Текст книги "Привычка убивать"

– Ну зачем же так? – засмущался Март. – По очереди бы спали – ничего страшного…

– Перебьется, – заявил второй коммерсант и счел нужным пояснить с ленивым возмущением: – Крыса тыловая! Пока мы там в горах кишки на камни наматывали, они тут жировали. Ша! Теперь наш черед. Давай, братуха, устраивайся и ползи к нам – отметим встречу, – и потянул откуда-то из-за «шконки» увесистую сумку с ароматом копченостей, в которой явственно что-то булькнуло…

Вот таким образом Март впервые соприкоснулся с таким понятием, как «корпоративная принадлежность», несколько скособоченным ввиду специфических условий существования в СИЗО. Ветераны-коммерсанты долго сидеть в камере не пожелали: собратья по «цеху» приняли все меры, чтобы как можно быстрее вытащить их на волю.

– Не боись – мы за тебя словечко замолвим, – пообещали они Марту на прощание. – Ты кругом прав, статья липовая – ежу понятно. Держись…

Вопреки ожиданиям, Марта действительно вскоре выпустили. Коммерсанты сдержали свое слово: подключили к делу освобождения бывшего разведчика «Афганвет» и все общественные организации, так или иначе связанные с афганской войной.

«Он умирал в горах Афгана, а в это время его квартиру занял толстомордый буржуйский сынок. Он приехал домой, а во дворе родного дома его хотели убить осатаневшие от безделья дружки буржуйского сынка. Но ветеран-орденоносец не захотел умирать на родной земле. Не для того он обманул смерть на суровой чужбине. Он вспомнил все, чему его научила война, и принял неравный бой. И в результате угодил на нары…»

Март только криво ухмылялся, читая в трех газетах одну и ту же статью, не отличавшуюся изысканностью стиля, но вполне слезливую, чтобы пронять до самой задницы заскорузлую душу обывателя. Статья сильно искажала факты. Март никогда не был орденоносцем. А бия во дворе раскачанных дружков портфельного сынка, он даже не подумал о том, чтобы применить то, чему его научила война. На войне, столкнувшись внезапно нос к носу с отделением «духов», разведчик угостил бы их парой гранат, а потом в упор расстрелял бы из автомата. А тут получилось совсем не так: повалявшись недельку в больнице, портфельный сынок и его дружки целы и невредимы пошли себе опять качаться в подвал. Какой же это бой? Так, дружеская трепка, не более. Однако крыть было нечем: на дворе висел 1989 год, вовсю свирепствовала перестройка и так называемая гласность.

– А что – можно пойти квартиру истребовать обратно? – наивно поинтересовался Март у благодетелей. Коммерсанты – звали их Саша и Жора – приютили его в подсобке бара «Абордаж», владельцами которого они являлись, и наградили должностью вечернего вышибалы.

– Про квартиру забудь, – грустно сказал Жора – старший в паре. – Это ж только в газетах – гласность. А на деле все как было, так и осталось, миром заправляет номенклатура. Этот козел согласился забрать заявление только при условии, что ты больше никогда не вспомнишь про свою квартиру. Дернешься – по новой накатают и опять упекут. Так что думай сам: на воле без хаты или опять в камеру, и черт знает, чем эта твоя тяжба кончится. А вообще, радоваться должен, что «афганцем» оказался да нас встретил. Если б не это, парился бы по полной…

Вот так получилось. Март шибко горевать не стал: угол имелся, работа не пыльная, местами даже интересная, платят коммерсанты вполне прилично, и дев кабацких ежевечерне – невпроворот. После закрытия бара у черного входа новоявленного расфранченного вышибалу (Март всегда одевался с иголочки, носил ослепительно белые рубашки и стильные галстуки) ожидала кучка «неснятых» возбужденных поклонниц, желавших отпробовать плотской любви с высоким стройным мачо.

