Текст книги "Одна ночь с темным магом"

Лина Люче
Одна ночь с темным магом

© Лина Люче, 2020

© Издательство «Aegitas», 2020

Пролог

В таверне стояла духота. Тщедущные орки делили на стойке оловянные монеты, вырученные от продажи молодого поросенка. Парочка молоденьких оборотней в центре обсуждала итоги последнего в этом году турнира по магболу. Пьяная компания упырей пыталась выведать у магов за соседним столиком рецепт приворотного зелья.

– Смотри, – молоденький тролль едва заметным движением головы привлек внимание товарища к дальнему столику, за которым в столь поздний час сидела одинокая, с виду неприметная, молодая женщина в сером дорожном платье с зеленым саквояжем.

– Магиня, как пить дать, – откликнулся его приятель, вытирая рукавом выступивший на лбу пот.

– Ведьма максимум, – возразил тролль, пряча улыбку в высоком вороте полосатой рубахи, – Не местная. Выглядит как нянька для лордовских выродков. Легкая добыча.

– Легкая, – едва заметным движением бровей тролль привлек внимание гоблина за стойкой. Тот отрицательно помотал головой. Тролль нахмурился, – Круст стал несговорчивым. Риска боится.

– Ничем он не рискует, – отозвался тролль в полосатой рубахе, – Я сейчас.

Он неторопливо подошел к стойке и заговорил с хозяином заведения. Увидев в ладони тролля три золотые монеты, гоблин оживился, молча кивнул и скрылся за занавеской, ведущей в кухню.

– Мадам, – молоденький гоблин с подносом в руках как из-под земли возник возле Хетции, которая была так погружена в собственные мысли, что даже не сразу сообразила, что ей наконец-то принесли заказ. – Прошу простить, что заставили ждать: поросенка зарезали как раз перед вашим приходом и еще не успели освежевать и…

– Избавьте меня от подробностей, – прервала его Хетция, невольно поморщившись, и забрала из рук гоблина свой лимонад. – Тарелку поставьте здесь, – она побарабанила пальцами по свободному месту на столе возле миски с недоеденным салатом.

Гоблин поклонился и тут же исчез. Хетция пожала плечами и рассеяно поднесла к губам бокал. В ноздри ударил едва уловимый сладковатый запах. Слишком хорошо знакомый ей, чтоб спутать его с чем-то другим.

«Хм, – подумала молодая магиня, улыбаясь по себя, – это даже любопытно».

Едва заметно шевеля губами, она произнесла несколько слов и, как ни в чем не бывало, сделала первый глоток. Тролли за столиком не сводили с нее глаз. Через несколько минут после того, как Хетция осушила свой бокал, они встали и, не сговариваясь, направились в ее сторону. Первым заговорил полосатый.

Магиня глупо улыбалась, сразу начиная кивать ему в ответ на каждое слово. Второй тролль, чуть более лопоухий, чем его приятель, непроизвольно кивал вместе с ней, плотоядно облизывая губы.

– Надо оплатить мой обед, – слегка заплетающимся языком пробормотала Хетция.

– Не волнуйся, мы заплатим, – махнул рукой лопоухий тролль и взял ее под руку.

… На заднем дворе таверны было тихо. Пахло скошенной травой и кислыми сливками – рядом со своей таверной гоблин держал сыроварню. В большом сарае возвышалась куча наваленного как попало сена, в углу возле бочки, накрытой куском холщовой ткани, валялся резиновый фартук.

– Иди сюда, – поманил Хетцию полосатый тролль и судорожно глотнул.

– Сейчас, – беспечно отозвалась она, заводя за спину руки, словно намереваясь ослабить тугие завязки дорожного корсета.

