Текст книги "Индукция страсти"

– Зачем ты туда летишь? Тебя может уничтожить служба безопасности Франции, – спрашиваю низким голосом.

– Вряд ли. В моей постели и под кнутом были не только английские чиновники, – усмехается она. – И все опасаются, что я могу их сдать, поэтому меня вызвала именно французская сторона, чтобы я скрасила время ожидания ответа от Лондона. Я направляюсь туда не из-за политики. Ее я ненавижу, она скучна и напоминает бессмысленную демонстрацию бессилия. Мне больше нравится ощущать страх. Ваш дядя подослал людей, они дежурят недалеко от дома. Вы не посвятили его в наличие черного хода, это говорит о вашем противостоянии и нарушении кодекса. Вы знаете возможные последствия, но не оставляете попыток защитить меня. Не стоит, мистер Рассел, ведь я – ваше «задание», которое следует обезвредить и вынудить признаться и назвать имя заказчика. Верно? – Бланш отталкивается от стола и делает ко мне шаг.

– Да. А я – твое «задание», ты должна меня соблазнить, сбить с толку и затмить разум, чтобы я помог тебе в достижении целей. Верно? – Тоже делаю шаг к ней.

– Да.

– Не лети туда, Бланш, это навсегда сделает нас врагами, – взываю к ее сознанию.

Признание позволяет увидеть: она боится последствий, но не может перечить заказчику, кого признала Хозяином. Запрограммирована, как и я. Нам не стать обычными людьми.

– Я и так твой враг, Эйс. Ты не можешь выбрать ни одну из сторон, колеблешься, и это может пагубно сказаться только на тебе. Твои попытки уберечь меня самому тебе непонятны. А я не могу позволить тебе стать пешкой в этой игре. Прими наконец-то чью-то сторону и борись так, как тебя учили. Твои знания, сила и власть действительно могут сотворить невозможное. Но я не имею права использовать тебя, пока ты не обретешь тот статус, на который рассчитан план. Враг. Ты обязан стать им для меня, – шепчет она.

Ее дыхание прерывисто, она умоляет меня никогда не приближаться. Но я не верю. Она это делает, потому что ей нравится ход событий. Эта женщина хоть и выполняет приказы, но не делится способом достижения цели. А я и есть ее цель.

– Тогда проще убить тебя сейчас, чтобы не думать о том, что ты скрываешь. Никакой информации не существует, ты блефуешь и делаешь это прекрасно. Ты напугала их, поставила на колени и ждешь, что они предпримут. Они подослали меня, значит, я и буду решать твою судьбу. – Достаю из кобуры пистолет и направляю на нее.

Глаза Бланш блестят от удивления – не думала, что разгадаю ее так быстро. Ее решительность, храбрость и взгляд, наполненный смехом, вызывают во мне злость. Безумная. Сумасшедшая!

– Немного ниже, Эйс. Не целься прямо в сердце, иначе я умру моментально и лишу тебя возможности наблюдать. Ниже, это даст несколько минут, чтобы прокрутить всю жизнь перед глазами и продемонстрировать тебе свою слабость. Ты хотел ее увидеть, так воплоти мечту в реальность. Выстрели, мне не страшно умирать от твоей руки, потому что она оказалась самой честной и возбуждающей. – Она придвигается, и дуло упирается в ее грудь.

– Не стоит подталкивать меня, Бланш. Мне это слишком нравится, чтобы остановиться, – снимаю пистолет с предохранителя, и он щелкает, отдаваясь в висках.

– Ты не убьешь меня. Хочешь напугать, остановить и самому остаться. Заставить сделать тебя клиентом, чтобы выполнить задание. Ты найдешь выход, спрячешь меня или инсценируешь смерть, но не убьешь. Ты никому не доверяешь, но слышишь меня. А я готовилась к встрече, изучала тебя, чтобы сейчас ты стоял напротив и желал большего. Тебя пытаются контролировать, потому что боятся того, что ты уже знаешь. Так что наша борьба не закончится до тех пор, пока я не уверюсь в том, что ты принял верную сторону. Свою. А пока я буду изводить тебя и двигаться дальше, вынуждая всех вокруг трепетать от страха и наслаждаясь им. Но придет время, и ты все поймешь. – Она обхватывает ладонью дуло пистолета и опускает его вместе с моей рукой.