С одной из таких любительниц приключений у Марта получился маленький роман с далеко идущими последствиями. «Абордаж» в числе заведений высшей категории, увы, не значился – так себе, кабачок средней руки для простой публики, не отягощенной солидным капиталом и излишним весом в обществе. И девы, которые посещали сие достославное прибежище греха, сами понимаете, относились к категории повышенной доступности – «центровыми» «шкурами» здесь и не пахло, они тусовались в более приличных местах. А тут вдруг однажды, тихим октябрьским вечерком, ближе к полуночи, подкатывает к парадному входу «Абордажа» кроваво-красный новенький «Шевроле». А на дворе, напомню, завис 1989 год, наша публика пока не избалована повсеместным засильем «шестисотых», «кабанов», широких джипов и серебристых «Лексусов». Из тачки выплывает примадонна без верхней одежды, в большом количестве драгметаллов и таком прикиде, будто она пять минут назад разругалась со своим кутюрье и уто€пала с подиума «Базара», забыв переодеться, в расстроенных чувствах. Выбирает примадонна столик где-то в уголке, сидит полчаса, употребляет не торопясь неразбавленный «Чивас Ригал» с засахаренным лимоном (в запасах «Абордажа» всегда имелись неплохие напитки для своих и особо важных) и глазеет на окружающих, нервно покуривая длинную сигаретку. А через некоторое время, употребив подряд три по пятьдесят и вполне пресытившись видом глазеющего на нее плебса, вдруг выруливает в холл и с ходу заявляет скучающему на входе Марту:

– Алло, малыш! Я не нашла здесь никого симпатичнее тебя. Пошли, я хочу тебя прямо сейчас, – и, схватив за руку, тянет парня на улицу.

– Я на улице не совокупляюсь, – растерянно пробормотал обалдевший от столь бесцеремонного обращения мачо. – Не так воспитан.

– А у меня тачка, – примадонна явно не собиралась отступать. – Водилу выгоним – и вперед. Пошли, малыш, не упрямься!

– Я тебе не малыш, – резонно заметил Март – примадонне едва ли перевалило за двадцать пять. – И вообще – лучше отпусти, а то…

– А то что? – хитро прищурилась примадонна, не желая отпускать захват. – Кричать будешь? «Насилуют!!!», да? Меня, кстати, Нинель звать. А тебя? А может, тебе заплатить? Может, ты из таких, которые…

– Отвали, плохая женщина, – насупился Март, неуловимым борцовским движением освобождаясь от захвата и отступая назад. – Я не шлюха, за ЭТО денег не беру. А тебя никто не учил, как нужно заводить знакомства? Если нет, я тебе тонко намекаю: хватать за руку первого попавшегося мужика и тащить его в машину – это не совсем то, что нужно делать в таких ситуациях. В лучшем случае тебя не поймут, а в худшем…

– Ой-е-е, какие мы правильные! – презрительно наморщила носик Нинель. – Ой, какой тяжелый случай! Ну, тут одно из двух. Ты прекрасно знаешь, что я подружка Черного, и просто боишься. Как же – а вдруг Черный узнает? Кастрирует ведь! Так? Или еще проще – ты полный импотент или педик. Ну какой мужик откажется от такой лапочки? Мррр? – Тут барышня грациозно изогнулась и этак простецки похлопала себя по попке.

Кто такой Черный, Март понятия не имел, но вредная особа попала в точку. Уела мужиковское самолюбие со всех сторон. Ну представьте себя на месте молодого диверсанта, которого обозвали ни за что ни про что трусом, импотентом и педерастом одновременно? Да и хороша собой была эта Нинель до умопомрачения – новоиспеченному кабацкому вышибале с такими красотками пока общаться не приходилось.

– Посмотри здесь, я отлучусь ненадолго, – ровным голосом распорядился Март, адресуясь к весьма своевременно вернувшемуся из сортира помощнику – кряжистому борцу Сене. И, ухватив Нинель за руку, без лишних слов потащил в свою подсобку.

Ой, что было в подсобке!

– Ай! – Вот междометие, которое многократно исторгалось из разверстых губ Нинель в последующие пятнадцать минут – на большее ее не хватило.

Однако не буду живописать в деталях подсобное действо – если вам исполнилось 18, посмотрите какой-нибудь нелегкий порнофильм с негритосами, и вы получите приблизительное представление о событиях этих пятнадцати минут. А вкратце было вот что: Март с ходу подверг легкомысленную примадонну суровому интиму и обрек ее восхитительную плоть на жестокие ласки, никоим образом не соответствующие его обычному обращению с прекрасным полом. И безо всякой, прошу заметить, контрацепции.

