Текст книги "Просодия в стилизации текста"

Вопросами выявления текстовых категорий занимались, помимо И.Р. Гальперина, и другие лингвисты. Так, А.И. Новиков, например, предложил следующую совокупность текстовых категорий: 1) развернутость текста (полнота и глубина, обеспеченная соответствующими подтемами и субподтемами); 2) последовательность (порядок следования элементов содержания, связанный с их подчиненностью подтемам и субподтемам); 3) связность (внутренняя как общность предмета описания и внешняя как наличие определенных формальных и лексических показателей); 4) законченность (формирование целостного образа содержания); 5) глубинная перспектива (переход от внешней формы к внутренней); 6) статика и динамика текста (статическое состояние соответствует тексту, рассматриваемому как некоторый результат речемыслительной деятельности; динамическое состояние соответствует тексту в процессе его порождения и восприятия) [Новиков 1983]. По мнению С.Г. Ильенко, основными категориями текста являются целостность, членимость и модальность, при этом целостность, как указывает автор, обеспечивается развернутостью, интеграцией и композицией; членимость предполагает абзацирование текста, а модальность выступает как оценочное отношение автора к изображаемому (собственно субъективно-модальное, эмоционально-смысловое и функционально-ориентировочное) [цит. по Ворожбитова 2005:233].

Следует отметить, однако, что понятие текстовой категории остается недостаточно дефинированным. Типология текста, несмотря на свое центральное положение в общей теории текста, также пока разработана недостаточно. Во-первых, среди исследователей нет единства по поводу терминологии. Так, традиционно термин «жанр» используется в литературоведении для описания художественно-эстетических произведений. С другой стороны, некоторые британские авторы используют термин genre, genre analysis для обозначения образца, формы организации типа текста, хотя термин text type в британской лингвистической литературе также используется. Мы согласны с В.Е. Чернявской, считающей, что термин «тип текста» в лингвистике является наиболее подходящим для обозначения «культурно-исторически сложившейся продуктивной модели, образца текстового построения, определяющего функциональные и структурные особенности конкретных текстов с различным тематическим содержанием» [Чернявская 2005:35]. Во-вторых, не определены и общие критерии, которые должны быть положены в основу типологизации. Типы текста выделяются на основе разных классификационных признаков, т. к. при текстовой дифференциации неправомерно исходить из какого-либо одного критерия. В настоящее время пока единая универсальная классификация еще не создана, Г.Я. Солганик в монографии «Стилистика текста» приводит классификацию Э. Верлиха, составленную в зависимости от структурных основ текста: 1) дескриптивные (описательные) – тексты о явлениях и изменениях в пространстве; 2) нарративные (повествовательные) тексты о явлениях и изменениях во времени; 3) объяснительные – тексты о понятийных представлениях говорящего; 4) аргументативные – тексты о концептуальном содержании высказывания говорящего; 5) инструктивные – тексты, например, законов. Недостатком данной классификации автор определяет тот факт, что типы текста выделяются на основе разных классификационных признаков.

Сам Г.Я. Солганик предлагает следующую классификацию типов текста: 1) по характеру построения (от 1-го, 2-го или 3-его лица); 2) по характеру передачи чужой речи (прямая, косвенная, несобственно-прямая); 3) по участию в речи одного или большего количества участников (монолог, диалог, полилог); 4) по функционально-смысловому назначению (функционально-смысловые типы речи: описание, повествование, рассуждение и др.); 5) по типу связи между предложениями (тексты с цепными связями, с параллельными, с присоединительными); 6) по функции языка и на экстралингвистической основе выделяются функциональные стили – функционально-стилистическая типология текстов [Солганик 2005:88–89]. В.Е. Чернявская при выявлении критериев текстовой классификации предлагает учитывать собственно лингвистические и экстралингвистические факторы. К лингвистическим факторам данный автор относит типичные, регулярные для данного типа текста языковые особенности разных уровней – лексические, грамматические (морфологические и синтаксические), стилистические, композиционно-речевые формы или формы тематического развертывания (сообщение, описание, рассуждение, объяснение, доказательство и др.).

