Текст книги "Последний праведник"

Последний праведник
Лев Вьюжин

© Лев Вьюжин, 2017

ISBN 978-5-4485-9305-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Страстная пятница

 
Надо идти… Не до края – до срока.
Надо идти… Не от страха – но к свету.
Смерть не итог, обусловленный сметой.
Надо идти, не торгуя дорогу
 
 
В лавках заёмных, в беспутных лабазах.
Просто идти, не взыскуя удобной
Доли. Идти не за правдой, но к дому,
К светлому дому. Идти, погибая
 
 
Тысячу раз меркантильным рассудком,
Тысячу раз умирая напрасным
Разумом. Большей не будет награды,
Чем полоса проницающей сумрак
 
 
Судной тропы… Не по воле – по Вере!
В чуткий рассвет, в милосердные дали,
Внемля призыву любви первозданной,
Не под крылом, но за ангелом вербным —
 
 
Надо идти…
 

Да и нет

 
Так сложилось, и так сошлось…
Путь предписан, и я – не волен.
И сума, и тюрьма, и войны,
И своё и чужое зло —
Мне отмерены на весах
Кем-то свыше. И кто-то свыше —
Ставит вехи, заслоны, вышки,
Цели правит и аки псарь
Гонит стаю тревожных слов,
Дел моих по земной юдоли.
Путь предписан, и я – не волен.
Так сложилось, и так сошлось…
 
 
Всё от Бога. Восход. Закат.
День – от Бога, и ночь – от Бога.
Но в лукавстве твоя тревога,
И в бесстыдстве твоя строка.
Бог не складывает пути.
Бог не сводит врата и души.
Не вменяй человечий ужас
Богу. Белый аль чёрный стих
Ты себе позволяешь сам.
Сам свою волочишь дорогу.
А у Бога… А что у Бога?
«Да» и «нет» – на простых весах…
 

Если поверю, что чёрен свет…

 
Если поверю, что чёрен свет,
Благостен зверь, а убийца свят,
Если признаю, что правда – бред,
Праведность – ложь, а молитва – яд,
Если позволю во храме грех,
Если приму, что антихрист прав,
Если, безумствуя, Божий крест
Брошу, а Веру рассею в прах —
 
 
Рыскать мне псом по чужой земле.
Рыскать мне жалким, гонимым псом,
Грызть до скончания пёсьих лет
Жутко и жадно чужой кусок,
И в небесах, что чужих чужей,
В истовых ливнях высоких гроз
Не различить никогда уже
Маминых слёз…
 

Мама

 
Даты и сроки не знают пощады.
В детском вопросе не грубость, но жалость:
«Скажешь ли ты, возвращаясь к началу,
Скажешь ли ты – я когда-то был счастлив
Там, на земле?..» Пахнет белой палатой
Память. Чернеет на фоне больничной
Белой стены острый профиль. Молитвой
Держится пульс, и дыханием слабым
Теплятся белые губы. Я верю.
Верю и жду. В тишине сокровенной
Льется в тебя сквозь пронзённую вену
Веры моей чистота и безмерность…
Было. Из осени поздней, метельной
Ты возвращалась смиренно и кротко
К нам. И дрожала нетленной искрою
Божья Любовь в оживающем теле.
Было. Огромное вечное небо
Маминых глаз обняло без остатка
Душу мою. Ты спросила устало
Теплого чая и белого хлеба.
Сидя в подушках, ты грела в ладонях
Руки мои. И витали над нами
Ангелы… Было. Сжимается память
До упований – недельных, недолгих…
Даты и сроки не знают пощады.
В детском вопросе не грубость, но жалость:
«Скажешь ли ты, возвращаясь к началу,
Скажешь ли ты – я когда-то был счастлив
Там… На земле?..»
 

Не ищите вашей Вере оправданий…

 
Не ищите вашей Вере оправданий!
И доказывать Пришествие не тщитесь!
Жемчуг вымечен, разбросан и раздарен,
Бог спасен и не нуждается в защите!
 
 
Не кладите вашу Веру мерным грузом
На весы напрасных споров и дискуссий!
Ваша Вера – синева бескрайней грусти,
Светлой грусти над распятым Иисусом.
 
 
Ваша Вера – чистый снег дороги дальней,
Белый полог над страной обетованной…
Не ищите вашей Вере оправданий —
И Она и вы ни в чём не виноваты!
 

