Текст книги "Тайные гастроли. Ленинградская биография Владимира Высоцкого"

Лев Годованник
Тайные гастроли. Ленинградская биография Владимира Высоцкого

Предисловие

Для меня ощущение свободы наступило в конце 1986 года, когда я закончил школу и поступил в Ленинградский политехнический институт. Позади были выпускные и вступительные экзамены, а заодно все то, что к тому времени еще казалось связанным с детством. Появилось свободное время, я думал, оно никогда не кончится, и все вокруг представлялось наполненным бесчисленными сказочными перспективами.

Я занялся изучением ленинградской биографии обожаемого мною поэта Владимира Высоцкого. Теперь я понимаю: это было первое в моей жизни журналистское расследование.

Но тогда я это так не называл. Просто общался с людьми, которые когда-то лично знали моего кумира. Начал, естественно, со знакомых, знакомых знакомых и родителей однокурсников. Думаю, у большинства источников информации моя кипучая деятельность вызывала усмешку. Но в то время мне на это было абсолютно наплевать – такова особенность юношеского возраста: очень легко не замечать того, что не нравится, когда делаешь то, что хочется.

«Индивидуальная трудовая деятельность» продолжалась недолго – в еще не ставшем Петербургом Ленинграде появился клуб любителей творчества Высоцкого. По-моему, это произошло в 1988 году. Я сейчас точно не могу сказать, предполагаю лишь по названию: «Клуб 88». Помню только, что тусовка высоцколюбов собиралась в актовом зале Ленинградского электротехнического института имени Бонч-Бруевича (в простонародье «Бонч») на набережной Мойки.

Я предложил создать в клубе поисковую группу. Мое предложение с восторгом приняли, но сбором фактов я занимался в основном один – за редким участием бестолковых девочек, которые пытались мне помогать, но быстро остывали – из-за непереносимости рутины (они рассчитывали на интервью со знаменитостями) и моего скверного характера. Поисковую группу я назвал независимой.

Помнится, клуб любителей творчества Высоцкого довольно быстро раскололся, потом были еще расколы, ссоры, примирения – все в лучших традициях непродуктивной тусовки, состоявшей в основном из довольно немолодых людей, которые нашли себе товарищей по хобби, но не совсем понимали, как именно формировать с ними отношения. Что поделаешь, Интернета тогда не было, следовательно, виртуальные социальные сети, располагающие к безответственному общению, отсутствовали.

Я помню двух лидеров разделившегося клуба: это Виталий Жуков и Владимир Румянцев. Одно время в соответствующих тусовках высоцколюбов их действительно считали лидерами, хотя лично я не знаю, что именно полезного они сделали. Впрочем, не исключено, что на их счету неизвестные мне великие открытия.

Я сошелся с Румянцевым. Не могу сказать, чтобы он мной руководил, – но, безусловно, поддерживал. Как минимум, делился опытом и житейской мудростью – Володя лет на 20 меня старше. При необходимости поддерживал и материально. Например, он познакомил меня с фотографом-коллекционером Семеном Товгером. Этот странный человек всегда вызывал у меня ассоциации с итальянскими мафиози, но свои обязательства исполнял безупречно: я находил интересные фотографии Высоцкого, приносил их Семену Фомичу, тот делал классные копии себе и мне.

А однажды Володя Румянцев даже дал мне, по-моему, 120 рублей. Такую сумму попросил фотограф гатчинского Института ядерной физики за комплект фотографий с двух концертов Высоцкого, прошедших в этом институте. Деньги я передал в конверте, а фотограф вручил мне сразу два конверта. В одном были снимки с концертов, в другом красивая девушка – обнаженная, в разных позах. Сказал, что это его хобби, предложил купить. Я смущенно отказался, хотя снимки мне понравились.

В конце концов, я как-то отошел от тусовок высоцколюбов и до 1993 года поисковой работой занимался самостоятельно. В 1988-м я отправился служить в армию, откуда в сентябре 1989-го благополучно вернулся – спасибо первому и последнему советскому президенту Михаилу Горбачеву, решившему, что студентам в наших вооруженных силах делать нечего.

