Текст книги "История одного преступления"

«Странно, – подумал я, – у такого интересного отца, дочь – уродина». И действительно: Игорь Петрович, несмотря на свой возраст – был мужчиной хоть куда: высокий, спортивный, с иссиня– черными волосами, слегка тронутыми сединой. А дочь…

В дороге я успокоился и в ресторане пытался всячески развлекать доверенное мне лицо. Но у меня ничего не получалось. Лиза, сделав заказ, демонстративно надела наушники и стала в упор меня разглядывать. Что она пыталась во мне обнаружить – так и осталось загадкой. В ответ, я лишь глупо улыбался. Но в душе я был очень раздосадован – девица мне не нравилась, но чем больше мы находились в ресторане, тем с большей очевидностью я понимал, что тоже ей не нравлюсь. Игорь Петрович мог бы и предупредить, что у него дочь – «с приветом». Тогда бы я приготовился к встрече. И не пришлось бы мне тогда сидеть и улыбаться, как китайский болванчик. На мое счастье, обед закончился быстро – Лиза отказалась от десерта. «На диете что – ли сидит, – подумал я. – Хотя, вряд ли. У нее и так кости отовсюду выпирают. Может, просто сладкое не любит или соригинальничать решила».

Поездка домой была не менее минорной, чем обед. У своего подъезда Лиза вышла из машины, и вяло произнесла «пока!». На этом моя первая встреча с Лизой Ольховской закончилась. Не знаю, почему, но, глядя ей в след, я тогда подумал: «С этой девочкой у меня будут проблемы».

Глава 38

Примерно через месяц моего пребывания в Москве – позвонила Вера и предложила встретиться. Ей не терпелось узнать, как я устроился на новом месте, а мне просто хотелось ее увидеть…

Мы встретились в Центральном доме художника. Вера объяснила, что это ее любимое место. Погуляв по залам и посетив несколько выставок, мы отправились в кафе. Я предложил выпить по бокалу шампанского в знак благодарности за Верину помощь. Она была не против. Но уточнила, что ничего особенного для меня не сделала, а шампанское мы выпьем просто за встречу.

Был замечательный вечер. Я находился в каком-то невероятно приподнятом настроении, много шутил и рассказывал о своей работе. Мне хотелось выговориться, а Вера была замечательным слушателем. Естественно, я сказал о том, как мне нравиться в Москве, и какой симпатичный человек – Игорь Петрович. В конце своего рассказа я поинтересовался: знакома ли Вера с дочерью Игоря Петровича?

– С Лизой? Ну, конечно! Игорь Петрович тебя тоже с ней познакомил?

– Можно сказать и так, – и я, без утайки поведал об обеде в ресторане.

Как ни странно, Вера ничему не удивилась. Более того, она поспешила на помощь Лизе.

– Лиза – девушка действительно не простая и Игорю Петровичу с ней бывает сложно… Не знаю, слышал ты или нет – Лизина мама погибла в автокатастрофе, когда девочке было десять лет. И, как ты понимаешь, для ребенка подобные вещи не проходят бесследно. Она замкнулась в себе. Сутками не выходила на улицу, сидела, рассматривала мамины фотографии. Одним словом, бедному Игорю Петровичу пришлось не просто. Но он очень хороший отец и сделал все от него зависящее, чтобы вернуть девочке интерес к жизни.

В подростковом возрасте на нее навалились еще более серьезные проблемы – она стала понимать, что некрасива. Для девочки, ты уж мне поверь, нет ничего худшего, чем чувство собственной неполноценности. Конечно, можно на все махнуть рукой и сделать вид, что тебя такие вещи, как хорошая фигура или красивое лицо – не волнуют. Просто потому, что ты, к примеру, очень умная или, на худой конец, богатая. Это как раз Лизин вариант. Она очень талантливая – знает три иностранных языка, прекрасно рисует и замечательно играет на скрипке. И, наконец, Лиза наследница большого состояния. И все-таки, когда даже такая умная девочка смотрит на себя в зеркало и видит там далеко не идеальное лицо – ей хочется закричать во весь голос и попросить о самой малости – сделать ее такой же, как все…

