Текст книги "Гоан трип"

Глава 2. Гоанское общество

Гоа – это небольшой индийский штат, состоящий из множества больших и маленьких поселков. Его условно разделяют на Северный и Южный Гоа. Южный представляет собой классическую курортную зону с трех-пятизвездочными отелями, пляжным сервисом и множеством туристов-двухнедельников. Туристы – двухнедельники – это особое гоанское понятие, обозначающее обычных европейских людей, занимающих типичную социальную нишу промышленного общества, имеющих достаточный уровень дохода, чтобы один-два раза в год выбираться на отдых. Чаще всего они выбирают турецкие отели, где все включено: от трехразового питания до классического набора развлечений, но иногда такие туристы проявляют некоторую креативность и отправляются в Таиланд или же вот – на Гоа. Разумеется, в глубине души они не ищут никакого особого разнообразия, они настолько вымотаны своей работой, что более всего в любом сервисе ценят комфорт и предсказуемость. Таким образом, отели Южного Гоа всецело соответствуют их ожиданиям, отличаясь от турецких разве что более мутной водой в океане, да индусскими лицами обслуживающего персонала.

Из уст обитателей Северного Гоа понятие «турист-двухнедельник» имеет негативный оттенок. Для них этот образ воплощает собой всю отторгаемую ими современную промышленную культуру, подчиненную рыночным отношениям и лишенную духовных, творческих, да и просто человеческих ценностей.

Северный Гоа – это, еще со времен хиппи, воплощение свободного, творческого, отвязного образа жизни. Здесь собираются, в основном, люди особого психологического склада. Туристы-двухнедельники иногда встречаются и здесь, но гораздо реже, чем в Южном Гоа и, как правило, это либо люди, затесавшиеся сюда по недоразумению, либо те, кто на полпути к становлению полноценными хиппи-гоанцами.

Северный Гоа также условно делится на Южный Северный Гоа и Северный Северный. Не то чтобы такое разделение отражало интенсивность свободных взглядов, скорее, оно уже связано с насыщенностью русскоязычного населения. Я называю этих людей населением, потому что, как было сказано выше, туристами их уже трудно назвать. Некоторые из них проводят в этих прекрасных краях всю зиму, а кто-то и вовсе умудряется проводить здесь всю свою жизнь. На Гоа очень много русских. Притом, чем ближе к северу, тем больше. Таким образом, Арамболь, расположенный в самой северной части Гоа, является самым русским поселком. Именно здесь сосредоточены всевозможные развлекательные, развивающие и тренинговые центры, рассчитанные на российских искателей духовного или же творческого просветления. Это и стало для меня определяющим при выборе размещения.

Влад уехал к себе, в соседний поселок, так что теперь я оказалась один на один с этим совершенно новым для меня местом. Признаться, я вообще впервые путешествовала сама так далеко. У меня был немалый опыт совместных путешествий, и я отлично знала, как сильно влияет попутчик на впечатления от общих событий, но у меня никогда прежде не было опыта чистого восприятия, какое возможно только при самостоятельной поездке.

Осматриваясь на близлежащей территории, я заходила в различные кафе, магазинчики, прогуливалась по разным районам пляжа. Мне было интересно прислушиваться к общей атмосфере, присматриваться к людям, замечая негласные традиции, какие неизбежно складываются в любом обществе, распространяясь и передаваясь между всеми участниками каким-то неведомым образом. Мне нравилось, что здесь каждый делает то, что ему хочется делать. Многие прямо на пляже медитировали или выполняли какие-нибудь упражнения, в основном йоговские асаны. Арамболь – это настоящая мекка для европейских любителей восточных практик, особенно тех, что корнями идут из Индии. Как ни странно, почти все мастера йоги, которые авторитетно представляют индийские традиции этой древней практики, как правило, сами родом из Питера, Москвы, Харькова или других городов постсоветского пространства.

Итак, Арамболь – это настоящее русское поселение на территории Гоа. Во всех ресторанах имелись меню на русском. Местные индусы отлично изъяснялись на нашем языке, предлагая свои услуги. Кругом были московские пенсионеры, здраво рассудившие, что гораздо выгодней на зимнее время сдавать свою столичную квартиру и перебираться сюда – в это райское место. Почти по такому же принципу здесь тусовалась уйма молодых мамаш со своими малышами, так что по утрам бескрайний арамбольский пляж заполнялся целыми выводками маленьких детишек, объединенных в специально организованные детские группировки. В этом смысле здесь вообще была уже успешно развита отдельная индустрия наших для наших же.