В армии со мной произошел интересный случай. Я служил в Забайкальском военном округе, вокруг гарнизона лишь сопки и степь. Там располагался военный аэродром, а рядом с ним различные объекты, в том числе котельные. В одной из них служил чеченец Рашид. Классический горец: дерзкий, сильный, прекрасно разбирающийся в оружии и в рукопашном бое. Думаю, что место в котельной он получил именно благодаря этим своим личным качествам – к таким местам стремятся многие.

Рашид пренебрег традициями кавказского гостеприимства. Когда мы с напарником-телефонистом зашли к Рашиду «на огонек» (при температуре в минус сорок это было актуально), он смотрел программу «Время», в которой как раз сообщалось о развитии вечного арабо-израильского конфликта. Узнав, что я еврей, Рашид пообещал зарезать меня, если узнает, что израильская армия одержит новую победу над его единоверцами. Это было не смешно – до первой чеченской войны оставалось около четырех лет. Но я тогда это, естественно, предположить не мог, зато хорошо помнил песню Высоцкого «Я сам с Ростова, а вообще подкидыш» – про судьбу чеченского народа. Когда зашел разговор об увлечениях, я рассказал про Высоцкого. С тех пор при каждой встрече мы с Рашидом обнимались как единоверцы.

Осенью 1989-го я возобновил свое первое журналистское расследование с удвоенным напором – так мне, во всяком случае, казалось. С членами клуба любителей Высоцкого, к тому времени окончательно между собой разругавшимися, я практически не общался.

Впрочем, с Володей Румянцевым мы еще какое-то время сотрудничали – но так, вяло. Иногда при необходимости подготовки официальных запросов он ставил мне печать «Клуба 88». А если источники информации спрашивали, какую я представляю организацию, я говорил, что возглавляю независимую поисковую группу из клуба любителей творчества Высоцкого. Название не уточнял – в то время это всех устраивало.

В 1993 году многое изменилось. Я получил диплом инженера-механика и оказался перед необходимостью поиска стабильного заработка. Как использовать для этого диплом и уже немалое к тому времени количество материалов, связанных с ленинградской биографией Высоцкого, я не знал. Единственное, что мне нравилось, – это общение с людьми и получение от них интересной информации. Я понял, что это называется журналистикой. Таким образом, Высоцкий сыграл решающую роль в моем выборе профессии. Трудно сказать, гордился бы он этим, – вряд ли. Я и сегодня не уверен, что выбор был правильным.

Как пользоваться дипломом Политеха, я не знаю до сих пор. Зато почти 20 лет в журналистике помогли мне ответить на один вопрос: кажется, теперь я знаю, как довести до массового читателя результаты моих изысканий в области ленинградской биографии Владимира Высоцкого, – перед вами целая книга.

Но до того, как вы откроете ее, хочу кое-что уточнить.

Я уверен, что эта книга будет тщательно и небеспристрастно изучена людьми, считающими себя «высоцковедами». Специально для них позволю себе акцентировать внимание на нескольких нюансах.

1. Я не считаю себя «высоцковедом». Я просто поклонник творчества Владимира Высоцкого, и мне довелось собрать довольно большой объем материалов, связанных с его ленинградской биографией. Как журналисту мне показалось интересным опубликовать то, что я собирал лично для себя, потому что мне это нравилось.

2. Эта книга исключительно документальная, но она ни в коем случае не претендует на «точку» в исследовании ленинградской биографии Владимира Высоцкого. Я опубликовал лишь те истории, которые мне показались интересными, – в моих архивах осталось еще довольно много материалов. Но и эти материалы касаются лишь тех фактов ленинградской биографии Высоцкого, на которые я в свое время набрел в ходе поисков. Я запросто мог проскочить мимо чего-нибудь, что-нибудь не заметить. Собственно говоря, я никогда и не стремился узнать про все, что связывало Высоцкого с Ленинградом. По-моему, это и невозможно. Рискну предположить, что всего не знал даже Высоцкий. Так что я готов, чем смогу, помочь всем исследователям ленинградской биографии Высоцкого, если таковые отыщутся.

