Текст книги "Лучшие подруги"

Глава 6

Лето заканчивалось, и Челси наконец-таки испытала на себе, что профессиональным художником быть не легко. Одна из картин, выставленных в галерее, почти сразу была продана, что вселяло определенные надежды, однако этим все и кончилось: другие ее работы, увы, никто не покупал. По мере того как таяли деньги, Челси писала небольшие по размеру картины специально для продажи. Времени на них уходило немного, и пусть за них давали не ахти какие деньги, раскупались они довольно быстро.

– Ненавижу писать на продажу, – грустно вздыхая, сказала Челси.

Карен посмотрела на несколько уже вставленных в рамы и приготовленных для магазина картин.

– А мне нравятся, особенно вон та с розами. Если бы розы были голубые, я бы купила эту картину для дома.

Челси посмотрела на нее с досадой:

– Когда в последний раз ты видела голубые розы, Карен? Лучше посмотри на тот холст, что в самом конце. Он наверняка тебе понравится.

Стараясь не поцарапать одну раму о другую, Карен осторожно отодвинула в сторону несколько картин.

– Вот эта? На которой нарисовано озеро?

– Да.

Челси оценивающе посмотрела на свою работу. Картина была искусно написана в фотоманере, даже знатоки этого жанра вряд ли бы отличили ее с первого взгляда от фотографии.

– А что это за озеро? – поинтересовалась Карен.

– Я его придумала. Так сказать, собирательный образ.

– Немного похоже на то, куда мы часто ездили. Ты не находишь?

– Думаю, ты права. Хочешь эту картину? – Челси внимательно посмотрела на подругу.

– Нет, я возьму ту с розами. Сколько я тебе должна?

– Какие деньги между друзьями? Бери так.

– Нет, это несправедливо. Сколько бы ты получила, если бы продала ее через магазин?

– Двадцать пять долларов.

Карен вытащила свою чековую книжку из сумочки.

– Тебе не кажется, что это очень дешево?

– Да, но двадцать пять долларов лучше, чем ничего. Я быстрее продам дюжину таких картин, чем хотя бы одну из тех, что действительно хороши и висят в галерее. Мне, в конце концов, надо платить за квартиру.

– Ненавижу деньги! – воскликнула Карен. Челси не могла удержаться от смеха.

– С какого времени? – поинтересовалась она.

– С тех пор как я стала заниматься домашним хозяйством. Райн бывает таким скупым. Я увидела чудесное платье в магазине «Шеди леди», а он сказал, что нашей семье оно не по карману.

– Но этот магазин действительно ужасно дорогой.

– Ну и что? Раньше я одевалась только там, – Карен картинно закатила глаза. – Ему все еще не дает покоя наша мебель. Он пришел в ужас, узнав, сколько она стоит.

Челси промолчала.

– Если бы Райн решал, как устраивать быт, мы спали бы на картонных ящиках и сидели на полу.

– Но у меня же в доме тебя это не смущает?

– Тут совсем другое дело; мастерская художника должна быть неустроенной в смысле комфорта.

– Вот как?

– Ну да. Твоя квартира все равно, что мастерская. Это в порядке вещей сидеть здесь на полу. Наш дом не годится для подобных вольностей. – Карен хихикнула. – Ты можешь себе представить моих родителей, сидящих в гостях у своей дочери на полу?

Челси рассмеялась от всей души.

– Или Джойс с Тоддом, – давясь от смеха, добавила она.

– Тодд-маленький еще, куда ни шло, а вот Тодд-большой вряд ли сможет согнуть свои ноги и сесть на пол.

– Вот не думала, что Тодда кто-нибудь называет Тоддом-большим, – заметила Челси.

– А его так никто не называет, во всяком случае, у нас: ему это не подходит. Джойс, правда, когда надевает каблуки, становится выше его. Впрочем, дело даже не в росте… – Карен оглядела квартирку Челси. – А ты, работая здесь весь день, не чувствуешь никаких симптомов клаустрофобии?

– Нет. Комнатка, конечно, тесновата, но мне помогают окна. И само собой то обстоятельство, что эта квартира мне по средствам. – Немного помолчав, Челси добавила: – Ты знаешь, в какой-то момент я испугалась, что не смогу научиться рисовать, как мне бы того хоте лось.

– Ну, какую чушь ты несешь! У тебя же талант. Твои картины восхитительны, причем все без исключения.

– Ты моя лучшая подруга и потому не можешь быть объективной.

– Райн думает точно так же.