Я наблюдаю, как она разворачивается и подходит к зеркальному столику. Достает дорожную сумку и медленно складывает туда стеклянные бутылочки. Бланш права, я не могу ее убить, потому что она вызывает интерес. Я хочу докопаться до истины, понять причины ее появления и для чего она держит всех за яйца.

– Уходи, Эйс, и лучше не появляйся, пока не позову. – Ее руки замирают, глаза ловят мой взгляд в отражении зеркала.

– Я никогда не следую приказам женщин, Бланш. Оставляю тебя в живых, чтобы потом убить самому. Только я могу это сделать, ведь ты играешь на тех реакциях моего разума, которые изучила, – с отвращением к самому себе отвечаю ей.

– Убирайся. Надоедливость снижает возбуждение, так что лучше исчезни, пока еще могу терпеть тебя. – Она шипит, как гадюка, а ее глаза темнеют от злости.

Мой разум бунтует. Мало того, что меня принимают за идиота, используя в своих целях, так еще женщина отдает приказы, считая, что я увлечен ею. Никогда!

Резко вскидываю руку и нажимаю на курок. Пуля летит в зеркало, разбивая его на кусочки. Но мне мало. Я нажимаю еще и еще, вызывая у Бланш животный ужас и слабый крик. Она отпрыгивает от столика, а я продолжаю стрелять по нему, и комната наполняется едким ароматом этой женщины, вызывая еще большую ярость. Сердце стучит быстро и четко, затмевая разум и застилая все черной пеленой ярости. Меня не опустить на колени. Пока выпускаю пулю за пулей, Бланш поворачивается, и я вижу в ее глазах страх пополам с адреналином. Она дрожит от возбуждения, и я не могу отвести взгляда, пока пистолет не оказывается прижатым к ее груди.

– Не смей приказывать мне, – рычу, с силой надавливая рукой. Бланш издает тихий стон и на секунду прикрывает глаза.

– Магазин пуст, Эйс. Лучше уходи, я едва держусь, – шепчет она, облизывая пересохшие губы, словно изголодалась.

– Нужно прикончить тебя и больше не думать. О том, как ты покоришься. Как доверишься и втянешь в новую игру, где на кону будет не только моя жизнь, но и благополучие страны. Ненавижу тебя. – Отбрасываю пистолет и яростно хватаю ее за волосы.

– О, ты все же психопат, и я рада увидеть то, в чем тебя ограничивают. Борись с ними, Эйс, чтобы сделать, о чем мечтаешь. Покори меня, как сейчас.

Ее дрожащие от возбуждения пальцы дотрагиваются до моего лица.

– Да пошла ты. – Отшвыриваю ее и не делаю попыток помочь подняться с пола. – Если уедешь, вынудишь меня принять сторону дяди.

Бланш все больше раздражает, что вызывает приток крови к голове, делает меня больным, жаждущим крови и разрушения. Убийства.

– Тогда не могу не воспользоваться шансом, хочу понаблюдать, что ты предпримешь дальше, – отвечает она сквозь смех.

Я могу сейчас ударить, придушить ее. И я хочу этого. Хочу, чтобы она умоляла прекратить мучить ее и причинять боль. Сила желания рождает страх, что я вышел из-под контроля. Необходимо уйти, чтобы чего-нибудь не натворить. Подхватываю с пола пистолет и со всей злости выбиваю дверь. Этот грохот и безумный смех Бланш застревают в сознании, когда спускаюсь вниз и встречаюсь с перепуганными женщинами.

– Эйс! Ты… стрелял? Что с Бланш? – истерично кричит Молли, замечая в руке пистолет.

Прячу оружие в кобуру и хватаю сестру за руку. Она визжит, бьет меня по плечам, а я тащу ее за собой. Сначала к выходу, потом к машине.

– Закрой рот, – с силой толкаю ее в салон.

– Что ты с ней сделал?

– То, что заслужила. А теперь слушай меня. Ты больше никогда не подойдешь к этой женщине. Если я узнаю, что ты нарушила мой приказ, получишь наказание. Сейчас ты едешь к отцу и ждешь дальнейших указаний. И словом не проговоришься о том, что здесь произошло, иначе прибью тебя. Ты поняла? – рычу я.

– Чудовище, ты больной…

– Я не слышу, ты поняла меня? – Повышая голос, стучу кулаками по машине. Шофер испуганно сжимается и, как и сестра, отодвигается к другой двери.

– Да, да, – скулит она.

– Отвези ее к отцу, – бросаю приказ и хлопаю дверцей.

