Текст книги "Сразу и навсегда (сборник)"

– Куда едем, Вадим Алексеич? – спросил водитель у хмурого и явно всем недовольного шефа. – Дома-то пусто. Мария Прокофьевна только завтра появится, я сам ее отвез к родственникам в село, у них там свадьба какая-то.

– Значит, заедем в супермаркет.

Покупки шеф обычно делал сам. Водителя к этому делу подключал в исключительных случаях, когда сам не мог. Однако вкусы и запросы своего босса шофер знал очень даже хорошо. Поэтому зарулил в правильный магазин. Ждать пришлось не слишком долго. Появился шеф на удивление с одним-единственным пакетом в руках, и бутылки в нем не звенели. Хотя дома в баре у него, конечно, всегда найдется, чем успокоить растревоженную душу.

Дальше ехали молча. Возле дома, уже выходя из машины, Вадим велел заехать за ним завтра как обычно и отрицательно покачал головой, когда водитель хотел помочь ему с рюкзаком и рыболовным снаряжением. Сам взвалил на плечо рюкзак, взял в руки остальное и двинулся к подъезду. И было в походке шефа что-то такое, что заставило Евгения Семеновича посочувствовать ему. Видно, крепко зацепило мужчину что-то неизвестное там, в лесной глуши.

В квартире было пусто и тихо. Впрочем, чему удивляться? Так было уже давно. Посещения Алисы в недавнем прошлом Вадим старался регламентировать, ссылаясь на чрезмерную деловую загрузку. И тишину своей обжитой квартиры любил. Но сейчас эта тишина показалась какой-то слишком уж глубокой и даже зловещей, как в склепе. Да что же это такое, в самом-то деле?! Даже в собственном доме ему стало неуютно после всей этой лесной феерии с Агатой. Он включил тихую музыку, приготовил себе кофе. Сварил в турке, как привык в молодые годы, только кофе теперь был дорогой, самый-самый лучший. Уселся в удобное кресло у окна и задумался.

Да, несомненно, с ним происходит что-то странное. И причины он понять не может. Ну, встретил интересную женщину, правда, самостоятельную и упрямую до невозможности и на других не похожую. Так ведь всего ничего времени провели рядом. Ну, увидел ее обнаженной. Так и в этом ничего необычного нет. Такое случалось, слава богу, много раз. К примеру, Алиса вообще чуть не в каждый приезд щеголяла перед ним молодым телом, расхаживая в чем мать родила и принимая при этом самые привлекательные, с ее точки зрения, позы. Так в чем же дело?

Но, вспомнив то раннее утро на озере, когда Агата предстала перед ним во всей своей женской красоте, когда не намеренно, а совершенно случайно демонстрировала ему свое естество, он вновь ощутил непривычно острое желание.

Пожалуй, с ним такого не было с того самого первого раза, когда перед ним, совсем зеленым юнцом, разделась донага легкодоступная соседка Юлька, дразня его и наблюдая за реакцией неопытного тела. Он тогда взвился, как ракета, и набросился на нее, как голодный пес на вкусную мясную косточку. А она смеялась, направляя его, неопытного, в нужное русло и умело разжигая в нем страсть вновь и вновь. Юлька тогда выжала его как лимон, и он долго приходил в себя. Но урок этот запомнил и впоследствии всегда старался быть хозяином положения и играть в эти игры только по собственным правилам.

Сколько потом было в его жизни женщин, он не мог и сказать точно. Много было… разных. Как-то незаметно проскользнула между ними и жена, не оставив особо глубокого следа в его жизни. Женщин он, однако, всегда выбирал сам – память о заполучившей его хищнице Юльке осталась навсегда. И старался быть осторожным, чтобы не вляпаться в ситуацию с ребенком и не подхватить что-нибудь неприятное, с чем маются многие после случайных связей. И вот теперь…

Поерзав немного в удобном кресле, Вадим понял, что пора идти принимать холодный душ. Вот ведь что сделала с ним вредная лесникова племянница! Впору Алису приглашать с ее Камасутрой. Но эту мысль он сразу же отбросил – себе дороже выйдет: потом второй раз уже не отделаешься. Подумал и вспомнил о непритязательной милой Александре, которая не раз выручала, когда его «припекало». Позвонил. Женщина откликнулась охотно и сказала, что приедет через полчаса. Он приготовил стол из того, что нашлось в холодильнике, поставил бутылку ирландского ликера для дамы – подруга обожала ликер, как он помнил, – и хороший коньяк для себя. Много пить не собирался, чтобы силу не сбить, но малость благородного напитка делу не повредит. И принялся ждать.

