Текст книги "Король шрамов"

Николай щелчком сбил с манжета прилипшую ниточку.

– От своей сводной сестры я другого и не ожидал.

Зоя замерла. В своем ярком кафтане она походила на прекрасную икону; отблески пламени окружали ее светящимся ореолом. Николай был готов поклясться, что ни одной другой женщине синий цвет не шел так, как ей.

– Значит, это правда?

– Такая же, как моя история.

Слухи о том, что младший сын Александра Ланцова – бастард, начались еще до рождения Николая, и он как мог старался с этим примириться. Однако тайну своего происхождения король Равки открыл лишь одному человеку – Алине Старковой. Зачем же он сейчас поделился ею с Зоей? Алина тогда заверила Николая, что из него в любом случае получится великий монарх. Рассчитывать на подобную щедрость со стороны Зои не приходилось. Тем не менее Николай отпер ящик письменного стола и достал оттуда миниатюру, которую королева-мать передала ему перед тем, как отправиться в изгнание. Она призналась сыну, что его настоящий отец – фьерданский магнат-судовладелец, некогда служивший в Равке эмиссаром.

– Святые! – выдохнула Зоя, всмотревшись в портрет. – Сходство…

– Поразительное, знаю. – Их отличали только глаза – крохотные точки на портрете были голубыми, а не светло-карими, – ну, и борода. И все же, глядя на миниатюру, Николай словно бы видел себя в будущем – постаревшим, заматеревшим, с морщинами в уголках глаз.

Зоя швырнула миниатюру в камин.

– Зоя! – Николай рванулся к камину.

– Ты идиот? – зло спросила она.

Король хотел выхватить драгоценную вещицу из огня, но пламя уже взметнулось ввысь, и Николай отдернул руку. При виде того, как посреди рамки расплывается черная дыра, в нем вскипела ярость. Он рывком развернулся.

– Ты забываешься!

– Этот портрет – все равно что дуло пистолета, приставленное к твоему сердцу. – Зоя ткнула пальцем в грудь Николаю. – К сердцу Равки. И ты готов пойти на этот риск – ради чего? Ради глупой сентиментальности?

Его пальцы сомкнулись на запястье Зои, прежде чем она успела снова упереть ладонь ему в грудь.

– Я тебе не мальчишка, чтобы со мной играть и мне указывать. Я твой король.

Синие Зоины глаза сверкнули. Она вздернула подбородок, словно говоря: «Что за дело королеве, повелевающей бурями, до какого-то смертного короля?»

– Да, ты мой король. И я хочу, чтобы ты им оставался, даже если у тебя не хватает ума защитить свое право на трон.

Пожалуй, так и есть, однако Николай не собирался этого признавать.

– Ты не имела права.

– Имела, причем полное. Я поклялась оберегать тебя. Оберегать королевство. – Зоя вырвала руку. – Что, если Магнус Опьер окажется в этом дворце? Или вас обоих пригласят на пир в Керчии? Людям хватит одного взгляда, чтобы узнать…

– Они и так знают. – На Николая вдруг навалилась страшная усталость. – Или догадываются. Все вокруг шептались еще до того, как я появился на свет.

– От него следовало бы избавиться.

Николай стиснул кулаки.

– Зоя, ты этого не сделаешь. Я запрещаю. А если узнаю, что ты действовала за моей спиной, то лишу тебя звания, и можешь провести остаток жизни, обучая юных гришей лепить облачных зверюшек.

В течение нескольких секунд вид у Зои был такой, точно она вот-вот вскинет руки, призовет бурю и разнесет весь дворец в клочья. Но вместо этого она присела в безупречном реверансе, умудрившись этим жестом выразить еще и презрение.

– Как прикажете, мой государь.

– Зоя, ты на самом деле так жестока? Он ни в чем не повинен. Единственное преступление этого человека – любовь к моей матери.

– Нет, преступление в том, что он уложил ее в постель.

Николай покачал головой. Пусть Зоя режет правду-матку, если хочет. Разумеется, ему уже не узнать, была ли любовь между его матерью и настоящим отцом, и все-таки Николай надеялся, что этих двоих связывало нечто большее, нежели похоть и сожаление о содеянном.