В следующий миг в глазах у троллей помутнело, а по соломе заплясали язычки пламени. Через секунду бочка подпрыгнула так высоко, словно внутри нее хранился порох, а не домашнее пиво. Очень скоро небо над таверной стало напоминать столицу темной вотчины в ночь ведьминских игрищ – вокруг все грохотало, взрывалось, клубился дым, звенели разбивающиеся стекла, орали раненные тролли. Вокруг метался хозяин-гоблин, то перемежая ругательства с отчаянными призывами к пьяным магам спасти его имущество, то растерянно потрясая кулаками, обещая покарать всех, начиная с перепуганных официантов до сельского старосты. Последнего костерил за то, что он не обеспечивает, подлюга, спокойной жизни мирным рестораторам – даром огромные налоги платятся в казну.

…Хетция, теперь совершенно трезвая, не спеша прошла по уцелевшей каменной дорожке к своей карете и открыла дверцу. Усевшись на сиденье, она с легким вздохом бросила последний взгляд на руины таверны, окруженной растерянными работниками и посетителями. В эпицентре что-то все еще продолжало кипеть и взрываться.

– Мир переполнен наивными темными созданиями, – пробормотала она, устало откидываясь на бархатные подушки. – Как дети, ей-Богу…

* * *

Темный маг Ульрис Кетим с трех лет узнал, что девочек бить нельзя. Тогда ему это казалось в высшей степени несправедливым, учитывая, что его постоянно лупили собственные старшие сестры – не руками, конечно, а заклинаниями, оттачивая свои навыки на беспомощной жертве. Но стоило лишь замахнуться на них в ответ каким-нибудь простеньким водным шаром, как он оставался без сладкого или был вынужден терпеть другие наказания от взрослых.

Когда ему исполнилось четырнадцать, и он поступил на обучение в Королевскую магическую академию, Ульрис установил собственные правила. Он поклялся, что не коснется даже самым слабым атакующим заклинанием ни одной женщины, покуда она не нападет сама. Но стоило кому-нибудь сделать малейший выпад в его сторону, как он бил наотмашь жесточайшим образом – всем, что приходило в голову, от отравляющих до обжигающих и даже разъедающих кожу заклинаний.

Так очень скоро все узнали, что связываться с Кетимом – себе дороже, будь ты женщина или мужчина. Ульрис демонстрировал полное отсутствие уважения к общепринятым нормам во всех ситуациях, когда их соблюдение как-то ущемляло его самого, и вместе с тем требовал подчеркнутого уважения от всех окружающих. Уже к восемнадцати-двадцати годам он каким-то образом вознесся над всеми сверстниками так, что казался гораздо старше и мудрее.

Впрочем, не только требования и претензии Ульриса позволили ему возвыситься: он также был упорным в учебе, восхищал всех сноровкой на занятиях практической магией и – самое главное – умел найти подход ко всем, будь то преподаватели или студенты, ведьмы или белые магини, тролли или созерцающие. Так и вышло, что довольно рано к лорду Кетиму потянулись представительницы противоположного пола.

Но это приносило радость лишь поначалу. Перебывав в спальнях нескольких прекрасных девушек в течение пары первых месяцев учебы, Кетим оказался неприятно шокирован: его магические способности резко пропали. Не то, чтобы исчезли совсем, но опустились на общий уровень, что для Ульриса было абсолютно неприемлемо. Привыкший с легкостью швыряться огромными огненными шарами, тогда как однокурсники с трудом обучались формировать их на ладони, или, к примеру, творить сложнейшие лечебные заклинания после собственных же боевых, юный маг впервые столкнулся с тем, что позорно ослабел. С его пальцев на уроках внезапно стали соскальзывать разрушительные заклятия и громить обстановку вокруг, а в голосе явно недоставало внутренней силы во время произнесения магических формул. И они то и дело отказывались работать в самый неподходящий момент: все, как у обычных студентов.

Довольно быстро Ульрису пришлось признать, что мимолетное удовольствие в объятиях прелестниц обходится слишком дорого, и он, скрепя сердце, прекратил отзываться на девичьи уловки, вновь сосредоточившись на учебе. Понимая, что рано или поздно будет срываться, Кетим сознательно установил для себя правило: одна женщина раз в полугодие. И не более одной ночи подряд. Утром – прощание навсегда, какой бы сладкой эта ведьмочка ни была. Магия дороже. Развитие его способностей важнее. Слишком много кругом посредственных магов – он хотел быть уникальным.

