Текст книги "Как Ельцин стал президентом. Записки первого помощника"

Борис Николаевич поехал домой со своими доверенными липами, которые работали с ним в прошлую избирательную кампанию, а я остался получать вещи. Когда привез их к нему домой, застал Ельцина за обсуждением событий первомайской демонстрации. В Испании мы видели только обрывки телепередач. У самих испанцев создалось впечатление, что Горбачева освистали и он покинул трибуну Мавзолея. Это их страшно раздосадовало. Когда Ельцину задавали вопрос: «Как Вы считаете, какой будет демонстрация?» – он отвечал: «Демонстрация будет необычная, совершенно не похожая на те, которые были прежде». Теперь испанцы признали его правоту. Они уже стали понимать: критика Горбачева – не только мнение Ельцина. Сам народ высказывает недовольство позицией правительства. Испанцы даже говорили: «Оказывается, мы больше любим Горбачева, чем люди у вас в стране». То же самое говорили и в Англии: «Тэтчер и Горбачев похожи тем, что их любят больше за рубежом, чем в своих странах».

Мой шеф – «везунчик»

Информация о «воздушных приключениях» Б.Н. Ельцина в Испании молниеносно разлетелась по стране. Причем с каждым днем к ней что-то добавлялось: сначала, оказывается, не выпустилось в самолете шасси, затем отказал двигатель и в конце концов – заклинило рули, закрылки и элероны. Но самое удивительное было потом. Одна ленинградская газета дала сенсационное сообщение, что-де авария с самолетом, в котором находился Б. Н. Ельцин – дело рук КГБ. Дескать, гэбисты, пробравшиеся в Испанию, с помощью мощного электромагнитного излучателя нейтрализовали бортовую энергосистему…

Не получив никакой информации от самого Ельцина, в надежде раздобыть «горяченький» материал о наших приключениях в Испании шли ко мне журналисты.

Ну что я им мог сказать нового? Все вроде бы ясно: из-за грозовой обстановки вышло из строя бортовое электропитание, что, к несчастью, случается на всех авиалиниях мира. Однако журналистам требовалась сенсация, хоть убей! Я заметил: получившая свободу и упоенная ею наша пресса во всем ищет неординарный подтекст. В любом ржавом ведре она видит второе дно, чью-то злонамеренность, и мне кажется, что именно наши средства массовой информации в какой-то мере (пусть и невольно) накликали путч. Изо дня в день газеты на все лады «обсасывали» многочисленные «сценарии» переворота, и было бы действительно сенсацией, если бы переворот в конце концов не вызрел в реальности. (Печатное слово обладает необъяснимой магией…)

Нечто подобное получилось и с «сенсационной» аварией. По существу, никакой аварии, в строгом смысле слова, не было. Да, бортовое электропитание отключилось, да, посадка была сложной и очень рискованной, но ведь самолет все же посадили, и никто, к счастью, не пострадал. Я тогда журналистам заявил, что поскольку у меня нет абсолютно никаких фактов в пользу версии о покушении, то и говорить тут не о чем. И все же еще, наверное, год эта тема была живым предметом для обсуждения. Пока наконец «не сработала» какая-то необъяснимая предопределенность, о тайном смысле которой мы можем только гадать…

Еще когда мы ездили в Милан на презентацию «Исповеди на заданную тему», стало известно, что Ельцину присуждена премия «Капри» – за лучшую книгу года. Мы были в Италии в марте, а на июль итальянцы назначили вручение премии, и мы с Борисом Николаевичем стали к этому событию готовиться. Более того, он уже получил от премьер-министра Италии Андреотти приглашение посетить его страну. Приглашение пришло также и из канцелярии Ватикана. К этому времени Ельцин стал Председателем Верховного Совета России, и потому поездка в Италию должна была носить официальный характер.

