Текст книги "Если повезет"

Глава 3

Двумя днями позже Родриго и его младший брат Деймон стояли у могилы отца на своей родине в Италии. Отец с матерью воссоединились после смерти и теперь снова, как при жизни, были рядом. Могила Сальваторе утопала в цветах. Часть их Родриго с Деймоном переложили на могилу матери.

День выдался прохладным, но солнечным, дул легкий ветерок. Деймон, заложив руки в карманы, запрокинул голову к небу. Его красивое лицо было омрачено горем.

– Какие у тебя теперь планы? – Он взглянул на брата.

– Найду того, кто это сделал, и убью, – ответил Родриго без колебаний. Развернувшись, братья побрели прочь от; могил. – Надо опубликовать в печати сообщение о папиной смерти.Скрывать дальше нельзя. Это заставит некоторых занервничать, заволноваться о судьбе контрактов, за которые теперь отвечаю я, и мне придется все улаживать. Возможно, мы потеряем часть доходов, но это не отразится на наших делах. К тому же это временные потери. Доходы от вакцины возместят убытки и даже превысят их. Намного.

– А что, Винченцо наверстал упущенное время? – спросил Деймон, который обладал более жесткой деловой хваткой, чем Родриго. Именно он заправлял большей частью финансовых дел из своей штаб-квартиры в Швейцарии.

– Работа продвигается, хотя мы рассчитывали на большее. Он уверяет, что к следующему лету закончит.

– Стало быть, учитывая понесенные нами потери, дела обстоят лучше, чем я ожидал. – В результате несчастного случая в лаборатории Винченцо существенная часть исследований была утрачена.

– Он и его люди много работают. – А будут работать еще больше, если Родриго заметит, что они выбиваются из графика. Вакцина имела слишком большое значение, чтобы позволить Винченцо нарушить сроки.

– Держи меня в курсе, – сказал Деймон. Братья договорились, что, по соображениям безопасности, не будут встречаться до тех пор, пока не вычислят и не поймают отравителя. Деймон оглянулся на свежую могилу. Его глаза были полны боли и ярости, и то же самое чувствовал Родриго.

– До сих пор не могу поверить, – проговорил он чуть слышно.

– Я знаю. – Братья обнялись, не стыдясь своих чувств, а потом разошлись по машинам.

Каждый отправлялся на свой частный аэродром, а оттуда на корпоративных самолетах они вылетали домой. Встреча с младшим братом, единственным оставшимся близким ему человеком, облегчила боль Родриго. Несмотря на то, что поводом для встречи братьев послужило несчастье, она была согрета теплом существовавшей между ними дружбы. И теперь они снова возвращались каждый в свой мир – связанный с миром брата и вместе с тем существовавший отдельно: Деймон – следить за финансами, а Родриго – вершить месть за смерть отца. Но какие бы шаги ни предпринял Родриго, он знал, что может рассчитывать на поддержку брата.

Беда только в том, что продвинуться в поисках убийцы Сальваторе ему никак не удавалось. Винченцо продолжал исследования яда, которые могли дать зацепку относительно его происхождения, а Родриго пристально следил за конкурентами отца, ожидая, что они хоть чем-то выдадут свою осведомленность о смерти Сальваторе, и пытаясь заметить любое отклонение от их обычной схемы ведения дел. Логичнее было бы заподозрить в убийстве отца его нелегальных партнеров, но Родриго не исключал из круга подозреваемых никого. Убийцей мог оказаться кто угодно, даже член их собственной организации или кто-то имеющий отношение к правительству. Сальваторе участвовал во многих делах, и скорее всего кто-то, пожадничав, решил все прибрать к своим рукам. Оставалось только узнать – кто.

