Текст книги "Настоящий я"

Глава 2. Брошенная душа

Как ни старайся скрыть эмоции, выражение лица выдавало меня. Я растянул губы в улыбке, притворился, что мне весело. Тот я на семейной фотографии был совсем не похож на меня настоящего.

– Ын Ван, ты где? Эй, слышишь меня?

– Зови сколько влезет, все равно без толку.

По коже пробежали мурашки. Я обернулся: из стены шагнула тень человека. На нем была черная куртка, из-под капюшона, прикрывавшего глаза, виднелась лишь его странная улыбка. Затем показались ярко-фиолетовые глаза. Таких я раньше никогда не встречал, они притягивали своей загадочностью. Я ощущал невероятную силу, некую магию, что способна привлекать человеческие души. Когда я очнулся в больнице, первым меня позвал не отец, а тот незнакомец.

– Ну и работы у меня сегодня, кошмар какой-то! Ын Рю, давай-ка вставай. Скоро очнется и вторая душа.

Я подчинился и поднялся с больничной койки. Тогда-то и увидел на ней второго себя.

– Я что, умер?..

Даже в момент полной растерянности в мыслях возник образ смеющегося Вана, моего младшего брата. «Смогу ли я вновь встретиться с ним?» – пронеслось у меня в голове.

Незнакомец усмехнулся:

– Ты не умер, просто твоя душа отделилась от тела.

В то же мгновение мое тело очнулось. Первым делом оно спросило:

– Мама?

Поняв, что сознание вернулось к сыну, отец облегченно выдохнул. Он выглядел хуже обычного: осунулся, морщины стали заметнее. Я хотел узнать, не закурил ли он снова, но не смог: в форме души я был невидим для отца. Он ответил на вопрос моего тела:

– Мама сейчас дома. Она очень за тебя переживает.

Тело кивнуло. Хоть от меня осталась одна оболочка, никто этого не заметил. Интересно, что почувствовала мама, когда вновь услышала слово «реанимация»? Именно там мама в последний раз видела Вана.

Глядя на свое тело, я подумал: как бы люди жили без души? Скорее всего, жизнь стала бы проще.

– Слушай, парень, не умер ты. Зачем тебе в поминальный зал?

Меня будто резко одернули. Незнакомец повернул голову и начал разглядывать зал с погребальными урнами.

– Извините, а вы…

– Проводник Душ.

Фиолетовые глаза сверкнули. Он объяснил, что ему предписано сопровождать живые души. Если бы не Проводник, который следовал за мной по пятам, я бы давно нашел способ покончить с собой. Я вновь посмотрел сквозь стекло поминального зала – и за ним увидел младшего брата. Тот широко улыбался.

Он родился очень маленьким и умер довольно рано. Прах моего брата покоился в небольшой невзрачной урне. «Ему хорошо в другом мире? – подумал я. – Может, он тоже странствует?»

– Ын Ван, ты меня слышишь? – позвал я брата.

Донесся знакомый смех. Худыми ледяными руками Ван коснулся моего лица и, казалось, вот-вот исчезнет. Он был все таким же: слишком длинные большие пальцы, черные ресницы, прямо как у папы, мамин разрез глаз. В кого же у него такие густые каштановые волосы?

Сейчас брата нет. Все, связанное с ним, теперь в прошлом, его последним пристанищем стала полка поминального зала.

Мимо прошел Проводник Душ, и я почувствовал холод.

– Ты сможешь вернуться сюда позже, – произнес он.

Я искоса взглянул на него и ответил:

– Пожалуйста, позовите его. Если вы можете сопроводить душу в потусторонний мир, то и оттуда вызвать ее не составит труда, я прав?

– Говорил же, я не связан с миром мертвых. Иначе перед собой ты бы увидел явно не меня…

Фиолетовые глаза приблизились к моему лицу, и я вздрогнул.

– Сколько можно повторять? Ты пока не умер. Твое тело продолжает ходить в школу и усердно учиться. А вот тела людей в этом зале, наоборот, погибли.

Проводник подул на ладонь, и воздух замерцал серебряным светом. Это значило, что все души вокруг уже покинули наш мир и никого не осталось.

