Текст книги "История одного преступления"

Посвящается моему брату Владимиру

Глава 1

– Привет, милый! Спешу поделиться новостью. Сегодня на набережной встретила Женю Васильева. Надеюсь, ты еще помнишь такого? Так вот. Женя потрясающе выглядел и был чрезвычайно хорош собой! Весь такой загорелый, спортивный, подтянутый; лицо – без единой морщинки; в великолепном белоснежном льняном костюме и с молоденькой блондинкой под руку. Девица – красотка, лет двадцати не больше, ноги – два метра, длинные волосы и очень сексуальный взгляд. Одним словом, так хороша, что все представители мужского пола, которые шли на встречу, останавливались и провожали ее недвусмысленным взглядом. Забыла сообщить – она русская. Работает в Париже по контракту с одним модельным агентством. Думаю, имеет успех. Правда, Женя, в присущей ему манере, ничего о ней не сказал. У меня даже сложилось впечатление, что она разговаривает только с его разрешения.

Женя заявил, что якобы рад меня видеть и одарил кучей комплиментов, хотя, на самом деле, вздрогнул от неожиданности. По крайней мере, мне так показалось.

В любом случае, после обмена любезностями, он пригласил меня выпить бокал вина. И как ты думаешь, куда? В его собственный ресторан! Замечательный! На берегу Лазурного моря! Изысканный!

За бокалом вина вспомнили всех знакомых и приятелей. Оказалось, мы не виделись три года! Как летит время! А мне казалось, что после тех трагических событий, прошло всего несколько месяцев…

К слову, Женя купил себе в Антибе и «небольшой домик». Могу себе представить этот «домик»: Женя не тот человек, который будет мелочиться, особенно учитывая то обстоятельство, что он распродал весь бизнес покойного Игоря Петровича. Приглашал меня в гости, но я отказалась. Сослалась на то, что якобы уже возвращаюсь в Россию. Но обещала, что в следующий раз, мы с тобой непременно его навестим.

Знаешь, дорогой, встреча эта, оставила у меня в душе очень неприятный осадок. Наверное, поэтому я и решила тебе написать.

Как ты помнишь, Женя уехал из Москвы, по-английски, не прощаясь… И теперь, пока мы сидели на веранде шикарного ресторана, меня не покидала одна мысль – прав был детектив Носов, подозревая его. Я тебе об этом говорила. Он считал, что Жене помог его одноклассник. Тогда я была в сомнении, а сейчас у меня появилась уверенность. Почему? Да потому, что придумать и разыграть ту комбинацию с похищением и получением выкупа, мог только очень умный человек. А Женя именно такой! Когда я с ним общалась, иногда он поражал меня своими оценками и выводами. И мне всегда казалось, что в душе, он ненавидит весь этот мир…

Возвращаясь к нашей истории. Умные люди говорят, что в подобных ситуациях, всегда нужно прикинуть – а кому это выгодно? Так вот, дорогой, я и прикинула. И вышло у меня, что Лизина история была выгодна только одному человеку – Жене. Его ума хватило, чтобы придумать «сценарий», а друг – бандит – воплотил его в жизнь…

Я думаю, он, и смерть Игоря Петровича предусмотрел в своих планах. А теперь, когда все действующие персонажи мертвы, Женя, единственный, оказался на высоте. Причем, на такой, о какой он и мечтать не мог.

Ладно, не буду больше тебя утомлять своими подозрениями, а то ты решишь, что я сошла с ума. Нет, со мной все в порядке – только отдыхать мне уже надоело. И на следующей неделе – точную дату я сообщу позже – я возвращаюсь домой.

Со средиземноморским приветом, твоя загорелая и чрезвычайно похорошевшая супруга, Вера!

Глава 2

Сегодня я испытал настоящее потрясение – на набережной встретил…Веру Волкову или Истомину. Поначалу я даже растерялся – откуда она взялась? А потом вспомнил, что у семьи ее мужа в этих местах имеется какая-то недвижимость…

Как не странно, впервые в жизни, я совершенно не обрадовался нашей встрече. Напротив, был очень раздосадован ее появлением во Франции. Я, как назло, был в компании этой длинноногой идиотки Эвелины, на которую Вера смотрела с нескрываемым изумлением. Раньше она моих подруг никогда не видела. Естественно, пришлось объяснять, что я живу в Антибе. Что Веру удивило еще больше. И я могу ее понять. Я уезжал из Москвы инкогнито и в свои планы никого не посвящал. Могу представить, какие теперь пойдут разговоры. Извел семью и на их деньги шикует…