– Отвезите мадемуазель Морель домой, – распорядился Родриго, обращаясь к Тадео. Уже неделю женщина находилась в его доме, и ее состояние больше не вызывало опасений. Но хотя она редко покидала свою комнату, под одной крышей с чужим человеком Родриго чувствовал себя неуютно. Он все еще был поглощен упрочением своих позиций внутри организации (к сожалению, нашлись двое, посчитавших, будто ему далеко до своего отца, и поднявших вопрос о его властных полномочиях, и Родриго пришлось избавиться от них), а чужой мог ненароком увидеть или услышать то, что ему не предназначалось. Родриго решил, что будет спокойнее, когда дом освободится от посторонних.

Всего через несколько минут перед входом стояла машина, и женщина со своими немногочисленными пожитками погрузилась в нее. После того как Тадео увез француженку, Родриго зашел в кабинет Сальваторе – теперь уже его кабинет – и устроился за огромным письменным столом, который так любил отец. Перед Родриго лежал отчет Винченцо об исследованиях остатков вина в извлеченной из ресторанного мусорного бака бутылки. Он уже просмотрел его раньше, как только получил, но теперь принялся изучать подробно, стараясь не упустить из внимания ни малейшей детали.

Согласно исследованиям Винченцо, это был синтетический яд, обладавший отдельными свойствами орелланина, вещества, содержащегося в смертельно ядовитых грибах, что и навело поначалу доктора на мысль об отравлении грибами. Орелланин поражает внутренние органы, особенно печень, почки, сердце и нервную систему. Но это медленно действующий яд – признаки отравления появляются не раньше чем через десять часов. Позже создается впечатление, будто смертельная угроза миновала и наступило выздоровление, однако через несколько месяцев человек умирает Противоядия орелланину не существует. Исследовавшийся яд вызывает последствия, сходные также с симптомами отравления миноксидилом, а именно: брадикардию, сердечную недостаточность, гипотонию и угнетенное дыхание, что лишает организм пострадавшего возможности бороться. Миноксидил действует быстро, орелланин – медленно. Два эти качества соединены в данном яде таким образом, что он начинает действовать не сразу, но эта задержка составляет всего несколько часов.

Если верить Винченцо, в мире всего несколько специалистов, способных проделать подобную работу, и ни один из них не является сотрудником какой-либо из известных фармацевтических корпораций. Специфика работы делает таких специалистов слишком дорогими, а связь с ними практически невозможной. Яд, менее чем унция которого может убить человека весом сто пятьдесят фунтов, обошелся бы в целое состояние.

Родриго соединил кончики пальцев обеих рук и в задумчивости приложил их к губам. Здравый смысл подсказывал ему, что разыскиваемый убийца, скорее всего, конкурент по бизнесу или кто-то, кто мстит за былую обиду, однако что-то снова и снова возвращало Родриго к мыслям о Дениз Морель. Он не мог отделаться от беспокойства и не мог определить источник смутной тревоги. Пока проведенные расследования подтверждали все то, что она о себе заявляла. К тому же она и сама чуть не умерла, а это любой здравомыслящий человек счел бы за доказательство невиновности. И она заплакала, узнав о смерти Сальваторе.

Ничто не указывало на нее. Уж скорее можно было подозревать официанта, подавшего вино, однако исчерпывающий допрос месье Дюрана и его служащего ничего не дал за исключением одного: месье Дюран самолично передал бутылку вина в руки официанта, который на его глазах, ни на миг не исчезая из поля зрения, подошел к столику Нерви. Нет, нужно искать того, кто подсунул бутылку месье Дюрану, а об этом пока что никаких сведений нет. Бутылка куплена в несуществующей компании.

Похоже, убийца – настоящий профессионал. Он имел возможность достать и яд, и вино. Он (для удобства Родриго про себя называл убийцу «он») тщательно изучил и свою жертву, и ее привычки. Он знал, что Сальваторе частый гость в этом ресторане, знал, на какое время у него там зарезервирован столик, и с большой долей вероятности предполагал, что месье Дюран отложит эту бутылку для своего столь важного клиента. Убийца ловко составил правдоподобное факсимиле легальной компании. Столь высокий уровень профессионализма практически не оставлял сомнений в виновности кого-то из конкурентов.

