Текст книги "Колдовской камень"

3

Дети размещались в самом конце северо-восточного крыла замка, довольно далеко от большого зала, где взрослые, бывало, собирались и по ночам. Дэрин старался не отставать от длинноногого короля. Резкий ночной холод проник в замок, и коридоры были сырые и промозглые. Круглые настенные светильники из дымчатого стекла с толстыми свечами внутри давали тусклый мерцающий свет.

Дубовая дверь детской отворилась бесшумно. Дэрин отступил, пропуская Рейса, и тот вошел первым, неся на руках уютно свернувшуюся Джессмин. В большой комнате спало около двадцати детей, и часто по ночам они устраивали настоящий бедлам. Но сейчас все было тихо. Мерцающая свеча в высоком подсвечнике тускло освещала кроватки, колыбельки, разбросанные игрушки. Тишину нарушал только храп леди Герры, мирно спавшей на раскладной койке рядом с пустой кроваткой Джессмин. В Ксенаре у девочки была бы отдельная комната, но при дворе небольшого Виннамира все королевские малыши воспитывались вместе.

Король уложил девочку в постель, укрыл и довольно долго смотрел на маленькое овальное личико, обрамленное локонами цвета меди. Когда Рейс наконец поднял глаза, его лицо было столь же безмятежно, как и ее. Он слегка улыбнулся.

– Пойдемте, – тихо сказал он Дэрину, – нам есть о чем поговорить и на что посмотреть.

***

Это была скорее спальня солдата, а не короля, разве что на холодном каменном полу лежали ковры, а на стенах были богатые драпировки. Мебель была очень простая: пара деревянных стульев, шкаф, сундук, большая кровать, покрытая мягким мехом. По тому, как изумился при виде Дэрина обычно невозмутимый Тило, можно было понять, что здесь не бывает посторонних. Молодой герцог неожиданно почувствовал себя навязчивым.

Тило захлопотал, раскладывая на кровати одежду. Король положил руку ему на плечо.

– Сир?

– Можешь идти, Тило. Спокойной ночи, мой друг.

– Спасибо, сир, – поклонился старый слуга. Проходя мимо Дэрина, он озабоченно нахмурился, прошептал:

– Огонь гаснет, сир, – и закрыл за собой дверь.

Рейс подошел к шкафу у кровати и начал там рыться.

– Дэрин, садитесь у огня. Устраивайтесь поудобнее.

Один из стульев был очень уж изношен, и Дэрин выбрал другой. Король продолжал:

– Чертовски холодная сегодня ночь, но у меня есть кое-что, чтобы нам согреться.

Он достал два массивных хрустальных кубка, такой же графин, наполненный янтарного цвета жидкостью, и порядочно налил в каждый кубок. Дэрин взял один и осторожно понюхал. В ноздри ударил густой аромат, и он ощутил сладковатый ореховый запах.

– Это кое-что новенькое, по крайней мере у нас, – вино двойной перегонки,

– сказал Рейс. – Не то, чем поят в тавернах.

Он сел на второй стул. Кожаное сиденье жалобно заскрипело, когда король, откинувшись, протянул длинные ноги к очагу. Он поднес кубок к губам, сделал три глубоких глотка и взглянул на Дэрина:

– Давайте, попробуйте.

У напитка был привкус дерева, дыма и еще чего-то неуловимого. Жидкость мягко скользнула по языку и вдруг обожгла горло. Дэрин чуть не задохнулся.

Король внимательно наблюдал за ним.

– Ну как?

– Очень хорошо, – едва смог сказать герцог.

– Хорошо? Это превосходно! Но пить надо осторожно, иначе утром голова будет тяжелой. – Рейс снова наполнил оба кубка и опустил графин на каменный пол. Хрусталь зазвенел. Не отводя взгляд от пламени, король потягивал вино. Дэрин последовал его примеру, жар в горле становился все приятнее, тепло разлилось по всему телу, проникло в мозг.

– Смерть твоего отца я перенес тяжелее, чем смерть своего, – неожиданно произнес Рейс. – Странно, правда? Я никогда не осознавал, что значит для меня Эмил, до тех пор? пока его не стало. Жаль, что вы никогда не пытались понять своего отца.

