Текст книги "Кровник"

Глава 3

– Не дергайся, скотина! Стой спокойно! – скомандовал долговязый мужик с прыщавой рожей, закатив возмутившемуся было Тэду смачную оплеуху и сильно ткнув в спину стволом автомата, заставляя пошире раздвинуть ноги и опереться руками о крышу «Лендровера». Тэд не понимал, чего от него хотят, и, естественно, добросовестно упирался, ругаясь вполголоса английскими непечатными изречениями. – Вот, бля, настырный! Щас пристрелю, урод! – возмутился долговязый и еще разок ткнул журналистскую спину автоматом.

– Он не понимает по-русски – англичанин, – счел нужным вмешаться я. – Вы мне говорите, я буду переводить. – Я безропотно стоял с другой стороны автомобиля и послушно держал руки на крыше, выражая всем своим видом крайнюю степень покорности.

– Ага, англичанин, – недоверчиво пробурчал прыщавый. – Принц Чарлз, бля.

– Да вы не волнуйтесь – мы сами отдадим вам все, что нужно, – пообещал я и успокоил Тэда: – Они нас просто-напросто грабят, старина. Сопротивляться бесполезно – могут пристрелить.

– Черт-те что, – пробормотал Тэд, болезненно морщась и выгибая истыканную автоматом спину. – Я – британский подданный! Я – журналист с европейским именем! Тут же имеют место политические аспекты…

– Им аспекты по барабану, – терпеливо пояснил я. – Пристрелят, и все дела. Так что стой спокойно.

– Э-э, чего это вы там лопочете? – подозрительно уставился на меня худощавый прыщевладелец.

– Я же сказал – он по-русски не понимает, – повторился я, обращаясь к грабителю, и быстро осмотрелся. Перед носом нашей машины поперек шоссе стояла бежевая «шестерка». Сорок секунд назад она стремительно и коварно выпрыгнула из кустов, и я едва успел притормозить. Кроме прыщавого переростка, неподалеку находились еще двое мужиков среднего возраста. Умело разобравшись по обе стороны «жигуленка», они держали нас под прицелом короткоствольных АКСУ.

– Господа! Мы – журналистская миссия из Лондона, – поспешил пояснить я, видя, что прыщавый продолжает хмуриться и нервно дергает бровью. – Отпустите нас, мы дадим вам по сто долларов и на этом будем считать инцидент исчерпанным.

– Хрен в сумку, – перебил долговязый и махнул соратникам. – Че там прикрывать – тачку шмонайте живее, а то поедет кто-нибудь.

Двое покинули свои позиции и резво забрались в салон нашей машины – начали потрошить сумки. Я почувствовал, как нехорошо екнуло в груди, – отчего-то мне шибко не понравилось, что грабители были без масок. Об убийствах на этом шоссе передавали в телепередачах еще до войны. Полагаю, что по прошествии полутора лет ситуация здесь совсем не улучшилась. Не было для этого предпосылок.

Долговязый выложил на капот содержимое карманов Тэда, развернул его спиной к машине (грамотный, скотина!) и перешел ко мне. Уфффф! Наконец-то, родной ты мой! Долго же я ждал этого. Я даже облегченно вздохнул – диспозиция складывалась чрезвычайно удачно. Теперь я покажу, на что способен.

Как только долговязый начал по-хозяйски шмонать мои нагрудные карманы, я чуток сместился вправо, прижимаясь плечом к его автомату, и двинул грабителя локтем в горло – он даже крякнуть не успел. Затем я для верности прислонил долговязого к задней дверце машины и рыбкой прыгнул в правую переднюю дверь на того, что сидел на переднем сиденье, перегнувшись через спинку, и ковырялся в чехольных сумках.

От резкого толчка второй бандит взвыл, и тут я одним движением свернул ему голову, отметив, как противно хрястнули шейные позвонки. Не давая опомниться третьему грабителю, расположившемуся на заднем сиденье, я резким движением руки врезал ему в кадык.

Все. Схватка окончилась со счетом три-ноль в нашу пользу.

