Текст книги "Семь почти счастливых женщин"

4
Сара

В том, как несла себя Лейла, в том, как выглядела, было что-то сказочное. Большие, чуть раскосые глаза, высокие, но не слишком, скулы, выдававшие щепотку азиатских генов, длинные струящиеся волосы тёмного цвета, средний рост, шёлковая пёстрая длинная юбка, выглядывающий плоский живот с блестящим пирсингом. На запястьях Лейлы поблёскивали металлические браслеты, на груди мерцал кулон в форме глаза.

Она несла себя именно так, как полагается гуру: с огромным достоинством, с таким видом, который, наверное, и называется осознанностью.

Лейла была невероятно красивой. Аккуратные, чуть пухлые губы, тонкая талия, идеальной формы и размеров грудь и бёдра. Казалось, это женщина была выдумкой талантливого художника, трудно было поверить, что она реальна.

Гуру сложила руки в ладони на груди, слегка поклонилась и произнесла: «Намастэ».

– Приветствую вас, мои дорогие женщины! – сказала Лейла воодушевлённо и развела руки в стороны. – Я благодарна каждой из вас за то, что вы доверились мне, приехали, чтобы начать уникальный путь пробуждения вашей истинной женской природы.

Лейла так и светилась от счастья. Неужели она и правда так рада их видеть? Сара в принципе настороженно относилась к слишком страстным людям, к таким вот, проживающим жизнь с энтузиазмом, было в них что-то фанатичное и пугающее.

Лейла начала медленно вращаться вокруг своей оси, останавливаясь перед каждой женщиной, вглядываясь в их глаза.

– Вы смелые и настоящие, потому что решили не ждать, не терпеть, а начать жить только свою жизнь.

Последнюю фразу Лейла почти выкрикнула. Похоже, она именно такой человек. Страстный энтузиаст. Сара не ошиблась.

– Милые мои, – произнесла Лейла более нежно, – эти десять дней мы посвятим тому, чтобы пробудить вашу сексуальность. И я хочу спросить у вас, а что такое, по-вашему, сексуальность? Для чего она вам?

Лейла зашелестела своей длинной юбкой, двигаясь по кругу, остановилась напротив Маши.

– Соблазнять, – промурлыкала Маша и захихикала.

Лейла улыбнулась и остановилась напротив черноволосой в татуировках, посмотрела на неё внимательно, ожидая ответа.

– Это наше главное оружие, – хмыкнула та.

Сара озадаченно нахмурилась. Неужели этот ретрит и правда про соблазнение и всё такое, что казалось Саре архаичным и совершенно несовременным.

Лейла вернулась к Маше и впилась в неё взглядом. Он был у Лейлы пронизывающим, словно на тебя смотрел не человек, а космическое создание, от её взгляда становилось не по себе. Сара ещё сильней укуталась в песочного цвета шаль, смесь шёлка и кашемира.

– Я хочу, чтобы вы, мои дорогие, перестали быть объектом наслаждения, а сами начали коллекционировать эти объекты, – Лейла произносила слова и плавно шла по кругу, – объекты, предметы, впечатления и явления, одним словом, всё то, что может подарить вам удовольствие.

Сара с облегчением вздохнула. Слова про объекты ей понравились, достаточно завуалированно и концептуально.

Все так же не торопясь, словно перетекая по комнате, Лейла подошла к компьютеру на столе, дотронулась до клавиш, и пространство наполнилось нежной песней на шушукающем португальском языке. Лейла вернулась в круг, на мгновение замерла и начала танцевать: качнула бёдрами, руки её взлетели вверх, и она начала гладить свои волосы, ласкать шею, дойдя до груди, Лейла страстно сжала её.

Сара готова была провалиться сквозь землю. Она надеется, их не заставят делать то же самое.

– Сексуальность – это и оружие, и сила, но прежде всего – это энергия, – произнесла Лейла и теперь уже не просто сжала грудь, а стала потрясывать её.