– Нет… кто-то еще здесь.

Я существую, пусть и невидимый. Уверен, это нас с братом объединяет.

Ван покинул нас прошлой зимой. На ветвях деревьев, где раньше лежал снег, распустились молодые листья и цветы, а потом мир окрасился рыжими красками. Дожди унесли пышность крон, на ветви снова лег снег. За год жизнь нашей семьи не изменилась: в сознании родителей Ван был все еще жив. Вместо того чтобы принять суровую реальность, отец и мать предпочли остаться в прошлом, в дорогих сердцу воспоминаниях.

Я посмотрел на урну, в которой покоился прах младшего брата. Помнится, ростом он не достиг и ста пятидесяти сантиметров и весил меньше сорока килограммов, поэтому никто не верил, что ему уже четырнадцать лет. Как там Ван? Ему не холодно, не страшно? Брат впервые один в пути. Где он сейчас? Ему там не одиноко? С самого детства Ван обожал строить башенки. Их высота росла вместе с ним. Он строил башни из всего, что было под руками: из книг, игральных карт, бумажных стаканчиков, картонных коробок и даже мисок для риса. Брат очень старался, но все его сооружения быстро разваливались. И все-таки он никогда не расстраивался и не плакал, а наоборот, смеялся и хлопал в ладоши, будто только того и ждал.

Мир полон бед и несчастий, они разбросаны кругом, как части разрушенной башни моего брата. Несмотря на это, никто и не подозревает, что однажды сам угодит в капкан судьбы. Мама тоже не могла ожидать такого. Ван родился недоношенным, поэтому всегда был меньше своих сверстников. Он поздно встал на ноги и заговорил, однако родители не придавали этому большого значения. Я на два года старше его, проблем со здоровьем у меня не возникало, и от одногодок я ничем не отличался.

Однажды, не выпуская Вана из своих объятий, наша бабушка сказала:

– Маленькие и слабенькие детки обычно вырастают и становятся самыми крепкими. Рю тоже родился меньше трех кило – и вон смотри, каким сильным вырос. И младшенький таким будет.

Мама кивнула.

На полке книжного шкафа стоял семейный альбом, с фотографий широко улыбался Ван. Любуясь младшим внуком, и бабушка расплывалась в улыбке. Тогда все еще могли радоваться. Никто и не предполагал, что случится вскоре…

– Парень, слушай, я ведь все уже объяснил. Ты хотя бы понимаешь, что у тебя осталось чуть больше четырех дней? Если за это время не сумеешь вернуться в тело, то…

– А что, если я не хочу возвращаться? – перебил я Проводника Душ.

Он потер виски. Похоже, он недоволен моим ответом. Казалось, я поверг его в ступор. Но зачем ему я? Только из-за того, что от меня осталась лишь душа? Мое существо сейчас легче и прозрачнее воздуха – может, и на душе станет легче? Если так, то потеря тела не такой уж печальный исход. По крайней мере, для меня.

– Ты последуешь за мной в другой мир, а тело… – В этот миг в глазах Проводника Душ промелькнула молния. – Оно будет жить дальше. Как реки не меняют течение, как луна, что восходит на небо каждую ночь, так и твое тело продолжит существовать.

«Как реки не меняют течение, как луна, что восходит на небо каждую ночь, так твое тело продолжит существовать»? Может ли быть конец лучше? Ни о чем не придется волноваться. Получается, пока душа не отделилась от собственной плоти, я не мог позволить себе такой жизни? Грустно говорить о подобном в семнадцать лет.

Видя мою задумчивость, Проводник Душ продолжил:

– Каждый человек несет свою ношу, и бремя старца совсем не обязательно будет тяжелее, чем у ребенка. Каждый знает тяжесть только своей ноши.

– Почему вы вдруг заговорили об этом? – недовольно ответил я. Мне показалось, будто он может читать мои мысли.

Проводник Душ улыбнулся:

– Как думаешь, сколько людей живут беззаботно? Есть ли люди, подобные луне и рекам?

Я молчал.