Он посмотрел на поднос с давно остывшим ужином, взял бокал с вином и осушил до дна.

– Однажды ты перейдешь грань, и я уже не буду столь великодушен.

– Если такой день наступит, можешь заковать меня в цепи и бросить в темницу. – Зоя подошла к Николаю, забрала у него бокал и поставила на стол. – Но эту ночь в цепях проведешь ты. – Она произнесла это почти с нежностью.

Николай вздохнул.

– После сегодняшних вечерних трудов – с радостью.

Он отпер спальню ключом. Слугам разрешалось делать уборку в этой комнате исключительно под присмотром Толи и Тамары и только один раз в неделю. Камердинера у Николая не было, своим туалетом он занимался самостоятельно.

Несмотря на то, что на ночь спальня превращалась для него в тюрьму, Николай относился к ней скорее как к святилищу – возможно, единственному месту во дворце, которое принадлежало ему по-настоящему. Стены здесь были выкрашены в глубокий синий цвет моря, а карту, что висела над камином, он забрал из каюты «Волка волн» – пиратского корабля, на котором бороздил океаны в бытность Штурмхондом, корсаром и капитаном этого судна. У окна на треноге стояла длинная подзорная труба. Смотреть через нее было особо не на что – лишь на звезды и дальние дома в верхней части города, – однако уже само наличие инструмента вызывало у Николая чувство покоя, будто он надеялся когда-нибудь взглянуть в окуляр подзорной трубы и увидеть вздымающиеся волны бескрайнего серого моря.

«Морская вода у нас в крови, – как-то сказал ему один из членов экипажа. – Мы сходим с ума, если задерживаемся на берегу надолго». Николай сходить с ума не собирался – по крайней мере, от пребывания на суше. Чья бы кровь ни текла в его жилах, он рожден для королевского трона и снова приведет свою страну к победе. Но сперва нужно пережить эту ночь.

Николай сел на краешек кровати, снял сапоги, надел на лодыжки железные кандалы и улегся в постель. Зоя ждала снаружи, и за это он был ей признателен. Заковывать себя в цепи самостоятельно – вроде бы мелочь, но она позволяла Николаю еще какое-то время сохранять над собой контроль. Зоя вошла только после того, как он закрепил наручник на левом запястье.

– Готово?

Николай кивнул. В подобные моменты ее жесткость помогала переносить эту ситуацию чуточку легче. Зоя никогда не делала ему поблажек и никогда бы не унизила своего короля жалостью.

Она защелкнула специальный замок, придуманный Давидом. С резким железным лязгом его тело перетянули три цепи – на уровне колен, живота и плеч. Когда просыпался зверь, силы ему было не занимать, так что рисковать не стоило. Николай помнил об этом и уже должен был бы привыкнуть к путам, однако в который раз испытал жгучее желание вырваться.

Как обычно, он сдержался и спокойно протянул Зое правое запястье.

– А какие планы на вечер у моего дорогого тюремщика? Собираешься на тайное свидание?

Наклонившись, чтобы замкнуть левый наручник и проверить надежность креплений, Зоя раздраженно фыркнула:

– Можно подумать, у меня есть на это время.

– Зоя, мне известно, что ты по ночам где-то гуляешь, – поддразнил Николай. Его разбирало любопытство, а еще просто хотелось отвлечься. – Тебя видели за пределами дворца, хотя куда именно ты ходишь, никто не знает.

– Я много где бываю, ваше величество. А если вы и дальше намерены совать нос в мою личную жизнь, то я знаю парочку мест, куда послать вас.

– Скрываешь своего ухажера? Стесняешься его? – Николай сжал пальцы, стараясь выровнять дыхание.

Зоя повернула голову, и свет лампы упал на полумесяц ее скулы, позолотил темные волны волос. Николай никогда не мог равнодушно смотреть на красоту Зои и в этот момент порадовался, что прикован к кровати: будь его руки свободны, они сами собой потянулись бы к девушке.

– Лежи смирно, – бросила она. – Ты хуже ребенка, перекормленного сладостями.

