Текст книги "Лютевилль в красном тумане"

Лютевилль в красном тумане
Лина Ди

© Лина Ди, 2023

ISBN 978-5-4498-6226-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Лютевилль в красном тумане»

Автор – Лина Ди.

Редактор – Людмила Терменёва;

Иллюстратор – Monaskrel’ art;

Сладкий весенний воздух, разлетающийся по городу, ещё сильнее закружил обитателей Лютевилля в импровизированной карусели своего небольшого мира, приближая весенний бал и… новую опасность в виде красного мистического тумана, способного навредить городу или вовсе стереть его с лица Земли.

Тем временем бродячий барахольщик Остин сумел подобрать ключи к ещё нескольким жутким тайнам, казалось бы, очень милых жителей. А красавица Кенна – завладеть вниманием не только известного скрипача Роквелла, но и принцев-близнецов и кое-кого ещё…

Найдётся ли человек, способный спасти Лютевилль от нависшей угрозы, и что такого необычного в белоснежной вороне, которая тайком наблюдает за многими жителями?

«Лютевилль в красном тумане» – это третий сборник из 9 рассказов-зарисовок о жизни выдуманного города в Западной Европе первой половины ХХ века:

 
1. Дождь из лепестков роз;
2. Блуме и Фруме Гробер;
3. Солнечное затмение;
4. Бал в замке Смоггибург;
5. Странник;
6. Тайная встреча;
7. Ботинки, пустившие корни у «Пропасти в рай»;
8. Барахольщик Остин;
9. Лютевилль в красном тумане.
 

Дождь из лепестков роз

Покинув большой красно-белый цирковой шатёр, раскрашенный праздничными полосками, как и маленькая карамельная трость, что обычно бывает со вкусом перечной мяты, мужчина в тёмных очках и чёрной шляпе серьёзно задумался о чём-то, остановился на мгновение, отряхнулся от розовых блёсток и вдруг… громко чихнул. Рассмеявшись от этого неожиданного, почти взрывного звука (а может, и от чего-то другого), он сменил выражение лица, спрятанное под большими очками, на более мягкое и зашагал странной походкой, слегка выкидывая ноги то ли от важности, то ли от избытка чувств, переполняющих его в этот весенний день.

Смешавшись с толпой, загадочный мужчина отсчитал несколько золотых монеток, взял у доброжелательного продавца вафельный рожок с шоколадным мороженым и принялся поедать его с особой детской страстью, облизываясь и улыбаясь всем вокруг, как умалишённый. Он с любопытством, переходящим в восторг, рассматривал детали одежды уличных торговцев, ярких клоунов и прогуливающихся людей, отрываясь изредка на проезжающую вдалеке карету с большим экипажем, вероятно следующую к замку Смоггибург. Шоколадные капли подтаявшего мороженого стекали по кисти на тротуар…

Дожевав наконец остатки вафельного рожка, мужчина достал из чёрного костюма платок, вытер липкие руки и самодовольно улыбнулся, заприметив издалека приближающийся дирижабль. Перламутровый гигант, объятый бронзовыми полосками в тон нижней части воздушного судна, похожей на лодку, заметно скинул скорость и высоту и, рассекая чистое небо, приближался к аттракционам. Над цирковым шатром он, словно достигнув назначенной цели, как казалось, завис, а на самом деле продолжал тихое движение. Маленький люк неслышно открылся, и оттуда ярким дождём посыпались разлетающиеся в разные стороны алые лепестки прекрасных пунцовых роз. Лепестки покрывали шатры, выходящих из цирка артистов, уродов из фрик-шоу, желающих поглазеть на чудо, жонглёров, фотографов с суетящимися обезьянками, маленькими собачками и другими животными и птицами, вращающиеся карусели, аттракционы «Луп-луп», американские горки… и взрослых людей, восклицающих громче детей, которые восторгались душистыми лепестками, вспарывающими весенний воздух, и пытались поймать их на лету.

В тот самый момент из шатра, что покинул мистер Вилларе, выскочила удивлённая девушка в сверкающем розовом платье и посмотрела на Аделарда, который, смущённо оглянувшись на неё, отвернулся на сказочно-красивых белых лошадей, снял очки и потёр ещё немного липкими руками свои необычные жёлто-голубые глаза, а затем, снова надев очки, дошёл до остановки и запрыгнул на сразу прибывший трамвай, следующий до конечной остановки ― кладбища.

