Текст книги "Покоренная дважды"

Ли Уилкинсон
Покоренная дважды

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Письмо, которое должно было перевернуть вверх дном жизнь Рейн Марлоу, пришло совершенно внезапно.

Она и ее отец завтракали в белой гостиной, выходившей окнами на восток. Сентябрьское солнце золотисто-медовыми лучами проливало свою ласку на затаившийся сад и робко пробивалось сквозь решетчатые окна.

Рейн, находясь в блаженном неведении о том, какого рода перемены произойдут в ее судьбе, разравнивала мармелад на втором тосте, в то время как Калиб (зеленые кошачьи глаза цветом походили на глаза Рейн, а лоснистая черная шерстка напоминала о темноте ее кудрей) важно восседал на подоконнике. Солнечные лучи сверкали золотыми искринками на его роскошных усах.

– За сегодняшнее утро – только одно письмо, – доложила домоправительница.

Марта Диринг работала у них двадцать лет, и к ней относились уже как к члену семьи.

– Спасибо, Марта, – поблагодарил Ральф Марлоу, отец Рейн.

Это был симпатичный мужчина с сетью морщинок на лице и с роскошной седой шевелюрой. Он взял письмо, оторвал край конверта, на котором стоял американский штемпель, и развернул лист.

Рейн заметила, что выражение лица Ральфа менялось на глазах: оно стаю сумрачным и напряженным.

– От кого письмо? – не удержалась она от вопроса.

Снимая очки в роговой оправе, он медленно проговорил:

– От Гарри.

– От дядюшки Гарри?

– Да.

Когда он передавал листок, у нее по телу пробежала непонятная дрожь.

Рейн знала, что братья-близнецы находились в ссоре и перестали поддерживать отношения еще до ее рождения, хотя в детстве они были неразлучными и после окончания колледжа вместе занялись бизнесом, связанным с недвижимостью.

Убежденные холостяки, перед которыми открывалась вполне успешная карьера, они оба влюбились в одну и ту же женщину – черноволосую, зеленоглазую, нежную красотку по имени Лорейн. Сначала она была подружкой Гарри, но предпочтение все же отдала Ральфу.

Когда было объявлено о свадьбе, между братьями произошел разрыв. Ральф унаследовал фамильный особняк «Белоснежная леди», выстроенный еще при Елизавете I, а Гарри – приличную сумму денег, вполне достаточную для того, чтобы начать свой бизнес. Для чего он и уехал в Штаты.

С тех пор минуло лет тридцать.

Письмо с бостонским адресом было необыкновенно лаконичным:

«Наверное, странно, что я пишу спустя столько лет. Стыжусь признаться, но лишь гордыня не позволяла мне сделать это раньше. От одного из друзей нашей семьи я знаю, что Лорейн давно умерла и у тебя осталась дочь. Моей жены тоже давно уже нет в живых, я совершенно одинокий человек. Правда, у меня есть приемный сын – Ник. Я еще на ногах, хотя в последнее время начались нелады со здоровьем. Лечащий врач сообщил на днях, что мне осталось жить несколько месяцев. Как бы мне хотелось повидаться с тобой до кончины!.. Пожалуйста, приезжайте вместе с моей племянницей навестить меня. Надеюсь, она простит упрямого старика».

В конце стоял постскриптум:

«Если решишь приехать, то не откладывай. Я верю диагнозу, однако все может статься…»

Рейн встревоженно взглянула на отца.

– Ты поедешь?

– Конечно, – без колебаний ответил тот, – а ты?

– Это необходимо?

– Будет жаль, если ты так и не увидишь своего дядюшку и кузена…

– Тогда да, поеду. Но как отразится на делах наш совместный отъезд?..

После окончания колледжа Рейн стала непосредственной помощницей отца в бизнесе. Каждый день они вместе приступали к работе в торговом городке Лопели, что в десяти минутах езды от дома.

– Никак не отразится, – развеял сомнения дочери Ральф и встал из-за стола. – Сейчас я отправлюсь в офис, чтобы уладить срочные дела, а ты пока займись приготовлениями к отъезду.

– Когда ты хочешь ехать?

– Желательно сегодня. Как только все будет готово, я позвоню Гарри и уведомлю его о времени нашего прибытия.