Часть российских людей в течение полугода спокойно существовала здесь за счет своих пассивных источников дохода, остальные же благополучно перевозили сюда свою основную работу в сфере услуг, так что тут спокойно можно было найти русских парикмахеров, косметологов, мастеров маникюра, воспитателей детского сада или учителей начальных классов. Все они здесь были востребованы даже больше, чем там, у себя на Родине, поскольку, на их удачу, местные индусы просто не в состоянии справляться со столь бесхитростными профессиями.

Несмотря на то, что большинство встречающихся мне людей были моими же до боли узнаваемыми земляками, все они имели что-то общее между собой, разительно отличавшее их от тех, что еще вчера я видела в своем родном городе. Их общей чертой была расслабленность, неспешность и всецелая удовлетворенность. Эта общая атмосфера простоты затягивала в себя настолько быстро, что уже через несколько дней, общаясь по скайпу со своими родителями о домашних хлопотах, я искренне не понимала, как можно создавать себе столько проблем на совершенно ровном месте. Отсюда, из Гоа, жизнь воспринималась совершенно иначе, и мои позавчерашние проблемы здесь казались полным абсурдом, грешившим глупой надуманностью.

Помимо простого контингента, ГОА был полон крайне экзотических персонажей. Они отличались, прежде всего, своим внешним видом. У многих из них волосы были заплетены в дреды и украшены самым неожиданным образом. Иногда дреды комбинировались со смелыми ирокезами или причудливо выбритыми участками волосяного покрова. Тела некоторых из них были полностью охвачены замысловатыми татуировками в виде рыбацких сетей, вьющихся лиан или сюжетных картинок. Все это, как правило, органично дополнялось пирсингом в самых неожиданных местах.

Особого внимания заслуживала их одежда. Как известно, мода является отражением любой культуры, так что здесь уж она буквально воплощала собой эту неповторимую гоанскую культуру. Кожаные пояса, сумки, юбки и аксессуары буквально воспроизводили собой атмосферу каких-то невиданных фэнтези. Они обвивали загоревшие тела замысловатыми листьями, жгутами, увенчанными диковинными колышками вместо пуговиц, всевозможными шнурами и завязочками… Особенно меня впечатлили платья. До невозможного короткие, но, как правило, оснащенные множеством дополнительных элементов вроде воздушных шлейфов, дерзких поясов или же бесчисленных кружев, они будоражили мое неискушенное воображение. Самое интересное, что кружева в этом исполнении ничуть не казались слащавыми, как это обычно бывает в классическом европейском дизайне. Нет, здесь вся одежда имела какой-то особенный, лесной, немного воинственный, но в то же время потрясающе сказочный смысл. Пожалуй, воспоминания об эльфах неспроста явились в моей памяти, когда я только прибыла на эту фантастическую планету, чисто формально размещающуюся на территории Индии. Этим особым духом здесь пропитано совершенно все. Быть может, именно поэтому мне и показалось это место таким уютным и близким. Ведь сколько лет я мечтала о чем-то подобном!

Даже издалека было очевидно, что жизнь этих людей отличается от обычной ничуть не меньше их внешнего вида. Как я вскоре узнала, этот тип гоанских постояльцев именуют Фриками. Это означает, что живут они здесь долго и ведут трансовый образ жизни, тесно связанный с легендарными гоанскими Party и, разумеется, со всеми возможными психоделиками. Они являются отважными продолжателями культуры хиппи, но теперь уже, скорее, в российском варианте, поскольку большинство из них опять же из наших родных мест. Я даже подозреваю, что диковинным внешним видом, наши сограждане значительно переплюнули представителей классического хиппи-движения. Так уж устроены наши люди – они всегда выбирают крайности. Между тем именно они создают эту легендарную атмосферу непрекращающегося гоанского карнавала. Фактически именно на них держится весь этот незабываемый колорит, ради которого снова и снова, каждый сезон со всего мира сюда съезжаются толпы людей, изрядно изголодавшихся по абсолютной свободе, безграничному творчеству и самовыражению.