– Что стоишь? – прикрикнул я на разинувшего рот Тэда. – Давай тащи ублюдка из салона, сейчас все сиденье загадит!

Тэд оторопело застыл на месте, хлопая глазами и судорожно вздрагивая ресницами: по всем признакам через несколько секунд он выйдет из состояния шока и, если успеет, рванет к придорожной канаве.

– Тьфу, япона мать! – Я досадливо поморщился, выскочил из машины, обежал вокруг и выдернул конвульсивно вздрагивавшее тело третьего бандита наружу. Затем я освободил салон от присутствия второго тела и, приложив ладонь к бровям, обозрел окрестности. Приближения какого-либо транспорта пока не наблюдалось, хотя совсем недавно нам навстречу через каждые полминуты попадались разные машины. По-видимому, эти ребята высчитали цикличность движения транспорта и действовали по графику. Молодцы, ничего не скажешь.

Тэд благополучно добрался до канавы и, скрючившись на краю, начал возвращать обратно съеденные в обед сосиски с кетчупом.

– Какие мы нежные! – укоризненно пробормотал я, с сожалением констатировав, что погрузочные работы придется производить в одиночестве, и перетащил тела всех троих в «Жигули», зафиксировав по ходу действия, что никто из бандитов не подает признаков жизни.

– Не грабь где попало, не наставляй ствол на мирных людей, – скороговоркой пробормотал я, оправдываясь перед собой, – что греха таить, мог бы разобраться с придурками попроще, если бы тормоз вовремя включил…

Сорвав с сидений бандитской машины чехлы, я рысцой вернулся к «Лендроверу» и выдрал из салона залитую кровью накидку (загадил-таки, паршивец кадычный!). Сняв «родные» чехлы с передних кресел, я натянул на их место жигулевские и уже спустя пару минут упаковал три тела вместе с автоматами и окровавленными тряпками на заднее сиденье бежевой «шестерки».

Между тем Тэд прекратил издеваться над канавой и, хлопая ресницами, оторопело наблюдал за моими телодвижениями, не делая попыток поинтересоваться дальнейшим ходом мероприятий по ликвидации следов случившегося инцидента.

– Что торчишь, коллега! – ободрил я его. – Давай садись в машину, изображай томный отдых – вон «КамАЗ» подъезжает.

Тэд покорно закивал головой и на ватных ногах поплелся к «ленду» – с запада по шоссе к нам действительно ехал какой-то рефрижератор, за ним виднелись еще несколько движущихся точек. Видимо, «окно» закончилось.

Забравшись в «шестерку», я завел двигатель и, немного разогнавшись по шоссе, с ходу вломился в заросли акаций, едва не перевернувшись в канаве. Врезавшись метров на пять в кусты, «жигуль» заглох и встал. Через некоторое время мимо пролетел с солидной скоростью «КамАЗ». Если сидящие в его кабине что-то и увидели, так разве что бежевый зад «шестерки».

Немного посомневавшись, я прихватил один автомат, отсоединил у двух других магазины и, обождав, пока мимо проедут еще несколько машин, покинул салон «Жигулей».

Последующие пятнадцать минут мы занимались пустяками, предварительно отъехав от места происшествия метров на пятьсот. Сначала Тэд лил мне на руки воду из канистры, брезгливо морщась и отворачиваясь в сторону, затем я сверлил в полу «ленда» аккуратные отверстия и по ходу дела идеологически обрабатывал брюзжащего коллегу.

– Не нравится мне все это, – в таком духе высказывался Тэд. – Мы совершили преступление и должны немедленно сообщить об этом вашим правоохранительным органам.

– Ага, обязательно сообщим, – соглашался я, – и застрянем минимум на неделю, пока разборки не завершатся. А потом, если нас в ментовке не грохнут, будем всю жизнь вздрагивать во сне, потому что уже завтра «братва», контролирующая трассу, начнет мстить нам за своих корешей.

– Но это все равно раскроется! – не отставал Тэд. – Очень скоро машину с трупами обнаружат.