Тебе, наверное, кажется странным, что я так защищаю Лизу, но поверь – она ничего личного против тебя не имеет. Я в этом уверена. Да, иногда она бывает груба, может запросто обидеть даже отца. И я думаю, в тот момент, когда вы встретились, ей было, наверное, совсем хреново, и хотелось на ком-нибудь отыграться. И ты попался ей под руку. Причем, весь такой красивый и обаятельный! Вот она и решила устроить тебе проверку. Ей, наверняка, хотелось посмотреть: как ты будешь выходить из сложившейся ситуации – пошлешь ее или сделаешь вид, что ничего не заметил. Ты провел свою партию достойно и думаю, впредь, она к тебе приставать не будет. Ну а если все-таки так случится, и вы встретитесь, не реагируй на ее шутки и замечания. В конце концов, ты взрослый человек, а она – ребенок.

– Положим, не такой уж она и ребенок – через несколько месяцев школу заканчивает…

– Но в душе – она маленькая девочка. Ты уж поверь мне.

– А как она с отцом себя ведет?

– Ты, знаешь, у Лизы с отцом, за редким исключением, любовь и взаимопонимание. Лиза – поздний ребенок и он, естественно, на нее молится. И она в свою очередь, понимает, что после смерти матери, более дорогого человека, чем отец у нее нет.

Друзей у Лизы, в силу трудного характера – немного, и она большую часть времени проводит или с отцом, или с его друзьями. Семья моего мужа давно дружит с семьей Лизы. И я, естественно, стараюсь ее опекать. Я всегда беру ее с собой на различные модные показы, выставки, иногда – в магазины. Сейчас пытаюсь изменить ее стиль. Ты видел, во что она одевается и никакими увещеваниями невозможно снять с нее эти ботинки или брюки. Она решила, что раз красотой ее природа обделила, так и украшать себя не к чему. А Игорь Петрович из каждой поездки тащит чемоданами одежду, обувь, сумки. У Лизки одна комната уже вполне может сойти за магазин – столько там всего. Я ей иногда говорю: «Лиза! Ты не ценишь того, что у тебя есть. Ты умница, у тебя замечательный папа, ты ходишь в лучшую школу, у тебя полно красивой одежды, а ты вбила себе в голову, что главное в жизни – это внешность».

Конечно, я лукавлю, что уж говорить. Трудно в сегодняшнем мире человеку, если он не соответствует определенным стандартам красоты. В мое время было проще, я это точно знаю. И, кстати, всегда привожу Лизе в пример Ванду – мою университетскую подругу. Я с ней дружу и сейчас. Так вот, Ванда – никогда красавицей, в классическом понимании этого слова, не была. Но она, по ее собственным словам, работала над собой и всегда была чертовски обаятельна и сексуальна. Результат – три брака с самыми красивыми и богатыми мужчинами Москвы!

– Я помню твою подругу. Рыжая, с зелеными глазами.

– Точно! Ее трудно забыть. В университете она была суперзвездой.

– Наверное, ты права. Я о Лизе. Не стоило мне так близко к сердцу все воспринимать. И все-таки, надеюсь, мне удастся избежать еще одной встречи с этой замечательной, и ты меня в этом убедила, девушкой.

Тот вечер я запомнил надолго, и особенно наш с Верой разговор. Мне казалось, что теперь я уже никогда не буду так болезненно воспринимать высокомерный взгляд странной дочки Игоря Петровича. Но, к сожалению, не все в жизни можно спрогнозировать…

Глава 39

Я внял совету Веры и перестал обращать внимание на дочь Игоря Петровича. Да и виделись мы с ней не так уж часто, чтобы надоесть друг другу. Но даже в те редкие минуты, когда я нечаянно сталкивался с Лизой – в доме ее отца или на его работе, куда она иногда заглядывала, я чувствовал на себе ее пристальный взгляд, от которого мне сразу становилось не по себе…

Я и сам не заметил, как за достаточно короткое время, сблизился с Игорем Петровичем. Не знаю, что повлияло на его отношение ко мне: общее прошлое или отсутствие у него сына, но вскоре после моего появления в Москве, я стал частым гостем в доме Ольховских.