Как хорошо, что у нее такой острый язык!

– Зоя, почему бы тебе не остаться? Развлечешь меня занимательными рассказами о своем детстве. Твое ехидство очень успокаивает.

– Может, я лучше попрошу Толю развлечь тебя поэзией?

– Вот-вот, я как раз об этом. Какое остроумие, какая язвительность! Лучше любой колыбельной.

Когда щелкнул последний замок, рукав Зоиного кафтана соскользнул, обнажив широкий серебряный браслет, охватывавший запястье: обломки костей или чего-то, похожего на зубы, вплавленные в металл. Николай никогда не видел ее без этого браслета и даже не был уверен, снимается ли он вообще. Он кое-что знал об усилителях и даже помог Алине добыть чешую морского хлыста, второй из легендарных усилителей Морозова. Существовала, однако, целая вселенная, о которой он не имел ни малейшего представления.

– Скажи-ка мне вот что, Назяленская. Давид говорил, что выход за границы силы гришей чреват последствиями. Но разве усилитель не предназначен именно для этого? В чем тогда его отличие от парема?

Зоя задумчиво провела пальцами по металлу.

– Мне кажется, парем во многом схож со скверной. Подобно скверне, парем дает огромную силу, но цена этой силы чудовищна: воля гриша, а порой и жизнь. Усилители работают иначе. Животные, чьи части тела используются для усиления, – это редкие экземпляры, связанные с изначальным сотворением мира. Когда усилитель отдает свою жизнь, это есть жертва, необходимая Вселенной. Между гришом, чья рука наносит смертельный удар, и усилителем устанавливается нерушимая связь. Это и страшно, и красиво одновременно. В свою очередь, скверна…

– Иначе говоря, мерзость. Я в курсе. Хорошо еще, что я себя люблю.

– Все гриши питают тягу к мерзости, жаждут познать, на что способны за пределами допустимых границ.

– Даже ты?

Губы Зои дрогнули в улыбке.

– Особенно я. Сила – это щит. – Прежде чем Николай успел попросить пояснений, она добавила: – Но цена такой силы непомерно велика. Когда Дарклинг попытался создать собственные усилители, результатом стал Тенистый Каньон. – Зоя подняла руку, и браслет блеснул в свете лампы. – Мне достаточно этого.

– Близнецы носят усилители из акульих зубов, – вслух размышлял Николай, – Женя – из костей пустельги. Истории их появления я слышал не раз, а ты о своем не рассказывала никогда. Почему?

Зоя вопросительно изогнула бровь. Задумчивая девушка исчезла, на короля вновь смотрела суровая воительница.

– Сталь гришей нужно заслужить, ваше величество. Как и историю. – Она встала. – Полагаю, ты просто тянешь время.

– Ты меня раскусила. – Несмотря на Зоину маску холодности, Николаю было жаль, что она уходит. – Спокойной ночи, генерал.

– Спокойной ночи, гадкий король.

Он не станет упрашивать Зою остаться. Не в его натуре – умолять, а кроме того, это противоречит негласному уговору, заключенному между ними. Они не ищут друг у друга утешения; наоборот – заставляют держать строй, стиснуть зубы и шагать. Так что он больше не станет пытаться ее разговорить. Не признается, что ему страшно оставаться наедине с тварью, которая может им завладеть; не попросит Зою оставить лампу зажженной – сотворить это простое детское волшебство, чтобы прогнать тьму.

Когда она все же это сделала, Николай облегченно вздохнул.

7
Зоя

Когда Зоя встала с постели, небо еще не посветлело. Сперва она выполнит обычные утренние дела, а потом отправится в Большой дворец и расстегнет оковы Николая. С возвращения в столицу минула неделя, и, к радости Зои, монстр, поселившийся в теле короля, пока ни разу не проявлялся.

Тамара и Надя уже дожидались ее в соседней со спальней гостиной. Девушки сидели за круглым столом, некогда принадлежавшим личной страже Дарклинга. Надя все еще была в своем синем ночном халате, тогда как Тамара уже переоделась в форму. Руки, по обыкновению, были обнажены, на поясе матово поблескивали топоры.