– Вот тебе! Вот тебе! Вот тебе! – мстительно прорычал мужественный воин, заканчивая процесс тремя мощными толчками и наполняя нутро девы своей животворящей субстанцией. Натянул штаны и сел на стул, с интересом наблюдая за девой. Полагал воин суровый, что дева зальется слезами от полученного унижения и, плача, убежит, обзывая его всякими нехорошими словами. Но ошибался воин – он хоть и суровый был, но еще молодой, профанистый во многих житейских мелочах.

– Ты просто прелесть! – лучезарно улыбнулась дева – вопреки ожиданию, мероприятие ей понравилось до чрезвычайности. – Когда заканчиваешь работу?

– В двадцать четыре ноль-ноль, – машинально ответил Март, мельком глянув на часы. – Через десять минут. А что?

– Я тебя жду в машине, – распорядилась Нинель, деловито припудривая личико. – Как закончишь, выходи. Повезу в приличное место, покормлю ужином, потом поедем ко мне. Смотри, не задерживайся, – и упорхнула из подсобки.

– Мазохистка? – обескураженно пробормотал незадачливый надругатель, выходя в холл. – «Повезу в приличное место»! А вот возьму и не выйду…

Через десять минут после закрытия бара Март – надушенный и хорошо причесанный, в новенькой хрустящей «косухе» – неспешно спустился со ступенек главного парадного входа и сел на заднее сиденье «Шевроле», проигнорировав возмущенный ропот троих стандартных искательниц приключений, которые выжидали неподалеку, когда стройный мачо обратит на них свой взыскательный взор. Сегодня мачо было не до них – любопытство одолевало. Борец Сеня успел сообщить Марту, что Черный – это тутошний бензиновый король и связываться с ним ни в коем случае не стоит. Головенку, мол, оторвут – «мама» сказать не успеешь.

– Черный, говоришь? – небрежно бросил Март, захлопывая дверь и пытаясь рассмотреть в подсвеченном огоньками панели полумраке салона физиономию водителя, массивные очертания которого наводили на самые противоречивые мысли.

– Ага, Черный, – воркующим шепотом подтвердила Нинель, обдавая щеку Марта жарким дыханием. – Но ты не бойся – я с тобой. А Сеня свой парень, – она кивнула в сторону водителя. – Он никому не скажет. Поехали, Сеня, – что-то я проголодалась…

Далеко, однако, ехать не пришлось. Едва вырулили со стоянки и завернули на трассу, как откуда ни возьмись – словно в хорошем боевике – выскочили две черные «Волги» и со скрежетом притормозили впереди, преграждая дорогу.

Нинель тихо ойкнула и схватила кавалера за руку. «Свой» Сеня резко сбавил скорость и деловито поинтересовался, не поворачивая головы:

– Бегаешь быстро?

– Не понял?! – удивился Март. – А что, собственно…

– Это парни хозяина – Черного, – нервно пояснил Сеня. – Открывай дверь и сваливай отсюда! Чего сидишь, олух? Не понимаешь, что сейчас с тобой сделают?! Давай вали – еще успеешь! Они не станут гоняться за тобой по пустырю – тяжелые. Ну?!

– Не нукай, не запряг, – негромко ответил Март, начиная потихоньку разминать мышцы и дышать по системе – бежать он не мог, дама рядом была. Джентльмен в присутствии дамы не имеет права покидать поле битвы, это просто несолидно.

– Ну и дурак, – сожалеюще резюмировал Сеня и, адресуясь к даме, попенял ей: – Ну, Нинка, подставила ты парня! Не думаю, что Черный поверит, если я скажу, что это мой шуряк из Одинцова. Да и проверить нетрудно…

– Я не хотела, – плаксиво проблеяла Нинель, отпуская руку Марта и забиваясь в угол – светская дама мгновенно куда-то улетучилась и уступила место перепуганной до смерти девчонке. – Ты же говорил, что «хвоста» нету! Говорил?

– А и не было, – Сеня развел руками. – Наверно, у «Абордажа» выследили. Ей-богу, не хотел я туда ехать – душа не лежала! Слышь, парень, может, пока не поздно… Хотя нет – уже поздно.