3. При написании этой книги я не придавал особого значения датам, мне казалось важным совсем другое – КАК это происходило, и КАК проявлял себя Высоцкий в тех или иных ситуациях. А точные даты и адреса, по-моему, не имеют особого значения. Впрочем, я старался не забывать об основных принципах журналистики: в определенной степени все описанные тут события имеют привязки ко времени и к пространству. Для этих целей, в частности, в конце каждой главы имеются справки. Но, повторяю, это не научный труд, а журналистский материал, для которого важна суть, а не «галочка».

4. В этой книге Высоцкий может кому-то показаться не только «хорошим». Уверяю вас, он был разным, как и все мы. А я старался честно передать те впечатление, которые остались от общавшихся с ним моих источников информации.

Успехов нам всем.

С помощью таких объявлений я пытался найти единомышленников

Такие открытки администраторы «Клуба 88» рассылали своим членам

На этом снимке мы вместе с Рашидом (на снимке слева), который принципиально изменил свое ко мне отношение, когда узнал, что я увлекаюсь творчеством Высоцкого

Так выглядел поисковый список концертов Высоцкого в Ленинграде, которым я пользовался в своей работе

А это обложка самодельного справочника, который Володя Румянцев составил сам, обобщая всю поступавшую к нему информацию про Высоцкого. Мы называли его «Помойкой»

Так выглядел один из многочисленных самодельных календариков, пользовавшихся популярностью у любителей Высоцкого в 80-х

Тайные гастроли

Высоцкий мог стать ленинградским актером
1960 год

Действительно, Высоцкий вполне мог стать ленинградцем. В 1960 году Владимир Семенович, еще будучи молодым студентом Школы-студии МХАТ, пытался устроиться в один из ленинградских театров. Главный режиссер Театра комедии Николай Акимов готов был взять его к себе, но помешало отсутствие ленинградской прописки. А на последовавшее вслед за этим предложение Ролана Быкова работать в «Ленкоме» Высоцкий почему-то ответил отказом.

Ленинградская биография Высоцкого началась с полного творческого провала. Было это в феврале 1960 года, Владимир Семенович сдал предпоследнюю сессию и во время каникул решился на рискованное мероприятие. Вместе с тремя сокурсниками – Валентином Никулиным, Романом Вильданом и Розой Савченко (двое последних – ленинградцы) – он приехал в наш город, чтобы попробовать договориться с кем-нибудь из главных режиссеров ведущих театров о возможном трудоустройстве.

В то время это был весьма смелый поступок, потому как вообще-то каждый советский выпускник вуза после получения диплома должен был несколько лет отработать по так называемому распределению. Распределение – это значило, что закончившему школу-студию МХАТ ленинградцу могли предложить место актера, скажем, в новосибирском театре. Или в ереванском – разница для ленинградца не шибко существенная. Розе Савченко, например, предложили поехать в Кемерово. Видимо предчувствуя нечто подобное, она и инициировала поездку на берега Невы.

Информацию о поездке хранили в строжайшей тайне – студийное начальство таким вещам не радовалось. Распределение весьма жестко контролировалось Министерством культуры, поэтому будущим выпускникам предстояло не только суметь понравиться руководителю какого-нибудь театра, но и убедить его прислать в студию соответствующую заявку так, чтобы это выглядело случайностью. Хочу, дескать, видеть на подмостках своего театра ваших выпускников Романа Вильдана и Розу Савченко! Такие заявки оформлялись в рамках общего распределения, главное – позаботиться о том, чтобы они были и чтобы начальство раньше времени ни о чем не узнало: в Кемерово же ехать все равно кому-нибудь придется!

Не вызывает сомнений, что заинтересованными в ленинградском трудоустройстве были именно ленинградцы Роман Вильдан и Роза Савченко. Но действительно ли привлекала москвича Высоцкого перспектива работы в одном из ленинградских театров? Роза Владимировна призналась мне, что она буквально упросила его ехать. Во время совместной учебы они хорошо сработались как партнеры, и, само собой, в паре с проверенным и привычным партнером Савченко было легче продемонстрировать свое мастерство.