Меня это не тяготило, а даже наоборот, было приятно бывать в уютной и красивой квартире на Патриарших прудах. Старинные дома и квартиры были моей слабостью потому, что большая часть моей собственной жизни прошла в двухкомнатной «хрущевке».

У Ольховских была пятикомнатная квартира на третьем этаже. Несмотря на то, что большая часть мебели была антикварной, а на стенах висели картины в золоченых рамах, музейный дух здесь не чувствовался. Квартира была очень «живой» и в этом немалую роль играли многочисленные цветы. По словам Ольховского, за ними ухаживала Лиза. Во что я, если говорить честно, верил с трудом. Ну не мог я представить эту ужасную девицу с лейкой в руках! Думаю, это был результат работы домработниц. У Ольховских их было две: одна занималась – уборкой, вторая – приготовлением пищи. Так что, в любое время суток, обеды и ужины Ольховских могли сравниться с ресторанными.

Чаще всего, когда я бывал у Игоря Петровича, Лизы дома не было. Думаю, он это предусматривал. А я в свою очередь был ему за это признателен. Встречаться с этой ужасной девицей у меня не было ни малейшего желания. Как я не старался, осадок от нашего похода в ресторан, никуда не исчез.

Но и в те редкие минуты, когда мы все-таки сталкивались – Лиза успевала дать мне понять, что менять своего отношения ко мне, не собирается. При встречах, она никогда со мной не здоровалась – ограничивалась кивком головы. За обедом или ужином могла неожиданно начать интересоваться моей прежней жизнью. У меня складывалось ощущение, что она пытается обнаружить в моем прошлом какую-то ужасную тайну.

Как-то вечером, мы пили кофе на балконе, и Лиза неожиданно спросила:

– Женя! А почему вы развелись с женой?

Я честно ответил, что это она со мной развелась.

В ответ Лиза поинтересовалась:

– Странно! Папа говорит, что вы такой замечательный – почему же тогда ваша жена ушла?

– Встретила другого человека. И он ей понравился больше, чем я.

– А ваша жена очень красивая была? – не унималась Лиза.

Мне очень хотелось сказать, что, как это не прискорбно, моя жена была такой же уродиной, как и ты. Но я сдержался и вслух сказал иное:

– Она была очень симпатичной, умной и обаятельной женщиной.

– Женщины умными не бывают, – парировала мне Лиза. – Женщины бывают красивыми или некрасивыми. Так какой была ваша жена?

Я приготовился соврать, но тут, в нашу милую беседу вклинился Игорь Петрович. Он покачал головой и строгим голосом сказал:

– Лиза! Почему ты таким тоном разговариваешь с Евгением Александровичем? Он, что тебе ровесник? Чтоб я впредь подобных разговоров не слышал. Ты поняла?

– Поняла, – еле слышно, покрываясь румянцем, произнесла Лиза.

На самом деле, она не поняла ничего и в этом была ее большая ошибка…

Глава 40

Семейные драмы редко проходят бесследно. Игорь Петрович, почти смерти жены, стал часто выпивать. Его склонность к спиртному я заметил почти сразу, как только пришел к нему на работу. В кабинете Ольховского был собран неплохой бар, из которого он, время от времени, доставал бутылку-другую. Бывало, что в течение дня он выпивал не меньше трех бокалов виски или коньяка. И, естественно, в таком состоянии, не мог заниматься управлением компании. Думаю, именно поэтому ему и понадобился человек, которому он мог бы доверять и который бы взял на себя те или иные функции руководителя. И чем быстрее я входил во вкус работы, тем меньше, ею интересовался Ольховский.

Случалось, я не видел шефа неделями. Время от времени он звонил мне и давал советы по тем или иным вопросам. Вскоре я почувствовал, что мне не хватает экономических знаний, и я отправился на специальные курсы. Только после этого, я мог ответственно утверждать, что в силах контролировать все финансовые потоки наших компаний.