Действительно, сзади неслышно подкатила еще одна машина, остановилась в двух метрах, слепя фарами, из нее неспешно выбрался какой-то субъект, сверх надобности хлобыстнул дверью и, приблизившись к «Шевроле», сердито скомандовал:

– Свет!

Сеня послушно зажег свет в салоне и проявил инициативу: опустил переднее стекло справа.

– Ага! – Субъект просунул голову в окно и несколько секунд немигающим взором сканировал персону незадачливого ухажера своей любушки. Март от удивления разинул рот: показалось – Розенбаум! Ну просто копия. Лысый, с усами, правильный продолговатый череп. Хорошенько рассмотрев субъекта, Март закрыл рот и криво ухмыльнулся: да, показалось. Розенбаум – крепкий здоровый мужик, а этот – просто сильно засушенная копия. Или если Розенбаум, то после длительной тяжелой болезни, сразу с госпитальной койки – сильно постаревший, похудевший и вообще, поношенный какой-то, скукожившийся.

– Болел, что ли? – не к месту поинтересовался Март и вдруг прыснул нездоровым дребезжащим смешком.

– Е…лся от страха, – сделал вывод субъект и, ткнув пальцем в глубь салона, распорядился: – Шалава – ко мне в машину. Бегом! Ты, козлик, выходи сюда. Сеня – это, случаем, не твой шурин из Одинцова?

– Гхм-кхм… – неопределенно промямлил внезапно покрасневший Сеня, Нинель послушно выскочила из «Шевроле» и усеменила к светящей сзади фарами машине, а Март, как и приказали, покинул салон и встал рядом с субъектом, скрестив руки на груди.

– Успел засадить? – деловито поинтересовался Черный, потыкав пальцем в сторону своей машины.

Март покаянно развел руками и застенчиво прочистил горло – что поделать, было, так было!

– Ну и как? – Черный потащил из кармана портсигар и, прикурив сигарету, с силой дунул собеседнику дымом в лицо.

– Сказка! – не стал лукавить Март – только поморщился да отступил на шаг. – Ваша дама, шевалье, – это просто чудо какое-то. Только вы не дуйте – я не курю…

– «Сказка»! – передразнил Черный, проигнорировав последнее замечание оппонента. – А то! Других не держим. Все – высший сорт. Только тут небольшая проблемка, козлик…

– Если вам так нравятся животные, лучше зовите меня орлом, – вежливо поправил Март. – Мне кажется, я больше похож на орла, нежели на козлика.

– Проблемка в том, козлик, что это моя «сказка», – лицо Черного скривилось в озабоченной гримасе. – Это мой город. Мои машины. Мои люди. Мои деньги. И «сказка» – тоже моя. Понимаешь?

– Я приношу свои извинения, – скорбно произнес Март – чувствовал себя виноватым, потому не грубил, не пытался обострять обстановку. – Обещаю, что больше не буду баловаться с вашей «сказкой».

– Ты больше ни с кем не будешь баловаться, козлик, – торжественно и печально пообещал Черный. – Потому что ты посягнул на мое имущество, а я этого никому не прощаю. Если бы прощал, то был бы нищим. Я не бандит, я предприниматель. Понял? Но за свое имущество людей на куски рву – поэтому никто не посягает. Ты понял? Все боятся.

– Я, пожалуй, пойду домой, – Март смиренно изобразил поклон. – А то вы сердитесь, мне кажется. Подвозить не надо – тут рядом.

– Ты вот что: выбирай, – Черный подскочил к оппоненту и ухватил его за рукав куртки. – Идешь к моей машине, вставляешь башку в окно сзади – там Нинка сидит, – водила стекло подымет и шею тебе защемит. Ты штаны снимешь, а я тебя по голой жопе ремнем отлупцую, – тут он свободной рукой распахнул полы элегантного пиджака и показал массивный кожаный ремень, опоясывающий худосочные чресла. – Я тебя буду лупцевать, ты будешь орать от боли и рожи корчить. Нинке наглядный урок, и тебе позор, потому как ты прелюбодеянием занимался. Ты сколько раз Нинке качнул?

– Я не считал, – признался Март. – Было так здорово, что про все забыл. Но барахтались мы довольно долго – минут пятнадцать, не меньше.

