Книга: Эйфория - Лили Кинг

Поэтому для меня книга удивительна. Она открыла мир научных страстей, амбиций, ревностей к успехам коллег, мир совершенно других людей. Эти люди живут к каждом дне, сегодня и сейчас, дружат, веселятся, мечтают. И любят. Я поначалу отнеслась скептически к возникшим между ними влечениям. Ведь когда вокруг чужаки и своих соплеменников всего ничего, то каждое новое знакомство само по себе приобретает масштаб события года. Это легко спутать с настоящими чувствами. Но ближе к концу я поверила героям. Поверила, что чувства глубже физического влечения, что встретить своего человека действительно можно даже вот при таком минимальном количестве вариантов. Встретить того, кто тебе по-настоящему подходит. Встретить и потерять.

И про дикарей-аборигенов я много нового для себя открыла. Они, оказывается, не просто человекообразные животные, а настоящие люди, только очень другие. У них свои понятия о морали и нормах, свои традиции и мода, но в их головах есть определенная логика и мудрость понятий собственной жизни. И невольно задумываешься, как относительно всё в этом безумном мире и, возможно, это мы гораздо более дикие племена человекообразных животных, а не они...

Б. сказал, что он однажды попытался объяснить Текету, что такое война и 18 миллионов погибших, но тот не мог уразуметь даже цифры, не говоря уже о том, что в одной стычке может погибнуть так много народу. Б. сказал, что тело его брата в Бельгии так и не смогли собрать целиком. Сказал, что, безусловно, гораздо более цивилизованно раз в несколько месяцев убивать одного человека, демонстрировать всем его голову, называть его имя и возвращаться домой праздновать, чем безжалостно истреблять миллионы безымянных.

Одним из ключевых аспектов является динамика отношений между главными героями: идеалистичной и бесстрашной Фен, её супругом Нельсоном и страстным исследователем на дому, олицетворяющим науку и инстинкты, Адамом. Эти три персонажа – не только научные соратники, но и личные оппоненты, что не только усложняет их взаимодействие, но и становится катализатором множества эмоциональных конфликтов. Через их призму мастерски исследуется тему колониализма и культурной экзотизации, ставя под сомнение традиционные нарративы о доминировании и подчинении.

Стиль написания отличается яркостью и визуальностью: каждая страница буквально дышит атмосферой незнакомой природы, погружая в жгучий теплый воздух джунглей, щебетание птиц и ритм жизни местных племен. Это не просто фон, а живое пространство, в котором происходит борьба не только за научное открытие, но и за понимание человеческой души. Ловко сочетаются элементы психологии и социальной философии, заставляя задумываться о противоречиях, заложенных в самой природе человека.

Повествование почти нигде не провисает, из-за чего книга читается быстро. Смущало только время, в котором происходят события, как будто бы, работа героев кажется чересчур прогрессивной для того времени. Их связь с "большой землей" как-то подозрительно хорошо отлажена. Но, наверное, это от моей неосведомленности.

В книге много эмоций, которые мне откликнулись, поэтому на какие-то свои заморочки можно посмотреть со стороны и порефлексировать на эти темы. Финал показался довольно естественным, пришлось переживать, разумеется, но, как говорится «c'est la vie».

ОЧЕНЬ понравилось упоминание американской поэтессы Эми Лоуэлл, и ее "обозначение" эмоций относительно другого человека. Цитирую:

- Она была для вас вином или хлебом? - В каком смысле? - Это из поэмы Эми Лоуэлл, мы ее очень любили в колледже. Вино - это нечто волнующее и чувственное, а хлеб - родное и жизненно необходимое.

Также понравилось рассуждение героини про язык, как средство коммуникации, для меня такие мысли озвучены в первый раз и кажутся довольно здравыми. Именно из-за таких моментов и любишь литературу, когда у тебя появляется возможность взглянуть на простые вещи под другой оптикой.

Однозначно рекомендую эту книгу к прочтению.

Лили Кинг в романе "Эйфория" рассказывает нам увлекательную и очень непростую историю об ученых - антропологах, события которой произошли в 1932. Примерно в это время и другой исследователь, по имени Перси Фоссет, ринулся в непроходимые леса Амазонии в поисках затерянного города Z (Дэвид Гранн описал в книге "Затерянный город Z"). Можно сказать, в то время антропология была на подъеме. Мир немного оправился после первой мировой войны, развитие науки и техники, появление нового оборудования уже позволяли применить новые знания и приемы в изучении существующих до сих пор белых пятен на карте мира.