И все же Дениз Морель не выходила у Родриго из головы.

Сомнительно, но теоретически убийство все-таки могло оказаться преступлением страсти. Пока личность преступника не установлена, подозрение ни с кого не снимается. Не исключено, что какой-то другой мужчина, как и его отец, тоже что-то нашел в этой Дениз и так же, как и его отец, сходил по ней с ума.

Что до бывших любовниц Сальваторе, то… Родриго мысленно перебрал их всех в памяти и решительно вычеркнулиз списка подозреваемых. Во-первых, Сальваторе не отличался постоянством. Он, как пчелка, перелетающая с цветка на цветок, никогда не оставался с одной женщиной настолько долго, чтобы могла возникнуть настоящая привязанность. После смерти жены двадцать лет назад, он проявлял чрезвычайную активность по части амурных дел, но ни одну из своих женщин никогда не рассматривал в качестве замены покойной супруги.

Кроме того, о каждой женщине, с которой проводил время отец, Родриго собирал сведения. Ни у одной из них не было замечено параноидальных наклонностей, и ни одна из них не могла знать о столь экзотическом яде или иметь возможность достать его, а тем более это вино, которое было на вес золота. Родриго для пущей верности собирался еще раз навести о них справки, но почти не сомневался, что тут все окажется чисто. А вот как насчет мужчин из прошлого Дениз?

Родриго задавал ей этот вопрос, но она не назвала никаких имен, только и сказала: «Нет, таких нет».

Как это следовало понимать? Как то, что она оставалась целомудренной и жила монашкой? Весьма сомнительно, хотя Родриго доподлинно знал, что Сальваторе она отказывала. Или это означало, что ни одного из своих прежних любовников она не считала способным на подобное преступление? Но Родриго не интересовало ее мнение, он хотел сделать свои собственные заключения.

Ага! Вот оно! Вот что тревожило Родриго. Почему она не рассказала ему ни о ком из своего прошлого? Ей незачем было скрывать имена своих мужчин. Она должна была назвать всех, кто был у нее, начиная с подросткового возраста. Уж не прикрывала ли она кого-то? Могла ли она подозревать, что кто-то, зная о ее отвращении к вину и потому будучи уверенным в ее полной безопасности, мог подмешать яд в бутылку?

Родриго не имел о ней достаточно сведений. Вначале сгоравший от нетерпения Сальваторе не хотел ждать, а потом их свидания были так небогаты событиями (кроме последнего), что Родриго прекратил свои изыскания. Но теперь-то он все узнает о Дениз Морель. Он узнает имена не только ее реальных любовников, но и даже просто подозреваемых в связях с ней мужчин и докопается до правды. Он из-под земли достанет этого человека.

Родриго снял телефонную трубку и набрал номер.

– Пусть за мадемуазель Морель установят круглосуточное наблюдение. Я хочу знать обо всех ее передвижениях, даже если она удалится от дома на шаг. Фиксируйте все ее звонки. Это понятно? Хорошо.

Уединясь в ванной, примыкавшей к комнате для гостей, Лили усердно трудилась, чтобы восстановить физическую форму. Тщательно исследовав помещение, она не обнаружила никаких признаков камеры или микрофона, и потому знала, что надежно скрыта от посторонних глаз, начале сил хватало лишь на то, чтобы сделать растяжку, но Лили не давала себе поблажек. Она даже бегала на месте, хотя, чтобы не упасть, ей приходилось держаться за мраморный туалетный столик. Она отжималась, приседала и качала пресс. Стремясь поскорее выздороветь, она, сколько могла, заставляла себя есть. Она сознавала, что подобная спешка для ее сердца с поврежденным клапаном может быть опасной, но это был обдуманный риск, как и вообще почти все в ее жизни.