Музыка заиграла ритмичней, и Лейла начала двигаться быстрей, но не настолько быстро, чтобы потерять свою великолепную пластичность и текучесть.

– И не просто энергия, а женская энергия.

Лейла продолжала двигаться, и Сара незаметно для себя стала покачиваться в такт музыке.

– Женская энергия – сильная, – и Лейла взмахнула волосами, – она моо-о-ощная, – пророкотала она и, расставив широко ноги, согнула колени, сделала глубокое приседание, – это энергия жизни и созидания. – И на последнем слове Лейла опустила руки с живота на промежность и сжала её.

Сара стыдливо опустила глаза. «Ну а что ты хотела, припёрлась на сексуальный ретрит, вот и получай». Всё же она не на конференции по финтеку. Финтек – сектор, в котором Сара работала последние десять лет, причём довольно успешно. За полгода до этого мероприятия Сару назначили ответственной за маркетинг всего восточноевропейского региона. Она, конечно, будет стараться не читать рабочие сообщения, но не может этого гарантировать. Сара надеялась, что вайфай здесь ловит прилично.

Музыка закончилась. Лейла, прерывисто дыша, откинула волосы на спину, села на подушки и отпила глоток воды из хрустального бокала, стоящего рядом.

– Я чувствую сомнение в глазах некоторых из вас, милые, кто хочет высказать их прямо сейчас, давайте, доверьте свои мысли нашему женскому кругу – здесь место вашей трансформации и активации эротической мудрости.

Сара еле сдержалась, чтобы не засмеяться. Какой-какой мудрости?

Женщина с каре напротив Сары робко подняла руку.

– Анита, дорогая, слушаю тебя, – произнесла гуру.

– Я… не уверена, что хочу усиливать свою женскую энергию ради мужчины… – пробормотала она.

Лейла расхохоталась. Она смеялась звонко, как ребёнок, так, что даже Сара не сдержала улыбки.

– Разве я сказала, что мы должны делать что-то для мужчин?

Лейла глубоко вздохнула, её лицо приняло серьёзное выражение.

– Милые, сексуальная энергия – это энергия жизни. Долгое время нас, женщин, убеждали в том, что сексуальность нужна для кого-то, так? Или говорили нам, что это пошло, вульгарно, да?

И она впилась взглядом в Сару, и та почувствовала, как краснеет её лицо.

– Нас убеждали в том, что сексуальность равно отдавать своё тело, чтобы заполучить что-то взамен… – Лейла остановила свой взгляд на Маше.

Та заёрзала на подушке.

– Нам внушали, что сексуальность – это опасно, что, если выпустить наружу этот огонь, он сожжёт всё вокруг, уничтожит, и мы заперли его, запрятали в самые отдалённые, подвальные помещения нашей души. Завернулись в халат, сели у печи и забыли, кто мы на самом деле. – Все эти слова Лейла произносила мягко, но чётко и уверенно, так, что не было и тени сомнения в их правдивости.

Лейла опять встала и подошла к экзотической красавице, которая пришла последней.

– Правда, Ноэль?

Та робко кивнула. Вот как её зовут, очень красивое имя. Если Саре суждено стать матерью, то она назовёт свою дочь Ноэль.

– Дорогие, прошу вас, не забывайте дышать. – И Лейла закрыла глаза на секунду, глубоко вдохнула и выдохнула, но не так, как выдыхают обычные люди, она сделала это со стоном, будто прямо сейчас испытывала наслаждение.

Сара тревожно оглянулась и поджала губы. Интересно, выдыхать с таким стоном точно обязательно, нельзя как-то скромней?

Все выдыхали так же, как Сара, тихо и беззвучно.

Лейла опять вдохнула и вновь выдохнула, громко, как прежде. Видимо, этот ретрит предполагал не только высокую степень откровенности, но и определенный уровень эмоциональности.