– Я всячески соблазняла Володю перспективой устроиться в одном из наших ведущих театров, хотя, если честно, прекрасно понимала, что Высоцкий неотделим от Москвы, что в Ленинграде он работать не будет, – рассказывала Роза Савченко. – Просто мы дружили, и мне очень хотелось, чтобы именно он мне подыгрывал. Думаю, ему это тоже было интересно – с точки зрения самооценки: вот так вот сразу возьмут или не возьмут? Высоцкий ведь тогда еще смутно представлял свое будущее, не определился с амплуа, у него были незаурядные, но очень сложные данные, которые впоследствии оформились и развились благодаря песням, а песен в то время не было. И, наконец, не забывайте, что в Театр на Таганке Высоцкий попал только осенью 64-го, а студию мы закончили летом 60-го. Четыре года он маялся в поисках своего места…

– То есть для Высоцкого ваша поездка была скорее пробой сил, нежели попыткой трудоустройства?

– Я не могу ответить однозначно. Володя относился к нашим показам очень серьезно, но о своих планах на будущее шибко не распространялся. Поэтому все, что я вам наговорила, – мое личное мнение. В душу Высоцкому я не лезла – ни к чему мне это. Кроме того, судьба – штука коварная. Вдруг тот же Акимов принял бы Володю с таким восторгом, что он взял бы и согласился тут остаться. Вот вся дальнейшая его жизнь и сложилась бы по-другому…

Но по-другому жизнь не сложилась, потому что молодому Высоцкому не удалось тогда заинтересовать практически никого из ленинградских режиссеров. Насколько это было важно в то время для Владимира Семеновича? На такой вопрос уже никто не сможет ответить – слишком много лет прошло.

Роза Владимировна, например, даже не сумела вспомнить, в каких именно сценах они с Высоцким подыгрывали друг другу, показываясь главным режиссерам ленинградских театров. Более того, теперь точно не установить, в какие театры они показывались: в 90-х годах, когда я интересовался этим вопросом, она называла один список, Роман Вильдан – другой. К тому же Роман Мечеславович утверждал, будто Высоцкий с Никулиным приезжали тогда в Ленинград, чтобы подыгрывать именно ему. То же самое, напомним, только про себя сказала Роза Владимировна. Вряд ли тут стоит говорить о банальном «перетягивании одеяла» – просто прошло слишком много времени, что-то забылось, а в чем-то оба правы: Высоцкий с Никулиным могли подыгрывать и обоим.

Но Высоцкий, в отличие от Никулина, действительно тогда активно показывался в ленинградские театры. Зачем ему это надо было, мы, по большому счету, можем лишь предполагать.

Владимир Семенович показывал сцену из своего дипломного спектакля «Преступление и наказание» (роль Порфирия Петровича), Роза Владимировна – сцену из пьесы Лавренева «Разлом» (роль Ксении). Высоцкому подыгрывал Роман Вильдан, Савченко подыгрывали опять же Вильдан и актриса нашего ТЮЗа Елена Неверовская. Так что слова Розы Савченко о том, что она уговорила Высоцкого поехать с ней в Ленинград в качестве вспомогательного актера, вроде как бы и не выдерживают критики – как партнеры по сцене они друг другу были не нужны.

Роман Вильдан показывал тогда сцену из своего дипломного спектакля «Жених и папенька» (по произведению Чехова), Никулин играл папеньку, Высоцкий – доктора. Видимо, они показывали сцены из еще каких-то спектаклей, но – увы – время сделало свое черное дело, об этом уже никто никогда не узнает. А может, Высоцкий поехал тогда в наш город просто так – погулять, развеяться? Такое бывало и на предыдущих каникулах, он останавливался тогда (как и в этот раз) у Вильдана на 7-й Красноармейской, они вместе посещали музеи, театры и веселые компании.