Взглянув на Дэрина, он заметил, что герцог переменился в лице.

– Нет-нет, простите меня. Я несправедлив. Он был столь же виноват, как и вы. Но и вы должны признать свою вину, Дэрин.

Герцог отпил вина и промолчал.

– Оставим это. Мне кажется, я теперь понял, что часто отцы ждут, а порой и требуют от сыновей слишком многого. Мы с Гэйлоном не ссоримся, но в последнее время нам нечего сказать друг другу, – голос короля дрогнул. – Это влияние Люсьена. Гэйлон был так одинок, но из всех он выбрал себе в друзья? Знаете, чему, кроме дерзости и скрытности, Люсьен учит моего сына? Я как-то застал их в оружейном зале, когда они полагали, что их никто не видит. Он учит Гэйлона убивать самыми изощренными способами – так готовят наемных убийц. Можете вы в это поверить? Мой единственный сын! Будущий король! – Он с отвращением отвернулся. – Чего еще ждать от Люсьена, который вырос в Ксенаре, где малышам, когда у них прорежутся зубки, дают грызть рукоятки кинжалов, а читать учат по книжкам о ядах.

Вино наконец перестало сковывать Дэрину язык, его глаза сверкнули:

– Дайте мне свободу действий, сир, и я с радостью избавлю вас от этой проблемы. Позвольте мне под каким-нибудь предлогом вызвать Д'Салэнга на поединок. Позвольте мне убить его.

Лицо Рейса побагровело, став почти такого же цвета, как его волосы. Он закричал:

– Никогда! Я запрещаю!

Король вскочил на ноги.

– Сир?

– Выслушайте меня, Дэрин, – Рейс понизил голос:

– Люсьен Д'Салэнг – мой брат.

Лишившись дара речи, герцог уставился на короля. Рейс подошел к Дэрину поближе и присел на каменный край очага.

– То, что я вам расскажу, знают лишь несколько человек. И это к лучшему. Во время последней военной кампании на южной границе одна из ксенарских аристократок родила ребенка от моего отца. Это была сестра Фейдира. Каким образом она и отец сблизились, я не знаю, да это меня и не интересует. Я не упрекаю своего отца – моей матери не было в живых уже много лет. Но сам он очень винил себя. Вы знаете, как двор короля Роффо не похож на наш. Мы не такие крепкие люди, нам достаточно одной жены. Внебрачные сыновья Роффо гордятся своим незаконным происхождением. По-видимому, на юге в каждой семье есть немного королевской крови, и они начинают претендовать на трон – вот почему в этом королевстве столько жестоких раздоров. – Рейс замолчал, медленно допил вино и вновь наполнил свой кубок. – Во главе моего совета сейчас стоит Дассер, и он посвящен во все это. А больше я никому, кроме вас, не говорил.

– Люсьен, наверное, знает.

– Я не уверен. Знает Фейдир. Он мне никогда ничего не говорил, но позволяет себе много вольностей, даже предъявляет требования. – Рейс наполнил кубок Дэрина. – Мой отец потребовал ребенка себе. Он умолял мать приехать сюда, чтобы он мог на ней жениться, но все еще шла война. Я не могу удержаться от мысли, что если бы она жила с нами, Люсьен вырос бы совсем другим человеком. Теперь вы понимаете, почему я не могу позволить насилие по отношению к нему. Уже были желающие вызвать его на поединок, мой запрет их весьма расстроил. Этот юноша причиняет мне сплошные огорчения, а теперь он вдобавок лишает меня сына! Нет, Дэрин, вы должны отнять Гэйлона, не убивая Люсьена. В этом я рассчитываю на вас.

– Довольно об этом, – король осушил свой кубок и поднялся. Дэрин собрался было встать, но Рейс жестом усадил его обратно. – Нет, ждите здесь. Мне нужно вам кое-что показать.

Король скрылся в смежной комнате. От вина у Дэрина кружилась голова, все виделось ему в какой-то неясной дымке. Усталый герцог размышлял над словами короля. За ужином Гэйлон был холодно вежлив с ним, но Дэрин почувствовал, что за этим кроется обида. Люсьен, когда ему этого хотелось, мог быть на редкость обаятелен – придворные дамы охотно это подтвердят. Не так-то легко будет сделать то, чего хочет Рейс.