В словах отца чувствовалось явное нетерпение: по-видимому, давняя привязанность к брату-близнецу заявила в нем о себе с новой силой.

Этот настрой передался и Рейн: не откладывая, она позвонила в аэропорт, и менее чем через час билеты на вечерний рейс до Бостона были доставлены.

В аэропорту их ждал мужчина высокого роста – худощавый, со слегка вьющимися волосами цвета спелой пшеницы. Увидев прилетевших гостей, он помахал им рукой и пошел навстречу. Его сопровождала стройная черноволосая красавица со славянскими чертами лица и чувственными губами.

Когда мужчина остановился рядом с Рейн, из-под длинных ресниц на нее взглянули глаза цвета полночного неба и такой дивной красоты, что сердце девушки екнуло и начало отстукивать странный ритм.

– Рейн Марлоу? – Голос у мужчины был низкий, располагающий к себе и немного с хрипотцой. Улыбнувшись, он протянул руку: – Ник.

Плененная силой его рукопожатия, Рейн к тому же ощутила необыкновенную сексуальную притягательность, исходящую от Ника.

А тот, повернувшись к Ральфу, произнес:

– Я узнал бы вас при любых обстоятельствах: вы так похожи на моего отца.

– Пока мужчины хлопотали с багажом, Рейн избегала пристально рассматривать своего кузена: ей не хотелось выглядеть школьницей-фанаткой, с восхищением взирающей на своего кинокумира. Хотя его глаза и чувственный рот влекли ее как магнит, С вами все в порядке? – Вопрос заставил Рейн очнуться от грез, и она взглянула на Ника.

– Да, все в порядке, – пробормотала девушка, понимая, что должна немедленно овладеть собой, иначе он посчитает ее полоумной.

Серебристая обтекаемых форм машина Ника ждала их у выхода из аэропорта, и, как только был уложен багаж, авто плавно понесло и гостей, и встречающих к сердцу Бостона, седьмого по значимости города Соединенных Штатов.

Когда они оказались на улицах города, Ник, указывая на один из элегантных зеркальных небоскребов, заметил:

– Там мои офисы.

– Впечатляет! – восхитился Ральф. – Ты преуспеваешь в делах! Представляю, как трудно выстраивать свой бизнес, когда тебе еще не исполнилось и тридцати…

– Нет, совсем не трудно, – парировал Ник. – Технология проста и апробирована на многих: я скупал акции тех предприятий, которые оказывались перед угрозой краха, и реорганизовывал их, отсекая омертвевшие ветки, – оставшиеся начинали давать здоровые побеги…

Рейн, пока мужчины говорили между собой, разглядывала с заднего сиденья прекрасный город, архитектура которого создавала ощущение свободы и пространства. Среди высоких небоскребов – зданий современных, импозантных – проглядывали готические шпили часовен и башен с часами, оставшихся от колониальных времен.

Стоял теплый сентябрьский вечер, и улицы поражали обилием людей, гуляющих в легких летних платьях и шортах.

Особняки из красного кирпича, брусчатка, залитая светом фонарей, стилизованных под газовые, – признаки респектабельности района, граничащего с набережной реки Чарлз, со стороны которой открывалась живописная панорама города.

Дом, где жили Ник и его отец, находился недалеко от площади Макленбург, очень нарядной, с раскидистыми деревьями, листва которых играла в свете фонарей всевозможными изумрудными оттенками. Неподалеку от площади был расположен парк.

Под номером восемь Рейн увидела добротный особняк, выстроенный в стиле эпохи короля Георга, парадную дверь которого украшали симметрично расположенные оконца и выкрашенные в черный цвет ящики с полыхающими в них цветами.

Когда машина повернула к дому, въездные ворота автоматически открылись, и за ними показался мужчина – высокий, сухопарый, с морщинистым лицом и седой шевелюрой. Хотя Рейн внутренне была готова увидеть человека, похожего на ее отца, тем не менее столь разительное сходство ее просто потрясло.

Гарри протянул руку для приветствия. Не говоря ни слова, Ральф пожал ее. Затем братья, словно бы отметая прочь годы отчуждения и разлуки, обнялись с небывало трогательной сердечностью.