– Пусть обнаружат, – парировал я. – Ну и хрен с ними – тремя трупами больше, тремя меньше. Это мало повлияет на общую криминальную статистику.

Немного успокоившись, англичанин поинтересовался:

– А зачем ты сверлишь отверстия?

– Сейчас увидишь. – Я закончил сверлить, замотал АКСУ с магазинами в пластиковый пакет, изъятый у Тэда, и минут пять прикручивал его проволокой снизу к днищу автомобиля – для этого пришлось лечь на асфальт и частично забраться под машину. Прикрутив сверток, я обильно смазал его машинным маслом и, полюбовавшись с трех позиций на дело рук своих, счел, что все сделал как надо.

– Ну вот и ладушки. – Усевшись на водительское место, я пристроил половые коврики и завел двигатель.

– Это оружие обнаружат на первом же КПП, как только мы заедем на досмотровую яму, – хмуро предрек Тэд. – У нас будут неприятности с властями.

– Там, где мы будем ехать, досмотровых ям нет, – возразил я. – Через три минуты этот аккуратный сверток покроется обильным слоем пыли, и обнаружить его будет весьма проблематично – можешь мне поверить. Ну а если и обнаружат, я возьму все на себя – мол, мой автомат, и все тут. Поехали, что ли?

– Поехолли! – старательно повторил Тэд, и я удовлетворенно хмыкнул: если журналист попугайничает, значит, все в норме – вышел из состояния прострации.

Вот таким приятным образом было нарушено наше однообразное перемещение по автомагистрали № 26 – причем еще задолго до въезда на территорию Чечни. Дело в том, что Тэду загорелось непременно сегодня отправиться в круиз, – сразу же после того, как мы ударили по рукам, обговорив основные пункты совместной деятельности и обозначив степень значимости каждого из нас в общей сфере приложения усилий.

Сообщив, что через час мы убываем, мой новоявленный шеф пробормотал возбужденно:

– Подожди меня здесь, я буду минут через двадцать, – после чего оставил меня наедине с телевизором и прочно застрял где-то часов на шесть. За это время я успел слопать все бутерброды, имевшиеся в холодильнике, уничтожил четыре банки пива и в конечном итоге заснул прямо в кресле.

Пробудившись, я обнаружил, что стрелки на моих часах фиксируют четыре часа пополудни, а на тахте сидит взъерошенный Тэд и что-то злобно шепчет себе под нос. Сладко зевнув, я поинтересовался:

– Какие-то проблемы?

На что британец сердито ответил:

– Я ваш бардак в саркофаге наблюдал!!!

– В гробу видал, – машинально поправил я. – Что так сурово?

– О-е! – воскликнул Тэд, доставая из кармана блокнот и делая пометку. – В гробу видал! Ты будешь мне помогать осваивать ваш фольклор. – И тут же разразился ругательствами в адрес какого-то нехорошего предприятия, которое, судя по объявлению, должно заниматься прокатом автомобилей, а вместо этого его сотрудники пытались всучить англичанину пару десятков раздолбанных и совершенно непригодных для длительного путешествия машин. Когда же он начал возмущаться, ему пригрозили – как это, о-е: «епппле начисститть!». Короче, машину он там так и не получил, а потому пришлось взять в аренду «Лендровер» в хорошем состоянии у какого-то аккредитованного в Москве журналиста из редакции «Дейли ньюс». После этого возникли какие-то сложности с оформлением доверенности, затем еще что-то…

– Ясно, – подытожил я. – Значит, стартуем завтра рано утром. Пока сделаем покупки, пока то да се…

– Только сегодня! Именно сегодня, – уперся Тэд и добавил: – Ты сам в этом кровно заинтересован.

Вот так, с шутками и прибаутками мы выбрались из столицы только в 17.30, и в течение четырех часов мой шеф добросовестно заносил в свой блокнот все, что я выдавал на-гора из ненормативной лексики, повторяя каждую фразу на разные лады и сияя при этом как медный таз, словно раскрывал перед ним нетронутый кладезь глубинной народной мудрости… Пока не напоролись на этих незадачливых шоссейных волков.

