Текст книги "Его сумасшедшая"

Глава 10

Перед дверью в квартиру Надя не стала прикладывать пальцы к дверной ручке. Сегодня это не поможет. Она знала. Достала мобильник, включила камеру в режим селфи и посмотрела на свое лицо. Глаза нездорово блестят, на щеках – румянец. Губы распухли от поцелуев.

Кошмар.

Дед может заметить это.

А розу… розу она, слава Богу, забыла в машине. И Игорь тоже забыл о ней. Хорошо. Хоть об этом не нужно думать. Но было так жаль, что она не сможет высоко подрезать ее, чтобы ожила, поставить в воду, еще несколько дней любоваться его подарком.

Но двум смертям не бывать, а от одной не уйти. Иногда Надя думала так, в самые сложные, критические моменты. Пошатываясь от головокружения, она достала ключ, открыла дверь и вошла в прихожую.

Дед, видимо, услышал, как она ковырялась в замке, и уже стоял там, сложив на груди руки. В его лице не было откровенной злобы, но Надя хорошо знала это хладнокровие, за которым прятался жестокий горячий гнев.

– Пришла, – ничего не выражающим голосом сказал он. – Здравствуй, Надя. Я уже собирался звонить тебе, – в его тоне появилось издевательство.

– Прости. Спасибо, что не звонил, – сказала Надя, стараясь тоже звучать спокойно и хладнокровно, но ее накрыла новая волна головокружения, руки затряслись, от страха появилось ощущение, что ее словно бы выбрасывает из тела. – Мы договаривались, что ты не звонишь мне во время учебы и зачетов.

– И экзаменов, – едко добавил дотошный Кир. – Я соблюдаю договоренности. Все. А ты? – он резко сделал шаг к ней, взял за подбородок еще не старческой, сильной рукой и повертел ее лицо из стороны в сторону. – Что это? У тебя распухшие губы и красные глаза.

Мозг, отточенный в поисках отговорок, помог Наде.

– Я плакала! – крикнула она и отшагнула назад, чтобы высвободиться из захвата, причинявшего боль-. – А ты что подумал?!

– Что подумал? Ты знаешь что, Наденька, девочка моя, – Кир резко подошел к ней и навис, пристально глядя ей в лицо: – Где ты была после зачета?

Надя опустила голову, чтобы не встречаться с ним глазами. Сейчас нельзя врать целиком. Слишком неправдоподобно.

– Мы гуляли с друзьями около института. С Мариной и ее парнем, с Нинкой – помнишь, я тебе про нее рассказывала? Недолго совсем. Зачет был сложный, до пяти часов, я одной из последних сдавала, мы хотели потом подышать воздухом.

Голова кружилась, Наде казалось, что ее пошатывает, но вранье свободно слетало с губ. Кир умел мастерски прижимать ее к стенке. Но со временем она научилась ускользать – через ложь, обман. Ей было стыдно, но выживать по-другому она не умела. Просто не знала как.

А если не врать, то ей не останется ни глотка воздуха, и она… просто умрет. Так ей казалось.

Впрочем, Надя знала, что это ей еще предстоит. Поэтому пыталась пожить, пока можно. Высвободить себе чуть-чуть свободного пространства и пожить.

– Ладно, – неожиданно согласился Кир. – Но сегодня среда, у нас проверка. Надеюсь, ты помнишь об этом.

– Проверка? – испуганно переспросила Надя. И верно ведь, среда. Она совсем забыла. Вот значит, почему утром ей было особенно тревожно. Подсознательно помнила, что ее ждет вечером. – Может быть не нужно сегодня? Проверишь один раз, когда я вернусь с природы.

– Проверю и сегодня, и в воскресенье вечером, – строго сказал Кир. – Нельзя нарушать правила.

– Тогда не нужно после природы! – продолжила торговаться Надя. – Ты же назначил по средам!

