Текст книги "Девочка и мудрость"

– Да никто не спрашивает, о чём ты там думаешь! – закричал Серджио. – И зачем тебе умная жена, Вико? Чтобы казаться при ней дураком? А может ты мечтаешь попасть в подкаблучники?

– Зачем? – воскликнул парень. – Я буду любить её! Я буду о ней заботиться! Если вам с отцом ничего, кроме её земель, не нужно, так зачем же, скажи на милость, губить её в монастыре? Отдай её мне, Серджио! А я отдам тебе её земли.

– Опа! Да наш бычок влюбился, – съехидничал Серджио.

Зря это было сказано. Вико бросился на него с кулаками. Они, сцепясь, катались по бережку, пыхтели, лягались… Серджио изловчился и со всего размаха заехал Вико в ухо. Тот взвыл от боли, потом поднялся сам, поднял с земли Серджио и, швырнув его в речку, собрался нырнуть следом. Но не успел. С криком «не-е-ет», на него налетел Джузеппе, сбил с ног и, усевшись сверху, прижал его к земле.

– Идиот ты, Вико, – зашептал Джузеппе. – Хочешь сдохнуть на виселице за то, что утопил сына градоначальника? Угомонись, говорю тебе.

Вико затих, а Серджио тем временем выбирался на берег. Когда все трое поднялись на ноги, Серджио, еле шевеля разбитой губой, злобно прошипел:

– Я всё расскажу отцу.

– И я расскажу твоему отцу – всё! – ответил Вико. – Он будет счастлив услышать, как его сынуля – богатый мальчик – отбирает гроши!

Серджио залез в карман и вынул оттуда горсть монеток.

– Видишь? Видишь? – спросил он Вико, потряхивая горсткой. – Ты думаешь, они мне нужны? Запомни, мясник, – сказал Серджио и швырнул деньги в реку, – если после сегодняшнего случая она снова придёт на площадь, то в следующий раз, я не только её обберу, но ещё и отпинаю как следует. А если ты проболтаешься кому-нибудь, то лавочка твоего папаши в одночасье сгорит до тла. Ты идёшь, Джузеппе?

Мальчики разошлись. Джузеппе, виновато опустив глаза, поплёлся за Серджио прямичком по колкой соломе, а Вико, смыв кровь с руки, разбитой в драке, пошёл вдоль берега. Всё стихло.

Летиция сидела под старой оливой и думала, думала… пока не заметила, что начало смеркаться. Она вышла из-за своего укрытия и пошла домой. Задолго до того, как она подошла к дому с дырявой крышей, она заметила женщину, которая нервно ходила по дороге. И когда Летиция подошла, та загромыхала:

– Где ты ходишь, безмозглая девчонка? Я уже все глаза проглядела! Все порядочные люди по домам давно разошлись, а ты всё оборванцев развлекаешь! Где деньги?

– Не смейте повышать на меня голос, – спокойно и очень по-взрослому ответила Летиция. – Я вам не дочь и ничем вам не обязана.

– Но ты же обещала…

– Ничего я вам не обещала, синьора Фолли. Вас не учили, что врать грешно?

Летиция не собиралась ни ругаться, ни извиняться. Она развернулась и пошла дальше, оставив жадную тётку стоять с открытым ртом.

Дома в кресле, стоящим у жаркого камина, сидела синьора Радость и вязала кружева. Давно остывший обед стоял на столе. Летиция зашла, поздоровалась, вымыла руки, молча села за стол, съела овощное рагу с фасолью, попила молока со сладкой лепёшкой и, так же молча, села в кресло напротив пожилой синьоры, поджала ноги и уставилась в огонь. Летиция молчала, и Мудрость, изредка поглядывая на девочку, молчала вместе с ней.

– Бабушка, – наконец сказала Летиция. – а знаете, что сегодня произошло?

– Знаю, детка. Всё знаю, – ответила синьора.

– Я одного не пойму, – немного помолчав, сказала девочка. – Почему всё так? За что он меня ненавидит? Я же не ворую, не попрошайничаю… Что плохого в том, что я честно, пением и музыкой, зарабатываю на жизнь? А ещё этот пекарь… и соседка… Я никого не хотела обидеть. И почему синьор градоначальник хочет забрать мои земли? Ведь мне их родители оставили, как и этот дом. Значит, они мои. Как можно вот так взять и забрать? Серджио, наверно, врал, да?