Игорь Петрович был рад моему росту и не раз намекал, что собирается перевести меня разряда наемных сотрудников в акционеры компании. Но, когда это он собирался сделать – я не знал.

Как-то его не было на работе целую неделю. Когда я позвонил и поинтересовался: не болен ли он, то в ответ услышал, что все в порядке – просто ему захотелось немного отдохнуть. Через некоторое время он перезвонил и назначил мне встречу в ресторане.

Когда в назначенный час я зашел в ресторан, Игорь Петрович уже был там. Он заказал столик в самом углу, подальше от сцены и танцующей публики. Выглядел он уставшим и немного постаревшим.

За ужином, Ольховский попросил рассказать ему о делах. Я доложил со всеми подробностями. Он слушал не внимательно – думал о чем-то своем. Потом неожиданно начал говорить:

– Ты знаешь, Женя, я в последнее время, очень много думаю. О своей жизни. Как-то все в ней не очень сложилось…, И Галя из-за меня умерла…

– Игорь Петрович! Ну что вы такое говорите? Ваша супруга погибла в автокатастрофе.

– Это, знаешь ли, как говорят, официальная версия. А если уж говорить начистоту – все случилось по моей вине…

Галина была женщиной выдающейся! Очень умная, талантливая. Она из семьи потомственных переводчиков! И Галя закончила французское отделение университета. Мы во время учебы и познакомились… Она мне сразу приглянулась, хотя, если честно говорить, красавицей не была. Она меня взяла чем-то другим. Своей образованностью, интеллигентностью, изысканными манерами. Одним словом, женился я по любви.

После университета я получил назначение в Китай – в торгпредство. Это было значительное событие в моей жизни. Галя поехала со мной. Жили мы прекрасно! Новая страна, новые ощущения, новые знакомства.

Работа мне тоже нравилась. Я много ездил по стране, знакомился с ее культурой, обычаями и постепенно влюблялся. Ты меня понимаешь – Китай невозможно не любить. А вот Галя была иного мнения. Ей все не нравилось: климат, люди, традиции. И она постоянно требовала, чтобы мы вернулись в Москву. И ничем я не мог ее заинтересовать. Одним словом, прожив год в Пекине, Галя уехала домой. А я остался. И мы стали жить на два дома.

В Москве Галя сразу же нашла себе прекрасную работу – переводчика в «Интуристе». Я же продолжал трудиться в Китайской народной республике.

В те годы, я без ложной скромности, мужчиной был видным и интересным. И, естественно, оставшись один, пустился, как говорят, во все тяжкие. Благо, жена была далеко. Но ты сам работал в посольстве и прекрасно знаешь, что там все и про всех знают. Естественно, какие-то слухи стали доноситься и до Москвы.

В очередной мой приезд домой Галя решила со мной поговорить. Она не стала церемониться и высказала мне все, что она обо мне думала. И поставила вопрос ребром: или она или Китай? Я долго клялся, что никогда больше не буду засматриваться на других женщин, и естественно, обещал подумать. Думал целый год. За это время Галя подала заявление на развод. Узнав об этом, я понял, что моя жизнь полетела под откос. И я принял очень тяжелое для себя решение – вернуться в Москву…

Как ни странно, на два дома, я прожил пять лет. Целый пласт жизни. И теперь мне было нужно начинать осваиваться в новых условиях. Было трудно, но я сумел приспособиться и через какое-то время даже получил очень выгодное предложение – перешел работать во Внешторг.

Как ни странно, с Галей отношения остались напряженными. Теперь, помимо обвинений в неверности, в мой адрес стали высказываться претензии в отсутствии у нас детей. Дня не проходило, что Галя не напомнила мне, что из-за моего упорного нежелания жить вместе с женой, она так и не родила ребенка. Безусловно, она была права. Я действительно ни разу за время нашей совместной жизни не задумался над тем, а нужен ли нам ребенок? Не было у меня времени думать о семье – меня интересовало только благо государства. Идиот был, что тут говорить.