Тем временем лепестки, заполонившие всё пространство, продолжали кружиться в воздухе и устилать и без того уже алую землю… Виктория, вытирая слёзы радости, растолкала толпу и побежала к трамваю, но тот тронулся. Аделард помахав ей рукой, погасил улыбку и сдержанно отвернулся, ускользая в самую гущу толпы трамвая.

Трамвай следовал по кривому маршруту, в нём ехала грустная ткачиха Майя (Аделард уже встречал её в каком-то тихом переулке), полный мясник из лавки «Три косточки» и многие другие жители, которых мистер Вилларе видел впервые в Лютевилле. Все они зачарованно смотрели на алый дождь из лепестков, продолжающий окутывать город своей нежностью.

***

После того как судьба сыграла с ним злую шутку, мистер Аделард Вилларе закрылся ото всех и стал похож на самую настоящую улитку, спрятавшуюся под тяжёлой раковиной на весьма длительный срок.

В тот момент он потерял Моник ― деспотичную жену, ушедшую к другому мужчине и осрамившую себя и его позором. Затем из-за сильных волнений ― работу, а под конец, удручённый нескончаемым горем, оттолкнул от себя и друзей. И, один за другим, без особых причин, способных наложить вето на многолетнюю дружбу, люди вычёркивали Аделарда из своей жизни, так что в скором времени он остался совершенно один, в полном отчаянии, чувствуя себя неудачником.

Жил тогда Мистер Вилларе в небольшом домике, у берега моря, доставшемся ему от родителей, которые когда-то переехали в Лютевилль. Издали Аделард мог видеть мигающий маяк и разноцветные переливающиеся волны. В самый тяжёлый момент, когда надежд на светлое будущее уже не оставалось, а звон последних монет в кармане казался капризной насмешкой судьбы, только море смогло сначала успокоить его, а потом ― одарить вдохновляющей силой, не давшей ему окончательно сойти с ума.

***

Простояв некоторое время на кладбище, освещённом солнцем так, что серые и тёмные надгробные плиты с разборчивыми и неразборчивыми надписями и цифрами утопали в зелёных и фиолетовых бликах, а старые склепы в стенах, поцелованных временем, окружённые городскими живописными пейзажами, завораживали как никогда, Мистер Вилларе поплёлся к выходу. Теперь он с благодарностью и какой-то ностальгией вспоминал тот период жизни, который ассоциировался у него с запахом морской рыбы, красивыми кораблями и знакомством с прекрасной Викторией, перевернувшей всю его судьбу.

Встреча с Викторией произошла давно, но в памяти всегда оживала ярким вчерашним воспоминанием.

***

В тот самый день Виктория Твиди любовалась на пляже темнеющим золотым закатом, как вдруг её внимание привлекли странные звуки… Девушка пошла по направлению к ним… То, что она увидела, удивило и испугало: какой-то молодой человек отчаянно бил камни друг об друга и был похож скорее на безумца. Так мистер Аделард пытался понять вселенский замысел и получить ответ на душераздирающие вопросы. Улыбка и искрящийся нежный взгляд Виктории, как и бушующее море, всколыхнули Аделарда ― отбросив странное занятие, он улыбнулся незнакомке. В первый раз за несколько лет. Он молчал, а она щебетала, как птичка, вдохновлённо рассказывая об опасных трюках под куполом цирка… Но вечер закончился, и девушка, пригласив странного знакомого на шоу, исчезла.

В ту ночь в жизни Аделарда произошло ещё одно чудо. Вернувшись в одинокую обитель, мужчина очень долго не мог уснуть, и к нему пришло то, чего он так давно ждал, ― озарение. Аделард внезапно понял, для чего рождён. Твёрдо ощущая своё предназначение, но не имея возможности на тот момент воплотить хотя бы одну идею в реальность, он достал бумагу, спрятанную в старом комоде, и стал, как заведённый, что-то чертить. Это были наброски и чертежи изобретений, которые могли бы осчастливить людей. Откуда они возникали в его голове, он даже не мог представить. Позже мистер Вилларе планировал навестить старого знакомого ― художника Мелвилля, ради которого когда-то выучил некоторые фразы на языке жестов, чтобы взять пару советов. Вспомнив, что тот умеет читать, Аделард, рассмеялся от облегчения. Пока он не знал и даже не догадывался, что у Мелвилля был знакомый инженер Адам, а у Адама ― знакомый инвестор Бен Тайлер.