– Я сказал: по средам и когда я сочту нужным! – неожиданно рявкнул Кир, и Надя вжала голову в плечи.

Проверку он не пропускал никогда. Не забывал, не откладывал.

– Я не хочу, пожалуйста! – взмолилась Надя, хоть и понимала, что это бесполезно. Но иногда ей казалось, вдруг однажды его сердце дрогнет, ей удастся его уговорить.

Из глаз неконтролируемо потекли слезы.

– Пожалуйста… У меня был такой сложный зачет, я ревела… Я не могу!

– На давай, давай, Наденька, не плачь, – Кир погладил ее по голове, а Надя инстинктивно дернулась. – Быстренько проверим – и будешь ужинать. У нас вкусный супчик и пельмени…

«Можно подумать, после проверки мне кусок в горло полезет!» – подумала Надя.

Она опустила голову еще ниже.

– Ну все, давай Наденька, готовься. Все хорошо будет, ты же знаешь.

– Я душ приму сначала, – буркнула Надя и скользнула мимо него в ванную комнату.

* * *

В машину Игорь вернулся со стояком и злой как черт. Не на Надю, конечно.

Хотел ее, как полоумный, вообще не понял, как остановился, когда целовал ее на заднем сидении. Но смог, потому что знал, что с девочкой нужно поаккуратнее. И так чудо, как она на него теперь реагировала, не особо шугалась и на ласки отвечала почти с энтузиазмом.

Вспомнил, как она еле слышно постанывала у него в руках, и чуть не взвыл.

От вкуса ее губ, от ощущений, еще живущих в теле, просто все сводило внутри. То, что она опять выскользнула, убежала в свою непонятную странную реальность, оставило чувство паршивой неправильной пустоты, мерзкой и холодной.

Вот на эту необходимость расставания он и злился. Вернее, на того, кто необходимость создал, не давая Наде жить по-человечески, превратив солнечную девочку в вечно напуганное несчастное существо.

Убил бы!

Сел на переднее пассажирское сидение. «Таксист» Артем бросил на него короткий понимающий взгляд и тронул машину.

– Я убью его, – сквозь зубы произнес Игорь.

– Кого, шеф? – с легкой усмешкой спросил Артем.

– Того, кто сделал с ней это. Деда этого… троюродного, – зло пояснил Игорь.

– Ну да, девочка зашуганная, – согласился Артем рассудительно. – Так что, шеф, думаете, это он ее так, дед?

– Точно не знаю, – с досадой ответил Игорь. – Знал бы точно – прибил бы уже. Но больно уж похоже, что боится она его, – разговор помог Игорю отвлечься от ощущений, и он мог рассуждать. – Она боится опоздать домой, словно за это ее к стенке поставят. При этом нервничает, когда к дому приближается. Значит, там ее ждет что-то …Или, скорее, кто-то. Боится пойти на свидание, словно ей двенадцать лет. Боится, что ее проводят до квартиры и кто-то увидит ее с другом. Что это может означать? А то, что этот дед запрещает ей встречаться с мужиками, – Игорь замолчал, раздумывая.

– Хм… Шеф, думаете, для себя бережет? – спросил Артем.

Игорь внутренне вздрогнул.

– Для себя? – переспросил он.

– Ну да, – спокойно ответил Артем. – Сам ее хочет, поэтому ревнует к тому, что у нее может кто-то появиться. Вот и прессингует девку. И уйти ей не дает. Мало ли как пожилой му…к может запугать молоденькую девочку. Это не сложно.

Игорю стало совсем мерзко. Захотелось развернуть машину, проехать обратно, вломиться в квартиру. Очень так хорошо посмотреть на все и крайне убедительно побеседовать с этим «дедом», может быть, даже не словами.

– Думаешь, он ее бьет? – прямо спросил Игорь.

От этой мысли становилось совсем нестерпимо. Ударить Надю? Кем нужно быть, чтобы ударить это почти неземное создание?