Александра появилась вовремя, как и обещала. Она вообще была точной. Он встретил ее приветливо, усадил за стол, угостил, напоил. Сама она себе никаких таких изысков позволить не может, это он знал точно. Поэтому дал ей возможность отвести душу за столом. А потом попросил раздеться.

– Что с тобой, Вадим? – она смотрела на него с искренним удивлением. – Ты никогда не стремился раньше разглядывать мое тело. Да и нет в нем ничего особого. Все, что тебе интересно, в нижнем этаже, и я постараюсь, чтобы все было так, как ты любишь. Я помню.

Она действительно помнила все, что касалось этого очень притягательного для нее клиента. Она «работала по вызовам» и вынуждена была разделять постель с самыми разными мужчинами, выполняя все их прихоти. Но этот, Вадим, был у нее на особом счету. Он пользовался ее услугами уже много лет, хоть и не часто, но всегда был добр и внимателен к ней, чего не скажешь о других. Именно благодаря ему ее безрадостная жизнь с неинтересной, утомительной работой и тяжелобольной матерью на руках казалась хоть иногда не такой беспросветной.

– Нет, Александра, делай, как я прошу, – упрямо повторил он и сам разделся полностью.

Женщина широко раскрыла глаза, увидев красивое, ухоженное и тренированное мужское тело. Раньше Вадим такого не выделывал никогда. Она сглотнула и потянулась к нему.

– Погоди, – попросил он, – покрутись немного передо мной, будь добра.

Александра видела, что он полностью готов к подвигам на постельном фронте, но ему нужно было что-то еще. Он внимательно рассматривал ее, и восторга в его глазах она, к сожалению, не видела. А потом и вовсе, кажется, начал терять форму. Тогда он зажмурился на какое-то время, а потом быстро увлек ее на ковер и с небывалой жадностью овладел ее телом. Когда все закончилось, поднялся и ушел в ванную. А потом вежливо поблагодарил ее и попросил оставить его одного. Вызвал ей такси, расплатился и отправил восвояси.

Все это было очень странно и для самого Вадима тоже. Напряжение он снял, но непонятная ему самому неудовлетворенность осталась. Обычно после контакта с женщиной он вполне успокаивался дня на три, иногда и больше, если сильно уставал на работе. И Александра ни разу не подвела его в прошлом, всегда удовлетворяла по полной программе, выполняя все его желания. Что же случилось теперь? Вадим вполне отдавал себе отчет в том, что смог взять давнюю подругу только после того, как, зажмурившись, оживил в памяти утро на озере и представил себе, что утаскивает на мягкую траву податливое тело Агаты. Саму по себе Александру он не хотел. И как это понимать, скажите на милость? Живи они столетия на четыре раньше, сказал бы, что Агата его заколдовала. Так ведь и случалось с людьми, наверное. Не могли объяснить вот такое, непривычное для себя желание, и виноватой оказывалась женщина. И не одна ведь окончила жизнь гораздо раньше положенного срока в огне костра. Но теперь-то другие времена, и в колдовство малознакомой дамы он, пожалуй, не поверил бы. Цивилизация заставляет решать вопросы по-другому. Только вот как их решать, не мог сказать никто, и сам Вадим не знал этого тоже.

Он долго сидел в любимом кресле, слушая тихую оркестровую музыку и размышляя. Надо выбираться из этого капкана, в который он неожиданно угодил. Любым путем выбираться, хоть даже и придется отгрызть собственную лапу, как делают волки. Только бы уйти живым! Забыть уединенный домик и тихие вечера в лесу, забыть озеро, забыть Агату. Она не желает иметь с ним дела. И не надо. Он будет и дальше спокойно жить своей жизнью, как делал это много лет до встречи с ней. И не надо никакой романтики. Придет зима, и он отправится на какой-нибудь из фешенебельных курортов в Швейцарии, прихватив с собой тщательно выбранную барышню, отвечающую его представлениям о женской красоте. Только не с голубыми глазами, нет, ни в коем случае. Пусть будут карие, как у Алисы, или, на худой конец, зеленые, но только не голубые, как мартовское небо, иногда темнеющие до глубокой синевы. И будет он с удовольствием скользить на лыжах по горным склонам, наслаждаясь своим телом и встречным ветром. А потом кувыркаться в постели с красоткой до полного изнеможения. И снова лыжи, и опять красотка. Вот! И никаких упрямых колючих голубоглазых женщин не будет больше в его жизни. И хорошо! И замечательно!