– Донесения о двух новых атаках кергудов. – Тамара протянула Зое стопку листов, исписанных убористым почерком.

– Мне нужна чашка чая, – сказала Зоя. Солнце еще не взошло, а мир уже разваливается на части! В конце концов, это просто дикость. Налив себе чаю из самовара, она взяла у Тамары бумаги. Помимо этих, на столе лежали и другие. – В каком месте они напали на сей раз?

– Троих гришей похитили в Сикурске и еще восьмерых – к югу от Карьева.

Зоя резко выпрямилась.

– Так много?

Используя свои запасы юрды-парема, шуханцы создали бойцов нового типа, солдат, улучшенных с помощью портновского искусства: фабрикаторы сделали их более сильными, снабдили крыльями, утяжеленными кулаками, неломающимися костями и обостренными чувствами. Это и были кергуды.

– Расскажи ей про остальное, – сказала Тамаре Надя.

Зоя пристально посмотрела на Тамару.

– Это еще не все?

– Мы в Равке, не забыла? Гриши под Сикурском передвигались тайно. Либо шуханцы пронюхали про секретную миссию, либо…

– Либо Нина права и новые солдаты способны чуять гришей, – закончила Надя.

– А Нина ведь предупреждала, – заметила Тамара.

– Предупреждала, и что? – едко отозвалась Зоя. – Как удачно, что наш добрый король отправил этот ценнейший источник информации за тысячи миль отсюда, поручив наблюдать за шуханцами.

– И правильно сделал, – сказала Тамара. – Нина была сама не своя от горя. Задание пойдет ей на пользу.

– Вряд ли этот довод нас утешит, если ее поймают и убьют, – парировала Зоя и ущипнула себя за переносицу. – Шуханцы проверяют, как далеко могут продвинуться вглубь нашей территории. Нужно поставить их на место.

– Каким образом? – поинтересовалась Надя. – Строго-настрого предупредить?

– Лучше всего вычислить их базы в Шухане, – сказала Тамара, – но, к сожалению, мои разведчики пока не обнаружили, где именно создают и тренируют кергудов.

Желудок Зои скрутило узлом при мысли об этих базах, о гришах-«добровольцах», которых в Шухане «сажали» на парем, а затем сотворяли из них чудовищ. Она взяла в руки другой листок.

– Это результаты вскрытия?

Тамара кивнула. Тела двух кергудов доставили из Кеттердама в Малый дворец для изучения. Толя возражал против этого, утверждая, что «кромсать» тело павшего воина – недостойно. Однако Зоя считала иначе: когда равкианцев похищают у самых границ твоей страны, уже не до благородства.

– Этот металл, – она указала на заметки Давида на полях подробного анатомического рисунка, выполненного корпориалами, – который они используют для костей, – это ведь не просто гришийская сталь?

– Сплав, – ответила Нина. – Соединение гришийской стали с рутением. Он менее ковкий, зато более прочный.

– Никогда о таком не слыхала.

– Рутений встречается очень редко. Месторождений во всем мире – по пальцам пересчитать.

Тамара подалась вперед.

– Однако шуханцы где-то его берут.

Зоя постучала пальцем по листку.

– Найдите источник. Отследите перевалку грузов. Так мы выясним, где создают кергудов.

Тамара провела большими пальцами по лезвиям топоров.

– И когда мы это узнаем, я лично возглавлю штурм.

– Я буду рядом, – кивнула Зоя.

– А я прикрою вас со спины, – улыбнулась Надя.

Скорее бы уже, подумала Зоя, которой давно не терпелось в бой. Она посмотрела на часы на каминной полке. Пора будить короля.

Ночь выстелила землю холодным туманом, окутала призрачной дымкой деревья и выложенные камнем дорожки. Зоя шагала через лес, под сенью переплетенных ветвей. С приходом весны на них распустятся цветы – сперва белые, потом розовые, затем красные, как кровь, а пока что они голые – серая кора и шипы.