– Мне кажется, есть. Вот они, прямо перед тобой. Все они заснули вечным сном, у них не осталось ни забот, ни проблем. Мир, где живет одно только тело, – мертвая пустыня, расколотая скала.

Проводник окинул взглядом поминальный зал. Семьи усопших приносили к погребальным урнам цветы, фотографии и письма. На полке брата лежал конструктор и игрушки – мамины подарки на случай, если ее младший сын заскучает без родных.

– Мир не всегда добр к людям, но вопреки всему каждый старается найти свое место под солнцем.

– Для того, чтобы жить, – вырвалось у меня.

Я не мог разобраться в чувствах. Конечно, несколько дней назад я отделился от собственного тела и теперь был никому не заметной душой. Тем не менее эта фраза слетела с языка. Я не понимал до конца, что со мной.

– Именно, для того, чтобы жить, – согласился Проводник Душ, глядя мне прямо в глаза. – Усопшие об этом даже мечтать не могут. У них нет формы, в которой они будут бороться за себя и свою судьбу.

– Но я ведь тоже не могу…

– Не говори «не могу». В отличие от них, у тебя все еще есть шанс вернуть свою плоть.

Я поднял взгляд на Проводника.

– Вы сами сказали, ваша цель – выслеживать души, разве не так?

– Ты совершенно прав.

На его лице снова читалось замешательство. Он продолжил:

– В любом случае я не могу самовольно забрать с собой душу, чье тело все еще живо.

– Тогда идите, вы свободны… – бросил я и в то же мгновение почувствовал, как по спине пробежал холодок.

Время от времени я думал: если бы Ван не отставал от сверстников в развитии, заметили бы родители его болезнь? Поняли бы, что с ним что-то не так, до появления жара и судорог? Нет, конечно нет. Даже если бы они раньше обратились за медицинской помощью, моего брата все равно ничто не спасло бы. Ему дважды делали операцию на головном мозге, но полностью победить болезнь врачам так и не удалось. К счастью, они побороли эпилепсию, и брат больше не мучился.

Люди покорили космос и заглянули в его глубины, однако собственные тела остались для них загадкой. Мой маленький и хрупкий младший брат оказался сложнее бескрайней Вселенной.

Мама поздно узнала, что беременна во второй раз. Узнав о болезни младшего сына, она винила в этом только себя. «Не надо было пить алкоголь», «Могла же одолжить немного другу», «Зачем я так завидовала ее успеху?», «Надо было помочь тому голодному бездомному котенку». Она думала, что все эти незначительные поступки могли изменить судьбу ее ребенка. Отец мыслил так же: «Если бы я раньше бросил курить, если бы лучше следил за здоровьем и следовал врачебным рекомендациям, если бы не придирался к коллеге по любому поводу, мой младший сын родился бы таким же здоровым, как и старший». Оба родителя жили с чувством сожаления о прошлом.

«Ваш сын вряд ли доживет до десяти». Никому не ведомо, что почувствовали родители, когда услышали эти слова, в том числе и мне. Начался обратный отсчет минут жизни брата. В кино бомбу удавалось обезвредить за считаные мгновения до ее взрыва, папа и мама тоже надеялись на такой конец. Они поклялись, что как главный герой предотвратил взрыв, так и они спасут сына от смерти. Такова была их судьба, таким стал смысл их жизни.

Мама думала, что Ван ни о чем не догадывался: он был слишком мал, чтобы понять, насколько короток его век. Но она оказалась не права. Он знал, что его жизнь была подобна шаткому карточному домику, который развалится от одного прикосновения. Ван все прекрасно понимал, но не подавал виду. Каждый в нашей семье играл свою роль.

– Я правда…

– Правда что? – Проводник Душ хотел заставить меня договорить.

Что я хотел сказать?

– …запутался. Я ни жив, ни мертв, ни ранен. Одна только душа покинула тело.

Фиолетовые глаза пристально глядели на меня.

– Ты ранен, очень сильно ранен.

– Но ведь тело отлично справляется и без меня…

– Тебя сейчас никто не видит, верно? Однако ты все равно продолжаешь говорить о жизни и не забываешь об умершем брате. Да, люди тебя не видят, но это не значит, что тебя не существует. То же самое и с ранами: ты сломлен, разбит… и не видишь этого.