Так уговаривал он себя до глубокой ночи, не забывая подливать коньяк в милый сердцу пузатый бокал. И почти уговорил. Уснул поздно. Утром встал хмурый, но преисполненный решимости выполнить все, что надумал, сидя в любимом кресле. Только-только успел сварить себе кофе, как появилась Мария Прокофьевна – видно, Евгений вызвонил ее в деревне и, скорее всего, привез обратно в город, чтобы шефу жизнь облегчить. Ишь внимательный какой.

– Что же вы не уведомили меня, что ваши планы изменились, Вадим Алексеевич? – мягко упрекнула она. – Я бы раньше приехала, вкусненького бы вам наготовила. А то ведь опять, небось, в супермаркет заезжали?

Вадим, улыбаясь, покаялся, что да, заезжал. Она и сама это увидела, заглянув в холодильник. Покачала головой, поцокала языком – ерунда, мол, все это и чистое баловство. А потом быстро и ловко сварганила вкусный завтрак, который был запит еще одной чашкой кофе, сваренного на огне. Весь мощный арсенал бытовой техники, населявшей его кухню, Вадим предоставил в полное и безраздельное владение Марии Прокофьевны, которая, к слову, управлялась с ним виртуозно. Сам же, если приходилось, пускал в ход только турку и старенькую заслуженную сковородку. На вопли рекламы и весь этот кухонный стандарт современного успешного человека, занимающий все больше пространства, он никакого внимания не обращал. Сам ведь медиабосс, знает, что почем и что зачем. А нормально завтракать его еще в детстве бабушка приучила. Она врачом была, да к тому же педиатром, известным и уважаемым. Ее наука так с ним и осталась, до седых волос, так сказать. Хотя ни седины, ни лысины Вадим, как ни странно, пока не заработал. Да и седина вряд ли станет бросаться в глаза при его светлых волосах.

Так или иначе, но после завтрака, поданного заботливой помощницей, настроение улучшилось. Вадим побрился, надел чистую сорочку и отправился совершать трудовые подвиги. Машина должна была уже стоять у подъезда. Она и стояла. А как же! Жизнь-то входила в привычную колею.

Хорошо знакомая рабочая обстановка сразу приняла директора в свои жесткие объятия, и все воспоминания об этом необычном отдыхе и вчерашняя маета ушли в прошлое. Пришлось снова «надирать уши» – трудового энтузиазма хватило не всем. Совершенно неожиданно слишком смело поднял голову один из конкурентов – надо было ставить на место, не теряя ни дня. Справился. Потом случилось ЧП в одном из филиалов. Снова нервотрепка на весь день. Послал туда второго заместителя, пусть разбирается. Дни полетели один за другим, успевай только страницы ежедневника переворачивать.

Во второй половине среды, как помнится Вадиму, у него шло рабочее совещание. Крайне бурное совещание, он намыливал шеи налево и направо – почему-то был очень злой. Почему именно, думать не хотел, даже запрещал себе. Мобильный телефон, естественно, отключил: не любил, когда звонки прерывали рабочее общение. И вдруг в комнату заглянула Евгения Илларионовна. Было так непривычно, что она позволила себе прервать совещание, – все сразу затихли. Шеф воззрился на нее совершенно ошарашенным взглядом.

– Вадим Алексеевич, – решительно начала секретарша, – там какая-то женщина вам звонит. Говорит, срочно очень. А у вас мобильный не отвечает. Возьмите трубку городского, пожалуйста.

– Хорошо, я в приемной возьму, – ответил шеф и вышел.

Через несколько минут секретарь снова появилась в кабинете, подошла к первому заместителю и тихонько сказала ему, что босс велел закончить совещание без него, сегодня он уже не вернется.