Дэрин слышал, как король ходит в соседней комнате. Послышался скрежет камня о камень, потом опять все стихло. В следующее мгновение появился Рейс, в руках он держал какой-то длинный предмет, завернутый в кусок ткани. Он протянул его Дэрину.

– Что это? – спросил герцог.

Странный предмет оказался тяжелым, герцог положил его себе на колени и, развернув ткань, обнаружил старинный грозный обоюдоострый меч. Кожа его ножен была вся сморщенная и потрескавшаяся, витая рукоятка покрыта потемневшим от времени лаком в паутине мелких трещинок. Правой рукой Дэрин чуть вытащил лезвие из ножен: металл был весь изъеден ржавчиной. Рейс наблюдал за ним.

– Он входит в наследство моего сына, – сказал он с улыбкой. – Необычный это меч. Вы знаете о Наследии Орима?

– Но это же не Кингслэйер?! – прошептал Дэрин и, будто обжегшись, отдернул руку от меча.

– Именно он. Смотрите, вот он во всей своей зловещей красе. – Рейс тихо рассмеялся. – Не скажешь, что это похоже на легендарный меч, но Рыжие Короли владеют им почти тысячу лет. Эмил вручил мне его, когда умер мой отец, а ты передашь его Гэйлону после моей смерти.

Дэрин неловко пошевелился.

– Милорд, но если это настоящий Кингслэйер, почему его не уничтожили?

Ведь он восстал на Орима и убил его.

– Ну, если когда-нибудь кого-то и стоило убить, так это Орима. Ваша мать никогда не рассказывала вам о Черных Королях?

– Никогда. Никто не упоминает имени Орима, разве что как ругательство.

– Ваша мать – потомок Орима. Его кровь течет и в ваших жилах, хотя я понимаю, что тяжело узнать о себе такое. За все время вы – первый Госни, владеющий Камнем. Вы никогда не задумывались, почему? Мне кажется, ваш отец опасался этого унаследованного вами дара – волшебной силы.

– Моя сила, сир, совсем невелика.

– Вы недооцениваете себя. Вы всегда недооцениваете себя как волшебника, музыканта и фехтовальщика. Это одна из самых ваших привлекательных и в то же время вызывающих раздражение черт. – Рейс снова опустился на стул. – А теперь внимательно слушайте, и я расскажу вам историю Наследия Орима, как ваш отец рассказал ее мне и как вы должны будете однажды рассказать Гэйлону. Что-то вы уже знаете, но будьте снисходительны.

Король сел поудобнее, стул под ним жалобно заскрипел.

– Сначала Виннамиром правили Черные Короли. Они как могли цеплялись за свою власть, ревностно оберегая ее. Чтобы сохранить трон и не испортить чистоту своей колдовской крови, они вступали в браки между собой: брат женился на сестре, отец на дочери. Ко времени Орима в семье распространилось сумасшествие. Когда умер его отец, Орим отравил двух своих старших братьев, задушил младшего, а потом женился на собственной сестре. Сначала он не был таким уж плохим правителем, но и хорошим тоже. В общем, это был тщеславный, алчный человек, любивший получать удовольствие за счет других.

В предании говорится, что однажды, в восемнадцатый год правления Орима, странный маленький человек пришел к королю и предложил сделку.

– Это был волшебник, – вмешался Дэрин.

– Нет. Это обычное заблуждение. Его имя не дошло до нас, но известно, что это был чужеземец, с трудом объяснявшийся на нашем языке, и он не обладал волшебной силой. Но у него был невиданный ни до, ни после драгоценный камень, в котором было заключено звездное пламя. Он предложил выковать меч и вставить камень в его рукоятку, и это будет оружие такой поразительной силы, что Орим сможет покорить своих богатых соседей или любой другой восставший против него народ. Взамен этот человечек просил Колдовской Камень Черных Королей, и еще он хотел, чтобы Орим обучил его черной магии.

Рейс поднял графин, взболтнув содержимое.

– Еще?

Дэрин отрицательно покачал головой, и король наполнил свой кубок.