– Послушай меня, Летиция, – сказала Мудрость, откладывая своё рукоделие. – Послушай меня сегодня очень внимательно. Человеку для жизни необходимы три вещи – это еда, кров и безопасность. Когда рождается ребёнок, всем этим его обеспечивают родители. И когда я встретила тебя весной, я была очень удивлена тем, как ты живёшь. А то, что тебя до сегодняшнего дня никто не обижал, связано вот с чем: бедняки тебя не трогают, потому что ты кормишь их детей, а люди, не чистые на руку, обходят тебя стороной, зная того, кто тебе покровительствует. И синьор градоначальник вовсе не плохой человек, но он не может заставить своего сына тебя любить. Но в то же время он желает, чтобы его сын был обеспечен и счастлив, даже если в угоду его счастья надо будет пожертвовать твоим. Каждый родитель любит своего ребёнка. И это правильно.

– А у меня нет родителей, – сказала Летиция, стараясь не плакать. – И обо мне некому заботиться. Но я ведь уже взрослая, я могу позаботиться о себе сама!

– Нет, девочка. Не можешь. Тебе только десять лет, и пора взросления ещё впереди. А это очень нелёгкое время. Завтра я оставлю тебя и снова отправлюсь в путешествие. Поэтому послушай меня, Летиция, очень внимательно и запомни – ты больше не можешь жить одна. Ты должна найти семью, где будешь в безопасности и где позаботятся о твоем будущем. И пока ты не выйдешь замуж, ты должна оставаться в этом доме.

Летиция задумалась, а потом ответила:

– Да, скорей всего вы правы. Хорошо, тогда я пойду и попрошусь в семью своих подружек Изабеллы и Марии. Их мама ко мне очень хорошо относится. Нам с девочками будет весело. Скоро синьор градоначальник пришлёт мне запас продуктов на зиму, и я им его предложу… А потом…

– Летиция, – перебила её Мудрость, – детка, ты, наверное, ни меня, ни Серджио не услышала. Когда вернётся градоначальник, ты отправишься в монастырь. И поверь, мама Изабеллы и Марии перечить ему не будет. Хочу повторить тебе ещё раз: каждый родитель любит своего ребёнка. Ты будешь лишней.

– Но, синьора Радость, куда же мне тогда пойти? В нашем городе и окрестностях все семьи многодетные.

– А как же семья Баскони?

– Баскони, Баскони, Баскони… ммм… – никак не могла вспомнить девочка. – Это вы про старого библиотекаря говорите? – в ужасе воскликнула Летиция. – Нет, нет. Ни за что! Никогда!

– А что так? – поинтересовалась Мудрость. – Чета Баскони – порядочные люди, и у них нет детей. Они позаботятся о тебе с великой радостью.

– Бабушка, вы же просто ничего не знаете! Когда-то у них был сын, но из-за того, что синьор Баскони вечно ходит по городу со своими книжками и надоедает всем уговорами об обучении чтению и письму… Кому они только нужны! Так вот, из-за этого над их сыном начали смеяться, и он много лет назад сбежал из дома. И больше о нём никто не слышал.

– Милая моя девочка, – снова начала говорить Мудрость. – Ни в чтении, ни в письме нет ничего плохого. Ты ведь умеешь считать и играть на дудочке.

– Зачем же вы сравниваете, дорогая синьора! – воскликнула девочка. – Это всё нужно для денег.

– Да, это так, – ответила Мудрость. – Но скажу тебе по секрету, что и синьор градоначальник, и синьор нотариус, и синьор доктор, и тем более король, умеют читать и писать. Уверяю тебя, это совсем не сложно. К тому же, я много раз убеждалась – знаний лишних не бывает!

– Нет, не уговаривайте меня, бабушка. Я не пойду в семью библиотекаря. Куда угодно, только не к ним!

– Что ж, – вздохнула Мудрость, – это твоя жизнь. И я не в праве заставлять тебя.

Время было позднее и Мудрость, уложив Летицию в постель, поцеловав её в лоб, затворив за собой дверь, исчезла.

Летиция проснулась поздно и, вспомнив всё пережитое, долго лежала в постели, думая о том, как ей быть. К обеду она всё-таки поднялась со своей кроватки и прошлась по дому. Дом был пуст. Она вошла в кухню, но кухня вдруг стала совсем чужой: в печах не горел огонь, не пахло вкусно приготовленной едой, и пожилой синьоры не было. Было тихо и грустно.

«Найди семью, где ты будешь в безопасности, – слова Мудрости вдруг всплыли в голове. – Каждый родитель любит своего ребёнка… своего ребёнка… своего».

Летиция открыла верхний шкафчик, достала крынку со сливками и булку, пару раз укусила, но аппетита не было вовсе.

