Текст книги "Всё самое лучшее для детей (сборник)"

Осязание и зрение
Рассуждение

Заплети указательный палец с средним и заплетёнными пальцами потрогивай маленький шарик так, чтобы он катался промеж обоих пальцев, а сам закрой глаза. Тебе покажется, что два шарика. Открой глаза – увидишь, что один шарик. Пальцы обманули, а глаза поправили.

Погляди (всего лучше сбоку) на хорошее чистое зеркало: тебе покажется, что это окно или дверь и что там сзади что-то есть. Ощупай пальцем – увидишь, что это зеркало. Глаза обманули, а пальцы поправили.

Чутьё
Рассуждение

Человек видит глазами, слышит ушами, нюхает носом, отведывает языком и щупает пальцами. У одного человека лучше видят глаза, а у другого хуже. Один слышит издали, а другой глух. У одного чутьё сильнее, и он слышит, чем пахнет издалека, а другой нюхает гнилое яйцо, а не чует. Один ощупью узнает всякую вещь, а другой ничего на ощупь не узнает, не разберёт дерева от бумаги. Один чуть возьмёт в рот, слышит, что сладко, а другой проглотит и не разберёт, горько или сладко.

Так и у зверей разных разные чувства сильнее. Но у всех зверей чутьё сильнее, чем у человека.

Человек, когда захочет узнать вещь, посмотрит её, послушает, как она шумит, иногда понюхает и отведает; но человеку, для того чтобы узнать вещь, нужнее всего её пощупать.

А для зверей почти для всех нужнее всего понюхать вещь. Лошадь, волк, собака, корова, медведь до тех пор не знают вещи, пока её не понюхают.

Когда лошадь чего-нибудь боится, она фыркает – прочищает себе нос, чтобы лучше чуять, и до тех пор не перестанет бояться, пока не обнюхает.

Собака часто бежит за хозяином по следу, а увидит хозяина – испугается, не узнает и начнет лаять до тех пор, пока не обнюхает его и не узнает, что то, что ей на глаз страшно, есть самый её хозяин.

Быки видят, как бьют быков, слышат, как ревут быки на бойне, и всё не понимают, что такое делается. Но стоит корове или быку найти на место, где бычачья кровь, да понюхать, и он поймёт, начнёт реветь, бить ногами, и его не отгонишь от того места.

У одного старика заболела жена; он пошёл сам доить корову. Корова фыркнула, узнала, что не хозяйка, и не давала молока. Хозяйка велела мужу надеть свою шубейку и платок на голову, – корова дала молока; но старик распахнулся, корова понюхала и опять остановила молоко.

Гончие собаки, когда гонят зверя по следу, то никогда не бегут по самому следу, а стороной, шагов на двадцать. Когда незнающий охотник хочет навесть собаку на след зверя и ткнёт собаку носом в самый след, то собака всегда отскочит в сторону. Для неё след так сильно пахнет, что она ничего не разберёт на самом следе и не знает, вперёд или назад побежал зверь. Она отбежит в сторону и тогда только чует, в какую сторону сильнее пахнет, и бежит за зверем. Она делает то же, что мы делаем, если нам говорят громко над самым ухом: мы отойдём и тогда издали только разберём, что говорят; или когда слишком близко от нас то, что мы рассматриваем, – мы отстранимся и тогда рассмотрим.

Собаки узнают друг друга и дают друг другу знаки по запаху.

Ещё тоньше чутьё у насекомых. Пчела прямо летит на тот цветок, какой ей нужен. Червяк ползёт к своему листу. Клоп, блоха, комар чуют человека на сотни тысяч клопиных шагов.

Если малы частицы те, которые отделяются от вещества и попадают в наш нос, то как же малы должны быть частицы те, которые попадают в чутьё насекомых!

Откуда взялся огонь, когда люди не знали огня?

В одном месте ударила молонья в дерево и зажгла – стал огонь.

В другом месте люди сложили стог сена сырого, сено загорелось – стал огонь.

В третьем месте, в лесу на ветру, деревья тёрлись друг об друга – и загорелись. В четвёртом месте железо ударилось о камень – брызнул огонь.