Зоя вышла к живым изгородям и обширным лужайкам, окружавшим Большой дворец. Фонари вдоль погруженных в сумрак тропинок напоминали мутные светящиеся нимбы, а сам дворец с его белыми каменными террасами и золотыми статуями, окутанными туманом, – невесту перед свадьбой. В этот тихий предрассветный час сердце Зои тоже должно было быть наполнено покоем, однако все ее мысли занимали кергуды, земенцы, фьерданцы и керчийцы.

Каждый день она готовила новых солдат в Малом дворце, занималась вопросами Второй армии. Армия, перешедшая под ее начало, росла и постепенно восстанавливалась после нанесенных Дарклингом ран – ран почти смертельных. Как ему это удалось? Зоя недоумевала до сих пор. Дарклинг увеличивал мощь Второй армии в течение нескольких поколений, множил численность войска, совершенствовал солдатскую выучку, укреплял собственное влияние. Дарклинг взращивал таланты молодых гришей, помогал им развивать способности, воспитывал как родных детей. И что же произошло, когда дети повели себя плохо, когда попытка Дарклинга захватить власть в Равке не удалась и часть гришей отважилась поддержать Алину Старкову, встать против него? Он их убил, без жалости и колебаний. Зоя видела, как они гибли. Сама едва не оказалась среди них.

Едва, напомнила она себе, поднимаясь по ступенькам дворца. Но я выжила, чтобы возглавить армию, им созданную и им же чуть не уничтоженную. Зоя поклялась, что вновь сделает Вторую армию силой, с которой будут считаться. Ее разведчики все глубже проникали на территорию Фьерды и Шухана, исследовали побережье Блуждающего острова и фронтиры Нового Зема в поисках гришей, желающих научиться воевать на стороне Равки. Зоя была полна решимости еще больше увеличить армию, собрать войско еще мощнее, чем было у Дарклинга. И все же этого недостаточно. Главная задача Зои – найти способ защитить гришей по всему миру, навсегда избавить их от постоянного страха и необходимости скрывать свои способности; создать орган управления, совет из представителей всех стран, который бы следил за соблюдением прав гришей и сурово карал всякого, кто посмел бы пленить или причинить вред хоть одному из них. Но для того, чтобы эта мечта стала чем-то большим, нежели приятной фантазией, Равка должна быть сильной. И Равка, и ее король.

Миновав коридоры Большого дворца, Зоя приблизилась к королевской спальне. Под дверями маялись в ожидании двое слуг. Под взглядом Зои оба моментально вжались в стену, словно испуганные морские анемоны.

Она знала все их разговоры. «Наш бедный король после войны уже не тот», – шепталась прислуга, вздыхая и промокая глаза, стоило ему пройти мимо. Что ж, можно понять. Николай богат, красив, и за плечами у него трагическое прошлое – идеальная комбинация для мечтательного романтика. При худшем раскладе он отвергнет всех подходящих кандидаток в невесты, подобранных Зоей, влюбится в горничную и будет настаивать на браке по любви. Николай Ланцов всегда отличался склонностью к подобным романтическим бредням.

Зоя поздоровалась с Толей, дернула за шнурок звонка, приказывая подавать завтрак, вошла в королевскую спальню и раздвинула шторы. В окна заструился бледно-розовый утренний свет.

Николай мрачно покосился на нее с подушек.

– Опаздываешь.

– А ты прикован к кровати. По-моему, не лучший момент, чтобы проявлять недовольство, – спокойно сказала Зоя.

– По-моему, слишком ранний час, чтобы угрожать королю, – буркнул Николай.

Зоя склонилась над ним и принялась снимать оковы.

– На голодный желудок я всех убить готова, – промолвила она.

Разговор приносил ей облегчение. Эта легкая, лишенная особого смысла болтовня помогала заполнить тишину. После того, как в Ивце едва не случилась беда, они снова вернулись к обычному неторопливому распорядку, и все же Зоя никак не могла привыкнуть к этой интимности – тихий рассвет, смятые простыни, растрепанные волосы. Из-за них Зоя видела в Николае не короля, а маленького мальчика, которого срочно нужно поцеловать.

«Развлечешь меня занимательными рассказами о своем детстве», – сказал он ей. Вряд ли король найдет эти истории такими уж занимательными. Рассказать тебе о старике, за которого меня хотели выдать замуж, когда мне было девять? О том, что случилось в день моей свадьбы? О том, что они пытались со мной сделать? О хаосе, который я оставила после себя?