Внетекстовые или экстралингвистические особенности В.Е. Чернявская делит на следующие группы: 1) иллокутивный аспект (текстовая функция). С учетом этого аспекта тексты подразделяются на декларативные, апеллятивные, оценочные и др.; 2) содержательно-тематический (пропозициональный) аспект. Здесь значительную роль играет тема сообщения; 3) коммуникативная ситуация (канал общения). В данном случае учитывается характер сообщения: устное или письменное, монологическое или диалогическое, с учетом социального статуса, профессионального положения или возрастного ценза коммуникантов [Чернявская 2005:37–38]. Применительно к данному исследованию классификации Г.Я. Солганика и В.Е. Чернявской рассматриваются в качестве базовых, поскольку они учитывают разные формы речи, тематику и композицию текстов, а также лингвистические и экстралингвистические факторы, сопутствующие построению текста в различных коммуникативных ситуациях.

Говоря о типах текста, нельзя не отметить вклад М.М. Бахтина в развитие понятия «речевого жанра». Если допустить, что речевой жанр идентифицируется с определенным типом текста, то становится очевидным, что под типами текста М.М. Бахтин имел в виду «относительно устойчивые тематические, композиционные и стилистические типы высказываний» [Бахтин 1996:164]. При этом, как полагает О.А. Крылова, «высказывание в этом определении означает не предложение, а некую единицу общения, которой свойственна смысловая завершенность и которая отграничена от других подобных единиц сменой субъектов речи» [Крылова 2006:226]. На наш взгляд, автор справедливо предлагает заменить в определении М.М. Бахтина слово «высказывание» на слово «текст». В результате под определение типа текста (или речевого жанра в определении М.М. Бахтина) подойдет и типовая разновидность текстов (рассказ, письмо, роман) и ситуативно-типовое высказывание (реплика, вопрос). Признаками текста М.М. Бахтин считает наличие четких границ, завершенность, целостность, наличие определенного авторского замысла, определенные композиционно-стилистические особенности, заданные предметно-смысловым содержанием, замыслом автора и его субъективно-эмоциональным отношением к этому содержанию [Крылова 2005:226]. Совершенно очевидно, что такая трактовка принимается в настоящее время большинством лингвистов. Но поскольку в ней тексты оказываются функционально разнородными, М.М. Бахтин предлагает различать простые (первичные) и сложные (вторичные) речевые жанры (типы текста). К первым автор относит жанры (типы текста), сложившиеся в условиях непосредственного речевого общения (бытовой рассказ), ко вторым – типы текста, возникшие в условиях более сложного, преимущественно письменного общения (роман, драма, научное исследование и др.). Рассматривая соотношение понятий функционального стиля, стиля речи и речевого жанра (типа текста), О.А. Крылова дает определение стиля речи как композиционно-речевой структуры текстов этого типа (текстов, принадлежащих к данному речевому жанру). «С точки зрения функциональных стилей языка один речевой жанр может быть воплощением различных функциональных стилей» [Там же:227]. В данной работе мы разделяем эту точку зрения.