Я сглотнул. Проводник щелкнул пальцами и продолжил:

– Не знаю, возможно, ты стал невидимым, чтобы посмотреть на жизнь со стороны.

– А что изменится? Что душа, что тело, если они разбиты и сломлены – итог один.

Проводник протянул мне руки.

– Знаешь, зачем человеку две руки? В одной он держит проблему, в другой – ее решение.

Я потупил взгляд, не желая смотреть ему в глаза. В мраморном полу не оказалось моего отражения. Подумать только, тело и душа отделились друг от друга после небольшой аварии. Кто мог знать?

Раньше я думал: «Чтобы всем в семье было легче, я не должен доставлять проблем». Время шло, меня захлестывало отчаяние. Я не понимал, когда именно это случилось. Одна из моих рук еле удерживала проблему, другая же оставалась пуста.

В случае моей мамы все было совсем иначе: ее решение проблемы казалось ей очевидным. В правой руке – Ван, в левой – вера в лучшее… Мама ухватилась за эту тонкую ниточку, и никакие силы не заставили бы ее отпустить свою надежду.

– Представь, что ты заперт в темной комнате.

– Мне и представлять нечего.

Я ответил с трудом. Мне знакомы эти ощущения.

– Тебе не удается найти дверь. Что ты будешь искать дальше?

– Что я буду искать дальше… Хм…

Проводник Душ медленно покачал головой.

– Дальше ты станешь искать свет.

– Свет?

– Именно. Несмотря на то, что пока ты не нашел выход из комнаты, свет спасет тебя от темноты. В тюремной камере окно размером с ладонь открывает человеческому взору мир шире космоса. Окно – возможность увидеть безграничную Вселенную. Человек способен выстоять даже в самом сложном положении. Тебе необходимо научиться успокаивать сердце, тогда ты полностью овладеешь искусством выживания в этом бескрайнем мире под названием Жизнь.

– А что было светом для моей мамы?..

Проводник Душ пожал плечами, будто все и так понятно. То, что заставило бы ее забыть о темноте вокруг и что было больше, чем вся Вселенная… И тут я вспомнил ее слова: «Рю, не обижай других. Будь добрым мальчиком. Ты со своими школьными друзьями не ссоришься? Если учитель поставит тебе плохую оценку, ничего страшного не произойдет. Ты не должен быть отличником. Я хочу, чтобы мой сын стал человеком с большим и добрым сердцем, чтобы он заботился об окружающих. Не задирай и никогда не обижай ребят, хорошо?»

Светом, который вывел маму из тьмы, было добро. Она творила добро и постоянно улыбалась. Каждый ее день наполняли самые разные события. А улыбаться ее заставлял Ван. Его безмятежная улыбка, неловко протянутые к ней пальчики делали маму самой счастливой. В отличие от сверстников, брат никогда не лгал и не баловался. Для Вана мама была самым важным человеком в жизни, как и для мамы – Ван.

Брат много учился, посещал кружки и секции. Мама делала для него абсолютно все. Чтобы помочь сыну, она читала разные книги о материнстве и, даже будучи очень занятой, находила время послушать лекцию о воспитании детей. Пока Ван занимался в специальной школе, она шла в библиотеку и училась там. Мама запоминала все, что хоть как-то касалось младшего сына. А я… я просто жил… Обо мне всегда говорили одно и то же: «Ну и хорошо». Действительно ли все было «хорошо»? Всякий раз, когда я начинал сомневаться, внутри просыпалось чувство вины.

– Свет для твоей мамы погас? – задал вопрос Проводник Душ.

Я медленно поднял голову.

– Возможно…

– Может быть, вместо луча света ей удалось найти выход из комнаты?

– Вы же сказали, что в комнате нет двери.

Проводник Душ улыбнулся, точно ожидал, что я так отвечу.