Все шло хорошо до тех пор, пока ему не исполнилось восемнадцать. Вот только учиться теперь все больше приходилось самому – преподаватели все время возились с отстающими и середнячками, и даже наблюдать за этой возней казалось ужасно скучно. Но именно в том году, словно в подарок на его совершеннолетие, в академии появился новый ментор – молодая темная магиня по имени Хетция. Увидев ее впервые, Кетим невольно зачислил ее в ряды самых непривлекательных женщин по своей внутренней градации – и в то же время отметил ее как одного из самых сильных магов среди знакомых ему преподавателей. Не чуя никакой опасности, он решил использовать собственное обаяние для того, чтобы научиться всему, чему только сможет, у выдающегося педагога.

Сам неприметный, среднего роста, суховатого телосложения юноша, пользующийся успехом у женщин в основном благодаря силе духа и личному обаянию, Кетим и сам не понял, почему попался в ловушку, не опознав в Хетции «ингредиент того же зелья», как говорили ведьмы. Пару недель спустя, добившись нескольких индивидуальных занятий и особого внимания преподавательницы, темный маг понял, насколько ошибся, сочтя Хетцию безопасной для себя, неинтересной женщиной. Но было поздно.

Опознав симптомы влюбленности, темный маг почувствовал признаки паники. Ему хотелось быть с ней с каждым днем все больше, все чаще. На уроках он искал ее взгляда и особого внимания, и все больше расстраивался, когда чувствовал, что Хетция не замечает его. На индивидуальных занятиях Кетим все чаще отмечал за собой, что пытается перевести разговоры от магии к личным делам, и чувствует себя уязвленным, когда преподаватель мягко возвращает беседу к теме урока.

Очень скоро он понял, что не досыпает ночами, поскольку сходит с ума от желания. Хотя бы одну ночь с ней. Хоть пол ночи. Но Хетция, очевидно, не зря стала сильным магом – она берегла свою силу так же, как и он, и уж конечно, не была настроена разменивать ее на случайного студента, который если и интересовал ее, то скорее как-то по-матерински. Так, по крайней мере, думал Ульрис, анализируя ее поведение.

На их индивидуальных уроках она, бывало, нежно посмеивалась над ним.

– Лорд Кетим, неужели вы потратили столько трудов, чтобы так криво запускать эту несчастную шаровую молнию? – осведомилась Хетция на очередном занятии, оценив результат сложнейшего заклинания в его первом исполнении. Легким взмахом руки она погасила опасный заряд прямо в воздухе и со снисходительной улыбкой покачала головой, лукаво глядя на своего ученика.

– Прошу вас в сотый раз, называйте меня по имени, миледи, – устало отозвался Ульрис, отвел взгляд и прошел несколько шагов, чтобы присесть на собственный плащ, брошенный под деревом. В тот момент у Кетима уже не доставало сил производить на нее впечатление. Он почти буквально начал ощущать, как опускаются руки. Хетция отказывалась восхищаться им, как другие учителя и студенты, хотя за последние недели он буквально прыгнул выше головы, изучив такие заклинания, какими владел даже не каждый преподаватель – в том числе, под ее чутким руководством.

Он днем и ночью корпел над учебниками и практиковался, но все, чего удавалось добиться от нее – это сдержанные похвалы за прилежность вкупе с пожеланиями в другой раз превзойти и эти результаты. Ничего похожего на то, как другие преподаватели громко вопили: «Ради темного духа, я никогда, никогда не видел ничего похожего в исполнении восемнадцатилетнего юноши!»

