Текст книги "Тень вождя"

Серьезность обстановки подтверждалась тем, что на время проведения XIV съезда в Москве был введен комендантский час. Были реальные опасения относительно того, что Троцкий (не все оппозиционеры, а именно он, как самый оголтелый) может спровоцировать вооруженное выступление. Доказательством того, что опасения эти имели под собой почву, может служить выступление Каменева на съезде. Он предложил сместить товарища Сталина с поста Генерального секретаря, но это гнусное предложение не получило поддержки на съезде[104]104
  Из речи Каменева: «Товарищ Сталин не может выполнять роль объединителя большевистского штаба. Мы против теории единоначалия, мы против того, чтобы создавать вождя».


[Закрыть]. Однако, по нему можно судить о том, сколь решительно была настроена оппозиция.

Троцкий с Зиновьевым очень хотели, чтобы съезд был проведен в Ленинграде, где у Зиновьева была широкая поддержка в аппарате, но по настоянию товарища Сталина съезд было решено провести в Москве, там, где обычно и проводились съезды. Оппозиционеры использовали любые уловки для того, чтобы обеспечить себе победу. Они были настолько самонадеянны, что открыто заявляли о своих планах, начиная с осени 1925 года, даже обратились с письмом в ЦК. Впрочем, товарищ Сталин расценивал это не как самонадеянность, а как стремление завербовать максимально большое количество сторонников. Пока не огласишь свои планы, сторонников не найдешь.

Очень сильно беспокоило товарища Сталина то, что к оппозиционерам примкнула Крупская. «Неужели она не понимает, что таким образом предает память Ленина», – однажды сказал Сталин. Попытки встретиться с Крупской предпринимались товарищем Сталиным несколько раз, но она неизменно отказывалась, ссылаясь то на занятость, то на нездоровье. В январе 1926 года, уже после съезда, эта встреча все же состоялась. На ней, кроме Сталина и Крупской, присутствовали Калинин и я в качестве стенографиста, ведущего протокол. Ввиду особой важности встречи стенографистку из штата секретариата решено было не приглашать.

В памяти моей тот разговор запечатлелся так, будто все происходило вчера, а не много лет назад.

«Вы понимаете, что совершили предательство? Вы предали память Ильича, выступив против ЦК партии, против большинства?», – спросил товарищ Сталин.

Он разговаривал с Крупской строго, но с уважением, которого она заслуживала, будучи вдовой Владимира Ильича и старым членом партии. Крупская была приглашена в сталинский кабинет для партийного разговора начистоту, а не для выговора.

Крупская начала долго и очень путано объяснять, почему она так поступила. Коротко передам ее речь так. Каменев, с которым Крупская была дружна, заморочил ей голову рассуждениями о том, что ЦК «бюрократизировался», что руководство хозяйством поставлено из рук вон плохо, что нужно срочно принимать меры и т. п. При этом Каменев, по части демагогии не уступавший Троцкому, приводил различные «доказательства». Крупская же после смерти Ленина в известной мере оторвалась от политической жизни и занималась только лишь вопросами воспитания детей. Поэтому она поверила Каменеву. Свою оторванность от жизни она поставила в вину ЦК, сказав, что ее «забыли», «задвинули в угол». Это был несправедливый упрек, поскольку никто Крупскую не забывал. Тем более – товарищ Сталин. Во время работы его помощником мне не раз приходилось звонить Крупской для того, чтобы справиться о ее делах и отправлять ей письма от Сталина. В декабре 1924 года Крупская прислала товарищу Сталину рукопись первой части своих воспоминаний о Владимире Ильиче. Товарищ Сталин отложил все дела, которые только можно было отложить, для того, чтобы безотлагательно прочесть рукопись и написать свое мнение. Я попросил разрешения прочесть рукопись Крупской после товарища Сталина и получил его. Позже товарищ Сталин поинтересовался моим мнением. Я честно ответил, что представлял Ленина другим. «Вблизи зачастую все видится не так, как издалека», – сказал на это Сталин.

Упомянула Крупская и о своей болезни (у нее была Базедова болезнь), которая привела к расшатыванию нервной системы. Когда у человека нервы не в порядке, он становится способным на необдуманные поступки, это так. Но вряд ли болезнь может служить оправданием для противопоставления себя партии. На слова о болезни товарищ Сталин сказал: «Болезни надо лечить». Намек прозвучал ясно. Крупская его поняла и дальше на тему болезни распространяться не стала.