Они пробовались в четыре или пять театров, среди которых, судя по всему, были ТЮЗ, Театр комедии (нынешний акимовский) и Театр имени Комиссаржевской, – и везде для Высоцкого неудачно. Мар Сулимов, например, главный режиссер «Комиссаржевки», вообще не понял, на что рассчитывает этот низкорослый малоприметный юноша. «У вас, молодой человек, голос старческий, а внешность какая-то уж совсем несолидная, – сказал он Высоцкому. – Кого ж вы играть-то будете?»

Правда, позже Мар Владимирович, по словам Розы Савченко, признался ей, что на самом деле один такой характерный актер, как Высоцкий, ему был нужен, просто место это уже занял Владимир Карасев (муж знаменитой Алисы Фрейндлих). Ныне драматург Карасев, скорее всего, так и не подозревает, что когда-то составил конкуренцию аж самому Высоцкому (за которым, впрочем, в то время никакие достижения не числились).

А в ТЮЗ, как оказалось, они пришли и вовсе зря. Вот что рассказал нам по этому поводу бывший актер этого театра, ныне профессор Академии театрального искусства Анатолий Шведерский:

– Я не присутствовал тогда при попытке устроиться в ТЮЗ Высоцкого и его друзей, но совершенно точно знаю, почему Александр Брянцев отказал, в частности, Высоцкому. Брянцев был особенным режиссером, он был одержим идеей служения детству, как он сам это называл, и требовал такой же одержимости от своих актеров. Ему достаточно было почувствовать, что в человеке нет этой черты, чтобы отказать в трудоустройстве. Думаю, Высоцкий просто не знал об этом, иначе он и не пытался бы к нам попасть. А если Брянцев видел, что приехали москвичи, чтобы устроиться в какой-нибудь любой известный ленинградский театр, например в ТЮЗ, то люди были заранее обречены на провал. А уж если бы он узнал, что они еще где-то пробуются, – ну это вообще!

Повезло только Розе Савченко, она сразу понравилась Мару Сулимову и через полгода вернулась в Ленинград с дипломом Школы-студии МХАТ уже в качестве молодой актрисы «Комиссаржевки».

Роман Вильдан рассказал мне, что, в принципе, весьма благоприятное впечатление произвел тогда Высоцкий на главного режиссера Театра комедии Николая Акимова. Но сотрудничество не состоялось, потому как у Владимира Семеновича не имелось ленинградской прописки – в те времена с этим было строго. Правда, мэтр тогда якобы сказал Высоцкому: «Если будут проблемы с трудоустройством в Москве, звони, чего-нибудь придумаем». То ли Высоцкий не звонил, то ли Акимов «ничего не придумал» – о дальнейшем развитии их отношений мне неизвестно.

Другие попытки связать свою судьбу с нашим городом Высоцкий вроде бы не предпринимал. Хотя такая возможность у него была, и появилась она все в том же 1960 году как раз в связи с описанной поездкой.

Оказывается, пока наши герои безуспешно (не считая Розы Савченко) пытались устроиться актерами в ТЮЗ, Театр комедии и Театр имени Комиссаржевской, другому ленинградскому театру – Театру имени Ленинского Комсомола – срочно требовались как раз такие актеры. Тогдашний главный режиссер ленинградского «Ленкома» Ролан Быков буквально через пару месяцев после описанных событий приехал в Москву, в Школу-студию МХАТ с интересным вопросом: «Кто из вас хочет работать в Лениграде?» Желающих не нашлось, зато Ролану Быкову рассказали про поездку на берега Невы трех мхатовцев.

«Так шли бы ко мне!» – сказал Быков Высоцкому, Вильдану, Никулину и Савченко.

Савченко уже дала слово Мару Сулимову, а Высоцкий, Вильдан и Никулин отказались.

В общем, основной вопрос: Высоцкий ездил в 1960 году в Ленинград просто с друзьями за компанию и чтобы подыграть кому-нибудь из них или же чтобы действительно стать актером одного из ленинградских театров, – остается без ответа. Когда такая возможность представилась, он ею не воспользовался. Хотя Роман Вильдан утверждал, что Высоцкий перед поездкой говорил ему, что если Акимов или Товстоногов его возьмут, то – почему бы нет – можно перебраться и в Ленинград.