– Не знаю, – пожал плечами начальник охраны. – Может, бьет, может, еще как-то придавливает. Может, даже сам ее потра…ет, а ей не нравится, вот и дергается, боится, что опять придется ублажать старого му…ка.

– Стой! – рявкнул Игорь. – Поворачивай!

Артем плавно съехал на обочину и остановился.

– Едем обратно, я сказал! – повторил Игорь, сжав зубы.

– Шеф, – спокойно произнес Артем и внимательно поглядел на него. – Послушайте. А потом поедем, куда скажете. Вы поймите, если вы отправитесь обратно и места живого не оставите на этом «деде», я с вами. Но подумайте. Как мы попадем в подъезд? Это ладно, ерунда, у меня есть магнитная отмычка. А дальше? Дверь мы вдвоем не взломаем. Положим, придете вы и этот дед вам откроет. Будет улыбаться, проявит вежливость, отведет подозрения. Скорее всего, увидите благостную картину, как дедушка кормит ужином любимую, хоть и не родную внучку. Вам и придраться будет не к чему, лишь Надежда будет трястись как осиновый лист. Заодно, кстати, потеряете ее доверие, она ведь просила не звонить ей и все в этом духе. А, потом, когда уйдете, ей достанется – за вас, между прочим. Если этот дед – старый абьюзер, то действовать будет именно так, – не склонный выбирать выражения Артем иной раз мог говорить очень грамотно и красиво. – А если ломать дверь, то нужно вызвать наших ребят. Но это подходит, лишь если вы хотите прямо сейчас забрать девочку к себе. Кстати, тогда придется раскрыть ваше инкогнито. И еще неизвестно, как отреагирует Надежда. Думаете, примет вас как своего принца на белой кобыле? А может, нет, наоборот, это будет новым ударом для ее расшатанной психики. Только начала доверять мужчине, а он ее обманул. Как вам такой расклад? По мне, так не стоит действовать с наскока, только хуже сделаете. Вы девочку сколько знаете? Два дня ведь. Лучше выясним побольше, ребята копают как раз на этого «деда». А потом решите, как поступить. Сейчас можете навредить больше, чем помочь. И девку потеряете.

Игорь еще крепче сжал зубы, глядя прямо перед собой.

Беда в том, что Артем прав. Слишком все сложно, чтобы просто взять и разрубить узел, которой в каком-то роде он сам и завязал.

Почти полминуты они молчали. Игорь смотрел на темные деревья на обочине, внутри него шла борьба. Артем искоса поглядывал на него.

– Ладно, – бросил, наконец, Игорь. – Поехали в город. Следите за обоими. За дедом тоже. Ее – охраняйте. Если потребуется – ненавязчиво помогите. И если увидите у нее… синяки или что-то, тут же сообщать мне, в любое время. И чтобы не светиться: пугаться слежки Надя не должна. Про деда – мне на стол каждый день. Куда ходил, что делал, с кем разговаривал. Понятно?

– Понятно, шеф. Слушаюсь, – усмехнулся Артем. Кажется, в его невозмутимом лице промелькнуло облегчение. Небось, думал, придется вытаскивать босса из передряги. Потом добавил: – Одно могу сказать: влюбились вы, шеф, – и повернул ключ зажигания.

«Влюбился, да», – подумал Игорь. До этого он не называл свои чувства к Наде словами. Ну вот, Артем назвал правильно. Влюбился.

Без памяти.

Глава 11

Войдя в ванную комнату, Надя обнаружила непорядок. Ее шампунь, кондиционер, гель для душа и лосьон стояли не в той последовательности и криво. Ей же нужно было, чтобы они стояли в строго определенном порядке и в одну линии.

Видя хаос, она испытывала неприятное саднящее чувство, которому нет имени, и глубоко запрятанную панику, ожидание катастрофы.

Надя вздохнула и подвинула все, как надо. Вдруг поможет? Хотя сегодня ей не поможет ничто.