Зоя закончила возиться с оковами – при этом она старалась как можно меньше касаться теплой от сна кожи Николая, – и предоставила королю возможность умыться и одеться.

Несколько секунд спустя в дверь гостиной постучали, и вошедший слуга подал горячий чай и поднос с завтраком в накрытых крышками блюдах. От Зои не укрылся взгляд, который он исподтишка бросил на нее перед тем, как шмыгнуть прочь. Может, не стоит обращать внимания на слухи? Пускай себе болтают, что она любовница короля. По крайней мере, это избавит ее от необходимости каждый день еще до рассвета топать из Малого дворца в Большой – ночевать можно будет здесь.

Николай неторопливо вошел в гостиную: золотистые волосы аккуратно причесаны, сапоги начищены до блеска, мундир, по обыкновению, сидит безупречно.

– Выглядишь отдохнувшим, – кисло заметила Зоя.

– Я почти не спал, а проснулся от того, что спину скрутило так, словно Толя молотил по ней теннисной ракеткой. Но королю не пристало охать, драгоценнейшая Зоя. Лопаешь мою селедку?

Зоя закинула в рот последний ломтик.

– Не лопаю, а слопала. А теперь приступим…

Ознакомить короля с насущными вопросами она не успела: дверь распахнулась, и в комнату влетела Тамара, а следом за ней – Толя, оба при полном вооружении. Золотистые глаза близнецов сверкали.

– Говорите, – приказал Николай, и его расслабленный настрой моментально улетучился.

– Неприятности с паломниками, разбившими лагерь возле городских стен. Апрату очень не нравятся проявления нового культа. Он отправил к воротам Святую стражу.

Зоя вскочила. Апрату полагалось служить духовным наставником монарха, однако он оказался предателем, доставлявшим массу проблем.

Николай наспех глотнул чая и тоже поднялся.

– Наши люди на месте?

Толя кивнул.

– Сердцебиты, переодетые в штатское, смешались с толпой, снайперы заняли позиции на стенах и ближних холмах. Правда, прикрытие не слишком серьезное.

– Ты знал, что это случится? – спросила Зоя Николая, пока они с близнецами быстро шагали по дворцовым коридорам.

– У меня было предчувствие.

– И ты не предпринял мер, чтобы его остановить?

– Что именно я должен был сделать? Замуровать его в церкви?

– Я слыхала и более радикальные предложения. У Апрата нет никаких полномочий!

– Зато есть возможности, и он знает, что на вооруженное противостояние я не пойду.

Зоя с досадой поморщилась.

– Святую стражу давным-давно следовало упразднить. – Апрата охраняли боевые монахи – книжники и солдаты одновременно. В том, что они преданы священнику, а не королю, сомневаться не приходилось.

– К несчастью, это вызовет беспорядки в народе, а нам сейчас только бунта и разгула страстей не хватало. Разгул мне по душе только тот, что с танцами, но его, кажется, именуют балом. Так что за бал у нас намечается, Тамара?

– Наши агенты снуют среди паломников каждый день. Согласно донесениям, пилигримы в основном ведут себя мирно, но сегодня один из проповедников «завел» толпу, и Апрата, видимо, возмутили его речи.

У фонтана, имевшего форму двуглавого орла, выстроился отряд королевских солдат. Позади стояли запасные лошади.

– Чтобы ни один солдат в форме не выходил за городскую стену без моего приказа, – скомандовал Николай. – К толпе отправьте гришей, но и они должны действовать только по сигналу. Снайперы пускай останутся на стенах. Повторяю: ни шагу без моего прямого приказа, ясно?

Зоя понимала, что король имеет полное право командовать войсками по собственному усмотрению, верила, что близнецы прекрасно сумеют организовать сердцебитов для защиты короны, однако при мысли о том, что они угодили в подобную ситуацию, внутри у Зои все клокотало. Николай чересчур любит компромиссы. Апрат предавал всех и каждого, кто хоть раз имел глупость ему довериться. Священник – коварный змей, и, будь воля Зои, после гражданской войны она поставила бы и Апрата, и его холуев из Святой стражи перед выбором: казнь или изгнание.