Итак, с момента происшествия минуло что-то около сорока минут, солнце нырнуло за линию горизонта, и, постращав нас немного кровавым багрянцем зловещих сумерек, на шоссе опустилась теплая летняя ночь.

Тэд притих и задумчиво наблюдал за мелькавшими в свете фар кустами – видимо, переживал заморочку с незадачливыми грабителями. Ничего, паря, привыкай! Подожди, доберемся до Чечни, там еще не такое увидишь.

– Ты феноменально подготовлен физически. – Тэд зажег сигарету, и при вспышке зажигалки я мельком зафиксировал его пристальный взгляд, адресованный моему профилю. – Я начинаю верить в твою версию.

– Версию? – Я хмыкнул и покачал головой. – Ты что, до сих пор считаешь, что я тебе вру?

– Ты слишком легкомысленно выглядишь для человека, убитого горем, – сообщил Тэд. – Я вот что думаю. Если бы, положим, у меня украли самого близкого человека, я бы стонал от горя и пребывал в невменяемом состоянии, ну… как минимум неделю. А ты собран, рассудителен, всю дорогу пичкаешь меня каламбурами… Сепаратисты не брали твою жену, да? Это ты просто придумал – так?

– Сепаратисты! – Я досадливо крякнул. – Надо же – словечко нашел! Это для тебя, возможно, они сепаратисты. А для меня и мне подобных – «духи», «душки», одним словом, это очень емкое понятие. Если я буду стонать и валяться в невменяемом состоянии – кто будет искать мою жену? У меня имеются вполне реальные шансы: есть фото с рожами этих уродов, есть ты – средство проникновения в стан врага, куда в обычной ипостаси мне ни за что не попасть, есть какой-то процент уверенности, что супруга еще жива, – пусть ничтожно малый, тем не менее. И самое главное – это я сам. Я всесторонне подготовлен и потому имею большую по сравнению с другими вероятность удачного завершения дела, которое начал. Для того чтобы прилежно функционировать, мой организм должен быть в нормальном рабочем состоянии. Кому принесет пользу моя меланхолия? Если хочешь, это своеобразная психологическая установка: достичь цели любыми средствами, наиболее рациональным способом. У меня просто нет времени пребывать в невменяемом состоянии… Доступно?

– Доступно, – согласился Тэд и поинтересовался: – Это что – дзен? Особая форма аутотренинга?

– Можешь считать это дзеном. – Я равнодушно пожал плечами. – А вообще это моя жизненная позиция. Если есть хоть один маленький шанс достичь цели, надо отбросить в сторону все эмоции и личные слабости, сосредоточиться и разрабатывать этот шанс, пока не придешь к конечному результату. Это принцип спецназа.

– Да, это серьезно, – заключил англичанин. – Если цель – убивать, вы, с этим вашим дзеном, становитесь опаснее любого хищника. Этакие роботы-убийцы с заложенной программой на уничтожение.

– Ну, брось, – я недовольно поморщился. – Основная задача моей профессии – это сохранение и спасение чьих-то жизней. Порой даже ценой собственной. А то, что я убил этих троих, – так это мое частное дело, не надо путать с профессиональной ориентацией. Если бы я их пожалел, они наверняка укокошили бы нас – это «летучие призраки». – Сделав такое сообщение, я каменным взором уставился вперед, чтобы не встретиться с напарником взглядом. Я безбожно врал потому, что ни о каких «летучих призраках» никогда не слышал.

– О! – удивился Тэд. – Это особый класс преступников?

– Это секта маньяков-убийц, – на ходу сочинил я. – Они грабят на шоссе и убивают, а потом по-всякому надругиваются над телами…

– Да, это ужасно, – тихо пробормотал британец и после некоторой паузы резюмировал: – Итак, ради спасения своей жены ты отринул в сторону эмоции, пренебрег собственной безопасностью, между делом убил троих маньяков, которые могли помешать тебе в достижении цели. Так?