«Чета Баскони – порядочные люди… они о тебе позаботятся, – опять вспомнила Летиция. – Когда вернётся градоначальник, ты отправишься в монастырь».

Летиция всеми силами не хотела жить в доме библиотекаря, но монастыря она откровенно боялась. Одна мысль о монастырской школе – без песен, танцев и веселья – повергала её в ужас. Так до самого вечера девочка и слонялась по пустому дому, вновь и вновь перебирая в памяти слова синьоры Радость.

К вечеру, вконец измученная необходимостью выбора, Летиция решила:

«Синьора Радость никогда меня не обманывала, а человек, который распоряжается всем моим имуществом, благополучно строит планы о счастье своего сына за мой счёт, даже не спрашивая моего мнения».

Дилемма была решена. Летиция зашла в свою комнату, собрала в узел нехитрые пожитки, достала из потайного места грамоты, подтверждающие её рождение, родословную и право на наследство, вышла из дома, кликнула большого белого пса и отправилась в город.

3. Семейство Баскони

Дом библиотекаря Баскони находился на окраине города. К дому примыкал бесконечно большой сад. В нём росли все мыслимые и немыслимые растения, прибывавшие в Италию из-за моря и по многочисленным дорогам. Вот уже 30 лет как была основана библиотека и ботанический сад, и все эти годы королевская казна, не скупясь, выделяла на их содержание деньги. Бессменным библиотекарем и садоводом оставался синьор Лучиано Баскони. Это был человек великого ума и имевший в жизни две страсти: во-первых, он самозабвенно любил растения, а во-вторых – книги. И эти две страсти за долгие годы жизни не просто смогли ужиться вместе, но переплелись воедино и обогатили друг друга. Синьор библиотекарь прекрасно рисовал, занимался выведением новых сортов цветов, писал научные труды по растениеводству и мог часами увлеченно рассказывать об окружающем мире. За это его и не любили. И даже считали чокнутым! Люди не понимали, зачем нужны знания, которые не приносят доход, и зачем с утра до вечера ковыряться в земле, если нет возможности превратить свой труд в золотые монеты. Что же касается библиотеки, то и здесь Лучиано Баскони был незаменим. Он знал латынь, английский, арабский, французский и китайский. Он переводил книги и копировал иллюстрации, дополняя их своими пояснениями. Копии переведённых книг хранились в королевской библиотеке. Король высоко ценил синьора Баскони и не упускал возможности назначить аудиенцию, когда библиотекарь приезжал ко двору.

Федерика Баскони, жена библиотекаря, была совсем из другого теста. В сад она выходила, разве что, прогуляться. Да, она любила цветы, но у неё даже мысли не возникало, что за ними можно ухаживать. Но зато на кухне ей не было равных! Она незабываемо пекла и варила, хорошо знала китайскую и арабскую кухни – не зря же дом полон книг! Помимо кухни увлечениями синьоры Федерики были: музыка – она вдохновенно и мастерски играла на арфе и лютне; и красивые вещи. О, да! Она умела видеть и беречь красоту во всём, что её окружало: в мебели и обуви, в салфетках и шторах, в кружевах и полотенцах, в ювелирных украшениях и садовых скамейках. Всегда безупречно одетый муж был её особой гордостью. Но истинным счастьем синьоры Баскони были выезду ко двору. Вот уж где синьора библиотекарша превращалась в диво-птицу! И когда уже не молодая чета Баскони шла через зал приёмов к трону короля, придворные не сводили с них глаз. И не зря! Супруги Баскони были этого достойны.

Когда Летиция подошла к дому библиотекаря, было уже совсем поздно. В небе горели звёзды, на улицах не было людей, и она, никем не замеченная, стояла у калитки, вздрагивая от незнакомых шорохов. Было холодно. Летиция подёргала шнурок колокольчика, и он басовито загудел на всю улицу. Девочка испугалась.

Чета Баскони ужинала. Они частенько засиживались за столом допоздна. Синьор библиотекарь уплетал пасту, запивая её вином, а его жена без аппетита ковыряла в тарелке. Сегодня она весь день волновалась и чего-то ждала, но ничего особенного не произошло, и её благодушное настроение к вечеру улетучилось.

– Кто-то позвонил в садовую калитку, – сказала она промежду прочим, сердясь на горошину, которая никак не хотела накалываться на вилку.

– Да, да, – лениво отозвался муж. – Кому-то не спится.

А ещё через минуту они удивлённо смотрели друг на друга.

– Но уже ночь! – сказали они вместе.

Летиция стояла всё там же с узелком в руках. Рядом сидел большой белый пёс.