Все четверо сели на лошадей и уже подъезжали к дворцовым воротам, когда Николай произнес:

– Зоя, нужно, чтобы ты успокоилась. Прежде всего, священник недолюбливает гришийский Триумвират.

– Ой, я сейчас расплачусь.

– Твоя неприкрытая враждебность делу не поможет. Апрату разрешено оставаться в Ос Альте, и ты против этого, знаю.

– Отчего же, держи его рядом. А лучше в виде набитого чучела у меня над каминной полкой.

– Образ, бесспорно, волнующий, но мы не можем допустить, чтобы он превратился в мученика. Его влияние на народ слишком велико.

Зоя скрипнула зубами.

– Он лжец и предатель. Апрат сыграл ключевую роль в свержении твоего отца. Он пытался удерживать Алину и меня под землей, а во время войны не оказал тебе ни малейшей поддержки.

– Все так. Если мне когда-нибудь потребуется репетитор для экзамена по истории, я знаю, к кому обратиться.

Почему король ее не слышит?

– Николай, священник опасен.

– И будет представлять еще большую опасность, если исчезнет из виду. У него очень широкая агентская сеть, а вес в обществе настолько огромен, что мне нечего этому противопоставить.

Миновав ворота, всадники въехали в верхнюю часть города.

– По окончании войны Апрата следовало предать суду, – проговорила Зоя. – Нужно было обнародовать все его преступления.

– Ты вправду считаешь, что это имеет значение? Даже если бы сама Алина Старкова в ореоле солнечных лучей восстала из Тенистого Каньона и прилюдно разоблачила священника, он все равно нашел бы способ выкрутиться, в этом его талант. Зоя, будь добра, изобрази набожность. Еретичка из тебя прелестная, но сейчас надо принять благочестивый вид.

Зоя постаралась расслабить лицевые мускулы, однако мысль о встрече с Апратом неизменно вызывала у нее смесь ярости и отчаяния.

После войны Николай заново отстроил королевскую часовню. Освятил ее сам Апрат – в знак примирения. Здесь короновали Николая, здесь на его голову возложили корону рода Ланцовых, а на плечи – побитую молью, но, как считалось, священную медвежью шкуру Санкт-Григория. Раскрашенные триптихи с изображением святых извлекли из-под руин и отреставрировали, щедро позолотив нимбы. К Илье-в-цепях и Лизавете-среди-роз добавилась Алина Старкова – беловолосая дева в ошейнике из оленьих рогов, так что теперь с алтаря взирали четырнадцать святых, вместе напоминавшие благостный хор певчих.

Зоя с трудом продержалась до конца коронации. Мыслями она возвращалась в ту ночь, когда рухнула старая часовня, когда Дарклинг уничтожил большую часть Второй армии – тех самых гришей, которых всю свою жизнь клялся защищать. Если бы не Толя с Тамарой, война закончилась бы к утру. Свою роль сыграли и бойцы Апрата – святое воинство, так называемые солнечные солдаты – молодые мужчины и женщины, почитающие заклинательницу Солнца. Многие почерпнули от нее магическую силу в решающей битве с Дарклингом в Тенистом Каньоне. Это небольшое чудо навеки вошло в наследие, оставленное Алиной и – к несчастью – укрепило власть Апрата. Невольно напрашивалась мысль, что священник имеет отношение к костяному мосту в Ивце и всплеску странных событий по всей Равке.

Когда они проехали по мосту и очутились на улицах нижнего города, стали слышны крики толпы, доносившиеся из-за двойных стен, но рассмотреть собравшихся как следует Зоя смогла только после того, как четверка спешилась и поднялась на парапет. Шок был внезапным, будто пощечина. Зоя изумленно ахнула. Это были не обычные паломники, путешествующие по всей стране и почитающие различных святых, и не приверженцы культа заклинательницы Солнца, которые часто приходили к стенам дворца, чтобы отдать дань уважения Алине Старковой. Нет, эти люди были одеты в черное, а их знамена украшало солнце в затмении – символ Дарклинга. Они пришли поклониться тому, кто разрушил Зоину жизнь.