Особенности художественного текста давно привлекают внимание лингвистов (В.В. Виноградов, И.Р. Гальперин, Г.Я. Солганик, М.Н. Кожина, И.В. Арнольд, Н.С. Болотнова, В.П. Белянин и другие исследователи). Как отмечает В.П. Белянин, особенность художественного текста, по сравнению с другими типами текста, состоит в том, что он «представляет собой личностную интерпретацию действительности. Писатель описывает те фрагменты действительности, с которыми он знаком; развивает такие соображения, которые ему близки и понятны; использует языковые элементы и метафоры, которые наполнены для него личностным смыслом» [Белянин 2000:55]. Эту идею подтверждает В.А. Пищальникова: «Художественный текст можно определить как коммуникативно-направленное вербальное произведение, обладающее эстетической ценностью, выявленной в процессе его восприятия» [Пищальникова 1984:3]. Еще более точно художественный текст охарактеризовали Л.Н. Мурзин и А.С. Штерн: «Чем же художественный текст отличается от текстов других типов? Иногда говорят о его особой эмоциональности, но разве разговорная речь менее эмоциональна? Многие видят своеобразие художественного текста в его эстетичности. Но можем ли мы сказать, что все другие тексты лишены эстетической значимости? … Различие состоит в том, что … художник слова пользуется общим языком, но для описания ситуации, посредством которой он выражает свою философию, свое понимание мира …. Главное – в этой «двухэтажности» художественного текста» [Мурзин, Штерн 1991:18–19]. Другой автор, М.А. Гвенцадзе, рассматривая сущностные признаки художественного текста и нехудожественного текста, отмечает следующие: 1) отсутствие/наличие непосредственной связи между коммуникацией и жизнедеятельностью человека; 2) имплицитность/эксплицитность содержания (наличие/ отсутствие подтекста); 3) наличие/отсутствие эстетической функции; 4) установка на неоднозначность/однозначность восприятия; 5) установка на отражение нереальной/реальной действительности. (Художественные тексты представляют не модель реальной действительности, а сознательно конструируемые возможные модели действительности) [Гвенцадзе 1986:91]. Продолжая мысль вышеуказанного автора, Н.С. Валгина отмечает, что художественные тексты имеют свою типологию, ориентированную на родо-жанровые признаки. Нехудожественные тексты имеют свою частную типологию, а именно: тексты массовой коммуникации, научные тексты, официально-деловые тексты. Художественные тексты, как отмечает далее автор, строятся по законам ассоциативно-образного мышления, в то время как нехудожественные – по законам логического мышления; для первых важна образно-эмоциональная, субъективная сущность явлений, а для вторых – логико-понятийная и объективная. Если в художественном тексте присутствует «вторичная действительность», увиденная и изображенная глазами автора, то нехудожественный текст, как правило, одномерен и однопланов [Валгина 2003:114]. Различаются эти два типа текста и по характеру воздействия – нехудожественный воздействует на мысли (интеллектуальную сферу) адресата, а художественный – на мысли и чувства (интеллектуальную и эмоциональную сферы) адресата. В художественном тексте, как отмечает М.С. Чаковская, более полно реализуется функция воздействия; здесь происходит своеобразный сдвиг, смещение, которое проявляется в том, что содержание и выражение данной совокупности языковых единиц используется уже не для передачи определенного содержания, а становится выражением нового содержания, «метасодержания». Сообщение начинает функционировать для передачи нового (и отличного) содержания, выходящего за пределы семантического использования языка. «В художественно-беллетристическом тексте то или иное построение, то или иное оформление высказывания приобретает специфическую коммуникативную силу» [Чаковская 1986:17]. Как указывал В.В. Виноградов, в художественной речи «резко изменяются, как бы смещаются и тем самым приобретают новую образно-выразительную силу любые отношения элементов общей системы языка и ее стилей» [Виноградов 1963:133]. Эти тексты также различаются и по функции – коммуникативно-информационной (нехудожественные тексты) и коммуникативно-эстетической (художественные тексты).

Монологический текст как фрагмент языка, отмечает К.А. Филиппов, может быть определен только по ряду признаков: 1) коммуникативная целостность, которая проявляется в том, что каждое последующее предложение в сверхфразовом единстве в коммуникативном плане опирается на предшествующее, продвигая высказывание от данного, известного к новому, неизвестному. В результате образуется тема-рематическая цепочка, имеющая конечный характер и определяющая границы сверхфразового единства; 2) структурная целостность заключается в наличии в тексте многочисленных внешних сигналов – связей между предложениями, причем сигналами структурной связи между предложениями служат местоимения и местоименные наречия, выбор формы артикля, употребление времен и многое другое. Они тем самым выполняют текстообразующую функцию; 3) смысловая целостность монологического текста заключается в единстве его темы [Филиппов 2003:133–134]. Под темой целого текста О.И. Москальская, в частности, понимает смысловое ядро текста, его конденсированное и обобщенное содержание. Объединение всех составляющих предложений вокруг темы есть проявление смысловой целостности текста, и данный автор называет его микротекстом или сверхфразовым единством; макротекст – это целое речевое произведение, которое также обладает целостностью. Другие исследователи, например, Т.Р. Котляр, также выделяют в целом тексте микротексты, называя их, однако, сложными синтаксическими целыми и наделяя их признаками законченности в смысловом отношении и структурной оформленности.

