Текст книги "О значении христианской религии"

Лев Николаевич Толстой
[О значении христианской религии.]

3

Рассматривая значение Христианских религий (только в) обществе мне известном т. е. в[1]1
  Зачеркнуто: Христианском.


[Закрыть] европейском (и преимущественно) русском, я пришел к заключению[2]2
  От слов: к которому вероятно пришли кончая: к отрицательному ответу: вставлено на полях.


[Закрыть], к которому вероятно пришли и все мыслящие люди, что мы уже давно не Христиане. Стоить трезво взглянуть на значение религии в нашем и Европ[ейском] обще[стве], чтобы не сомневаясь придти к отрицательному ответу. Значение религии в наше время представляется невольно подобным перегнившей или перержавленной связи, которая когда то была главной силой сплочения обществ. Многие из связанных когда [то] религией предметов держутся еще вместе и видны еще следы связи, но связи уже нет. И при каждом движении видно что то, [что] прежде было сплочено, ничем уже не сдерживается и свободно распадается.

Взглянем ли на государственное право, на власть. Обладатель власти был помазанник Божий и это был главный и единственный titre его для власти. В наше время никто не может верить в это, и Наполеон III для упрочения своей власти ищет уже не помазание suffrage universel (всеобщее голосование). Очевидно, религиозная связь уже не имеет силы, какую она имела для его дяди, и практически человек, не мудруя, а прямо для достижения своей цели избирает другую связь, не имеющую ничего общего с религией. —

Присяга на верность точно также употребительна только в России, и каждый чувствует, что она есть пустая формальность, ни к чему не обязывающая и никого не стесняющая. Присяги в судах, употребительные еще, беспрестанным очевидно сознательным клятвопреступлением, только очевиднее доказывают то, что религиозная связь, прежде дававшаяся присягой, теперь уже не имеет никакой силы. Терпимость религиозная, относимая к Евреям столь восхваляемая есть в сущности только очевиднейшее доказательство отсутствия религии в обществе и государстве. Религиозное государство, наказующее за кощунство и поношение веры, не может допускать еврейское исповедание, кот[орое] по самому существу своему есть отрицание христианского верования, признание сына Божия обманщиком.

Борьба сторонников религии с своими противниками есть еще доказательство отсутствия религии в обществе; ибо по самому свойству своему религия и ее служители не могут снизойти до борьбы с гражданской властью.

В семейном отношения отсутствие религии очевиднее всего выражается в главном семейном акте – браке, связь кот[орого] была только религиозная. В наше время уже не говоря о том, что большинство людей того круга образования, про который я говорю, совокупляются помимо религиозного обряда, находя связь накладываемую религией не стеснительной, но только излишней, большинство Европейских, т. наз. Христиан, в виду практических целей, для того чтобы заменить прежн[ю]ю распадшуюся религиозную связь, пришли к необходимости гражд[анских] браков. И сама религия, спускаясь до требований масс, стала разрешать разводы, т. е. сама [стала] разрушать остатки своей связи, скорее развязывать и так слабое, чтобы оно не было разорвано.

Более же всего заметно отсутствие религии там, где она прежде руководила всем и занимала первое место, – в воспитании. Естественно, что отцы и вообще старшие, воспитывая молодое поколение, любя его, старались прежде всего, главнее всего, передать ему не собрание сведений о мире, приобретенных человечеством, не изыскания о природе, не собрание практически полезных знаний, но то что единое на потребу – объяснение смысла о значение жизни и смерти. Это объяснение давала религия и потому религия занимала и теперь занимает в массе необразованных, но обладаю[щих] любовью к детям и верным инстинктом любви, первое и главное место.

Место это теперь осталось пустым, вакантным, и мы видим те озабоченные, сложные, бессодержательные и, главное, безопорные споры о том, что должно быть главным предметом преподавания и целью воспитания.