На высоком камне стоял молодой монах с растрепанными длинными волосами, как у стражников Апрата, однако ряса на нем была не коричневая, а черная. Высокий, костлявый и, предположила Зоя, не старше двадцати.

– Мы приходим из тьмы, – вещал он колышущейся толпе, – и во тьму возвращаемся. Где еще богатый и бедный становятся равны? Где еще каждого из нас судят единственно по чистоте души?

– Что за бред он несет? – возмутилась Зоя.

Николай вздохнул.

– Это культ Беззвездного святого.

– Они поклоняются…

– Дарклингу.

– И много ли последователей?

– Точно мы не знаем, – сказала Тамара. – О новом культе поговаривали, но чтобы такое…

Заметив короля, Апрат направился к ним вдоль парапетной стены. Его сопровождали святые стражи в униформе с эмблемой золотого солнца, символа Алины, вооруженные многозарядными винтовками.

– Все веселее и веселее, – процедила Зоя сквозь зубы.

– Ваше величество, – Апрат согнулся в глубоком поклоне, – я счастлив, что вы нашли возможность прийти сюда и поддержать меня. В последнее время вас так редко можно встретить в часовне. Порой я опасаюсь, что вы разучитесь молиться.

– Ну что вы, – ответил Николай, – просто не могу стоять на коленях. Суставы, знаете ли, болят. Вы отправили на городские стены вооруженных солдат.

– И вы сами видите почему. Слышали эти богохульные речи, эту дикую ересь? Они хотят, чтобы церковь признала Дарклинга святым!

– Вы знаете этого проповедника? – Зоя старалась говорить ровным голосом. – Он из Святой стражи?

– Этот человек – подлый предатель!

Тебе ли не знать, мрачно подумала Зоя.

– Это значит «да»?

– Монах, – подтвердила Тамара. – Юрий Веденин. Покинул ряды Святой стражи год назад. Причину мои люди не выяснили.

– Прошлое этого молодого человека обсудим в другой раз, – сухо произнес Николай. – Если ваши солдаты и дальше станут безнаказанно покидать ряды Святой стражи, это может закончиться бойней. Мученики будут появляться, как грибы после дождя, и новый культ от этого только окрепнет.

– Вы просите меня позволить этой ереси… – начал Апрат.

– Я не прошу, – оборвал его Николай.

Восковое лицо Апрата побледнело еще больше.

– Простите, ваше величество. Однако вы должны понять – тут решают не короли. Это война за душу Равки.

– Прикажите своим людям отойти, святой отец. Очередного кровопролития в столице я не допущу. – Не дожидаясь ответа священника, Николай быстро спустился по ступенькам. – Открыть ворота, – приказал он. – Король желает выехать.

– Уверен, что это благоразумно? – вполголоса обратилась к нему Тамара. – Я слышала, о чем болтают в лагере. Паломники тебя не жалуют.

– Возможно, они просто плохо меня знают, – бросил Николай. – Держись поблизости. Толя, проследи, чтобы Святая стража не наделала глупостей. Постарайся не подпускать их к нашим солдатам. Не хочу бунта среди моих людей.

– Я с тобой, – заявила Зоя.

Николай задержал на ней взор.

– Ты же знаешь, Зоя, я обожаю безрассудство, но в данном случае вопрос деликатный. Тебе придется прикусить язык.

– Хоть до крови. – Она собиралась поближе посмотреть на тех, кто пытается позолотить образ Дарклинга. Посмотреть и запомнить каждого из них.

Решетку подняли, король выехал за ворота и направился в гущу толпы. Все стихло. Даже если для паломников молодой правитель Равки интереса не представлял, у городских стен собралось немало другого народа: кто-то приехал в столицу по делам, кто-то направлялся в нижний город. Для них Николай Ланцов – не просто правитель и герой войны, но человек, который после хаоса гражданской войны восстановил в стране порядок, даровал мир, пообещал процветание и делал все, чтобы этого процветания добиться. Люди начали опускаться на колени.