– Дорогие, не сдерживайте себя! Вы привыкли прятать свои эмоции, прятать свою сексуальность, свои стоны, свою аутентичность. Пора положить этому конец, вы-ды-ха-ем! – И Лейла выдала самый громкий из всех своих выдохов-стонов, такой, словно прямо сейчас у неё случился неземной оргазм.

Другие женщины вокруг сделали то же самое, особенно старалась Маша. Она стонала громче и усердней всех.

– Умницы, – довольно улыбнулась Лейла, – сексуальность равно чувствительность. Если мы не чувствуем того, чего хочет наше тело, не чувствуем своих границ, то никогда не станем по-настоящему свободными. Эти десять дней вас ждут разные практики… но самая главная – заново раскрыть свою чувственность. Мы будем налаживать контакт со своим телом, чтобы быть живыми, чтобы энергия секса, а значит жизни, потекла через нас.

Лейла опять встала в середину и развела руки в стороны.

– Я покажу вам, кто мы, вы увидите, что все мы – Аутентичные Дикие Женщины. Вы одновременно и мудрые, и капризные, и уязвимые, и сильные, вы – разные. Я обещаю, что эти десять дней тотально изменят ваше мировоззрение и вашу жизнь.

Лейла выждала паузу и торжественно произнесла:

– Ваше Тело – ваш храм. Мы будем восстанавливать отношение к вам самим, как к храму. Священному месту. Мы ведь не позовём в храм кого попало, так?

С этим Саре было сложно поспорить, пусть называет это как хочет, но факт остаётся неизменным – Сара очень избирательна в плане партнёров.

На лице Лейлы играла радостная блаженная улыбка.

– Милые мои женщины, дело в том, что каждый день, каждую минуту мы с вами… – Лейла замолчала, – умираем. – Она улыбнулась ещё шире. – Вот я говорю сейчас эти слова и приближаюсь к смерти ещё ближе… время безжалостно утекает.

Лейла произносила эти слова с такой счастливой и блаженной улыбкой на лице, как если бы сообщала им о выигрыше в лотерею, а не о смерти.

Не то чтобы Сара боялась смерти, но внутри пробежал холодок.

– Я говорю вам это не потому, что хочу вас напугать. Я честна с вами. И эта правда должна заставить вас начать что-то менять… Она заставит вас выбрать единственно верное.

Быть настоящими, быть аутентичными.

Последние слова Лейла выкрикнула со всей силой.

– Ваша аутентичность разрушит всё то, что не является для вас истинным. Она подсветит всё, что вы прячете, ваши попытки быть меньше, чем вы есть, ваше предательство себя ради кого-то другого. Всё это разрушится, когда вы выберете правду.

Лейла хлопнула в ладоши.

– Начнём с элементарного. Мы привыкли к тому, что нам неудобно, некомфортно. Мы окончательно утратили связь со своим телом, – произнесла она, – убедитесь, что прямо сейчас вам удобно.

Лейла остановилась перед Сарой.

– Сара, разве тебе удобно так сидеть?

Сара вздрогнула, она действительно чувствовала, что прямо сейчас ей было крайне неудобно. Правая нога затекла, спина болела, потому что по привычке она держала её ровно, словно если расслабиться, то последует удар. Так происходило в её детстве, «держи спину прямо».

– Ты вся сжалась, напряглась, твоя йони вся скукожилась, бедняжка, – произнесла нежно Лейла.

Сара подняла брови, она считала себя довольно образованной и продвинутой, не только по части финтека, но и другим областям жизни, но слово «йони» слышала впервые. Сначала ей показалось, что Сара ослышалась, ну мало ли. Но когда Лейла повторила это слово вновь, Сара напряглась.

– Дорогие, я буду часто использовать слово «йони», – улыбнулась Лейла, – иногда я буду говорить «вагина», что в целом одно и то же, просто «йони» – красивое слово на санскрите, оно означает всё наше женское начало, наш фундамент, и вагину, и матку, всё то, что находится там. Что является сакральным источником нашей жизни. И жизни этой планеты.

