкое ощущение рези, – но уже через пятнадцать минут рассматриваешь снег с холодным спокойствием. Почему вдруг глаза перестали болеть? Потому что мозг сам решает когда нам больно. Если тебе сделают укол, пока ты ешь пирожное, то ты не почувствуешь боль так же, как если бы укол был ожидаем. Один и тот же шприц, одни и те же рецепторы, но ощущения разные. Чтобы почувствовать боль, ее нужно осознать.
В объективной природе болью может стать любое изменение потенциала клетки. Боль – это субъективный конструкт мозга. При этом она не является прямым свидетельством насилия, это просто сигнализация – и не самая идеальная; вспомни хотя бы пример с фантомной болью, когда болит то, чего нет. Чтобы распознать насилие, важно смотреть в суть происходящего. Что является законом мира? Что служит клеем между одним и другим? Удары, столкновения, трения, флуктуации, взрывы. Мы придумали «спасибо-пожалуйста», чтобы повысить шансы на выживание, но это не меняет сути мира; это серёжки на отрезанной голове свиньи.
Поцелуи? Объятия? Секс? Все эти атрибуты наслаждения ты наверняка попытаешься противопоставить тому, что написано выше. Что ж, на всё это могу предъявить показательный пример с игрой на пианино. Ты наслаждаешься звучанием ми, но чтобы она прозвучала, молоточек ударяет по струне. Иными словами, не все насилие нам очевидно, но лишь потому, что основная масса «зла» скрыта под крышкой.
Возможно, добро и зло и следует различать именно как нежность и боль: по интенсивности и силе нажатия. Ведь рецепторы не умеют передавать сигнал «нам больно»; гладят тебя или бьют, они в любом случае передают одни и те же электрические импульсы, а мозг уже думает, стоит ли видеть в этом угрозу или нет.
Ребенок забегает в комнату к родителям среди ночи и кричит: «Папа, не бей маму!» Еще детьми мы понимаем, что секс – это форма насилия и унижения, – «шлёпни меня», «хочу жёстче», «подавись моей спермой», – и только потом мы заменяем сведения другими: страсть, любовь, забота. Никто не говорит, что секс – это плохо, но в его основе лежат те же принципы, что и везде: удары, трения, флуктуации. Любовь и ненависть – разные формы одной сущности. Почему убийцам нравится убивать?
«Я чувствую власть, чувствую саму жизнь», – говорят они. Потому что ощущение жизни тем сильнее, чем больше насилия: получаемого или наносимого. Повторяю, речь не только о субъективном насилии; смотри шире, смотри глубже, смотри в суть вещей. Экстремальные виды спорта тоже дают мощное ощущение жизни, но при этом относятся к другой категории насилия – органической. Надпочечники задают ритм с помощью адреналина, и сердце, словно дирижёр под кокаином, ускоряет массовое насилие организма: втрое больше ударов, втрое больше трений, втрое больше флуктуаций. «О, чёрт! Как же круто!»
Ещё бы, ведь мы всегда любили насилие, но не потому, что злые, а потому что так работает мир. Нет никаких весов с добром и злом; есть только зло, а добро – это зло, которое выгодно. Ты спасаешь собаку, а та убивает кошку. Даже если помыслы кажутся тебе чистыми, в конечном итоге твои поступки становятся кому-то невыгодны, а значит оборачиваются злом. Существование альтруизма обусловлено генетически и эволюционно – не ради того чтобы сделать мир добрее, а ради выживания популяции.
Даже реакция на войну продиктована в большей мере страхом за себя, чем моральными устоями. В противном случае кассовые сборы мирового проката стремились бы к нулю, но мы смотрим, и нам нравится. Знаешь ли ты возрастной рейтинг просмотра бокса? Лично я так и не смог его найти. Но знаю, что ты можешь отдать ребенка на бокс раньше, чем он пойдет в школу. Ты даешь кошке таблетку против паразитов и убиваешь целое потомство существ, которые просто хотели жить. Даже миролюбивые буддисты по неосторожности убивают насекомых, а ведь они – тоже форма жизни. Насилием пронизано всё. Мир прекрасен, мир ужасен, мир таков.
Возможно, прямо сейчас твое привычное мироощущение сопротивляется, – «это бред, всё не так», – но однажды, сидя в парке, ты заметишь что-то, чего не замечают другие. Ты найдешь собственное доказательство тому, что мир – насилие. Не исключено, что будет тяжело описать это словами, но ты почувствуешь насилие в воздухе, своей кожей. Это не самая утешительная правда, это правда, которая у нас есть. Выпей её, и тебе станет легче. Послушай Бетховена, съешь булочку с маскарпоне, разбей яблоко об стену, потанцуй, прими контрастный душ, погладь свое тело – всё это продукты скрытого насилия, но их потребление не делает тебя злой или злым.