– Приятно слышать, – спокойно сказала Челси; она наконец-то научилась слышать его имя, не испытывая при этом физической боли. – Поблагодари его от моего имени.

– Поблагодари сама. Я с ним сейчас не разговариваю.

Челси удивленно вскинула брови:

– Вы поссорились?

– И это уже не в первый раз. То, что я тебе раньше не говорила об этом, вовсе не означает, что мы жили дружно. Последняя ссора началась из-за этого платья, ну а потом, как говорится, и пошло, и поехало. В последнее время Райн такой молчаливый. Ему не нравится, когда я с родителями и сестрой занимаюсь нашим домом.

– Не могу представить Райна молчаливым. Быть может, он устает на работе?

– Он работает не больше моего отца. Папа говорит, что Райна любят сослуживцы. Я думаю, он тихий только дома и только из-за денег. – Карен произнесла это так, словно речь шла о чем-то невероятном.

– Может быть, он действительно переживает из-за того, что ты так много тратишь. Не знаю даже предположительной цены вашей мебели, но сразу видно – она не из дешевых. И я помню, что, когда на прошлой неделе мы зашли с тобой в магазин, ты купила безумно дорогие туфли!

– Прикажешь ходить босой? Туфли, кстати говоря, обычные. Я купила их только потому, что они подходят к моему прогулочному костюму.

– Если мне не изменяет память, это уже вторая пара под один и тот же костюм. Как часто ты надеваешь его? Я тебя не видела в нем со дня вашей свадьбы.

– Теперь, когда у меня есть туфли получше, я буду носить его чаще. Ты говоришь, как Райн. – Карен поморщилась от досады и, стараясь закончить неприятный для себя разговор, стала разглядывать купленную у Челси картину. – Думаю повесить ее в столовой. Как ты на это смотришь?

– Не знаю… – Челси слишком огорчили откровения подруги. Уж кто-кто, а она прекрасно понимала Райна. Решив для себя, втайне от Карен порвать этот злополучный чек на двадцать пять долларов, Челси немного успокоилась. Пусть это будет ее подарком Райну. – Впрочем, если повесить напротив окна, будет очень даже мило. Там как раз не хватает цветного пятна.

– Ты знаешь, – Карен старалась говорить небрежно, – мне не очень нравится жить в браке. Раньше я думала по-другому.

– Не нравится? Да ведь это то, о чем ты мечтала чуть ли не с пеленок!

– Знаю. Нет, я не жалею, что вышла замуж за Райна, просто, когда мы были холостыми, нам жилось гораздо веселее. Ты, должно быть, и сейчас ходишь на вечеринки и на свидания. Мне же только и остается, что сидеть дома.

– Какие вечеринки? Какие свидания? Да мне лишний раз и к тебе-то заехать некогда. Мало того, что я вынуждена зарабатывать себе на жизнь этими сусальными картинками, которые, кстати, убивают уйму времени, я к тому же должна еще работать над своими эскизами. Мне приходится очень много работать, в противном случае о карьере лучше забыть.

– После твоих слов мне стало полегче. И все же приходила бы ты почаще, а то я целыми днями предоставлена сама себе.

– Вам с Райном надо почаще оставаться вдвоем. Вы ведь все еще молодожены.

– Я себя таковой не чувствую. Мы и так проводим слишком много времени вместе. Из-за этого у него в голове появляются мысли, что я уделяю слишком мало внимания некоторым вещам.

– Ты это о чем? – вставляя одну из только что законченных картин в раму, поинтересовалась Челси.

– О сексе. И как только люди могут получать от этого удовольствие. Я не знаю.

– Карен, тебе не следует говорить мне об этом.

– А кому следует? Маме? Я уверена, что Джойс, как и я, была девственницей до свадьбы. Родители при нас только иногда целовались или держались за руки. Уверена, Джойс чувствует то же самое, что и я. По крайней мере, они с Тоддом спят отдельно – у каждого своя спальня.

– В самом деле?

– Джойс говорит, что это из-за того, что он храпит, но, я думаю, причина не в храпе… Не могу пожаловаться на Райна как на мужчину, просто мне хорошо и без постели. Секс все равно, что репчатый лук: некоторые люди любят его, а некоторые не переносят.

– Скажешь тоже! Лук! Я ненавижу лук.

– А я ненавижу секс. Не понимаю, что в нем хорошего и почему все говорят, что это так здорово? Единственная надежда – забеременеть. Сначала будет нельзя, а потом некогда. С ребенком всегда найдешь предлог, чтобы не заниматься сексом.