– Да, именно так, – согласился я. – Я встану один против полка, если буду уверен, что после того, как меня нашпигуют пулями, моя жена, живая и невредимая, вернется домой.

– Крррутто! – уважительно протянул Тэд и, включив на пять секунд верхний свет, пробежался взглядом по страничкам своего блокнота. – О-е! Кррутто! – подтвердил он и, выключив свет, потрепал меня по плечу. – Это «мощщща»? Да?

– Это норма, – отмахнулся я от него. – Так и должно быть. Чего ради брызгать слюнями, если беда уже произошла? Надо бросить все силы на ликвидацию последствий. И хватит об этом. Кстати, давай-ка поменяемся. Теперь твоя очередь рулить, хватит сачковать.

– Но скоро кемпинг, – возразил Тэд. – По карте сорок километров до кемпинга! Там мы сможем отдохнуть в нормальных постелях…

– Какой, к черту, кемпинг! Какие постели! – Я раздраженно хмыкнул и покачал головой. – У тебя старый атлас. В лучшем случае там будет захудалая гостиница без воды, но с тараканами и клопами, в которой до утра пьяные хачики будут гоняться за малолетними шалавами, а у нашей тачки открутят колеса и снимут лобовое стекло, если вообще не упрут всю целиком. Ха – кемпинг! Давай пересаживайся. – Я остановил машину и выбрался из салона, приглашающим жестом указав англичанину на водительское место. – Сит даун плиз, май дарлинг… Давай, давай, братан.

– Праттан… О-е, – задумчиво пробормотал Тэд, перебираясь за руль, и поинтересовался с нотками сожаления в голосе: – Будем вояжировать без ночного отдыха, так?

– Непременно, – подтвердил я. – Отдыхать будем на том свете.

Глава 4

Я не врал Тэду, когда утверждал, что ориентируюсь на территории Чечни, как в собственном сортире – изрядно загаженном, но до боли знакомом. За последние полтора года я изучил эту многострадальную землю как свои пять пальцев, и если по каким-то от меня не зависящим причинам не побывал в том или ином населенном пункте, то уж вдоволь налюбовался на его достопримечательности через бинокль или иную оптику, снабженную сеткой прицела.

Да, не врал… Вот и это местечко мне хорошо знакомо: осенью прошлого года мы пять дней пасли тут «лицедеев». Это такие… Ну, в общем, не знаю, как они именуются в официальном контексте, но то, что это крайне сволочные особи, – факт.

Среди воюющих «духов» есть отпрыски, похожие на славян или принадлежащие к тому аморфному типу, который встречается практически среди всех этнических групп. Этакие физиономы-космополиты, хрен поймешь, какой они нации. Среди воюющих есть также и натуральные славяне: наемники, решившие подмолотить «капусты», или просто родившиеся в Чечне ассимилированные русаки. Вот из таких типов формируются группы «лицедеев», которые в зоне боевых действий под видом наших федералов занимаются беспределом и тем самым всячески дискредитируют образ российского воина. Я не знаю, плановая это политика так называемого правительства «свободной Ичкерии» или частная инициатива некоторых полевых командиров, но «лицедеи» вытворяют такие штуки, за которые не то что гордый горец, а любой нормальный человек готов порвать их на куски. Они, например, могут группой в пять-шесть голов завалить в какое-нибудь село на договорной территории и устроить там показательные выступления в стиле СС: ограбить, поджечь, пристрелить попавшихся под руку детей и стариков, угнать скот или отодрать во всех ракурсах какую-нибудь молодую чеченку прямо посреди улицы. Поскольку эти ребята одеваются в военную форму и на вид вылитые славяне, население делает соответствующие выводы. Ряды приверженцев газавата после таких выступлений, как правило, стабильно пополняются. А расположенная порой неподалеку застава федералов, будучи ни сном ни духом, может заполучить в ночь после выступления незапланированный минометный обстрел, парочку снайперов в «зеленку» или радиоуправляемый фугас во время утренней ходки хлебовоза с авторазливочной станции. В общем, очень плохие эти «лицедеи», самые натуральные оборотни.