Очутившись в своей квартире, она первым делом с таким же тщанием, с которым осматривала ванную в доме Нерви, исследовала все помещение и, к своему облегчению, ничего не обнаружила. Должно быть, она у Родриго вне подозрений, иначе бы он первым делом, пока она была выведена из строя, нашпиговал ее квартиру всевозможными «жучками». Хотя, пожалуй, если бы он ее подозревал, то просто убил бы без всяких доказательств.

Однако это не означало, что угроза миновала. Когда Родриго задал Лили вопрос о бывших любовниках, она сразу же поняла, что в ее распоряжении всего несколько дней, чтобы скрыться: теперь он станет докапываться до прошлого Дениз и обнаружит, что прошлого у нее не было.

Если ее квартиру обыскивали – а предположим, что ее обыскивали, – то производившие обыск люди сработали чисто. Однако тайник с приготовленными для побега вещами они не обнаружили. Иначе ее бы здесь сейчас не было.

Старое здание когда-то отапливалось каминами, которые после Второй мировой войны заменили батареями. Камин в квартире Лили был заложен кирпичом и заставлен сундуком. Под него Лили подложила дешевенький коврик, но не из опасений поцарапать пол, а чтобы при необходимости, потянув за него, можно было подвинуть сундук бесшумно. И вот теперь она отодвинула его от стены и, растянувшись на животе, стала осматривать кирпичи. Все было очень хорошо замаскировано. Цвет известкового раствора, которым замазывались кирпичи, она, специально испачкав, привела в соответствие со старым. Известковой пыли на полу не было: значит, кирпичи не простукивали.

Вооружившись молотком и долотом, Лили снова распласталась на животе и начала тихонько выбивать раствор вокруг одного из кирпичей. Когда тот стал подвижным, она вытащила его, затем еще несколько соседних. Просунув руку в образовавшееся пространство, Лили извлекла оттуда набор коробок и сумок, которые для предохранения от грязи были завернуты в полиэтилен.

В небольшой коробочке хранились документы: паспорта, кредитные карты, водительские права и удостоверения личности на разные имена, в зависимости от гражданства, выбранного Лили. В сумке лежали три парика. Комплекты одежды тоже пришлось прятать, поскольку вещи были чересчур броскими. Другое дело обувь. Лили просто бросила туфли, которые ей понадобятся, в шкаф, вперемежку с другими. Какой мужчина обратит внимание на гору туфель? Имелась также приличная сумма в евро, фунтах стерлингов и американских долларах.

В последней коробке Лили держала надежный сотовый телефон. Батарейка оказалась разряженной. Вытащив зарядное устройство, она подсоединила его к розетке и вставила телефон в углубление.

Выбившаяся из сил, с выступившими бисеринками пота на лбу, Лили в конце концов решила, что завтра, пожалуй, еще никуда не поедет: слишком она слаба, – но послезавтра нужно срываться с места, причем придется поторопиться.

Пока ей везло. Несколько дней Родриго молчал о смерти Сальваторе, и это позволило Лили выиграть дополнительное время, которое теперь с каждой минутой таяло, тогда как опасность возрастала: увидев фотографию Дениз Морель, в Лэнгли, просканировав ее, обнаружат совпадение, за исключением цвета глаз и волос, с лицом Лилиан Мэнсфилд, внештатного агента Центрального разведывательного управления США. После этого ее исками вплотную займется ЦРУ, у которого возможности такие, которые Родриго и не снились. ЦРУ намеренно, из своих соображений, не трогало Сальваторе, а значит, снисхождения за то, что Лили с ним расправилась, ожидать не стоило.

Неизвестно, кто выйдет на ее след первым – Родриго или кто-то из сотрудников ЦРУ. Шансы у обоих равны, хотя Лили предполагала, что удача будет не на стороне Родриго, поскольку он скорее всего ее недооценивает. Разведывательное управление такой ошибки не сделает.