По-человечески мне было жаль ее. Ошибка, которую совершила Крупская, связавшись с Троцким и его компанией, могла перечеркнуть всю ее жизнь, бывшую до тех пор достойной жизнью честной большевички, жены и ближайшей соратницы Владимира Ильича. Но как коммунист я осуждал ее поступок втройне. Уж кому-кому, как не Крупской, было знать, чем чреваты для партии расколы, попытки увести партию в сторону с генеральной линии.

Дав Крупской выговориться, товарищ Сталин попросил ее хорошенько обдумать свой поступок и сделать выводы. «Вы же понимаете, что оппозиция спекулирует вашим именем. Вот, Крупская с нами, значит, если бы Владимир Ильич был бы жив, то и он был бы с нами. Так они пытаются рассуждать, пытаются внушить это людям», – сказал Сталин. Крупская молчала. Товарищ Сталин добавил, что Крупская всегда могла прийти на заседание Политбюро, при том что она не являлась его членом, и выступить по любому вопросу, который ее волновал. Но она не сделала этого и не пыталась сделать. Даже прийти к товарищу Сталину, чтобы поговорить о наболевшем, волнующем или написать ему об этом не пыталась. Вместо этого примкнула к оппозиции и выступила на весьма важном и ответственном съезде против ЦК.

Крупская сделала выводы. Она отмежевалась от оппозиционеров, осудила их и порвала с ними все отношения. На XV съезде партии она голосовала за исключение Троцкого и прочих оппозиционеров из партии.

Очень сильно переживала по поводу опрометчивого поступка Крупской сестра Ленина Мария Ильинична[105]105
  Мария Ильинична Ульянова (1878–1937) – российская революционерка, большевичка, младшая сестра В. И. Ленина. В 1925–1934 годах была членом Центральной контрольной комиссии ВКП(б).


[Закрыть]. Она даже хотела вызвать Крупскую для дачи объяснений на заседание ЦКК, но товарищ Сталин попросил этого не делать. Разбор дела на ЦКК стал бы сильным ударом по Крупской, а также по памяти Владимира Ильича. Юлий Цезарь был прав, когда говорил, что его жена должна быть выше подозрений. Близость к великому человеку налагает большие обязательства. Крупской следовало семь раз подумать, прежде чем связываться с оппозиционерами. С нее было достаточно разговора со Сталиным, незачем было обсуждать это еще и на заседании ЦКК, особенно в присутствии Марии Ильиничны, для которой любой оппозиционер был преступником и негодяем. После того случая Мария Ильинична долго не разговаривала с Крупской. Впоследствии они помирились, но былой сердечности в их отношениях уже не было. Мария Ильинична так и не смогла простить Крупской предательства памяти Ленина.

Одно то, что Троцкий, Зиновьев и Каменев втянули в свою банду (да – банду!) вдову Ленина, доказывает, что им было плевать на партию, на авторитет партии, на память Ленина и на все то, что дорого сердцу большевика. Эти презренные выродки заботились только о своем собственном благе, преследовали свои гнусные, низменные цели.

Пишу медленно. Дело давнее, но, как вспомню, от гнева начинает дрожать рука, превращая мой и без того не очень разборчивый почерк в нечто нечитаемое. Приходится делать остановку, отдыхать, успокаиваться.

Оппозиция обвиняла ЦК в уничтожении внутрипартийной демократии, но товарищ Сталин раз и навсегда объяснил, что между внутрипартийной демократией и свободой фракционных группировок нет и не может быть ничего общего. Нельзя подменять одно понятие другим. Останавливаться на этом не стану, поскольку всем хорошо знаком доклад товарища Сталина ленинградскому партактиву[106]106
  Из доклада И. В. Сталина активу ленинградской организации о работе пленума ЦК BKП(б) «О хозяйственном положении Советского Союза и политике партии» (13 апреля 1926 г.): «Некоторые товарищи думают, что внутрипартийная демократия означает свободу фракционных группировок… Мы не так понимаем внутрипартийную демократию. Ничего общего между внутрипартийной демократией и свободой фракционных группировок нет и не может быть.
  Что такое внутрипартийная демократия? Внутрипартийная демократия есть поднятие активности партийных масс и укрепление единства партии, укрепление сознательной пролетарской дисциплины в партии.
  Что такое свобода фракционных группировок? Свобода фракционных группировок есть разложение партийных рядов, расщепление партии на отдельные центры, ослабление партии, ослабление диктатуры пролетариата.
  Что может быть тут общего между ними?..
  Нам нужны теперь не надуманная дискуссия и не превращение нашей партии в дискуссионный клуб, а усиление нашей строительной работы вообще, усиление индустриального строительства в особенности, укрепление боевой и сплоченной, единой и нераздельной партии, твердо и уверенно руководящей нашей строительной работой. Тот, кто добивается нескончаемых дискуссий, тот, кто добивается свободы фракционных группировок, – тот подрывает единство партии, тот подкапывается под мощь нашей партии».