Естественно, мы всячески с ними боремся. Если по агентурным каналам стало известно, что в таком-то районе их заметили, там тотчас же начинаются активные телодвижения всех имеющихся спецслужб и подразделений. Отловить «лицедеев» – это не просто боевая задача. Это возможность опозорить и опустить пославшего их на задание полевого командира и поставить под угрозу его жизнь – в общем, акция политического характера. Если кто-то из данного контингента попадет в лапы наших спецслужб, то спустя всего лишь полчаса будет давать совершенно правдивые показания – можете мне поверить. «Лицедеи» прекрасно осознают это и потому в случае возникновения угрозы пленения дерутся отчаянно. Ну а если все же поймали такого, да не повредили телесно, нужно моментально, пока не очухался, намертво закрепить его конечности и раздеть догола. Был случай, у одного такого подонка в плавках оказалась зашита капсула с ядом: он, пока трясся в трюме бэтээра по дороге на «фильтр», связанный по рукам и ногам, умудрился стянуть их, отпробовал яда и благополучно отдал концы. Они поступают так почти всегда и в этом совершенно правы. Потому что после того, как в подвале «фильтра» или на том же ВПУ «лицедею» вкатят пентональчика, он наговорит кучу гадостей, и жизнь его будет очень недолгой и совершенно безрадостной.

Полевой командир, пославший «лицедея» на лихое дело, резко откажется от него. Ни один «чех» не возьмет на себя грех преступления против собственного народа. При этом он проникновенно взденет к небу глаза и горячо поклянется Аллахом, и все ему поверят, так как не может истинный мусульманин порочить великое имя своего покровителя. Мы, естественно, клали прибор на подобные клятвы, потому что твердо знаем: у волков свои законы, отличные от людских, и они могут запросто беспредельничать над собственным народом, чтобы в его темных душах неугасимо пылала страшная ненависть к русакам-монстрам во благо всеобщего газавата.

Доказать принадлежность оборотня к тому или иному отряду практически невозможно – по крайней мере, до сих пор это никому не удавалось. Если отбросить в сторону политическую сторону вопроса, то доказывать ничего и не надо: любой «чех», независимо от взглядов, узнав, что пойманный тип является «лицедеем», не оставит насильника-мародера в живых. Поэтому гаденыша крайне трудно взять в плен и еще труднее доставить куда надо живым.

В тот раз мы получили задачу во что бы то ни стало найти «лицедеев» в этом селе – наши лихие прогнозисты высчитали едва ли не со стопроцентной гарантией, что они должны там в ближайшее время появиться. Работа у них такая – высчитывать и давать ЦУ. А наше дело маленькое – сказано пасти, значит, будем.

Если кто-то представляет себе, что засада – это романтичное и таинственное мероприятие, он здорово заблуждается. Отслеживать появление в установленном месте интересующего тебя гипотетического объекта крайне нудное и неблагодарное дело. Нужно затаиться неподалеку от предполагаемого места появления таким образом, чтобы тебя никто не видел и не слышал, а самому все пеленговать и ничего не упустить. Это очень скучно, трудно и требует немалой сноровки и опыта, а самое главное – безграничного терпения. Можно караулить объект бесконечно долго, и достаточно одного неловкого движения, чтобы операция была провалена.

Я проторчал со своими бойцами в лесу возле этого села пятеро суток, ни разу не нарисовался, изучил визуально каждый чеченский дом и уже собирался уматывать восвояси – решил, что аналитики надули нас в очередной раз. Нет, не по злому умыслу, а просто так – по причине некачественного расчета и из-за недооценки обстановки.

Предпосылок для внезапного появления «лицедеев» в этом укромном местечке не было – я был уверен в этом на 100%. Здесь никого не обидели – село никто не зачищал, потому что отсюда по федералам ни разу не работали. По существующему соглашению между администрацией и командованием группировки в селе имелся отряд самообороны в тридцать стволов – то ли бывшие «духи», которым надоело воевать, то ли черт знает кто вообще, но официально все было тип-топ. Так что, появись здесь «лицедеи», им моментом надрали бы задницу. И еще – здешний лес, как и большинство прилегающих к селам насаждений, напичкан минами, поставленными на всякий случай. Так что прогуляться по его кривым тропинкам рискнет далеко не каждый местный житель – что уж говорить о чужаках.