И вот, когда уже была сформирована делегация, оповещена итальянская сторона, куплены билеты до Рима, Борис Николаевич вдруг попадает в аварию. В самую настоящую, серьезную аварию и, что называется, на ровном месте…

Светофора на том перекрестке не было, и движение регулировал сотрудник ГАИ. Увидев правительственную машину, он поднял руку с жезлом, давая остальным водителям понять, что движение с обеих сторон прекращается. Машины, идущие из центра, остановились, и тот транспорт, что направлялся с моста, тоже затормозил. Получилось так: когда передние машины, закрыв обзор сзади идущим, остановились, полоса у тротуара практически осталась свободной. И когда «Волга» Б.Н. Ельцина (оснащенная, кстати, фордовским двигателем) начала пересекать улицу Горького, то со стороны моста, на большой скорости, выскочили «Жигули» и… точно торпеда, врезались в переднюю дверь «Волги». Именно в переднюю и именно с той стороны, где сидел Борис Николаевич. Очевидно, он сам нарушил «технику безопасности», ибо по «протоколу» должен был находиться на заднем сиденье, где в тот момент находился Саша Коржаков. Борис Николаевич ударился головой о кузов, а вмятой вовнутрь дверью ему ушибло ногу и бедро. Водитель «Волги» растерялся и потерял управление, в результате чего машина свернула с дороги и на скорости врезалась в забор, которым был обнесен реконструируемый дом. Если бы не этот забор, смягчивший силу удара, «Волга» с Ельциным втемяшилась бы в дом и… Одному Богу известно, что тогда было бы. Ко всему прочему водитель в этой сумятице нечаянно ударил Бориса Николаевича локтем в грудь, в результате чего образовалась большая гематома. Удар «Жигулей» был настолько мощный, что Коржакову пришлось, что называется, с мясом выдирать переднюю дверцу – ее намертво заклинило. («Волгу», как не поддающуюся ремонту, позже списали на металлолом.) Бориса Николаевича пересадили в другую машину и отвезли домой, а затем отправили в больницу. У него было легкое сотрясение головного мозга, травма ноги, бедра. После этого случая новую машину Ельцина водил его телохранитель, мастер спорта по автоспорту Юрий Иванович Одинец.

Эта авария снова подняла волну самых противоречивых домыслов. Из десяти москвичей – девять верили, что произошло настоящее покушение. Даже через полтора года многие люди всерьез думали, что КГБ таким образом хотел расправиться с неугодным лидером демократов. Но я не верю в эту версию. Слишком уж ювелирным должен был быть расчет, чтобы на оживленном перекрестке, где сотни машин, можно было с секундной точностью подкараулить машину Ельцина. Водитель «Жигулей», пенсионер, ехал домой с дочкой, которая, кстати, находилась на переднем сиденье. Он и сам разбил свою машину вдрызг. Было возбуждено уголовное дело, но, по просьбе Бориса Николаевича, его прекратили.

Однако поездка в Италию сорвалась, и, кто знает, может, в этом тоже была какая-то предопределенность…

Был еще один неприятный случай, связанный с машиной. Я уже говорил, что какое-то время Борис Николаевич ездил на работу на личном «Москвиче». Правда, управлял им тогда его бывший водитель Валентин Николаевич (или Саша Коржаков – точно не помню). Как раз в Кремлевском дворце проходил съезд народных депутатов России. Главный редактор «Московских новостей» Егор Яковлев договорился с Ельциным об интервью. И в перерыве заседаний съезда беседа у них состоялась. Но для газетной иллюстрации нужна была фотография Ельцина, и фотокор, зная, что у Бориса Николаевича есть своя машина, попросил его немного попозировать. Ельцин согласился сесть за руль и дать возможность фотографу отснять… исторический момент».

Когда заседание закончилось, мы втроем (Борис Николаевич, Саша Коржаков и я) пошли к главному входу, к вывескам «Верховный Совет СССР» и «Верховный Совет РСФСР».

Машину подогнали к выходу, и Борис Николаевич, мило улыбнувшись, подошел к «Москвичу», открыл дверцу и уселся за руль. Фотокор, едва успев сделать пару кадров, увидел, что машина трогается с места. Поняли это и мы с Сашей и уже на ходу начали в нее забираться. И тут началась гонка – не знаю уж по какой формуле… Взяв с места в «галоп», Ельцин ринулся на выезд из Кремля и оказался на оживленной улице Москвы. Я-то знал, что навыков вождения у него почти никаких. Когда-то, правда, немного водил грузовой автомобиль, но никогда не управлял легковой машиной.