[Закрыть]. «Демократия» оппозиционеров сродни буржуазной «демократии», обе эти «демократии» работают только на благо тех, кто ими манипулирует.

История знает немало примеров тому, как демагоги сбивали с толку народные массы. Кем были Гитлер и Муссолини? Беспринципными негодяями, политическими авантюристами и отъявленными демагогами. Демагогией, опирающейся на поддержку молодчиков из штурмовых отрядов, Гитлер одурманил немецкий народ. Точно так же Муссолини одурманил итальянцев. Демагогия – грозное оружие в умелых руках. Если ей не противопоставить железную логику марксисткой диалектики, демагогия может завести очень далеко и наделать больших бед. Товарищ Сталин в первую очередь разгромил объединенную оппозицию идейно. Он показал партии и народу, всему миру показал ничтожность, беспочвенность и ренегатскую сущность требований оппозиции. Одним мощным ударом товарищ Сталин вышиб опору из-под пресловутой «платформы четырех»[107]107
  «Платформой четырех» назывался программный документ «новой оппозиции» (Зиновьев, Каменев, Сокольников и Крупская), представленный в ЦК в октябре 1925 года, за два месяца до XIV съезда ВКП(б).


[Закрыть]и всех прочих платформ оппозиции.

Зиновьева, Каменева, Крупскую и других оппозиционеров товарищ Сталин не считал явными и непримиримыми врагами. Таким врагом был только Троцкий. В отношении Зиновьева и др. у товарища Сталина были определенные сомнения. Он допускал, что они могли заблуждаться. Кого-то (как Зиновьева) толкнули на выступление против ЦК непомерные амбиции, кого-то (Каменева) былые обиды и т. д. У каждого были свои личные мотивы. Признавая былые заслуги оппозиционеров перед партией, товарищ Сталин решил не рубить сплеча, а дать им возможность реабилитироваться. Все оппозиционеры остались в партии. Зиновьев, несмотря на все содеянное, остался в Политбюро. «За компанию» в Политбюро пришлось оставить и Троцкого, в отношении которого у товарища Сталина и других честных большевиков сомнений не было – враг! Формально на XIV съезде Троцкий не объединился с Зиновьевым и Каменевым, но всем было ясно, что они действуют заедино. Чтобы не дать Троцкому возможности проводить свои решения, товарищ Сталин предложил укрепить Политбюро, введя туда товарищей Молотова, Калинина и Ворошилова. Это было сделано. Каменева вывели из членов Политбюро в кандидаты.

Состав Политбюро после XIV съезда партии был таков. Члены: Сталин, Молотов, Ворошилов, Калинин, Троцкий, Зиновьев, Рыков, Бухарин, Томский. Кандидаты: Дзержинский[108]108
  Феликс Эдмундович Дзержинский (1877–1926) – польский революционер, большевик, советский политический деятель возглавлявший ряд наркоматов, основатель и руководитель Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК).


[Закрыть], Петровский[109]109
  Григорий Иванович Петровский (1878–1958) – российский революционер, большевик, советский партийный и государственный деятель. Председатель Всеукраинского Ревкома, впоследствии – Всеукраинского ЦИК и ЦИК Украинской ССР с 1918 по 1938 годы. В 1939 году подвергся критике за попустительство врагам народа из числа руководителей Украинской ССР и снят со всех занимаемых постов. Впоследствии работал заместителем директора музея Революции по административно-хозяйственной и научной части.


[Закрыть], Каменев, Рудзутак, Угланов[110]110
  Николай Александрович Угланов (1886–1937) – российский революционер, большевик, советский партийный и государственный деятель. В 1924–1928 годах был первым секретарем Московского губернского комитета ВКП(б). В 1932 году был привлечен к партийной ответственности по делу так называемого контрреволюционного «Союза марксистов-ленинцев», обвинен в содействии деятельности «Союза» и исключен из партии. В 1933 году был арестован в связи с делом «бухаринской школы» («антипартийной контрреволюционной группы правых Слепкова и других»). После письменного обращения к И. В. Сталину Угланов в 1933 году был освобожден и назначен управляющим Обьрыбтрестом. В 1934 году был восстановлен в партии, но в 1936 году вновь исключен и затем арестован. Военной коллегией Верховного суда СССР в мае 1937 года был приговорен к смертной казни за контрреволюционную деятельность и расстрелян.


[Закрыть].