Одевшись потеплее, Лили отправилась на ближайший рынок, прикинув, что, если не сделает этого, могут возникнуть ненужные подозрения; к тому же она хотела проверить, нет ли слежки. Выйдя из дома, она тут же обнаружила «хвост». Мужчина сидел в серой, неприметной машине, которая была припаркована недалеко от ее дома. Стоило Лили показаться на улице, как он мигом уткнулся носом в газету. Дилетант. Если один дежурит перед домом, то второй, надо думать, расположился с другой стороны. Хорошо, что в самом доме никого нет. Иначе события предугадать было бы сложнее. Ослабленной после болезни Лили вовсе не хотелось выбираться из дома через окно третьего этажа.

Лили выбрала кое-что из овощей и фруктов. Какой-то мужчина, по виду итальянец, ничем не выделявшийся из толпы, если не знать о слежке, шел за Лили по пятак ни на миг не выпуская ее из виду. Выходит, их трое. Трех человек достаточно, чтобы выполнить работу квалифицированно, но и не так много, чтобы она не смогла с ними справиться.

Расплатившись за покупки, Лили направилась к дому, заставляя себя идти медленно, как бы превозмогая слабость. Она плелась, низко опустив голову, всем своим видом изображая глубокое уныние. Так не мог бы идти человек, почуявший хоть малейшую опасность. Это убедит соглядатаев, что она не подозревает о слежке, и по ее виду они поймут, как шатко ее здоровье. Тогда, будучи не слишком опытными, они сочтут ее несерьезным противником и бессознательно ослабят контроль.

Когда мобильный телефон зарядился, Лили взяла его в ванную и включила воду, чтобы заглушить звук в случае, если на квартиру направлен параболический микрофон. Вероятность этого, правда, была мала, но в ее деле параноидальные наклонности, случалось, спасали жизнь. Лили заказала билет в первом классе до Лондона и отключилась, затем снова позвонила туда же, но представилась уже другим именем и заказала билет на самолет, вылетавший из Лондона через полчаса после ее прибытия. Лили намеревалась вернуться назад, в Париж, чего никому и в голову бы не пришло от нее ожидать, а там видно будет. Этот небольшой маневр позволит ей выиграть еще немного времени.

Лэнгли, Виргиния

На следующий день, ранним утром, младший аналитик по имени Сьюзи Поллард в недоумении уставилась на результаты компьютерной идентификации внешности. Женщина распечатала отчет, затем, проследовав через лабиринт застекленных отсеков, просунула голову в один из них.

– По-моему, это любопытно, – сказала она, передавая отчет старшему аналитику Уайлоне Джексон.

Та, водрузив на нос очки, пробежала глазами распечатку.

– Действительно, – кивнула она. – Ценная находка, Сьюзи. Я заброшу это наверх. – Она встала – чернокожая женщина ростом шесть футов, с суровыми чертами лица и серьезным, не допускавшим расхлябанности, отношением к жизни, до совершенства отточенным на муже и пяти сорванцах-сыновьях. Положение единственной женщины в семье, которой, за отсутствием помощницы, приходится на своих плечах везти все хозяйство, вынуждало ее, как она говорила, во всем быть на высоте. Это распространялось и на работу, где Уайлона не терпела легкомысленного подхода к делу. И потому все, что она «забрасывала наверх», в обязательном порядке досконально изучалось.

Около полудня Франклин Вайни, директор оперативного отдела, познакомился с отчетом. Глава организации Нерви (назвать ее корпорацией было нельзя, хотя корпорации были в нее вовлечены) умер от неустановленной болезни. Точная дата смерти неизвестна, сыновья Нерви обнародовали новость только после того, как уже похоронили отца у себя на родине, в Италии. Последний раз его видели в ресторане, за четыре дня до объявления о его кончине. Он явно пребывал в добром здравии, а следовательно, загадочный недуг поразил его внезапно. Такое, конечно, бывает. Сердечный приступ или, к примеру, инсульт случаются с людьми, казавшимися до этого абсолютно здоровыми.