Как известно, текст представляет собой комплексное коммуникативное языковое образование, имеющее формальную и смысловую организацию. Схема смысловой структуры предполагает, что каждый более крупный уровень смыслового единства включает в себя совокупность элементов менее крупного уровня смыслообразования [Зимняя 1976:57–64]. Смысловая структура текста, а также просодическая организация спонтанного монологического текста уже в значительной степени исследованы [Зимняя 1976:57–64, Тихонова 1980:3-14, Вильчек 1979:157–170, Чистякова 1979:101–126, и другие авторы]. Спонтанный монолог представляет собой автоматический тип речи. Формально-структурное членение, свойственное для анализа письменного текста, в данном типе устной речи приобретает вид интонационного членения, по которому синтагме в спонтанной речи соответствует интонационная группа (денотематический уровень) как актуализованная синтагма; предложению соответствует фраза (пропозематический уровень) как «относительно самостоятельное в смысловом отношении единство, которое реализует соответствующий отрезок речи-мысли согласно интонационным нормам данного языка» [Тихонова 1980:11], причем границы между фразами маркируются, как правило, перерывом в фонации и обязательно отмечены интонационной законченностью. Абзацу в данном типе речевого членения соответствует фоноабзац (диктематический уровень) как последовательность (цепочка) высказываний в устной речи, «завершенных в семантическом и интонационном отношении; он может состоять как из одной, так и нескольких фраз» [Теоретическая фонетика английского языка 1991:120].