Рейн завороженно смотрела на эту сцену, когда вдруг почувствовала, что Ник взял ее за локоть. Они обменялись все понимающими взглядами и как будто стали ближе.

В течение следующей недели это чувство близости не только сохранилось, но и укрепилось. Первое впечатление о Нике как о человеке преуспевающем нашло свое подтверждение в его поступках: он быстро принимал решения, всегда был в курсе всех событий, обладал сильным характером, цепкой памятью и умел показать это окружающим.

Как-то Рейн подслушала разговор двух братьев и поняла, что Гарри, несмотря на то что Ник его приемный сын, не только любит, но и глубоко уважает его.

– Быть мягкотелым в бизнесе непростительно, – заметил Ральф со знанием дела. – Вокруг слишком много акул.

– Да, ты прав, – согласился Гарри и добавил: – Ник далеко не мягкотел. Втереть ему очки рискнут не многие. Те, кто пытались это сделать, быстро обожглись.

– Но, кажется, он хороший работодатель?

– Разумеется, Ник не станет держать того человека, который не стремится к успеху, попросту говоря, валяет дурака. Но и тут он поступает по справедливости. Был случай, когда Ник уволил одного такого лентяя, а потом, пока тот не нашел другую работу, из своих средств помогал его семье. Не часто встретишь подобное, правда?

Каждый день приоткрывались Рейн новые и новые черты сложного характера Ника, и в целом все, что она узнавала о нем, ей нравилось.

Атлетически сложенный, с резковатыми чертами лица, он, кажется, не претендовал на роль кинозвезды, но от него исходил какой-то особый магнетизм, привлекающий женское внимание.

В нем совсем не было тщеславия, эгоизма. Внимательный, щедрый, Ник постепенно завоевывал в сердце Рейн все больше места. Ее дневные раздумья и вечерние грезы теперь все чаще были связаны с ним. Однако она не знала, чувствовал ли что-либо подобное по отношению к ней Ник. Когда его взгляд устремлялся на нее – а это случалось часто, – она замечала, что здесь не только интерес, но угадать мысли Ника было невозможно.

Однажды он взял выходной – и они вчетвером прогулялись по Бостону, знакомясь с его достопримечательностями.

С горечью осознавая то, что время одного из них на исходе, братья старались втиснуть в проживаемые вместе дни как можно больше впечатлений. Когда Рейн отправлялась спать, а Ник возвращался к себе в кабинет, чтобы наверстать упущенное за день, Гарри и Ральф продолжали свои задушевные беседы, которые могли длиться до раннего утра.

В один из вечеров Ник вызвался проводить Рейн до ее спальни. Они поднимались по лестнице, болтая о каких-то пустяках, и, когда Рейн расхохоталась от очередной его шутки, он вдруг наклонился и нежно поцеловал ее. Все вокруг девушки озарилось небывало ярким огнем, а затем, когда Ник неохотно оторвал свои губы, будто бы погрузилось в черный вельвет ночи.

– Приятных сновидений, Рейн, – донеслось до нее, когда она закрыла за собой дверь.

Ночь прошла беспокойно. Рейн снилось то белое кружево, то оранжевые цветы, то кружащиеся бело-розовые лепестки, то заляпанные грязью оконные стекла…

На следующий день она всеми силами старалась сохранять невозмутимый вид. Но в душе творилось что-то невероятное. Счастье, подобно пузырькам шампанского, играло в Рейн и рвалось наружу.

Ник появился только к ужину и выглядел спокойным и задумчивым. Ел он молча. Опустив длинные ресницы, Рейн исподтишка наблюдала за ним. Вдруг Ник оторвал взгляд от тарелки и посмотрел ей прямо в глаза.

Застигнутая врасплох, Рейн стушевалась, зарделась, наклонила голову, стараясь за упавшими на лицо черными локонами, словно за ширмой, скрыть свое смущение.

– Завтра мне нужно ехать в штат Мэн, – тихо проговорил Ник.

– А что там, в Мэне? – Рейн удивленно вскинула брови.

Ответил Гарри:

– Когда-то давно я купил в тех краях компанию по переработке древесины. Ник время от времени наведывается туда – проверить, как идут дела.