То, что некоторые вещи должны всегда стоять определенным образом, и тогда несчастья не случится, Надя обнаружила в день смерти мамы. У мамы было трюмо, на нем хранились всякие туши, помады, духи и прочее, что мама использовала. Маленькая Надя любила играть с ними, когда разрешали. Чуть старше, в десять лет, уже не столько играла, сколько пробовала их втайне от матери. Криво красила губы, неумело подводила брови, как нередко делают девочки.

Мама же любила порядок, например, самые любимые ее духи всегда стояли определенным образом. Надя как сейчас помнила их: с легким цветочным ароматом – слева, с древесным запахом – в середине, и справа – духи с ноткой кокоса.

В день, когда папе позвонили с маминой работы и сказали, что у Вероники был сердечный приступ и она скоропостижно скончалась, до больницы не довезли, духи перепутались. Надя заметила тогда, что цветочный стоит справа, а кокосовый и вовсе валяется где-то в стороне.

Когда Надя смогла хоть немного думать, когда шок начал отходить, она много размышляла, как такое могло произойти. Что в мире не так? Почему ее мама могла умереть? Как это вообще возможно?

И почему-то ее детский разум находил связь с нарушенным порядком на трюмо. Наверно, Наде просто хотелось надеяться, что на смерть близких можно повлиять.

С тех пор она всегда ставила некоторые вещи в строгой последовательности, потому что самым большим ее страхом стал страх потерять и отца. Она боялась, что и папа умрет, оставит ее одну. Это нужно было предотвратить во чтобы то ни стало.

Например, папина зубная щетка всегда должна была лежать слева, а Надина – справа, и обязательно параллельно друг другу. Надя никогда не была помешана на чистоте и порядке в целом. Лишь некоторые вещи почему-то должны были располагаться определенным образом. Она сама не могла сказать, почему именно эти вещи и именно в этом порядке.

Позднее, сознательно она уже не верила, что «магия порядка» может отвести беду, вернее, убеждала себя, что это ерунда. Но эмоции остались. Видеть подобную путаницу причиняло ей противную, саднящую боль – и – внутри пробуждалась паника.

Дед Кир, единственный, кто заметил эти странности еще когда она была ребенком, иногда специально нарушал ее порядок, чтобы наказать. Надя знала это. Наверняка и сегодня сделал так, чтоб проучить за опоздание.

Надя вздохнула, бросила взгляд в зеркало. Потрогала пальцем губы, которые еще помнили поцелуи Игоря. Как жаль, что нельзя оставить навсегда, законсервировать это ощущение. Разделась и стала мыться.

Мылась долго, чтобы оттянуть проклятую проверку. Пару раз, выключая душ, слышала, как Кир нетерпеливо ходит около ванной. Включала душ снова и продолжала мыться, ему назло. Потом вытерлась и накинула халатик.

В туже секунду дверь открылась и вошел Кир. Не закрывать дверь в ванную было одним из правил, что он принуждал соблюдать. Наверно, боялся, что Надя перережет себе вены или еще что-то с собой сделает.

– Ну все, Наденька, давай, мы быстро, – приторно-ласково произнес он. Развернул ее спиной к себе, нагнул так, чтоб Надя оперлась руками о стиральную машину, стоявшую в ванной, задрал халатик и знакомым, отвратительно-алчущим жестом скользнул рукой ей между ног.

… Это было не больно. Разве что немного саднящего чувства, такая маленькая колющая боль. Но отвратительно до умопомрачения. Настолько, что хотелось сдохнуть. Впрочем… нередко Надя смотрела на себя словно со стороны во время этих проверок, убеждала себя, что происходит это не с ней, чтоб не сойти с ума. Старалась просто переждать. Но отрешиться получалось не всегда.

Убедившись, что она еще девушка, Кир не остановился. Еще долго водил там пальцами, оглаживал, перебирал. Как будто мерзкие толстые черви у нее между ног, поэтому Надя терпеть не могла червей. Другой рукой залез под халат и принялся елозить по груди.