– Мне не нравятся эти разговоры.

– Но почему?

– Это касается только вас с Райном.

Карен вздохнула.

– Думаю, ты права. Иногда я говорю слишком много. – Она встала и потянулась за сумочкой. – Ты не хочешь пройтись по магазинам?

– Спасибо, но у меня еще много работы. Может быть, в следующий раз. – Челси знала, что прогулки Карен в дорогие магазины дают повод Райну волноваться за их финансовое положение. Она не хотела в этом участвовать.

Оставшись одна, Челси задумалась. Карен не любит секс. Это означает, что Райн, должно быть, раздосадован и обижен. Он не из тех, кто может навязывать себя другому. Впервые с того момента, как Челси узнала о том, что Карен и Райн решили пожениться, она забыла о ревности. Теперь ей было бесконечно жаль Райна, и от этого становилось еще хуже.

Глава 7

Приближалось Рождество, и дела у Челси пошли получше. Сначала были проданы три ее картины, а потом она придумала несколько ностальгических сюжетов в викторианском стиле для рисунков маленького формата, которые пользовались у покупателей бешеным успехом. Наконец-то можно было спокойно вздохнуть и не дергаться при виде счетов, регулярно вынимаемых ею из почтового ящика. У нее вошло в привычку обедать с Карен и Райном, по крайней мере, один раз в неделю или у нее, или у них. Теперь, пользуясь своей удачей, Челси частенько покупала мясо; и бывало Райн запекал его в гриле на ее крохотной веранде, пока она с Карен трудились над холодными закусками.

– Вот так будет красивее, – сказала Карен, накидывая на карточный столик скатерть. – Ни за что не догадаешься, что это ненастоящий стол, если, конечно, специально его не рассматривать.

– Он и без твоих украшалочек не плох, – возразила Челси. – Подумаешь, недеревянный. Когда-нибудь будет и деревянный.

– Да я не об этом! Мне и в голову не пришло бы использовать какие бы то ни было вещи не по назначению. А ведь здорово получается.

– Посмотри хлеб, пожалуйста, – попросила Челси. – Мне кажется, он подгорает.

Карен подошла к духовке и открыла дверцу.

– Как раз вовремя, – надев на руку прихватку, она вытащила поднос с хлебом из духовки и поставила его на кухонный столик. – Как вкусно пахнет. Я так много ем в последние дни.

Карен грустно вздохнула. Со дня ее свадьбы она прибавила несколько фунтов, и это несколько портило ее.

– Масло в холодильнике, – усердно кроша зелень для салата, командовала Челси.

Вскоре появился Райн; в руках он нес глубокую тарелку с мясом.

– Надеюсь, у вас все готово: мясо не любит ждать.

– Одну секунду. – Челси вытащила картофель из микроволновой печи и положила его в розовую чашу. – Теперь готово!

Друзья сели за стол. С точки зрения «хорошего тона» сервировка стола оставляла желать лучшего: разно мастные тарелки и блюда не понравились бы снобам. А вот человек творческий пришел бы в восторг от чисто художественных изысков.

– Это у тебя новая тарелка? – спросила Карен, сев на свое обычное место.

– Да. Я нашла ее на распродаже в прошлую субботу. Мне она нравится больше всех остальных.

– Мне тоже. И вообще у тебя чудесно, Челси. Все так мило, уютно и необычно, нет слов. – Райн улыбнулся и посмотрел на жену. – Мы могли бы избавиться от наших уродливых сине-красных тарелок и отправиться на блошиный рынок.

– Ты же знаешь, это невозможно. – Карен передала ему чашку с салатом. – Те блюда подарила мама. Кроме того, они дорогие.

Ожидая, пока до нее дойдет тарелка с мясом, Челси намазывала масло на хлеб.

– У меня был интересный телефонный разговор, как раз перед тем, как вы пришли.

– Кто звонил? Мужчина? – Карен наклонилась вперед.

– Нет. Это был звонок от компании, которая вы пускает поздравительные открытки. Жена владельца компании купила одну из моих картинок, написанных в викторианском стиле, и ее муж хочет купить еще несколько для своей новой серии почтовых открыток.

– Чудесно. – Райн ободряюще ей улыбнулся. – Ты ведь собираешься сделать это, не так ли?

– У меня почти нет выбора. Я не могу позволить себе отказываться от работы. Он, правда, ничего не сказал о цене. Я напишу несколько эскизов и покажу ему. Вот уж не думала, что буду заниматься прикладной живописью. Это предложение так неожиданно.