Как должен вести себя настоящий мужчина в подобной ситуации? Дать обещание, что в ближайшее время у нас появиться ребенок. Я очень старался сохранить семью, и сделал все от меня зависящее и месяца через три после нашего серьезного разговора Галя обнаружила, что беременна. Как ты понимаешь, ее счастью не была предела. Как ни странно, я тоже был рад данному обстоятельству, хотя еще совсем недавно даже представить не мог, как это я могу стать отцом. С инстинктами у меня всегда было плохо.

К сожалению, в жизни редко бывает так, чтобы у людей все и всегда было прекрасно. Не успели мы порадоваться ожидаемому прибавлению семейства, как забили тревогу врачи. Гале – тридцать пять лет и у нее проблемы со здоровьем. Но мы сумели пройти и через эти трудности. И в результате родилась Лиза.

Как ни странно, я ее сразу полюбил. Она была замечательным ребенком: веселым, озорным, крепким – почти не болела, и очень спокойным – я редко слышал ее плач. И как это не покажется тебе странным, она была очень красивой – голубоглазая, с кудрявыми волосами, фарфоровым личиком. Странно, но как только она стала взрослеть, в ее внешности стали доминировать Галины черты лица…

Появление Лизы совпало с началом перестройки. Кругом все забурлило, затрепетало. Мои друзья-товарищи стали открывать совместные предприятия. Я последовал их примеру. И вскоре основал совместное советско-китайское предприятие по экспорту в СССР промышленных товаров. Как ни странно, в новых условиях мне стало интересно работать. Я постоянно расширял сферу своей деятельности. И после одежды и обуви, стал привозить китайские продукты, а потом и аудио-видео технику. Мои предприятия процветали. Мы купили новую квартиру – ту, в которой мы сейчас живем. Одним словом, жизнь била ключом. Я работал, Галя воспитывала Лизу. И все было прекрасно и ничто не предвещало беды…

У нас было несколько машин. Меня возил шофер – сам я не очень люблю сидеть за рулем. Когда Гале нужно было куда-нибудь поехать – в магазин, или на рынок, или Лизу отвести в школу – я присылал своего водителя с машиной.

Однажды Галя сказала, что давно хочет научиться водить машину, тем более, что у нас имеется три машины, на которых никто не ездит. Я был не против. Галя училась три месяца, потом – с ней занимался мой водитель, и, наконец, она получила права и стала поначалу ездить на поддержанном «БМВ». Но мы договорились, что как только она станет чувствовать себя более уверенной за рулем, я куплю ей джип. Нравилась Гале эта машина.

Через год я подарил жене на день рождения джип «чероки» фиолетового цвета. Галя была счастлива, а мне просто нравилось видеть ее такой. И теперь по утрам она сама возила Лизу в школу, а после обеда – забирала.

Несчастье произошло в октябре. С утра лил дождь. И я, отправляясь на работу, сказал Гале: «На улице очень сыро и скользко. Будь внимательной и осторожной!» Она обещала…

Часа в два мне позвонили. Сначала я даже не понял, о чем со мной говорят. Голос в трубке просил меня приехать в какую-то больницу. Я разобрал только имя Гали и название больницы.

Я помчался по указанному адресу. Приехал. Зашел в больницу и стал интересоваться в регистратуре: где находиться Галина Ольховская? Девушка, как-то очень странно на меня посмотрела и сказала «сейчас». Она кому-то позвонила, и через пару минут появился высокий молодой мужчина в белом халате. Он предложил мне следовать за ним.

Я шел по бесконечно длинному белому коридору и ничего перед собой не видел. Меня завели в огромную темную комнату и включили свет. Я увидел несколько столов. На одном из них кто-то лежал, прикрытый простыней. Врач подошел к этому столу, и немного откинул простыню у изголовья.

– Взгляните, пожалуйста, – обратился он ко мне. – Эта Ваша супруга?