Нужно остыть, иначе меня разорвет от эмоций. Я давно не стрелял, а это так прекрасно – позволить себе пугать всех. Но увидеть минутный ужас в глазах Бланш – этого мало. Схожу с ума, шагая по улице. Люди оглядываются, и хочется врезать каждому, кулаки чешутся. Я больше не в силах противиться желанию быть тем, кто я есть. Машиной для убийства. Хочу чувствовать кровь на руках, наслаждаться багровым оттенком, она меня безумно возбуждает. Хочу ее кровь, ее крики, ее тело! Хочу вернуться и научиться драть женщину! Не трахать, не заниматься любовью, а драть! До тех пор, пока она не погибнет в моих руках, подо мной! Я безумен!

– Сэр, – за спиной раздается голос одного из охранников, следящих за домом Бланш.

– Что? – спрашиваю хрипло. Может, наброситься на него, насытить свою сущность, и тогда желания ослабнут?

– Вас срочно вызывают в парламент.

От его слов холодеет внутри, но не избавляет от чудовищной жажды.

– Хорошо. Едем, – киваю, проклиная эту женщину за то, что она вынудила меня сделать.

Нейсону уже доложили о моем проступке, о выстрелах и криках. И я знаю, что меня ждет. Знаю и не могу бороться с этим, потому что в голове крутятся слова клятвы, которую я давал в самом начале. Именно она вынуждает меня идти к боссу и каяться. Унижаться. Нет, я не буду, хватит с меня. Не буду.

Уверенно поднимаю подбородок, замечая, что ни одного секретаря нет. Сумасшедшая сила поднимается внутри, когда открываю дверь кабинета дяди и вхожу.

На меня моментально набрасываются, я отражаю удары снова и снова, пока численность нападавших не превосходит качество моих навыков. Во рту кровь, которую сплевываю на пол. Меня подхватывают под руки, и удары приходятся прямо в живот. Они вынуждают меня скулить, но я сжимаю губы, дергаясь от каждого пинка.

– Ты совершил ошибку, солдат, тебя ожидает расплата. Ты позволил своему зверю взять верх и чуть не сорвал операцию. Увести его в черную комнату, пусть вспомнит, что такое нарушение приказа.

Кулак Нейсона с ненавистью обрушивается на мою скулу, голова дергается. Я знал, что это когда-нибудь повторится. Чувствовал интуитивно, и вот оно происходит вновь. Я вытерплю, иначе никогда не узнаю, кто такая Бланш Фокс. Для меня.

Глава 15

Ледяные капли бьют по затылку. Мое обездвиженное, израненное и измученное тело куда-то несут. Ноги волочатся по земле, собирая пальцами гравий. Меня укладывают на что-то твердое лицом вниз.

– Мы не можем его так оставить, – слышу мужской шепот сквозь туман в голове.

– Мы должны выполнить приказ. Иначе ублюдок сделает с нами то же, что и с Эйсом, а он один из самых стойких и сильных солдат. Посмотри, что с ним сотворили, он искромсал его. Хочешь так же? – отвечает ему другой.

Капли дождя имеют особенный вкус, ими можно насытиться или отравиться – осадки напрямую зависят от экологии. Вот бы оказаться неподалеку от химзавода, чтобы вода превратилась в смертельный для меня яд.

– Нет, не хочу. Но, черт возьми, это бесчеловечно. Холодно, ливень, он голый, подхватит воспаление легких, если мы его оставим, – с жалостью произносит первый.

– У нас нет выбора. В этом мире нужно защищать только свою задницу. Представь, что с тобой сделает Стержень, если он без особо серьезного повода сотворил такое с племянником. Его кто-нибудь подберет. Пошли, нужно поторопиться. Нельзя сейчас злить этого ублюдка, иначе и мы отправимся в канаву кормить червей.

Гравий шумит под тяжелыми шагами тащивших меня парней. Едва шевелю пальцами, но нет, мне это кажется, руки потеряли чувствительность. По запаху асфальта определил, что бросили на дороге, чтобы меня заметили быстрее. Шума машин не слышно, значит, я довольно далеко от жилых кварталов и меня не найдут до утра.

Тошнота изъедает желудок, голова словно огромная тыква, но я все слышу, хотя после наказания должен был отключиться. Любой бы отключился от шокового давления на болевые точки, но я пребываю в сознании.