Герои романа Лили Кинг "Эйфория" - те самые ученые, которые покинули своих родных и друзей, уехали от всего цивилизованного мира в отдаленную, плохо изученную и толком не освоенную часть Земли, в племена Новой Гвинеи. Они терпят долгие лишения, болезни ради изучения жизни Племен, которым неведомы правила, ограничения и удобства Цивилизации. Эти племена часто воюют между собой. Каждое из них живет в своем мире, по собственным законам, разговаривает на своем языке. Но вот к ним приезжают "белые люди", семейная пара ученых по имени Нелл и Фен, другой ученый-одиночка по имени Бэнксон. Они начинают жить среди этих племен не один год, изучают их образ жизни, осваивают их язык, знакомятся с традициями и церемониями. Но кто из них человечнее, эти белые люди из другого, цивилизованного мира, или эти племена?
Лили Кинг написала сильную, запоминающуюся книгу о настоящих по своему призванию ученых. О человеческом тщеславии и зависти. Об одиночестве среди людей и о непростых человеческих взаимоотношениях. О любовном треугольнике. Чистейшая эйфория - это лишь кратчайший миг. Тот момент, когда "ты уже примерно работаешь в поле и решаешь что наконец-то ухватил суть этого места. Когда чувствуешь, что оно у тебя в руках, что победа близка. Это заблуждение, иллюзия - ты здесь всего восемь недель, - и потом следует полная безысходность и отчаяние от невозможности хоть когда-нибудь понять хоть что-нибудь. Но в тот миг кажется, что все принадлежит тебе. Кратчайший миг чистейшей эйфории".

Нелл, Фен и Бэнксон. Им был знаком этот совместный момент эйфории, когда они ухватили вдруг саму суть места и племени, в котором жили, которое изучали.

Нелл и Бэнксон. Их озарил миг эйфории, они поддались неодолимому искушению познать друг друга не только как друзья, но и любовники. И мы понимаем, что они могли бы быть той самой парой, которые настолько подходят другу, что понимают один другого с полуслова и уважают, поддерживают друг друга на выбранном ими пути ученых антропологов.

Фен. Он стремится обрести свою эйфорию, найти в отдаленном кровожадном племени таинственный артефакт, флейту, и ничто его не остановит. Он может сломать, сокрушить все на своем пути ради этого.

Одна туземка по имени Малун из племени Тан, в котором жили наши герои, когда-то сказала про Нелл-Нелл - "Она у меня глубоко в животе". Так вот, и этот роман Лили Кинг "Эйфория" теперь тоже у меня глубоко в животе. А его конец я долго не могла забыть.

"Вот этот момент, когда ты уже примерно два месяца работаешь в поле и решаешь, что наконец ухватил суть этого места. Когда чувствуешь, что оно у тебя в руках, что победа близка. Это заблуждение, иллюзия - ты здесь всего 8 недель - и потом следует полная безысходность и отчаяние от невозможности хоть когда-нибудь понять хоть что-нибудь. Но в тот миг кажется, что все принадлежит тебе. Кратчайший миг чистейшей эйфории."

А антропологи-то те ещё секси-штучки, сторонники свободной любви. Я думала, они как историки – в очёчках и в Советском Союзе науке секса нет. Куда там. Любовь в любых сочетаниях. И при всём при этом книга умудрилась быть скучной.

Идея книги отличная: западная цивилизация – не единственный возможный путь цивилизации. Вообще ни один путь не является единственно возможным.

Из-за преувеличенного значения, которое Запад придает частной собственности, наша свобода гораздо более ограничена, чем у людей в примитивных обществах. Она говорила, что культура зачастую табуирует серьезное обсуждение доминирующих аспектов; в нашей культуре, например, табуирована критика капитализма или войны, поскольку эти стороны жизни стали неотъемлемой частью бытия и воспринимаются как нечто само собой разумеющееся. Гомосексуальность и трансовые состояния сегодня считаются отклонением от нормы, но в Средние века людей, способных впадать в транс, причисляли к лику святых и это считалось высшим состоянием бытия, а в Древней Греции, как недвусмысленно утверждал Платон, гомосексуальность была “основным путем к благой жизни”. Она настаивала, что конформизм приводит к социальной дезадаптации и следование традициям может обернуться психопатией. Последние фразы были откровенным призывом к признанию культурного релятивизма и толерантности.

Нелл сказала, что ей было так тошно, когда на Соломоновых островах она слышала их мифы о сотворении и сказания о грандиозном пенисе, что она не выдержала и поведала туземцам историю Ромео и Джульетты. – Я разыграла целое представление. Сцену на балконе, поединок. Разумеется, я перенесла действие в такую же деревню, где жили они, два враждующих селения, знахарь вместо монаха и прочие поправки. Поскольку, по сути, это история борьбы кланов, было не так уж сложно адаптировать сюжет. – Она лежала на боку, и я тоже, лицом к ней, а Фен лежал на спине между нами, заслоняя от меня половину ее лица. – И вот наконец – у меня ушло больше часа на пересказ, на этом их мерзком языке: шесть слогов в каждом слове! – я добралась до финала. Она мертва. И знаете, как реагировали киракира? Они смеялись. Просто ржали. И сказали, что это самая смешная история, которую они когда-либо слышали.