В общем выскочили за пределы Кремля и понеслись по улицам столицы. Коржаков впереди, я – на заднем сиденье. Честное слово, никогда еще я не испытывал такого страха, какой испытал тогда в машине моего шефа. А ведь ему предстояло вписаться в плотный поток машин, который шел с моста и направлялся на Манежную площадь и дальше – мимо выставочного зала. Все наши уговоры остановиться – были проигнорированы. Бросив озорной взгляд в нашу сторону, он сказал: «Кому страшно, прошу выйти». В тот момент мы с Сашей были заложниками непредсказуемости Ельцина. С великой нервотрепкой мы наконец доехали до его дома. От волнения мы так взмокли, что хоть выжимай рубашки. Увидев наш жалкий вид, Борис Николаевич бросил: «Ничего, перебьетесь!» А ведь испугались-то мы не только за себя: кто бы нас, олухов царя небесного, простил, если бы случилась авария? И, не дай Бог, с трагическим исходом…

Я уже говорил, что Ельцин любит иногда побравировать. А для настоящего мужчины это всегда связано с определенным риском. Вообще, слово «бравировать», скорее всего, не объясняет многие его поступки. Да, в нем живет сильная жажда самореализации, отсюда, наверное, и его не всегда (на первый взгляд) адекватные поступки. Это свойственно натурам незаурядным, что часто путают с сумасбродством, шалостью.

В мае 1991 года мы ездили с ним в Новокузнецк, как раз после первого подписания Заявления-91 в Ново-Огареве. Однако шахтеры не приняли альянса Ельцина с Горбачевым, и кое-что из заявления требовало, по их мнению, особого разъяснения. В этом документе был такой пункт, в котором говорилось, что вводится особое положение на предприятиях, относящихся к оборонному комплексу, и на тех предприятиях, от которых, в свою очередь, зависит нормальная работа первых.

Шахтеры этот пункт не поняли и прислали Ельцину телеграмму с требованием приехать в Новокузнецк и объясниться. Вот мы с Борисом Николаевичем и летали по области, были на многочисленных встречах, ездили по шахтерским поселкам – словом, вплотную знакомились с жизнью шахтеров. Ельцин, несмотря на свои «габариты», спускался в шахтерских клетках на полтора километра под землю и там ходил по каменным «норам», в которых работали забойщики.

В итоге он подготовил свое распоряжение, смысл которого сводился к следующему: шахты Кузбасса переходят под юрисдикцию России. В документе также говорилось о создании льготных условий для производства работ и жизнеобеспечения Кемеровской области.

Когда деловая часть поездки закончилась, Борис Николаевич выступил на первомайском митинге и был неплохо встречен шахтерами. После окончания импровизированных торжеств нас повезли на природу, на берег реки Томь. Однако место выбрали не самое лучшее – мало деревьев, берег обезображен бетоном. Река очень бурная и температура воды в ней не превышала пяти градусов. Я уже знал привычку Ельцина купаться в любом водоеме, невзирая на температуру, поэтому было предложение увезти его куда-нибудь в другое место, но – не получилось. Одно дело, после русской бани несколько минут поплавать в холодной водичке или поваляться в снежке. А тут ни бани, ни тихой заводи – семь ветров и взбесившаяся вода. Его все отговаривали лезть в нее, но он был непреклонен: «Что, испугались?»

Среди свиты находился председатель Кемеровского облсовета Тулеев и предложение Б.Н. Ельцина встретил угрюмым молчанием. Как бы между прочим, Борис Николаевич разделся и, долго не примериваясь, нырнул в ржавого цвета Томь. Кто-то из окружения пошутил: «Интересно, а нырнул бы сейчас Михаил Сергеевич?»

Но шутки шутками, я смотрю, Ельцин уже плывет на середину реки, борясь с течением. Никто не знает, чем все это кончится. Начинает быстро раздеваться его телохранитель Юрий Иванович Одинец и, тоже не раздумывая, прыгает в воду. Догнал Ельцина и поплыл рядом с ним. Проплыв метров 100 и не без помощи Юрия Ивановича, Ельцин взобрался на довольно крутой берег. Выражение лиц у всех было растерянное. И особенно траурная мина – у Тулеева. Этот степенный человек, видимо, в душе осуждал поступок Бориса Николаевича.