– Вы устали, Ульрис? – спросила она немного другим тоном, полным участия и тепла. Кетим посмотрел на нее сквозь ресницы. Каждый раз от этой улыбки его глупое сердце почти останавливалось. И ведь ничего особенного в ней не было – ничего. Темные, слегка растрепанные волосы до плеч, узковатые губы, бледное лицо. Но этот пробирающий до костей взгляд, этот глубокий грудной голос, этот нежный перезвон смеха и мягкая походка и запах… от одного запаха с ума можно было сойти. Какое-то хитрое магическое зелье с ноткой цитрусовых. Он знал, что там было какое-то хитрое зелье, хоть и не мог разгадать рецепт. Эта ведьмина дочь примешивала что-то в свои духи, чтобы сводить мужчин с ума. Но что это, что? Пробраться бы к ней в спальню, и взять пузырек на анализ. А лучше взять ее саму, бросить на постель и…

– Ульрис, что с вами? Вы в порядке?

Заметив, как неровно он задышал, Хетция присела, чтобы заглянуть в лицо, и тут, когда их глаза встретились, Ульрис вдруг заметил. На ее щеках выступил легкий румянец. И тень смущения пробежала по лицу, когда ее взгляд невольно коснулся его обнаженных влажных плеч – он снял рубашку перед заклинанием, зная, что под конец работы будет весь покрыт потом.

– Я в порядке, – глухо ответил он и мягко уверенно улыбнулся ей. Теперь он, действительно, был в порядке.

Резко выпрямившись, нарочно едва не сбив ее с ног, Ульрис обхватил ее рукой за талию и развернул к стволу дерева, прижимая спиной.

– Я хочу вас, Хетция, – выпалил он прямо в ее ошеломленное лицо и, не давая опомниться ни секунды, поцеловал, действуя нарочито напролом, подавляя легкое инстинктивное сопротивление, нагло раскрывая губы языком, чтобы пробудить страсть, пока она не опомнилась, пока не стало поздно. Ее восхитительный запах пьянил так, что Ульрис контролировал себя из последних сил – еще немного, и его руки помимо воли начали бы срывать с нее одежду, но тут Хетция все же остановила настойчивого поклонника.

– Ульрис, Ульрис, опомнитесь, – выпалила она, с трудом оторвав свои губы от его – не столько от того, что он держал ее, сколько от борьбы с собой. Ульрис усмехнулся – они оба знали, что он прижал ее совсем легонько, и если бы она не хотела – оттолкнула бы его еще несколько мгновений назад.

– Вы слишком соблазнительны, миледи. И вы дразните меня, нарочно. Думали, я совсем дурачок, да?

Он посмотрел прямо в глаза, сам не понимая, откуда в нем в тот момент появилось столько уверенности и напора, но это действовало, и Кетим уже понимал, что пути назад нет.

– Нет, нет, Ульрис. Вы умнейший молодой человек из всех студентов, что я встречала, – пробормотала Хетция и покраснела.

– Тогда отчего же вы все время критикуете мою работу? – спросил он с искренней легкой досадой, но к этой досаде уже примешивалось предвкушение победы, и даже Хетция не восприняла это как слабость. Напротив, она опустила ресницы и ушла в защиту:

– Я просто хотела научить вас большему, лорд Кетим. Вы такой талантливый. Вы сами не знаете, какой вы талантливый.

– Называйте меня Ульрис, или я снова вас поцелую, – прорычал он в ее лицо, но, к его разочарованию, Хетция, упорно не слышавшая этой просьбы долгими неделями, выбрала этот самый момент, чтобы внезапно стать покладистой.

– Хорошо, Ульрис.

Кетим медленно отошел от нее, оглянулся, чтобы найти рубашку и, когда полностью оделся, обнаружил, что Хетция все еще стоит возле дерева и смотрит на него совершенно новым взглядом, в котором – он мог бы поклясться – горело желание.

Очевидно, ему удалось поразить ее. Возможно, никто из мужчин еще не обращался с ней таким бесцеремонным образом, особенно учитывая ее способности в темной магии. Кетим рискнул – и выиграл. Возможно, еще не выиграл ночь любви, но, по крайней мере, выиграл немного этой страсти в ее глазах.

– Позвольте мне проводить вас до академии, миледи, – сказал он, стараясь выглядеть бесстрастным, насколько возможно, и это получалось, поскольку Кетим ощущал необычное удовлетворение внутри.