Упущенная выгода

 
Не спеши, купчина. Отдышись…
Все корысти – тлен и суета.
Всяких выгод значимей – гроши
За Иудин поцелуй Христа.
Всякой мзды ценнее – перезвон
Тридцати серебряных монет,
И барыш за Господа – резон,
Всех иных весомей и прочней.
 
 
Отдышись, купчина. Оглядись…
Золотые горы в закромах
Супротив умения гвоздить
Руки Божьи – безотрадный прах.
Ничего не значащая пыль —
Блеск и пышность банковских темниц
Против счастья крикнуть из толпы
Радостно и истово: «Распни!»
 
 
Оглядись, купчина – ты купил
Всех и вся и всех и вся продал:
Мать, отца, родительских могил
Тишину, молитвенную даль.
Но… Спаситель выдан для креста —
Не тобой! Он продан – не тобой!
Плачь, купчина – длань твоя пуста,
И душа пуста. Взирает Бог
 
 
Справедливый на тебя…
 

Денежка

 
К примеру – малая денежка
Лежит в дорожной пыли.
Пустяк, по сути – безделица,
А вот, гляди-ка, болит
 
 
И плачет тоненько-тоненько
Нутро… Казалось бы – пшик,
Почти незримая толика
Потерь бродяжьей души,
 
 
Почти незначимый, крошечный
Ущерб скитальческих дней.
Но в малой денежке брошенной
Родное чудится мне…
 
 
Зажму в ладони сиротскую
Судьбу, одну на двоих,
И на оплаканной росами
Заре задумаю стих:
 
 
О чистых, праведных россыпях
Любви в исходе пути.
Прости дела наши, Господи…
Слова и мысли, прости…
 

Я вижу

 
Я вижу странное – на христианских
Костях, потворствуя толпе слепцов,
Порок юродствует в безумном танце,
И блуд актерствует, сокрыв лицо.
 
 
Вновь, исповедуя чужие догмы,
В угоду площади хрипит трибун,
И вор под знаменем идеи вздорной
Вновь словом краденым зовет на бунт.
 
 
Червь черной зависти снедает волю
К сопротивлению призывам: грабь!
Я вижу страшное – вновь режут волки
Овец беспомощных у входа в Храм.
 
 
Грех лжесвидетельства вновь ставит веху
В пустыне совести, и мы, стыда
В душе не ведая, Святую Веру
На поругание спешим отдать.
 
 
Вновь тонет праведность в песках зыбучих
Всеотрицания. Вновь ангел зла
На обезглавленных церквях беззвучно
Бьет в безъязыкие колокола…
 
 
Я вижу…
 

Насущный корм

 
Долбит дятел. Талдычит дятел
Дробный стих испокон веков.
Он стучит по сосне, трудяга,
Добывает насущный корм.
 
 
К малым тварям, козявкам мелким —
Он не добр и совсем не зол.
По инстинкту до самой смерти
Долбит дятел сосновый ствол.
 
 
Как сошлось – что однажды темень
Озарилась искрой Творца;
Что однажды Благая тема
Воцарилась в людских сердцах;
 
 
Что однажды от круговерти,
От ярма пищевых цепей
Светом Веры и Словом Веры
Бог избавил своих детей?..
 
 
Но случится – уйдет Создатель
Из сердец?.. До конца веков
Всяк оставленный – либо дятел,
Либо дятлов насущный корм.
 

Холодно

 
Холоден дом. Пуст.
Всюду снуют ветры.
Баба ушла. Пусть.
Бабам сполна веры
Нет. На другой свет
Тихо ушла мама…
От восковых свеч
Мало тепла, мало.
Дети ушли в мир —
Замуж ушли, в люди.
Будет ли мир мил
К ним? А Господь – будет
Добр? У крыльца пёс —
Страж моего горя,
Будто святой Пётр
Замер у врат горних,
И говорит: «Нет!»
И говорит: «Рано!
Не по тебе снег
Стелет постель в Храме.
Не про тебя плач
Вьюжный…» Застыл мёрзлым
Комом во мне лай.
В горле моём мёртвом
Заиндевел вой…
Холоден дом. Свечи
Скорбно струят воск.
Смотрит в глаза вечность.
С черных икон вечность
Смотрит в глаза мне…
 

Тени безликие

 
Тени безликие
Бродят по клиросам
Храмов и кликают
Новых святых.
В сумрачных пустынях
Тати искусные
Правят без устали
Праведный стих.
 
 
Рати незримые
Ряженых призр

...

конец ознакомительного фрагмента