Текст книги "История народа хунну"

Лев Гумилев

Хунну

Вступление

О существовании народа хунну стало известно из китайских источников. Его наименование оказалось гораздо более долговечным, чем сам народ. Оно широко известно, несмотря на то что носители его погибли полторы тысячи лет назад, тогда как названия многих соседних современных хуннам народов знают сейчас только историки-специалисты. Хунны оставили глубокий след в мировой истории. Двинувшись из Азии на запад, они нашли приют в Приуралье у угров. Слившись с ними, они образовали новый народ, который в Европе стал известен под названием гуннов. До сих пор нередко слово «гунн» звучит как синоним свирепого дикаря. И это не случайно, ибо хунны на протяжении тысячи лет выступали не только как созидатели, но часто и как разрушители. Tempora mutantur et nos mutamur in illis[1]1
  Времена меняются, и мы меняемся с ними (лат. – Ред.).


[Закрыть] .

Однако наша задача не в том, чтобы хвалить или порицать давно исчезнувшие племена. Мы хотим разобраться, каким образом немногочисленный кочевой народ создал такую форму организации и культуру, которые позволили ему сохранять самостоятельность и самобытность на протяжении многих столетий, пока он не потерпел окончательное поражение и не подвергся полному истреблению. В чем была сила этого народа и почему она иссякла? Кем были хунны для соседей и что оставили они потомкам? Найдя ответы на поставленные вопросы, мы тем самым правильно определим значение хуннов в истории человечества.

* * *

Научный интерес к хуннам, к их истории и этнографическим особенностям впервые возник в Китае. Основателем «хуннологии» можно считать гениального автора «Исторических записок» Сыма Цяня, жившего во II веке до н.э. Он не только составил летопись войны, которую империя Хань вела с хуннами, но и поставил вопрос: почему всюду победоносное китайское оружие не могло сломить кочевых варваров? На это он предлагал остроумный для своего времени ответ: географическое положение, климат и рельеф Китая и Срединной Азии настолько различны, что китайцы не могут жить в хуннских степях, так же как хунны не могут жить в Китае, и потому покорение страны иного ландшафта и населения, имеющего непохожий быт, неосуществимо[2]2
  Бичурин Н.Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Т. I. М.–Л., 1950. С. 51, 55, 57. Сыма Цянь, сын придворного астролога Сыма Таня, служил при дворе императора Уди в конце II – начале I века до н.э. Составил книгу «Шицзи» – «Исторические записки», ставшую образцом для дальнейших исторических сочинений. Прозван в Китае, подобно Геродоту, «отцом истории».


[Закрыть] .

Рациональным зерном анализа Сыма Цяня были поиски объективных факторов исторического процесса, но действительность показала несостоятельность географического метода: в I веке до н.э. хунны ослабели, и империя Хань на полвека стала гегемоном в Срединной Азии.

Продолжателем Сыма Цяня был талантливый историк конфуцианского направления Бань Гу, написавший «Историю Старшей династии Хань», но он не закончил своего труда, так как оказался среди друзей одного опального вельможи и поэтому был заточен в тюрьму, где и умер в 92 г. н.э.

Бань Гу рассматривал проблемы покорения хуннов с точки зрения целесообразности и полагал, что включение в состав империи чуждого по культуре народа может быть вредно для Китая. Он считал хуннов настолько далекими от китайской культуры, что не допускал мысли о возможной ассимиляции, и подробно обосновывал необходимость укрепления китайской границы с хуннами даже в мирное время[3]3
  Там же. С. 93–96.


[Закрыть] . Возможно, что позиция историка продиктована тем, что он писал свое сочинение в разгар хунно-китайской войны.

Третья книга, содержащая интересующие нас сведения – «История Младшей династии Хань», – написана уже в V ве– ке н.э. южнокитайским ученым чиновником Фань Хуа. В качестве материала он использовал не дошедшие до нас труды, которые он, по собственному выражению, «обдумывал здраво»[4]4
  Там же. С. 18.


[Закрыть] . Его сочинение суше и беднее предыдущих, однако благодаря ему Фань Хуа добился высокого положения. Позднее он принял участие в антигосударственном заговоре и был казнен.

Три указанных исторических труда составляют фундамент истории восточноазиатских хуннов. Что же касается западных гуннов, названных так в отличие от своих восточных предков[5]5
  Иностранцев К.А. Хунну и гунны. Л., 1926.