Растерянность Хетции тоже, правда, продлилась недолго. Едва заметив, что Ульрис скрывает эмоции, его преподавательница также надела маску полной непринужденности и протянула ему руку:

– Разумеется, Ульрис, проводите меня. И будьте добры к следующему уроку выучиться заклинанию шаровой молнии так, чтобы не бросать ее по траектории, уместной лишь для полета взбесившейся ведьминской метлы.

– Благодарю за ценное замечание, Хетция. Уверен, и вы к следующему уроку усовершенствуете свое преподавательское мастерство. Возможно, после этого ваши объяснения перестанут звучать столь же запутано, как речь сельской женщины, показывающей дорогу случайному путнику.

Слегка споткнувшись, Хетция вперила изумленный, а сразу затем – гневный взгляд в лицо дерзкого студента:

– Подобный тон в общении с преподавателем неуместен, Ульрис, – выпалила она, остановившись, – вынуждена предупредить, что несмотря на мое теплое отношение к вам, я все же могу рассердиться.

– И тогда что? – спросил Кетим, учтиво наклонив голову. – Атакуете меня заклинанием, как давеча несчастного первокурсника?

Хетция раздула ноздри. Случай, о котором говорил Ульрис, приключился на прошлой неделе, когда отпрыск одной из самых богатых вампирских семей позволил себе произнести двусмысленность, похожую на угрозу, в адрес одного из других студентов. Вкупе с демонстративным обнажением клыков Хетция сочла это достаточным основанием, чтобы хлестнуть мальчишку по лицу крапивницей – правда, сразу затем вылечила, поскольку четырнадцатилетний подросток начал скулить от боли и молить о пощаде.

Но Кетим, в отличие от первокурсника, прекрасно умел защищаться, и Хетция это знала.

– Могу и атаковать, – отчеканила она, – Надеюсь, вы не настолько самонадеяны, чтобы думать, будто можете отразить любое заклинание?

– А вы, миледи? Насколько самонадеяны вы? Уж не предполагаете ли, будто можете точно угадать, какие именно заклинания я еще не выучился отражать?

Упрямства им обоим было не занимать. Хетция подняла подбородок и сверлила его сердитым взглядом, ее щеки порозовели. Впрочем, немного румянца выступило и на скулах Кетима, но он не намерен был уступать, глядя на свою учительницу немного сверху вниз за счет небольшой разницы в росте. Опытная магиня, не привыкшая получать такую отповедь от юного парня, подняла руку и слегка согнула пальцы, на кончиках которых – Ульрис мог поклясться – уже начала собираться темная энергия для внезапного удара.

И тогда он тоже лениво поднял в воздух правую ладонь, глядя на нее немигающим взглядом:

– Если я отражу это заклинание, миледи, клянусь, что через минуту вы будете лежать на земле с задранными юбками. Я клянусь, что возьму вас прямо здесь, в кустах, как обычную сельскую девку.

От лица темной магини отхлынули все краски. Мгновенно опустив руки, она ошеломленно посмотрела на него.

– Вы не посмели бы.

– Хотите испытать меня, миледи? – усмехнулся Кетим.

Изумленно-испуганное выражение на лице преподавательницы мгновенно превратилось в чистый гнев.

– Я испытаю вас на экзаменах, Ульрис. И не дай вам темный дух не научиться отражаться все боевые заклинания, на которые я способна, – прошипела Хетция и, подобрав юбки, поспешила в академию, более не делая вида, будто нуждается в провожатых.

Глядя ей вслед, Кетим потер лоб. До экзаменов оставалась пара месяцев, и этот срок он считал достаточным, чтобы довести до совершенства все защитные заклинания, предложенные для изучения на третьем курсе. Но, разумеется, ему и двух лет не хватит на то, чтобы вступить в равный бой с ментором академии. Неужели Хетция и впрямь разозлилась настолько, чтобы устроить поединок посреди экзамена? Если так, то ее навыков вполне хватит, чтобы опозорить его – и найдется немало людей, которые будут рукоплескать этому зрелищу.