Сценический монолог, в отличие от спонтанного, с лингвистической точки зрения изучен мало. Большинством исследователей прежде рассматривалась, главным образом, письменная форма данного вида монологического текста, т. е. художественный или драматический монолог в нашем понимании, причем под ним понималось как авторское повествование в художественной литературе [Лосева 1969, Стриженко 1972], так и монолог в устной форме, но в виде ораторского выступления [Баранник 1970]. Под сценическим монологом обычно понимается озвученная в спектакле «пространная реплика одного действующего лица, последовательно излагающая какую-либо мысль» [Крылова 1979:44] и адресованная присутствующему рядом собеседнику и зрителю. Сценический монолог строится по законам кодифицированного языка и представляет собой озвученную актером письменную речь, поэтому он также формируется из предложений как минимальных коммуникативных единиц, «минимумов законченной мысли» [Маслов 1968:71]. Некоторыми авторами этот вид монолога классифицируется как обращенный (в противоположность внутреннему монологу). Членение монологического текста в сценической речи по принятой, в частности, в театральном искусстве терминологии носит название логического членения, суть которого сводится к членению «сценического текста на речевые такты» [Ершов 1959:120]. Речевой такт (денотематический уровень) является наименьшей, интонационно нерасчленимой единицей фразы [Петрова 1981:86] и в формально-структурном членении соответствует синтагме. Под речевым тактом понимают также группу слов, объединенных смысловым ударением. Выделению ударения в сценической речи придается большое значение, при этом различают фразовое ударение как обязательный фонетический признак законченности фразы, тактовое ударение как обязательную принадлежность речевого такта и логическое ударение, используемое в специальных экспрессивно-коммуникативных целях как специфическое акцентное средство. По наблюдению такого известного деятеля театрального искусства, как П.М. Ершов, «членение сценического текста на речевые такты есть не что иное, как расстановка логических пауз» [Ершов 1959:120]. Поскольку всякий текст представляет собой сложную систему, которая обладает определенной иерархической структурой входящих в нее элементов, можно предположить, что следующим элементом, на которые членится сценический монолог, является фраза (пропозематический уровень), соответствующая предложению в письменной речи. Если речевой такт в деле передачи смысла в сценической речи дает известное представление об описываемых событиях, то фраза обеспечивает связь между событиями. Искусство построения фразы в сценической речи заключается в таком «объединении речевых тактов, в таком отчетливом и ясном произнесении фразы, при котором интонационный рисунок воспроизводит ее общее грамматическое и смысловое построение» [Там же]. Группа фраз, составляющих речевой поток в сценическом монологе, как уже отмечалось выше, представляет собой авторское повествование, оформленное в смысловом и композиционном отношении, а также обладающее интонационной завершенностью. Речевой отрезок сценического монолога, обладающий перечисленными чертами, мы, занимаясь исследованием звучащей речи, назовем речевым эпизодом (диктематический уровень), с учетом того, что в устоявшейся терминологии по сценической речи такого термина нет. Как видно из сказанного, членение монологического текста в сценической и спонтанной речи осуществляется по-разному, что связано, главным образом, с различиями в их порождении. Общим для этих двух видов коммуникации, однако, является то, что и в одном, и в другом случае совокупность компонентов, составляющих монологическое высказывание, подчинено главной мысли, выделенной композиционно и на диктематическом уровне в иерархии уровневой структуры языка. Общим является также то, что единицы фразового и сверхфразового уровней в этих двух видах монолога представляют собой композиционно-тематическую характеристику текста. Участки монологического текста, являющиеся концентрированным выражением главной мысли монолога и несущие основную смысловую нагрузку, обычно называют информационными центрами (термин Л.А. Киселевой), мы же в данной работе считаем возможным соотнести их с обобщающим термином «тематико-смысловые центры», который позволяет не только передать их принадлежность к смысловой структуре монологического текста, но также увязать их с тематическим содержанием всего монологического текста в рассматриваемых видах коммуникации. Кроме того, несмотря на то, что делимитация устного монолога в двух названных видах коммуникации осуществляется по-разному, считаем, что использование терминов, характеризующих смысловую структуру сценического и спонтанного монологов, идентично. На этом основании в данной работе с целью терминологической унификации полагаем возможным для анализа обоих видов монолога использовать обозначения, содержащиеся в работах интонологического плана, а именно: фоноабзац – фраза – интонационная группа, при этом соотнося фоноабзац с диктемой и называя его фонодиктема. Перечисленные языковые единицы (фонодиктема – фраза – интонационная группа) относят, в том числе, к коммуникативным единицам языка, т. е. единицам, которые служат цели речевого общения, коммуникации и используются в качестве готовых «блоков» речевого общения [Дубовский 1983:4]. Некоторые исследователи относят к коммуникативным единицам и текст как структурированное, но не ограниченное объемом высказывание, характеризующееся коммуникативной «сверхзадачей».

Рассмотренные звуковые последовательности (коммуникативные единицы) вместе со слогом, словом и ритмогруппой составляют просодическую структуру устного текста. В данной работе, однако, слог (в силу того, что он не является единицей знакового уровня языка и фонологической единицей) и ритмогруппа, в связи с тем, что она значима как ритмическая единица, но сама значения не имеет (Ю.А. Дубовский), наряду с другими просодическими единицами не рассматриваются. Устный текст в этом случае с фонетической точки зрения представляет собой взаимосвязанную цепочку интонационных групп, фраз и диктем, выражающую смысловые отношения, которые и обеспечивают фонетическое единство. Последовательность интонационных групп, в совокупности функционирующих как относительно автосемантическое единство, образует фразу, которая, в свою очередь, интегрируется или является ингридиентом диктемы или «тематического микротекста» (в понимании Ю.А. Дубовского). Оперируя понятием «диктемы» как основной просодической единицы строя звучащего текста и опираясь на определение Ю.А. Дубовского, данное им для фоноабзаца, а также перефразируя и дополняя его, мы устанавливаем, что фонодиктема (диктема в звучащем тексте) – это минимальная топикальная, иерархически предельная семантико-просодическая единица устного текста, способная адекватно репрезентировать модель просодической структуры определенного текста в целом.