Когда люди узнали огонь, они стали блюсти его, чтоб он не тух. А когда он тух, то они делали то же, что делали деревья в лесу. Они брали два сухих дерева, тёрли друг об друга, и загорался огонь; потом научились собирать трут и из камня высекали огонь. Научились сушить дерево, чтоб оно горело, научились жечь масло и сало в свечах, чтоб светило. Научились потом доставать серу и делать сернички. Потом научились доставать фосфор и делать спички. Научились доставать каменный уголь из земли, чтоб жечь вместо дров, научились делать стёкла и через стекло зажигать солнцем, научились собирать электричество и им зажигать, и греть, и светить. Везде стало много того, что жечь, и у каждого есть, чем зажечь; либо трутом из кремня, либо спичкой, либо стеклом.

Заспорили люди с солнцем и говорят:

– Мы теперь и без солнца обойдёмся: огонь и свет у нас везде есть, и мы знаем, что и как жечь. Нам солнце не нужно.

Солнце сказало:

– А откуда вы достали первый огонь?

– Не от тебя, а из молнии.

– А молния откуда?

– Из грозовой тучи.

– А туча откуда? – сказало солнце. – Туча была водой на земле, я разогрело воду, подняло её паром и собрало в тучи.

Люди сказали:

– Да нам и не нужно молнии, мы огонь из дерева достали, тёрли деревяшки друг об друга – и стал огонь.

– А кто вырастил деревья? – сказало солнце. – Те деревья, что вы жжёте, были семечки и лежали на мёрзлой земле, я распарило, распустило землю и потянуло к себе деревья. Без меня у вас бы не было дерева.

Люди сказали:

– Ну так мы из кремня взяли бы огонь.

– Кремень высушило я же, – сказало солнце, – да вы мне не поверите. Но и из кремня вы бы не взяли огня, если бы не было трута и дерева, а я их вырастило.

– Ну так мы из травы взяли огонь. Сложили сырой стог, он загорелся, мы взяли огонь.

– А кто вырастил траву? Да и кто согрел её в стоге?

– Так мы негашёную извёстку польём водой, и станет огонь.

– А кто сделал воду? Всё я же распустило её из льда.

– Так мы пустим электрическую искру и сделаем огонь.

– Из чего будет у вас электричество – из стекла? Так стекло в огне делается, а без меня огня бы не было. Если электричество вы сделаете из железа с медью, то тоже вам надо полить его водой, а без меня воды бы не было. Да, пожалуй, – сказало солнце, – я вам оставлю огонь, – чем вы без меня будете топить и светить?

– Мы будем дровами.

– Дрова все от меня, – сказало солнце. – Если б я не растило новых лесов, вы давно бы всё пожгли и вам бы нечего жечь было.

– Тогда мы будем жечь уголь.

– Уголь весь от меня. Уголь земляной – это те леса, что я растило. Такие же леса, как теперешние, только их завалило землёю. Ну да, пожалуй, возьмите уголь, – чем вы будете светить? И светить вам без меня тоже нечем. Лучины у вас не будет, если я не буду растить берёзы; масла у вас не будет, если я не буду растить конопли, льну, горчицы, подсолнухов.

– Мы будем жечь сало.

– А сало откуда? Из скотины. А скотина чем кормится? Травой, хлебом. Всё я ращу.

– Есть масло, нефть под землёй, мы его будем выкапывать, будем делать керосин и им будем жечь и светить.

– Хорошо, – сказало солнце, – вы будете жечь уголь и светить нефтью, откуда вы возьмёте силу? Вы думаете, что у вас есть сила. У вас паровики вертят машины, бегают по рельсам, у вас мельницы на воде и на ветру работают, у вас лошади, быки возят, вы сами копаете, рубите, таскаете. Откуда все эти силы? Всё от меня. Помимо меня, нет на свете силы. Что я согрею, то и сила.

У вас работает паровик, двигает клапаны, вертит колёса и бежит по рельсам. Кто вертит его? Тепло. Не будь тёплой воды, не будет силы.

Сырость
Рассуждение

Отчего паук иногда делает частую паутину и сидит в самой середине гнезда, а иногда выходит из гнезда и выводит новую паутину?