Давайте посчитаем. Среди членов Политбюро на 4 настоящих большевиков (Сталин, Молотов, Ворошилов, Калинин) приходилось 5 разоблаченных впоследствии врагов (Троцкий, Зиновьев, Рыков, Бухарин, Томский). Соотношение 4 против 5 в пользу врагов. Но на самом деле было 5 против 4, поскольку Бухарин в то время свою истинную сущность еще не показал и считался верным большевиком-ленинцем.

Мог бы товарищ Сталин вышвырнуть из партии всю оппозицию в декабре 1925 года?

Да – мог. Если бы вопрос был поставлен принципиально, то Зиновьева, Каменева и остальных (включая и Крупскую) большинством голосов исключили бы из партии. Троцкий остался бы, поскольку на XIV съезде он формально держался в стороне от оппозиции. Но товарищ Сталин не любит торопиться. Он решил дать оппозиционерам возможность осознать свои ошибки и исправить их. В частности на такое решение повлияли и былые заслуги членов оппозиции. Их нельзя было сбрасывать со счетов. Но к былым заслугам следует относиться правильно, по-марксистски. Нельзя совсем не принимать их во внимание, но и прощать за них все «грехи» тоже нельзя. В своей блестящей речи, посвященной разоблачению троцкистской оппозиции, товарищ Сталин очень точно сказал, что если уж партия в свое время отвернулась от Плеханова[111]111
  Георгий Валентинович Плеханов (1856–1918) – русский философ, теоретик и пропагандист марксизма, один из основателей РСДРП, видный деятель российского и международного социалистического движения. После II съезда РСДРП Плеханов ненадолго примкнул к большевикам, затем разошелся с Лениным во мнении по принципиальным вопросам и стал одним из лидеров меньшевистской фракции РСДРП. К Октябрьской революции Плеханов относился отрицательно, так как считал Россию не готовой к социалистической революции («русская история ещё не смолола той муки, из которой со временем будет испечён пшеничный пирог социализма»). В «Открытом письме к петроградским рабочим», написанном сразу же после Октябрьской революции, Плеханов писал: «Несвоевременно захватив политическую власть, русский пролетариат не совершит социальной революции, а только вызовет гражданскую войну, которая заставит его отступить далеко назад от позиций, завоеванных в феврале и марте нынешнего года».


[Закрыть], то от этих ренегатов и подавно отвернется[112]112
  Из речи И. В. Сталина «Троцкистская оппозиция прежде и теперь» на заседании объединенного пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) (23 октября 1927 г.): «Наша партия родилась и выросла в буре революционных битв. Она не является такой партией, которая выросла в период мирного развития. Именно поэтому она полна революционных традиций и свободна от фетишистского отношения к своим лидерам. Плеханов был одно время самым популярным человеком в партии. Более того, он был основателем партии, причем с его популярностью не может идти ни в какое сравнение популярность Троцкого или Зиновьева. И все-таки, несмотря на это, партия отвернулась от Плеханова, как только Плеханов стал отходить от марксизма к оппортунизму. Что же тут удивительного, если такие, не столь «великие» люди, как Троцкий и Зиновьев, оказались в хвосте у партии после того, как они стали отходить от ленинизма?»


[Закрыть]. Ярким примером отношения товарища Сталина и всего сталинского ЦК к оппозиционерам может служить случай Лашевича. Лашевич был сыном богатого одесского купца, но еще в гимназии вступил в социалистический кружок, за что и был исключен и доучивался дома. В партию Лашевич вступил в 1901 году, в 1903 примкнул к большевикам. Не раз арестовывался, был в ссылке, во время 1-й мировой войны на фронте вел пропаганду среди солдат. В 1917 году работал в Петрограде, был участником Октября, командовал революционным отрядом. В Гражданскую командовал уже армиями, хорошо проявил себя, имел награды. После войны был председателем Сибревкома[113]113
  Сибирский революционный комитет (Сибревком) – высший орган центральной власти в Сибири в 1919–1925 годах.


[Закрыть] и командующим войсками Сибирского военного округа. В 1925-ом году Лашевич стал первым заместителем наркома по военным и морским делам товарища Фрунзе[114]114
  Михаил Васильевич Фрунзе (1885–1925) – российский революционер, большевик, видный советский военачальник, военный теоретик. Умер после операции по поводу язвы желудка от заражения крови. Ходили слухи, что Фрунзе был убит врачами по приказу Троцкого, который ненавидел Фрунзе как идейного противника, а также как человека, сменившего его в качестве руководителя Красной Армии.


[Закрыть] и его же заместителем в должности председателя Реввоенсовета. Лашевич пользовался полным доверием ЦК и лично товарища Фрунзе, иначе бы он не занял этих высоких постов.