Цветок не перестает быть красивым, если ты знаешь его устройство. Ароматные духи не перестают быть приятными, если ты знаешь, что основное вещество в них является тем же веществом, что обеспечивает резкий запах фекалий – скатол, который образуется в кишечнике при разложении триптофана. Тебе придется принять этот мир, потому что другого у нас нет. Но когда ты посмотришь на насилие как на константу бытия, то станешь стократно сильнее. Твое мироощущение станет непробиваемым для обид и заточенным на победы, потому что игрок, который знает правила, всегда имеет преимущество над теми, кто знает их частично.
Никто не заставляет тебя выбивать свое счастье кулаками. Но важно понимать, благодаря каким принципам страна становится сверхдержавой, человек становится богатым, а животное становится домашним, пока других едят и раздевают. Занимай ту позицию, которая нравится; просто не забывай, во что играют остальные: не только рядом, но и вместе с тобой.
Реальный мир сильно отличается от учебного, но это не должно сломать тебя. К тому же, всё не так плохо. Адаптируйся, развивайся, познавай. Красота, наука и любовь – тоже формы насилия, но за них не нужно платить, – ни морально, ни финансово, – они твои без каких-либо условий, безраздельно, в любое время, когда захочешь.
«Человек – часть природы, и не стоит
говорить “человек разрушает природу”,
поскольку это природа разрушает природу;
ведь всё в конце концов разрушает себя.»
Анна Аксфорс, «Ненавижу природу»
в переводе Надежды Воиновой.
Глава 3. Вторая грань: освобождение от страхов.
Любая терапия требует контакта с вредителем, а страх, уж не сомневайся, причиняет уйму вреда. Ты теряешь добрую половину развлечений и возможностей только из-за того, что воображение рисует кринжовые картинки. Благодаря воображению мы умеем играться с шариком из хлеба и благодаря ему же – бояться чего нет. И больше всего мы боимся смерти, хотя в действительности свою смерть осознать невозможно, как и момент засыпания. Но мы все равно боимся. Иногда даже не физической смерти, а ментальной.
Ведь организм не то чтобы умирает, он трансформируется. Бросая сахар в чай, ты ведь не убиваешь его? Он гидролизуется до глюкозы. Однако смерть страшна тем, что означает конец ни тела, но голоса. «Чёрт с ним, с телом. Меня тревожит, что однажды внутренний голос замолчит, навсегда». И правда: миллиарды голосов, которые переживали о прыщах на лице, неразделенной любви и прочих проблемах, замолчали о своих переживаниях, словно никогда о них и не говорили. Куда же делись эти голоса и переживания?
Они здесь: в тебе, во мне и во всех, кого ты знаешь. Мы почему-то думаем, что внутренний голос как бы образуется из ничего и превращается во что-то материальное, а после смерти вновь становится ничем. Но представь, что какое-то время назад – когда всё вокруг взрывалось, пердело и жарилось – впервые появилась сущность, способная мыслить. Она не мыслила о поиске себя, утраченной работе или погашении кредита, она мыслила о выживании, ведь ее смерть была бы финальной, окончательной для всего живого. Вот, кто по-настоящему боялся.
Но та сущность смогла обуздать неконтролируемую энергию природы, словно наездник – дикую лошадь, потому что стала удивительным сплочением нуклеотидов и энергетического потенциала. Импульс, проходивший по цепочке химического кода, был не просто заложником этой сущности, он был ее сердцем, которое не пускало к себе чужаков. Фактически, она не мыслила себя, она и была мыслью – инструкцией о том, как выжить в жестоком мире. Это была не жизнь, но уже мысль о том, как ее надо жить.
Ведь что такое мысль, если не инструкция? Когда ты говоришь «я хочу есть», – разве это не инструкция о том, как использовать свой организм? Когда ты говоришь «сделай мне кофе», – разве это не инструкция о том, как общаться с другим организмом? Когда ты говоришь «я тебя люблю», – разве это не инструкция о том, как взаимодействовать двум сущностям? Однажды нечто, родившееся в колыбели кипящего хаоса, смогло найти способ выжить – и этот способ был предназначен не только для себя, он был открыт и свободен для всех, кто может его прочитать. Это и есть электрохимическая сущность свободы мысли.
Тысячи миллионов лет эта сущность путешествует по генетическому разнообразию, чтобы адаптироваться к новым условиям, стать сильнее и сложнее. Каждый день на протяжении этого огромного промежутка времени погибают миллионы ДНК, которые не справились. Я и ты – не просто копии, мы оригинальные копии той самой ДНК, которая смогла выжить; это всё та же ДНК, только гораздо старше и гораздо умнее. Настолько умнее, что мы научились говорить и смотреть на себя в зеркало. Твой голос, мой голос, голос продавца беляшей – всё это голос той сущности, которая однажды сказала смерти «нет». Никто не знает, как в таком аду могло произойти нечто настолько прекрасное, но это произошло.