Вообще, в Гоа очень много по-настоящему интересных, ярких, талантливых личностей. Такие люди, конечно, встречаются везде, но здесь их концентрация многократно выше. Это своего рода условное место встречи таких персонажей. Разумеется, обычно они рассеяны среди прочих отдыхающих. Они не выделяются из общей толпы так очевидно, как, например, фрики, хотя и могут быть причастны к этой группе. Пожалуй, это отдельная линия столь многослойного специфического общества, которое можно условно разделить на такие категории, как обычные обыватели, представители всевозможных духовно-телесных практик, описанные уже выше фрики и творческие деятели. Интересные личности могут быть причастны к любой из названных групп, но каким-то неведомым образом они все же структурируются в отдельные стайки и, как правило, облюбовывают определенные места. В Арамболе есть несколько культовых мест, где вероятность встречи с подобными людьми значительно возрастает. Одним из самых известных является так называемый Сансет.

Сансет[1]1
  Sunset – в переводе с английского означает «закат».


[Закрыть] – это одно из основных мероприятий в Арамболе, которое приурочено к закату солнца и предполагает народные пляски под звуки местных барабанщиков, а также некую ярмарку произведений самобытного искусства. Каждый вечер в одном и том же месте со всего Гоа собираются люди, звучит музыка, выкладываются всевозможные украшения ручной работы, интересные поделки, яркие аксессуары. Представляются различные цирковые, танцевальные, вокальные и музыкальные номера. И все это в свободном порядке.

«Ну, встретимся сегодня на сансете», – договариваются приятели. Здесь вообще в основном так и встречаются знакомые: называть точное время и место не принято. Сансет, разумеется, тоже весьма условное место: как-то сложилось само по себе ближе к вечеру собираться вот именно между этими лодками, напротив вот этих пляжных кафешек. Учитывая, что и лодки, и даже сами кафе здесь тоже не фундаментальные ориентиры (они создаются из подручных материалов, и, как я понимаю, на лето – время муссона – их почти полностью разбирают), трудно вообще понять, на что же опирается в своих ориентирах местная толпа. Время сбора – 5–6 часов вечера. Но и это относительно, ведь все это центральное мероприятие привязано не более чем к закату солнца… Впрочем, что значит «не более чем…»? Если посмотреть на это в свете гоанской реальности, то что может быть важнее, чем вдумчивое провожание уходящего дня?..

Люди собираются здесь для того, чтобы совместно засвидетельствовать это красивейшее действо. Многие спокойно усаживаются прямо на песок и молча наблюдают, как вечернее солнце медленно приближается к линии горизонта и полностью исчезает в водах индийского океана. Большинство из них медитируют или делают какие-то внутренние, известные, возможно, только им самим практики.

Лишь сегодня, наконец, более или менее расслабившись и настроившись на одну волну с общей атмосферой, я начала понимать внутренний смысл происходящего. Вместо привычного поиска «знакомых лиц» я спокойно остановилась и обернулась в сторону… заката. Теперь я видела что-то гораздо большее, чем перемещение солнечного шара в сторону горизонта. В этом чувствовалось что-то глубокое и значимое, будто бы рассказывающее нечто самое важное о смысле жизни и обо мне самой… Я вдруг почувствовала особую радость от того, что в этот значимый момент я нахожусь в кругу людей, испытывающих что-то похожее, проживающих этот момент так же трепетно, как и я. Осознание этого придало смелости моим переживаниям: «Этот красивый закат символизирует окончание маленькой, но полноценной жизни – жизни одного Дня!», – внезапно осенила меня очевидная истина.

В самом деле, здесь, на Гоа, каждый день кажется отдельно прожитой жизнью. И это настолько иначе, чем там, во всем остальном современном мире, где один день – это лишь небольшая единица времени. Так что теперь, проживая вместе с этим закатом окончание моего третьего дня на этой волшебной земле, я вдруг осознала, как важно ценить каждый День, ведь он и является образом всей нашей жизни в миниатюре. Из таких дней она и складывается. Такой она в целом и является. Наблюдая уходящее солнце, самое время спросить себя: «Так ли была прожита эта маленькая жизнь сегодня? Счастлива ли я была?». И если вдруг «нет», то что этому было помехой? Ведь на самом деле, все препятствия для счастья – это наши собственные выдумки.

Мне вспомнились люди, на которых я сегодня обратила внимание. Вон та девушка, которая добросовестно крутит обручи. Она делает это мастерски, но почему-то в наушниках, под свою музыку, и, вероятно, поэтому кажется очень инородной на этом празднике. Весь ее вид как бы демонстрирует, что ей дела нет до людей вокруг. Между тем расположилась она очень удачно, так, чтобы быть на самом видном месте. Да и трудно не заметить, что она прикладывает немалые усилия, чтобы вращать обручи настолько эффектно. Такое сочетание предполагает, что она, должно быть, проделывает это исключительно ради собственного удовольствия (ведь если мнение зрителей ее не волнует, то зачем же еще?), но вот удовольствия на ее лице не видно вообще. Эта трагикомическая зарисовка почему-то сильно въелась в мою память и всплыла первой же, как только я вернулась к анализу своих недавних впечатлений.