Доносится размеренный звук цокающих каблуков. Даже дождь стихает, чтобы не заглушать четкий ритм. Кто-то приближается, и я заставляю себя приоткрыть залитые кровью глаза. Мутное зрение искажает картинку, но я вижу черные лаковые туфли. Острые носы останавливаются прямо перед глазами. Разворачиваются. Обходят меня. Закрываю глаза, нет сил смотреть. Дыхание вырывается из груди резкими хрипами, не наполняя зудящие легкие.

– Немедленно поднимись! – Щелчок заставляет приоткрыть глаза и увидеть кнут рядом с туфлями. Этот голос… Ее голос.

– Эйс, поднимайся. – Удар кнутом по луже, грязь попадает в глаза, и я закрываю их. Не могу даже зажмуриться, все атрофировалось.

– Предпочитаешь быть униженным рабом? – Ощущаю, как на мою щеку надавливают. Шпилька может проткнуть кожу, я это уже видел. В своей голове видел, только не предполагал, что сам окажусь жертвой.

– Бланш, – произношу одними губами.

– Какая удача, милый. Ты под ногами, сломленный, едва дышишь. Остается завершить начатое Нейсоном, чтобы доказать всем, что ты обычный мужчина, в тебе ничего особенного и ты недостоин даже дышать. – Едкий голос проникает в мое замутненное сознание, вызывая слабый бунт. Я не такой. Я не позволю себя сломать, никогда. Терпел пытки и похуже, неделями висел на цепях… Эта женщина не увидит меня побежденным.

Издаю рык и заставляю тело собраться. Сосредоточиться и дернуться вверх. Руки слушаться не желают, но все идет из головы. Если я захочу – сделаю. Я поднимусь. Уже сгибаю локти, а нога от щеки не убирается. Наоборот, давит сильнее. Бланш заставляет бороться. Она не сможет насладиться моей слабостью. Только не она.

Мой рот раскрывается в беззвучном крике, мышцы напрягаются, и я приподнимаюсь, опираясь на ладони. Больше не могу. Падаю и снова слышу смех, тот, что пробуждает опасного зверя внутри. Безумца. Издевательство над тем, что я пережил, заставляет разозлиться, собраться с силами и встать на колени. Голова кружится, зрение нечеткое, но я вижу знакомое лицо напротив. Рука в кожаной перчатке подхватывает подбородок.

– Борись, я сказала, – шипит Бланш, – борись, чертов псих! – Она дает мне пощечину, голова дергается в сторону. – Давай! Покажи ему, что ничто не сможет тебя убить! Он не победит! Твоя жизнь важнее, чем его! – Ударяет по другой щеке, и я позволяю ей замахиваться снова и снова.

Облизываю разбитые губы, голова падает на грудь, а тело безвольно стоит на коленях.

– Эйс! Ты должен найти силы!

Ее пальцы снова заставляют меня поднять лицо. Синие глаза полны тревоги и жажды мщения. Они горят сумасшествием. Тепло ее дыхания словно переливается в меня, давая возможность преодолеть боль и поднять руку, чтобы опереться на ее плечо.

– Молодец, давай вставай, – шепчет она, но не помогает, только служит опорой. Едва ступни касаются земли, меня ведет в сторону, но рука обхватывает меня и удерживает в вертикальном положении. – А теперь думай. Где ты находишься? – спрашивает Бланш.

Поворачиваю голову, осматривая окрестности.

– До дома… чуть меньше мили, – хриплю я.

– И что ты должен сделать?

– Дойти. Добраться до дома и обработать раны, иначе умру от переохлаждения и заражения крови, – отвечаю, задыхаясь от приложенных усилий.

– Хорошо, тогда держись за меня, и пойдем. – Бланш позволяет ухватиться за нее.

Я даже не хочу знать, как она здесь появилась, почему пришла за мной, кто ей сказал. Она помогает, вытаскивая из черной комнаты, чтобы я жил. Враги так не поступают.

Ноги путаются, я падаю, но голос Бланш заставляет снова подняться и идти. Она больше не держит меня. Будто в миллионный раз открывается второе дыхание, и я направляюсь к дому. Он предстает перед глазами мутным пятном, ворота открыты, горит свет. Впереди возможность спастись. Я не погибну, уже удавалось пережить наказание, и сейчас смогу.

Ударяю по двери и упираюсь в нее лбом. Кажется, что уже час я стою под козырьком, мокрый, избитый, с кровоточащими ранами на коже. Когда замок щелкает, падаю вперед.