– Разве? Я сказал, что «тебе не удается найти дверь», но это не значит, что ее там нет, – сказал он и с безразличием засунул руки в карманы джинсов. – Люди часто совершают одну и ту же ошибку: они судят о вещах, до конца не разобравшись в них. Если в доме человеку померещился призрак – вы точно назовете место домом с привидениями. Если аппетитная на первый взгляд еда оказывается невкусной – люди решат, что их обманули. Если ожидания не оправдываются – чувство такое, будто тебя предали. Все на самом деле иначе, но мы не видим этого.

Мама тоже так считала. Она верила, что если каждый из нас будет жить с открытым и добрым сердцем, то чудо обязательно случится и Ван выздоровеет. Сначала такой сценарий существовал только в ее голове, но со временем он стал реальностью, в том числе и моей. Мама уповала на Небеса, которые исполнили бы ее заветное желание. Проводник Душ прав, мама нашла «выход из комнаты». Чудо произошло: несмотря на прогнозы врачей, Ван прожил четырнадцать лет. Таков был предел маминой мечты, такова была суровая реальность.

– А ты сам не выдавал желаемое за действительное?

Вопрос Проводника Душ вернул меня в настоящее. «Выдавал желаемое за действительное?»

– Я…

– Если нет, можешь не отвечать.

– Извините, но вам надо научиться слушать людей.

– Ты сейчас не человек, а душа.

И без него я прекрасно об этом знал. Я раздраженно взглянул на него, подумав: «Прекратите со мной так говорить».

– Знаешь, люди часто сравнивают переломные периоды жизни с поездом в тоннеле.

– Ну да, внутри ведь темно.

Проводник Душ улыбнулся и спросил:

– А ты проезжал тоннель на поезде?

– Что за глупый вопрос? Конечно.

– И как тебе?

– Если вам так любопытно, сами сядьте в поезд и узнайте. Тем более вокзал совсем рядом.

Он указал рукой на стену и вздохнул:

– Тебе совсем не интересно, как там твоя плоть? Помню, какие-то души днями напролет следовали за телами, другие – напротив, даже видеть их не хотели. Может быть, вместо того, чтобы примкнуть ко вторым, тебе стоит попробовать воссоединиться со своей оболочкой?

У меня вырвался смешок. С кем мне стоило воссоединиться, с самим собой? Я язвительно ответил:

– Получается, мне нужно представиться своему же телу и сказать: «Привет, меня зовут Ын Рю. Не знаю, видишь ты меня или нет, но, вообще-то, ты – это я. В любом случае приятно познакомиться…» Так будет достаточно вежливо?

– Да-да, замечательно получилось!

– Извините, но после того, как меня вышвырнули, мне не до шуток. Как оказалось, сохранять здравомыслие довольно непросто.

Мне хотелось как можно скорее прекратить эти бесполезные разговоры.

– А я и не шучу, вышло очень искренне. Ты хоть раз был добр к самому себе?

Его вопрос прозвучал как-то нелепо, впору бы посмеяться над ним, но сердце отчего-то заныло. Почему?

– И вот еще что… – покачал пальцем Проводник Душ, – тебя не вышвырнули, ты сам отпустил тело.

«Сам отпустил тело»? Как такое возможно, почему именно я?

Проводник Душ безразлично посмотрел на меня и проворчал:

– Вижу, ты пытаешься понять почему. Прошло уже три дня, а ты задумался об этом только сейчас. Поздно спохватился.

Все это звучало так, будто он по-ребячески подшучивал надо мной. Он казался надоедливым соседом, который постоянно совал нос в чужие дела. Но когда сверкнули его фиолетовые глаза, к нему вернулся образ мистического охотника за живыми душами. Сказать, какая из масок настоящая, я не мог.

– Почему вы так уверены, что меня беспокоит судьба моего тела? Оно потеряло душу, и что с того? Я спокоен, три дня назад моя жизнь не разделилась на до и после…

– На до и после, говоришь? Значит, уже бывало что-то подобное?

Проницательности ему не занимать, признаю. Он ловко цеплялся к моим словам и знал, как подловить меня.

– Да… тот случай может показаться безумным.