[Закрыть] , то первое место принадлежит труду Аммиана Марцеллина[6]6
  Аммиан Марцеллин. История III. Кн. XXXI. Киев, 1908.


[Закрыть] , давшего красочное описание этого народа.

Подобно китайским историкам, Аммиан Марцеллин – «солдат и грек» – обратил внимание на несходство гуннов со всеми прочими известными ему народами, в том числе и кочевыми аланами. Безусловно, его описание односторонне[7]7
  Ср. описание гуннского двора у Приска Панийского. Приск встречал потомков азиатских хуннов, а Аммиан Марцеллин описывал их уже в смешении с уграми и другими восточноевропейскими народами – «Сказания Приска Панийского» (Ученые записки Российской академии наук. Кн. VII. Вып. I. СПб., 1861).


[Закрыть] , проникнуто ненавистью к пришельцам, но для исследователя важны данные, совпадающие у него с наблюдениями китайских авторов. Именно они дают возможность восстановить облик древнего народа.

Названными авторами исчерпывается первый период «хуннологии», так как история европейских гуннов не входит в рамки намеченной нами темы ни хронологически, ни территориально.

Второй период «хуннологии» начался с XVIII века, когда этой проблемой стали заниматься французы.

В XVIII веке французские миссионеры заинтересовались не только Китаем, где протекала их деятельность, но и северными народами. Гобиль, де Майя и другие, прекрасно владея китайским и маньчжурским языками, составили остроумные переводные компиляции, ознакомившие Европу с историей восточных кочевников. Этими трудами воспользовался профессор Сорбонны Дегинь; он сопоставил китайские данные с византийскими и издал свою капитальную работу о восточных народах[8]8
  Deguignes J. Histoire des Huns, des Turcs, des Mogols et des autres Tartas occidentaux avant et depuis J. C. jusqu’a present. P., 1756–1758.


[Закрыть] Ныне эта книга устарела.

Сведения ближневосточных источников собрал и обработал Вивьен де Сен-Мартен[9]9
  Saint-Martin V. Les Huns blancs ou Ephtalites des historiens bysantins. P., 1849 – Критику выводов Вивьена де Сент-Мартена см.: Гумилев Л.Н. Эфталиты и их соседи в IV веке (ВДИ. 1959. № 1).


[Закрыть] . Продолжателями дела, начатого французской школой XVIII века, были ученые XIX века – Абель Ремюза, оставивший огромное количество частных исследований, и Клапрот, создавший историко-географический атлас «Tableaux historiques de l’Asie», бывший в свое время весьма ценным обобщением. Новый расцвет исторической науки, посвященной центральноазиатским проблемам, наступил во Франции в конце XIX – начале XX века. Это был кульминационный пункт европейского востоковедения. Общие и частные труды Эдуарда Шаванна, Поля Пельо, Анри Кордье и Рене Груссе осветили множество вопросов и дали возможность приступить ко второму, после Дегиня, обобщению накопленного материала. Из исследований немецких ученых надо назвать монументальные работы де Грота[10]10
  S.S.M. de Groot. Chinesische Urkunden zur Geschichte Asiens. Die Hunnen der vorchristlichen Zeit. Berlin—Leipzig, 1921.


[Закрыть] и Франке[11]11
  Franke Otto. Geschichte des chinesischen Reiches. Berlin, 1930.


[Закрыть] ; сведения, сообщаемые ими, в подавляющем большинстве повторяют то, что имеется во французских и русских исследованиях. Что же касается Фридриха Хирта[12]12
  Hirth Fridrich. ?ber Wolga – Hunnen und Hiung-nu. M?nchen, 1900. – Критику этой работы см. в кн.: Иностранцев К.А. Хунну и гунны. С. 126–131.


[Закрыть] , то его работы о хуннах не выдержали испытания временем и потеряли всякую ценность.

Труды английских и американских ученых занимают в истории науки особое место. Книга Паркера «Thousand years of the Tartare» (Shanghai, 1895) написана живо, но лишена ссылочного аппарата, что не дает читателю возможности проверить подчас неожиданные заявления автора. Безусловно ценным вкладом в науку являются монографии Ауреля Стейна, посвященные описанию оазисов бассейна реки Тарим, а также хронологические изыскания Теггарта. Отнюдь небезынтересно исследование О. Латтимора, хотя оно только слегка задевает нашу тему. Но все эти работы для «хуннологии» – лишь вспомогательные, непосредственно же хуннам посвящены книга Мак-Говерна[13]13
  McGovern W. The early empires of Central Asia. L., 1939.