На рассвете шестого с начала наблюдения дня в противоположной нашей лежке стороне села рванули две мины. Я дремал, привязавшись к стволу дуба, и потому не сразу отреагировал на характерный свист, предшествующий разрывам, а когда раскрыл глаза и пошарил биноклем по местности, то обнаружил лишь черные клубы дыма, сосредоточенные в двух местах на небольшом удалении друг от друга – метрах в семидесяти от крайнего дома на северо-западной оконечности села. Спустя сорок секунд свист раздался вновь, и опять рвануло дуплетом в том же месте. Откуда-то из глубины леса заработали минометы – огонь велся точно, можно сказать, филигранно и управлялся, по всей видимости, хорошим корректировщиком. Задача обработки заключалась, скорее всего, в том, чтобы попугать сельчан – мины ложились с семидесятиметровым недолетом по вымеренной, как по циркулю, окружности. Мгновенно прикинув в уме расположение наших застав, я сделал вывод, что это балуются какие-то «леваки» – наших в той стороне не было и быть не могло.

– Интересное кино, – буркнул я, отвязываясь и кубарем скатываясь на землю. Быстренько собрав в кучу своих пацанов, я поставил им задачи и велел аккуратно рассредоточиться вдоль опушки, чтобы вести наблюдение за подступами к селу.

Между тем в его противоположной стороне возникла хаотичная стрельба и какая-то незапланированная активность. Тихонько вскарабкавшись на небольшой пригорок, я обозрел через бинокль диспозицию и с удивлением обнаружил, что часть отряда самообороны (те, что дежурили на окраине) с кем-то завязала бой. Люди с оружием выбегали из жилищ и, хоронясь за строениями, мчались к окраине, занимая позиции в домах, расположенных по периметру северо-западной оконечности села. С той стороны кто-то неприцельно долбил по крышам длинными пулеметными очередями – я насчитал пять огневых точек.

– Ну, дела! – Я озадаченно почесал череп под косынкой, развернулся вправо, чтобы поделиться своими соображениями с торчавшим неподалеку Парамоном, и замер… Неподалеку от моего крайнего правого бойца – буквально в тридцати метрах – из леса вышла группа численностью в шесть человек и торопливо направилась к селу. Сердце мое подпрыгнуло и забилось в боевом режиме. Вот оно!

– «Лицедеи»! – задушевно всхлипнул Парамон, залегший справа от меня, под пригорком. – Бля буду, «лицедеи»!

– Вижу, не слепой! – так же тихо отпарировал я и, повернув голову влево, приказал: – Разобрали цели по расчету, как идут. – Затем продублировал команду вправо. В принципе можно было этого не делать, пацаны притерлись друг к другу, каждый досконально знает – что и как. Их шестеро, а нас – восемь. Значит, мой правофланговый взял на мушку последнего в их колонне, второй номер – предпоследнего, и так далее, а я и сидящий на левом фланге сержант Леший – на подхвате, на случай, если кто-то вдруг обмишурится. Пока они идут колонной, каждый из моих бойцов внимательно изучает своего подопечного, чтобы хорошенько запомнить по ряду признаков и не спутать, если они сочтут нужным скучиться. Вот так. Теперь мне остается только придумать, что с ними делать. То, что они не наши, – это не ходи к гадалке. Все славяне, но это не оправдание. В новых «комках», в кепчонках, на ногах – берцы. Наши носят косынки и разномастный потрепанный камуфляж, а на ногах – кроссовки или кеды. Когда ползаешь на брюхе по горам да лесам, форма очень быстро ветшает, кепки нужны при нашей работе, как корове седло, а попробуй посиди в берцах три-четыре дня подряд – ноги моментально сопреют. Далее – они вышли из заминированного леса, в который даже местные жители предпочитают не соваться, – значит, у них есть хороший проводник. Мы, например, полдня перемещались здесь приставными шажками, когда оборудовали лежки, и в процессе этого мероприятия сняли четыре мины «ПОМЗ 2М», три эргэдэшных растяжки и один «сюрприз». Так шустро наши здесь перемещаться не могут. Значит, это оборотни…