А босс несся в это время в машине к больнице скорой помощи, велев Евгению Семеновичу подрезать всех подряд и поменьше обращать внимание на все знаки и указатели. На огромном танкообразном джипе немудрено было расчистить себе дорогу – машины шарахались от него в разные стороны, и не одно злое слово полетело вслед. Но Вадиму было все равно. Позвонила Агата и сказала, что случилась беда: Матрену Евграфовну свалил с ног инсульт, врачи не знают, удастся ли ее спасти, потому что нужно какое-то очень дорогое и редкое лекарство – она произнесла незнакомое название, – а где его взять, она не знает. И поэтому просит помощи. Он успокоил ее, как мог, и обещал немедленно приехать. А сам по дороге не выпускал из рук телефон – решал вопросы быстро и решительно, нажимая на все известные ему рычаги.

Когда он примчался в больницу, его тут же провели в палату интенсивной терапии, где крутились дежурный врач и две медсестры. В углу, совершенно потерянная, сидела Агата, огромными перепуганными глазами наблюдая всю эту суету. А Матрена Евграфовна, бледная до синевы, лежала на больничной койке с закрытыми глазами, вся утыканная иголками и запутанная в трубках и проводах. Дежурный врач кинулся ему навстречу.

– Как? – спросил Вадим, тревожно глядя на лежавшую на койке женщину.

– Если в течение часа не дадим нужного препарата, боюсь, будет очень плохо, – честно ответил врач. – Мы с минуты на минуту ожидаем профессора. Его только недавно нашли, он в другой больнице был.

– Лекарство уже едет сюда. Вот-вот будет.

И только после этого он шагнул к Агате, взял ее холодную, почти неживую руку и крепко сжал в своей большой теплой ладони.

– Все будет хорошо, Агата Витальевна, – сказал уверенно, пытаясь ее успокоить.

Такой ее он себе и представить не мог – растерянная, перепуганная, она ухватилась за его руку, как за якорь спасения. Глаза смотрели с надеждой. Сердце мужчины дрогнуло. Ему страстно хотелось оправдать ее доверие, чтобы она поняла, как он нужен ей.

В этот момент дверь палаты распахнулась, стремительно вошел пожилой мужчина и сразу же направился к больной. Он вопросительно взглянул на врача, и тот принялся тихо ему что-то объяснять. Профессор нахмурился – видно, дела пациентки были совсем плохи. Агата замерла. И снова распахнулась дверь, девушка в белом халате поискала глазами Вадима и показала ему пакет, который держала в руках. Он быстро подошел к ней, взял пакет и вытащил маленькую коробочку – неужели в ней может заключаться спасение человеческой жизни?

– Это? – спросил, подойдя к докторам.

Оба обернулись одновременно, и на лицах обоих появилось облегчение.

– Да, – проговорил профессор, – давайте скорей.

Он взял коробочку, быстро вытащил из нее крошечную бутылочку и передал медсестре:

– Начинайте.

Действия медсестры были уверенными и профессиональными.

– Кажется, успели, – облегченно пробормотал он. – Теперь каждый час, пожалуйста, строго по часам. Этого хватит до завтрашнего дня.

Медсестра кивнула. Теперь спасение больной перешло в ее руки.

– Еще достать сможете? – обернулся профессор к Вадиму. – Надо как минимум две упаковки, а лучше три. Тогда будет надежно.

– Да, – уверенно ответил он. – Сейчас позвоню. Завтра будет.

Доктора устало переглянулись. Волнение отпустило.

– А теперь вам лучше покинуть палату, – мягко добавил дежурный врач. – Медсестра будет при ней неотлучно. А завтра проведаете больную вновь. И лекарство принесете.

Вадим кивнул головой и повернулся к Агате.

– Пойдемте, Агата Витальевна, – сказал тихо, – большего мы сейчас сделать не сможем. А вам надо отдохнуть. И расскажете мне, как это случилось.

Он протянул ей руку, она ее приняла, встала и пошла за ним.