[Закрыть] и статьи Отто Мэнчен-Хелфена[14]14
  Maenchen-Helfen O. The Huns and the Hsiung-nu (Byzantion. Vol. XXII, 1945); The legend of origine of the Huns (Byzantion. Vol. XVII, 1945).


[Закрыть] . Мак-Говерн находится в плену у китайской историографии, воспринятой им некритически. По сути дела, он хорошим английским языком популярно излагает содержание китайских династических хроник. Книга его, ценная как полная сводка источников, использована мною как параллельный перевод китайского текста.

Отто Мэнчен-Хелфен ставит под сомнение достижения русской науки, отрицает преемственность европейских гуннов от азиатских хуннов. Однако его аргументация опровергается при детальном разборе и сопоставлении фактов, и его работы имеют лишь негативное значение.

Итак, многие ученые приняли участие в исследовании интересующего нас вопроса, но первое место в изучении древней истории Срединной Азии уже 100 лет принадлежит русской науке.

Первым русским ученым, поднявшим изучение Центральной Азии на ступень выше современной ему европейской науки, был Н.Я. Бичурин, в монашестве Иакинф. Великолепное знание китайского языка и потрясающая работоспособность позволили ему осуществить перевод почти всех китайских сочинений, относящихся к древней истории Срединной Азии. Его труды, изданные во второй четверти XIX века, до сих пор служат краеугольным камнем для кочевниковедения вообще и истории хуннов, в частности. Не меньшее значение имеют его работы по исторической географии Китая и сопредельных стран. Эти работы не были напечатаны в свое время и начали издаваться только в советский период.

Опубликование Бичуриным китайских источников открыло блестящую эпоху русского востоковедения, хотя некоторые его взгляды и соображения и не подтвердились полностью (например, его мнение, что хунны были монголы).

К обобщению западных и восточных материалов первым приступил В.В. Григорьев, не только арабист и иранист, но и блестящий знаток греко-римской историографии. Используя переводы Н.Я. Бичурина для сравнения с ближневосточными источниками, он построил сводную работу «Китайский, или Восточный, Туркестан», бывшую в его время исчерпывающим исследованием и вплоть до сего дня не потерявшую ценность.

Но не только кабинетные ученые отдали труды и силы изучению азиатской древности. Не меньшие заслуги выпали на долю отдельных путешественников и Географического общества в целом. Н.М. Пржевальский открыл и описал страны, до тех пор известные только понаслышке. Его ученики П.К. Козлов и В.И. Роборовский завершили замыслы своего учителя и не только посетили, но и описали природу тех стран, где когда-то возник, жил и исчез хуннский народ. За ними последовали М.В. Певцов, братья М.Е. и Г.Е. Грумм-Гржимайло, Г.Н. Потанин, В.А. Обручев и в наше время Э.М. Мурзаев. В ярких и красочных экспедиционных отчетах и дневниках перед читателем встают картины бескрайних степей, горных хребтов, с которых бегут чистые ручьи, раскаленных каменистых и песчаных пустынь, снежных буранов и нежного цветения азиатских весен. Страницы, посвященные охоте, знакомят нас с видами тех же зверей, на которых в древности охотились хунны, а открытие археологических памятников позволяет соприкоснуться непосредственно с материальной культурой далеких времен. Не меньшее значение имеют также их этнографические наблюдения, которые дали материал для классификации не только современных, но и исчезнувших в глубокой древности народов.