– Ну вот и я тебя буду лупцевать долго, – сообщил Черный. – Пока твоя жопа не посинеет.

– Не нравится мне это, – Март осторожно попытался освободиться – оппонент только крепче вцепился, хватка у него была как у бульдога, несмотря на кажущуюся невзрачность. – Есть другие варианты?

– Есть, обязательно есть, – торопливо закивал Черный. – Мы не уголовники, потому в попу драть тебя не будем. И сосать не будем заставлять – не наш стиль. Другие бы заставили – попробовал бы ты, допустим, у Махно бабу отбить… Нет, мы просто тебя сильно побьем. Поломаем ребра, морду поломаем в трех местах, почки опустим, ноги поломаем, руки поломаем, селезень порвем… выбирай, короче: пять минут позора или побои, от которых станешь инвалидом. Я тебе скажу так: лучше иди, башку вставляй в окно. Жопа быстро заживает – пару ночей поспишь на животе, и вся недолга…

– У вас богатый личный опыт, – надерзил Март – почуял, что близится развязка, более нет смысла придерживаться ложных приличий. – Но мне и это не нравится. Предлагаю третий вариант.

– Ну-ка, ну-ка? – Черный заинтересованно склонил голову набок. – И что это будет?

– Я просто надаю пи…дюлей вашим хлопцам и пойду ужинать, – скромно сообщил Март. – Такой вариант вас устроит?

– Во как! – удивился Черный и неожиданно согласился: – Ну, давай – посмотрим, как это у тебя получится. Эй, ну-ка, все ко мне!

«Волги», дремавшие спереди, мгновенно разродились массивными темными фигурами, которые валкой трусцой направились к «Шевроле».

«Шестеро, – быстро посчитал Март силуэты, приближающиеся в свете фар. – И действительно – тяжелые. Где Черный таких амбалов набрал? Нехорошо – если правильно возьмут в оборот, утопчут на три счета…»

– Давай, крутой, давай! – ласково ободрил Черный, юркая на переднее место и захлопывая за собой дверь. – Каратист никак?

– Вышибала, – поправил Март, страшным ударом в челюсть валя первого приблизившегося и тут же пиная в пах следующего за ним. Минус два. Нападавшие – парни удивительно здоровые, но плохо организованные – допустили непростительную тактическую ошибку: валиком двинулись к объекту атаки, на небольшом промежутке в десять метров растянулись в цепь и теперь попали под маховики Марта чуть ли не в колонну по одному.

– Кто ж вас этому научил, родимые? – возмутился Март, прыгая задницей на пологий капот «Шевроле» и лягая обеими ногами в грудь очередную жертву. Жертва утробно харкнула на выдохе, вспорхнув спиной вперед, грузно плюхнулась на бегущего сзади и не мягко уронила сотоварища на асфальт с каким-то нездоровым стуком. К визгу ударенного в пах тут же примешалось громкое мычание стукнувшегося головой и мучительный стон вспорхнувшей жертвы. Минус четыре.

– За что деньги платят? – посетовал Март, ныряя под размашистый свинг одного из оставшихся на ногах и несильно бия его ребром ладони в кадык. Схватившись за горло, здоровяк захрипел и стал медленно оседать на асфальт.

– А теперь – просто спарринг, – повеселел Март, оставшись один на один с последним оппонентом. – Ма-а-аленький такой спарринг, игрушечный!

Оппонент оказался не дурак – видимо, оценил спонтанно раскрывшиеся возможности противника. Прянув назад, он рванул «молнию» куртки и полез за пазуху, судорожно ища что-то под мышкой. Март не стал дожидаться окончания поисковых работ: длинным прыжком сократил расстояние и тщательно рассчитанным ударом ноги в голову снес бедолагу с дорожного полотна. Мало ли чего там у него? Фары светят, полумрак, хрен разберешь!

– Они что у тебя – с пушками? – поинтересовался победитель, восстанавливая дыхание и зорко наблюдая за возящимися на асфальте противниками.

– Я им эти пушки в задницы повставляю, – досадливо буркнул Черный, на всякий случай задраивая окно со своей стороны, и категорично распорядился: – Сеня – вперед! Исправляйся!