Ник улыбнулся:

– Любая поездка в Мэн для меня только в радость. Первозданная природа штата достойна восхищения. А не поехать ли нам всем вместе?

– Боюсь, меня надо исключить, – покачал головой Гарри.

– А чем примечательна природа штата? – поинтересовался Ральф.

Озера, горы, живописное скалистое побережье с сотнями малых островов, милые городки с белоснежными церквами, причудливые рыбацкие поселки, потаенные пристани, маяки… В основном людей кормит море, поэтому побережье заселено больше. На северо-востоке, ближе к Канаде, расположен заповедник – дивной красоты леса, топи, водные артерии, по которым сплавляют лес.

– Звучит увлекательно, – отозвался Ральф, – но я как-то попривык уже к Бостону.

– Почему бы вам двоим, молодым, не поехать? – предложил Гарри.

– Ну что скажешь, Рейн? – Ник смотрел на нее с улыбкой.

Путешествие вдвоем с ним? Да это все равно что прыгнуть с самолета без парашюта: что от тебя останется, можно только гадать.

– Я бы не отказалась. – Ее голос слегка дрожал – возможно, от волнения.

Ранним утром следующего дня они уже летели в Бангор. Ник сам управлял частным самолетом, снабженным всем необходимым для безопасной посадки в дебрях Мэна. Сначала им нужно было посетить офис компании, поэтому приземление они осуществили на ровной шоссейной дороге, также принадлежащей компании.

Ник повернул самолет на боковую дорожку и остановил его у ворот, за которыми располагалось несколько фабричных строений.

Выйдя из машины, они направились к одному из зданий, где их встретил приветливого вида коренастый лысеющий толстяк, одетый в клетчатую фланелевую рубаху и носивший очки без оправы. Элмо, так звали толстяка, предложил Рейн черный кофе и большой кусок торта. Ник сразу же занялся делами и освободился не скоро. Рейн долго ждала его, не зная, чем себя занять, поэтому очень обрадовалась, когда он сказал:

– Здесь неподалеку, в местечке Совиный ручей, имеется сруб. Может, ты захочешь пожить в нем несколько дней и осмотреть окрестности? Или предпочтешь места более цивилизованные?

– О, конечно же, я останусь здесь! – не колеблясь ответила она.

Сруб на сваях стоял на небольшой просеке. С трех сторон его окружала открытая веранда. Вокруг возвышались холмы, поросшие лесом, а вдали сверкала зеркальная гладь озера. Рейн испытала неописуемый восторг при виде девственной красоты природы.

Ник открыл массивную дверь сруба и направился к камину, чтобы развести огонь. Потом он перенес внутрь вещи из самолета.

В срубе была кухня с газовой плитой и холодильником, в котором хранились консервы. К кухне примыкала небольшая спальня, за ней располагалась ванная комната. Но основную часть внутреннего пространства занимала большая гостиная с легкой перегородкой. Меблирована она была просто: два длинных книжных шкафа, кофейный столик, диван и два кресла, обтянутые черной кожей. На окнах – веселые занавесочки, на полу – коврики с ацтекской , символикой.

В спальне стояли платяной шкаф, комод, бельевая тумба и широкая кровать.

– Ну как тебе тут, нравится? – спросил Ник.

– Очень! – ответила Рейн, стараясь не придавать значения тому сексуальному напряжению, которое вдруг возникло между ними. – Но каким образом здесь все действует?

– О, это просто: вода подается автоматически из колодца, подогрев осуществляется с помощью газовых баллонов. Плита – газовая, холодильник тоже работает от газовых баллонов.

Довольно быстро сгустились сумерки. Ник задернул занавески на окнах и зажег свечу. В камине потрескивали дрова. Стало очень уютно.

– Сегодня готовлю я, – сказал он, – а завтра твоя очередь. Но сначала немного выпьем… – Ник достал из привезенной с собою сумки бутылку вина и плеснул из нее по чуть-чуть в два изящных бокала.

Принимая свой бокал, Рейн случайно коснулась руки Ника, и у нее перехватило дыхание. Их взгляды встретились и будто вступили в поединок: в глазах Ника откровенно читался вызов, а в ее – колебание, хотя Рейн знала, что именно сейчас наступил тот момент, когда она должна принять решение: отдаться ему или отступить.