– Девочка мой, чистая, нежная, – приговаривал он. Потом глухо простонал, быстро расстегнул брюки, чуть развернул Надю и положил ее руку на свое восставшее естество. – Давай, девочка… Наденька… помоги мне…

Надя помогла. Когда она помогала, он кончал быстрее. А значит, все быстрее заканчивалось. Главное, не думать о том, что происходит. Вообще не думать.

Не чувствовать.

Потом удовлетворенный Кир еще наговорил ей сладких слов, велел идти ужинать и вышел. А Надя осталась в ванной.

Посмотрела на себя в зеркало. На лице не отразилось и тени того, что она испытывала глубоко внутри. Она давно не давала себе чувствовать это в полной мере.

В первый год жизни в дедовой квартире, когда он придумал эти осмотры, Надя просто не верила, что это с ней происходит. А после проверок содрогалась от собственной грязи, принимала душ в жалкой попытке изменить что-то, смыть с себя ощущение липких щупалец и какой-то отхожей ямы, с которой ассоциировалась эта процедура.

Потом стало по-другому. Последнее время она чувствовала себя не грязной. Просто куклой. Вещью, с которой делают, что хотят, а она не может ответить. Это состояние не оставляло долго. Иногда Наде казалось, что она все время остается где-то на заднем плане.

Кстати, удивительно, но попытки «восстановить порядок», поставить вещи нужным образом, ее полуосознанные жесты с бляхой на сумке как-то помогали чувствовать себя живой. Этим она словно продолжала сражаться в битве, в которой давно проиграла.

Лишь в такие дни, как этот, с ВДНХ, она чувствовала себя по-настоящему живой.

Вот теперь и расплачивается. За хорошее всегда нужно расплачиваться. Дед напомнил ей, кто она такая в его руках.

Даже уйти от него уже хотелось не так сильно. Да и не могла она. А о том, почему не может, Надя вообще предпочитала не думать. Потому что это был ее самый большой страх.

* * *

На следующий день Надя никуда не ходила. Не хотела раздражать Кира перед поездкой на природу. Они про нее не говорили, значит, все оставалось в силе. Слава Богу.

Уезжать на природу решили в пятницу вечером, а в следующий вторник у Нади был экзамен. Вот она и готовилась к нему. Еще поиграла на пианино, она вообще-то закончила музыкальную школу, играла прекрасно, дома нередко радовала отца с тетей Ирой музыкальными вечерами. Кир тоже любил слушать, как она играет. Когда Надя поступила в институт и переехала к нему, даже специально купил фортепьяно.

Приготовила борщ и котлеты с картофельным пюре, экзотический салатик. На самом деле Надя хорошо готовила, отец-повар научил. Но здесь, в Лыткарино, делала это крайне редко. Ей не хотелось готовить в присутствии Кира, просто какая-то стена стояла внутри.

Но в те дни, когда она садилась за фортепьяно или вставала к плите, Кир приходил в благожелательное расположение духа, хвалил ее, называл хорошей девочкой. Сейчас Наде это было на руку – перед поездкой. А то с него станется передумать в последний момент.

Остался один день, и она ускользнет на два с половиной дня. Можно побыть «хорошей».

Ей постоянно хотелось позвонить Игорю. Ничего не изменилось, она бы не рискнула сегодня встретиться с ним, но просто хотелось услышать его голос. Может, спросить и сказать какую-нибудь ерунду. Но созванивались они только с Мариной, которая давала ей инструкции, что брать на выезд. Игорю было не позвонить, потому что Кир торчал дома, наслаждаясь ее присутствием.

«Хоть бы в магазин сходил, хрыч старый!» – думала Надя. Впрочем, на самом деле он был не так уж стар. Киру Олеговичу Грузину было шестьдесят семь лет, да и выглядел он моложе.