Впрочем, Ульрис Кетим совершенно не умел долго корить себя за ошибки, предпочитая вместо этого находить в случившемся хорошее. Поэтому он не стал винить себя за грубость, сказанную любимой учительнице, а, напротив, каждый день хвалил – за то, что смог пробудить в ней интерес и зацепить настолько, что из нутра вечно спокойной невозмутимой магини прорвалась искренняя живая шипящая кошечка. Которую, разумеется, можно теперь поймать, приласкать и приручить.

Унывать он не стал даже тогда, когда Хетция прислала ему волшебную нить с холодным сообщением о том, что вынуждена отменить все индивидуальные занятия в связи с нехваткой времени. Сообщение он оставил без ответа, поскольку не считал нужным реагировать каким бы то ни было образом на наглую ложь.

На уроках Кетим выбрал образ безразличного, немного хулиганистого студента, и не упускал возможности поддеть ее, в то же время крайне тщательно выполняя все домашние задания и внимательно прослушивая все лекции напролет. Более того – он теперь считал необходимым для себя изучать весь курс наперед по учебникам и волшебной сети, и затевать с Хетцией споры, указывая на малейшие неточности в поданном ею материале.

В первый раз он поймал ее на следующей же неделе, когда магиня описывала третьекурсникам заклинание усложненной крапивницы длительного действия. Показывая, как оно выполняется, преподавательница, разумеется, сделала все точно и верно, но затем, когда начала объяснять свои действия, немного запуталась, как часто путаются все настоящие мастера своего дела.

– Боюсь, вы вводите нас в заблуждение, миледи. Это заклинание подается с правой руки и дополняется с левой, а не наоборот, – лениво вклинился Кетим, стоило ей ошибиться.

– Эмм… да, пожалуй, вы правы, – с небольшим опозданием спохватилась Хетция, глядя на свои руки так, словно увидела их впервые. Когда студенты, сидевшие за передними столами, переглянулись, она слегка порозовела и бросила сердитый взгляд на Ульриса. Тот ответил ослепительной улыбкой:

– Всегда рад помочь, миледи. Обращайтесь, если вдруг забудете что-нибудь еще.

– Вы очень любезны, – процедила Хетция, отворачиваясь прежде, чем он послал новую улыбку.

На другом занятии Кетим снова подмечал такие неточности и продолжал изощренно издеваться над учительницей так, чтобы постепенно выставлять ее все большей и большей невеждой перед группой студентов, пока, наконец, Хетция не поняла, что ей необходимо впредь тратить больше времени на подготовку к занятиям. Теперь, в отличие от других учителей, она не могла позволить себе ни малейшего огреха, ни единой оговорки на занятиях, где присутствовал Ульрис. Постепенно магиня стала все чаще заглядывать в учебник перед тем, как объяснять материал, но это, к сожалению, вызвало еще больше скепсиса в глазах студентов.

Уроками на своем курсе Ульрис не ограничивался – он теперь частенько приходил и на дополнительные занятия для других курсов и, конечно, делал свои замечания на общих практических уроках по темной магии, которые Хетция давала для всех заинтересованных студентов сразу. Так через месяц по академии пошли разговоры о том, что темная магиня справляется недостаточно хорошо и, возможно, директору стоило бы заменить эту новенькую на какого-нибудь более профессионального мага.

Все навыки и знания, все выдающиеся умения не спасали Хетцию от этих слухов. Кетим научился задавать тон общественному мнению задолго до ее появления в академии, и к нему, как ни странно, прислушивались даже преподаватели. Ввиду интенсивной учебы и эмоциональной насыщенности дней, Ульрис сам не заметил, как пришло время зимних экзаменов. И только за несколько дней до решающей даты вдруг занервничал, глянув на календарь.