Я увидел бледное и бездыханное лицо Галины. Голос у меня исчез и мог лишь кивнуть в ответ. Как я вышел из больницы и что, потом делал – я не помню…

Потом, в милиции, мне объяснили, что машина перевернулась недалеко от нашего дома. Шансов спастись, по мнению оперативников, у моей жены не было.

Вот так, Женя, я потерял, как оказалось, самого дорогого мне человека. Это раньше я ничего не понимал, а вот когда Галины не стало, я впервые осознал, как много она для меня значила. Несмотря на все наши размолвки, она была настолько предана мне, что, когда ее родные стали требовать решительных действий по отношению меня – она перестала с ними общаться. С ее родителями и старшей сестрой у меня всегда были напряженные отношения. А уж после смерти Галины и подавно. Они обвинили меня в случившемся. Сестра так и сказала на похоронах: «Ты всю жизнь Галине испортил своими «похождениями». И машиной этой … откупиться хотел. Это ты убил мою сестру». После этого мы больше не виделись. Они и с Лизой – своей единственной племянницей, не общаются. А я, если честно, впервые вздохнул свободно. Семейка эта, мне всю кровь выпила…

На этих словах Игорь Петрович, наконец-то сделал паузу. Он налил себе и мне водки и предложил помянуть Галину. Мы выпили молча.

– Знаешь, Женя, теперь у меня осталась только одна заветная мечта – увидеть свадьбу Лизы, – продолжил свой рассказ Ольховский. – Я прекрасно понимаю, что она – не супермодель и мужчины за ней толпами бегать не будут. Но она девочка умная и очень целеустремленная и я уверен, что на это также есть спрос.

Я, почему решил ее отпустить в Париж? У нас женщин итак больше чем мужчин, да к тому же всем подавай красавиц. Думаю, Лизе здесь будет трудно. А в Европе с этим проще. Там человека никто не оценивает, исходя из его внешних данных. И именно поэтому у Лизки больше шансов встретить своего «принца» …

Я понял, что в данном месте просто обязан вставить свою реплику:

– А я думаю, Игорь Петрович, вы зря так акцентируете внимание на том, что Лиза – не первая красавица. Мне, кажется, и у нас уже стали ценить умных и образованных женщин. А что касается Лизы, то сейчас она учиться в школе и не может позволить себе каких-то женских хитростей или уловок – я имею в виду косметику, одежду, а как только она повзрослеет, то научиться подчеркивать свои достоинства и станет весьма симпатичной барышней. Вы уж поверьте мне!

– Спасибо Женя за хорошие слова. Я и сам думаю, что Лизке нужно просто немного себя изменить себя, стать более женственной, может быть даже изменить прическу и стиль одежды, и тогда она действительно будет красоткой. Но учиться она все равно поедет в Париж. Это ее решение, и я не хочу его оспаривать. Хотя, конечно, мне это совсем не по душе – я ведь останусь совсем один. Хорошо еще, что работы много – будет чем заняться.

– Франция – это не Америка. И Лиза сможет часто приезжать домой, а вы – ездить к ней. Так что, ваша разлука не затянется.

– Дай Бог, дай Бог! Давай, Женя выпьем за здоровье моей дочери!

Вот за что – за что, так за здоровье его дочери, мне совсем не хотелось пить. Стерва, она была, дочь эта! Но сказать об этом в слух я не мог, а поэтому просто молча выпил рюмку водки.

Из ресторана мы вышли около двенадцати. Служебная машина ждала нас у входа. Я проводил Игоря Петровича до подъезда и попрощался. Еще через тридцать минут меня доставили к моему дому…

Глава 41

Я не видел Лизу целое лето – было много работы. А потом я узнал, что она поступила в университет и уехала во Францию. Если честно, услышав столь радостную весть, я чуть не перекрестился. Но, как оказалось, моя радость была преждевременной. Именно с этого момента и начались мои серьезные проблемы…

Игорь Петрович стал часто болеть. Пару раз сердечные приступы были настолько серьезными, что Ольховского увозили в больницу. Но как только он приходил в себя – сразу же возвращался к работе.

Лизе, естественно, Игорь Петрович ничего не говорил о своих проблемах. И когда она приезжала домой на каникулы или праздники, то старался выглядеть здоровым и цветущим.