Затем мне вспомнилась другая девушка. Она перемещалась среди людей в каком-то своем специфическом, очень раскрепощенном и творческом танце. Ее тело и лицо были настолько расслабленными, что каждое движение свободно прокатывалось через все ее тело единой волной. Все движения гибкие и очень самобытные. Конечно же, ее хореография притянула мой опытный взгляд танцовщицы. На этом пляже самая высокая концентрация очень талантливых мастеров со всего Мира, будь-то йога, тантра или вариации свободного танца. В ее движениях я видела мастерство. Оно выражалось даже не столько в проработанности тела, сколько в манере подавать себя. Даже в толпе она выделялась и обращала на себя внимание. Она притягивала это внимание не кричащими поступками, а уверенным и ясным заявлением о себе через танец. Наблюдая за ней, зритель невольно погружался в ее Реальность. Я считаю, что именно в этом и есть суть искусства – в способности погрузить зрителя в качественно новую, выразительно оформленную реальность. Другое дело, какая Действительность транслируется мастером. Признаться, ее образ был мне чем-то неприятен. Я бы описала его как очень расслабленный, густой, текучий и поглощающий. В этом угадывалась какая-то липучая, ненасытная навязчивость – в ее поглощающих свойствах.

Вскоре рядом с ней появилось еще несколько достойных моего внимания танцоров. Их движения также отличались настоящей раскрепощенностью и творческим потоком. Особенно выделялась юная девушка. Мне понравилось, как она танцует, хотя я замечала, что временами она рисуется. Вот у той тягучей девицы таких дилетантских происков не было. В импровизационном танце очень важно уметь всецело отдаваться Потоку так, что даже зрители становятся частью сплошной массы, определяющей этот самый Поток вместе с музыкой и общей атмосферой. Поэтому, когда танцор рисуется – он явно выбивается из этого потока. Между тем движения девушки были легки и игривы, она завораживающе кружилась в бесконечно разнообразном, клубящемся действе.

Краем глаза я снова заметила Адена – моего знакомого из Питера. Мне почему-то не хотелось его видеть, но мой взгляд натыкался на него, куда бы я не посмотрела. Или он имеет для меня какие-то особое значение, если я все время нахожу его в толпе, или он обладает таким свойством – притягивать к себе взгляды людей. Его типаж все больше вызывал у меня отторжение. Чрезмерное самолюбие в его поведении явно прикрывает глубокую неуверенность в себе. И то и другое было очевидным следствием переразвитого Эго, и это предположение подтверждалось заметным несчастьем, чувствовавшимся во всём его проявлении. Несчастье, неудовлетворенность и истощенность нагло вопили о себе, стоило посмотреть в его сторону.

Как будто в ответ на мои мысли я заметила мужчину, возле которого стояла уже около двадцати минут. Я остановилась радом с ним, потому что почувствовала спокойствие и мудрую уверенность. Он тоже из тех, кто притягивает взгляды. Но смотреть на него очень хорошо. На душе становится тепло и спокойно. Именно его присутствие навеяло такое глубоко и новое для меня понимание Заката. Я снова охотно взглянула в его сторону, как бы пытаясь перебить послевкусие после Адена, и, вместе с ожидаемым согревающим великодушием, ко мне пришло осознание того, что все замеченные мной персонажи – это не иначе как мои же собственные проекции. Может быть, они в самом деле такие, как я определила. Да только из большой толпы людей я выделила именно их. Значит, что-то срезонировало во мне в ответ на их образы. И почему-то я обратила внимание на проявления их негативных сторон. А ведь и правда, все это мне самой свойственно: беспокойство о том, что обо мне подумают, чрезмерная гордыня, самолюбие или желание произвести неизгладимое впечатление на окружающих людей, что, как правило, лишает мои проявления легкости и простоты. Все это было как раз о проявлениях моего собственного Эго, которое и было основной причиной стольких блекло прожитых маленьких жизней…

Проводив все ненужное в себе вместе с последним лучиком закатного солнца, я обернулась к танцующей толпе и, растворившись в происходящем, легко потекла в своем танце. Кругом веселились и плясали, музыка барабанов пульсировала, переливаясь всевозможными проигрышами, я отдавалась потоку звуков и легко перетекала из одной формы в другую, становясь то вязкой и тягучей, то бойкой как тысяча подорванных мышек, то, словно бы солнечный зайчик, беспредельно веселой и легкой. В какой-то момент я стала послушно льющейся и незаметно заполоняющей собою все пространство… Мне нравилось пребывать в этом! Наконец-то я перестала быть здесь сторонним наблюдателем и свободно влилась в этот непрекращающийся праздник жизни.