Но ведь она желала его! Кровь бурлила и неслась в ее венах, подобно безудержной лаве. И он, взяв бокал из ее дрожащих пальцев, осторожно поставил его на стол. Потом они вместе легли на пол, здесь же, у камина, и Ник начал целовать ее, попутно раздевая.

Он действовал неторопливо, очередной обнаженный кусочек ее тела встречал нежным поцелуем.

И вот уже его ладони ласкали ее безупречной красоты грудь, а ненасытный рот легонько играл темноватыми сосками. Потом руки Ника погладили крутые бедра Рейн и, скользнув к ее укромной колыбели любви, на мгновение замерли там.

– Ты самая прекрасная женщина из всех, что мне довелось видеть, – хриплым голосом прошептал он и в один миг сбросил с себя одежду. – Как ты чаруешь меня…

Ее тело отвечало на его ласки без малейшего стеснения, будто приветствуя каждое его прикосновение, прогибалось навстречу.

Ник оказался искусным любовником: Рейн была девственницей, но, когда он входил в нее, она совсем не почувствовала боли – только радость и восторг.

– Я у тебя первый? – вкрадчиво спросил он чуть позже.

– А ты как думаешь? – улыбнулась она.

– О, я чувствую себя королем! – только и прозвучало в ответ.

Все последующие дни они предавались любовным утехам, оставляя постель лишь для того, чтобы принять душ, перекусить или совершить прогулку на каноэ по озеру.

Ник называл ее «моя зеленоглазая колдунья» и не уставал повторять, сколь она ему желанна. Но вот идиллическая неделя кончилась, и им пора было возвращаться.

В путь отправились рано утром. Во время обратного перелета Ник был молчалив и задумчив, а Рейн, с трудом веря в то счастье, которое свалилось на нее, снова и снова возвращалась мысленно к минутам любви, пережитым вместе с Ником.

Дома их ждало сообщение от секретаря Ника.

– Черт! – пробурчал он и нахмурился. – Я хотел серьезно поговорить с тобой, кое-что объяснить, но придется ехать в офис. Нужно просмотреть и подписать несколько важных бумаг. – Он с теплотой и сердечностью пожал ее руку. – Я ненадолго, обещаешь не скучать?

– Конечно, поезжай, – улыбнулась Рейн. Он быстро нашел ее губы и, запечатлев на них страстный поцелуй, исчез.

Рейн была в гостиной, когда появилась домоправительница и вежливо спросила:

– Не угодно ли вам чего, мисс Марлоу? Может быть, принести чаю?

– Благодарю вас. Это было бы чудесно.

Не успела она приняться за еду, как вдруг, без предупредительного стука, дверь резко распахнулась.

Вскинув глаза и сохраняя добродушную улыбку, Рейн была очень удивлена, увидев стройную темноволосую девушку года на два старше ее.

– Привет! – громко произнесла та. – Я – Тина. А ты, наверное, кузина Ника? Когда он говорил со мной по телефону, то сообщил, что ты и твой отец должны вот-вот приехать… Он дома?

– Нет, в офисе.

– Это в субботу-то? А ты не знаешь, он там долго пробудет?

– Сказал, что едет на пару часов.

– Тогда у меня достаточно времени, чтобы вернуться домой и распаковать вещи.

– Недалеко живешь? – полюбопытствовала Рейн.

– Да, рядом. – Тина плюхнулась в ближайшее кресло, вероятно чувствуя себя как дома. Потому и с Ником вижусь часто. Но сейчас кажется, век его не видела и… подумать только, соскучилась! Последние три недели я жила у школьной подружки в Нью-Йорке. Вернулась только что, Ник должен был встретить меня в аэропорту завтра, а я взяла и прилетела на день раньше, чтобы его приятно удивить. – Девушка отбросила назад прядь волос, и Рейн заметила у нее на левой руке кольцо с сапфиром.

– У вас чудное колечко, – сделала она комплимент.

Миловидное личико Тины озарилось радостью.

– Действительно, чудное, правда ведь? Я хотела кольцо с бриллиантом, но Ник выбрал это.

Чувствуя себя так, будто на нее вылили ушат холодной воды, Рейн спросила:

– Значит, вы с Ником помолвлены? И как давно?