Помешательство продолжалось несколько дней кряду, пока изобретатель не рухнул в постель со слезами на глазах, ощущая себя нужным этому миру. А наутро он вернулся к побережью и забрал домой камни, которыми стучал друг об друга. Как напоминание.

***

Последний раз, бросив взгляд на старый склеп, замурованный в стене, мистер Аделард поднёс руки к лицу, скрывая от призраков свои тихие слёзы, и вспомнил счастливое лицо Виктории.

Блуме и Фруме Гробер

Можно заманивать в сети кого угодно и как угодно, но чем изощрённее вы выберете способ и незауряднее жертву, тем будет интереснее…

***

Ванильно-кремовый домик с тёмной крышей, точно сделанной из шоколада, стоящий на улице Судорога, уже встретил первые дожди, бесцеремонно задержавшиеся после пережитых снежных насыпей.

Внутри сказочного домика Блуме и Фруме, на кухне, из открытой банки и расставленных на столе серебряных пиал, украшенных выпуклыми вензельными узорами, как и весь дорогущий сервис, благоухало клубничным варением. Крупные яркие ягоды блестели в лучах ослепляющего солнца, утопая в вязком густом джеме.

Пока одна из сестёр-тройняшек, а их было именно трое, хотя о третьей, по имени Чарнетт, мало кто слышал: её вообще никто и никогда не видел в Лютевилле… Так вот, пока одна из сестёр – старушка Блуме – спускалась зачем-то в подпол с зажжённой свечой, а другая – Фруме – разливала свежезаваренный чертополоховый чай себе и сестре, где-то во дворе на соседней улице, у мусорных баков, зевнул, просыпаясь, Зотикус. Его новый друг Кэрбр со спутанными волосами и подбитым глазом ещё дремал на свёрнутом в калачик псе Брасе, как на подушке. Этой ночью их выставили вон из городской ночлежки за неподобающее поведение. Окончательно пробудившись, Зотикус через мгновенье восстановил в памяти всю картину ночного происшествия, вдохнул носом приятный весенний воздух, засучил грязные рукава и набросился на Кэрбра с кулаками. Брас вскочил на лапы и от неожиданности залился оглушительным лаем. Зотикус и Кэрбр дрались под аккомпанемент завывающего бигля, который лаял, звучно оглашая округу. От пса досталось всем, кто оказался рядом, в том числе и молодому парню, проезжавшему мимо на велосипеде.

Фруме, стоявшая в этот момент у открытого окна, вздрогнула от шума, покосилась на чей-то портсигар, лежащий на «цветущем» подоконнике, и украдкой переложила его в другое место. Но потом снова засуетилась, поправила съехавшие на нос очки и перепрятала портсигар, на этот раз – в другой комнате.

Обеспокоенная Блуме, поднявшись из подпола на кухню, присоединилась к сестре и взяла предназначенную ей чашку чая. Сестёр волновал лишь один животрепещущий вопрос, но, с наслаждением смакуя вкусное клубничное варенье, они сначала неторопливо обсудили ранний поход на выставку под названием «Царство песка», где все предметы: маленькие скульптуры, фигуры, часы и изобретения – были сделаны с использованием песка. А потом, вспомнив встреченных знакомых, перешли к воспоминаниям о походе в любимую лавку «Рубус».

***

Открытие выставки проходило под великолепное музыкальное сопровождение Джорджа Байлли, который играл на фортепиано. Людей было очень много, несмотря на утренние часы, и на их сияющих и восторженных лицах отражался приход долгожданной цветущей весны.

На самом деле старушек Гробер не волновала ни игра Байлли, ни странные предметы или изобретения, ни занятный песчаный лабиринт, приводящий в восторг многих, даже их самих. Мило прохаживаясь под руку, седовласые женщины в одинаковых лавандовых платьях с кружевными воротниками осматривали гостей, присматривая новую жертву… Да, именно новую жертву… Они очень тихо перебивали друг друга и, отчаянно споря, внимательно изучали присутствующих. Встречая знакомые лица, они добродушно улыбались им, учтиво замолкая, чтобы подумать о своём, а потом принимались громко и демонстративно расхваливать пересыпающиеся песчинки часов и создавшего их автора, который, без сомнения, обладал безупречным вкусом. Их подкрашенные румяные щёчки и звонкий задиристый смех умиляли многих вокруг, даже очень сдержанную виолончелистку Лавинию, которая, проходя мимо, украдкой любовалась и Джорджем.