В 1896 г. Н.А. Аристов опубликовал в журнале «Живая старина» небольшое по объему, но до предела насыщенное исследование «Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей», в котором видное место уделено древним народам. Продолжателем его дела был знаменитый путешественник Г.Е. Грумм-Гржимайло, посвятивший истории Центральной Азии целый ряд сочинений, из которых наиболее значительное – «Западная Монголия и Урянхайский край». В этом замечательном исследовании подводится итог всем работам русских и европейских историков и географов и критически разбираются все гипотезы и точки зрения, существовавшие в его время. Для историков Срединной Азии эта работа Г.Е. Грумм-Гржимайло стала настольной книгой. Но не все вопросы истории Внутренней Азии были в поле зрения Грумм-Гржимайло, который интересовался преимущественно исторической географией, палеоэтнографией и некоторыми вопросами хронологии. Этот пробел восполнен небольшой, но исключительно ценной книгой К.А. Иностранцева «Хунну и гунны». Содержание этой работы определено ее подзаголовком: «Разбор теорий о происхождении народа хунну китайских летописей, о происхождении европейских гуннов и о взаимных отношениях этих двух народов». Можно с уверенностью сказать, что ни одна из существующих концепций не укрылась от взора автора и его детального разбора. Книги Г.Е. Грумм-Гржимайло и К.А. Иностранцева вместе содержат квинтэссенцию всей предшествующей науки о хуннах.

Шагом назад была книга А.Н. Бернштама «Очерк истории гуннов». В ней нет последовательного изложения событий и изменений в хуннском обществе, а выводы автора, будучи подвергнуты критике, не выдержали ее[15]15
  См.: Советская археология. Т. XVII. 1963. С. 320–326.


[Закрыть] . Однако эта частная неудача меркнет при сравнении с успехами археологии. Нет необходимости останавливаться на отдельных открытиях и работах, хотя именно они заставили нас полностью отказаться от предвзятой точки зрения, рисовавшей нам древних кочевников грубыми дикарями. Этим вопросам посвящено специальное исследование С.И. Руденко «Материальная культура хуннов». Достаточно указать на монументальную работу С.В. Киселева «Древняя история Южной Сибири», посвященную богатейшей культуре Саяно-Алтая, и на исследование А.П. Окладникова «Неолит и бронзовый век Прибайкалья». Только благодаря этим трудам оказалось возможным проследить историю хуннского народа, установить северную границу его распространения и тем самым уяснить его историческую роль. Он был соперником не только империи Хань в районах, прилегающих к Великой китайской стене, как до сих пор представлялось, но и других племен и народов. История хуннов перестала быть придатком истории Китая[16]16
  Настоящая книга посвящена исключительно азиатским хуннам, а историю их восточноевропейской ветви читатель найдет в кн.: Артамонов М.И. История хазар. Л., 1960, а также: Altheim Franz. Geschichte der Hunnen. Berlin, 1959.


[Закрыть] .

Настоящая работа ставит целью выяснение того места, которое хунны занимали во всемирной истории как создатели самостоятельной, хотя и недоразвившейся культуры. В этом аспекте рассматриваются их отношения к китайскому народу и императорам династии Хань; нас интересует их разнообразные взаимоотношения с кочевыми степными племенами и их западные связи, о которых нет прямых указаний в источниках, но которые выясняются из сопоставления имеющихся материалов. Как во всякой сводной работе, в этой книге используются достижения передовой науки.

I. Во мгле веков

В древности территория Китая была мало похожа на современную. Ее покрывали девственные леса и болота, питавшиеся реками, разливавшимися в половодье, обширные озера, непроходимые солонцы, и только на плоскогорьях расстилались луга и степи.

На востоке между низовьями Хуанхэ (Желтой реки) и Янцзы тянулась цепь зыбучих почв. Современная провинция Хэбэй была огромной дельтой, носившей название «Девятиречье». Дальше от морского берега простирались широкие озера и болота, а реки И и Хуай пропадали в заболоченной долине нижнего течения Янцзы. «Буйная растительность одевала весь бассейн реки Вэйхэ; там росли величественные дубы, всюду виднелись группы кипарисов и сосен. В лесах жили тигры, ирбисы, желтые леопарды, медведи, буйволы, кабаны; вечно выли шакалы и волки»[17]17
  Грумм-Гржимайло Г.E. Можно ли считать китайцев автохтонами бассейнов среднего и нижнего течений Желтой реки? («Известия Государственного географического Общества», 1933. Отдельный оттиск). С. 29–30.


[Закрыть] .