– Сэр! Боже всемогущий, вы живы. – Меня подхватывают под руки и втаскивают в дом.

– Твоему смотрителю не стоит знать, что ты пережил, пусть думает, что это нападение. Ведь так все и представят. Тебя избили, обокрали, бросили на дороге, а нападавших никогда не найдут. Твою машину оставят недалеко от места, где ты лежал. Твой шофер уже мертв, и тебе навяжут другого, он будет докладывать Нейсону о каждом твоем вздохе. Скажи помощнику, чтобы он помог тебе добраться до спальни, – раздается шепот Бланш.

– Оставь меня… Наверх, – сипло приказываю я.

– Но, сэр, вы же едва дышите. У вас кровь, так много крови. Лучше…

– Наверх и никому ни слова, – хриплю, хватая Гамильтона за халат.

– Хорошо. – Он помогает мне подняться на ноги и ведет к лестнице.

Я нанял Гамильтона около семи лет назад, как только приобрел дом. Здесь больше никто не работает, и он видел меня в разном состоянии. Сейчас помощник напуган, но меня не бросит. Ему наверняка еще пару суток назад сообщили, что я пропал, а он открыл ворота и сидел ждал, когда вернусь.

Каждый шаг дается с трудом, каждое прикосновение причиняет боль. Пальцы горят от пыток. Меня вводят в темное помещение и включают свет. Бережно усаживают на пол и оставляют. Звук шагов стихает за дверью, и тогда передо мной появляется Бланш. Она опускается на корточки и протягивает руку.

– Душ. Ты переохладился, нужен душ. Алкоголь в твоем случае запрещен. Сейчас ты должен постараться не подхватить пневмонию.

Поднимаюсь, опираясь на руку Бланш, и двигаюсь к цели. Забираюсь в душевую кабинку и включаю теплую воду. Не могу стоять, ноги дрожат, колени разбиты, как и все тело. Падаю на поддон под струями горячей воды, пусть смывает грязь. Волосы слиплись от пота и крови – по голове били часто. Много рубцов, под ногтями запекшаяся кровь и гематомы. Иглы. Чтобы причинить нестерпимую боль, их медленно вводят под ногтевую пластину и прокручивают. Оставляют там, затем воздействуют снова и снова, чтобы жертва выдала тайны и необходимую информацию. Меня не спрашивали, только наказывали. Били долго, желая услышать крик. Нет, никогда, никакой слабости. Только шипение сквозь зубы. И пусть я был связан – руки отекли и едва двигаются, но я ни за что не покажу противнику, что мне больно. Меня учили держаться до последнего, потом самому найти выход или убить себя, но не разглашать тайны.

– Эйс, не засыпай, еще рано. – Голос Бланш заставляет меня поднять руку и хлопнуть по крану. Она стоит, опершись о раковину, и ждет, когда я выберусь из душа. Плевать, как я выгляжу и что она подумает. Я обнажен, но это неважно. Ползком. Медленно. Капли воды стекают с тела и волос на светлый кафель. Достигаю двери в спальню. Вряд ли мне удастся самому обработать раны на спине, смогу только полить их спиртом, на большее сил нет. Тем же способом добираюсь до глобуса-бара. Вытаскиваю одну из бутылок и откручиваю крышку. Как только алкоголь соприкасается с открытыми ранами, я будто слышу, как они шипят, как лопаются пузырьки на кровавых рубцах от плетей, кожа становится белой. Рычу, но продолжаю лить, пока вонь от ядреного напитка и сожженной им же кожи не наполняет меня до позывов рвоты. Отбрасываю бутылку и опускаю голову.

– Хватит, Эйс, иди ко мне.

Мутным взглядом нахожу Бланш. Она уже переоделась, сидит на полу рядом с моей кроватью. Ни плети, ни черного костюма. Улыбается мне и протягивает руки.

– Иди ко мне, – повторяет, а я не могу поверить, что она здесь.

С распущенными черными волосами, в белом махровом халате, с нежным голосом и беспокойством в глазах, она выглядит так, словно тоже ждала меня здесь, чтобы помочь выбраться и спастись. Это не была попытка убить: зная мои возможности, Нейсон приказал бросить меня голого на дороге и под дождем. Он уверен, что я выживу и никогда не забуду того, что он сделал со мной снова.