– Может, их нет дома, а Федэ? – спросила она собаку. Тот навострил уши и, не мигая, уставился на калитку.

– Ладно, – сказала девочка, – звоню ещё раз, и уходим.

Летиция сделала, как сказала и снова вздрогнула, когда колокол громогласно на всю улицу заявил о её присутствии.

– Сыночек! – вскрикнула синьора Баскони, вскакивая из-за стола.

– Зачем бы ему звонить в дверь? У него ведь есть ключ! – размышлял вслух синьор библиотекарь, хватая незажженный фонарь и вприпрыжку догоняя супругу, которая мчалась по дорожке неосвещённого сада.

Но, не дойдя до калитки нескольких метров, синьора Федерика остановилась, как вкопанная. Её била мелкая дрожь, руки тряслись, а к горлу подступил удушливый комок. Сзади на неё налетел супруг и непослушными от волнения руками покрутил фитиль фонаря. Язычок пламени разгорелся ярче.

Летиция стояла по другую сторону забора. Из-за страха, который её одолевал, она не расслышала шагов. Она была одна, здесь… в темноте… Её верный пёс потянул носом воздух, вильнул разок хвостом, а потом поднялся и предательски пошёл вдоль забора, пошуршал листвой и исчез. Тут Летиции стало совсем плохо.

– Федэ, дружочек, – прошептала она. – Ты где?

Но ответа не было.

– Федэ, не оставляй меня здесь одну, – сказала девочка, чувствуя, как наворачиваются слёзы. – Федэ! – закричала Летиция на всю улицу.

Затвор калитки щелкнул, и в свете фонаря появились синьора и синьор Баскони. Синьора Федерика протянула ей навстречу руки, и Летиция, рыдая от страха, бросилась в её объятья.

– Полно, полно милая, – проворковал синьор Баскони над её головой. – Все страхи теперь позади.

Летиция проснулась в мягкой чистой постели и огляделась: просторная светлая комната, стены, сразу переходящие в крышу, массивные потолочные опоры, к которым крепилась такая же массивная и очень красивая кованая люстра, большой камин, а у камина два внушительных кресла, в одном из которых спала женщина. Летиция принялась её рассматривать. Синьора почувствовала её взгляд и проснулась.

«Какая красивая девочка,» – подумала синьора Федерика.

У Летиции были прекрасные карие глаза, каштановые волосы, тонкая белая кожа и красивые алые губы.

Под проницательным взглядом хозяйки дома Летиция засмущалась и покраснела.

«Она как ночная фиалка, – думала женщина, – скромная и незабываемая».

Синьора Баскони тоже понравилась Летиции. У неё были полные губы, пронзительные синие глаза, а черные с проседью волосы добавляли её облику благородства. И голову она держала по-королевски… Вот только взгляд был грустным.

Летиция поймала себя на мысли, что так откровенно глазеть на женщину – неприлично, и уставилась в пол.

– Доброе утро, девочка, – сказала синьора Федерика.

– Доброе утро, Синьора, – ответила Летиция.

– Ты выспалась?

– Да, спасибо.

– Есть хочешь?

– Очень.

– Тогда вставай, одевайся, умывайся и спускайся вниз на кухню, – скомандовала синьора библиотекарша.

Летицию не надо было уговаривать. Она выскользнула из кровати и уже через пять минут одетая, умытая и причёсанная сидела за столом.

– Что ты любишь? – спросила синьора Баскони.

– Всё, – честно ответила девочка.

Женщина рассмеялась и, доставая из буфета большие тарелки, сказала:

– Вот и отлично, – а потом добавила. – Если человек чересчур разборчив в еде, значит, он неприятен в общении. Ну, это, конечно, моё личное мнение…

– Доброе утро, – загудел вошедший в кухню синьор Баскони.

Его тягучий, как мёд, баритон отлично подходил к его внешности. Это был высокий, лет пятидесяти человек, с копной седых волос и добротным животиком. Его пытливый ум, требовавший всё новых и новых объектов для изучения, с самого утра бурлил вопросами и пыхтел догадками, перед тем как выбросить в небо облако гипотез. И как всякому учёному-вулкану ему требовались ответы, доказательства и подтверждения.

– Ну, так? – усевшись напротив Летиции, начал синьор библиотекарь. – Наша ночная гостья, как я погляжу, в полном порядке.

– Да, спасибо, – ответила Летиция.

– Мне кажется, я тебя знаю, – удивился собственному заключению синьор Баскони.