Борьба с реками испокон веков занимала большое место в жизни китайского народа. В сухое время года они сильно мелели, но стоило пройти дождям в горах, как они вздувались и выходили из берегов. Разлившись, реки теряли скорость течения и откладывали наносы. Одна часть древних насельников Северного Китая ушла от бушевавших вод в горы, где поддерживала свою жизнь охотой, другая же часть вступила в решительную борьбу со стихией рек – это были предки китайцев. Трудолюбивые китайские земледельцы с глубокой древности стали сооружать дамбы, чтобы спасти свою жизнь и свои поля от наводнений. «На территории Китая издавна жили племена с различной культурой, имевшие различных предков. На землях, где они обитали, каждое племя в борьбе с силами природы развивало свою собственную культуру»[18]18
  Фань Вэнь-лань. Древняя история Китая от первобытно-общинного строя до образования централизованного феодального государства. М., 1958. С. 36.


[Закрыть] . Эти племена нередко боролись друг с другом. Согласно китайской исторической традиции, уже первая из китайских династий, полулегендарная Ся, вступила в борьбу с другими племенами, населявшими территорию Китая в III тысячелетии до н.э. Эти племена назывались жуны и ди. Они населяли лесистые горы, тогда как предкам китайцев достались низины. Севернее, в сухих степях, жили племена хунь-юй. Из легенд известно, что в 2600 г. до н.э. «Желтый император» предпринял против них поход. Но главными противниками Ся были не они, а жуны и ди. В китайском фольклоре сохранились отголоски борьбы «черноголовых» предков китайцев с «рыжеволосыми дьяволами»[19]19
  Грумм-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия и Урянхайский край. Т. II. Гл. 1. Л., 1926.


[Закрыть] . Китайцы выиграли тысячелетнюю войну. Они оттеснили «варваров» в горы, степи и даже южные джунгли, но, как мы увидим ниже, эта победа не была окончательной. Несмотря на успехи, царство Ся владело лишь областью Хэнань и юго-западной частью Шаньси; именно здесь было сосредоточено ядро будущего китайского народа.

В 1764 г.[20]20
  По новым расчетам, эта дата изменена на 1586 г. (см.: «Очерки истории Древнего Востока». Л., 1956. С. 229) или на 1562 г. (?) (см.: Фань Вэнь-лань. Древняя история Китая… С. 45). О степени легендарности сведений о Ся см. также: Lattimore О. Inner Asian frontier of China. New York, 1940. P. 286.


[Закрыть] до н.э. в Китае в результате переворота вместо династии Ся утвердилась династия Шан, при которой сложились основы древнекитайской цивилизации и оформился древнекитайский народ[21]21
  Фань Вэнь-лань. Древняя история Китая… С. 38–66.


[Закрыть] .

Шан-Инь – это первая вполне историческая династия Китая. С нею связано возникновение первого китайского государства. Многочисленные раскопки восстанавливают картину ее культуры, но политическая история по-прежнему темна. Ясно, что Шан было уже настоящее рабовладельческое государство с наследственной властью и аристократией. Важнейшим культурным достижением этой эпохи было изобретение иероглифической письменности, которое сыграло чрезвычайно важную роль в дальнейшей истории Китая. Развивалась торговля не только с лежащими к северу от Хуанхэ Хэбэем, торговые связи доходили через северо-восток Китая до Байкала и берегов Ангары. Конечно, туда попадали только товары, а не сами китайцы, которые обычно производили обмен с помощью племен-посредников. В Сибирь отправляли металл: олово, бронзу, а из Сибири – зеленый и белый нефрит, драгоценные меха и, возможно, рабов[22]22
  Окладников А.П. Неолит и бронзовый век Прибайкалья. Ч. III. М.; Л., 1955. С. 200–202.


[Закрыть] . Так складывался дальневосточный очаг культуры.

В XVIII веке до н.э. в Северном Китае произошли два события, имевшие огромные последствия. В 1797 г. китайский вельможа Гун-лю попал в опалу и бежал на запад к жунам. За ним последовали, видимо, немало сторонников, ибо здесь он смог построить для себя городок и властвовать самостоятельно, отделившись от китайского царства Ся. По сообщению источников, Гун-лю «претворился в западного жуна»[23]23
  Бичурин Н.Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена Т. I. М.; Л., 1950. С. 40.


[Закрыть] . Однако за 300 с лишком лет совместной жизни эмигранты-китайцы все-таки окончательно не слились с жунами, и в 1327 г. их потомки с князем Шань-фу во главе, гонимые жунами, вернулись на родину и поселились в северном Шэньси (у горы Цишань)[24]24
  Бичурин Н.Я. Собрание сведений… Т. III. М.; Л., 1953. С. 67.