Я пригласил Веру в свой ресторан. Посидели минут тридцать. Выпили по бокалу вина. Вспомнили всех московских знакомых. Все это время я потихоньку рассматривал Веру. За те три года, что мы не виделись – она ничуть не изменилась. Все такая же жизнерадостная и обаятельная. Но, если раньше, я воспринимал ее улыбку, как естественное проявление чувств, то теперь, все в ней мне казалось фальшивым и неискренним. В том числе и излишне повышенный интерес к моей персоне. Очень ей хотелось узнать, с кем и как я живу и чем занимаюсь…

Вера мне всегда нравилась и сегодня, когда мы сидели в ресторане, я подумал: а могло бы что-нибудь у нас получиться? Раньше мне казалось, что да. Если бы тогда, в студенческие годы, я был чуточку смелее и начал ухаживать за Верой, то моя жизнь, наверняка, сложилась совершенно иным образом. И тогда, мне не пришлось бы проходить через все круги ада, которые были на моем пути, чтобы, в конце концов, обрести покой в этом чудесном месте. А сейчас я думаю, что вряд ли. Мы с Верой в чем-то очень похожи и нам скорей всего трудно было бы ужиться.

С женщинами нужно вести себя так, как я общаюсь с Эвелиной. Позвонил, пригласил на выходные в гости, купил в подарок платье от Chanel или сумку Prada и «привет» – до следующей встречи. С ними нельзя сближаться и пускать в свою душу – они обязательно этим воспользуются, но только в своих корыстных целях.

До сегодняшней встречи я был уверен, что все осталось позади: люди, которых мне не хотелось знать, вечное второе место в обществе, нескончаемый поток проблем…а теперь я так не думаю. Вера нарушила хрупкое равновесие в моей душе. И я снова, как когда-то в юности, погрузился в омут сомнений и вечных вопросов. Нет, я не думаю о том, правильно ли поступил в той ситуации. Я лишь сожалею, что не смог расположить к себе одного-единственного человека, который мне был дорог…

Глава 3

Закончив письмо, я подвела курсор к строчке «отправить» и мое послание улетело в невидимую даль. На мониторе появилась надпись «письмо отправлено». Привычка брать с собой повсюду ноутбук появилась у меня несколько лет назад – как-то вдруг захотелось «запечатлеть» свои мысли. И с тех пор, со мной всегда этот замечательный предмет, позволяющий в одно мгновение связываться с близкими и родными людьми. Как, например, сейчас. Захотелось, не дожидаясь утра поделиться новостью с супругом и, пожалуйста, через несколько минут, Олег получит мое послание. Правда, я не уверенна в том, что это его обрадует…

Говорят, что с возрастом становишься мудрее, но мне так не кажется – я была мудрой в юности, а сейчас я просто безразличная! С Олегом я прожила странную жизнь. Чего в ней было больше: страсти, чувств, любви, взаимопонимания или необходимости – сказать сложно. Наверное, всего понемногу. Да, безусловно, с моим мужем никогда не было скучно. А еще я гордилась им – он был эталонным мужчиной: умным, образованным, интеллигентным и в то же время, чрезмерно беспечным и даже безрассудным. Ему все и всегда в жизни было «по кайфу», как говорит сегодняшняя молодежь. И для этого он почти ничего не сделал. Он просто родился и вырос в семье, жизнь которой всегда напоминала восточную сказку… Принц из сказки!

Минуту спустя, я отключила компьютер и вышла на террасу. Ночь была чудесная. Впервые за несколько недель, средиземноморская жара сменилась умеренным теплом, сопровождающимся легким морским ветерком. Небо было усыпано звездами, которые мерцали, как брильянты. Сквозь бесконечную тишину я различала еле слышный шум моря и шелест листвы. Наверное, именно в такие минуты, начинаешь думать о том, что Рай существует.