– Обдумай все хорошенько, Чел, прежде чем соглашаться, – сказала Карен и, загадочно улыбаясь, добавила: – У меня тоже хорошие новости.

– Еще одна рождественская распродажа? – шутя, спросил Райн, но в то же время в его голосе чувствовалось напряжение.

– Конечно, нет. Я ходила сегодня к доктору. – Она сделала паузу, чтобы произвести эффект. – У меня будет ребенок.

Райн перестал жевать и пристально посмотрел на нее. Челси сделала усилие, чтобы не захлебнуться чаем.

– Беременна? Ты уверена? – спросила она у Карен.

– Абсолютно. Роды в июне. – Ее глаза сияли. – Почему ты молчишь, Райн?

– Все как-то неожиданно… А это точно?

– Я же сказала, что точно. Мог бы, по крайней мере, хоть сделать вид… – Карен обиженно надула губки. – Я думаю, что у него шок, – прощебетала она, обернувшись к подруге.

– Мы же не собирались пока заводить детей, – сказал Райн. – Сначала надо встать на ноги. Сейчас мы не можем себе этого позволить.

– Ребенок родится только летом. К тому времени ты заработаешь кучу денег. – Карен довольно улыбнулась и с нежностью посмотрела на Райна. – Ну, пожалуйста, не порть мне настроение, дорогой.

Райн, наконец, улыбнулся:

– Вот уж не думал. Дети – большое счастье, просто все так неожиданно.

– Джойс говорила, что тебя это вряд ли обрадует.

– Ты рассказала Джойс прежде, чем сказать мне?

– Я ведь пошла к ее доктору. Тому, к которому ходят она, Тодд и их сын. Джойс считает его самым лучшим доктором в Далласе.

– А что не так с нашим доктором?

– Ничего, но он не специалист в таких вопросах. А я хочу, чтобы у моего ребенка было все самое лучшее.

– У нашего ребенка, – тихо поправил ее Райн. Карен не обратила на него внимания. Она повернулась к Челси.

– Ты должна мне помочь купить для новорожденного одежду, коляску для прогулок, детскую кроватку и кресло-качалку. Я уже готова сидеть и качать ее часами.

– Или его, – сказала ей Челси. – Конечно, я помогу тебе.

– А ты будешь крестной? Твоя церковь признает крестных родителей?

– Нет.

– Но неофициально, надеюсь, можно? Я такая счастливая. У меня будет ребенок. Он будет меня любить больше всех на свете. И я буду любить его всем сердцем.

Челси опустила глаза, головой она понимала возбуждение Карен, но в душе ее коробила бестактность подруги по отношению к Райну.

– Я найду тебе книгу имен, – тихо сказала Челси.

– Да. Мы должны будем выбрать ему правильное имя. – Карен взглянула на Райна. – Если ты не хочешь, чтобы у него было имя отца.

– Нет, спасибо.

– Мне тоже хочется, чтобы у него было свое собственное имя. Но если это будет девочка, – в порыве вдохновения продолжала Карен, – мы могли бы назвать ее Карен Челси Рай Морган. Рай это от имени Райн.

– Это слишком сложно. Надо все-таки купить книгу имен, – смеясь, сказала Челси.

Карен продолжала, не переставая, болтать остаток обеда, Райн же не проронил больше ни слова. Но что больше всего огорчило Челси, так это то, что он судя по всему не чувствовал себя счастливым. Даже рождение ребенка не радовало его.

В течение нескольких следующих недель Райн привык к мысли, что он станет отцом. Забеременев, Карен расцвела, и он радовался, глядя на нее. Они посмотрели список имен, и ни одно из них не показалось им подходящим на все сто.

– Мы должны решить, наконец, – сказала Карен, листая уже до дыр зачитанную книгу. – Она родится раньше, чем мы выберем ей имя.

– Никогда не думал, что так трудно будет назвать ребенка, – вздохнул Райн.

– Мне нравятся несколько имен, но большинство из них с фамилией Морган звучит плохо. Вот, пожалуйста, Мэнди или Тэмми, чудесные имена, но с фамилией Морган не звучит. – Карен грустно покачала головой.

– Как насчет Кэнди? Не уменьшительное от «Укэндисф», а просто Кэнди. А если будет мальчик, то давай назовем, его Джейсон или Джошуа, ты не против? – спросил Райн.

Карен поморщилась:

– Я не смогу называть крошечного малыша такими взрослыми именами.