[Закрыть] . Из этого вновь сложившегося племени произошла династия Чжоу[25]25
  Бичурин Н.Я. Собрание сведений… Т. I. С. 41.


[Закрыть] . Еще будучи небольшим княжеством, Чжоу воевало против жунов, и в 1140–1130 гг. до н.э. князь Чан «прогнал жун-и от рек Гин и Ло» (в провинции Ганьсу) на север[26]26
  Там же.


[Закрыть] .

Жуны некоторое время были данниками Чжоу, но приблизительно в Х веке до н.э. «степные повинности прекратились и началась упорная война». Жуны стремились вернуть себе потерянные земли; разделение Китая на множество княжеств способствовало их продвижению.

А в это самое время в степи, примыкавшей к южной окраине Гоби, складывался новый народ – хунны. Издавна там кочевали племена хяньюнь и хуньюй. Ни те ни другие не были хуннами[27]27
  См.: Грумм-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия… С. 80, где опровергнуты противоположные мнения Шаванна и Сиратори.


[Закрыть] . В ту эпоху хуннов еще не было. Но после того, как была низвергнута династия Ся, сын последнего царя Цзе-куя, умершего в изгнании, – Шун Вэй – с семейством и подданными ушел в северные степи[28]28
  Бичурин Н.Я. Собрание сведений… Т. I. С. 40.


[Закрыть] . Шун Вэй, по китайской исторической традиции, считается предком хуннов. Согласно этой традиции, хунны возникли из смешения китайских эмигрантов и степных кочевых племен. Несомненно, что эти легендарные сведения лишь очень приблизительно отражают историческую действительность. Однако было бы неправильно отрицать в них рациональное зерно. Хотя и делались попытки отвергнуть существование периода Ся на том основании, что в записях эпохи Шан нет упоминаний о предшествующей династии, но самые скептические исследователи китайской древности, как, например, Го Можо, а также Латтимор, признавая легендарность рассказов о Ся, считают, что эта династия была[29]29
  См.: Lattimore О. Inner Asian… P. 286.


[Закрыть] , что в древности «Ся» значило «Китай»[30]30
  Ibid. P. 300; Фань Вэнь-лань. Древняя история Китая… С. 135.


[Закрыть] и что границы ее совпадают с границами неолитической культуры черной керамики[31]31
  Lattimore О. Inner Asian… Р. 302. Фань Вэнь-лань считает, что эпохе Ся соответствовала луншанская культура (см.: Фань Вэнь-лань. Древняя история Китая… С. 43–44).


[Закрыть] . Далее, Латтимор отмечает огромное различие между культурами Ся и Шан и предполагает даже частичную синхронность их существования[32]32
  Lattimore О. Inner Asian… Р. 300.


[Закрыть] . Таким образом, можно допустить, что произошло столкновение двух племен и одно из них победило. Еще более вероятно, что в результате поражения часть побежденных бежала за пределы родной страны, захваченной врагом, и нашла приют у соседних племен.

Но кто же были эти загадочные племена хяньюнь и хуньюй, с которыми смешались соратники Шун Вэя? Окраину Гоби в древности китайцы называли «песчаной страной Шасай»[33]33
  Грумм-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия… С. 11.


[Закрыть] и считали родиной динлинов. По данным антропологии, здесь в это время метизировались европеоидный короткоголовый тип с монголоидным узколицым, т.е. китайским[34]34
  Дебец Г.Ф. Палеоантропология СССР. М.; Л., 1948. С. 82.


[Закрыть] . Монголоидный широколицый тип был распространен в то время на север от Гоби.

Мы вправе сделать заключение, что ханьюнь и хуньюй были потомками аборигенов Северного Китая, оттесненных «черноголовыми» предками китайцев в степь еще в III тысячелетии до н.э. С этими племенами смешались китайцы, пришедшие с Шун Вэем, и образовался первый прахуннский этнический субстрат, который стал хуннским лишь в последующую эпоху, когда прахунны пересекли песчаные пустыни. Тогда на равнинах Халхи произошло новое скрещивание, в результате чего возникли исторические хунны. До тех пор они назывались ху, т.е. степные кочевники. Итак, хунны были первым народом, победившим пустыни. А для этого надо было обладать мужеством и упорством.