Отпускать ее одну домой в таком состоянии было, ясное дело, нежелательно. И потом она, скорее всего, голодна: ей было не до еды. Поэтому, выйдя из больничного холла, Вадим повел Агату к машине, усадил на заднее сиденье, устроился рядом и стал тихонько и осторожно выяснять обстановку – женщина-то все еще в шоке, давить на нее не стоит.

– Вы когда последний раз ели, Агата Витальевна, сказать можете?

Агата растерянно моргнула, подумала немного, но ответила вполне адекватно:

– Не знаю. Мне дядя Егор позвонил в полшестого утра, испуганный, голос дрожит. Сказал, что Матрена проснулась рано, встала с постели и тут же упала. И не разговаривает совсем. Только дышит тяжело. Он перепугался до смерти, вызвал скорую. Приехали на удивление быстро, он едва успел шлагбаум отпереть. Врач глянул на нее только и велел сразу в больницу везти. Сказал, там все ясно будет. А сейчас видно только, что дело плохо.

Она замолчала на минуту, потом встрепенулась:

– И он очень просил, чтобы я в больницу поехала и все выяснила. Он сам уехать не может, права не имеет, пока ему замена не придет. А какая замена сейчас? Да и я ведь здесь, в городе. Я бы и сама все сделала, без всякой просьбы. Она мне дорога так же, как и дядя. Хорошая женщина, и мы столько лет знаем друг друга.

– С этим ясно, – заключил Вадим, – значит, сегодня вы еще не ели. Поэтому сейчас первым делом поедем пообедаем, или уже поужинаем, скорее всего, а потом все остальное выяснять будем.

И велел Евгению отвезти их в приличный ресторан, где потише. Меньше всего машин было перед дорогим рестораном. Значит, места наверняка есть и дожидаться заказа придется не слишком долго. Умница у него водитель все-таки.

Агата, войдя в фешенебельное заведение, засмущалась было. Но Вадим быстро объяснил ей, что только здесь они и смогут посидеть спокойно, поговорить, составить планы. Ведь ей же не нужны сейчас развеселые песни и пляски, верно? Ей они были и правда ни к чему, и вопрос закрылся. Он заказал нормальный обед (успели все-таки) себе и ей, не забыл оговорить заказ и для Евгения Семеновича – кто знает, сколько водителю ждать придется.

А Агата тем временем рассказывала, что было дальше. Примчалась она в больницу эту ни свет ни заря. Ее поначалу и пускать не хотели. Затем вышел дежурный врач, поговорил с ней и понял: никого, кроме нее, здесь больше не будет и вопросы придется решать именно с ней. После этого ее пропустили. Дождались прихода другого доктора, в руки которого перешли и больная, и сопровождающее лицо. Сразу решили вопросы оплаты. Агата все взяла на себя, разумеется, потом с дядюшкой разбираться будут. Ей пришлось быстренько съездить на такси домой и привезти деньги. О том, что пришлось взять отложенное на диссертацию (весь процесс подготовки и защиты обходится ох как недешево), Агата, конечно, промолчала, но Вадим догадался и сам – не первый день на свете живет. А дальше возник вопрос лекарств. Часть из них Агата купила тут же, в аптеке при больнице. Но когда врач заговорил о том дорогущем и малодоступном, но очень нужном препарате, она решилась и позвонила ему, Вадиму Алексеевичу. Больше ей просить помощи было не у кого.

Вот это не просто порадовало, но осчастливило Вадима. Не к кому ей обратиться оказалось в таком экстренном случае, кроме него. Это же просто замечательно! И он приготовился укреплять ее во мнении, что вообще никто, кроме него, ей не нужен по жизни.

Потом принесли заказ и они нормально поели. После еды щеки Агаты слегка порозовели и силы стали возвращаться к ней. Позвонил Егор Степанович, в который уже раз за этот долгий день. Агата принялась объяснять ему, что дела повернули к лучшему, поскольку все необходимые лекарства на месте, и даже самое главное и самое дорогое достал Вадим Алексеевич. Он и сейчас здесь, рядом. Егор Степанович попросил передать ему трубку.

– Здравствуйте, Вадим Алексеевич, – заговорил он, – спасибо вам огромное, дорогой мой, что подключились к делу. За лекарство отдельная благодарность. Вы только скажите, сколько потратили, я вам передам. У меня есть. Мы с Матреной на новый сарай утепленный собирали. А теперь какой уж сарай. Ее бы вернуть домой, голубушку мою, живой.