– Может быть, Джеми? Она не будет всю жизнь ребенком. Мы должны выбрать что-нибудь, что будет ей подходить в более взрослом возрасте.

Карен покачала головой:

– Я не назову свою дочь каким-нибудь дешевым именем.

– Может быть, Синди или Келли? – спросил Райн.

– Келли, – задумчиво произнесла Карен. – Это не подходит к Морган. Она подтянула бандаж на животе, пытаясь приладить его поудобнее. – Мне уже жарко. Мама говорит, что жара этим летом может меня доконать. Джойс такого же мнения.

– Жаль, что они не перестают рассказывать тебе страшные истории. Разве ты не видишь, как плохо на тебя действуют все их охи и ахи?

– Надо подготовиться и к худшему. Я сказала доктору, что хочу рожать под общим наркозом. – Карен нахмурила лоб. – А он не согласился.

– Ему виднее.

– Он мужчина. Что может знать мужчина о родах?

– По словам доктора, тебя ждут легкие роды.

– В жизни ничего смешнее не слышала! Откуда ему это знать. Джойс говорила, что, когда она была беременна, ей говорили то же самое. Кстати, именно тогда она и решила, что большой Тодд будет спать в другой комнате.

– Он дурак, что согласился на это.

Карен наклонила голову и потрогала пальцами шов на блузке.

– На самом деле я хотела попросить тебя о том же.

– Что? – Райн сердито посмотрел на нее. – Я не уйду в другую спальню.

– Но только до того, как родится ребенок. Мне будет лучше одной. Я не могу спать сейчас даже рядом с тобой.

Слова жены задели Райна за живое.

– Я категорически против. Супруги должны спать вместе.

Карен упрямо сжала губы:

– Я больше не хочу заниматься любовью.

– О чем мы говорим? До сегодняшнего дня я не притрагивался к тебе в течение нескольких недель.

– Зато сегодня я чувствовала себя ужасно. Ведь внутри тебя нет ребенка, и ты не знаешь, как он может толкаться.

– Я пытался быть осторожным. И мне показалось, тебе было приятно.

Карен раздраженно покачала головой:

– Нет. Если на самом деле ты любишь меня, ты не откажешь мне, тем более, когда я в таком положении.

Райн тяжело вздохнул.

– Карен, ты ведешь себя так, словно ни одна женщина не осталось живой после рождения ребенка. Беременность это состояние, а не болезнь, – мягко, словно урезонивая капризную девочку, произнес Райн. – Я спросил доктора, и он сказал мне, что нам можно заниматься любовью еще несколько месяцев.

– Ты спросил моего доктора? – возмутилась Карен. – Ты задал ему подобный вопрос? Как ты мог?

– Не вижу тут ничего особенного, – сказал Райн с досадой. – Ради Бога, ты же рожаешь не девственницей.

– Как можно было поставить свою жену в такое положение?

– Ну, начнем хотя бы с того, что ты мне солгала, сказав, будто врач запретил нам заниматься любовью. Я же повел себя как любой нормальный мужчина…

– Ты хочешь сказать, что ты проверял меня? – перебила Райна Карен. – Тодд, между прочим, тоже нормальный мужчина, но он никогда не поступил бы так с Джойс.

– Я не Тодд. И я бы не женился на Джойс, даже если бы она была единственной женщиной на свете. До того как мы поженились, ты любила, чтобы тебя целовали и обнимали. В чем дело теперь?

– Я знала, что ты уважаешь меня. Теперь же это не так, – сказала она, повышая голос и сердито сверкая глазами. – Теперь ты делаешь со мной все, что хочешь.

– Большинство жен любят заниматься сексом, – возразил Райн. Он тоже начинал сердиться. К тому же ему было неловко за последнюю ночь: Райн видел, что Карен не хотела заниматься любовью, но притворился, что не заметил этого.

– Я не большинство! – все больше сердясь, воскликнула Карен. – И откуда такая уверенность? Ты спрашивал об этом наших друзей?

– Конечно, нет. Я думаю, тебе стоит обратиться к психиатру. Это просто ненормально, что тебе не нравится, когда я к тебе прикасаюсь.

– Может быть, все потому, что ты не умеешь делать это хорошо? – сказала она язвительным тоном.

Последние слова Карен вонзились Райну прямо в сердце. Он смотрел на нее, не веря своим ушам.

– Тебе не нравится это слышать, да? – не унималась Карен. Казалось, что она получает удовольствие, говоря Райну гадости. – А знаешь, это правда. Ты плох в постели. Я ненавижу, когда ты суетишься вокруг меня. Это отвратительно.