– Наверно, да, – ответила девочка. – Меня почти все знают. Меня зовут Летиция Бочетти. Я живу…

– Ты та девочка, которая поёт на площади! – перебил её библиотекарь. – Но что же ты делала здесь ночью?… Совсем одна?

– Я…

– Стоп, – сказала синьора Федерика, ставя на стол тарелки с едой. – Сначала, мой дорогой Лучиано, мы завтракаем. Все расспросы после.

Муж возражать не стал, а лазанья хозяйки была как всегда идеальна.

После завтрака они перешли в гостиную. Чета Баскони принялась внимательно слушать, и Летиция рассказала им всё, как есть, ничего не умалчивая и не привирая. Чем больше Летиция рассказывала, тем больше мрачнели супруги.

Когда девочка закончила, синьора Федерика сказала:

– Дорогой, градоначальник, синьор Кьянцо, очень опасная фигура.

– Да, ты права, – ответил синьор библиотекарь. – Жизнь вообще сложнее шахмат.

– Как же нам умудриться забрать кость у голодного пса?

– Видишь ли, Федерика, пёс уже давно не голоден – он жаден. И выдирать из его пасти сахарную кость, которую он считает своей добычей – крайне опасное занятие.

– Что, – воскликнула Летиция. – Вы видели мою собаку?

Супруги Баскони вдруг в изумлении обнаружили Летицию перед собой…

– Что, – спросила синьора Федерика. – Твою собаку?

– Ну, да! Большой белый пёс, по кличке Федэ, – ответила девочка. – Он вчера пришел со мной.

– А-а-а… Так вот чей это нахал! – покачал головой синьор библиотекарь. – Я ж его сегодня всё утро гонял! И что вы думаете? Он даже ухом не повёл! Дело было так, – принялся рассказывать синьор Лучиано. – Выхожу я утром в сад, гляжу, сидит у забора, что рядом с вьющимися кустами роз, большая собака. Я её говорю: «Ты чья? Как сюда пробралась? А ну, кыш отсюда!» А собака шмыг под розы, и нет её. А я думаю, куда подевалась? Дай, пойду погляжу… Подхожу, забираюсь под кусты, а там – дыра в заборе! Один кирпич у самой земли вывалился, человек-то не пролезет, ну а пёс – пожалуйста! Заглядываю я в дыру, а этот пройдоха сидит там и не собирается убегать. Я поднялся и к калитке, выхожу на улицу, а он шмыг и обратно в сад через тот же лаз! Я в сад – он на улицу, Я на улицу – а он опять в сад… Так и бегал я, пока не умаялся. Да что толку? Он всё равно там сидит!

– Я побегу, обниму его и поздороваюсь, – сказала девочка.

– Как можно, Летиция, обнимать голодное животное? – пожурила её хозяйка. – Иди на кухню, положи собаке еды, накормишь, а потом обнимайся, сколько хочешь.

Летиция опрометью бросилась на кухню, погремела тарелками и помчалась в сад. Чета Баскони тоже вышла из дома, и супруги с удовольствием наблюдали, как радуется пёс ребёнку, как ест с её рук, а потом, как они беззаботно играют вместе.

– Мне кажется, у нас теперь двое детей, – сказал синьор библиотекарь, обнимая жену. – Ты не против, дорогая?

– Ох, Лучиано, страшно мне. С огнём ведь играем… Кстати, а кто такая эта синьора Радость?

– Не знаю, Федерика, – ответил муж. – Но сдаётся мне, что она хорошо знала, куда отправить девочку.

– Но, как же нам всё-таки быть, дорогой? Когда синьор Кьянцо узнает, что Летиция у нас, он придет в бешенство.

– Ну, значит, пусть не узнает, – ответил муж. – Я хоть и принят ко двору, но тягаться с ним мне не по силам. Он, как ни крути, её официальный опекун.

– Неужели девочке никто не сможет помочь?

– Сможет, Федерика, сможет… Но не сейчас. Пусть всё идет своим чередом. Сначала ей надо вырасти и многому научиться. А уж потом, в своё время…

Так и осталась Летиция жить в доме библиотекаря Баскони и его жены. Осталась жить тайно. Они никому не рассказывали о девочке. А Летиции хватало огромного сада-парка, цветов и прудов… и библиотеки. Синьор Лучиано стал учить её письму, чтению и живописи, а синьора Федерика – нотной грамоте, музицированию и придворному этикету. И ясный ум Летиции оказался весьма прожорлив: она открыла для себя мир книг и красок, далёкий Китай, Грецию и Африку, великих композиторов и художников, архитектуру и кулинарию. Летиция была счастлива.