Я была взволнована утренней встречей и никак не могла успокоиться. Думала, что напишу письмо Олегу, и мне станет легче, но этого не случилось. Можно было почитать – с собой у меня было несколько новомодных книг, но не было желания. И тогда я налила бокал сухого красного вина, устроилась в кресле, накрылась пледом и, устремив взгляд в темноту, предалась воспоминаниям о своей давно прошедшей юности…

Глава 4

Я родилась и выросла в Ленинграде. Наша маленькая, но дружная семья – папа, мама и я – всю жизнь прожила в коммунальной квартире на Тележной улице, вблизи Московского вокзала. В то время мы были «везунчиками» – нам принадлежало две комнаты в трехкомнатной квартире. Третью комнату, расположенную у самого входа, занимала Люся – одинокая молодая женщина, работающая медсестрой в психдиспансере. Учитывая то, как остро стоял квартирный вопрос в те годы, можно с уверенностью утверждать – мне повезло – я была обладательницей собственной пятнадцатиметровой комнаты.

Родители мои, типичные шестидесятники, окончили текстильный институт, и всю жизнь проработали инженерами на очень известной в советские годы прядильно-ткацкой фабрике «Октябрьская», которая, как и положено подобному производству, располагалась в рабочей слободке – на Выборгской стороне.

Продвижение по карьерной лестнице моих родителей закончилось на должности начальника прядильного цеха – для отца, и заведующей экспериментальной лабораторией – для мамы.

Как и большинство советских людей, родители очень любили свою работу и всегда с упоением рассказывали мне о своих достижениях. Например, о перевыполнении плана. Данный подвиг, как правило, поощрялся благодарственной записью в трудовой книжке и премией в размере десяти рублей. Трудовые книжки моих родителей я сохранила и иногда, перечитывая все эти поощрительные записи, я с ужасом думаю о том, какой на самом деле ужасной была жизнь моих родителей и их друзей. Ведь сейчас даже представить невозможно, что премия за тяжелейший месячный или квартальный труд могла составлять десять рублей! А на текстильных фабриках труд был не просто тяжелым – он был каторжным. Именно поэтому рабочие бригады пополнялись исключительно за счет «лимитчиков» – людей, приехавших из разных республик Советского Союза и еще более бесправных, и несчастных чем мои родители – коренные жители этого города.

Несколько лет назад я приезжала в Петербург, и мне пришлось побывать в тех местах, где всю жизнь трудились мои родители. Как ни странно, за 25 лет, а именно столько прошло времени с момента моего последнего посещения фабрики, в тех местах мало что изменилось. По крайней мере – визуально. Серый пыльный дух прочно осел на домах этой фабрично-заводской окраины города. А вот фабрики «Октябрьской», как ни странно, не оказалось в наличии. Вернее сказать, здание этого бывшего супергиганта, естественно сохранилось, только теперь в нем располагался популярный и модный торговый центр. Честно говоря, у меня не хватило духа туда заглянуть. Единственно, о чем я подумала – хорошо, что папы нет в живых, и он не увидел всех тех метаморфоз, которые произошли с дорогими его сердцу местами. Крушение мифов – это всегда трагедия. И теперь я это точно знаю…

Папа и мама были типичными представителями своего поколениями. Они обожали спорт, походы, песни под гитару и пыталась, естественно, передать свои пристрастия мне. Но у них ничего не получилось. Я терпеть не могла физкультуру и отказывалась ходить в походы и жить в палатках. От родителей я унаследовала лишь любовь к хорошей литературе и песням Окуджавы. Даже сейчас, когда мои музыкальные пристрастия очень изменились, я частенько слушаю проникновенные песни Булата Шалвовича, от которых мне почему-то всегда хочется плакать.

Если с физкультурой и спортом у меня отношения не сложились, то учиться я обожала всю жизнь. Мне даже казалось, что, если бы у меня была возможность, я бы всю жизнь училась: писала контрольные работы, рефераты, сдавала экзамены и зачеты, защищала дипломы. Меня всегда интересовал именно сам процесс, а не его результат.

Учитывая то, что учиться я любила, то и в школу ходила с удовольствием. Я просыпалась раньше всех, и начинала собирать портфель – так мне не терпелось поскорее переступить порог школы и усесться за парту. Естественно, в дневнике у меня были одни пятерки.