– Ты заходишь слишком далеко, – почти прорычал Райн.

– Да неужели? – взвизгнула Карен. – А теперь послушай меня, дорогой. Ты исчерпал кредит того, что я соглашалась делать ради тебя. Ты всегда думал, что проблема в моем темпераменте; я же уверена, что мне понравился бы секс, если бы ты умел делать это как следует.

Звонок не дал Райну ответить; он отвернулся, а Карен пошла открывать дверь.

«Неужели Карен права? Неужели я и в самом деле плохой любовник?» – спрашивал себя Райн. Карен была далеко не первой женщиной в его жизни, но она первая сказала, что он никудышный мужчина. Ему вдруг вспомнилась Челси. Тот вечер на озере был самым ярким моментом в его отношениях с ней. Райн никак не мог предположить, что она возьмет и уедет. Ведь на самом деле тогда он занимался с ней любовью не потому, что они выпили пива – он любил ее. Может, Челси уехала потому, что он не понравился ей как любовник и она, боясь огорчить его, решила просто исчезнуть? Райн закрыл глаза. Лучше не думать об этом, иначе можно сойти с ума.

Райн слышал, как хлопнула парадная дверь, как Карен радостно воскликнула «Челси!», как, весело смеясь, та ей ответила тем же. Не долго думая, он поспешил выйти из дома через заднюю дверь; встречаться с Челси прямо сейчас ему не хотелось, его слишком расстроил разговор с Карен.

Увидев, как уходит Райн, Челси спросила:

– Может быть, я пришла некстати?

– Все нормально. Мы поссорились.

– Снова? Когда же это, в конце концов, кончится? – глядя, как Райн идет к гаражу, Челси покачала головой: он выглядел очень расстроенным. – Хочешь, я поговорю с ним? – вдруг предложила она. – Может, ему будет легче привыкнуть к мысли о ребенке?

– Дело не в ребенке. Это касается того, с чем мы разберемся сами. – Карен сердито посмотрела ему вслед. – Я сказала Райну, что хочу спать отдельно, а он повел себя так, словно я попросила его уехать куда-нибудь в Китай.

– Но зачем тебе это надо?

– Мне сейчас трудно спать с ним в одной постели. Я то и дело просыпаюсь и не могу снова уснуть. Это так раздражает! И, кроме того, я уверена, что заниматься любовью с беременной женщиной просто неприлично!

– Карен, ты разговаривала с доктором? – участливо спросила Челси. – У тебя все в порядке?

– Не уверена. – Карен опустила глаза. – Врачи не знают всего. Ребенку вредно, если я буду так скакать… И потом я выгляжу сейчас такой уродливой, такой толстой. Не хочу, чтобы кто-нибудь видел меня.

– Ты не толстая. Ты беременная, – стараясь успокоить подругу, сказала Челси.

Карен прибавляла несколько фунтов каждый месяц.

– Ой, да какая разница? Я не хочу, чтобы он дотрагивался до меня! Неужели непонятно?

Челси села на кушетку рядом с Карен.

– Карен, на самом деле я думаю, что ты совершаешь ошибку. Райн любит тебя. Ты слишком сильно понукаешь им в последнее время. Я не хотела тебе ничего говорить, это не мое дело, но…

– Правильно, это не твое дело, – огрызнулась Карен. Глазами, полными слез, она посмотрела на подругу. – Прости, Чел… Я сама не своя в последнее время. Райн, бедняга, выслушивает от меня такое!.. Мне кажется, будто я схожу с ума.

Челси обняла Карен за плечи:

– С беременными так бывает. Думаю, что в тебе разбушевались гормоны или что-нибудь в этом роде.

– Наверное… Последнее время я или плачу, или злюсь. Мне так плохо! – Она выглянула в выходящее на задний двор окно. – Как ты думаешь, куда ушел Райн?

– Не знаю. По-моему, я слышала, как он заводил машину.

Карен вздохнула:

– Кажется, я все перевернула вверх дном. Эти месяцы должны были стать самыми счастливыми в моей жизни. У меня чудесный муж, и мы собираемся иметь чудесного, красивого ребенка. Я должна быть счастливой.

Челси покачала головой. Если бы она была на месте Карен, она была бы в восторге и уж наверняка никогда бы не захотела, чтобы Райи спал в другой комнате.

– Как только появится ребенок, все нормализуется. Вот увидишь.

Челси искренне верила в то, о чем говорила.