И вот такой человек, такой большевик, как Лашевич, вдруг примыкает к зиновьевской оппозиции. Среди оппозиционеров было несколько человек, которых в рядах оппозиции невозможно было представить. В первую очередь – Крупская, а во вторую – Лашевич, который считался верным, честным и надежным солдатом революции. Разумеется, товарищ Ворошилов, возглавивший руководство армией после смерти Фрунзе, заинтересовался причинами, толкнувшими Лашевича на такой шаг. Лашевич сказал Ворошилову (и после повторил то же самое в ЦК), что впал в заблуждение и искренне об этом сожалеет. Ворошилов удовлетворился этим объяснением и с согласия товарища Сталина оставил Лашевича своим заместителем. Как к работнику к Лашевичу претензий не было.

На июльском пленуме 1926 года ЦК и вся партия ожидали от оппозиционеров честного признания своих ошибок. Полгода – достаточный срок для того, чтобы хорошо все обдумать. Но вместо покаяния, оппозиция устремилась в новую атаку на партию. Теперь уже во главе ее официально встал Троцкий, сбросивший маску стороннего наблюдателя. Лашевич, «сожалевший» о своих заблуждениях, снова оказался в рядах оппозиционеров. На одном из собраний оппозиционеров в подмосковном лесу он произнес речь, которую в ЦК иронически назвали «нагорной проповедью». На этот раз Лашевича сняли со всех должностей, но из партии исключать не стали. Товарищ Сталин, хорошо знавший Лашевича, решил встретиться с ним лично. Непонятно было, почему вдруг Лашевича начало столь упорно тянуть в болото оппозиции. Сам я тоже не мог понять этого. Я познакомился с Лашевичем еще в Гражданскую. Он произвел на меня очень хорошее впечатление, которое оставалось таким до 1925 года.

Причина оказалась до невероятности банальной. Лашевич признался товарищу Сталину в том, что в оппозицию его толкнула обида на ЦК. Он ожидал, что после смерти Фрунзе станет наркомом и председателем Реввоенсовета, но на эти должности назначили Ворошилова. Лашевич почувствовал себя незаслуженно обойденным. Странное чувство для коммуниста, но тем не менее Лашевич его испытывал. Видимо, он где-то сболтнул о своей обиде или как-то дал понять об этом, потому что к нему вскоре (еще до XIV съезда) подкатился Троцкий. Троцкий знал Лашевича давно, еще с дореволюционного времени. Высказав свое сочувствие по поводу «несправедливости», Троцкий начал склонять Лашевича на свою сторону. Лашевичу было обещано, что при «изменении сложившегося в партии положения» (слова Троцкого, переданные Лашевичем) он станет наркомом и председателем Реввоенсовета. Человек, хорошо знавший Троцкого, на такую приманку ни за что бы не попался, поскольку понимал бы, что Троцкий никогда бы не выпустил из своих цепких лап столь важных постов. Но Лашевич поверил Троцкому. Обида плохой советчик, а обида на партию – втройне плохой.

Лашевич плакал в кабинете Сталина (я был тому свидетелем), каялся и просил дать ему возможность искупить вину перед партией честным трудом. «Как же вы меня разочаровали», – сказал ему товарищ Сталин. После этого разговора я получил поручение подыскать Лашевичу руководящую работу, на которой он мог бы быть полезен. «И лучше бы где-нибудь в Сибири, подальше от этого болота», – сказал товарищ Сталин. Обдумав все обстоятельства и посоветовавшись с сотрудником ЦК Копяткевичем, знавшим Лашевича по работе в Сибири, я предложил направить Лашевича на КВЖД[115]115
  Китайско-Восточная железная дорога (КВЖД) – железнодорожная магистраль, южная ветка Транссибирской магистрали, проходившая по территории Маньчжурии и соединявшая Читу с Владивостоком и Порт-Артуром.


[Закрыть] в качестве заместителя управляющего. Там как раз требовался человек с военным и хозяйственным опытом руководства. Лашевич с радостью уехал в Харбин, где находилось управление КВЖД. В ЦК были уверены, что Лашевич теперь всю оставшуюся жизнь будет искупать свои «грехи» перед партией и более с оппозицией связываться не станет. Товарищ Сталин сказал по поводу таких, как Лашевич, что в капиталистическом обществе оступившихся сбивают с ног и затаптывают, а в социалистическом их поддерживают, не дают пропасть совсем. На примере Лашевича можно судить о внимательном и чутком отношении товарища Сталина к людям, о его готовности помочь оступившимся осознать и исправить их ошибки.