– Не будем сейчас о деньгах говорить, Егор Степанович. У меня с этим проблем нет («Большие проблемы есть, однако, с тем, на кого эти деньги тратить», – подумал про себя). С этим мы потом разберемся. А за Матрену Евграфовну не беспокойтесь. Мы тут с Агатой Витальевной присмотрим за ней и все, что нужно, сделаем. И вас будем держать в курсе. Завтра с утра поедем узнать, как прошла ночь. Лекарство это волшебное должно здорово помочь, сказал профессор. Будем надеяться на лучшее.

Егор Степанович немного успокоился, это даже по голосу было слышно. А Вадим представил себе, каково ему там, в лесу, одному. Только и есть поддержки, что Тимофеич. Тот от хозяина не отходит, это он на расстоянии чувствовал – такие верные и преданные друзья, как этот пес, никогда не предадут и в беде не оставят. Перед глазами встала огромная лохматая голова Тимофеича на коленях у лесника, и на ней большая, натруженная, вся покрытая мозолями мужская рука.

Убедившись в том, что Агата вполне пришла в себя и за нее можно уже особо не беспокоиться, Вадим отвез ее домой – не на край света, кстати, как он почему-то думал, – и отправился отдохнуть после этого, такого напряженного дня, подарившего ему новую встречу с женщиной, заполонившей его душу. Тут же были напрочь забыты все решения относительно будущих поездок на зимние курорты в обнимку с красотками. Перед глазами вновь вставали лес и волшебное озеро с одной-единственной нимфой на его берегу. Все стало на свои места, определившиеся недавно, но, кажется, прочно.

Утром они вместе с Агатой съездили в больницу и узнали, что ночь прошла на удивление неплохо. Больная чувствовала себя гораздо лучше, дышала ровно, открыла глаза и даже узнала склонившуюся над ней Агату. Но долго общаться доктор не позволил. Сказал, что ей нужно как можно больше спать, чтобы активнее шло восстановление. Сильно пострадали ткани мозга, сказал он, и нужно дать излившейся крови рассосаться. Это будет видно на обследовании. И только когда уйдет гематома (слово-то какое!), можно будет приступать к тому, чтобы ставить больную на ноги. Путь этот нелегкий, но теперь уже вполне осуществимый. Нужно только запастись терпением. Слова доктора подтвердил профессор при очередной встрече. Он был очень доволен тем, как идут дела у тяжелой, почти безнадежной поначалу пациентки.

Из-за всех дел, связанных с неожиданной бедой, обрушившейся на семейство лесника, и больницей, Вадим часто и подолгу общался теперь с Агатой, и это не могло не радовать. Он получил доступ к ее телефону, узнал домашний адрес и даже познакомился с подругой Марией, которая подключилась к процессу ухода за больной Матреной Евграфовной искренне, от всей души. Маша была очень доброй женщиной – это видно было сразу. И красавицей к тому же. При первом же взгляде на нее приходила в голову мысль, что ей надо играть в кино сказочных красавиц – Василису Прекрасную, Спящую красавицу, царевну-лебедь – причем можно практически без грима. Только Снежная королева из нее не получилась бы – не было холода в больших, красивых, серых Машиных глазах. Не было, и все тут.

Агата перестала «колоться и кусаться» – простая человеческая порядочность не позволяла ей теперь этого, – но на особое сближение не шла. Держалась в рамках вежливости. Все счета за больницу и усиленный уход, который получала там Матрена Евграфовна, она оставила мужчинам – пусть разбираются сами. На себя взяла чисто женские функции – личный уход за больной, вопросы питания и прочее, деля эти заботы с Машей.