А когда она сидела у себя в комнате и, как примерная студентка, готовилась к экзамену, ее вдруг осенило. Ей было просто необходимо, как воздух, ощутить, что между ними с Игорем существует связь. Что ей не показалось. Что он не просто так целовал ее, а она ему действительно нравится. Как бы невероятно это ни звучало.

Она перевела смартфон в беззвучный режим, повертела его в руках, отваживаясь. Как он отреагирует? Вдруг не ответит, а она будет весь день думать, что ему на нее наплевать. А ведь, наверняка, на самом деле так и есть, он просто еще не разглядел, что она совсем ненормальная, испорченная и сумасшедшая.

Или вдруг сразу перезвонит? Тогда ей придется сбросить вызов, а он может подумать что-нибудь не то.

Но ощутить ниточку между ними было потребностью подобной потребности дышать. Трясущимися руками она набрала смс: «Привет! Что делаешь?» Ничего умнее не придумала.

Она вообще писала смс парню впервые с тех пор, как окончила школу.

Отложила телефон, стараясь не смотреть на него постоянно в ожидании ответа.

Но ждать не пришлось, ответ пришел буквально через пару минут: «Работаю и думаю о тебе:) А ты? У тебя есть аккаунт в VK?»

Сердце радостно забилось, она даже прижала телефон к груди, словно пыталась поместить это «думаю о тебе» прямо в сердце. Аккаунт в «контакте» у Нади был, даже Кир признавал, что слишком странно, если у молодой девушки его не будет.

«Да, вот он», – Надя отправила ссылку. Так совсем хорошо, удобно. Никаких звуковых оповещений на сообщения в интернете у нее не стояло, поэтому можно было беззвучно и незаметно переписываться.

Зашла в «контакт» и сразу увидела заявку в друзья от Игоря Иванова. Фотографии у него не было, и аккаунт был совсем новый, словно он создал его только что. Ни фото, ни даты рождения – ничего. Но Наде было все равно.

«Это я. Собираешься в поход? ☺» – пришло ей сообщение. «Да, а ты?». «Нет. Потому что думаю только о тебе. Ты забыла розу ☹».

«Да, извини, пожалуйста».

«Это ты извини, я накинулся на тебя, тебе сложно было не забыть. Я куплю тебе новые. 29 штук».

«Почему именно 29?» – Надя улыбалась, счастливо, словно вдруг попала в другой мир, где не было ее личного ада. Он словно отступил от слов Игоря.

«Потому что букет из 37 не поместится в вазу».

«У меня есть ведро!» – пошутила Надя.

Она была уверена, что про двадцать девять роз он тоже шутит. Но как же здорово это было!

… Дальше с подготовкой к экзамену было сложно. Они так и переписывались до самого вечера. Игорь, трогательный такой, даже присылал ей стикеры и смайлики с сердечками и цветочками. Это было очень приятно, словно он опять подарил ей настоящий цветок. Все двадцать девять штук сразу. А может, даже пятьдесят одну.

* * *

Утром Игорь опять вызвал психолога. Пытал его, как отличить человека, подвергающегося насилию. Расспрашивал, как себя вести с такими людьми. Сам почитал в интернете на эту тему.

В общем, за два дня его знания по психологии и психиатрии неожиданно расширились. Он узнал такие ранее незнакомые и безразличные ему слова, как: «личные границы», «постравматическое расстройство», «синдром травмы изнасилования», «тревожный синдром». Выяснил, в чем отличие невроза и психоза и прочее, прочее, прочее.

Особенно впечатлила его статистика.

Оказывается, столько людей попадают в невыносимые ситуации! И ведь (как верно говорил Андрей Витальевич) это только зарегистрированные случаи, большинство никогда не обращается за помощью. Вот идет девушка по улице, нормальная, симпатичная, и не подумаешь, что в пятнадцать лет ее изнасиловал отчим. Или мальчик играет на площадке. Никогда не догадаешься, что этого мальчика недавно облапал друг отца, извращенец. Потому что мальчику стыдно рассказать об этом, а если рассказал – то ему не поверили, ведь дядя Толя никогда не мог такого совершить, зачем ты врешь.