Сеня выпростался из салона и медленно пошел к Марту – судя по всему, ему страшно не хотелось конфликтовать с мачо, внезапно проявившим такие незаурядные бойцовские навыки. Однако хозяин дал команду – ослушаться нельзя.

– Я тебя не больно побью, – шепотом пообещал Март, когда водила «Шевроле» приблизился на годную для боя дистанцию, и лениво выбросил вперед здоровенный кулак, никуда конкретно не целясь. Легко уклонившись от удара, разведчик поймал вращательный момент и бросил Сеню через бедро, страхуя за руку. Водила мягко плюхнулся на асфальт, взвыл в три раза сильнее положенного – Март сымитировал добивающий удар в голову и, оставив лежать притворившегося бессознательным парня на обочине, вплотную приблизился к отдыхавшему за стеклом Черному.

– А в твоей тачке водила есть? – буднично поинтересовался победитель, кивнув на светящую в зад «Шевроле» машину.

– Есть, – нимало не смутившись, ответил Черный. – Но он слабый. Не дерется.

– Надо было сразу соглашаться с моим вариантом, – попенял Черному Март. – И не нужно было бы никого травмировать. Ты почему такой недоверчивый? Я же сказал: надаю пи…дюлей и пойду ужинать. Нужно верить людям!

– Такое видел только в кино, – признался Черный, доставая портсигар и щелкая зажигалкой – руки бензинового короля слегка дрожали. – Только ты забыл одну старую истину, парень. Бог создал людей сильными и слабыми, а Смит и Вессон уравняли их. Ты меня понял?

– Если бы ты видел, как я стреляю, то не говорил бы так, – назидательно сообщил Март и пошел прочь, присовокупив: – Покеда. Я ужинать пошел…

– Вот это ты влип, Андрюха, – озадаченно пробормотал Жора, когда на следующий день Март сообщил ему о событиях вчерашнего вечера. – Теперь жди разборок… Так, я звякну пацанам, пусть подъедут, подежурят…

До обеда в «Абордаже» заседали полтора десятка ветеранов-«афганцев», вызванных Жорой на случай планового обострения обстановки. Парни были тертые и битые, каждый стоил троих необстрелянных амбалов и готов был встать грудью за коллегу. Смущало одно обстоятельство: ни у кого из ветеранов не было оружия. Ладно, если мстители просто захотят помахать конечностями – в этом случае расклад будет вполне паритетным, с легко предсказуемым финалом. А если подъедут к бару и начнут стрелять через витрины, не выходя из тачек?

– Ментам, что ли, позвонить? – высказал свои соображения мнительный Саша, когда радио пропикало полдень. – Черный – еще тот фрукт, от него можно чего угодно ожидать.

– Обойдется, – с деланой беспечностью махнул рукой Жора – в баре сидели проверенные мастера ратного дела, шутили и потребляли пивко, как будто ничего и не случилось, видимых причин для беспокойства пока не было.

Ситуация разрешилась в 13.00. Стоявший на стойке бара антикварный телефон (упертый, по слухам, из какого-то губернского управления ВЧК еще в 1953 году папахеном Жоры) грозно выдал казенную трель. Саша взял трубку, отрывисто сказал:

– Да, – затем нахмурился и, прикрыв трубку рукой, сообщил Марту: – Тебя. Черный. Началось?

– Наверно, сидишь и ждешь, когда я приеду разборки наводить? – прозорливо поинтересовался Черный, когда Март взял трубку и представился. – Наверно, собрал взвод «афганцев» и окопы выкопал перед баром?

– И гранатометные расчеты на танкоопасных направлениях посадил, – в тон ответил Март, подивившись осведомленности собеседника. – Ты откуда все знаешь?

– Справки наводил, – охотно сообщил Черный. – Ты вчера там брякнул – мол, и стреляю не хуже, чем дерусь… Ну я и заинтересовался: что за фрукт такой? И навел. Так что – сидишь, оборону держишь? И однополчан собрал, а?

– Сижу, – признался Март. – Говорят, что от тебя можно ждать чего угодно. Вот и жду.

– За кого ты меня принимаешь, Андрюха?! – притворно обиделся Черный. – Я предприниматель, а не бандит – тебе же вчера русским языком было сказано. Ты вот что: отпусти всех своих и езжай ко мне. Дело есть.