С Вадимом была неизменно очень доброжелательна, но при малейшем намеке на что-то большее, чем отношения между добрыми знакомыми, тут же пряталась в свою раковину, забираясь в нее с ногами – будто исчезала вдруг: вот она была, и нет ее. Его это беспокоило, раздражало и даже сердило. Он, право же, заслужил большего. Во всяком случае, мог рассчитывать на роль друга. Но Агата не давала ему и этого – хороший знакомый, которому она очень благодарна за помощь, и все. И не более того. Такое положение дел раздражало его все сильнее еще и потому, что сам он ни на минуту не мог забыть лесное озеро, обнаженное тело Агаты и свое сумасшедшее желание. Ему казалось, что вкуси он этого тела один только раз, и все встанет на свои места. Все придет в привычную норму. Это просто эффект новизны, уговаривал он себя. Просто подобной ситуации не было еще в его жизни, и он отреагировал неожиданно бурно. Вот уложить бы ее в свою постель один только раз, убедиться в том, что она такая же женщина, как и все другие, и успокоиться. И забыть все, оставшись с полным спокойствием просто добрым знакомым, как она того хочет.

Время шло, лето подходило к концу. Матрена Евграфовна была уже почти в порядке. Во всяком случае, разговаривала, сидела в постели и даже пробовала потихоньку ходить, правда, с посторонней помощью. Не за горами время, когда ее выпишут домой, и тогда прекратится это общение. Связь оборвется. И об этом больно было даже думать.

Проведя еще один вечер в кресле с бокалом коньяка в руках, Вадим решил, что не должен, не имеет права доводить себя до полного помешательства. А до этого было уже недалеко. Ему даже по ночам стала сниться Агата, ее запах, ее вкус, как он ему представлялся. Это просто наваждение какое-то, и его нужно развеять, не позволив болезни перейти в хроническую форму – потом ведь не избавишься вовсе. И он решился вынудить упрямую женщину согласиться на близость. Ее ведь от этого не убудет, а он, возможно, вернет себе наконец здравый смысл и здоровую мужскую силу. Ведь он даже – подумать только! – ни разу не был с женщиной с тех самых пор, как случилась эта беда и он увидел Агату в больнице, растерянную и беззащитную.

И вот при очередной встрече Вадим решился на выполнение своего плана.

– Агата Витальевна, – твердо начал он, – мне кажется, что вы кое-что мне должны. Вы ведь женщина и, конечно, чувствуете, не можете не чувствовать, что я хочу вас, безумно хочу. Я не стесняюсь признаться в этом. Я делал для вас все, что было в моих силах. Делал от души, без всякой задней мысли. Но и вы пойдите мне навстречу. Я как будто заболел вами. Помогите мне исцелиться, подарите хотя бы одну ночь, если на большее у вас нет желания. Мне кажется, это должно помочь.

Агата внимательно посмотрела на него. Долго вглядывалась в янтарные тигриные глаза, что-то высматривая в их глубине. Потом медленно кивнула головой.

– Хорошо, – голос звучал бесцветно, даже безжизненно, – я согласна на одну ночь, Вадим Алексеевич. Я действительно в долгу у вас, и если это может вас устроить… Только на нейтральной территории, пожалуйста, не у вас и не у меня. Я приду, куда вы скажете. А сейчас, простите, я очень тороплюсь.

И она ушла. А вернее сказать, сбежала. Скрылась, оставив Вадима в полной растерянности. Такого согласия на интимное свидание он не получал еще никогда. Впрочем, все, что было связано с Агатой, случалось для него впервые. Вся эта женщина была для него одной большой загадкой, сложной и неразрешимой.

3

Осень приближалась быстро. Еще несколько дней, и начнутся занятия со студентами. И диссертационные дела придавят всерьез. Матрену забирать из больницы потребуется, скорее всего, где-то в начале сентября, не раньше. И придется помотаться в лесничество не один раз, ведь к ней нескоро полностью вернутся силы и трудоспособность. Нужно будет помогать, это понятно. Ну, конечно, Маша придет на помощь. Но и ей, Агате, достанется, несомненно. И хорошо бы до начала осенней загрузки закрыть все вопросы с Вадимом.

Этот человек ужасно смущал Агату самим фактом своего существования в непосредственной близости от нее. Как появился там, в лесу, так и не исчез никуда, как она ни мечтала об этом. А когда случилось несчастье, пришлось самой к нему за помощью обращаться. Другого выхода она в тот день не увидела. Ведь Матрена была на грани смерти, и если бы не его быстрая и весьма действенная помощь, вероятно, не выжила бы. И как было бы жить дальше с такой виной на душе? Пришлось пожертвовать своим спокойствием.