Паук делает паутину по погоде, какая есть и какая будет. Глядя на паутину, можно узнать, какая будет погода; если паук сидит, забившись в середине паутины, и не выходит, – это к дождю. Если он выходит из гнезда и делает новые паутины, то это к погоде.

Как может паук знать вперёд, какая будет погода?

Чувства у паука так тонки, что, когда в воздухе начинает только собираться сырость, и мы этой сырости не слышим, и для нас погода ещё ясная, – для паука уже идёт дождь.

Точно так же, как и человек раздетый сейчас почувствует сырость, а одетый не заметит её, так и для паука идёт дождь, когда для нас он только собирается.

Отчего осенью и зимою двери разбухают и не затворяются, а летом ссыхаются и притворяются?

Оттого, что осенью и зимою дерево насытится водой, как губка, и его разопрёт, а летом вода выйдет паром, и оно съёжится.

Отчего слабое дерево – осина – больше разбухает, а дуб меньше?

Оттого, что в крепком дереве – дубе – пустого места меньше, и воде некуда набраться, а в слабом дереве – осине – пустого места больше, и воде есть куда набраться. В гнилом дереве ещё больше пустого места, и оттого гнилое дерево больше всего разбухает и больше садится.

Колоды для пчёл делают из самого слабого и гнилого дерева: самые лучшие улья бывают из гнилой лозины. Отчего это? Оттого, что через гнилую колоду проходит воздух, и для пчёл в такой колоде воздух легче.

Отчего сырые доски коробятся?

Оттого, что неровно сохнут. Если приставить сырую доску одной стороной к печке, вода выйдет, и дерево сожмётся с этой стороны и потянет за собой другую сторону; а сырой стороне сжаться нельзя, потому что в ней вода, – и вся доска погнётся.

Для того чтобы не коробились полы, их режут из сухих досок на куски и куски эти вываривают в кипятке. Когда из них вода вся выкипит, их клеят, и они уже не коробятся (паркет).

Отчего в морозы трещат деревья?
Рассуждение

Оттого, что в деревьях есть сырость, и сырость эта замерзает, как вода. Когда вода замёрзнет, она раздаётся; а когда ей нет места раздаться, она разрывает деревья.

Если налить воды в бутылку и поставить на мороз, вода замёрзнет и разорвёт бутылку.

Когда из воды делается лёд, то во льду этом такая сила, что если наполнить чугунную пушку водой и заморозить, то льдом разорвёт её.

Отчего вода не сжимается, как железо, от холода, а раздаётся, когда замёрзнет? Оттого, что, когда вода замёрзнет, её частицы связываются между собою по-другому и промеж них больше пустых мест.

Для чего вода не сжимается, когда замёрзнет? Для того, чтобы вода в реках и озёрах не замёрзла до дна.

Лёд раздаётся от мороза, оттого делается легче воды и плавает на воде, и только снизу подмерзает и делается толще и толще, но никогда не замерзает до дна. А если бы вода сжималась от мороза, как сжимается железо, то верхняя вода замёрзла бы на реке и тонула бы, потому что лёд был бы тяжелее воды. Потом опять бы замёрзла верхняя вода и тонула бы, и так замёрзли бы озёра и реки от дна и доверху.

Куда девается вода из моря?
Рассуждение

Из родников, ключей и болот вода течёт в ручьи, из ручьёв в речки, из речек в большие реки, а из больших рек течёт в моря. С других сторон в моря текут другие реки, и все реки текут в моря с тех пор, как мир сотворён. Куда девается вода из моря? Отчего она не течёт через край?

Вода из моря поднимается туманом; туман поднимается выше, и из тумана делаются тучи. Тучи гонит ветром и разносит по земле. Из туч вода падает на землю. С земли стекает в болота и ручьи. Из ручьёв течёт в реки; из рек в море. Из моря опять вода поднимается в тучи, и тучи разносятся по земле…

Отчего бывает ветер?
Рассуждение

Рыбы живут в воде, а люди в воздухе. Рыбам не слышно и не видно воды, пока сами рыбы не шевелятся или пока вода не шевелится. И нам также не слышно воздуха, пока мы не шевелимся или воздух не шевелится.