Одни, наблюдая те практические результаты, кот[орые] дало изучение древни[х] после восстановления наук и искуст[в], требуют классического воспитания; другие, заметив особенно развитие в последнее время естественных наук, требуют, чтобы эти науки поставлены были на главное место; 3-и требуют, чтобы место это заняли практические знания; 4-е, слабо и без веры в собственные слова, говорят, что религия (та самая, в которую они сами не верят) должна служить как и прежде краеугольным камнем воспитания.

Но ни те, ни другие не могут быть правы. И те, и другие говорят только о том, чем с наибольшей кажущейся им по тому углу, под которым они смотрят, пользой употребить досуг возраста учения, но никто не говорит о том, что должно заменить то единое на потребу, ту религию, которая не может не быть (единственным,) коренным, главным предметом обучения. И те, [и] другие, и 3-и, и 4-е подобны людям, которые бы не имея никакой пищи, придумывали бы средства, как наполнить желудок голодного животного. Ни классицизм, (казавшийся когда-то хорошей приправой кушанья, ни реализм, весьма полезный как посуда для кушанья, ни религия без веры, к[оторые] суть только объедки когда-то хорошей пищи, не дадут питанья голодному животному.

У Магометан есть вера и есть твердая система образования, хотя и стоящая на самой низкой степени. Но у Христиан в настоящее время нет системы образования, и это происходит от того, что нет религии.

4

О различном отношении к религии людей образованного сословия.

(И так не в силах будучи принять по внутренним причинам даваемых религией объяснений вопроса [?] жизни и смерти, я, наблюдая окружающих меня людей, нашел, что все большинство образ[ованных] и мыслящих людей точно также как и я не принимают объяснений религии, не верят в нее; но различно относятся к ней и к тем оставленным ею неразрешенным вопросам.)

Посмотрим вокруг себя на частных людей, мужчин и женщин. Я живу в той среде образования, в которой больше чем в других удержались религиозные верования; но я откровенно спрашивал у своих близких и не близких знакомых о их верованиях и всегда, за редким исключение[м] на 100, получал ответ: Христианство – нам не нужно, мы не верим.

Наблюдая людей я нашел три различные рода отношения к религиозным вопросам. Одни, придя к невозможности веры, но не найдя ничего заменяющего его и, находя порядок пока существует религия для себя выгодным, стараются притвориться верующи[ми] и уверить других. Другие откинули веру и, не встретившись еще с вопрос[ами] жизни и смерти считают религию излишнею. Эти люди необдуманны, но правдивы, тогда [как] первые обдуманны и коварны (Зачеркнуто: Други точно также, усумнившись в религии, стараются верит в нее и заставить верить других. Эти большей частью обдуманы и коварны). Третьи очень малое число, откинув религию, пришли к неразрешимым вопросам и пытаются мыслью разрешить их.

5

(О значении религии жизни и религии смерти.)

(Для того чтобы ясно определить характер этих отношений [человека] к религии, необходимо уяснить вполне и во всей общности его понятие религии, не только той, кот[орая] готовит к смерти, но и той, которая также необходима для нравственной жизни, как воздух для физической жизни.

Женщины или не верят или держутся одного обряда причастия и блинов на масленице, обедни и красных яиц. Мало того, в правительстве, в обществе чувствуется, что потеряна всякая держава относительно религии. Запрещаются статьи о смерти Павла в Revue des deux Mondes и рядом статьи Revi(lе) и Renan, спокойно, без желчи и популярно излагающие изыскание о том, что Иосиф есть былина, Псалтырь – песенник позднейш[его] составления и т. д.

Хотели облагородить Священство, а никто нейдет уж в попы. В Европе, в республиках Фр[анцузской] и Шв[ейцарской] разрешена всякая проповедь, только не Христ[ианская]. Да, благо будет тем, которые не видят этого и надеются воскресить Христ[ианство]. —

Я не спорю и не буду спорить с ними.