Ползу к женщине и падаю в ее распахнутые руки. Втягиваю аромат ванили и орхидей, наполняющий сознание, и необходимый импульс будто дает мне разрешение дышать в безопасности. Мои пальцы сжимают ее волосы, и я утыкаюсь носом в мягкую ткань халата. Так хорошо, спокойно и светло сейчас. С ней хорошо, тихо, и это убаюкивает меня. Я не помню, чтобы меня кто-то обнимал раньше. Только Молли пыталась, а мать никогда. Она боялась подойти, опасалась лишний раз дотронуться, только воспитатели и няни, но не она. А находиться в объятиях женщины оказалось так уютно.

Раны ноют, а я не могу прийти в себя, нахожусь в каком-то подвешенном состоянии. Бланш берет мою левую руку, разворачивает ее и проводит пальцами по внутренней стороне локтя, вызывая слабое дрожание мышц.

– Ты не отключился, хотя должен был. Боль воздействовала на твое сознание, Нейсон растягивал удовольствие, ждал, когда ты ощутишь ее, чтобы давить сильнее, – шепчет она, указывая на гематому на вене. – Тебя чем-то накачали, Эйс?

– Наркотик, мне вводили наркотик, пару раз, даже не заботились о том, чтобы попасть в вену. Хотели, чтобы я был в сознании и запомнил каждый удар. Босс жаждал продлить наказание и получить удовольствие.

– По какой причине он это сделал?

– Я выстрелил в твоей спальне. – Поднимаю тяжелую голову на Бланш. – Нейсон знает мое состояние, в котором я могу наброситься на врага и разорвать его. В детстве так было с псом, он хотел укусить Молли. Мне рассказывали, что я тогда не могу контролировать себя. А мой разум необходим дяде для работы. Благодаря мне он получает награды, стал главой тайной службы королевы. Он хотел заставить меня снова следовать приказам, напугать силой и болью, чтобы я не противился ни одному его слову в будущем.

– То есть Нейсон напуган тем, что ты использовал оружие для воздействия на меня, хотя я не пострадала. Затем ты вывел Молли и запретил ей подходить ко мне. Ему доложили обо всем. Сначала он убедился в том, что я жива, потом послал за тобой. Нейсон сделал вывод, что ты вышел из-под контроля. Можешь что-то понять и увидеть, что он от тебя скрывает, – словно подсказывает она.

– Он подстроил визит Молли. Я уверен, что она посетила тебя по его просьбе или после воздействия на ее комплексы. Сестра подложила мне твою карточку, чтобы был шанс прийти без приглашения. И я это сделал. Нейсон хотел, чтобы ты вывела меня из себя, и я применил оружие, – шепчу я. – Нападение позволило оправдать наказание и сделало возможным снова взять меня под свой контроль.

– Да, упоминание о контрабанде… Ему явно не понравилось, что ты о ней помнишь, что я не затмила твой разум полностью и ты можешь понять, как глубоко он связан с этим делом. Ты знал, что нет никаких заброшенных мест и группировок. Он отослал тебя тренироваться, чтобы самому поговорить с Молли и спровоцировать на поездку ко мне. Все так и получилось. Ты подарил ему шанс наказать тебя, накачать наркотиком, который не позволит забыть о насилии, заставить бояться повторения. Ведь тебя наказывают строже – Нейсон знает о твоей выносливости, и его задача – сломать тебя, вернуть под контроль абсолютную марионетку.

– Откуда ты все это знаешь? – шепчу я.

– Потому что мы едины, Эйс. – Бланш дотрагивается до моей разбитой губы и улыбается.

– Мне не было больно, – признаюсь, закрывая глаза. Она притягивает меня к себе, пристраивая голову на плече.

– Было, но ты привык терпеть. Тебя с детства к этому приучали и готовили к будущему. Ты боишься вспоминать, потому что увидишь, что он использует тебя во благо себе. Но сейчас ты понимаешь, что больше не желаешь следовать его приказам.

Она мягко гладит меня по голове, а я трусь носом о ее волосы.

– Ты так вкусно пахнешь, Бланш.

– Мой милый психопат, – ее шепот теряется в моем ускоренном сердцебиении.

– Ты должна была стать отвлекающим маневром, чтобы я не влез в планы Нейсона. Но я совершил ошибку, и он заподозрил неладное, он уверен, что я лгал и обходил стороной тему, касающуюся тебя. Воздействовать на меня можно только насилием, и оно повторилось. В прошлый раз мне не позволили спасти людей. Подвесили на цепях, били, растягивали, издевались. После этого я принял все произошедшее как данность, не испытывая угрызений совести. Забыл обо всем, продолжал выполнять задания. Но появилась ты…

Приподнимаю голову, чтобы встретиться с глубокими ярко-синими глазами.