Но как только мы побежим, мы слышим воздух – нам дует в лицо; а иногда слышно, когда мы бежим, как воздух в ушах свистит. Когда же отворим дверь в тёплую горницу, то всегда дует ветер низом со двора в горницу, а верхом дует из горницы на двор.

Когда кто-нибудь ходит по комнате или махает платьем, то мы говорим: «Он ветер делает»; а когда топят печку, всегда в неё дует ветер.

Когда на дворе дует ветер, то он дует целые дни и ночи, иногда в одну сторону, иногда в другую. Это бывает оттого, что где-нибудь на земле воздух очень разогреется, а в другом месте остынет, и тогда и начинается ветер, и низом идёт холодный дух, а верхом – тёплый, так же, как с надворья в избу. И до тех пор дует, пока не согреется там, где было холодно, и не остынет там, где было жарко.

Для чего ветер?
Рассуждение

Свяжут крест из двух лучин и кругом креста обвяжут ещё четыре лучины. На всё наклеят бумаги. К одному концу привяжут мочальный хвост, а к другому привяжут длинную бечёвку, и выйдет змей. Потом возьмут змей, разбегутся на ветер и пустят. Ветер подхватит змей, занесёт его высоко в небо. И змей подрагивает, и гудит, и рвётся, и поворачивается, и развевается мочальным хвостом.

Если бы не было ветра, нельзя бы было пускать змея.

Сделают из тёса четыре крыла, утвердят их крестом в вал и приделают к валу шестерни и колёса с кулачьями, так, чтобы, когда вал вертится, он бы цеплял за шестерни и колёса, а колёса бы вертели жернов. Потом крылья поставят против ветра: крылья начнут вертеться, станут шестерни и колёса цеплять друг за друга, и жернов станет вертеться на другом жернове. И тогда сыплют зерно промежду двух жерновов; зерно растирается, и высыпается в ковш мука.

Если бы ветра не было, нельзя бы было молоть зерно на ветряных мельницах.

Когда плывут на лодке и хотят плыть скорее, то возьмут, на середине лодки, вставят в дыру большой шест, к шесту этому приделана поперёк перекладина. К этой перекладине прикрепят холстинный парус, к низу паруса привяжут верёвку и держат её в руках. Потом поставят парус против ветра. И тогда ветер надует парус так крепко, что лодка нагибается набок, верёвка рвётся из рук, и лодка поплывёт по ветру так скоро, что под носом лодки забурчит вода, и берега точно бегут назад мимо лодки.

Если бы не было ветра, нельзя бы было плавать с парусом.

Там, где люди живут, бывает дурной дух; если бы не было ветра, дух этот так и оставался бы. А придёт ветер, разгонит дурной дух и принесёт из лесов и с полей хороший, чистый воздух. Если бы не было ветра, люди бы надышали и испортили воздух. Воздух всё бы стоял на месте, и людям надо бы уходить из того места, где они надышали.

Когда дикие звери ходят по лесам и полям, то они всегда ходят на ветер, и слышат ушами, и чуют носом то, что впереди их. Если бы не было ветра, они бы не знали, куда им идти.

Почти все травы, кусты и деревья такие, что для того, чтобы на траве, кусте или дереве завязалось семя, нужно, чтобы с одного цветка пыль перелетала на другой цветок. Цветки бывают далеко друг от друга, и им нельзя пересылать свою пыль с одного на другой.

Когда огурцы растут в парниках, где ветра нет, тогда люди сами срывают один цветок и накладывают на другой, чтобы цветовая пыль попала на плодовый цветок и была бы завязь. Пчёлы и другие насекомые иногда переносят на лапках пыль с цветка на цветок, но больше всего пыль эту переносит ветер. Если бы не было ветра, половина растений была бы без семени.

В тёплое время над водой поднимается пар. Пар этот поднимается выше и, когда остынет наверху, то падает вниз каплями дождя.