С пионерского возраста я стала заниматься активной общественной работой. Я была председателем пионерского отряда, а потом и всей школы. В старших классах я стала секретарем комсомольской организации. Постепенно я привыкла к тому, что должна всегда и везде быть первой и лучшей. Мне было не трудно поддерживать свой, как сказали бы сегодня, статус, а родители от всего этого были в восторге. Наверное, любому родителю приятно осознавать, что его ребенок лучший. И мои не были исключением…

Глава 5

Сколько себя помню – я всегда боялась потерять время. Началось это в раннем детстве, после того, как я прочитала автобиографическую книгу Отто Юльевича Шмидта – знаменитого полярника, ученого, писателя. Шмидт, будучи подростком, учеником кажется Киевской гимназии, составил список книг, которые, по его мнению, обязан был прочитать в течение своей жизни образованный человек. Он имел в виду не только художественные произведения, но и специальную литературу по физике, математике, географии, филологии, истории и другим предметам. Потом он стал считать, сколько на все это потребуется времени, если в день посвящать данному занятию 16 часов. Или что-то в этом роде. Оказалось, что на все про все нужно триста лет. Тогда Шмидт вычеркнул книги, которые необходимы для развития человека, но, при необходимости, без них все-таки можно обойтись, и сократил время сна до 6 часов. И снова произвел подсчет. Цифры были неумолимы – нужно прожить 150 лет. И тогда Шмидт исключил некоторые произведения художественной литературы и довел время своего сна до 4 часов в сутки.

В результате столь напряженного жизненного графика в 18 лет юноша заболел туберкулезом. И, тем не менее, прожив почти семидесятилетнюю жизнь, Отто Юльевич Шмидт стал доктором математических, филологических и юридических наук, первым полярником-исследователем, великим астрономом. И он научил меня дорожить каждой минутой.

Глава 6

В старших классах я стала задумываться о перспективах своей дальнейшей жизни. Глядя на своих замечательных родителей, которые всю жизнь работали в три смены, но получали за свой труд «копейки», я понимала, что должна найти себе такое занятие и применение, которое позволило бы мне изменить привычный уклад жизни. Я не знала, что это может быть за работа, которая бы приносила и удовлетворение, и большие деньги. Но я искала…

Однажды мама рассказала мне о дочке одной своей знакомой. Она закончила филфак университета и работала переводчицей в «Интуристе». По словам мамы, девушка прекрасно зарабатывала, и к тому же часто выезжала за границу. Помню, мама сказала:

– Вера! Переводчики всегда нужны. Подумай об этом. К тому же у тебя английский хорошо идет.

Я ответила, что подумаю.

Английский язык в нашей школе преподавала Людмила Ромуальдовна Залуцкая – моя любимая учительница, лишь три года назад закончившая пединститут. Я до сих пор помню то чувство восторга, которое, я испытала, в первый день знакомства с преподавателем английского языка. Новая учительница потрясающе выглядела! Она была очень высокой, стройной, с короткой мальчишеской стрижкой. Трикотажный костюм изумрудного цвета подчеркивал все достоинства ее фигуры, а черные лаковые туфли-лодочки на высоченном каблуке придавали дополнительное изящество ее ногам. Я сидела на первой парте и во все глаза рассматривала Людмилу Ромуальдовну. В тот момент она казалась мне яркой заморской бабочкой, случайно залетевшей в наш серый кабинет.

Мое восхищение учительницей, естественно, перекинулось и на предмет, который она преподавала. Я учила английский каждую свободную минуту и к концу школьного обучения знала его прилично. Но о том, чтобы сделать язык своей профессией – я как-то не думала. Но после того разговора с мамой, решила посоветоваться с «англичанкой».

Людмила Ромуальдовна поддержала мамину идею. По ее мнению, мне стоило серьезно заняться изучением английского языка.

Несмотря на это, после консультации, которую я получила, мои сомнения только усилились. «Ну, хорошо, – думала я. – Закончу университет. И что? Куда я пойду работать – в школу? В «Интурист» и это не было большим секретом, можно было устроиться только по «блату». У нас «блата» не было. Значит, и хорошую работу, я вряд ли найду».

И все-таки, несмотря ни на что, я принялась усиленно учить английский. Я даже записалась на двухгодичные курсы английского языка. Плюс мне помогала моя учительница, которая не уставала повторять, что у меня огромные шансы поступить в университет. Постепенно я успокоилась и на вопрос: куда я собираюсь поступать – уверенно отвечала – на филфак.