Он был, несомненно, мужчиной интересным. Высокий, уверенный в себе, с ухоженным сильным телом и красивыми глазами, заглядевшись в которые можно обо всем забыть. Он был умен, красиво говорил. А как пел! И романтикой от него явно тянуло. Опасный мужчина, одним словом. Он волновал ее, он совершенно определенно нарушил ее покой. Но дать ему ей было нечего. И чем меньше его видеть, тем лучше. Но меньше не получилось. И теперь приходится за это расплачиваться.

Она, конечно, видела его интерес к себе, не могла не заметить. Но не думала, что дело зайдет так далеко. Неужели он действительно настолько возжелал ее тела, что не может обойтись без обладания? Что ему, других женщин недостаточно, что ли? Странно… ничего такого особенного в ней никогда не было, чтобы сводить мужчин с ума. Да и не стремилась она к этому. Наоборот, пряталась от них, как могла. Агата была уверена, что мужчины могут женщин только желать. А любить не умеют. Все эти разговоры о глубоких чувствах, о мужчинах, которые ради любимой женщины готовы на все, которые в постели стремятся удовлетворить ее, казались ей досужей выдумкой. Надо же чем-то жизнь украсить, вот эти писатели, а вернее писательницы (ведь в основном женщины об этом рассказывают взахлеб в своих многочисленных романах), изощряются, как могут. Реальная жизнь показывает, что мужчины в целом – глубоко эгоистичная категория людей, думающая только о себе. А когда, грубо говоря, засвербит в штанах, что случается регулярно, их уже ничем не остановить. Добравшись до женского тела, так сказать, они удовлетворяют себя и, не высказав даже особо благодарности, исчезают в туманной дали. Об этом ей много раз рассказывали приятельницы. Даже красавица Маша имела такой печальный опыт. И женщины шли на это просто потому, что тоже хотели того же самого, у них тоже свербело в трусиках, и им нужно было удовлетворение, пусть даже такое примитивное. У самой же Агаты все было намного хуже, гораздо, несоизмеримо хуже. Она вообще не хотела мужчин и даже боялась близости с ними. И это с ней уже давно.

Детство Агата помнила не слишком хорошо. Начала четко осознавать себя лет с пяти, наверное. Но хорошо помнила свое ощущение, что раньше, до того как она себя осознала, с ней произошло что-то страшное, ужасное, что темным пятном легло на ее жизнь. И мама довольно часто водила ее в детстве к женщине в белом халате, которая внимательно осматривала ее тело, уделяя особое внимание месту между ножками. Что-то делала, чем-то смазывала, что-то назначала. Все это было так смутно в сознании, что Агата нередко думала, будто все это просто нехороший, злой сон. Когда она подросла и стала оформляться, мысли о прошлом совсем ушли из ее головы. Появились новые увлечения – музыка, танцы и, конечно, мальчики. Один из них, Олег, нравился ей больше других. Они даже встречались с ним. Гуляли, взявшись за руки, целовались несколько раз. И однажды Олег пригласил ее к себе на дачу. Дело было в начале осени, погода стояла шикарная, и Агата согласилась провести день в хорошей компании. Но когда она приехала в домик над рекой, оказалось, что никого, кроме нее, там нет. Она поначалу испугалась и хотела даже уйти. Но Олег успокоил ее, сказав, что остальные гости в пути и будут с минуты на минуту. Он рассказывал ей что-то веселое, включил музыку и дал попробовать вино, которое приготовил для девочек, как он сказал. Предложил, чтобы она оценила его выбор. Агата, на свое счастье, поступила как истинный дегустатор, – попробовала вина самую капельку. Но и этой малости оказалось достаточно, чтобы снять напряжение. Она расслабилась, а Олег стал ее потихоньку ласкать, целовать, и незаметно для нее они оказались совершенно раздетыми и в постели. Ей были очень приятны его ласки, поцелуи и нежные слова, которые он шептал непрерывно. Она почти забылась и готова была следовать за ним, куда он ее поведет. Однако когда его отвердевший мужской орган вдруг попытался войти в ее тело, Агата испытала жуткий страх. Паника овладела ею, она рванулась с неожиданной силой и вывернулась из-под него. Схватила свою одежду, на ходу натягивая ее на себя, и убежала прочь. Злые слова распаленного и не удовлетворенного Олега долго неслись ей вслед.