Как у всякого пожилого человека, у Игоря Петровича в это время развились всякого рода фобии. Главная проявлялась в том, что он перестал доверять своим сотрудникам. Почти всем, кроме меня.

Всякий раз, когда он заболевал и долгое время, не показывался на работе, я должен был каждый вечер являться к нему с полным отчетом о прошедшем дне. Выслушав мое сообщение и просмотрев банковские платежи, он тут же начинал высказывать мнение о том, что выручка занижена или часть денег переведена не на те счета. Я, естественно, был обязан дать разъяснения по каждому пункту претензий. Что я и делал. На следующий день история повторялась.

Конечно, мне было неприятно, ублажать выжившего из ума старика. Но деваться было некуда. У меня были кое-какие мысли относительно дальнейших перспектив бизнеса Ольховского.

Однажды, Игорь Петрович, отмечая мою блестящую работу, неожиданно сказал:

– А знаешь, Женя, я подумал, что, наверное, мне стоит «подарить» тебе акции моей компании и таким образом сделать тебя законным акционером. Я – человек не молодой, к тому же, еще и больной. Неизвестно, что со мной будет завтра. А мне бы хотелось, чтобы компания осталась за моей семьей. Лиза пока еще молода, да к тому же учиться, а кто-то должен приглядывать, за всем этим добром, уже сейчас. Вот немного поправлюсь, и вызовем нотариуса. Оформим все законным образом. Ты как, не против такого предложения?

– Конечно, нет, но я не думаю, что это понравиться вашим коллегам, – высказал я свое отношение к услышанному.

– Да плевать я хотел на их мнение! Мне же принадлежит контрольный пакет акций! Конечно, они все спят и видят, как бы от меня избавиться, но я старый разведчик и все их ходы знаю наперед. А вот твое появление в правление станет для них действительно сюрпризом!

Разговор этот вызвал во мне бурю эмоций – я, даже в самых смелых своих мечтах, не думал о том, чтобы стать акционером компании Ольховского. Предложение было очень заманчивым и перспективным. Конечно, реальную силу я иметь не буду, но и то не многое, что может мне дать мой новый статус – вполне меня устроит.

Время шло, а я все продолжал трудиться на империю незабвенного Игоря Петровича в должности коммерческого директора. И каждый день я с нетерпением ждал, когда же меня пригласят на подписание необходимых бумаг, но этого не происходило. К тому памятному разговору Ольховский больше не возвращался – то ли забыл о нем, то ли решил, что погорячился, предложив мне свои акции.

Глава 42

Однажды ранней весной, Ольховский пригласил меня на ужин в ресторан тайской кухни, намекнув, что хочет сообщить мне что-то важное. Я был заинтригован: может наконец-то, он вспомнил о своем предложении?

В семь часов вечера я был на месте. На вывеске заведения был изображен слон, что соответствовало названию ресторана – Blue Elephant. На входе, я объяснил метрдотелю, что у меня встреча с другом, после чего он препроводил меня к столику, за которым возвышался Ольховский. Увидев меня, он вскочил и заключил в свои объятия:

– Женька, друг, как я рад тебя видеть! Присаживайся. Посмотри, какая здесь красота?

В ресторане действительно было очень красиво. Кроме оформления в традиционном тайском духе, меня привлекло обилие экзотических деревьев и цветов. Живые пальмовые деревья создавали атмосферу настоящего леса. Неподалеку от нас журчала речка, через которую был переброшен мостик. У меня было ощущение, что я попал в рай – такая кругом была благость и красота.

– Потрясающе! Я слышал об этом ресторане, но не бывал.

– А я здесь частенько ужинаю! Люблю я всю эту экзотику! А как здесь готовят! Давая, выбери, всю, что хочешь, а я уже сделал заказ. Я себе водочки заказал, а памятуя, что ты не очень-то любишь крепкие напитки – тебе взял шампанское.

– Спасибо!