Прошло примерно несколько часов, прежде чем Блуме и Фруме перестали наконец тихо спорить и, одновременно бросив взгляд на одного и того же человека, испытали лютое отвращение и волнительное облегчение, потому что обе почувствовали: решение принято единогласно – и восхищённо улыбнулись. Это случилось уже после выставки, когда они по дороге домой оказались у знакомой вывески «Рубус», чтобы купить коробочку любимого печенья с изюмом и карамельной начинкой…

Теперь, сидя в уютном доме, они могли обменяться мыслями и фантазиями по этому поводу, продумывая детали предстоящего «дела» без случайных свидетелей.

***

После тяжёлого дня уставший Лютевилль ожидал наступления ночи, окружив себя долгожданными сумерками, которые, будто остатки старого чая, случайно пролились на город. Большинство жителей уже спрятались во снах после продолжительного живописного заката, подгоняемого лёгким ветром. Кошки, собаки и другие звери приняли удобные позы на своих привычных местах – в лесу, на полях или на холмистых возвышенностях, в будках или на коврике у постели хозяев. Засыпали и птицы, выбрав для сна любимые ветки, чердаки и провода, засыпали одна за другой, спрятав голову под крыло и взъерошив перья.

Воцарилась жуткая тишина… Три последних горящих фонаря погасли, погрузив город во тьму. Прошло ещё некоторое время, и две очаровательные старушки с серебристыми волосами, собранными в два забавных пучка на затылке, осторожно выползли из сказочного дома в кромешную темноту, твёрдо придерживая длинные нити, похожие на поводки. Нити были прикреплены к тельцу, а точнее – к головогруди гигантского восьмилапого паука, слегка превосходящего по размеру очень крупную собаку. Озираясь вокруг, они двигались очень слаженно и аккуратно, практически неслышно спускаясь с порога. Поразительно, но некоторые проблемы со зрением совершенно не мешали сёстрам блестяще ориентироваться ночью и быть очень внимательными.

Они очень рисковали быть обнаруженными, ведя паука, который подпрыгивал на мохнатых серых лапах и иногда внезапно останавливался, чтобы приподнять некоторые из своих конечностей. Со стороны могло показаться, что паук исполняет какой-то удивительный, немыслимый танец. Лишь убедившись, что за ними никто не следит, старушки покинули двор и засеменили по аллее. Странная троица, сливающаяся с темнотой, словно превратилась в собственную тень. При свете луны можно было рассмотреть только блеск восьми паучьих глаз-хамелеонов и танцующие блики на оправе очков улыбающихся старушек.

Пройдя до конца аллеи, которая ещё некоторое время назад была застелена снегом, паук резко подпрыгнул и поспешил спрятаться за цветущим деревом, утаскивая за собой запыхавшихся Блуме и Фруме. Когда опасность в виде дворовой кошки, что могла диким шипением привлечь ненужное внимание, миновала, они продолжили путь, в тишине, прижимаясь к кустарникам, деревьям и дворам с густой растительностью. Через какое-то время троица снова столкнулась с угрозой, на этот раз – в виде автомобиля «Халладей». Умный паук или паучиха, услышав шум мотора, прижался к земле, а сёстры скрылись за углом, пока рокот автомобиля не стих в глубине улицы.

Дойдя до нужного адреса – улицы Канитель, три тени, одна из которых была весьма необычной, обнаружили калитку открытой и проскользнули внутрь. Дойдя до рыжеватого, точно натёртого мякотью тыквы, дома №1, что стоял слегка на отшибе, у дороги, они остановились.

Мистер Данн, стоя в это время в гостиной в тусклом свете, услышал мельтешение у двери, застыл на месте и задумчиво провёл пальцами по губам. В дом кто-то постучал… Да, именно постучал в две руки, а не позвонил. Стучащие окинули взглядом двор, обнаружив у стены спрятанный под брезентовой плотной тканью мотоцикл марки «Индиан Скаут». Только входящие в моду мотоциклы в слегка затерянном Лютевилле не очень пользовались популярностью, и, как правило, их владельцев многие знали в лицо. Этот определённо принадлежал владельцу ночного клуба «Кабан и Роза».