* * *

Мои дела с тренинговыми занятиями в Арамболе особо не складывались, и в нашу очередную встречу с Владом он предложил мне пожить у него.

– Мои апартаменты расположены в Сиолиме. Там намного комфортней и чище, чем здесь. Далековато от пляжа, но зато намного тише и спокойней. Да и бассейн есть прямо во дворе, если что. Тебе точно понравится. Это небольшой жилищный комплекс, где волей судьбы собрались очень интересные люди. Я бы даже сказал – местная гоанская интеллигенция. По соседству со мной живет довольно известный писатель Василий Караваев. Он написал книгу про Гоа «Исповедь психоделической устрицы». Может быть, ты даже читала или что-то слышала о ней. Это очень интересный человек. Я считаю, что он – настоящий Маг.

Влад как будто точно знал, чем наверняка можно привлечь меня на свою территорию. Я действительно падка на общество интересных, ярких личностей. Да и само то, что для Влада это также имеет значение, произвело на меня должное впечатление.

На следующий день я уже распаковывала свои вещи на новом месте. Влад выделил мне отдельную комнату, где был даже отдельный санузел. Это окончательно сразило меня, создав дополнительную интригу в наших отношениях. Гораздо чаще бывает наоборот: пообещав дружеские отношения и отдельную комнату, мужчина так и норовит хитростью затащить прямо к себе в постель. Может быть, так и стоит обращаться с обычными, среднестатистическими девушками, иначе они обвинят его в нерасторопности. Но меня намного больше интригует, когда мужчина, наоборот, умеет поставить себя так, что этого нужно еще заслужить.

Я с нетерпением ждала встречи с тем самым легендарным Василием Караваевым. В моей жизни было немало ярких творческих встреч. На них обычно нет лишних людей, они всегда незабываемы своей особенной атмосферой и фееричными высказываниями. В первый же вечер был организован небольшой event в честь моего приезда и знакомства с общиной Влада. Как полагается в Гоа, вместо спиртных напитков был раскурен великолепный гашиш. В кругу, помимо четы Караваевых, присутствовали две семьи потрясающе веселых грузинов, а также немного позже подтянулся молчаливый композитор Алексей.

Все было замечательно, но, признаться, не совсем так, как я ожидала. Я почему-то ждала некоего творческого вечера с участием автора известной книги. Мне не терпелось увидеть Василия во всем его писательском великолепии, метающего потрясающие мысли, сражающего всех наповал своими поразительными высказываниями. Может быть, он не принял меня за свою и не захотел для меня раскрываться. А может быть, он проявлял себя как-то иначе… Каждый раз, когда мы с Владом приходили к ним на веранду, Вася в основном молчал или был занят какими-то вполне обыденными делами. ато трудно не вспомнить его жену Ольгу. Стоило нам выкурить по затяжке травы, как прямо на глазах с неё сползала маска эдакой стервочки и перед нами появлялась поразительного обаяния женщина. Ее шутки каждый раз взрывались потрясающим хохотом прямо изнутри. Юмор поражал необычностью, изобретательностью и, одновременно, непосредственностью. В течение вечера она запросто перевоплощалась из подколодной змеи в веселую обезьянку, ехидную девицу, ласковую львицу, бесхитростную девоньку на выданье и прочее, и тому подобное… Наблюдая за ней, присутствующие буквально втягивались в ее импровизационные спектакли. И ведь надо же, насколько естественной и раскрепощенной является эта девушка. Но разве не в этом проявляется Вася? Ему удается сделать так, что рядом с ним его женщина расцветает, озаряя все вокруг настоящим весельем и творческим праздником. Может быть, в этом и состоит его творчество. Даже написанная им книга берет не изложенными в ней мыслями или идеями, она захватывает каким-то особым духом, втягивая в новое пространство, создавая в его реальной жизни новые знакомства, связи, собирая вокруг него необходимых людей. Сам он особо ничего не говорит, но вокруг него, как правило, начинает происходить все самое интересное.

Таким образом, в один день у меня произошло сразу три ключевых события: я вошла в гоанский Свет, стала девушкой Влада и начала новую главу своей осознанной жизни.