Сара ухватилась за край подушки. Точно, она вспомнила, как читала где-то про йони-яйца, господи, только не это, она надеется, их не заставят засовывать эти каменные штуки внутрь и ходить с ними, или того хуже – танцевать. Если бы Сара увидела что-то подобное в описании ретрита, она бы вряд ли сюда приехала.

– Мы – центр, мы – начало, мы – сила природы, мы и есть природа, – выкрикнула Лейла.

Сара чуть не подпрыгнула от амплитуды её голоса.

– Я обещаю, что, когда вы начнёте быть в этой вашей правде, повернётесь к себе лицом, вернётесь в тело, научитесь в нём жить, позволите вашему голосу звучать, ваша жизнь поменяется.

Лейла молча оглядела всех и вдруг громко закричала:

– Готовы вы к этому путешествию?!

Сара молча кивнула головой, и только одна Маша выкрикнула «да!». Похоже, остальные сидели под впечатлением от услышанного.

– Вы готовы? Я не слышу!

– Да! – крикнула Регина, подняв руку кверху, словно выиграла эстафету.

– Громче!

– Да! – выкрикнули Ноэль и Анита одновременно.

– Ещё громче! Подайте свой голос, не стесняйтесь его, вашего голоса, вашего тела и вас самих!

– Да! – не выдержала Сара.

Ладно, так и быть, в конце концов, её никто здесь не знает.

Лейла включила музыку, пригласила их встать и начать просто двигаться. Сара чувствовала себя как на нелюбимой физкультуре, ей очень хотелось выйти, отпроситься, смухлевать, подделать справку. Сделать вид, что болит живот, и скрыться.

– Делайте это для себя, – выкрикнула Лейла, словно услышав мысли Сары, – вы танцуете не для кого-то, только для себя.

И Сара начала двигаться, закрыв глаза, сжав кулаки и губы, потому что только так она чувствовала себя «собой».

ФРАГМЕНТЫ РАССЛЕДОВАНИЯ

Следователь: Были ли какие-то признаки того, что это могло случиться?

Мария: Абсолютно нет, все так веселились, в жизни бы не подумала.

5
Оля

Первое, что увидела Оля, открыв глаза, – деревянный потолок. Он состоял из белых крупных балок под наклоном. Оля перевела взгляд на окна. Через полузакрытые белые ставни струились лучи утреннего жемчужного света, они рисовали причудливые тени на дымчатых неровных стенах. Всё вместе, и потолок, и свет, создавало ту самую киношную картинку, ради которой люди стремятся в Тоскану.

Оля ленилась в просторной кровати на четырёх пуховых подушках, укрывшись красным льняным покрывалом. Она потрогала выпуклость вышитых на покрывале синих узоров, такие же красовались на продолговатых подушечках, украшающих это королевское ложе, когда постель была застлана. Красным было и стоящее напротив кресло, и портьеры, обрамлявшие окно в пол.

До чего же прекрасно.

Она подтянулась, встала, спустив ноги на паркет. В отличие от паркета «елочкой» в её доме здешний имел форму обычных досок. Оля плотно прижала ноги к полу, чтобы ощутить шершавую поверхность каждым миллиметром ступни.

«Я призываю вас, дорогие мои, делать эти десять дней всё медленней, чем обычно, останавливаться каждую секунду и замечать всё то, что происходит в вашем теле…»

Как забавно, дожить до сорока-почти-пяти лет и понять, что всю свою жизнь она жила неправильно, будто тело ей не принадлежало. Тело могло болеть, просто быть вялым, его могло ломить, а Оля продолжала заниматься своими делами, словно это её абсолютно не касалось.

Стоило приехать на ретрит только ради этого. Научиться слушать его. Своё тело. Хотя, конечно, это не главная причина, по которой она попросила отпуск за свой счёт. Отпустили её со скрипом, всё-таки Оля занимала важную позицию главного бухгалтера. Но, с другой стороны, последние десять лет Оля не ходила в отпуск, она ухаживала за своей мамой. Теперь, когда мамы нет, можно начать путешествовать. Хотя и это не основная причина.