Он сам не понимал до конца, на что рассчитывает, но где-то в глубине души надеялся, что Хетция сдастся. Что она каким-то образом назначит ему встречу и пойдет на мировую. Однако преподавательница проявила нетривиально сильную волю вдобавок ко всем своим талантам и упорству. Молча стиснув зубы, она вытерпела все, что обрушилось на нее вследствие подпольной работы Кетима и ничем не дала ему понять, что готова капитулировать, чтобы попросить о пощаде. Хотя в преподавательских кругах уже всерьез поговаривали о необходимости ее увольнения, никто не видел и не знал истинную причину – все искренне уверились, что преподает Хетция из рук вон плохо, а как именно уверились и на основании чего, и сами не знали.

Информация о том, в каком формате будет проходить экзамен, появилась за три дня, и Ульрис на несколько секунд испытал настоящую панику: поединок. Значит, Хетция не шутила. Она и впрямь намерена была устроить поединки между студентами, а затем, по их итогам, планировала сама вступить в противоборство с теми, кто претендовал на высшую оценку. Таких из всей группы, разумеется, не найдется более трех-пяти человек, понимал Кетим. И одним из них станет он сам.

Представив себя, позорно поверженным женщиной у всех на виду, корчащимся на полу от какого-нибудь разъедающего или обжигающего заклинания, Ульрис стиснул кулаки и сжал челюсти, едва не переломав себе зубы. Рассчитывать на то, что Хетция не пробьет его защиту, не приходилось. Не с третьего, так с пятого заклинания. Не с пятого, так с десятого. Понятно, ее скорость, уровень навыков, мастерство и опыт далеко превосходили его собственные. Преполагать, что после социального ада, который он ей устроил, преподавательница будет милосердной, тоже было бы глупо. Других студентов она, конечно, не станет злонамеренно травить и обжигать, но на нем, без сомнения, отведет душу.

И все же он не мог не пойти на этот поединок. Ему, звезде академии и лучшему студенту по всем дисциплинам, отказаться от экзамена на высший балл – немыслимо. Что же делать? Что же ему делать?

Его гордость не позволяла ему самому отправиться договариваться к упрямой училке, но и оставить все как есть, допустив самый ужасный сценарий на экзамене, было никак нельзя. Репутация – дорогая штука, ее можно создавать годами и обратить в руины за считанные минуты. Немного подумав, Кетим взял в руки волшебную катушку и намотал на палец сверкающую нить. Он с детства знал, что если для какого-то ребуса, кажется, не существует решения – значит, ему просто не достает информации.

Следующие сутки темный маг посвятил тому, что в буквальном смысле дергал за все волшебные нитки, чтобы через всех знакомых, включая знакомых своего отца в жандармерии, получить необходимое. И к следующей ночи достал то, что искал – десятки рассказов от друзей, коллег, доброжелателей и недоброжелателей леди Хетции о том, что она была за человек. Анализируя поток этой информации, Ульрис только посмеивался и в том числе над собой – за то, что эта простая идея не пришла ему в голову раньше. Почему надо было довести все до последнего дня и ситуации крайней опасности, чтобы начать действовать?

Оказалось, что у леди Хетции, тридцати лет отроду, принадлежавшей к одному из влиятельных родов темных магов, была не такая уж добропорядочная юность, как следовало бы ожидать от профессора Королевской магической академии. Кое-какие сведения, которые Кетиму рассказали по секрету, свидетельствовали, что темная магиня однажды даже была арестована за нарушение уровня допустимой магической защиты против напавшего на нее вампира. В другой раз власти имели к ней претензии за организацию нелегальных азартных игр в Академии темных искусств, где Хетция училась.

Пристрастие к играм, как следовало из рассказов нескольких ее знакомых, не осталось в студенческом прошлом темной магини – она была завсегдатаем игорных заведений и позже, во вполне взрослом возрасте. И покончила с этим буквально года за два до перехода на службу в Королевскую академию – если верить ее друзьям, конечно. Потому что недруги уверяли, будто профессор до сих пор, в нарушение всех этических норм, продолжает ночами играть, наездами бывая в Нуарессе – столице темной вотчины.