Дверь на удивление очень быстро отворилась, и большие чёрные глаза хозяина квартиры забегали в разные стороны. Верхняя губа задрожала от страха, и Сканлон Данн, с мышиным цветом волос, в чёрном ночном бархатном одеянии, попятился назад. Резким движением он случайно сдвинул старый стол и, облокотившись на него, нащупал правой рукой переключатель от второй лампы. Включив её, Сканлон Данн из последних сил удерживал равновесие. Лупа, лежащая на столе рядом с книгой, упала на пол, а едкий зелёный свет лампы осветил блёклый мир, не разукрашенный яркими оттенками, как мёртвый груз корабля на дне океана, внезапно освещённый проплывающей светящейся рыбой.

Пятиться мистер Данн больше не мог, его слабое сердце вот-вот готово было навечно остановиться. Мужчина ещё сильнее прогнулся туловищем назад, когда пушистые лапы гигантского паука запрыгнули на край накренившегося стола. Проступивший пот градом стекал с позеленевшего лба. Только сейчас «жертва» смогла разглядеть выходящих из темноты Блуме и Фруме Гробер. Сканлон Данн удивлённо посмотрел на странных гостей, ничего не соображая от страха. Он что-то хотел сказать, но внезапно закатил глаза: в эту секунду паук набросился на него и, больно укусив в шею, впрыснул смертельную дозу яда. Мистер Сканлон рухнул на пол, схватившись за горло, с его губ слетали сдавленные мольбы о спасении, обращённые к старушкам Гробер, и беззвучно растворялись в предательской тишине. Опустившийся было край стола занял привычное положение, а шатающаяся зелёная лампа продолжала разбрызгивать мутный свет по углам гостиной…

И это было только начало…

Солнечное затмение

Кончики пальцев маленькой девочки подрагивали, шея слегка вздулась и покраснела, а глаза, безумно смотрящие в одну точку, сначала быстро забегали из стороны в сторону, а потом закатились вверх… Маленькое сердечко налилось кровью, и семилетняя Рамона, запрокинув голову, открыла широко рот, оскалив ровненькие зубки, помахала головой и очень быстро пришла в себя. Если бы вы видели бедную девочку в тот момент, вам могло показаться, что из неё только что вышли какие-то демоны, но она… просто-напросто зевнула.

Юное созданье посмотрело на подушки фисташкового оттенка, украшенные кружевной тесьмой, выстроенные на высокой кровати привычной пирамидкой, и, спрыгнув вниз, быстро побежала к гостиной, пытаясь украдкой улизнуть из дома. Но ничего не вышло: у распахнутой настежь входной двери, возник дядюшка Роберт, приехавший погостить из далёких краёв, где, как ей вспоминалось, растут высокие, гигантские лопухи. Он заключил девочку в объятья, но она непоседливо крутилась, пытаясь вырваться наружу.

Сделав шаг за дверь, Рамона успела заметить пугающую темноту и ощутить знойную духоту, несвойственную весеннему вечеру. Снова тяжело и широко зевнув, она перестала сопротивляться улыбчивому дяде с колючей щетиной и глубоко продавленными ямочками на щеках и по-детски кокетливо разрешила проводить себя в дом. Несмотря на то, что у неё были другие планы, и ещё пару минут назад она спешила в сад, в свой ветхий шалаш на дереве, чтобы смастерить там подарок младшему брату. Этот шалаш когда-то давно построил, оставив о себе хорошую память, любимый дедушка Эндрю Мири, державший в Лютевилле небольшую табачную лавку.

Стоило дядюшке с племянницей зайти в дом и закрыть за собой тяжёлую дверь, отделявшую их от внешнего мира, как из тёмных, траурных облаков хлынул несдержанный полупрозрачный ливень.

Неистовая стихия обволакивала всё: молчаливые склоны, покрытые весенними цветами, угрюмые, скучающие под дождём дома, лошадей с повозками, разбегающихся в разные стороны людей. Дойдя плотной стеной, напитанной влагой, до новой придорожной вывески «Добро пожаловать в Лютевилль!», мерцающей неоновым небесно-голубым светом, стихия омыла приветливые слова, окружённые звездной россыпью маленьких лампочек, и весь город – чётко по периметру. Лампочки на придорожной вывеске несколько раз страшно мигнули, и непогода стихла. Странно, но ливень прекратился так же внезапно, как и начался, и это было очень подозрительно, хотя за движением ливня никто не наблюдал…

Солнце исчезло. Всё в округе растворилось в кромешной темноте, и «проплаканное небо» стало непроглядно чёрным, будто сверху кто-то выключил свет. Это было похоже на Апокалипсис.