– Разумеется, Орим согласился. Я думаю, он ничего не терял, соглашаясь на просьбу странного чужеземца. Меч был изготовлен и имел все обещанные качества. Орим пошел на соседей кровавой войной, опустошал целые города, убивая тысячи и тысячи. Но когда его попросили выполнить свою часть сделки, он отказался. Может быть, он боялся этого непонятного человека. Кто знает? Орим приказал бросить его в подземелье. Когда его волокли в темницу, чужеземец проклял свое творение и предсказал, что меч убьет любого, кто возьмет его в руки.

И когда позднее Орим попытался воспользоваться мечом, тот убил его, и конец Орима был ужасен. Говорят, мясо стекло с его костей, как воск. Но к тому времени Орим стал таким злым и жестоким, что уже его собственный народ поднялся против него. После его смерти начался погром – все близкие родственники Черных Королей, кого смогли найти, были преданы мечу. Затем в землях, прилегающих к Западному морю, выследили и убили всех колдунов и чародеев. У людей был такой страх перед волшебством, что и сотни лет спустя обладателю Колдовского Камня грозила немедленная смерть. С тех пор не было ни одного короля-волшебника. Моя семья хоть и была королевской крови, но принадлежала к отдаленной ветви, нас выбрали в правители, потому что мы были простыми бесхитростными людьми, такими же тугодумными и медлительными, как скот, который мы выращивали, ни в ком из нас не было ни капли таинственной крови. – Рейс криво усмехнулся. – Никто не знает, что стало с создателем меча. А сам меч теперь у вас. Насколько всему этому можно верить?

Дэрин подался вперед, тяжелый меч все еще лежал на его коленях.

– А драгоценный камень, который давал силу Кингслэйеру? Что стало с ним?

Рейс, замолчав, смотрел куда-то вдаль. Дэрин отложил меч и опустился на колени у очага. В золе еще тлело несколько углей, и он кочергой сгреб их в одну кучу.

– Ну, – сказал король, – уже поздно, я вас задержал. Вам пора идти.

Возьмите меч и найдите для него надежное место. Я поручаю вам хранить его.

– Он улыбнулся. – Но подождите, посидите со мной еще минуту. Прежде чем вы уйдете, я должен сказать вам еще одну вещь. Возможно, вы предпочли бы, чтоб я этого не говорил, но тем не менее выслушайте. – Его улыбка погасла.

– Между вашим отцом и мной не было секретов. И то, что я вам сейчас скажу, – чистая правда. У Эмила Джефсона из Госни было три сына, и больше всех он любил младшего.

Дэрин почувствовал, как защемило сердце.

– Вы мне не верите, – упрекнул король, – я вижу по вашему лицу. Ваша мать была самым большим счастьем в жизни Эмила, а вы так на нее походили и очень отличались от ваших братьев. Любовь к вам заставила вашего отца почувствовать свою уязвимость, вот он и старался относиться к вам равнодушно. Он многого ожидал от вас, потому и был так требователен, так критичен. Когда он вернулся с войны и обнаружил, что ваша мать умерла, а вы исчезли, он словно с ума сошел. В поисках вас он неделями один бродил по горам. Но вы будто испарились. Никто вас не видел, никто о вас ничего не знал. В конце концов мы поверили, что вас уже нет в живых, и Эмил стал угасать: он думал, что потерял вас обоих.

– И поэтому избил меня чуть не до смерти, когда я вернулся, – горько сказал Дэрин.

– Вы отказались сказать ему, где были и даже почему вы ушли.

– Я занимался делами своей матери, – холодно ответил Дэрин, вспомнив, в какое неистовство привели Эмила именно эти слова, дерзко произнесенные двенадцатилетним мальчиком.

– Вы никогда не сказали ему, не так ли? И никому другому. Кое о чем мы догадывались: у вас был Камень, и вы умели с ним обращаться – вы провели где-то целый год, и кто-то обучал вас волшебству.

Дэрин отвернулся, чтобы скрыть свою печаль. Его пальцы вертели кольцо на левой руке. Он не хотел вспоминать этот год. Он так старался научиться управлять силой Камня, так старался понравиться старому волшебнику, и ничего не вышло. Он полюбил Сезрана так, как мог бы полюбить отца, если бы тот принял его любовь. Но этого оказалось недостаточно. Сезран отослал его, запретив когда-либо возвращаться.