Эта глава частично опубликована в газете «Ваш тайный советник» («Высоцкий мог стать ленинградским актером», № 2 (33) от 21.01.2002).

Мы из УБХСС…

В Ленинграде Высоцкий нашел жену, первую песню и понимание милиции

Ленинградская биография Владимира Высоцкого, столь неудачно начавшись в 1960 году, на этом вовсе не закончилась.

В 1961 году он снимался на «Ленфильме» в картине «713-й просит посадку», где познакомился со своей будущей второй женой и будущей матерью своих детей Людмилой Абрамовой. Тогда же, в 1961-м, если верить самому Владимиру Семеновичу, проезжая в одном из ленинградских автобусов, он увидел на груди у стоявшего рядом с ним человека татуировку «Люба! Я тебя не забуду!», после чего написал первую в своей жизни песню под названием «Татуировка», где вместо Любы поставил для рифмы Валю. Получается, что великий Высоцкий первую свою песню написал в нашем городе!

Не исключено, что произошло это по адресу 7-я Красноармейская, дом 9, квартира 10. Там проживал в то время еще один ленинградский студент мхатовской студии Роман Вильдан, у которого Высоцкий останавливался в конце 50-х – начале 60-х, когда оказывался в нашем городе.

Скептики, правда, говорят, будто дело вовсе не в автобусе, а в месте, где это было сказано. 18 января 1967 года Владимир Семенович выступал в клубе авторской песни «Восток», выступал там впервые, был очень рад, что его пригласили, а потому вполне мог попросту выдумать историю с ленинградским происхождением песни про татуировку, чтобы сделать такой своеобразный комплимент аудитории, состоявшей в основном из представителей тогдашней ленинградской интеллигенции. Вполне, кстати, может быть – ко всему, что говорят актеры на сцене, следует относиться критически.

Правда, Роман Вильдан утверждал, будто все это произошло прямо на его глазах, будто сначала Высоцкий восторженно рассказывал о поразившей его татуировке, потом написал стихотворение, потом подобрал на пианино к нему мелодию (гитары у Вильдана не было), и так вот получилась первая песня. Еще Роман Мечеславович рассказал мне, что черновик «Татуировки» много лет хранился у него дома, а несколько лет назад он передал его в музей Высоцкого. Последний факт очевиден, поэтому вполне вероятно, что первая песня Высоцкого все-таки действительно родилась в нашем городе.

1964 годом датируются и первые, в большинстве своем еще совсем нелегальные, концерты Высоцкого в нашем городе.

О так называемых подпольных концертах, которые Высоцкий проводил в Ленинграде до того, известно крайне мало и, в основном, на уровне слухов, проверить которые практически невозможно. Рассказывают, например, как оперуполномоченный 2-го отдела Управления БХСС по Ленинграду и Ленинградской области Петр Старостенко получил в то славное время оперативную информацию про некоего московского артиста, собиравшегося провести «левый» концерт в одной из дач, расположенных на территории Карельского перешейка.

Артистом оказался Владимир Высоцкий. Его задержали у калитки и доставили на улицу Каляева – в здание Управления. Там с ним провели разъяснительную работу: мол, так и так, Владимир Семенович, ваши действия подпадают под статью 153 Уголовного кодекса РСФСР. Называется эта замечательная статья «Частнопредпринимательская деятельность» и предусматривает, кстати, наказание вплоть до 5 лет лишения свободы с конфискацией имущества. А вы, Владимир Семенович, человек молодой, перспективный, так что будьте любезны, следите за тем, чтобы ваш курс совпадал в дальнейшем с курсом партии и правительства.

Говорят, будто Высоцкий и оперативники расстались почти друзьями – под коньяк и первые песни будущего великого поэта.