– Ник сделал мне предложение и купил кольцо за день до моей поездки в Нью-Йорк. – Поднявшись с кресла, Тина направилась к двери. – Пойду распакую подарок Нику. Я купила ему часы и хочу, чтобы это был для него сюрприз. Если он придет раньше, не говори ему, хорошо?

Боюсь, что я вообще не увижу Ника, – спокойно ответила Рейн, – у меня возникли… возникли обстоятельства… Мне необходимо срочно лететь домой, поэтому через несколько минут я еду в аэропорт.

– Ну, тогда до скорого! – Тина одарила ее широкой улыбкой. – Надеюсь, поездка сюда была приятной. Желаю тебе благополучно добраться до дома.

Как только за стройной фигуркой девушки закрылась дверь, Рейн вызвала по телефону такси. Затем, взбежав наверх, к себе в комнату, поспешно затолкала в кейс вещи и черкнула записку отцу, который был с дядей на футбольном матче, объяснив поспешность отъезда тем, что заболела. Такси подъехало быстро. В аэропорту ей тоже повезло: нашлось одно место на самолет до Лондона, отлетавший буквально через несколько минут. Не прошло и часа, как Рейн уже летела над океаном: бледная и подавленная, а что на сердце – одному Богу известно.

Услужливая стюардесса дотронулась до ее плеча:

– Вам нехорошо? Что-нибудь принести?

– Нет, спасибо, – покачала головой Рейн, – все в порядке, просто я очень устала…

Быстро простившись с иллюзиями насчет Ника, она ругала себя самыми последними словами. Дура! Идиотка! Это до какой степени надо быть слепой, чтобы не увидеть, что ему была нужна всего лишь интрижка, секс-приключение на время отсутствия невесты!.. А она отдала ему всю душу!.. Да что там душу, всю себя – причем с такой готовностью! А что, если она забеременеет? Забеременеет от человека, который просто попользовался ею… Рейн охватил ужас, по телу побежали мурашки. Судорожно подсчитав благоприятные и неблагоприятные дни, она пришла к выводу, что все еще может обойтись без ужасных последствий. Хороший, хоть и горестный урок… Нет, больше никогда она не позволит страсти управлять собой!

Едва она вошла в дом, раздался телефонный звонок. Звонил отец.

– Что случилось, Рейн?

Я точно не знаю… У меня, кажется, грипп…

– Без меня там справитесь?

– Конечно, конечно.

– Пожалуйста, к работе не приступай и сообщи, если необходимо мое присутствие.

– Думаю, что тебе лучше побыть с дядюшкой Гарри… Передай ему сердечный привет.

– Не клади трубку, – поспешно добавил Ральф, – с тобой хочет поговорить Ник.

– Рейн…

Но она уже опустила трубку дрожащей рукой.

Рейн с трудом пробивалась сквозь череду длинных дней и не менее длинных ночей. Жизнь в ней замерла. Ник пытался дозвониться до нее еще несколько раз, но она отказывалась говорить с ним и разрывала, не вскрывая, все его письма. Она вернулась к работе, пытаясь ею заглушить боль, сосущую изнутри, однако тоска по Нику не проходила. Да, она тосковала по нему, хотела его видеть – пусть он и воспользовался ею, предав свою невесту…

Отец вернулся домой почти через месяц, причем с большой неохотой. Рейн ничем не выдала своих переживаний. Она лишь спросила, как чувствует себя дядюшка Гарри. Ральф решил сразу же взять «быка за рога».

– Ты что, поссорилась с Ником? – спросил он у дочери.

– С чего ты взял?

– Не води меня за нос! Мне известно, что ты не хотела говорить с ним по телефону! – Рейн промолчала, а отец продолжил: – Наверное, тому есть серьезная причина, иначе ты не умчалась бы домой, как ошпаренная кошка, но я уверен, что…

– Умоляю, – вырвалось у Рейн, – не говори со мной на эту тему…

Видя, что, похоже, он ничего не добьется от дочери, Ральф лишь вздохнул:

– Возможно, ты изменишь свое мнение, когда Ник приедет.

– Приедет? – прошептала она со спазмом в горле. – Сюда? И когда же?

Сказал, что очень скоро. Должно быть, на этой неделе.