– Вы рассердились на меня, – пробормотал Рейс.

– Нет, сир, – поспешно возразил Дэрин. – Что вы! – Он протянул руку за мечом.

– Я не должен был столько взваливать на вас сегодня. – Глаза короля затуманились. – Но, так или иначе? так или иначе, похоже, времени остается мало? А значит? – К нему вернулась прежняя сердечная улыбка.

– Идите спать, мой юный герцог. Поспите хорошо и подольше. Через три дня я возьму сына на охоту. Я пообещал ему в день его рождения, что мы поедем в охотничий домик, но все никак не было времени. И хорошо, что так получилось, потому что теперь с нами поедете вы. Это будет целая неделя без милого Люсьена! – Король сжал плечо Дэрина. – Достаточно времени, чтобы возобновить прежнюю дружбу.

***

Где-то вдалеке пропел петух. Свечи догорели одна за другой, и спальня погрузилась во мрак, а Дэрин все так же неподвижно сидел на краю кровати. Из всего того, что обрушилось на него сегодня ночью, тяжелее всего было узнать о любви отца.

Наконец он заставил себя подняться и с трудом стянул сапоги. С глухим стуком они упали на ковер, и Дэрин так и оставил их там. Рядом с ним, на покрывале, лежал Кингслэйер, холодный и грозный, герцог попытался придумать, куда бы его спрятать. Он ненавидел этот меч за то, что тот удерживал его здесь, за то, что эта легенда обязывала его исполнить долг Госни.

Дэрин потянулся за мечом, но на этот раз левой рукой, и Камень на его пальце вдруг замерцал. У герцога уже слипались глаза, и он решил, что это ему мерещится от усталости, но свет становился все ярче. Дэрину стало любопытно, и он взялся за рукоятку меча.

Дрожь пробежала по его руке, и Кингслэйер как будто дернулся.

Послышался низкий, постепенно нарастающий гул, и он неожиданно почувствовал такую ясность мысли и такой прилив энергии, как никогда раньше.

Вытащив клинок, он изумился. Лезвие было чистое, новое, на его золоте влажно поблескивало что-то красное. Дэрин осторожно коснулся этой влаги, и палец тут же окрасился кровью. Это была не его кровь, а Орима – он сразу понял это. В то же мгновение на него обрушилось и другое понимание.

Меч пел ему песнь славы, и голубой голос Камня присоединился к реву Кингслэйера. «Черный Король!» – взывали они. Герцог почувствовал на лбу тяжесть – тяжесть короны. Она была, и в то же время ее не было, перед его глазами бесконечной чередой проносились какие-то видения: знакомые и незнакомые, возможные и невозможные. Время захлестнуло его, и эти потоки относили Дэрина в далекое прошлое и отдаленное будущее, к возможному и вероятному.

Он видел звездное пламя, заключенное внутрь драгоценного камня цвета самой темной ночи, и он знал, что эта сила принадлежит ему. Меч предлагал всемогущество! Страстное желание нахлынуло на него, грозя заглушить все остальное, и это желание было частью его, а частью – другого человека – Орима. К Дэрину пришло воспоминание о сумасшествии и смерти, а следом – необъяснимая радость и жгучая ненависть. Страсть! Он почувствовал волнение во всем теле. Все его низменные инстинкты откликались на этот призыв.

Кингслэйер пел ему о власти. О его власти! Пользоваться ею, как хочешь, когда хочешь. Он увидел мертвого Люсьена, покоренные королевства и последний одинокий лист, слетающий с осеннего дуба.

В комнате раздался слабый стон, и герцог понял, что это его собственный голос.

– Нет! – простонал Дэрин.

– Власть! – взревел меч.

– Нет!

– Бессмертие! – сулил Кингслэйер.

– Нет! – ответил Дэрин и обнаружил, что у него есть силы разжать пальцы и выпустить рукоятку меча.

Бледный рассвет проник через высокие окна. В тусклом сером свете проступили очертания комнаты. Рядом лежал Кингслэйер – безжизненный, смутно различимый предмет. Камень на пальце был по-прежнему темный. Дэрин готов был поверить, что все ему пригрезилось, но он все еще непроизвольно вздрагивал. Во рту был отвратительный вкус, в воздухе пахло пеплом. Это могло случиться! Это чуть было не случилось! Он едва не поддался на уговоры Кингслэйера.