Но с приближением выпуска, я снова стала думать о том, правильный ли выбор я сделала. Мысль о том, что нужно выбрать другую специальность и другой факультет, не покидала меня. Мой школьный приятель Андрей предложил поступать с ним за компанию – на юрфак. Но перспектива провести всю жизнь за составлением милицейских протоколов и допросами преступников – меня никогда не прельщала. К тому же, перед глазами был прекрасный пример – следователь тетя Таня, которая жила этажом ниже. Она дома вообще не бывала – все время на дежурствах. И муж от нее ушел к другой женщине. И родители были против юридического…

Пока я мысленно металась от одной профессии к другой, подошла экзаменационная пора. Я сдала все экзамены на пятерки, но «золотой» медали не получила из-за злополучной физкультуры.

«Физкультурник», которого все дети называли «дядя Вася», на просьбу нашего классного руководителя, Нины Семеновны поставить мне пятерку, ответил мотивированным отказом. Ему, видите ли, неприятно было смотреть на то, как я игнорировала его «предмет», очень важный в деле воспитания подрастающего поколения».

В конце концов, я махнула рукой на эту историю с медалью. Правда, мама очень расстроилась и проплакала два дня. А мне было все равно. Я даже не думала о том, что лишилась права сдавать один вступительный экзамен. По – крайней мере, в тот момент. Как все, в юности, я была очень самоуверенной и считала, что в университет все равно поступлю.

История со злополучной четверкой в моем аттестате, оставила след на всей моей дальнейшей жизни. В том смысле, что любой намек на физкультуру, будь то фитнесс или занятия на тренажерах, я всегда встречала в штыки.

Глава 7

Я был родом из Волхова – провинциального городка, расположенного в двух часах езды от Ленинграда. Моя семья мало, чем отличавшаяся от любой советской семьи того времени состояла из доброй и доверчивой мамы – учительницы русского языка и литературы, и умного, но не добившегося никаких успехов отца – инженера, работающего на целлюлозно-бумажном комбинате. Имелась у меня и сестра – Лена, которая была на шесть лет старше меня и с которой, в силу разных обстоятельств и разницы в возрасте, мы почти не общались. Сестра почти в точности повторила судьбу матери: не успев окончить школу, она «выскочила» замуж за нашего соседа Ваську, родила двоих детей и превратилась в классическую домохозяйку, пределом мечтаний которой была воскресная поездка с семьей в Ленинград с обязательным посещением цирка.

Жизнь нашей семьи текла размеренно, без каких-либо катаклизмов и землетрясений. По воскресеньям мама пекла блины с разными начинками: капустой, картошкой, ягодами и приглашала в гости Лену с мужем и детьми. Неторопливо пили чай, ели блины, обсуждали соседку – Яну, в третий раз вышедшую замуж, слушали идиотские истории о подвигах детей Лены и советовали мне обзавестись такими же. Как правило, я молчал и с ужасом думал о том, что если я не предприму каких-то решительных мер, то рано или поздно моя жизнь превратиться в такой же кошмар, именуемый «счастливая жизнь».

На самом деле нет ничего страшней, чем жизнь в таких городишках, как Волхов и ему подобных. Они так сильно пропитались советским духом, что ничего другого там ощутить было невозможно.

Конечно, сегодня, когда у меня есть возможность оценить то, что у меня когда-то было и то, что я теперь имею – я с уверенностью могу утверждать, что все зависит от выбора. Каждому человеку дается право выбора: жить так, как живут все, или изменить код и направление своей жизни. Что я когда-то и сделал.

В старших классах школы я начал задумываться над своим будущим. Видя перед собой наглядные примеры из жизни родителей и сестры, я понимал, что необходимо радикально что-то менять. Иногда, по ночам я пытался представить себя через пять или десять лет. И почему-то всегда выходило, что я иду по Волхову, а рядом со мной шагает моя одноклассница Юля с ребенком в руках. После таких сцен я долго не мог заснуть и приходил в школу совершенно разбитый, с головной болью.

Ответы на свои бесконечные вопросы я искал в книгах. Думаю, книги меня и спасли – иначе я бы просто сошел с ума.

В какой-то момент я так увлекся чтением, что даже стал составлять обязательный план на неделю. Моим родным домом стала местная библиотека. Я подбирал книги самой разной тематики: исторические, мемуары, книги о путешествиях. Чего я не любил – так это поучительные романы великих русских писателей: Толстого, Тургенева, Достоевского. Вся эта, так называемая классическая литература о поисках загадочной русской души – навивала на меня тоску и отвращение.

Учился я всегда хорошо, понимая, что аттестат с отличными оценками станет большим плюсом на пути к завоеванию «Рая». И уже к девятому классу я определился с выбором учебного заведения, в которое собирался поступать – Ленинградский Государственный университет! Значительно хуже обстояло делом с выбором факультета – у меня не было никаких предпочтений.