Признаться, я не особенно верю в правдоподобность этой истории. Однако мне представляется правильным привести ее как пример устойчивых слухов, циркулировавших среди тех людей, которые интересовались творчеством Высоцкого. Обращу внимание: эти слухи дошли до меня в самом начале 90-х годов, причем с весьма приличной конкретизацией – с фамилией и именем оперативника.

Здесь, наверное, уместно привести две легенды, которые мне неоднократно доводилось слышать во время изучения ленинградской биографии Высоцкого.

Говорят, будто бы все неприятности у Высоцкого начались после его поездки на дачу к отправленному в отставку бывшему первому секретарю ЦК КПСС Никите Сергеевичу Хрущеву, чтобы познакомиться с ним, засвидетельствовать ему свое почтение как инициатору «оттепели» и спеть несколько песен. Дескать, после этого Леонид Ильич Брежнев возненавидел Высоцкого на почве политической ревности, и будто бы с тех пор первый секретарь Ленинградского обкома КПСС Григорий Романов стал всячески препятствовать ленинградской концертной деятельности Высоцкого.

Есть еще одна легенда: будто бы когда-то, совсем давно, главный режиссер Театра на Таганке Юрий Любимов выгнал из труппы театра по причине профнепригодности сына председателя КГБ СССР Юрия Андропова (тот якобы не представился)! Говорят, главный советский кагэбэшник так этому обрадовался, что после всячески поддерживал Таганку и лично Высоцкого, песни которого ему очень нравились. Вот якобы почему региональные подразделения советского КГБ и их «младшие братья» из милиции старались не замечать Высоцкого и не пытались чинить ему препятствия.

Естественно, проверять эти легенды я даже не пытался, что не мешает просто иметь их в виду – для разносторонности восприятия весьма разноплановой информации, которая касается ленинградской биографии великого поэта.

Эта глава частично опубликована в газете «Ваш тайный советник» («Высоцкий мог стать ленинградским актером», № 2 (33) от 21.01.2002).

Фотография для студенческого билета. На обороте Высоцкий написал: «Розе Савченко в период, когда мы друг к другу сносно относимся. Вовка Выс». Периоды «несносных отношений» у них действительно присутствовали: творческие споры о том, как играть те или иные роли, нередко носили, мягко говоря, слишком эмоциональный характер

 Сцена «О чем он поет?» из студенческого этюда, созданного на основании отрывка из романа Гончарова «Обрыв» (1957 год). Владимир Высоцкий (на снимке слева) в роли Викентьева, Роза Савченко (на снимке справа) в роли Марфиньки. На обороте подпись Савченко, ниже автограф Высоцкого: «Вопрос с подтекстом, который не доходит ни до партнера, ни до зрителя. Партнер! Прости за доставленные неприятности и помни только хорошее, что было в работе. Высоцкий-Викентьев»

 «Нетеатрализованный» снимок студенческих лет. На переднем плане Роман Вильдан, с ним Владимир Высоцкий и Роза Савченко пытались устроиться на работу в одном из ленинградскчих театров. Крайний справа на заднем плане – Высоцкий

 Студенческий этюд, в котором Высоцкий (на снимке справа) и Анатолий Иванов (на снимке слева) играли партизан, собиравшихся взорвать крупного фашистского деятеля. На обороте автограф Высоцкого: «Ей-бога, в этом этюде не наигрывал, даже не слышал, что меня фотографировали. Поэтому фотографию можно назвать „Высоцкий в настоящем творчестве!“ На память Розе, чтобы она знала, что я могу работать лучше, чем в „Обрыве“»

Справка

Остается добавить, что про ленинградские концерты Высоцкого на большую аудиторию до 1965 года включительно мне ничего не известно. В поисковом списке, которым я пользовался в конце 80-х – начале 90-х годов, по этому поводу тоже не сказано ничего путного.

Я думаю, что в то время если Высоцкий и выступал – то исключительно на частных квартирах в небольших компаниях.

О том, как происходили первые нелегальные концерты Высоцкого в Ленинграде, можно судить по истории, рассказанной в следующей главе. Я «набрел» на нее совершенно случайно и сейчас очень этим горжусь – она по-своему уникальна.