Над землёй поднимается пар только там, где есть вода, – над ручьями, над болотами, над прудами и реками, больше всего над морем. Если бы ветру не было, пары не ходили бы, а собирались бы в тучи над водой и падали бы опять там, где поднялись. Над ручьём, над болотом, над рекой, над морем был бы дождь, а на земле, на полях и лесах дождя бы не было. Ветер разносит тучи и поливает землю. Если бы ветра не было, то где вода, там бы было больше воды, а земля вся бы пересохла.

Какая бывает роса на траве
Описание

Когда в солнечное утро летом пойдёшь в лес, то на полях, в траве видны алмазы. Все алмазы эти блестят и переливаются на солнце разными цветами – и жёлтым, и красным, и синим. Когда подойдёшь ближе и разглядишь, что это такое, то увидишь, что это капли росы собрались в треугольных листах травы и блестят на солнце.

Листок этой травы внутри мохнат и пушист, как бархат. И капли катаются по листку и не мочат его.

Когда неосторожно сорвёшь листок с росинкой, то капелька скатится, как шарик светлый, и не увидишь, как проскользнёт мимо стебля. Бывало, сорвёшь такую чашечку, потихоньку поднесёшь ко рту и выпьешь росинку, и росинка эта вкуснее всякого напитка кажется.

Вредный воздух
Быль

В селе Никольском, в праздник, народ пошёл к обедне. На барском дворе остались скотница, староста и конюх. Скотница пошла к колодцу за водой. Колодезь был на самом дворе. Она вытащила бадью, да не удержала. Бадья сорвалась, ударилась о стенку колодца и оторвала верёвку. Скотница вернулась в избу и говорит старосте:

– Александр! Слазяй, батюшка, в колодезь, – я бадью упустила.

Александр сказал:

– Ты упустила, ты и доставай.

Скотница сказала, что она, пожалуй, сама полезет, только чтобы он спускал её.

Староста посмеялся ей и сказал:

– Ну, пойдём. Ты теперь натощак, так я удержу; а после обеда и не удержать.

Староста привязал палку к верёвке, и баба верхом села на неё, взялась за верёвку и стала слезать в колодец, а староста за колесо стал спускать её. В колодце было всего шесть аршин глубины, и только на аршин стояла вода. Староста спускал за колесо потихоньку и всё спрашивал:

– Ещё, что ли?

Скотница кричала оттуда:

– Ещё немного!

Вдруг староста почувствовал, что верёвка ослабла; он окликнул скотницу, но она не отвечала. Староста поглядел в колодец и увидел, что баба лежит в воде головой и кверху ногами. Староста стал кричать и звать народ; но никого не было. Пришёл только один конюх. Староста велел ему держать колесо, а сам вытянул верёвку, сел на палку и полез в колодец.

Только что конюх спустил старосту до воды, с старостой сделалось то же самое. Он бросил верёвку и упал головой вниз на бабу. Конюх стал кричать, потом побежал в церковь за народом. Обедня отошла, и народ шёл из церкви. Все мужики и бабы побежали к колодцу. Все столпились у колодца, и всякий кричал своё, но никто не знал, что делать. Молодой плотник Иван пробился сквозь толпу к колодцу, схватил верёвку, сел на палку и велел себя спускать. Иван только привязал себя к верёвке кушаком. Двое спускали его, а другие все смотрели в колодец, что будет с Иваном. Как только он стал доходить до воды, он бросил верёвку руками и упал бы головой, но кушак держал его.

Все закричали:

– Тащи его назад! – И Ивана вытащили.

Он как мёртвый висел на кушаке, голова его тоже висела и билась о края колодца. Лицо было сине-багровое. Его вынули, сняли с верёвки и положили на землю. Думали, что он мёртвый; но он вдруг тяжело дохнул, стал перхать и ожил.

Тогда хотели лезть ещё, но один старый мужик сказал, что лазить нельзя, потому что в колодце дурной воздух и что этот дурной воздух убивает людей. Тогда мужики побежали за баграми и стали вытаскивать старосту и бабу. Старостина жена и мать голосили у колодца, другие их унимали, а мужики цепляли в колодце баграми и старались вытащить мёртвых. Раза два они дотаскивали старосту до половины колодца за его платье; но он был тяжёл, платье прорывалось, и он срывался. Наконец, зацепили его за два багра и вытащили. Потом вытащили и скотницу. Оба уже были совсем мёртвые и не ожили.