– Нет, я уже была, но не могла показаться тебе на глаза, потому что меня еще не подготовили.

– Тебя готовили для меня, и это был Нейсон. Только он знает обо мне факты, скрытые от других. Именно он взял меня под свое крыло в юности. Он многое поведал тебе, но не хочет, чтобы мы сблизились, потому что ты таишь очень важную информацию, собранную для него. Но сменился заказчик, и ты тоже вышла из-под его контроля, – заключаю я.

– Меня держать под контролем очень сложно, Эйс, как и тебя.

– И тогда не отец, а Нейсон вернул меня, чтобы столкнуть с тобой и заставить наконец-то познакомиться.

– Он тебя прятал.

– Он опасался, что я замечу помешательство наших людей и смогу предотвратить увлечение отца. Ларк постоянно сидит на наркотиках, и это облегчает задачу Нейсону. Он будет использовать сына как оружие, чтобы оно обратилось против тебя и стало первым предупреждающим сигналом, что его терпение на исходе. Я же должен после наказания вернуться и как ни в чем не бывало продолжать службу. У меня заберут оружие и обезвредят, вынуждая дальше общаться с тобой, чтобы узнать, что ты скрываешь. А ты проверяешь меня. Каждая наша встреча – проверка.

Ее глаза блестят от восхищения, и Бланш кивает.

– Ты изначально искала союзника. Мужчины, которых ты выбираешь, имеют определенную власть, а тебе нужна абсолютная, чтобы уничтожить что-то. Парламент уничтожить невозможно. Нейсона? Если ли бы ты хотела, уже сделала бы, значит, дело не только в нем. Ты подстроила так, чтобы я вернулся в период ваших отношений с отцом, а дядя тебе подсказывал, как я поведу себя дальше. Еще в доме моих родителей ты работала на него. Выйдя оттуда, предупредив меня об опасности, а до этого отказав ему, вызвала в дяде страх. Ты передала ему не всю информацию, лишь самую незначительную. Просто убить тебя нельзя – Нейсон не знает, кто стоит за тобой, и боится, что ты уже передала кому-то данные, которые могут обнародовать после твоего неожиданного исчезновения. Тогда он решил ввести в дело меня, отрезал путь к другим заданиям и натравил на тебя. Вероятно, после ужина мать, разозленная моими провокациями и желанием отца обладать тобой, позвонила ему и сообщила, что между нами что-то есть. Утром Нейсон убедился в моем желании скрыть от него действительное и подстроил так, чтобы я получил наказание и понял, что лучше следовать его приказам, чем помогать тебе.

– Достаточно, Эйс, ты теряешь силы, – заботливо сетует Бланш.

Только сейчас я замечаю, что задыхаюсь, сложно говорить и двигаться, но не хочу останавливаться. Ее присутствие, как и все происходящее, стало важным для меня.

– Откуда ты узнала, что со мной делают? – Тянусь пальцами к ее щеке, а она только улыбается.

– Я и не знаю, Эйс. Это твое сознание. Я стала для тебя человеком, коего ты хотел бы видеть рядом, чтобы осмыслить все, что пережил. Ты создал оболочку для своей силы и говоришь со мной в голове, – шепчет Бланш.

– Но ты живая, я дотрагиваюсь до тебя. – Мои посиневшие от кровоизлияний пальцы гладят ее губы, и она шумно вздыхает.

– Да, в этом твоя особенность. Ты проигрываешь в своем сознании сцену, которую хотел бы видеть, и это позволяет тебе понять причины, по которым это происходит, и сделать выбор.

– Я сделал его еще раньше. – Моя рука бессильно падает, глаза закрываются.

– Борьба еще предстоит. Ты будешь испытывать ломку, а меня рядом не будет. Сейчас ты поднимешься и дойдешь до постели. Ты справишься, Эйс, иначе мы оба погибнем.

Ее шепот действительно обладает силой. Она поднимает меня на ноги и толкает на кровать. Ощущаю невесомые прикосновения к ранам на спине, чувствую, как их целуют. Пульсация боли ослабевает, позволяя облегченно вздохнуть и провалиться в темноту.