Я тяжело вздохнул и наморщил лоб. Чего же с ними делать? Лучше, разумеется, прямо сейчас пристрелить на месте – меньше мороки и надежнее в плане собственной безопасности. Однако задача сформулирована однозначно ясно – притащить живьем хотя бы одного «лицедея». А если, положим, четверых совсем завалить, а двоих только слегка ранить, они все равно успеют покончить с собой, пока к ним подскочат мои пацаны. Поэтому придется тащиться за этими уродами в село и сильно рисковать своей задницей, выжидая момент, пока кто-нибудь из них не подставит свой славянский череп под хорошо рассчитанный удар. И что совсем нехорошо – они, по моему разумению, будут работать довольно спешно и с оглядкой. Прикрытие с той стороны не сможет удерживать отряд самообороны сколь угодно долго. Значит, шансов совсем мало…

Между тем колонна подонков проскочила мимо нас к селу так близко, что я в деталях сумел рассмотреть каждую физиономию и едва сдержался, чтобы не дать своим пацанам команду тотчас же их атаковать. Однако бандиты немного лопухнулись – я бы, к примеру, минимум полчаса обозревал окрестности, прежде чем вывалиться из леса на открытое пространство. Каждый кустик, каждый холмик обследовал бы досконально…

Дождавшись, когда «лицедеи» зарулили за первый дом с краю, я вскочил и во всю прыть ломанулся вперед, от души пожелав, чтобы в высокой траве не оказалось забытых кем-то растяжек.

От опушки до окраины села было что-то около трехсот метров: я успел пробежать почти две трети этого расстояния, прежде чем из-за угла здания показалась башка впереди идущего оборотня.

Ничком рухнув в траву, я отдышался, поднял голову и глянул назад. Порядок! Моя команда бегает не хуже командира и не путается друг у друга в секторах.

«Лицедеи» направлялись к следующей усадьбе – теперь их было четверо. Ну вот, началось. Сделав знак своим пацанам, я некоторое время наблюдал, как они перемещаются по одному с каждого фланга к первой усадьбе, и одновременно следил, как бандиты по очереди заходят в калитку второго двора. Спустя несколько секунд последняя спина в «камыше» захлопнула за собой калитку, и почти одновременно в первом дворе раздался истошный женский визг, сопровождаемый короткой автоматной очередью.

Моментально отмахав оставшуюся сотню метров, я показал своим орлятам позиции и прилип к щели в заборе, огораживающем первую усадьбу.

На ступеньках крыльца лежал скрючившись пацан-чеченец, хватая ртом воздух и исходя кровью. Рядом валялось старое охотничье ружье с длинным стволом. Один «лицедей» таскал за волосы пожилую толстую чеченку, выдирая у нее из ушей серьги. Женщина тихо визжала и вяло сопротивлялась – видимо, обдирала успел ее пару раз крепко пнуть. Второй «лицедей» не просматривался, но из дома доносились глухие удары и ругань.

Кивнув двум находившимся рядом бойцам, я резво вломился в калитку и с ходу пару раз стрельнул из своего ствола в «лицедея», таскавшего бабку: он, скотина, на удивление быстро отреагировал – выпустил бабкины волосы и мгновенно вскинул автомат, направляя ствол в мою сторону.

Пока незадачливый обирала падал на утоптанную землю, оба моих бойца ввалились в дом – один через дверь, аккуратно и тихо, а второй, как полагается, через окно, с шумом и звоном разбитого стекла. В доме четыре раза пальнуло и стихло. Заскочив в дом, я быстро сориентировался – второй «лицедей» валялся в углу с наполовину снесенным черепом, а чуть поодаль на диване сидели двое окровавленных стариков и оторопело таращились на дело рук моих бойцов.