Он таким и был. Тогда я утратил способность видеть, все вокруг раскачивалось из стороны в сторону, тело не слушалось, точно шло ко дну. С того дня прошел год, но мои воспоминания все еще такие яркие, что кажется, будто все случилось вчера. Чем дольше я думал о тех событиях, тем больше раздражался. Зачем мне эти мучительные воспоминания? Они разрывают мозг ноющей, пульсирующей болью.

– У меня заболела голова… Даже вне тела мигрень не отпускает меня.

Я по привычке надавил на виски, но, как всегда, бесполезно. Подобно кассете, мою память отмотали назад, в прошлое.

Глава 3. Непонятое сердце

Обычно люди думают, что мое имя составлено из двух китайских иероглифов. На самом деле Сури – часть слова «токсури», которое означает «орел». Так назвала меня мама. Она как-то рассказала мне:

– Когда мне приснился тот вещий сон, я еще не знала, что беременна тобой. Во сне мне привиделся большой красивый орел. Он кружил надо мной, сквозь его перья пробивались лучи солнца. Тогда я подумала, что меня ждет удача, и купила лотерейный билет. А вскоре узнала о беременности. Ни секунды не сомневалась, что твое рождение – мой лучший приз.

Не помню, когда мама рассказала эту историю впервые. Она часто вспоминала тот сон, предаваясь грезам о прошлом. Мама говорила о нем, когда я получала приз за участие в олимпиаде по математике в начальной школе, когда взяла второе место на всекорейском детском конкурсе рисунков и даже когда стала заместителем старосты. Она всегда повторяла:

– После того сна я и поняла, что у меня родится такая умная дочка.

Похвалы мамы меня не стесняли, наоборот, ее слова стали для меня опорой. Когда было тяжело, я говорила себе: «Хан Сури, у тебя все получится. Ты лучше всех!»

Я же не голубь и не червяк, я орел, что парит в воздухе над остальными птицами. Изо дня в день я прикладывала много усилий, чтобы стать лучше, со всей серьезностью подходила к принятию решений и планированию.

Каждое утро я медитировала, чтобы весь день сохранять концентрацию, а также занималась спортом, стремясь поддерживать тело в тонусе. Я усердно училась: даже делая упражнения, не выпускала из рук словарик по английскому. Но и занудой, что днями и ночами корпит над учебниками, я не была: слушала корейскую поп-музыку, в выходные ходила в кино. Читала книги, которые все обсуждали, ходила в популярные кафе и ресторанчики. Моя жизнь была похожа на сказку, я старалась как могла, чтобы никто не замечал, каких усилий мне это стоило, чтобы каждый проверил в прописанный мною заранее сюжет. Благодаря этому все больше и больше людей подписывались на меня в социальных сетях и ставили лайки.

Так я стала той, кого одноклассники опасались знакомить со своими родителями или друзьями. А когда это все-таки случалось, я отмахивалась от похвалы старших, но с наслаждением наблюдала за взглядами сверстников, в которых читались ревность и зависть. Я гордилась тем, что летала выше остальных, и думала, что со временем эта дистанция еще увеличится.

– Однако после того, что со мной случилось, все теряло смысл. Взгляните на мой стол: на нем списки дел и планов на ближайшую неделю. Все, что там написано, уже не имеет значения. Как так получилось, что мои тело и душа отделились друг от друга и теперь не могут соединиться? Здесь какая-то ошибка! – раздраженно сказала я.

Сколько бы я ни кричала, мама, которая сидела за столом и резала фрукты, меня не услышит. Даже мое тело, такое же глупое, как я, смотрело запись лекции и совсем не замечало меня.

– Проводник Душ, а у вас есть список?

– Какой список?

Я сдвинула брови.

– Ну, знаете, в фильмах у жнецов смерти обычно есть список, в который вносят имена тех, кому предстоит покинуть мир живых. Бывает, бестолковый жнец забирает с собой не того человека, тем самым переворачивая его жизнь с ног на голову. С вами такое не могло произойти?

В его взгляде читалась жалость. Он ответил:

– У меня есть нечто подобное, но не список. Давай уже закроем эту тему. Сейчас тебя должен волновать не я, а способ обрести себя вновь.