– Ага, разогнался! – желчно буркнул Март. – Добровольная сдача в плен – суть предательство родины.

– Ты думаешь, я в обиде за Нинку? – удивился Черный. – Да у меня они меняются как перчатки – недельку покаталась на «Шевроле» – и пошла к черту, другие в очереди стоят. Просто вчера она меня бортанула: сказала, что к родственникам в Мытищи поедет, а сама шляться наладилась. Вот я и осерчал маленько. Парни мои все в норме: у двоих легкое сотрясение мозга, у одного челюсть сломана – всего-то лишь. Так что не волнуйся – никто на тебя зуб не точит.

– А что за дело? – настороженно поинтересовался Март.

– Иди ко мне начальником охраны, – с плеча рубанул Черный. – Негоже такому спецу вратарем в кабаке околачиваться!

– Меня и здесь неплохо кормят, – Март криво ухмыльнулся. – Крыша над головой есть, на жизнь хватает.

– Ага – неплохо. Полтинник в неделю, топчан в подсобке, шалавы грязные ежедневно и переперченный гриль на ужин, – Черный опять проявил незаурядную осведомленность. – А ты уже не мальчик. Скоро у тебя будет язва желудка и двенадцатиперстной кишки, ты обязательно подхватишь триппер, хламидиоз, сифилис и простатит, а через пару лет превратишься в развалину. Ты вообще как себя видишь в перспективе?

– В перспективе? – несколько растерялся Март – напористость и менторский тон собеседника сбили его с толку. – Ну, не знаю… А что меня ожидает, если я соглашусь на твое предложение?

– Вот это другой разговор, – обрадовался Черный. – Ты не торопись прощаться со своим баром. Возьми отгулы, с недельку посидишь у меня на испытательном сроке. Если покажешься, значит, будем работать. Не понравится что-то – вернешься. Ну, мне не понравится или тебе не понравится – там видно будет. Ничего не теряешь.

– Вот даже как! – Март озадаченно почесал трубкой висок. – А я думал…

– Индюк тоже думал, да в суп попал, – начальственным тоном сообщил Черный. – Ты поступаешь на работу в солидную фирму, без испытательного срока никак нельзя. Я должен к тебе приглядеться. Предварительные условия таковы: я снимаю тебе квартиру неподалеку от себя. Кормлю нормальным обедом, завтраком и ужином – я не привык питаться как попало, гурман. Плачу две тысячи рублей в месяц. Усекаешь? Две тысячи. Когда будешь не при моей персоне, тебе выделяется служебная машина. Если нормально работаешь в течение трех месяцев, квартира переходит в твою собственность. Устраивает?

– Гхм-кхм… – У Марта вдруг образовался комок в горле: условия были какими-то фантастическими, как, впрочем, и само предложение. – Слушай, Черный… Мне это… ну, с ребятами посоветоваться надо.

– Советуйся, – разрешил Черный. – Трубку не клади, я жду. И потом: запомни раз и навсегда – Чернов Владимир Николаевич. Это я. Черным меня кличут всякие убогие придурки из уголовной среды, которые привыкли на каждого человека погоняло вешать. Владимир Николаевич – запомни, пожалуйста.

– Что? – нетерпеливо спросил Жора, наблюдая за изменившимся в лице приятелем. – Чего хочет?

– Предлагает идти к нему начальником охраны, – потерянно пробормотал Март. – Вот так вот – раз, и… Владимир Николаевич, говорит… Две штуки в месяц, квартиру, машину и все такое… Черт его знает, короче.

– Бегом! – эмоционально воскликнул Жора. – Все бросай – и вперед. От таких предложений не отказываются. Бегом! Ты еще сомневаешься?

– Вы ж сами говорили – от него можно чего угодно ожидать, – Март пожал плечами. – Как-то неожиданно все. Я, право, затрудняюсь…

– От него действительно можно ожидать чего угодно, – подтвердил Саша. – Но – поверь мне на слово – от такого предложения нельзя отказываться. Ты что, всю жизнь собираешься вратарем в нашем баре торчать? А Черный – это фигура. Это будущее. Какие такие сомнения могут быть? Соглашайся, и баста.