Однако распечатка результатов идентификации внешности вынуждала бить тревогу. Согласно компьютерному отчету, новая подружка Нерви не кто иная, как Лилиан Мэнсфилд – один из лучших внештатных агентов ЦРУ. Она, правда, постаралась изменить внешность: перекрасила белокурые волосы в темный цвет, надела темные контактные линзы, скрыв запоминающиеся светло-голубые глаза, и все же это, без сомнения, была она.

Тревога усугублялась еще тем, что несколько месяцев назад двое ее ближайших друзей и их приемная дочь погибли от руки Нерви. Все сходилось на том, что Лили, выйдя за рамки дозволенного, взяла инициативу на себя. Она знала, что ЦРУ не санкционирует устранение Сальваторе Нерви, одного из самых отвратительных представителей рода человеческого, заслуживавшего смерти. Этот хитрец, стремясь обезопасить себя со стороны ЦРУ, стал играть на два поля, оказывая услуги конторе. Уже не один год он являлся ценным осведомителем управления, и этот информационный канал теперь утерян скорее всего навсегда. На то, чтобы наладить такие же отношения с его прямым наследником, уйдут годы, если это вообще произойдет. Подозрительность Родриго Нерви хорошо известна, и вряд ли он сразу же ухватится за любое предложенное ему сотрудничество. Фрэнку оставалось надеяться только на то, что Родриго окажется таким же прагматиком, как и его отец.

Фрэнку претило работать с Нерви. Члены этого клана были подобны двуликому Янусу: все, чем бы они ни занимались, включая легальный бизнес, имело свою обратную сторону. Если их ученые трудились над созданием вакцины против рака, то другая группа в том же самом здании корпела над разработкой биологического оружия. Они жертвовали огромные суммы благотворительным организациям и делали много полезного, но вместе с тем спонсировали террористические группировки, а значит, сеяли смерть и страх.

Политика – дело грязное. Участвуя в политических играх, нельзя остаться чистым. В глубине души Фрэнк рассматривал для себя конец Сальваторе Нерви как счастливое избавление, но если это работа Лилиан Мэнсфилд, то он обязан принять меры.

Вайни открыл ее личное дело и углубился в его изучение. В психологической характеристике отмечено, что в последние два года она испытывает какое-то напряжение. Накопленный за долгие годы службы опыт позволил Фрэнку прийти к выводу, что внештатные агенты делятся на две категории: одни при исполнении задания проявляют эмоций не больше, чем проявили бы, прихлопнув муху, а другие действуют из убеждений, но при этом их душевные силы истощаются от постоянно совершаемого над собой насилия. Лили принадлежала к последнему типу. Она, как один из лучших сотрудников, была на хорошем счету, но каждый новый удар не проходил для нее даром, оставляя в душе глубокий след.

Ее связь с родственниками прервалась много лет назад, и это плохо. Она чувствовала себя одинокой, отрезанной от мира, который была призвана защищать. В подобных обстоятельствах товарищи по работе стали значить для нее много больше, чем просто, друзья, – они заменили ей семью. И когда их не стало, ее истерзанная душа, как видно, не вынесла удара.

Фрэнк знал, что кое-кому из коллег его рассуждения о душе показались бы смешными, но он, не новичок в своем деле, не просто знал то, что происходило на его глазах, но и понимал это.

Бедная Лили! Наверное, надо было бы раньше вытащить ее отсюда, когда признаки душевной усталости только-только начали проявляться, но теперь говорить об этом поздно. Сейчас нужно действовать с учетом сложившихся обстоятельств.