Обрести саму себя? То есть узнать, как вернуться обратно в тело? Уж лучше почитать сложные тексты на английском. Я посмотрела на прислонившегося к стене Проводника Душ.

– Люди часто говорят, что нужно найти себя, – сказал он и подошел ко мне.

– Значит, я потеряла себя еще раньше?

Как-то раз я где-то забыла кошелек, потом транспортную карточку и пропуск в школу. Я сразу заметила пропажу, ведь эти вещи можно увидеть глазами и взять в руки. Душа, в свою очередь, не может похвастаться такими качествами. Моя натянутая улыбка не скрывала тревоги.

– Правильно говорят: после драки кулаками не машут, – пробурчал себе под нос Проводник Душ.

Хоть он и охотился за душами, его взгляд был полон спокойствия. Он напоминал бездомного черного кота, который грелся на осеннем солнышке: такой же гордый и безмятежный, но подходить к нему надо осторожно, чтобы не спугнуть.

– А ты, выходит, не знала, что драка вообще была. – Он сцепил руки за головой и потянулся. – Живые еще и воображают, будто могут попасть в другой мир по ошибке жнеца смерти. Это невозможно. Ошибки можно допускать во всем, кроме вопросов жизни и смерти. Важно понимать, что…

Я решительно подошла к Проводнику Душ и заглянула в его фиолетовые глаза. Я орел, король неба. Нет причин опускать руки, даже если передо мной Проводник, который пришел за моей душой. Это не самое страшное. Никто не знает, что станет с моим телом после того, как я исчезну, именно поэтому я и должна достучаться до себя. Этот высокомерный бездомный кот нисколько не пугает меня. Я боюсь…

– Так что важно понимать? – спросила я замолкшего Проводника Душ.

– Мы не заставляем души покидать живые тела.

Я ничего не ответила, и он добавил:

– Твоя душа сама покинула тело. Можно сказать, это было твое желание.

– Что? Мое желание? Я сама захотела выйти из тела?

Слова Проводника казались полнейшей чушью. До сих пор я думала, что моя жизнь была идеальной: родители гордились мной, а окружающие завидовали. Я строго относилась к себе и была близка к совершенству, по крайней мере в учебе.

– Ну, с этим всем твое тело прекрасно справляется и без души, – безучастно сказал Проводник Душ.

В голове пронеслось: «Он что, читает мои мысли?» В этот момент я заметила, как он приложил руку к наморщенному лбу, будто пытаясь успокоиться.

– Извини. Ты была так погружена в собственные мысли, что я, сам того не желая, настроился на частоту твоей души. Все это время я не читал твои мысли, и не делай такое страшное лицо!

А кто бы не испугался? И все же забавно: таинственное существо, которое выслеживает души, само боится случайно прочитать чужие мысли.

– Сури, ты ведь не распереживалась еще больше? – спросил Проводник.

Его глаза сверкнули фиолетовыми молниями, он ждал ответа.

– Если тело не заметило исчезновения собственной души, значит ли это, что его уже давно терзают переживания?

– Не обязательно.

– Тогда почему тело молчит?

Проводник Душ покачал головой. Я смотрела на свои прозрачные стопы.

Когда-то давно по телевизору я увидела павлина. Мама, которая вместе со мной внимательно разглядывала его хвост, показанный во весь экран, восхищалась:

– Ну какой красавец!

Конечно, он казался мне удивительной, прекрасной птицей. В то же время мне стало жаль его: павлину приходилось мучиться с тяжелым, пышным хвостом.

– Да, красивый. Но мне кажется, с таким хвостом неудобно. Как же он летает?

Древние греки и римляне считали, что красочный узор павлиньего хвоста – это глаза великана по имени Аргус. Хотела бы я такой хвост, чтобы все прохожие восхищались мной! Если бы так было, я…

– Люди – социальные существа, для нас нормально добиваться внимания других. Каждый день я старалась как могла, чтобы меня заметили. Что я сделала не так? – вырвалось у меня.

Чем больше я думала об этом, тем сильнее злилась. Что же я натворила, раз получила такое нелепое наказание?

– Сколько еще повторять? Это не наказание, а выбор твоей души.