Весной я отправился в Ленинград, на день «открытых дверей». Преподаватели университета увлеченно рассказывали о достоинствах факультетов, на которых они работали. Я же внимательно слушал и делал соответствующие пометки в записной книжке.

На обратном пути, в электричке, мне было над чем подумать. Домой я вернулся с точным ответом на вопрос: какой факультет выбрать? Восточный! Я, наконец-то понял, чем реально хочу заниматься – я хочу быть великим дипломатом! И тогда весь мир будет у моих ног! Ну, по крайне мере, все волховские девицы, точно! И не только они…

Итак, решение было принято – дело осталось за малым – поступить в университет. Я поделился своими планами с родителями, но они, как не странно, моего энтузиазма не разделили. Более того, мама тут же припомнила всех знакомых, у которых дети в последние годы поступали в университет. И, естественно, безуспешно.

– Сыночек! А стоит ли рисковать? Не поступишь, а потом что? Потеряешь целый год…Может быть, тебе сразу пойти, например, в Политехнический, где папа учился…

Я пожалел о том, что поделился своими планами с родителями, но сделать это все равно было необходимо, так как с сентября я намеревался посещать подготовительные курсы, а на дорогу, естественно, требовались деньги…

Девять месяцев, два раза в неделю я ездил в Ленинград – на подготовительные курсы. Путь был не близким, и я старался даже в электричке не тратить попусту время – учил английский язык и размышлял над своим будущим.

«Закончу университет – поеду в Китай или в Японию, а если повезет, то увижу весь мир».

В то время я и представить не мог, что вскоре все измениться и советские люди смогут запросто путешествовать по всему миру, а не только ездить в «дружественные социалистические страны» …

Родители без комментариев наблюдали за моим демаршем и ждали осечки, но этого не произошло. С не меньшим ужасом на меня смотрели и одноклассники. Каждый считал своим долгом подойти ко мне и выразить сочувствие. А две самые противные девицы, Юлька и Света – отличницы и признанные красавицы, заявили мне:

– А, между прочим, мы тоже будем поступать в университет. На филологический! Но, надеемся, что нам это удастся и без всяких курсов! В любом случае, мы совсем не против там с тобой встретиться!

– Зато я против, – непроизвольно вырвалось у меня.

– Ну и подумаешь! – обиженно поджала губы белобрысая Света и поспешила увести на безопасное расстояние свою подругу. После чего, они стали о чем-то шептаться, бросая на меня, обиженные взгляды…

Глава 8

Несмотря на то, что я была отличницей и большую часть своей школьной жизни посвящала учебе, мои интересы только этим не ограничивались. Родители приучили меня и к хорошей литературе, и к классической музыке – каждую субботу мы втроем посещали филармонию и наслаждались прекрасными произведениями русских и зарубежных композиторов. В современной музыке, я напротив, ориентировалась плохо – у меня даже не было магнитофона, для того чтобы ее слушать. Зато я очень любила кино! Несколько раз в неделю я бегала в кинотеатр «Спартак», который был расположен неподалеку от моего дома – на улице Салтыкова-Щедрина.

Для своего времени, «Спартак» был уникальным кинотеатром, а вернее сказать, киноцентром, в котором помимо просмотра фильма, можно было прослушать лекцию об истории итальянского неореализма или французской новой волне. Учитывая то, что книг и журналов по кино, в то время почти не было, кинолекторий «Спартака» был единственным просветительским местом для городских киноманов.

Исходя из вышесказанного, можно утверждать, что на момент моего поступления в университет, я была барышней образованной, в меру начитанной и умеющей поддержать любой разговор.

Что касается моих внешних данных, то без преувеличения можно сказать, что в семнадцать лет я была красивой девушкой: невысокой, стройной, с шикарными длинными волосами и ярко-голубыми глазами. Папа считал, что я похожа на героинь из итальянских фильмов и мне это сравнение нравилось. А я, в свою очередь, нравилась многим юношам в школе. Но как не странно, в то время мне казалось, что я должна полностью посвящать себя учебе, а не разным глупостям, вроде дружбы с мальчиками. И поэтому все явные и не явные ухаживания я просто игнорировала.

Мне всегда нравилось красиво одеваться, но в начале 80-х, отечественная легкая промышленность не соответствовала моим потребностям. Одежда фабричного изготовления могла украсить только тех, кому было далеко за 80.