Потом, когда стали осматривать колодец, то узнали, что точно, – внизу колодца был дурной воздух.

Кристаллы
Рассуждение

Если сыпать в воду соль и мешать, то соль станет расходиться и так разойдётся в воде, что не видать будет соли; но если сыпать ещё и ещё соли, то под конец соль уж перестанет распускаться, а сколько ты её ни мешай, так и останется белым порошком в воде. Вода насытилась солью и больше уж принять не может. Но если разогреть воду, она примет ещё; и соль, та, которая не распускалась в холодной воде, распустится в горячей. Но если ещё насыпать соли, тогда уж и горячая вода не примет больше соли. А если больше станешь греть воду, то сама вода уйдёт паром, и соли ещё больше останется. Так на каждую вещь, какую вода распускает, у воды есть мера, дальше чего ей нельзя распустить. Каждой вещи вода распускает больше, когда горяча, чем когда холодна, но всё же – как насытится горячая вода, так дальше уж не принимает. Вещь останется сама по себе, а вода уйдёт паром.

Если насытить воду селитряным порошком, а потом подсыпать ещё селитры лишней, всё согреть и, не мешавши, дать остынуть, то селитра лишняя не ляжет порошком на дне воды, а соберётся вся шестигранными столбиками и сядет на дне и по бокам, столбик подле столбика. Если насытить воду селитряным порошком и поставить в тёплом месте, то вода уйдёт паром, а селитра лишняя также сложится столбиками шестигранными.

Если насытить воду простою солью, согреть и также дать уйти воде паром, то лишняя соль сложится тоже не порошком, а кубиками. Если насытить воду селитрой с солью вместе, лишняя селитра и соль не смешаются, сложатся каждая по-своему – селитра столбиками, а соль кубиками.

Если насытить воду извёсткой, или другою солью, или ещё чем-нибудь, то каждая вещь, когда вода выйдет паром, сложится по-своему: какая в трехгранные столбики, какая в восьмигранные, какая кирпичиками, какая звёздочками, – каждая по-своему. Эти-то фигуры разные бывают во всех крепких вещах. Иногда фигуры эти большие, в руку; такие находят камни в земле. Иногда фигуры эти так малы, что простым глазом не разберёшь их; но в каждой вещи есть свои фигуры.

Если, когда вода насыщена селитрой и в ней начинают складываться фигуры, отломить иголочкой край фигуры, то опять на то же место придут новые кусочки селитры и опять заделают отломанный край точно так, как ему надо быть, – шестигранными столбиками. То же самое и с солью и со всякой другой вещью. Все маленькие порошинки сами ворочаются и приставляются той стороной, какой надо.

Когда замерзает лёд, то делается то же самое.

Летит снежинка – в ней не видать никакой фигуры; но как только она сядет на что-нибудь тёмное и холодное, на сукно, на мех, в ней можно разобрать фигуру: увидишь звёздочку или шестиугольную дощечку. На окнах пар примерзает не как попало, а как он станет примерзать, так сейчас сложится в звёздочку.

Что такое лёд? Это холодная, крепкая вода. Когда из жидкой воды делается крепкая вода, она складывается в фигуры, и из неё выходит тепло. То же самое делается с селитрой: когда она из жидкой складывается в крепкие фигуры, из неё выходит тепло. То же с солью, то же с плавленым чугуном, когда он из жидкого делается крепким. Когда какая-нибудь вещь из жидкой делается крепкой, – из неё выходит тепло, и она складывается в фигуры. А когда из крепкой делается жидкая, то вещь забирает в себя тепло, и из неё выходит холод, и фигуры её распускаются.

Принеси плавленого железа и дай ему остывать; принеси теста горячего и дай ему остывать; принеси извести гашёной и дай ей остывать, – будет тепло. Принеси льду и тай его, – станет холодно. Принеси селитры, соли и всякой вещи, какая в воде расходится, и распускай её в воде, – станет холодно. Чтобы заморозить мороженое, сыплют соль в воду.