Герцог с отвращением взял меч правой рукой, держа его подальше от Камня. Он скорее на ощупь добрался до дальней стены и положил меч среди военных трофеев отца. Ужасный Кингслэйер ничем не выделялся среди других окровавленных мечей. Шатаясь, Дэрин добрел до постели, рухнул, не раздеваясь, поперек и погрузился в глубокий сон, лишенный сновидений.

4

Дэрин осторожно откинулся головой на подушку, нагретую солнцем. Сквозь его сомкнутые веки оранжевым пожаром пылало яркое светило, изгоняя из памяти тревожные воспоминания о прошедшей ночи. Вино помогло ему. Проснувшись утром, он почувствовал сухость в горле и мерзкий привкус во рту, к тому же у него сильно болела голова, так что даже на поднос с фруктами и сыром, оставленный в его комнате, Дэрин смотрел не иначе как с отвращением. Вино, однако, он проглотил с удовольствием, и от него голове сразу полегчало, хотя в желудке все еще ощущалось какое-то брожение.

Прежде чем выйти на залитую солнечным светом открытую террасу, расположенную перед входом в его комнаты, Дэрин облачился в довольно скромный костюм, а выйдя обнаружил, что день почти прошел. Солнце клонилось к закату, путаясь в зарослях жимолости, которая взбиралась по столбам опор и увивала перила террасы. Теплый день еще звенел детскими голосами, доносящимися с лужайки перед дворцом, и эти звуки напомнили Дэрину о его собственном детстве, прошедшем здесь и далеко на севере, в замке Госни.

Открыв глаза, Дэрин увидел под балконом, на котором он стоял, незнакомого юношу, который ухаживал за цветочными клумбами, протянувшимися вдоль всей террасы. С головой уйдя в свое занятие, он даже не поднял головы, когда Дэрин вышел на ступеньки. Оглядевшись, Дэрин увидел ребенка, одиноко игравшего под раскидистым серебристым кленом, листья которого стали темно-пурпурными из-за ночных заморозков. Некоторое время герцог просто смотрел на крошечную фигурку, прежде чем понял, что девочка в длинных домотканых юбках – Джессмин.

Стоя к нему спиной, Джессмин одевала тряпичную куклу в голубое кукольное платье и, завернув ее в простыню, усаживала на каменной скамье. Затем девочка принялась подносить кукле воображаемые чай и сладости, вполголоса что-то приговаривая. Дэрин улыбнулся.

С другой стороны зеленого газона появилась группа мальчишек-сорванцов, направляющаяся в сторону принцессы с громкими воплями. На мгновение они остановились, вступив друг с дружкой в нешуточную битву, – стук и треск их деревянных мечей разносился далеко в воздухе, – а затем бегом промчались мимо Джессмин. Девочка не обращала на них никакого внимания до тех пор, пока один дерзкий паренек не отделился от ватаги и, издав дикий боевой клич, не схватил куклу за болтающуюся руку.

Когда Джессмин обернулась, на лице ее была явственно написана ярость. Ловко схватив мальчишку за его развевающуюся тунику, она, используя его собственную инерцию движения, закрутила агрессора вокруг себя и, подставив ему ножку, опрокинула на землю. Мальчишка ударился о землю с такой силой, что воздух с шумом вырвался из его груди, а Джессмин уже вырвала у него из рук куклу и его деревянный меч. Нежно прижимая куклу к груди, свободной рукой принцесса перехватила меч за деревянную рукоятку и приставила его острие к горлу поверженного врага.

Остальные мальчишки, описав широкую дугу, вернулись к дереву с громким смехом и подначками. Юный вояка униженно взял меч из рук своей принцессы и умчался со всей ватагой в поисках более легкой добычи. Джессмин принялась утешать куклу с поистине материнской заботой, но это продолжалось лишь до тех пор, пока она не заметила Дэрина. Кукла была немедленно забыта, оставшись валяться на траве кучкой тряпья.

– Дэрин!

Он подхватил ее на лету, покорно подставляя щеки для поцелуев и в свою очередь крепко обнимая и целуя девочку.