И что же Лашевич? Оправдал ли он доверие ЦК и товарища Сталина? Нет! В 1927 году, перед XV съездом партии, он снова запачкался в прежней грязи – написал несколько писем, которых писать не следовало. В результате он был исключен из партии в числе 75 активных оппозиционеров (возглавлял это список Каменев). Часть исключенных, в том числе и Лашевич, обратились к съезду с очередным покаянием и просьбой восстановить их в партии. Было решено принимать заявления исключенных из партии оппозиционеров только в индивидуальном порядке и только после полугодового испытательного срока. В июне 1928 года Каменев, Лашевич и ряд других бывших деятелей оппозиции были восстановлены в партии.

Стоило ли так долго «нянчиться» с оппозиционерами? Стоило ли прощать их раз за разом? Того же Каменева повторно исключили из партии в 1932 году за связь с антисоветской группой, которая цинично называла себя «Союзом марксистов-ленинцев». Среди членов партии с дореволюционным стажем имелась прослойка людей, которые жили только прошлым. Имея какие-то заслуги, они считали себя выше и лучше других, претендовали на руководящие посты, но при этом не умели и не хотели учиться руководить. Они вообще ничему не хотели учиться, жили по-старинке, но при этом не хотели сознавать, что отстают от жизни. Метод руководства у всех их был одинаков – «кричи да стучи». То есть бери криком, а не знаниями и опытом, и для того, чтобы тебя слушались, стучи кулаком об стол. Получив какой-либо пост, такие «крикуны» не справлялись с работой. Они скатывались все ниже и ниже, таили обиду, считали себя недооцененными, собирались в антисоветские группы. Руководитель «Союза марксистов-ленинцев» Каюров, старый член партии, рабочий, подпольщик, во время Гражданской войны руководил политотделом 5-й армии, затем был председателем Сибирской краевой комиссии ЦКК по чистке партии, оттуда перешел руководить трестом треста «Урал-асбест». Это я к тому, что на первых порах должности Каюров занимал высокие. Партия признавала его заслуги и оказывала доверие. Но доверия Каюров не оправдал, справлялся с порученным делом плохо и в результате дошел до работы в Центральном архиве. Архивная работа нужна и важна, но Каюров-то грезил о большем. Ему бы наркоматами командовать, большими делами ворочать, а он бумажки в архиве перекладывает! Обидевшись на партию, Каюров сколотил из таких же обиженных антисоветскую группу, которая ставила своей целью захват власти. Каменев об этой группе знал, но смолчал, не сообщил в органы. За это его повторно исключили из партии. Затем снова восстановили и назначили директором издательства[116]116
  В 1933–1934 годах Л. Б. Каменев работал директором научного издательства «Academia».


[Закрыть]. Образумился ли Каменев после всего этого? Нет! Кривая дорожка предательства довела его (и многих других оппозиционеров) до расстрела.

Повторю – так стоило ли столько «нянчиться» с оппозиционерами?

Стоило! Товарищ Сталин был абсолютно прав, давая им возможность осознать и искупить свою вину. Многим такая возможность предоставлялась не раз. Но всему есть предел. Если человек упорствует в своих заблуждениях и не хочет искреннее разоружиться перед партией, то рано или поздно карающий меч революции обрушится на него. В условиях классовой борьбы обойтись без меча невозможно. Но это не означает, что меч должен разить направо и налево без разбора. Да, настал день, когда стало ясно, что грозить троцкистам пальцем и дальше бессмысленно, по тем, кто не сложил оружия, надо ударить мечом.

Но ведь многие сложили его и влились в наши ряды, стали достойными гражданами, которые со стыдом вспоминают о былых ошибках и никогда их не повторят.

Вот еще пример – Максим Горький. Пролетарский писатель, человек, хлебнувший в жизни много лиха, не сразу смог понять и принять Октябрьскую революцию. Уехал за границу, написал в 1922 году письмо в защиту эсеров, которое Ленин назвал «предательским»[117]117
  В июле 1922 года Горький написал открытые письма члену Политбюро ЦК РКП(б) А. И. Рыкову и французскому писателю-социалисту Анатолю Франсу, в которых выступил против проходившего в Москве суда над правыми эсерами, которым было предъявлено обвинение в причастности к попыткам покушения на В.И. Ленина, Л.Д. Троцкого, Г.Е. Зиновьева и других партийных вождей (процесс членов ЦК партии эсеров – А. Р. Гоца, Е. М. Тимофеева и др). Из письма Горького Рыкову: «Если процесс социалистов-революционеров будет закончен убийством – это будет убийство с заранее обдуманным намерением – гнусное убийство. Я прошу Вас сообщить Л. Д. Троцкому и другим это мое мнение. Надеюсь, оно не удивит Вас, ибо Вам известно, что за все время революции я тысячекратно указывал Советской власти на бессмыслие и преступность истребления интеллигенции в нашей безграмотной и некультурной стране. Нынче я убежден, что если эсеры будут убиты, – это преступление вызовет со стороны социалистической Европы моральную блокаду России…» 7 сентября 1922 года В. И. Ленин написал Н. И. Бухарину: «Я читал… поганое письмо Горького. Думал было обругать его в печати (об эсерах), но решил, что, пожалуй, это чересчур. Надо посоветоваться… Черкните поподробнее Ваше мнение…»