Уговаривать в такие моменты Ельцина бесполезно… Но с другой стороны, то, что он тогда «вытворил», делают тысячи мужчин в России. Подумаешь, искупался в холодной реке… Любовь к риску – его доминирующая черта. Разве не рискованно было «идти» по первому национально-территориальному избирательному округу? Разве не рисковал он, бросая вызов Политбюро? Разве не рискованно было во время путча брать на себя всю полноту власти? Рискованно и еще как. Да и потом он рисковал еще много раз: и когда создавался СНГ, и когда просил у парламента полномочий возглавить экономические реформы. А это намного опаснее любой быстрины…

Скажи, кто твой зам…

Когда-то Борис Николаевич перенес тяжелое воспаление легких. Но он много играл в волейбол и теннис, закалялся и вроде бы немного себя застраховал от рецидивов этого заболевания. Но зимой 1991 года у него вдруг поднялась температура. Услугами спецполиклиники он уже не пользовался, а с лечащим врачом из районной поликлиники еще не познакомился. И практически оказался без надлежащего медицинского обслуживания.

Температуру он переносит тяжело, а лекарств в то время в Москве уже не было, даже аспирин стал дефицитом. Его близкие принялись обзванивать своих знакомых, хотя и без особого результата: лекарственные запасы у всех кончились. И поскольку состояние Бориса Николаевича начало резко ухудшаться, позвонили в «Склифосовского» и вызвали «неотложку». Приехала реанимационная машина, всех во дворе переполошила, поскольку жильцы подумали, что у Ельцина случился инфаркт… Сделали укол, дали таблеток и оставили номер телефона, по которому в случае ухудшения можно позвонить.

И вот, когда температура еще держалась высокая, мы решили его немного развлечь. С ТВ нам прислали видеокассету, на которой были запечатлены выборы Председателя Верховного Совета России. Первый день выборов – в зале жуткое напряжение, камера крупным планом показывает лица участников парламентского спектакля. И видно, как на лице самого Бориса Николаевича, сменяя друг друга, появляются самые противоречивые выражения. На электронном табло появляются результаты голосования – не прошел ни один из кандидатов. Ельцин хмур, словно выпил стакан полыни, а рядом группа свердловчан, только что подошедших к нему, чтобы ободрить.

Выступают демократы, партократы, «нейтралы»… Потом ведущего съезд Василия Ивановича Казакова едва не скидывают со сцены, где расположился президиум. Гнев депутатов обрушился на него за то, что он под давлением коммунистов заикнулся о том, что, дескать, нельзя более трех раз выдвигать одних и тех же кандидатов на пост Председателя ВС. Если бы это предложение было принято, то весь политический ход России стал бы просто непредсказуем…

Телекамера «схватила» Б.Н. Ельцина, решительно идущего к трибуне. Зал на мгновение замер, затем стали раздаваться остерегающие выкрики: «Борис Николаевич, не снимайте свою кандидатуру!», «Не снимайте!», «Не делайте этого, Борис Николаевич!» А он и не думал этого делать, он что-то сказал о регламенте работы. Это была очень напряженная минута – а вдруг он все же даст самоотвод…

И третий день. Лица, лица, жесты, голоса, гамма чувств на лицах «тех» и «других». И когда на табло появились победные итоги голосования, половина зала поднялась с места и разразилась аплодисментами. Надо было видеть лица демократов! Украинский поэт, депутат СССР, как ребенок, прыгал и плясал от радости, и на фоне его экзальтации телекамера демонстрирует лица коммунистов, офицеров, сторонников «Союза» – хмурые, глядят исподлобья. Контраст резкий, красноречивый… Борис Николаевич, несмотря на высокую температуру, от души веселился и удивлялся – как это операторам удалось все так тонко и точно подметить?

Потом были выборы заместителей Ельцина. Сложность заключалась в том, что съезд был неоднороден и потому прогнозировать гарантированный «проход» того или иного кандидата было просто невозможно. Однако у Ельцина имелась прерогатива подбирать команду заместителей по своему мерилу. Но, разумеется, с согласия депутатов.

Кого рекомендовать себе в заместители? Ясно, что это должны быть люди предельно демократичные и в то же время «не явные» демократы. Но где таких взять? Ведь демократы потому и демократы, что все свои демократические принципы давно и многократно предали гласности. Остановились на кандидатуре Микитаева – демократически убежденного ученого, представляющего автономии. Неординарный, интеллигентный человек, и мог бы стать хорошим заместителем Председателя ВС. Однако коммунисты стали двигать своего кандидата Абдулатипова – доктора наук, человека умного и непростого… Страсти сразу же начали накаляться, и вскоре все поняли: ни Микитаев ни Абдулатипов не проходят.