Принцесса вдруг нахмурилась:

– Ты спал весь день!

Дэрин смог только улыбнуться как можно более виновато, и Джессмин по гладила его по лицу, потрогала свежевыбритые щеки и вцепилась ручкой в густые черные волосы, спускающиеся ему на шею. Дэрин улыбнулся ей.

– Поставь меня на место, – потребовала она, немедленно смутившись.

Затем она спросила:

– А чем бы ты хотел заняться?

– Как насчет того, чтобы прогуляться?

– Тогда пойдем, – Джессмин схватила герцога за руку и потащила за собой.

– Гэйлон на площадке для фехтования с Люсьеном. Пойдем скорей, я не хочу, чтобы леди Герра нашла меня.

Принцесса оглянулась через плечо на замок и продолжила:

– Сейчас должны начаться мои занятия, и она опять заставит меня заниматься какими-нибудь глупостями вроде вышивания или вязания. А я хочу выучиться фехтованию, как Гэйлон. Ты научишь меня? – Ответа от него не требовалось.

Дэрин позволил девочке вести себя туда, куда она захочет. Головная боль совсем прошла, и страшные открытия ночи отступили на второй план. Вместе они петляли по дорожкам сада, и Джессмин показывала ему местные достопримечательности.

– Вот на этом камне я оступилась на прошлой неделе и ободрала локоть, – поясняла она, закатывая рукав платья и демонстрируя Дэрину заживший шрам, чтобы и он мог восхититься, – а вот здесь Тоши, сын лесника, поймал гофера. Тоши – очень умный!

Сами того не заметив, они забрели в ту часть сада, где были высажены розы и Джессмин, выпустив руку Дэрина, бесстрашно бросилась в самую середину посадок.

– А куда мы идем теперь? – поинтересовался герцог, осторожно пробираясь следом.

– Вот куда, – девочка остановилась возле куста белых роз, который весь был покрыт плотными, только начинающими распускаться бутонами. – Дай мне твой нож! – потребовала она и вытащила кинжал из ножен у него на поясе прежде, чем он успел возразить.

– Будь осторожна, принцесса, он острый, – предупредил Дэрин.

Девочка с отвращением наморщила носик.

– Я не ребенок, – сообщила она, размахивая клинком с таким решительным видом, что герцог с осторожностью вынул кинжал из ее пальчиков и стал срезать толстые стебли сам, избегая изогнутых шипов.

– Для чего мы это делаем? – спросил он, передавая ей цветы по одному.

– Разумеется, для того, чтобы подарить леди Марсел, – объяснила девочка, и герцог задумчиво промолчал. – Еще один, и будет достаточно, как ты полагаешь? Этот букет ей непременно понравится, я знаю. А теперь – идем. По дороге можем пройти мимо фехтовальной площадки? – Уловив колебания Дэрина, девочка подняла на него взгляд. – Не беспокойся, Гэйлон не будет возражать, мы не надолго. К тому же, – заключила она неожиданно мудро, – цветы для леди могут завянуть.

Дэрин с любопытством последовал за принцессой, которая вприпрыжку помчалась по каменным плитам дорожки. Букет, завернутый в носовой платок, она сжимала в руке, время от времени энергично им взмахивая и призывая Дэрина идти быстрее. Довольно скоро они услышали лязг металла о металл.

– Ш-ш-ш! – Джессмин приложила палец к губам. – Я знаю, откуда мы сможем посмотреть на них, а они нас не увидят.

С этими словами она провела Дэрина на небольшую галерею, выстроенную у северного края арены. Там они отыскали укромный, тенистый уголок, откуда могли незамеченными наблюдать за всем, что делалось на арене.

Скинув камзолы и рубахи, Люсьен и Гэйлон кружили по арене, и их загорелые тела блестели от пота. Его капли стекали по их лицам и капали с носов и подбородков, но ни один из бойцов не обращал на это внимания.