[Закрыть]. Казалось, что Горький враг Советской власти, но на самом деле он заблуждался, идя на поводу у буржуазной швали из своего окружения. Вдали от родины Горький имел достаточно времени для того, чтобы все как следует обдумать. Обдумав, он принял правильное решение вернуться в СССР.

В бытность свою помощником товарища Сталина, я видел на столе зарубежные издания «Моих университетов» и «Дела Артамоновых». О Горьком Сталин всегда отзывался с уважением. Лишь однажды (было это в 1925 году, летом) сказал с досадой: «Ну зачем же он сидит в этой чертовой Италии, когда здесь у нас столько дел?!» На одном из заседаний Политбюро примерно в то же время возник спор между товарищем Сталиным и Троцким по поводу Горького. Троцкий Горького не любил и не понимал. Он вообще, насколько я знаю, не читал никакой художественной литературы и обычно, когда речь заходила о литературе и писателях, предпочитал отмалчиваться. Но о Горьком высказался в уничижительной форме: «писателишка, дрянь, мнит себя вторым Львом Толстым». Товарищ Сталин на это возразил: «Горькому незачем мнить себя кем-то, да еще и «вторым». Он – талант, а таланты бывают только первыми». В ходе спора выяснилось, что Троцкий у Горького почти ничего не читал, а того что читал, не помнит. В отличие от товарища Сталина, который очень хорошо знаком с творчеством Горького. Но незнание дела не мешало Троцкому выносить суждения. Чем-то не угодил ему Горький, значит он «писателишка».

Еще до принятия окончательного решения о возвращении, Горький написал товарищу Сталину. Между ними завязалась переписка, которая продолжалась до конца жизни Горького. Благодаря сталинским письмам, Горький убедился в том, что его ждут и вернулся. Старого ему в СССР не поминали. А зачем поминать? Горький из «наблюдателя» превратился в активного строителя социализма. Он своими делами (а не на словах!) дал понять, что со старыми заблуждениями покончено навсегда. А ведь можно было сразу объявить его врагом Советской власти, оттолкнуть, обречь на пожизненное житье за границей. Но это было бы неправильно. Это противоречило бы принципам социалистического гуманизма.

Обращает на себя внимание такое вот обстоятельство. Впервые после своего отъезда за границу (7 лет спустя) Горький приехал в СССР в мае 1928 года, то есть вскоре после разгрома троцкистско-зиновьевской оппозиции. Лично мне выбор такого времени для приезда кажется неслучайным. Особенно с учетом разного отношения к Горькому со стороны товарища Сталина и Троцкого.

Столь же гуманно поступили и с Зиновьевым. В 1928 году его восстановили в партии и назначили ректором Казанского университета, носящего имя Ленина. Поручив Зиновьеву возглавить университет, в котором обучались новые советские кадры, ЦК продемонстрировал к нему высокое доверие, которого Зиновьев не оправдал. Подобно Каменеву он имел дело с антисоветским «Союзом марксистов-ленинцев», был за это исключен из партии и сослан, но через год освобожден и восстановлен в партии. Больших дел ему уже не поручали, но дали ответственную работу в Центросоюзе[118]118
  Центральном союзе потребительских обществ СССР.


[Закрыть]. Что делает Зиновьев после всего этого? Вместо честной работы на благо народа Зиновьев сплетает в Центросоюзе троцкистскую паутину, в которую попадает даже председатель правления Центросоюза Зеленский. Дальше все было по Горькому: «Если враг не сдается, его уничтожают»[119]119
  Заголовок статьи Максима Горького, опубликованной в газете «Правда» 15 ноября 1930 года.


[Закрыть].

Но прежде, чем уничтожить врага, следует быть полностью уверенным в том, что перед тобой враг. Таков сталинский подход, который в корне отличается от троцкистского. Троцкий карал, не раздумывая, нередко – без вины или же несообразно с виной и такую же манеру прививал всем своим сторонникам. Троцкий делал ставку на страх, ему хотелось, чтобы его боялись. И он этого добился. В годы Гражданской войны появление поезда Троцкого у некоторых красных командиров вызывало гораздо больше беспокойства, нежели появление противника.