– Значит, говорите, неделя испытательного срока? – уточнил Март, неожиданно для себя переходя на «вы», – абонент вдруг обрел неведомую ранее значимость, обусловленную скоропалительными отзывами авторитетных для бывшего разведчика людей.

– Десять дней, – прибавил Чернов. – За это время присмотримся друг к другу получше. Давай прямо сейчас езжай ко мне в офис. Да поторопись – я и так уже потратил на тебя массу времени…

На следующее утро Владимир свет Николаевич был спросонок немало удивлен, когда, выйдя из своей квартиры, обнаружил на лестничной клетке разодетого как на бал Марта, скучающе наблюдавшего в окно за телохранителями, сидевшими, как обычно, у подъезда в двух «Волгах». В доме ютилась администрация города и прочие важные чиновники, в вестибюле сидел круглосуточный милицейский пост, посторонних к жильцам пускали только после предварительного запроса по интеркому.

– А… а ты как тут? – сонно зевая, выразил вялое недоумение Чернов.

– А по пожарной лестнице, через чердак, – в тон ответствовал Март. – Вы убиты, Владимир Николаевич. Милиция тремя этажами ниже, охрана ваша на улице – враг успел допросить вас в режиме «Б», расчленить на мельчайшие кусочки и спустить в мусоропровод. Нехорошо! Охрана объекта должна осуществляться непрерывно, целенаправленно и активно. Ну, по крайней мере, за полчаса до выхода объекта из хорошо защищенного помещения.

– Ннн-да, красавчик, – отметил Чернов, оглядев Марта со всех сторон и покачивая головой. – Ну прямо главный администратор «Метрополя» – ни дать ни взять… Куда там моим мешкам! И в голову не придет, что ТАКОЕ может драться и стрелять, как целый взвод… А что ты там говорил об охранных навыках?

– Неоднократно возил генералов и представителей администрации, – отрапортовал Март. – За пять лет, что возил, завалили только двоих. Но в тот раз мы «духам» тоже вломили по первое число – мало не показалось.

– Неплохая статистика, – озадаченно заметил Чернов, спускаясь по широкой мраморной лестнице. – Двоих, говоришь… Ннн-да… Неплохо. Мне бы еще парочку таких вот – чтобы тройка была. Тогда бы я был вообще спокоен.

– Не надо вам таких, – опроверг Март, следуя на три ступени ниже хозяина. – Я, конечно, не в курсе теперешних тонкостей, но, если следовать моему военному опыту, вам нужно вот что: две совершенно одинаковые машины – чтобы вообще ничем не отличались друг от друга. А лучше – три. И садиться каждый раз в другую машину, чтобы враг определенно не знал, где вы в настоящий момент располагаетесь. На трассе пару раз обогнали друг друга – уже заминка, нет уверенности, что объект там, где нужно. В охрану набрать людей, внешне похожих на вас, побрить, всем отпустить усы, надевать те же костюмы, что носите вы, двигаться в той же манере, такой же походкой. Желательно, чтобы все – и вы, разумеется – носили одинаковые черные очки. Очки в массе обезличивают персону, скрывают глаза – один из основных признаков индивидуальности…

– Ну наговорил! – возмутился Чернов, кивая в вестибюле дежурным ментам, с изумлением воззрившимся на Марта. – Чтоб я катался на такой же тачке, как и моя охрана? Ходил в таком же костюме? Да ты что, малыш, – совсем? Нет, я понимаю – если, скажем, условия повышенной опасности, война там или еще что… Но у нас пока все нормально. Так что оставим пока все как есть – не взыщи…

Испытательный срок Март выдержал без проблем. Доставшиеся ему под начало «мешочки», несмотря на страшную нелюбовь к дисциплине, распоряжения новоявленного начальника охраны (ранее они прекрасно обходились без такового – хозяин сам командовал, когда нужно) нехотя выполняли. Слишком свежи были печальные воспоминания о битве на дороге, не сошли еще ссадины и синяки на телах молодецких. Однако полноценных секьюрити из них вылепить никак не получалось: не бывавшие в армии спортсмены никак не могли взять в толк, чего от них хочет настырный начальник и зачем тратить драгоценное личное время на отработку взаимодействия в нештатных ситуациях.