Бояться могла та самая сущность, а мы – боимся по привычке. Ведь после смерти твой голос не исчезает окончательно, он лишь возвращается в природу, обретая абсолютную независимость. Твое сознание сопротивлялось опасностям и насилию каждый сущий день в течение миллиардов лет подряд; по-моему, оно заслужило отдых. Нуклеотиды освободят потенциал, распадутся до молекул и вернутся в лоно Земли, чтобы дать жизнь другой сущности. Я не знаю, что может быть красивее и поэтичнее, чем это. «Ты говоришь, что мы роботы. Что здесь поэтичного?» Роботы не смогут мыслить так же, как мы, потому что наше сознание – это не просто инструкция, наша инструкция – живая.
Задумайся, почему ты не можешь представить бесконечность или то, чего не существует? Ровно потому, что ДНК – это инструкции о том, как взаимодействовать с организмом и окружающей средой; это чистый симбиоз природы и организма. Мы – то, что видим, чувствуем, слышим, ощущаем и знаем. Мы – не дети природы, мы ее часть, ее голос. И знаешь что? Сейчас она в безопасности. Ни одна из пяти колоссальных катастроф так и не смогла уничтожить нашу сущность. Так что ты имеешь полное право расслабиться и жить в удовольствие.
Веками мы вновь и вновь обманываем смерть. «Не сегодня. И не завтра тоже». Говоря мы, я подразумеваю не только людей, но и всё остальное, ведь все мы являемся видоизменениями одной сущности. И деревья, и насекомые, и бактерии, и животные, и вирусы продолжают носить в себе и передавать ДНК другим, словно огонек Гефеста в древней Греции, согревая планету теплом жизни. Когда ты смотришь другому человеку в глаза – ты смотришь не на кого-то чужого, ты смотришь на себя в другом проявлении.
Несмотря на пройденный путь, разумеется, нам тоже есть, о чем страдать. Мы не помним первого дня жизни и не знаем, когда наступит последний. Но мы наслаждаемся самым вкусным, серединой. Если разобраться, смерть тела – не такой уж плохой вариант исхода. Конец насилию, конец страданию, конец бегу. Пучина абсолютного спокойствия. Место, где нет ничего, но куда попадает всё. Признаюсь, иногда меня греет мысль, – несмотря на ее абсурдность, – что после смерти я присоединюсь к тем, кем восхищаюсь: тут тебе и Франц Кафка, и Альберт Эйнштейн, и Антонен Арто, и кого там только «нет».
Вероятно, голос был материальным с самого начала; просто лишь человек смог его услышать. Посмотри вокруг, каждый из людей, крыс и насекомых является не просто родственником, а проявлением твоей же сущности, но в другом теле. Именно поэтому я смотрю на насилие с такой легкостью. Мы словно дети, играющие в бассейне. Дерёмся, убиваем, веселимся, целуемся – потому что худшее уже позади. Мы выжили. Страх за природу – это страх осознанного существа, но страх за себя – это рудимент, который, в общем-то, и не очень нужен.
Чего тебе бояться? экзаменов? увольнения? измены? Это ерунда, которая значит не больше, чем пыль на твоем шкафу. Мы должны понимать это с детства, но, к сожалению, у нас нет образования, которое доносило бы это до детей. Глупости живут долго. Следует помнить, что люди всегда будут нагружать своими проблемами и страхами, но не следует воспринимать их всерьез. Важно понять, что они – хоть и являются проявлениями общей сущности – заложники среды с узким мировоззрением. Не слушай их. Лучшее, что ты можешь сделать – скинуть ссылку на эту книгу, чтобы они поставили низкий рейтинг и оставили комментарий в стиле: «Автор лох».
Сейчас перед нами встаёт более важный вопрос. «Что дальше?» Вигтенштейн учил нас забыть вопросы о причине бытия, потому что из-за отсутствия материалов для исследований ты постоянно возвращаешься назад, к началу мысли. Что ж, моя сущность – это та же сущность, что и сущность Людвига, но старше, а значит теперь я могу сказать: «Отменяется». Думать о причине бытия – единственная благородная цель, которая стоит того, чтобы ей следовать. Познание мира гораздо сложнее выживания, но раньше наш предок был один, а теперь нас целая планета. И я верю, что – может, не сейчас, но однажды – мы сделаем финальный разрез и узнаем, почему существует мир.
Я призываю думать об этом не всех, но самого себя в других проявлениях:
«Как бы тебя не звали, я заранее прошу прощения за то, что требую от тебя невозможного и невыполнимого. Но требую я этого лишь потому, что знаю твои слабости и твои силы. Я прошу тебя узнать, почему существуют наш мир и как понимать наши измерения. Я прошу тебя узнать, есть ли границы и что за ними лежит. Я прошу тебя узнать, что было до нашего мира и что будет после. Я прошу тебя узнать и разобраться, что такое не только наш мир, а мир целиком, вплоть до самой его сути. Пусть тебя не пугает глубина, широта и неизвестность, ибо всё, что есть, – даже то, чего мы не знаем, – когда-нибудь станет мелким, узким и известным. Такова страсть человека к познанию и таково его бремя. Не страшно, если у тебя не получится; не страшно, если ты не справишься; не страшно, если ты не захочешь. Страшнее – если ты не узнаешь во мне себя.»
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