– Нет, я бы никогда…

Фиолетовые глаза пронзили меня насквозь. Проводник Душ внимательно наблюдал за мной. Я снова понурила голову.

– …не сделала такой выбор, – продолжила я чуть слышно.

Что же все это значит? Получается, что душа не нужна, тело воспринимает ее как тяжелую ношу. Проводник прав: авария не была случайностью или шуткой Всевышнего. Во всем виновата только я. Потому что в попытках получить желаемое не замечала, как теряла саму себя. Я спросила:

– Если сейчас я и есть сама душа, получается, во мне сосредоточены все переживания и чувства Хан Сури?

Проводник Душ молчал. На самом деле ответ на этот вопрос мог знать лишь один человек. Мое тело отвергало душу, значит, я все еще смотрела на себя с закрытыми глазами. По мне точно пробежали мурашки. Я почувствовала этот холодок, даже несмотря на то, что формально у меня нет тела.

Моя собственная плоть стояла перед мной, но то была уже другая Хан Сури, к которой невозможно даже приблизиться. В тот момент я подумала, что отчасти понимаю причину этого феномена. Я попыталась докричаться до второй себя:

– Эй, Хан Сури!

Тело потянулось. Стрелки часов близились к полуночи. Одноклассники считали Сури необычайно одаренной, однако за этим стоял большой труд: она училась допоздна и смотрела видеолекции по специальной подписке. С каких пор ей стали завидовать? Когда она с упоением начала наблюдать за ревностной реакцией окружающих? Я не могла ответить.

Мой взгляд зацепился за список дел на неделю. В нем были выписаны все слова и идиомы по английскому, которые я должна выучить, страницы учебника, которые надо прочитать, а затем выполнить задания, там даже есть фильмы, запланированные на выходные. Стикеры разных цветов и размеров издалека напоминали граффити. Даже не имея души, мое физическое тело знает, чего хочет, и, вероятно, сможет всего добиться. А что тогда еще нужно?

– Похоже, ты взвалила на себя слишком много, – заключила я.

В этот момент тело взглянуло на меня. Сердце сжалось. Я сделала шаг навстречу и протянула руку, но кончики пальцев снова уперлись в твердую стену – барьер не был снят.

– Эта невидимая стена так просто не исчезнет, верно? – спросила я Проводника, и тот помрачнел.

Надежды на то, что стена пропадет сама собой, рухнули. Я пыталась докричаться, достучаться до своего тела, пыталась переступить через невидимый барьер – все напрасно. Отчаявшись, я собралась помедитировать, но поняла, насколько глупа эта затея, и рассмеялась, а вслед за мной захохотал и Проводник.

– Если мне не удастся вернуться в тело, что будет со мной потом?

Проводник Душ отвернулся, скрестив руки на груди. Время близилось к полуночи, а это значило, что у меня осталось ровно три дня. Прислонившись к стене, он ответил:

– Либо твоя душа навечно исчезнет, либо ты переродишься. Принятие таких решений выходит за рамки моих полномочий, поэтому я не могу сказать, что влияет на судьбы душ. С твоим телом все будет в порядке, оно никуда не денется. Что касается души – ее всегда непросто предавать забвению.

Каково это – быть бездушным телом? Наверное, все чувства внутри него исчезнут. Если тело будет жить без мечты и желаний, получается, оно достигнет нирваны? Теперь подобный исход кажется не таким уж и печальным, как раньше.

– Раньше все было наоборот? – Я не могла понять, про себя это сказала или вслух, но в любом случае Проводник Душ услышал мой вопрос.

Передо мной пронеслись картинки, на них я увидела родственников, которые собрались вместе на большом празднике. Кто-то из них сказал:

– Сури, видела твое новое фото у мамы в профиле, где вы на церемонии награждения. Мы все так тобой гордимся!

Уголки маминых губ поднялись. Я понимала, что все узнают о моих успехах через ее фотографии. И совру, если скажу, что мне комфортно слышать похвалу. Я старалась скрыть свои настоящие эмоции, зная, что комплименты в мой адрес приносят маме радость. Было время, когда меня беспокоило, что фото в ее профиле будут обновляться слишком медленно.