Фрэнк снял трубку и попросил референта отыскать Лукаса Суэйна, который – о чудо! – он оказался в здании. Похоже, изменчивые Парки[2]2
  Парки – три богини в римской мифологии, предопределяющие ход развития человеческой жизни


[Закрыть] благоволили Фрэнку.

Минут через сорок пять позвонил референт:

– Мистер Суэйн здесь.

– Пусть войдет.

Открылась дверь, и в комнату вразвалку вошел Суэйн. Он везде и всегда двигался медленно и неторопливо, как ковбой, которому некуда идти и незачем спешить. И, судя по всему, это в нем нравилось женщинам.

Суэйн был одним из тех красивых людей, которые к тому же обычно благожелательно настроены. Вот и сейчас его губы тронула легкая улыбка. Он поздоровался и сел в предложенное Фрэнком кресло. По непонятной причине его улыбка действовала так же безотказно, как и его походка: люди его любили. И он, как хороший профессионал, умел пользоваться их расположением. Он был счастливчик. Посмотреть на его походку, так ленивее нет человека. Но с делом Суэйн справлялся отлично. Без малого десять лет он проработал в Южной Америке, чем и объяснялись его темный загар и жилистость.

Стареет, заметил про себя Фрэнк. А кто молодеет? На висках и вдоль пробора каштановых волос Суэйна, всегда коротко подстриженных из-за непослушного вихра посередине, пробивалась седина. Вокруг глаз и на лбу наметились морщины, на щеках обозначились складки, но женщины, скорее всего, находят все это таким же сексуальным, как и походка этого везунчика. Сексуальный. Да, совсем плохи дела, размышлял Фрэнк, раз уж для характеристики своего лучшего офицера у него не нашлось другого определения.

– Что стряслось? – спросил Суэйн, развалясь в кресле и вытянув перед собой длинные ноги. Соблюдение любых формальностей было ему чуждо.

– Наши дела в Европе осложнились. Один из внештатных агентов вышел за рамки дозволенного и уничтожил нашего ценного осведомителя. Ее нужно остановить.

– Ее?

Фрэнк передал через стол отчет. Суэйн взял его в руки и, бегло просмотрев, вернул.

– Дело сделано. Чего теперь ее останавливать?

– Сальваторе Нерви не единственный, кто замешан в истории, закончившейся смертью друзей Лили. Если она в своем неистовстве решила уничтожить их всех, то может погубить всю сеть. Лили и так уже наломала дров, убив Нерви.

Суэйн поморщился и энергично потер лицо руками.

– Неужели у тебя не нашлось какого-нибудь агента из негодяев, выгнанного в отставку и обладающего тем особым качеством, которое дает ему шанс найти мисс Мэнсфилд и помешать ей отомстить?

Фрэнк прикусил щеку, чтобы сдержать улыбку.

– Тебе это что, кино?

– Человек вправе надеяться.

– Считай, твои надежды не оправдались.

– Ладно. А как насчет Джона Медины? – Голубые глаза Суэйна лучились весельем: он вздумал подразнить Фрэнка.

– Джон сейчас на Ближнем Востоке, – как ни в чем не бывало ответил тот.

Услышав это, Суэйн тотчас распрямился. Исчез всякий намек на лень.

– Погоди-погоди. Ты хочешь сказать, Медина действительно там?

– Да, Медина действительно там.

– Его файла нет… – начал было Суэйн, но тут же осекся, улыбнувшись: – Ой!

– Значит, ты проверял.

– Каждый, черт возьми, кто в деле, проверял.

– Вот поэтому в базе и нет его файла. Для его же блага. А теперь, как я уже сказал, у Джона хорошее прикрытие на Ближнем Востоке, да и в любом случае я не стал бы бросать его на поиски.

– То есть он гораздо важнее меня. – Суэйн снова улыбнулся, показывая, что не обиделся.

– Или он обладает другими талантами. Мне нужен ты и сегодня же вечером ты вылетаешь в Париж. Вот что тебя требуется.