Герцог сразу догадался, что это развлечение вошло у обоих в привычку: сосредоточенно и уверенно оба наносили друг другу удары и отражали выпады, топча ногами и без того твердую, как камень, глиняную почву. Оба бились не тупыми и тяжелыми учебными мечами, а клинками из заостренной стали – легкими и слегка изогнутыми, которые в последнее время стали столь популярны на юге. Принц и Люсьен берегли друг друга, и все же схватка была не шуточной, и несмотря на то, что Люсьен был старше, сильнее и имел более длинные руки, Гэйлон успешно сдерживал его натиск. Обмен ударами происходил тоже довольно медленно, но, судя по их виду, так было не всегда.

Гэйлон внезапно сделал обманное движение влево и поднырнул под встречный удар Люсьена, как это мог сделать только мальчик десяти лет от роду. Покатившись по земле, он сбил молодого южанина с ног, и оба оказались лежащими на твердой глине площадки, беспомощно барахтаясь и хохоча.

– Нечестно! – воскликнул Люсьен, кашляя от пыли и задыхаясь от смеха.

Дэрин оглянулся и увидел, как Джессмин спускается на площадку по невысоким ступеням. Было слишком поздно удерживать ее, и он покорно последовал за ней.

– Привет! – радостно приветствовал ее Гэйлон и нахмурился, увидев Дэрина. Попытавшись стереть с лица пыль, он только сильнее ее размазал.

– А королю известно, что вы тут сражаетесь настоящими мечами? – строго спросила Джессмин, важно прохаживаясь вокруг Люсьена и Гэйлона, все еще сидящих на земле.

– Мы знаем что делаем, Джесс, – неожиданно раздраженным тоном ответил принц, но Джессмин была непоколебима.

– Король знает?

– Какая прекрасная работа! – заметил Дэрин, поднимая небольшой клинок Гэйлона и пытаясь отвлечь девочку.

Принц вскочил на ноги и выхватил свое оружие из рук герцога, быстро поглядев на своего светловолосого партнера, который продолжал сидеть на земле скрестив ноги.

– Люсьен сделал его для меня на мой день рождения! – с вызовом сказал он, поворачиваясь к принцессе. – Ты ведь никому не скажешь, правда?

Губы девочки превратились в тонкую, прямую линию.

– Может быть.

– Конечно нет, – твердо сказал ей Дэрин.

Джессмин недовольно нахмурилась, но кивнула.

– Все равно больше не делайте этого, – потребовала она.

Дэрин перехватил взгляд, которым обменялись Гэйлон и Люсьен.

– Ну? – спросила Джесс.

– Конечно, Джессмин, конечно, – неискренне уверил ее Гэйлон.

– Это оружие совсем нового типа, – заметил Дэрин, лишь с легким интересом покосившись на меч, который Люсьен сжимал в руке. – Как оно сбалансировано?

Голубые глаза Люсьена блеснули.

– Несколько по-другому, чем прямые мечи. Не хочешь ли попробовать?

Южанин легко вскочил, и Дэрин нахмурился.

– Спасибо, как-нибудь в другой раз.

– Пожалуйста, – настаивал Люсьен. – У меня тут есть еще один такой меч, я никак не могу выбрать, какой из них мне больше нравится. Ты можешь помочь мне выбрать.

– Ты, должно быть, утомлен?

– Вовсе нет, – возразил Люсьен, заметив неуверенность в глазах герцога.

– Вот, возьми, – он протянул оружие, с удовольствием наблюдая за тем, как герцог, поборов раздражение, взвешивает клинок в руке.

– Всего один раунд, ты и я, – улыбка Люсьена была что-то уж очень мягкой и дружелюбной. – Это не займет много времени.

– Люсьен? – насторожилась Джессмин, уловив что-то еще под его внезапным дружелюбием.

– Лучше отойди в сторонку, Джесс, – коротко сказал принц, и в его ореховых глазах загорелся огонек дурного предчувствия. – На твоем месте я бы дважды подумал, Дэрин. Люсьен – лучший фехтовальщик королевства.

– Ну, ну, принц, – заметил Люсьен с нарочитым смирением, – не говорите так. Вы испугаете моего противника, и он убежит.

Джессмин переводила взгляд с Гэйлона на Люсьена, подозревая, что за игру они затеяли. Потянув Дэрина за рукав, она шепнула:

– Пожалуйста, не делай этого.

Однако было поздно, ловушка сработала. В очередной раз сжав в руке рукоять меча, Дэрин возвратил его Люсьену и стащил через голову камзол.