Маленькая Рамона, смотревшая в эту минуту в окно, с интересом наблюдала, как отчаянно жестикулируют под натиском ливня, словно что-то пытаясь сказать друг другу, сине-зелёные травинки и ветви деревьев. Девочка перевела взгляд на шалаш, спрятанный на большом дереве, и увидела свисающую с него и трепыхающуюся от ветра плетёную лестницу. Дождь внезапно прекратился… и Рамона испуганно закричала, вглядываясь в лютый мрак. За её криком, по цепочке, последовал возглас взбудораженной мамы и плач младшего брата, похожий на сирену. Самообладание в доме сохраняли только взрослые мужчины – отец и дядя Рамоны, которые, как солдаты, действовали быстро и слаженно. Не прошло и тридцати секунд, как найденный фонарь был включён, а ещё через минуту небо вновь привычно освещало потерянное солнце. Мама Чалис уже спешила проверить маленького сына, а Рамона, обогнав смеющегося дядю, наконец выскочила на улицу.

Втянув разряжённый свежий воздух носом и пройдя несколько шагов по мокрой траве, девочка остановилась, встретив глазами новый необычный цветок – чёрный подснежник, который стремительно распускался прямо на её глазах. Подснежник с четырьмя чёрными лепестками вырос поодаль от белого куста обыкновенных подснежников и точно смотрел на неё. Оторвавшись от него, девочка в зелёном платьице и с беленькими толстенькими косичками долго разглядывала вернувшееся солнце, щурясь и улыбаясь, снова и снова вдыхая приятный аромат весенней свежести, и, опустив голову, наконец наклонилась к земле, сорвала чёрный подснежник и побежала с ним в город.

Оторвав от цветка первый лепесток, Рамона звонко захохотала и бросила его, весело подпрыгивая, в миниатюрную корзинку Блуме Гробер, спешившей с сестрой Фруме с фруктового базара, и побежала без остановки до любимого парка. Самым удивительным местом в парке была живописная поляна, где под красивыми большими дубами с зелёными кудрявыми листьями можно было затеряться от городской суеты и назойливого солнца. Здесь девочка увидела спящего Криуса Силверсмита – красивого юношу, который происходил из известного рода и которого называли одним из «принцев Лютевилля». Впрочем, Рамона не могла вспомнить имени симпатичного юноши, она лишь припоминала, что где-то точно его встречала. Вложив второй чёрный лепесток в толстую книгу Криуса про приведения, лежащую рядом с ним, и отойдя крадучись на безопасное расстояние, девочка запустила в голубоглазого брюнета с милыми веснушками жёлудем, потом ещё одним и… побежала дальше.

Как только чёрный лепесток коснулся корзинки улыбающейся Блуме, та окинула сестру недоброжелательным взглядом и сделала ей несправедливое замечание относительно её непозволительно возросшего на этой неделе аппетита.

Между тем Криус, получивший жёлудем по голове, поднялся с зелёной сочной травы, сунул под руку старую книгу про приведения и… внезапно вспомнил, что его брат-близнец Ливий после проигранного спора до сих пор не раздобыл для него пузырёк с алой кровью для одного секретного эксперимента, а ведь после спора прошло уже нескольких недель. Прекрасное лицо юноши скривилось в недовольной гримасе, и брошь в виде ключа с изумрудным камнем засияла зелёным свечением. А где-то за несколько километров от него неоновая вывеска «Добро пожаловать в Лютевилль!» снова моргнула.

Светленькая девочка, похожая на ангелочка, не видела в своих поступках абсолютно никакого смысла, она дурачилась, поглядывая на небо, в надежде, что солнце ещё раз поиграет с ней в прятки…

Тем временем дядюшка Роберт, радуясь возвращению племянницы, встречал её у крыльца дома. Он рассмотрел в её маленьких ручках стебель от подснежника, улыбнулся, взглянул на небо и вспомнил, что давно собирался навестить в городе Шлюгге двоюродную сестру…