Оля распахнула ставни. Узким хвостом виляла кипарисовая дорога, из-за пышных крон пиний подмигивало солнце.

Часы телефона показывали без десяти семь, наверное, Лейла уже ждёт «самых ранних пташек» на йогу в саду. Оля как раз была самой настоящей ранней пташкой, поэтому с удовольствием сходит.

Она быстро умылась, ляпнула на ладонь увлажняющий крем и быстро растёрла его по лицу.

Чёрт, она же должна была сделать утром упражнение с разными гелями для душа. Она подошла к подоконнику, там стояло десять разных флакончиков. Ладно, она сделает все эти манипуляции с ними в другой раз. В конце концов, не ради этого она приехала.

Оля натянула спортивные штаны, байку, кроссовки и вышла из комнаты. В коридоре стояла тишина. Номер дочки находился на другом этаже, Жене дали нежнейшую комнату в сиренево-бежевых тонах, похожую на будуар. Интересно, как ей спалось первую ночь.

Оля поднялась на второй этаж, подошла к двери, приложила ухо и тихонько постучала. Никаких признаков жизни. Дочь была абсолютной «совой», зачем она пришла её будить? Пусть ребёнок поспит. Ребёнок. Называть ребёнком взрослую двадцатипятилетнюю дочь. Что бы сказала её любимый психолог Виктория Фёдорова. Оля хмыкнула и спустилась по лестнице. Собственно, из-за этого «ребёнка» она здесь.

Было непривычно, что дочка спит в другом месте. Они жили вместе с её рождения и, возможно, так бы и продолжали, если бы год назад чисто случайно Оля не подписалась в Инстаграм[1]1
  Деятельность социальных сетей Фейсбук и Инстаграм, принадлежащих компании Meta Platforms Inc, запрещена на территории РФ по основаниям осуществления экстремистской деятельности. (Здесь и далее.)


[Закрыть] на знаменитого психолога Викторию Фёдорову.

Оля вышла из дома, в саду стояло радостное щебетание птиц. Она улыбнулась, с детства она обожала различать птиц по голосу, правда, местных распознать не могла. Она обогнула бассейн и вышла в сад, на ковриках сидели Лейла и Маша.

– Доброе утро, – поклонилась ей Лейла, – самые ранние пташки, похоже, прилетели, – она улыбнулась, – что ж, больше ждать никого не будем.

Лейла встала по направлению к солнцу, сложила руки в намастэ и произнесла:

– Мы будем делать сейчас йогу по моей авторской методике, это микс-хатха-йони-йога. Вдыхаем. – И Лейла сделала глубокий вдох и выдох.

– Уходим из головы, наша цель войти в тело, мои дорогие.

Оля прилежно повторяла за Лейлой движение, но не думать не могла. Она попыталась представить, что бы сказала психолог Виктория Фёдорова об этой идее совместного с дочкой ретрита. Она точно не стала бы скупиться на выражения, как это происходило обычно.

Оля хорошо помнит то первое видео, когда психолог произнесла: «Вы ведь на самом деле хотите, чтобы ваша дочь не существовала, вы хотите её поглотить, чтобы она вообще растворилась».

Оля перестала жевать. Нет, конечно, это не так. Она любит свою дочь. Но дальше психолог начала описывать поведение «матери-подружки», и Оля почувствовала, как заливается краской её лицо, в этот момент Оле не надо было смотреть в зеркало, она знала, что покраснела, как лежавшие на кухонном столе дачные помидоры.

Манера психолога, её речь, такая эпатажная, местами вульгарная и чаще всего агрессивная, вызывали у Оли стыд. Виктория Фёдорова называла вещи своими именами, прямо так и говорила: «Вы – эгоистичная инфантильная психопатка, разрушаете жизнь вашей дочери».