Полностью удовлетворенный полученной информацией, Ульрис сожалел лишь о том, что в состоянии нервного возбуждения смог заснуть всего на несколько часов и, с большим трудом дождавшись времени завтрака, без предупреждения явился в преподавательскую столовую. Быстро оглядевшись, он сходу заметил Хетцию и, скорее, чем его могли бы заметить и выставить другие профессора, подошел к ней – лишь для того, чтобы вручить копии двух официальных бумаг.

– Я хотел бы поговорить с вами об этом через полчаса, в саду, – отрывисто сообщил он преподавательнице, окаменевшей лицом, и тут же исчез, как только Хетция автоматически взяла в руки протянутые им бумаги – два протокола из жандармерии, свидетельства безумств ее прошлой жизни.

Спустившись в сад, абсолютно пустой в это время суток, когда и студенты, и преподаватели завтракали, готовясь к занятиям, Ульрис сел на скамью. Он приготовился терпеливо ждать, но Хетция появилась буквально парой минут спустя. Ее лицо, как он и ожидал, отражало еле сдерживаемую, кипящую злость.

– Чего вы хотите, Ульрис? – отрывисто спросила она, вперив в него яростный взгляд, – Вы, и правда, думаете, будто я поддамся на этот мерзкий шантаж?

Кетим мягко смотрел в ее лицо, спокойно улыбаясь.

– Присядем, Хетция, – произнес он после небольшой паузы, в течение которой не только наслаждался ее гневом, но и вдыхал темную силу, которая сочилась вместе с этой злостью из самого сердца магини.

– Мне удобно разговаривать стоя, – отчеканила она, сложив руки на груди. Ее пальцы так крепко сжимали два куска пергамента, что те смялись.

– Вы неправильно меня поняли, милая Хетция. Я вовсе не намерен шантажировать вас и как-то пускать в ход эти бумаги. Это был всего лишь способ вытащить вас из столовой и заставить заговорить со мной.

– Я бы и так заговорила с вами, приди вы ко мне и…

– О нет, нет. Не заговорили бы. Вы ведь не принимали меня всерьез, верно?

Кетим внимательно проследил за сменой эмоций на ее лице, и кивнул сам себе, снова улыбаясь:

– Да, верно – не принимали. Вы посмеивались надо мной, пока я сходил по вам с ума, и только теперь немного представляете, на что я на самом деле способен.

– Вы сумасшедший, – прошептала Хетция, раздувая ноздри. Ее скулы побелели от гнева, но Кетима это ни капли не пугало.

– Напротив, моя дорогая. Я разумен и рационален так, что это пугает меня самого. Но, как я уже сказал – я хочу вас.

– Ульрис, прошу вас, я старше вас почти вдвое, – с саркастичной усмешкой произнесла она.

– И это не имеет для меня никакого значения, как и для вас, – перебил он. – Вам же понравился поцелуй, признайтесь, Хетция. Ваше тело пробудилось к жизни, словно мумия, восстающая от заклинаний некроманта…

– Как вы смеете!

Все попытки казаться сдержанной и саркастичной в мгновение ока слетели с нее, как шелуха, и голос почти сорвался на визг, но Кетим лишь засмеялся:

– Смею, миледи. Нам ведь обоим хорошо известно, какой ценой достается такое мастерство в темной магии?

Словно споткнувшись, Хетция замерла, а потом осела на каменную скамью и с каким-то новым выражением, полным удивления и даже любопытства, посмотрела на него:

– Так чего же вы хотите, лорд Кетим? Ослабеть, как котенок, перед самыми экзаменами? Ослабить меня?

– О нет, нет и нет, моя дорогая леди Хетция, – покачал головой он, опускаясь рядом с ней, и мягким, нежным движением положил ладонь на ее руку, судорожно сжимавшую документы, – я лишь навел справки о вас и узнал, что вы любите игру. Именно поэтому я хочу предложить вам поиграть. Тайно поиграть со мной, на самых честных и выгодных условиях, но ставки будут высокими.

– Что за игру вы предлагаете, Ульрис?