Принесли меню. Описание блюд было настолько привлекательным и подробным, что мне тут же захотелось есть. Хотя, когда я сюда отправлялся, то думал, что ограничусь одним салатом. Сделав заказ официанту, я обратился к Ольховскому:

– О каком сюрпризе вы говорили? Об этом – я имею в виду посещение ресторана?

– Ну что ты, Женечка! – запричитал Игорь Петрович. – Ресторан – это сопутствующее мероприятие, аккомпанемент, так сказать. А пригласил я тебя для того, чтобы рассказать потрясающую новость…

Старик сделал паузу и многозначительно на меня посмотрел.

– Женя! У нашей Лизы появился друг! Мужчина! Не совсем, конечно, мужчина, скорее, молодой человек. Учиться вместе с Лизой, но на экономическом факультете. Лиза – счастлива и говорит, что мальчик к ней относиться серьезно.

После этих слов, я, наверное, должен был броситься Игорю Петровичу на шею, и приторно-радостным голосом закричать «поздравляю!» или «какое счастье!», но я сдержался и сказал следующее:

– Я вас поздравляю! Я же вам говорил, что все будет хорошо. Лиза подрастет, сменит имидж и будет привлекательной девушкой. Так все и случилось.

– Женька, ты молодец! Ты всегда меня поддерживал, и я думаю, не откажешь в моей просьбе.

– Какой просьбе?

– Слетай в Париж! Посмотри на этого юношу!

– Игорь Петрович! Я не думаю, что это хорошая идея,– попытался возразить я.

– Женя! Я бы сам завтра же полетел. Но врачи, после последнего обследования, строго настрого запретили мне летать. Говорят, перепады давления могут сказаться на сердце. А мне не терпится узнать, кто находится рядом с Лизой. Может, быть, это какой-нибудь любитель богатых невест?

Еще час Ольховский убеждал меня в том, что, если я не поеду в Париж – с Лизой может случиться беда. Все мои доводы он отметал. В конце концов, я устал отбиваться и пообещал через три дня навестить Лизу и ее нового друга.

Мое упорное нежелание лететь в Париж – город, который я обожал с детства – объяснялось просто: мне не хотелось лишний раз видеться с дочкой Ольховского. За те два года, которые она провела в Париже, отношение ко мне не изменилось. Как и прежде, при встречах она ехидно улыбалась и расспрашивала о том, как мне живется под «крылом» ее отца. Я как-то поинтересовался, что именно она имеет в виду? На что Лиза, с присущей ей прямотой заявила, что считает меня чрезвычайно хитрым человеком, который лишь делает вид, что служит Игорю Петровичу, а сам только и мечтает, как прибрать к рукам его богатство.

Помню, выслушав Лизины обвинения, я сказал:

– Лиза! Мне совершенно наплевать на твои бредовые мысли. Как, впрочем, и твоему отцу. И вообще, мне стало казаться, что вся твоя злость по отношению ко мне, основана на одном единственном чувстве – влюбленности. Ты в меня влюблена! И это совершенно очевидно! А чтобы это было не заметно мне и окружающим – ты и придумываешь всякие бредни.

Лиза опешила. Она стояла посредине комнаты и хлопала своими белесыми ресницами. Щеки налились краской, и она стала похожа на испуганного, маленького человека, у которого отобрали игрушку.

Мысль о том, что Лиза испытывает ко мне какие-то чувства – впервые высказала Вера. Я, как-то, в очередной раз, пожаловался на Лизу, и она вдруг сказала:

– А знаешь, Женя! Вполне возможно, что Лизка в тебя влюблена! Ничем иным я не могу объяснить вспышки ее ненависти по отношению к тебе. Народная мудрость гласит: от любви до ненависти – один шаг. Так что ты присмотрись к девушке!

– От того, что она в меня влюблена – мне легче не становиться. Я бы с превеликим удовольствием избегал встречи с этой особой, но, к сожалению, ее отец, не замечая, как дочь ко мне относится – стремиться все время меня с ней сводить. Ему кажется, что я в силу своего возраста, должен лучше понимать Лизу и соответственно, находить с ней общий язык.