Одним из замов должна быть женщина. С нашей стороны были предложены кандидатуры Корягиной и Денисенко, со стороны консерваторов – Ивановой (заместитель Воротникова) и Горячевой. Откуда она «всплыла» последняя кандидатура – никто не знал. Известно лишь было, что Горячева из Владивостока, прокурор. Но голосование в турах не внесло ясности. Ельцин рядовым замом предлагает Шахрая, коммунисты – Исаева. Ничего путного из этого тоже не получилось. Назревает типично тупиковая ситуация. Тогда Ельцин делает непростой ход: собирает согласительную комиссию, в которой участвуют все депутатские фракции, и начинается обсуждение кандидатур. Идет поиск компромисса, хотя он уже созрел в голове у Председателя. И когда все высказались, Борис Николаевич предложил такой вариант: он сам называет кандидатуру Горячевой, но «за это» требует, чтобы в списки для голосования внесли еще одну малоизвестную фамилию Хасбулатова. Как кандидата на место первого зама. Этот человек все время находился в тени, хотя по публикациям был уже известен как экономист-новатор, а по убеждениям… Правда, Гавриил Попов давал голову на отсечение, что Хасбулатов преданный демократии человек, и этим, наверное, убедил Ельцина. Микитаев и Абдулатипов не проходят, и Б.Н. Ельцин называет фамилии Горячевой и Хасбулатова, а коммунисты – Исаева.

И вот, когда избрали Горячеву и Исаева, в зале послышались дружные аплодисменты, приветственные выкрики. Хасбулатова приняли сдержанно, ибо большинство участников съезда почти ничего не знали об этом «мягком» человеке. Но, как показали последующие события, Хасбулатов проявил себя весьма способным спикером, талантливым политическим стратегом. Хотя первые заседания съезда, которые поручил ему вести Ельцин, Руслан Имранович провел неубедительно.

Попробовали еще раз вернуться к кандидатуре Шахрая, но вскоре стало ясно, что он «непроходной». «Слишком молод», посчитал съезд, пусть сначала наберется опыта. Когда выбирали председателя Совета республики, недостатка в кандидатурах не было. Возглавлял список Соколов – ученый, партократ, который, как правило, голосовал против всех демократических решений. В противовес Соколову был назван Исаков – шедший на демократической волне, поддержавший (во всяком случае, на словах) Ельцина, сам с Урала, ездил с нами в Приозерск. Словом, он баллотировался как представитель демократического крыла. Симпатичный, неплохой оратор. И вот с помощью «центристов» демократы избрали Исакова, и я тоже был в числе тех, кто горячо его поздравлял с победой. Радовались, что свердловчанин будет «править» палатой Совета России. И, честно говоря, никто не ожидал от него предательства. А то, что он предал демократическое движение – это однозначно. Ходили слухи, что в ЦК КПСС ему предложили хорошую должность и посулили, что в случае, если с ним что-то «приключится», его пошлют послом в дружескую страну. И случилось: заговор «шестерки» – заместителей Бориса Ельцина. Избиратели Исакова набрали достаточное количество подписей для отзыва его депутатского мандата, но закон об отзыве настолько сложен, что практически невозможно отозвать депутата, не оправдавшего народное доверие. Позднее сессия народных депутатов России освободила Исакова от должности председателя Совета республики.

С самого начала было ясно, что ни Горячева, ни Абдулатипов не будут защищать демократические принципы. Правда, Абдулатипов позже многое пересмотрел в своих воззрениях и стал лояльнее относиться к демократам и их программам. И все же окружение не позволяло Председателю ВС России вести эффективную работу с парламентом. Рядом с Ельциным, на расстоянии локтя, находились не единомышленники, а Горячевы, Исаковы – «заговорщики» по своей сути, рядящиеся в тогу защитников народных интересов. Пресловутая «шестерка» – это суетные раскольники, своим сепаратизмом до предела обострившие ситуацию в российском парламенте. Но как это ни парадоксально, благодаря их закулисной возне Ельцин получил дополнительный рейтинг и в итоге – более весомые председательские полномочия. Точно так же некоторое время спустя путчисты своими действиями «способствовали» консолидации демократов и разрушению всех партийных бастионов…