Игорю не хотелось верить, что с Надей как-то так и есть. Но все больше приходил к выводу, что «как-то так» у нее и обстоит. Отсюда ее нервозность и все остальное.

Она просто находится в ситуации, с которой не может справиться, в ситуации, выходящей на грань обычного человеческого опыта.

Вопрос только – в прошлом или, как он предполагал, в настоящем.

В общем, изучил немало.

Все равно думать он мог только о Наде. И чтобы не мучиться двумя желаниями, которые раздирали его, хоть как-то занимал себя тем, что может быть связано с ней. Между делами, конечно.

Желания же были простые. Первое – он хотел саму Надю. Вчерашние поцелуи в машине не прошли бесследно, испытав вкус ее губ, впитав ощущение ее тела, хотел еще сильнее. Порой – нестерпимо. Просто хоть решай вопрос в туалете, наедине с собой. Вчера вечером, кстати, так и решил, а что еще делать? Не по бабам же идти в сложившейся ситуации.

Второе желание было еще проще – наплевать на данное обещание и позвонить ей. Вытащить за шкирку из дома, из болота, где она живет, отвести в парки, зацеловать до дыр и… Дальше отпускать ее тоже не хотелось.

Но обещание дал, поэтому терпел. Что там по поводу личных границ? Она просил не звонить, вот и не нарушал, хоть просто скрипел зубами.

Постоянно носил с собой мобильник Игоря Иванова и даже, как влюбленный дурак, поглядывал на него время от времени – не пропустил ли долгожданный вызов.

В общем, Надина смс застала его на важном совещании. Дальше все было как в анекдотическом фильме. Сидящий во главе стола гендиректор под столом читал сообщения и с улыбкой отвечал на них, а сотрудники переглядывались, но молчали.

Даже аккаунт на Игоря Иванова в VK завел, чтобы удобнее переписываться с Надей.

А после совещания Денис с Артемом представили отчет по «деду».

– В общем, он бывший боевой офицер, а потом – сотрудник госбезопасности среднего звена. Не генеральского, но о таких, как он, материалы тоже найти сложно. Чем конкретно занимался – неизвестно. Поэтому долго работали, – сообщил Артем. – Шестьдесят семь лет. Действительно двоюродный брат Надиного покойного деда. И, что интересно, родственников ближе Нади и ее отца у него нет. Как-то все умерли. Были жена и сын. Но сын погиб в начале второй чеченской компании. Вскоре после этого Грузин развелся с женой, видимо, после смерти сына что-то у них разладилось. И рано ушел в отставку. Похоже, тогда он начал много общаться с семьей Надежды, потому что постоянно ездил в их город. Так, что еще?

– А деньги куда делились? Зачем квартиры продавал, не выяснили? – спросил Игорь.

– Зачем – непонятно. Деньги лежат в банке. Интересно, что раз в год он снимает со счета достаточно крупную сумму. Куда дальше эта сумма девается – отследить невозможно, – сообщил Денис.

Игорь задумался.

… Сын погиб во время чеченской войны, стал много общаться с Надиной семьей, снимает деньги время от времени, но не все деньги… Что-то в этом во всем было. Какая-то ниточка.

Но мозаика не складывалась. Ниточку не удавалось ухватить.

Игорю показалось, что не хватает чего-то одного, чтобы понять. Последнего элемента.

Впрочем… завтра он повезет Надю на природу. Приятная атмосфера, непринужденное общение, может, удастся вывести ее на откровенный разговор. Психолог рекомендовал не выспрашивать, просто создать условия для доверия.

Попробуем. Вдруг она сама откроет ему свои секреты?

Но почему-то верилось в это слабо.