После ролика на Ютуб Оля разрыдалась, не потому, что считала себя психопаткой, а потому, что узнала в этом описании свою собственную мать.

Оля тогда остановила видео, начала глубоко дышать, вспоминая, как однажды её мама, расставшись с очередным хахалем, – он оставил её, как только узнал, что у мамы был ребёнок, то есть она, Оля, – ворвалась в её комнату и начала орать, что лучше бы её, Оли, не существовало, что она «изувечила ей жизнь». Оле было десять лет. И последующие тридцать с лишним лет она жила с этой фразой в голове. Да и сейчас, когда мамы не было в живых, фраза то и дело всплывала.

Нет, Оля никогда не позволяла таких слов по отношению к Жене. Наоборот, они с ней ладят, Женя делится с ней всеми своими секретиками, советуется в принятии важных решений. Например, согласиться ли на предложение от компании, в которой Женя работала программистом, на переезд в Польшу. Оля считала, что Жене не стоит уезжать так далеко от дома.

Оля виновато зажевала губу и встала в позу спящей собаки, как велела Лейла. Теперь-то Оля понимала, что их с дочкой симбиоз нездоров, а жизнь двадцатипятилетнего «ребёнка» с мамой привёл к тому, что Женя до сих пор… девственница.

– А теперь, дорогие мои, поднимите таз вверх. Мы сделаем йогу для нашей йони. Вдыхаем и сжимаем все мышцы таза, все-все, каждую мышцу, уретру, анус, нашу вагину, матку, шейку матки, вбираем всё в себя и держим десять секунд. Представляем, как всё там внутри заполняется энергией.

Оля не была уверена, что она сжала именно матку. И не совсем понимала, как заполнять себя энергией. Ну хорошо. Предположим, энергия – это чистый белый цвет. Такой же белый, как потолок в её комнате. Жене было бы крайне полезно сделать эти упражнения, зря она её не разбудила. Йони-йога точно пошла бы на пользу Жениной сексуальной открытости.

Оля узнала о том, что Женя невинна, несколько месяцев назад. Она попыталась выяснить, как обстоят дела с личной жизнью, на что Женя в сердцах выкрикнула: «Да какая личная жизнь, я, вообще-то, ещё девственница!» – и вышла из дома, хлопнув дверью.

– Выдыхаем и расслабляем все свои мышцы полностью, молодцы… – прозвучал голос Лейлы.

Оля выдохнула. Девственница. Оля подумала тогда, что это, скорее всего, шутка, ведь Жене двадцать пять лет. Как такое возможно? К тому же вроде бы Женя постоянно с кем-то встречалась, куда-то ездила с подружками, ну и в принципе работала в айти-компании, где-где, а там недостатка в парнях не было. Однако Женя не шутила. Оля помнит, как принялась мыть посуду, это по-настоящему её успокаивало, и думать о том, что ей надо срочно что-то делать. Ладно она, Оля, её личная жизнь как началась, так и продолжается. Неудачно… Но дочка… Она не может платить за ошибки матери. Оля отказывается быть как описываемая психологом «мать-психопатка», которая завидует своей дочери и хочет, чтобы та была как можно более несчастной. Да, Оля сделала много ошибок, но она любила свою дочь. Что бы там ни говорила Виктория Фёдорова.

– Теперь замечайте в течение дня, как течёт внизу живота новая энергия, и сделайте это же упражнение перед сном, – произнесла Лейла.

Новость про девственность дочки привела Олю к тому, что она продолжила слушать видеоролики Виктории Фёдоровой, а однажды там же, на Ютубе, наткнулась на рекламу этого ретрита и решила, что пора что-то кардинально менять.

– Ом, – завершила йогу Лейла и свернула свой коврик, – увидимся на завтраке.

Оля почувствовала в теле приятную бодрость, а в душе расцветала надежда, что эти десять дней обязательно изменят их с дочкой жизнь. По крайней мере, точно жизнь дочки, ведь ради этого Оля сюда и приехала.