Конечно, и в то время, можно было купить что-то стоящее и красивое у фарцовщиков, которые толпами стояли возле Гостиного двора. Но для этого, как минимум, нужны были деньги, и причем, немалые. К тому же, мне всегда казалось, что комсомолке не к лицу иметь дело с фарцовщиками.

Так что, приходилось полагаться только на себя и свои таланты. И нужно сказать, на этом поприще я преуспела. Для начала я научилась вязать, причем, весьма профессионально. Потратив неделю – другую на вязание, я получала эксклюзивное платье или костюм – про шапки и шарфы я уже не говорю. В девятом классе я научилась кроить и шить. Это занятие нравилось мне намного меньше, чем вязание и поэтому я ограничивалась в основном тем, что переделывала старые вещи с учетом современных тенденций. Получалось неплохо, и в университете за мной закрепился статус «стильной» девушки!

Мне нравилось выглядеть романтично – я носила длинные в пол юбки и платья, приталенные жакеты и туфли на каблуках.

В ту пору особой популярностью у населения пользовались «кредиты». Мои бедные родители брали «кредиты» регулярно. В «кредит» они купили холодильник, потом – телевизор. А когда я поступила в университет, на домашнем совете было принято решение – купить мне в кредит хорошее пальто и костюм. Оформлять кредит решили в Гостином дворе – там всегда можно было приобрести импортные вещи, правда, по невероятно высоким ценам.

Я до сих пор помню, как после многочасового обследования соответствующих отделов универмага, мне подобрали красивое пальто темно-бордового цвета – длинное, с потайной застежкой и модным в то время, воротником-стойкой и костюм-тройку. Костюм состоял из расклешенной длиной юбки и пиджака в стиле «шанель» из буклированной тонкой шерсти коричневого цвета и прелестной шелковой блузки цвета увядшей розы. Вещи были финского производства и стоили пятьсот рублей! Сумма невероятная, которую моим бедным родителям пришлось выплачивать целый год. Но они были так счастливы оттого, что их дочь выглядела, как настоящая принцесса! И это действительно было так!

Как не странно, в юности мы почему-то стремились выглядеть старше и поэтому тянулись к взрослым вещам. А вот, когда мы в реальности повзрослели, то совершенно не осознанно начали молодиться – покупаем молодежные вещи, делаем себе короткие стрижки и даже стараемся чаще общаться с молодыми людьми. К примеру, в моем сегодняшнем гардеробе только вечерние платье могут претендовать на звание «классических» и соответствующих моему возрасту, все же остальные вещи, так называемого, повседневного ассортимента, приобретены в молодежных магазинах и секциях. И теперь я очень редко надеваю туфли или сапоги на каблуках – моя любимая обувь – «балетки». Я ношу их с ранней весны до поздней осени. А вместо юбок и платьев в моем гардеробе можно увидеть огромное количество джинсов и всевозможных брюк. А еще я обожаю кожаные куртки! И каждый новый сезон покупаю очередную куртку. У меня есть длинные куртки и короткие, классические и в стиле «милитари», отделанные заклепками и мехом.

Кроме курток, я коллекционирую еще и сумки. Эта страсть у меня развилась скорей всего из-за того, что в годы моей молодости приходилось по несколько лет ходить с одной единственной сумкой. Помню, когда я стала учиться в университете, мама купила мне у фарцовщиков невероятно дорогую черную кожаную сумку, которая прослужила мне верой и правдой все пять лет.

Глава 9

Июльский день, в который я впервые переступила порог филологического факультета ЛГУ, я запомнила на всю жизнь. Стоял жаркий летний день. У входа в здание толпились многочисленные абитуриенты и их не менее многочисленные родители. Моя мама тоже порывалась отправиться со мной, но я строго на нее посмотрела и попросила меня не сопровождать – как никак, я уже окончила школу, и хотела быть самостоятельной.

Когда я поднялась на второй этаж, то неожиданно заметила табличку с надписью: «Восточный факультет». Филфак находился этажом выше.

Помню, мне хватило и десяти минут, чтобы выяснить все подробности, касающиеся приема на филфак. После чего, я спустилась на восточный факультет.

На одной из многочисленных дверей значилась надпись «Консультация». Туда я и решила заглянуть – мне не терпелось узнать подробности «жизни» восточного факультета.