С 1923-го по 1927-й годы наркомвнуделом[120]120
  Народным комиссаром внутренних дел (в данном случае – народным комиссаром внутренних дел РСФСР).


[Закрыть] был троцкист Белобородов[121]121
  Александр Георгиевич Белобородов (1891–1938) – российский революционер, большевик, советский государственный деятель. Будучи председателем исполкома Уральского областного Совета (Уралоблсовета) 12 июля 1918 года подписал решение Уралоблсовета о расстреле последнего российского императора Николая II и его семьи. С 1923 по 1927 годы был народным комиссаром внутренних дел РСФСР. В ноябре 1927 года за участие в оппозиции был исключен из ВКП(б), уволен из НКВД и выслан в Архангельск. В 1930 году, после заявления о разрыве с троцкизмом, возвратился в Москву и был восстановлен в ВКП(б). Работал на невысоких должностях в народном хозяйстве. В августе 1936 года был арестован по обвинению в антисоветской деятельности. В февраля 1938 года расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР.


[Закрыть]. В 1927 году его разоблачили, исключили из партии, отправили в ссылку. Затем было как у многих других – показное раскаяние, восстановление в партии и направление на низовую работу, старые дела, расстрел. Так вот, в бытность свою наркомвнуделом Белобородов заваливал секретариат ЦК письмами, в которых просил разрешения на арест того или иного члена ЦК. По правилам, к каждому такому письму должно было прилагаться подробное описание содеянного. При необходимости ЦК мог затребовать дело, чтобы изучить доказательства. Большинство обвинений, которые выдвигал Белобородов, не имели под собой никаких оснований, а некоторые выглядели просто глупо. Так, например, секретаря ЦК Андреева[122]122
  Андрей Андреевич Андреев (1895–1971) – российский революционер, большевик, советский партийный и государственный деятель. В 1924–1925 и 1935–1946 годах был секретарем ЦК ВКП(б), в 1931–1935 годах – наркомом путей сообщения СССР.


[Закрыть] Белобородов обвинял в контрреволюционной агитации на том основании, что его домработница ходит в церковь. Ладно бы жена, а то – домработница. Какое отношение товарищ Андреев мог иметь к религиозным взглядам своей домработницы? После этого письма Белобородов получил суровый выговор от товарища Сталина, но привычек своих не оставил. После уже стало ясно, что он действовал таким образом по распоряжению Троцкого, которому хотелось развалить ЦК, выбить оттуда самых надежных большевиков-ленинцев. На преступные действия троцкистов наркомвнудел Белобородов внимания не обращал, словно их и не было вовсе. Работу в НКВД Белобородов развалил полностью, за что не раз подвергался критике со стороны ЦК и товарища Сталина.

В ноябре 1927 года, на конференции московской парторганизации товарищ Сталин подвел итог борьбы с оппозицией. Он дал диалектический анализ поражения оппозиции, показал, как редели ряды троцкистов по мере становления Советского государства, доказал, что оппозиция обречена на гибель, заклеймил оппозиционеров как кучку интеллигентов, оторвавшихся от революции[123]123
  Из речи И. В. Сталина на XVI Московской губернской партконференции 23 ноября 1927 года: «Вот вам, товарищи, краткий итог той борьбы между партией и оппозицией, между большевиками и оппозицией, которая развернулась внутри партии и которая перешла потом по вине самой оппозиции за пределы партии. Чем объяснить такое скандальное поражение оппозиции? Ведь никогда ни одна оппозиция в истории нашей партии, с тех пор, как большевики взяли власть, никогда такого скандального провала еще не терпела. Мы знаем оппозицию троцкистов в период Брестского мира. Тогда она имела за собой около одной четверти партии. Мы знаем оппозицию троцкистов в 1921 году, во время профсоюзной дискуссии. Тогда она имела за собой около восьмой части партии. Мы знаем оппозицию, так называемую “новую оппозицию”, зиновьевско-каменевскую, на XIV съезде. Тогда она имела за собой всю делегацию Ленинграда. А теперь? Теперь оппозиция изолирована, как никогда. Теперь она едва ли будет иметь хотя бы одного делегата на XV партийном съезде. Провал оппозиции объясняется ее полной оторванностью от партии, от рабочего класса, от революции. Оппозиция оказалась кучкой оторвавшихся от жизни, кучкой оторвавшихся от революции интеллигентов, – вот где корень скандального провала оппозиции».


[Закрыть].