Культура не передается биологическим путем и западная цивилизация вовсе не является окончательным вариантом эволюции культуры, равно как изучение жизни примитивных сообществ не является изучением истоков нашего общества.

Хелен обвиняла западную цивилизацию в недостатке понимания обычаев других народов и объявляла данный факт величайшей и самой грозной социальной проблемой в мире.

У каждой культуры есть собственные неповторимые цели и общество ориентировано на достижение этих целей. Культура представляет весь комплекс потенциальных человеческих возможностей в виде грандиозной радуги, а каждое общество выбирает из этой радуги нужные ей элементы.

Но писать из-за одной этой идеи целую книгу (хорошо хоть, только на 8 часов, а не на 28, как Толстой с его «Воскресением» :/ ) – как-то мелко. Можно в следующий раз вмещать в книгу по одной идее хотя бы на каждые 2 часа?

Сюжет, к сожалению, у этой книги непредсказуемый, поэтому бросить я её не могла из-за риска получить незакрытый гештальт. Поэтому страдала и дочитывала.

Только одна остроумная, одна антивоенная и одна социальная цитаты в этой книге слегка оправдали для меня её чтение. Иначе бы вообще поставила единицу из 10.

Я всегда была убеждена, что мое мнение верно. Есть у меня такой небольшой недостаток. – Типичный американский недостаток. – Возможно. Но и Фен им грешит. – Ну тогда изъян колонизатора. И поэтому вы ввязались в эту работу, чтобы обрести собственное мнение, а потом людям придется ехать за тысячи миль и писать свои книги, если им захочется возразить вам? Она широко улыбнулась. – Что? – удивился я. – Вот уже второй раз за нынешний вечер я вспоминаю об одной мелочи, о которой годами не задумывалась. – И о чем же? – Мой первый школьный табель. Меня не отдавали в школу до девяти лет, и в конце первой четверти родители получили вот такой комментарий учителя: “Элинор демонстрирует преувеличенную восторженность относительно собственных идей и заметный дефицит восторженности по поводу идей прочих людей, более всего – педагогов”.

Бэнксон рассказал нам, что он узнал про стародавние войны киона, как в конце битвы воин-победитель вставал в своем каноэ во весь рост, поднимал голову врага и произносил: “Я буду танцевать свой прекрасный танец на своей прекрасной церемонии. Назовите его имя”, и побежденные на берегу называли имя своего погибшего и кричали вслед отплывающим победителям: “Идите. Ступайте на свои прекрасные церемонии, танцуйте свои прекрасные танцы”. Б сказал, что он однажды попытался объяснить Текету, что такое война и 18 миллионов погибших, но тот не мог уразуметь даже цифры, не говоря уже о том, что в одной стычке может погибнуть так много народу. Б сказал, что тело его брата в Бельгии так и не смогли собрать целиком. Сказал, что, безусловно, гораздо более цивилизованно раз в несколько месяцев убивать одного человека, демонстрировать всем его голову, называть его имя и возвращаться домой праздновать, чем безжалостно истреблять миллионы безымянных.

– Личность зависит от окружения, как и культура, – рассуждала она. – Определенные люди проявляют в других определенные черты. Разве нет? Будь у меня, к примеру, муж, который сказал бы: “Ритм твоей пишущей машинки подстегивает мой мозг”, я бы не стеснялась своего стремления работать. Мы не всегда замечаем, как другие люди формируют нас.

Последняя четверть книги написана в стиле Моэма и немного развеивает скуку, становясь влажно-страстной, почти сладострастной, но нет. О страстях во влажных тропиках намного лучше пишет Моэм, на эту же книгу не стоит тратить время.

Роман, несмотря на свою компактность и довольно сухое повествование, даёт своему читателю мощнейший эмоциональный заряд! Это не лёгкое развлекательное чтение, но оторваться невозможно. С одной сторон, автор затрагивает проблемы профессиональной конкуренции, психического здоровья и устройство быта людей, которых профессия выдергивает из современного мира и помещает в условия необузданной дикой природы в компанию таких же необузданных "диких" людей. А с другой стороны, и вмешательство людей извне не проходит бесследно для местных туземцев. Люди получают блага цивилизации, но теряют опору, оказавшись оторванными от своей культуры. Не последнее место занимает и проблема этики и морали ученых, людей неслучайных, которые по долгу своей профессии должны беречь и сохранять, но никак не уничтожать.

В основу книги легла история жизни реального американского антрополога Маргарет Мид. В 60-70 годы прошлого века "свободные" взгляды Мид сделали её персону очень популярной среди студентов во время молодежных волнений, а её научные работы по этнопсихологии и сейчас вызывают критику и споры ученых.